13. Горлинки и старьёвщики

Арсений Загаевский
Мы подкармливаем горлинок. Ставим на кондиционер за окном горшочек и насыпаем туда булгур - это такая мелкая мягкая крупа вроде пшена. А если я делаю брагу для виски - то переработанный ячменный солод (нет-нет, не пьяный), он у птичек идёт ещё лучше.

На кондиционере организовалась прямо-таки столовая, которую посещают, конечно, не только горлинки, но и воробьи, и голуби. Гоняем мы только ворон - они умные, ловкие и наглые, найдут себе еду и так.

Прилетает даже породистый белоснежный голубь с бубенчиками на лапках - явно из какой-то голубятни. Он крупный, мускулистый и держится начальником. Даже когда наелся сам, сидит рядом и регулирует очередь, как при позднем социализме. Другие терпеливо ждут: они уже смекнули, что хватит всем.

А горлинки, которых у этого, используя опять термин эпохи брежневизма, спецраспределителя
 всё же большинство, удивительно красивы особой хрупкой красотой: гладкие пёрышки коричнево-розоватого цвета и белая попа, которой они сверкают, нежно порхая. Горлинки всего боятся, но к нам уже привыкли и не улетают, даже если высунуться из окна. Только разглядывают, повернувшись бочком и нервно двигая головой.

И ещё они всегда держатся парочками.

Горлинок мы поддерживаем потому, что они тут самые красивые и самые незащищенные, и в жестоком мегаполисе без посторонней помощи еду могут и не найти. Про ворон я уже сказал, а конкурирующая с ними мафия чаек ещё сильнее. Даже маленькие воробьи куда как проворнее горлинок. А те, надо признать, ещё и довольно глупые - так бывает с красивыми. Пока они крутят своими прекрасными головками, воробьи клюют у них под носом.

Тем не менее, горлинки всего района у нас сыты, а поев, предаются на том же кондиционере флирту и воркованию. Или просто сидят рядом на подоконнике и смотрят вдаль. Если бы они были поумнее, то наверняка обдумывали бы при этом, за что мироздание так милостиво к ним, регулярно выдавая в буквальном смысле манну небесную. И приходили бы к выводу, что это награда за их прекрасность и незащищённость.

Но они, наверно, об этом не думают, более того, очень удивляются, когда горшочек на кондиционере вдруг оказывается пустым.

***

А внизу трудятся старьевщики. Рано утром они ходят по переулкам с особыми длинными тележками и громко выкрикивают «Eskici! Eskici!» Мол, выносите, люди, всё, что ненужно - возьмём, и до помойки нести не придётся. Моя мама, выросшая в Ташкенте, говорит, что там они ходили точно так же, только кричали по-русски «Старьё берём!» Потом методично обходят все уличные мусорные ящики. А в них и впрямь можно найти много интересного. Это понимают и стамбульские коты, копающиеся в помойках рядом со старьевщиками в поисках деликатесов, хотя, казалось бы, в этом городе им нет отказа ни в чем.

Недавно прогуливаясь в прекрасном районе Нишанташи, выглядящем как... хотел сказать «как Париж», но осекся, потому что Париж-то выглядит всё больше как та помойка... так вот в Нишанташи увидели на тележке старьевщика пластмассового красного коника- из тех, на которых раньше сажали детей. А он какой-то весь круглый, пухлый и прекрасный в своей нелепости. Только миновав его на десяток шагов мы единовременно поняли, что этот коник нам позарез нужен. Обернулись - а его кто-то уже покупает: народ-то в Нишанташи продвинутый... Эх.

Куда старьевщики сбывают свои трофеи, я не знаю, но, наверно, сортируют и сдают что на барахолки, что на блошиные рынки, а что (как, скажем, детали от неработающей электроники) в хозяйственные ряды в Каракёе, где можно найти вообще всё что угодно для дома. Или вот есть ещё в центре ортодоксального Фатиха такой мебельный рынок Horhor Pazar;. Там можно найти потрясающие антикварные вещи, там же их и реставрируют. А турки, как, наверно, все южные люди, очень любят выбрасывать старую мебель. Порой на помойке видишь такое, что хоть сразу в дом тащи.

Выглядят старьёвщики часто бомжевато, но если вдуматься, мало какая работа сравнится с их по благородству. Смотрите: они дают вещам новую жизнь. Слушали люди поколениями какой-нибудь радиоприёмник, радовались и грустили под него, обсуждали новости. Ну, или там сидели в одном и том же кресле. Например, прошлым летом я проник в деревенский дом моих дедушки с бабушкой, который давно принадлежит другим людям, стоит закрытый и разваливается. А там - дедушкино кресло, в котором он сидел дни напролёт, когда уже почти не мог ходить. Я стоял перед ним и вспоминал. Как писали вместе статьи в районную газету «Маяк».  Как слушал воспоминания о войне. Как плели сети - дед был в этом непревзойденный мастер. А расстояние между подлокотниками этого кресла - ровно полметра, очень удобно наматывать и отмерять капрон.

Потом такая «намоленная» вещь становится ненужной и ее выносят на помойку. И она бы там умерла, если бы не эти небритые мужики. Они спасают вещи от небытия, находя тех, кого они будут дальше радовать.  А это не «смерть попрать», конечно, но тоже немало. Именно поэтому я очень не люблю выбрасывать старую рухлядь (и медленно, но верно превращаюсь в Плюшкина) - мне кажется, в каждом предмете  живут люди, которые им пользовались, а тем более, которые его сделали.

Из той же серии - работа чумазых стамбульских уборщиков мусора, о которых я тут, кажется, уже писал. Они катят тачки с мешками часто вдвое выше них самих, собирают в них весь попадающийся на дороге мусор и потом, видимо, сдают куда-то за малую плату. Без них этот город в буквальном смысле утонул бы в мусорном море - видели бы вы, что творится в простонародных районах утром в понедельник, когда эти бойцы очистительного фронта ещё не успели пройти. Интересно, что если им просто дать деньги, они не возьмут. Пробовал.

***

Вы спросите - что общего между горлинками и старьевщиками? Ну, кроме того, что и те, и другие обитают рядом с твоим домом? Да ничего, конечно. Ну, разве что... Это даже довольно трудно сформулировать. Но попробую. Если ты внизу житейской иерархии, это не значит, что ты менее ценен для мироздания, чем те, кто наверху. Ты можешь быть, например, слабой, неловкой и глупой горлинкой - но украшающей жизнь своей хрупкой красотой. За что это самое мироздание, возможно, будет время от времени насыпать тебе манны, причём, что интересно, часто чьими-то руками.

А не будет, так не беда. Можно стать, например, старьевщиком и зарабатывать хоть малую копеечку (в данном случае - куруш), но зато чем-то, что и впрямь делает мир лучше. При этом нет никакого смысла задумываться о своей миссии.

И это всяко будет лучше, чем то, чем занимаются армии аналитиков фондового рынка (ну, да, да, не люблю я их), чиновников, продажных журналистов, да мало ли ещё кого.

Понимаю, что редкий пользователь соцсетей долетит и до середины этого опуса, а кто долетит - спросит:  что, мол, за нудный пафос и дешевый морализм? Отвечу: отнюдь. Просто смотрю в окно. Ну, и на себя, конечно, примеряю, чего уж там.