Мёртвый космонавт

                роман

 Все персонажи романа являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми носит случайный характер. Многие действующие в романе герои представляют собой собирательные образы.

                ГЕРОИЧЕСКИМ ЗАЩИТНИКАМ ПРИРОДЫ РОССИИ ПОСВЯЩАЕТСЯ

                От автора 
                или
                У последней черты

Главная отличительная особенность экологической катастрофы – её необратимый характер. Такая катастрофа подобна гранате, у которой выдернули чеку. Взрыв в этом случае уже невозможно предотвратить.

Роман – об этом. Но история не сенсационна, а сюжетные линии типичны. Такое могло случиться в любом городе России. Герои романа также могли бы жить в любом городе страны – от Черноземья, Подмосковья и Кубани до Кузбасса, Приморья и Хабаровского края. Везде крайне остро стоят проблемы с сокращением лесов, загрязнением питьевой воды, складированием токсичных отходов производства, загазованностью и запылённостью воздуха наряду с настоящей вакханалией олигархических структур, оставляющих в результате своей хищнической деятельности выжженную на столетия мёртвую землю.

На первый взгляд, про экологические проблемы написано и сказано немало. Но говорить об этом надо ещё и ещё. И моя цель не запугать людей, внушив им чувство ужаса, страха, паники, а, главное, неизбежности. Моя задача – заставить задуматься о том, что произошло, что происходит и что может произойти. Задуматься о путях выхода из угрожающей и гибельной ситуации. И если после прочтения книги будет меньше равнодушных людей, а больше неравнодушных и протестующих против загрязнения природной среды, протестующих, разумеется, в конституционных рамках, моя цель будет достигнута.

Потому что задача абсолютно каждого человека, который надеется на лучшее и хочет выжить, – принять участие в спасении природы России. Ситуация без преувеличения подошла к критической отметке. 

Не все, к сожалению, понимают, что на первом месте у олигархических структур выгода, а вопросы охраны природы – на второстепенных позициях, если не на последнем месте. И то, что природная среда страны находится фактически между жизнью и смертью, в немалой степени их «заслуга».

Экологическая обстановка в некоторых регионах России напряжена настолько, что система, тонко сбалансированная самой Природой, близка к точке невозврата. И совершенно не фантастически звучат заверения учёных в том, что, если так пойдёт дальше, многие города нужно будет объявлять зонами экологического бедствия.
Мы должны помнить: у нас нет в запасе второй планеты. Даже олигархи, семьи которых, как правило, вывезены в страны с благополучной экологией, не застрахованы от пагубного воздействия загрязнения окружающей среды, ибо всё в мире взаимосвязано.

Токсичные продукты, накапливаясь в атмосфере и воде, проникают всюду. Они концентрируются в молоке и сыре, в морепродуктах, фруктах и овощах, проявляют себя в кислотных дождях и выбросах изотопов, например, пресловутого изотопа рутения.

Члены семей олигархов могут пострадать от влияния таких вредных веществ даже в, казалось бы, вполне благополучных странах, находящихся далеко от территорий, которые загрязняют предприятия, принадлежащие главам их семей – олигархам. И если сегодня они этого не видят, то завтра будут поставлены перед внезапно проявившейся ужасной картиной. Экологические изменения никаких государственных границ не признают.

К сожалению, у многих людей нет понимания опасности происходящих в стране изменений. Обыватель считает, что пока он ещё дышит (пусть и не горным воздухом) и пьёт воду, которую можно вскипятить, можно жить, и пусть где-то далеко работает вредный объект, но на него он не оказывает непосредственного влияния, следовательно, вопрос борьбы за экологию и против загрязнителей окружающей среды не его проблема.      
 
Но так жить нельзя! В природе всё уравновешено, и справедливость является её базовым законом. Вся природа выстроена по принципу справедливости. Угол падения равен углу отражения. Действие всегда вызывает противодействие. Возмездие неизбежно. Можно как угодно относиться к покойному Уго Чавесу, бывшему президенту Венесуэлы, но с его словами на одном из климатических саммитов, что невозможно сохранить природу на планете, где всеми богатствами владеют буквально десятки людей, а остальные прозябают в нищете, невозможно не согласиться. 
 
Экология – не только наука о взаимоотношении природы и человека, а очень ёмкое понятие. И если мы не осознаем, что летим во Вселенной на корабле, который получил повреждения, но которые ещё можно исправить, мы погибнем. В эпоху приближения к опасной черте верховенство, приоритет должны получить экологические нормы. 
 
Но что мы видим? Разгул коррупции в сочетании с нынешней кадровой политикой, когда на ответственные посты ставят «удобных» людей вместо опытных, умных и подготовленных. Дальнейшее сращение бизнеса и власти. Лоббирование депутатами интересов олигархических структур, в том числе попрание экологических норм.
Это ещё более ускоряет процесс гибели системы защиты природы. Добавьте к этому то, что огромное количество природоохранных федеральных законов нарушается или обходится. Конституционные нормы не действуют. А ведь это основной закон страны. К сожалению, депутатский корпус высшего уровня также не способен переломить ситуацию.

Хочется надеяться, так будет не всегда. Побывав в европейских странах в разное время, проанализировав основные тенденции развития природоохранной деятельности, могу сделать вывод: они добились коренного перелома в решении проблем охраны природы, и нужно внимательно изучить этот опыт работы и борьбы в рамках закона. Можно и нужно применять его на практике. Россияне всегда в момент угрозы их стране пробуждались от обывательской спячки, и они должны осознать грозящую стране опасность и включиться в созидательную природоохранную деятельность.
 
Одним из героев романа является журналист Денис Кудрявцев.

Я не стану рассказывать о нём в предисловии, а скажу коротко о проблеме, волнующей меня, как журналиста в прошлом. Это проблема тотальной лжи в информационном поле. Но одно дело, когда тот или иной журналист рассказывает на страницах «жёлтой прессы» о жизни артистов или светской тусовки и, мягко выражаясь, слегка привирает, и совсем другое дело, когда этот писака берётся судить о вопросах природоохранной деятельности и сознательно, в угоду олигарху, искажает важные моменты.

Я расцениваю такую ложь в области экологии, как преступление против своего народа. Печально, но информационная ложь в наш информационный век стала нормой существования науки, политики, СМИ, а это смертельно. Обсуждение экологических проблем утоплено в море лжи! Ложь не просто страшнейшее загрязнение информационного поля, это грязевой поток страшной силы и огромной опасности. 
 
К сожалению, на примере других героев романа можно увидеть другую гибельную проблему – существование так называемых «карманных» общественников и «прикормленных» учёных, которые не ищут истину, а отрабатывают деньги или грант. И такая коммерциализация также может оказаться для страны смертельной.
Но есть честные общественники и честные учёные. В сентябре 2010 года к Генеральному Секретарю ООН и к главам государств обратились с тревогой более трехсот известных учёных из 85 стран мира. Они обратили внимание на то, что все негативные изменения на планете только нарастают. Их доклад назывался «Geochange», в переводе с английского это означает «Изменение земли». Вот только несколько данных, которые ужасают.

За последние 10 лет число погибших при землетрясениях возросло в 8,6 раза по сравнению с тем, что было в среднем за 50 лет. За последние 110 лет 31% погибших при землетрясениях приходится на последнее десятилетие. За последние пять лет экономический ущерб от наводнений превысил суммарный ущерб за последние 20 лет. Геофизики с тревогой отмечают, что меняются все геофизические параметры планеты. Меняются параметры магнитного поля, идёт ускоренный дрейф полюсов.
Число катаклизмов на Земле нарастает с чудовищной скоростью. Наша страна в числе слаборазвитых стран с плохой экологией.

Многие регионы задыхаются от выбросов токсичных веществ, промышленных отходов и бытового мусора.   

Можем ли мы остановить надвигающуюся на страну и планету катастрофу? Можем и должны! Буду рад, если после прочтения романа встречу понимание того, что я хотел в нём сказать… 
  Александр Кожейкин, член Союза российских писателей

***
От банальной мысли, что все люди разные, нельзя отмахнуться как от надоевшего комара.    Хотя вот что интересно. Кого-то согревает утверждение об индивидуальности личности, а других окрыляет гордость от принадлежности к некой сплоченной общности людей. Они с явным удовольствием готовы стать безмолвными винтиками большого, сложного механизма и безропотно исполнять любую роль, даже ничтожную и мелкую.

Хотя понятно, что границы деления условны, а в жизни не одно только чёрное и белое, но множество полутонов и оттенков. Всё переплетается так, что концов не найти. И как среди членов кружка по плетению корзинок из лозы, так и в рядах филателистов, неистовых собирателей марок крохотной Ботсваны, могут оказаться те, кто панически боится высоты, и те, кто жить не может без неба.

«Точно сказано: гены часто через поколение срабатывают, – размышлял журналист Денис Кудрявцев, наблюдая с балкона за парением одинокой коричневой птицы, – вот моя жена даже близко к краю лоджии опасается подходить. А я радуюсь такому пустяку, что просто стою и бездельничаю на высоте двадцать второго этажа.  Душа поёт и играет на невидимой флейте – точно как у моего деда – лётчика Бориса».   
Тот не любил рассказывать о войне, но запомнился своими рассказами о первом прыжке с парашютом и о дебютном полёте на старом «кукурузнике» в ДОСААФе.

Перед самой смертью  Борис Левинсон – так звали деда – признался, что всегда мечтал стать космонавтом. Как живущий в подъезде их дома отставной покоритель космоса Ковригин.  Да то ли не вышел анкетой, то ли были на то другие причины, не удалось деду попасть за пределы земного притяжения. Летал в войну на истребителе, а в мирное время пересел за штурвал транспортного самолёта, и летал, пока не состарился и не вышел на пенсию.

Сидя на потемневшей от времени лавочке у щербатой дачки Борис Натанович часто всматривался в небо с тоской моряка, которому неизлечимая болезнь преградила доступ к морю.  Он долго переживал, что Абрам, его сын и отец Дениса, к небу был совершенно равнодушен, окончив филологический факультет университета. Даже известие о том, что на бракосочетании сын неожиданно изъявил желание взять фамилию жены – Кудрявцев – не вызвало у старого лётчика столько горечи. 
С детских лет Денис Абрамович Кудрявцев гордился героическим дедом, сочувственно понимая, что такое небо, и как много тот потерял. Был бы жив дед, полюбовался бы захватывающим видом с высоты полёта гордой птицы, то есть с лоджии его новой квартиры.

Южная лоджия с вазочками однолетних петуний была прекрасна, и Денис Кудрявцев отдыхал тут душой после нервной работы в редакции. Однако три окна новой квартиры выходили на север, и картина из тех окон была омерзительной – до самого горизонта. Казалось, даже небо в той стороне преждевременно потускнело и состарилось от густого дыма, который выдыхали прокуренными ртами через закопченные трубы металлургические заводы. Денис вглядывался в ту сторону, и перед ним возникал один и тот же вопрос: чем дышат люди, работающие там? Как они могут не просто находиться в таком аду, а работать? И что заставляет их каждый день отправляться туда?

Когда Денис после окончания факультета журналистики Московского университета вернулся в родной Чернозаводск и по-новому взглянул на житьё-бытьё земляков, ему показалось: люди здесь трудолюбивые и работящие, но, как и город, себе на уме.  Чернозаводск – недоношенный сын первых пятилеток – получил мощный импульс в годину войны, которая сделала его невероятно суровым, отчаянно выносливым и неправдоподобно неприхотливым. Казалось, с годами город должен становиться мягче и добрее, как другие областные центры страны, но этого не произошло.

Город огрубел и застыл в дымной копоти металлургических заводов и выхлопов автомобильного транспорта.

Таким его знала страна … 

И Денису часто казалось, эта большая страна не ценит его работящий Чернозаводск, а городу давно пора немного передохнуть. Такое впечатление, будто бы мать в многодетной семье взвалила всю тяжёлую работу на одного сына, предоставив другим своим любимым детям более лёгкие обязанности. 

На тот вопрос о людях Денис ответил в первый месяц своей работы в редакции, когда получил задание написать победную статью о выплавке очередной юбилейной тонны. И к своему удивлению обнаружил: на металлургическом гиганте можно и дышать, и выдавать плавки сверх плана, хотя воздух был едким и непрозрачным. Пройдя следом за сутулым начальником цеха внутрь высокого пролёта, начинающий журналист Кудрявцев поначалу закашлялся от едкого серного духа. Но подавил в себя рвотный позыв и сумел задать все вопросы, заготовленные заранее. Высокие пролёты, огромные огнедышащие печи произвели сильное, можно сказать шокирующее впечатление. Поразился Денис и тому, что большинство членов бригады в «горячем» цехе работали давно, и им это даже нравилось.

С этого интервью Денис вынес стальную уверенность в безграничности пределов человеческой стойкости и привыкания организма. Ему было с непривычки тяжело в цехе, но он утешал себя спасительной мыслью: это временно. Ведь в этом заключалась его работа корреспондента, а необходимость посещать самые неприглядные места являлась частью профессии, которая не предполагала даже гипотетической возможности рассуждений про такие мелочи, как серный дух в цехе или про пределы человеческой стойкости.   

Мы коротко посмотрели на север из окон квартиры. Но стоит ли начинать роман с описания гнусного вида, когда вид на юг с просторной лоджии совершенно потрясающий?  Наверное, не стоит…

Если выйти на застекленную лоджию и посмотреть налево, то можно увидеть, как сабля реки разрубает широкую пойму, которую начали понемногу сжимать новостройки. Справа, за рядами панельных многоэтажных жилых домов  виднелся бор, а за ним проглядывало водохранилище. Издали оно казалось чистым, хотя Денису было прекрасно известно, что это далеко не так. На прошлой неделе он по заданию редакции был на очистных сооружениях, где очередные анализы Роспотребнадзора выявили многократные превышения по тяжелым металлам в питьевой воде.

Так часто бывает в нашей жизни. Вид с юга всё же, если разобраться более детально, не был безупречным. Его портила выросшая за последние годы огромная дамба хвостохранилища Чернозаводского горно-обогатительного комбината.  Поговаривали, что её видно из космоса, и Денис охотно этому верил, настолько она была велика.  Денис старался не смотреть в ту сторону, хотя буквально с первых дней стремительного роста сооружения у него появилось ощущение, что именно вокруг него скоро выстроится арена драматических и даже трагических событий.
 
Впрочем, еще до пуска Чернозаводского горно-обогатительного комбината в обществе наблюдался никогда в тех краях не виданный накал страстей. Мы к этому ещё вернёмся.

***
А пока перенесёмся на десять лет назад…
И снова не обойтись без общих рассуждений, потому что огромное количество наших сограждан уверенно ставят знак равенства между журналистами и писателями. На самом деле это не только не родственные, но в корне враждебные профессии. Журналист идёт от факта и отвечает за него вплоть до суда, а писатель – это правдоподобный фантазёр. Проще говоря: врун.

И надо сказать выпускник средней школы Кудрявцев в те годы разницу понимал плохо. Горбачёвская перестройка внушила ему честолюбивые надежды, что именно журналисты способны если не изменить мир, то существенно повлиять на его развитие, вскрывая нарывы общества и одновременно рассказывая о «людях хороших». Несмотря на скептическое отношение матери, поехал-таки поступать на факультет журналистики и к своему удивлению выдержал огромный конкурс. 

Мог ли счастливый обладатель студенческого билета в том далёком году оценить глубину пропасти, на дно которой упал престиж профессии журналиста! Мог ли предполагать, какая доля цинизма, наглости и лжи станет необходима для повседневной работы. Знал ли, что успех в его желанной некогда профессии определяется порой не мастерством и не способностью точно и ёмко выразить суть проблемы, а умением угодить нужным людям и представить чёрное белым, а белое чёрным…

Этому не учили в университете.

Впрочем, многому из того, с чем пришлось столкнуться начинающему журналисту, на факультете не преподавали. И первые же месяцы работы корреспондентом отдела информации  областной газеты «Чернозаводский рабочий» принесли множество волнующих душу открытий. И одно из них – настоящие герои часто не те люди, о которых пишут в газетах.

В то утро его вызвал главный редактор Андрей Петрович Кузьмичев и после короткого приветствия хитро подмигнул:

– Вот и первый серьёзный материал! На заметках себя в полной мере не проявишь, а тут такой шанс!

Главный редактор кивнул на стул:

– Присаживайся. Задача и простая, и сложная – рассказать о фронтовике, живущем в глубинке. Только что мне позвонили и сообщили такую новость. Вот живёт ветеран Великой отечественной войны. Но почему-то о нём ни слова не написали ни в областной, ни в городской, ни в районной газете. Скажу прямо, это наша большая недоработка. С каждым годом фронтовиков остаётся всё меньше и меньше. Вот и расскажи о нём! Просто напиши, без штампованных фраз, как ты умеешь;  о рядовом солдате, участнике кровавой битвы за Будапешт. В ней 320 тысяч наших солдат и офицеров полегло. 

Петрович чиркнул спичкой, затянулся папиросиной:

– Читал твои последние заметки о металлургах. Интересно пишешь, с изюминкой. Вот как-то так и надо. Думаю, у тебя очерк получится. Попробуй не штампованно, но ярко нарисовать портрет этого человека, фронтовика, труженика, может быть, активного общественника… материал строк примерно триста-триста двадцать, на третью полосу.

– Спасибо за оценку, Андрей Петрович. Я постараюсь. А когда нужно ехать?

– Вчера! – бросил Петрович, – материал должен быть послезавтра уже свёрстан! Он пойдёт в праздничный номер на 9 мая. Одна нога здесь – другая… тоже здесь! К вечеру!

Денис присвистнул.

– Не свисти! – погрозил пожелтевшим от курева пальцем Петрович, – гонораров не будет. Насчет командировки я распорядился. Командировочные и удостоверение получишь в бухгалтерии. Не забудь поставить печать в сельской администрации.
Редакционная «Волга» готова и даже топливом под завязку заправлена. Хотя туда, пожалуй, не «Волга» и даже не редакционный «УАЗик», а вездеход-амфибия нужен…

… Зима в том году выдалась снежная и долго не уходила, и весна долго собиралась с силами. А потом ударила таким летним теплом, что за неделю земля преобразилась. Обочины дорог зазеленели, деревья принарядились.

Вырвавшись на широкое шоссе, «Волга» вскоре свернула на дорогу поуже, потом на грунтовку… Шофёр, чертыхаясь, объезжал ухабы и лужи:

– Так я всю подвеску кончаю ещё до твоей деревни. Напомни, как она называется?
– Дёмино!
– Вот-вот!

Наконец, показались первые дома. Денис увидел сгорбленную тарушку, попросил водителя притормозить:

– Бабушка, подскажите, пожалуйста...
– Что, мил человек?
– Михаил Иванович Барсуков где живёт?

Жительница оглядела машину, забрызганную грязью по самую крышу, потом внимательно посмотрела на Дениса и водителя:
– Неужто с города?
– Точно! С Чернозаводска мы, – подтвердил водитель за Дениса, – так подскажите, куда ехать-то?
– Значит так: второй поворот направо и по этой стороне третий дом от угла, Михал Иваныч дома должен быть, собирался картошку перед посадкой перебирать.
– Спасибо, бабуля!

Денис про себя поразился осведомлённости старушки в делах ветерана. Вскоре разыскали и его самого. Дом Барсукова был справным строением, обнесенным красивым штакетником, да и палисадник радовал аккуратными вишенками. К гостям на лай собаки вышел сам хозяин – невысокий старик с пытливым взглядом васильковых глаз. Вместо правой ноги – деревяшка.
«Так он – инвалид! – промелькнула мысль у Дениса, – а главред ничего об этом не сказал.

Кудрявцев коротко объяснил цель визита.
– Из газеты? – густые седые брови фронтовика взметнулись вверх, – вы ничего не путаете? Но какой из меня герой! Орденов нет, только медальки юбилейные, внучок иногда играет. Вот на соседней улице Агапов, тот в лётном полку служил механиком, всю войну прошел, а я… я и воевал-то всего две недели.
Денис даже растерялся и не нашёл ничего лучше, как произнести в своё оправдание:
– У меня… задание!
– Ладно, – махнул рукой старик. – Проходите в дом! Шарика не бойтесь, он только с вида грозный, а так и не тронет.
Хозяин прикрикнул на собаку, широким жестом пригласив пройти в помещение:
– Сейчас чайку вскипячу, хозяйки-то у меня теперь нет, на прошлую пасху померла…

Половицы заскрипели под натиском деревянного протеза.

– Вы посмотрите пока карточки, – Михаил Иванович достал с полки потёртый альбом, – только военных совсем мало. Вот я перед призывом зимой сорок четвертого. Вот перед посадкой на эшелон, идущий на фронт. Это в госпитале, уже после ампутации в румынском городе Темишоара в День Победы 1945 года.

– Сколько вам тогда было?

– С семнадцати в войну призывали. Мне восемнадцать стукнуло в январе уже, в Венгрии.

Барсуков покосился на диктофон, и чуть понизив голос, тихо сказал:

– Если честно, мне на самом деле на год меньше, чем по паспорту. Я призывался на самом деле не в семнадцать, а в шестнадцать. Годик попросил писаря в сельсовете приписать, очень хотелось за батю отомстить. На него похоронка в сорок втором пришла. Только вы про это не пишите, ладно?

– Хорошо, – пообещал Денис.

– Я летом сорок третьего так решил: пойду на фронт во что бы то ни стало. А то война закончится, и я не успею на неё. Такое было у меня боевое настроение!

Ветеран достал из шкафчика вазочку с кусковым сахаром, сушки в пакете, разлил чай:

– Угощайтесь!

Дениса и водителя не надо было долго уговаривать…

– Да только недолго мне пришлось повоевать, – вздохнул Михаил Иванович, – помню в январе четыре дня непрерывных боёв под Будапештом. Приехал генерал и сказал: «Сынки,  приказ надо выполнить любой ценой». Венгры дрались отчаянно, но мы шли вперед, хотя от соседней роты осталась половина, и в нашей роте потери были такие же…

Барсуков закашлялся, замолчал, собираясь с мыслями и преодолевая волнение. Потом махнул рукой:

– Говорю же, ничего героического не совершил. Стрелял из автомата, полз вперёд, снова стрелял, в меня стреляли. Говорили бывалые солдаты: пуля, которая свистит, не твоя. Поэтому я привык к свисту пуль и не понял, как так получилось. Вроде бы занял удобную позицию в ямке. Видать, засекли миномётчики. Ждал команду к атаке на врага в четвёртый день непрерывных атак, как вдруг сзади разорвалась мина, и меня ранило в руку и ногу. Потерял сознание, потом очнулся в мокром снегу, чувствуя: сапог наполняется кровью. Надо ползти! Но снова провалился в пустоту. Сколько пробыл без сознания, не знаю. Очнулся уже в медсанбате. Без ноги! Так закончилась для меня война.

– Из румынского госпиталя через месяц меня выписали, вот и вернулся я домой инвалидом в 17 лет, – продолжил ветеран. – Работал ездовым, стараясь ничем не выделяться от остальных в совхозе. Женился, вырастил двоих детей…

Барсуков вздохнул, словно пролистывая в памяти события далёких лет:

– Что рассказывать? В трудовой книжке всего две записи. Первая отметка: «Принят в совхоз в июне 1945 года». Далее – ни слова. А потом: «Уволен на пенсию». Хотя нет – ещё благодарности, раньше, в советское время, был такой порядок. 
– Напишите лучше про наш совхоз, – предложил Барсуков, – он пока ещё работает, хотя проблем хватает. Места у нас замечательные, целебный лес, чистая речка, а поля – чистый чернозём. Тут издавна было казацкое поселение станица Дёминская, сеяли пшеницу, выращивали скот. А под землей в шестидесятые годы нашли медную руду.

– Даже так? – удивился Денис, – а я ничего и не слышал об этом.

– Да, – подтвердил ветеран, – только содержание меди оказалось небольшим, и хотя поначалу велись разговоры о том, чтобы построить тут завод, подумали-подумали и решили умные головы: зачем уродовать такую прекрасную землю, как наша.  Да вы приезжайте через месяц, сами увидите, как у нас тут летом хорошо! Даже через неделю уже будет сказка! Зацветут груши, яблони, сливы. А водица какая в колодцах! Пользительная!

– Надо попробовать! – вмешался в разговор водитель, молчавший до этого.

– Так вот оно, ведро-то, и ковшик на гвоздике! Пейте на здоровье!

Шофёр зачерпнул ковшом, пригубил, оценил:

– И то верно – хрустальная у вас водица.

– Говорят, рядом с нашей деревней под землёй настоящее целебное озеро, – пояснил Барсуков, – подземное. И если вода в речке когда-нибудь закончился, засуха или что, вот он – резерв!  Ученые поэтому тоже против котлованов для добычи медной руды, они опасаются: такая замечательная вода может быть загрязнена вредными примесями…

… Картины десятилетней давности словно пронеслись перед глазами Дениса. Он бросил взгляд на дамбу водохранилища Чернозаводского горно-обогатительного комбината. За ней и располагалась когда-то та самая деревенька Дёмино, на части которой  теперь высились цеха комбината. Остальные дома пустовали. Там, где был красивый лес, зиял огромнейший карьер, настоящая бездна. На месте полей находился большой зловонный пруд площадью в семьсот футбольных полей, огражденный от птиц сеткой. Случайные пернатые, перелетевшие через неё и погибшие, извлекались работниками предприятия.

Многих жителей деревни переселили, выплатив мизерные компенсации. Многие уехали, бросив дома.

Ветеран не увидел всего этого. Он скончался раньше. После того, как узнал, что его аккуратный домик тоже попадает под снос. Как добрая половина деревни Дёмино.
Сердце фронтовика не выдержало…

Мог ли предвидеть в тот майский день Денис Кудрявцев, что встреча с Барсуковым – только пролог к драматическому и тяжёлому повествованию и столько событий, повлиявших на его судьбу и связанных с этой деревенькой, произойдёт за эти десять лет.
 
Десять лет назад жили Кудрявцевы вчетвером в однокомнатной квартире, и очерк про ветерана Денис писал ночью на кухне, подбадривая себя густым, свежезаваренным чаем. Мысли набегали одна на другую. Денис подбирал слово, а потом ему казалось, что оно недостаточно точно выражает то, что ему нужно сказать. Так у журналистов бывает – исчеркаешь весь лист – а недоволен написанным. Очерк был готов только, в окно заглянули первые лучи солнца. Денис поглядел на будильник – до работы оставалось полтора часа. Перед глазами стояли грустные васильковые глаза ветерана, а в памяти звучали его слова на прощание:

– Красиво говорить не умею, да и никогда не умел. Знаешь, что тебе скажу. Там, под Будапештом, когда ко мне на несколько мгновений вернулось сознание, я сказал себе: выживу, вернусь к своему дому, к фруктовому саду, к колодцу с чистой хрустальной водой. В госпитале в бреду вспоминал свою землю. И это придавало мне силы. Летом 1945 года я вернулся с войны и сказал: пусть я без ноги, но самая лучшая награда, что живой, и мы победили. Закончилась кровавая война, всё теперь должно быть хорошо.

Денис вздохнул: если бы знал тогда Барсуков, что ожидает его спустя каких-то семь лет…

В эти годы произошло немало событий, но мы расскажем обо всех по порядку.

***
Новости по деревне летят со скоростью скорого поезда. Не успели на околице расположиться какие-то городские – не туристы, а странные какие-то люди, а уже деревенские в курсе событий. Приехали чужаки на фургоне, выгрузили какие-то штуковины на треногах. Засуетились, залопотали между собой о чём-то непонятном. Начальник их всё покрикивал, давал команды. Строгий!
Эту новость от бабки Матрёны Барсуков узнал спустя несколько минут после появления чужаков.

– Установили какие-то штуковины за околицей и глядят как в фотоаппараты в них. Чудно!

– Так вы бы у них спросили, что и как!

– Спрашивала. Говорят, будут строить тут завод. Вот ты пограмотнее меня будешь, Иваныч, много читаешь. Может, слышал про завод-то?

– Ну, вроде как отказались власти от этой идеи. А месяц назад ко мне корреспондент приезжал с города. Так он ничего не сказал. Если есть такой план, он точно был бы в курсе. Газетчики всё знают!

– Читали, читали праздничный номер… ты у нас, оказывается, герой.

– Да какой там герой! – махнул рукой Барсуков.

Вздохнул: ну и дела! Поковылял к соседу, да только тот ничего не знал. Но понеслась новость дальше по деревне.

Уже через час у администрации поселения собралось пять пенсионеров, к которым присоединился отдыхающий у матери бухгалтер Антон из Чернозаводска.

Раздались возмущённые возгласы:

– А как же мы!
– Почему нас никто не спрашивает?
– Требуем разъяснений!
– Нам тут завод не нужен!

К стихийным митингующим вышел Глава поселения Вострецов. Прямо с крыльца рубанул воздух широкой ладонью:

– Тихо! Не на базаре!

– Так расскажи нам, Петр Алексеевич про новый завод? Что будет с деревней? – спросила бабка Матрёна.

– Сам пока толком ничего не знаю, Матрёна Тихоновна. Звонил в район, говорят, не волнуйтесь, будет проведено собрание с жителями, всё объяснят.

– Ученый тут один из Чернозаводска у меня комнату тем летом снимал и жил с сыном, – вступила в разговор Анна Сергеевна, – сынку-то надо было лёгкие на вольном воздухе подлечить. Я ему рассказала, что собирались у деревни нашей копать и добывать руду. Так он говорит: опасно это! Мы, говорит, на каком-то разломе стоим, и вся химия от завода потечёт вниз. А там Шантаринское водохранилище, из которого, значит, Чернозаводск воду берёт для водопровода. Потравят город!

– Такого точно не допустят! – отреагировал Вострецов, – зачем вы слушаете всякие сплетни? Двадцать первый век на дворе, космонавты месяцами на орбите живут, рак уже не считается неизлечимой болезнью, а вы говорите. По закону, мне сказали, всё будет, и нечего ерунду разную повторять.   

– И никакие не сплетни! – возмутилась Прасковья Ивановна, – вам тоже не надо врать, у меня зять недавно в Чернозаводске от рака лёгких в сорок пять умер, на вредном заводе работал. А с учёным тем я сама разговаривала. Он прохвессор, доктор наук. Всё правильно говорит. Голову включите, Петр Алексеевич! По весне ручейки куда текут? К Шантаринскому водохранилищу! Стало быть, туда и химия потечёт. Куда же еще?

Вострецов аж привстал на крыльце:

– Не хами, Петрова! Товарищи, успокойтесь и расходитесь по домам! А ты, Прасковья, попридержи язычок-то. Знаешь, как в народе говорят: каждый сверчок знай свой шесток!

– Ты точно свой шесток знаешь, – парировала Прасковья Ивановна, – не зря же такой особняк себе трёхэтажный отгрохал! При твоей скромной зарплате надо на него сто лет работать и при этом ничего не есть. А ты такую смачную физиономию наел!

Вострецов побагровел. Он хотел было сойти с крыльца, но взял себя в руки. Нервно закурил. По всему было видно, что нашествие геодезистов явилось для него неожиданностью и он не сумел к нему как следует подготовиться.   

– Так ты ответь по существу, Алексеич! – потребовал Барсуков, – когда будет собрание? Может, оно состоится, когда уже завод строить начнут.

Глава сельского поселения начал терять терпение:

– Говорю же, информация будет доведена до вашего сведения. От Сибирской медной компании приедет представитель и он всё вам объяснит, а потом ответит на ваши вопросы.

Тем временем к митингующим присоединились односельчане, человек десять.

Послышались громкие голоса:

– Знаем, опыт был.
– Обманут как с ваучерами!
– А что будет с совхозом?
– Воду в колодцах отравят!
– А о садах вокруг подумали? Вокруг деревни их с десяток. Их тоже коснётся!

Вострецов достал носовой платок и вытер пот со лба:
– Ну ладно, ладно, позвоню я еще раз в район. Пусть связываются с Сибирской медной компанией, раз вы тут так разбунтовались. Разошлись не на шутку!

Он промокнул потную шею и исчез за дверью конторы.

– В область звонить надо! – крикнула вдогонку Сычева, – подумайте все, если химия в водохранилище попрёт, и Чернозаводску мало не покажется. Я читала, еще три города в области с Шантаринского водохранилища воду пьют.

– А как быть с пылью? – спросил бухгалтер Антон.

– Племяш мой, – пояснила Матрёна, – у сестры гостит.

Все повернулись к нему:

– Пыль?
– Ну как же! Я читал в интернете, если будет добыча открытым способом в карьере, всегда взрывают. Значит, пыль в воздух поднимется. Много пыли.

Толпа заволновалась:

– Не было печали!

– Только этого нам не хватало!

– А как же нам тут жить?

– Накроет все огороды. Мы за счет них и живём! И садоводам соседским достанется!

– Надо к ним гонца  послать!

– Правильно, а то садоводы и не знают!

– А я еще и в город помидоры вожу на рынок! – заголосила Матрёна, на которую известие про пыль произвело сильнейшее впечатление.

– Ты одна что ли такая, – вздохнул Барсуков, – все мы с огороду кормимся и даже продаём на базаре. А как иначе? По-другому с нашими пенсиями и зарплатами не выжить!

Сквозь шум было не слышно, как к митингующим подъехал участковый на стареньких «Жигулях» с трафаретами «Полиция» по бокам. Он забрался на крылечко:

– Участковый, капитан Максимов! – представился он, – можно обращаться просто: Алексей Петрович. Что за шум? По какому поводу митингуете без разрешения?

– Знаем тебя, знаем, – пронеслось по толпе.

– Ты будто, Лёша, не в курсе? – укоризненно проговорил Барсуков, – поди, Вострецов срочно по телефону вызвал.

– Не, дядя Миша, – совсем не по уставу ответил капитан, – я тут по делу.

– Васька с Петькой, наверно? – предположила бабка Прасковья, – вчера у развалин клуба пиво пили и матерные анекдоты рассказывали.

Участковый хотел было ответить спокойно по-родственному, но вдруг словно спохватился, что прибыл с ответственной миссией, и поправил фуражку:

– Неважно, зачем. Граждане, напоминаю: по закону, если митинг не согласован с администрацией, вы не имеете права собираться и митинговать. 

А затем подбоченился и уже более громким голосом произнёс:

– Попрошу очистить улицу!

Толпа заволновалась, послышались недовольные голоса.

Но участковый ещё раз повторил свой призыв, добавив:
– За несанкционированные митинги и шествия виновные могут быть оштрафованы.

Люди начали расходиться, но воздух тихой деревеньки Дёмино, казалось, стал другим – наэлектризованным. 

Тот, кто не забыл ещё школьный курс физики, не даст соврать: электризация тех же диэлектриков  может возникнуть из-за трения и при соприкосновении двух разнородных материалов.

Физики скажут: из-за различия атомных и молекулярных сил происходит перераспределение электронов. Фактически атомы и молекулы одного вещества, обладающие более сильным притяжением, отрывают электроны от другого вещества, создавая вихревое движение ионов среды, в которой они заключены.

Но селяне из Дёмино объяснили бы наэлектризованный воздух у администрации иначе. Трение – оно налицо, конечно, но по-простому легко понять вот что. Попытка оторвать что-то и ущемить людей всегда сопровождается их электризацией. И заряд такой электризации может быть достаточно большим и даже взрывной силы.

  ***
Бабка Матрёна не стала откладывать дело в долгий ящик и уже на следующее утро выкатила из сарая старенький велосипед «Кама».

– К садоводам надо съездить, а то они и не знают, какая к ним пришла напасть,– пояснила она деду, – да и сестру заодно проведаю.

В конторе садоводческого товарищества «Яблонька» сидели уже знакомые бабке Матрёне председатель Петр Семёнович Колыванов, юрист Виталий Васильевич Мостовец, бухгалтер и сестра Матрёны Марья Тихоновна и двое гостей – немолодая женщина и высокий, представительный мужчина.   

Бабка Матрёна каким-то подсознательным чувством уловила: они уже знают плохую новость про горно-обогатительный комбинат, но всё же уточнила.

Мостовец вздохнул: так и есть!

– Для чего и собрались здесь, – объяснил Виталий Васильевич, – разрешите представить: профессор, заведующий кафедрой в Чернозаводском государственном Университете,  доктор технических наук, Егоров Сергей Денисович и эксперт со стажем Ирина Васильевна Королева. У наших гостей нет здесь дач, но мир тесен: в нашем садоводческом товарище практически все лето живут их друзья, добрые знакомые.

– Ой, а я вас помню! – обратившись к профессору, сказала бабка Матрёна, – вы у Симоненко Анны Сергеевны комнату летось снимали? Как сыночка здоровье?

– Спасибо, намного лучше! – ответил профессор Егоров.

– Мы собрались здесь, чтобы услышать авторитетное мнение, к чему может привести строительство и деятельность Чернозаводского горно-обогатительного комбината, – сказал Мостовец, – понятно, что любой завод или фабрика наносит окружающей среде определённый ущерб, но Сергей Денисович и Ирина Васильевна в один голос утверждают, что здесь речь идёт о не совсем обычном заводе.

– По объему отходов производства Чернозаводский ГОК – это десять обычных комбинатов, – пояснил профессор Егоров, – потому, что руда беднейшая, вот и приходится вовлекать в производство огромное количество сырья. Но ладно бы возвели вредное предприятие в безлюдной местности! А строить объект первого класса опасности рядом с таким крупным городом, который и так задыхается от выбросов и неподалёку от его единственного питьевого источника всё равно, что разводить костёр на ящике с боеприпасами! Любой горно-обогатительный комбинат включает в себя хвостохранилище, и редкий ГОК обходится без аварий на них, причем, многие из них с человеческими жертвами.   

– Ещё не легче! – отреагировал Мостовец.

Как будто тень от крыла птицы скорби коснулась помрачневших лиц присутствующих, ничего себе соседство!

– А что такое хвосты? – поинтересовалась бабка Матрёна.

– Это отходы производства, которые содержат химические реагенты и остатки от измельченной в пыль руды, – пояснила Ирина Васильевна, – по таблице состава исходной руды у деревни Дёмино в ней содержатся соединения мышьяка, свинца, ртути, кадмия. Всего в руде 21 элемент. Мне коллеги, которые знакомились с предварительной проработкой проекта Сибирской медной компании, признавались, что такого убогого в техническом плане производства не было даже у Демидова. Вы знаете, что такое кучное выщелачивание? – обратилась к присутствующим Ирина Васильевна.

Все переглянулись: откуда?

– Проще говоря: полив куч руды в ямах кислотой, – пояснила Ирина Васильевна, – схема допотопна и разрушительна для природы. Кислоту заливают в ямы с рудой, после некоторого времени оттуда сливают медьсодержащий раствор…

– Какое варварство! – не удержался от восклицания Мостовец.

– Иначе и не скажешь, – согласился профессор Егоров, – в руде много пиритов, а кто знает – это сырьё для производства серной кислоты. При кучном выщелачивании она будет везде – в почве, воздухе, питьевой воде. В Челябинской области есть такой город Карабаш. Там у завода «Карабашмедь», принадлежащем Русской медной компании, за более, чем 70 лет, ни одна травинка не выросла. Пробовали они сажать траву, устойчивый к кислым водам кустарник, ничего не выживает.

– Неужели и у нас такое возможно? – спросил Колыванов.

– Хотя там медеплавильное производство, а здесь планируется гидрометаллургическое кучное выщелачивание, характер отходов идентичен, – пояснил профессор. – Понимаете, ещё одна опасность в том, что с созданием хвостохранилища большой ёмкости, а это неизбежно, даже если сейчас у них водораздел соблюден, то после строительства ГОКа он полностью изменится. Сибирская медная компания планирует создать у хвостохранилища гору высотой 100 метров, что создает подпор, и при этом полностью меняется гидрогеология. Попробуйте взять песочек и сделать из него чашку, а потом налить туда воды. А они собираются таким образом сделать круговую дамбу.

Профессор Егоров оглядел присутствующих и, чувствуя, что требуется пояснение, продолжил свою мысль:

– Обычно как делается хвостохранилище? Подбирается подходящий рельеф, например, ущелье, и с одной стороны возводится дамба. А здесь такого рельефа нет! И Сибирская медная компания принимает, на мой взгляд, чудовищное решение – намывать на местности выше водохранилища в крае, где проливные дожди не редкость и возможны оползни. Вся дамба будет со временем расползаться, как произошло на многих ГОКах. Хотя обогатители могут утверждать, что создаётся глиняная подложка, в действительности при нашей российской технологической дисциплине дно все равно будет пропускать кислые растворы, которые отравят все вокруг.  Я не считаю, что это надежно. Я видел, как эти работы проводятся. Они у нас на очень низком технологическом уровне. Раскатать эту глину и сделать действительно надежную подушку вряд ли получится. И везде эти хвостохранилища пропускают воду. Подземные воды все равно будут загрязняться.

– И надолго нам такое счастье привалило? – с грустью спросила бабка Матрёна.

– Я читал, запасов руды на месторождении у деревни Дёмино хватит на 20-25 лет, – сказал профессор.

– И после этого Сибирская медная компания уйдёт? – поинтересовался Колыванов.

– Конечно! – ответил профессор Егоров, – выработав всю руду, сделают ручкой и откланяются! С нашим регионом СМК ничем не связана. Собственник компании – Максим Игоревич Колотушкин. Семья его проживает постоянно в Швейцарии и в тёплых странах. Без руды у него тут нет интересов, и  больше ему в Чернозаводске нечего делать. Рабочих и служащих комбината после его закрытия уволят, цеха обогатительной фабрики просто бросят. Но большая проблема в том и заключается, что следить за хвостохранилищем и прочими техническими сооружениями с уходом Сибирской медной компании кто-то должен, а заниматься этим будет некому. Что получается? Через 20-25 лет компании уже не будет, районному бюджету тратиться на содержание громоздких гидросооружений не под силу и в лучшем случае содержание заброшенных опасных объектов с накопленными вредными веществами ляжет на плечи областного бюджета. По опыту многих регионов известно: земля вокруг ГОКов отравлена в радиусе 10-15 километров и на столетия.

– Я правильно понимаю: Чернозаводску тоже достанется? – вступил в разговор Мостовец.

– Правильно! – подтвердил профессор, – взрывные работы вызовут сильное пылеобразование. Пыль попадёт на водосборную площадь Шантаринского водохранилища, которое рядышком с вами.

 – А как же презумпция экологической виновности, – спросил Мостовец, – в нашей стране принята концепция, заложенная в законе об охране окружающей среды. Она состоит в том, что любой подобный промышленный объект признаётся опасным до тех пор, пока не будет доказано обратное.

– Верно! – подтвердил Егоров, – есть такой закон, именно тот, кто строит ГОК, должен доказывать, что предприятие не нанесет вреда. Поэтому у нас есть шанс доказать, что такой объект нам не нужен, и вреда от него намного больше, чем пользы. Я ответственно заявляю, что он принесет очень большой вред окружающей среде, в том числе водным объектам. Сибирская медная компания получила права на разработку месторождения, а не право на то, чтобы лишать людей здоровой окружающей среды. Это наше конституционное право. И я считаю, что такой сложный проект должен разрабатываться с учетом всех особенностей. А здесь не учитывается близость к крупному городу, который и так задыхается, и к его основному источнику водоснабжения.

– Вы сказали «у нас»? – пытливо поинтересовался Мостовец, – кого вы имели в виду?

– Всех, – профессор обвёл рукой присутствующих в кабинете председателя садового товарищества. – Считаю, необходимо создать общественную организацию. Кто против этого предложения?

Таких не обнаружилось.

– А назвать организацию просто «Нет ГОКу», – предложила бабка Матрёна, – чтобы людям сразу понятно было. 

– Почему бы нет! – выразил своё мнение Мостовец, и присутствующие закивали головами: согласны. До позднего вечера единомышленники не расходились. В общих чертах был набросан проект устава общественного движения. Его руководителем единогласно был выбран Виталий Мостовец.

«Ты мужик грамотный, а здесь без юридических тонкостей не обойтись», выразил общее мнение Колыванов.
***
Если бы Денис Кудрявцев узнал сразу про вновь созданную организацию, он вряд ли смог бы тогда по достоинству оценить эту новость – мало ли подобных стихийных объединений возникло в последние годы в России, от кружка по плетению ивовых корзинок до объединения граждан, изучающих экзотический язык суахили. Тем более, Андрей Петрович мог и не поставить в номер материал, который выбивался из плана редакции, но не содержал в себе ни сенсации, ни полезной для читателя информации. Разве могли тогда они с Кузьмичевым предположить, в какую мощную силу вырастёт эта группа. 

В тот год, когда в Чернозаводск нежданно-негаданно нагрянула Сибирская медная компания, основав в одном из неприметных торговых центров на окраине свой офис, в жизни редакции газеты «Чернозаводский рабочий» произошли революционные изменения. Как-то в пятницу главред через секретаршу Ниночку оповестил всех сотрудников о внеочередном общем собрании и сообщил новость: газету купил новый собственник. Говоря проще: областные власти решили оптимизировать бюджет и избавиться от одного из своих малоприбыльных активов – старейшей газеты «Чернозаводский рабочий», оставив для публикации документов областного правительства газету «Чернозаводская панорама».
 
Журналисты заволновались: будет ли сокращение? Повысят ли гонорары?  Вопросы к главному редактору посыпались со всех сторон.

– Я и сам пока толком ничего не знаю, – развел руками Кузьмичёв, – но постараюсь всех проинформировать более подробно в самое ближайшее время. Одно могу сказать точно: новый собственник подчеркнул: издание должно приносить доход, значит, заказных материалов и рекламы будет ещё больше.

Заказные материалы… Когда в 18 лет Денис принял решение поступать на журфак, ему хотелось стать одним из тех, кто должен говорить правду людям, доносить важную информацию, рассказывать о людях хороших, разоблачать воров и негодяев, одним словом, по мере сил, стараться улучшить такой сложный и противоречивый мир.

Уже на втором курсе, общаясь со студентами старших курсов, Денис осознал, что нарисованная им в школьные годы благостная картинка не имеет ничего общего с реальной действительностью.  Сосед по комнате в общежитии, старшекурсник, которому удалось устроиться на радио и почти сразу попасть в круг журналистов, приближенных к администрации одного из московских округов, за кружкой пива поведал: не все так, как однозначно, как кажется со стороны. Часто в действие вступают другие силы, а многие вопросы решаются совсем по-другому. 

«Подрастёшь – поймёшь», – снисходительно похлопал «старший брат» по плечу  Дениса. Только вот что имел в виду – непонятно, ведь Денис к тому времени уже привлекал внимание многих однокурсниц высоким ростом, атлетическим телосложением, римским профилем лица и густой темной шевелюрой. Не иначе, тот имел в виду умение приспосабливаться и утверждаться, расти циничным сорняком к солнцу, забивая всё, что мешает.

Первый же материал с журналистской практики на четвёртом курсе показал Денису наглядно: бороться за какие-то идеалы и говорить правду журналисту в России не так просто. Редактор просто вычеркнул все абзацы, где Денис приводил данные о нецелевом использовании средств в администрации небольшого подмосковного городка.

Тот же старшекурсник сказал ему фразу, которая навсегда запомнилась: «Правду сказать газетчик может. Но только в одном случае – если ему принадлежит эта газета. И то с оглядкой на последствия. Так было всегда и везде, не строй иллюзий». 

Разумеется, Денис понимал: каждая газета, телеканал или радиостанция финансируются кем-то, и именно этот кто-то заказывает «музыку». Независимых СМИ нет, у любого есть учредитель, чаще всего это администрации разного уровня или бизнесмены. Хотя уже в те годы начинали зарождаться независимые сайты, немногие из них могли оплачивать труд наёмной пишущей братии, а большинство представляло собой, по сути, личные дневники ярких и самобытных писак-одиночек.

«Интересно с блогерами получается, – подумал Денис, – пока блог не раскручен, он никому неинтересен. А стоит какому-то из них завоевать тысячную аудиторию подписчиков, он, как правило, моментально теряет независимость, становясь рупором бизнеса или властей». 

Денис быстро понял: средства массовой информации тот же товар на рынке. От кого-то из преподавателей он услышал запомнившееся изречение: «Если проблему можно решить за деньги, то это уже не проблема, а расходы». Простое численное значение в калькуляции себестоимости товаров или услуг. И решение проблем со СМИ в России часто носило характер простой купли-продажи, тенденция набирала силу, но общество даже не стало выражать своего негодования – всё произошло незаметно и как-то буднично. 

Как-то раз Денис заехал в гости к родителям, застав отца за просмотром ток-шоу по телевизору.

Абрам Борисович был не на шутку взволнован:

– Что творят!  Отчим изнасиловал несовершеннолетнюю падчерицу, а его сожительница помогала ему в этом! Куда катится мир!

Бросив взгляд на экран, Денис едко заметил:

– И ты этому веришь? К твоему сведению, эта самая падчерица вчера на другом канале изображала молодую учительницу, которую обвинили в растлении малолетних!

Абрам Борисович не поверил, замотал головой:

– Не может быть!

– Может! Эти ток-шоу строятся по определённым технологиям. Сценаристы пишут сценарии. Актёры учат, репетируют, а затем играют определённые роли, как в театре. Ты присмотрись: это же актриса, разве ей меньше восемнадцати? Да не меньше двадцати пяти!

Денис, не выдержав, расхохотался.

Вышедшая из кухни мать Дениса Сара Моисеевна поинтересовалась:

– Шо тут за шум, как на привозе? 

– Наш папа в своём репертуаре! То он безоговорочно верит сообщениям каких-то итальянских радиолюбителей, что им удалось перехватить телеметрические радиосигналы биения человеческого сердца и прерывистое дыхание умирающего советского космонавта, то он сокрушается при явной постановке. Ты погляди на эту девушку. Сколько ей лет, по-твоему?

Сара Моисеевна глянула сквозь очки на телеэкран:

– Скажу так, школу она окончила давно, очень давно. Я правильно поняла, шо это потерпевшая? Я вас умоляю! Шоб все потерпевшие в нашей стране были такие толстощёкие! Не могли найти деваху потоньше! И дали бы таки съесть ей лимон перед съёмкой. А то не больно похожа она на потерпевшую несовершеннолетнюю.

– Вот, видишь! – торжествующе провозгласил Денис, – это тебе, папа, не твой скандинавский эпос, по которому ты докторскую диссертацию писал. Там всё просто и понятно, а наша жизнь жутко противоречива и непостижима. Но если ты хочешь ответить на вопрос, где найти правду, то уж точно не в телевизоре. Не могу назвать ни одну новостную программу на отечественном телевидении, которая бы давала объективную информацию, за исключением разве что телеканала  «Культура» и телеканала для путешественников и любителей дикой природы.
 
– Продажный вы, журналисты, народ, – подковырнул Абрам Борисович, – говорил тебе: поступай на филологический! Сейчас кандидатскую защитил бы уже.

– А может лучше, как Васька Гундеев? – съязвил Денис, – специалистом по морским ежам стал! Плавает или как моряки говорят, «ходит», исключительно по тёплым морям! И никакой коррупции – с ежей взятки гладки. Что с  них взять! Обижаться за резкие выводы или на неправильную статью они не станут. Васька недавно в твоём любимом Израиле на научной конференции был. Мы с ним по электронной почте иногда
переписываемся.

– До сих пор ходит-плавает, и что, его хорошо таки финансируют? – удивился Абрам Борисович.

– Пишет, похоже, скоро прикроют им кормушку. Так что не будет ему тёплых морей. А ты, мама, кем меня хочешь видеть?

– Да хотя б чиновником средней руки, как твой дядя Лев Борисович, – вставила своё веское слово Сара Моисеевна, – а шо? Пенсии у них, знаешь, какие?

– А что, чиновники не продажные? – парировал Денис, – хотя моё убеждение: во власти невозможно удержаться от казнокрадства, взяточничества, и сама система кует себе подобных как во вьетнамской сказке про непобедимого дракона.

– Шо за сказка такая? – присела на диван Сара Моисеевна, – сынок, будь ласков, расскажи мамке.

– Ладно, так и быть. Этот дракон жил в замке и обложил страну непосильной данью. Более того, требовал всё больше и больше к себе молодых и красивых девушек. Овладевал красавицей. Потом поедал её. 

– Возникла серьезная угроза вьетнамскому генофонду и реальная демографическая угроза. Победить его никто не мог. И было три сына. Как водится, сначала пошёл старший. Не вернулся. Потом то же самое произошло со средним. И вот младший, не дурак, как у русских, молодой, умный, сильный, красивый. Вьетнамец, естественно. Зашёл, увидел, срубил легко голову Дракону. Удивился: всё так просто и ...решил осмотреть дворец-замок. Зашёл в одну комнату – золото, в другую – бриллианты, в третью – драгоценности. Стал бродить в исступлении и в диком восторге, купаясь в золоте и дико крича. И к исходу дня с зеркала на него взглянула свирепая морда того самого Дракона.

– В этом непобедимость и была: все легко побеждали Зло, но никто не возвращался назад, все превращались в Драконов. Так и при попадании во власть. Некоторые мои хорошие знакомые разительно изменились – до неузнаваемости и от денег, и особенно от попадания во власть. Это характерно – в той или иной степени – для многих стран, особенно для слаборазвитых. И резко проявляется в России, где ментальность такова, и нет иного.
 
– В России? Да это везде в мире в той или иной степени, – отреагировал Абрам Борисович, – но у нас коррупция растёт как плесень в мокром подвале, потому как  российские законы мягкие. Вот в Китае за взятки к стенке ставят. Расстреливают показательно на площади. Так там и взяточников меньше.

– Там и демократии нет, – заметил Денис.

– Я вас умоляю, у нас она есть! – возмутилась Сара Моисеевна, – я как раз у сестры гостила в Москве в октябре девяносто третьего, когда последнюю демократию Ельцин расстрелял в парламенте из танков…

– Сара, прекрати! – перебил супругу Абрам Борисович, – вдруг кто услышит?

– Шо ты мне рот затыкаешь? – не унималась Сара Моисеевна, – не бери меня на бзду, а лучше посмотри, кто теперь в депутатах.

– Сарочка, ну будто мы в состоянии повлиять на это, шо теперь: содрогаться и возмущаться? Меня больше волнует плохая российская тенденция пришедшего тысячелетия: по логике феодально-монополистического откатного рынка нам теперь не надо ни писателей, ни историков, ни лингвистов. Добрались до пенсионеров, которым хотят повысить пенсионный возраст. Хотя многие до него таки не доживают.

Денис поймал себя на мысли: интересно, будет ли у него пенсия?

– А помнишь, Сара, что говорили гайдаровцы? – продолжил Абрам Борисович, – мол,  экономика определяет, кто нужен, а кто не нужен обществу?

– А шо, разве не так? Библиотекарей становится всё меньше, а проституток всё больше, экономика… как говорят в Одессе, витамин Д, деньги!

– Ох, мама, а ведь точно, – не удержался от реплики Денис, – куда мы идём?

– А я знаю? – вздохнула Сара Моисеевна, – только и остаётся веником убиться!

Она махнула рукой и удалилась на кухню.
 
– Сегодня показывали по телевизору интервью кандидата в депутаты областного законодательного собрания Гречкина, – проговорил Абрам Борисович, – а десять лет назад я читал о нём в криминальной хронике, будто он вор в законе и на его совести десятки убитых, разбои, рэкет и всё такое. Теперь он – честный коммерсант! Занимается благотворительностью. И шо ты думаешь, вчера я читал о нём в вашей областной газете хвалебную статью. Какой-то Кирилл Абрамов. Ты случайно не знаешь такого? Посмотреть бы ему в глаза! У нас в городе все прекрасно знают про тёмные делишки Гречкина.
 
– Нет, не знаком, у нас со стороны многие журналисты подрабатывают, – ответил Денис.

И густо покраснел. «Кирилл Абрамов» был один из его творческих псевдонимов…

… Это интервью Денис хорошо запомнил. И не столько интервью, как предшествующий ему тяжёлый разговор с главным редактором. 

Денис в тот вечер ехал домой и думал. Разумеется, отец прав: мы утрачиваем гуманитарную культуру, не осознавая: эта потеря равносильна национальной катастрофе. И одна из причин – и в СМИ и у руля культуры часто стоят те, кого нельзя подпускать к ней на пушечный выстрел. Слишком многие из них подобраны, исходя из принципа личной преданности, а не по интегральному показателю знаний, интеллекта, опыта и деловых качеств.

Свои принципы они переносят дальше – на подчиненных.

Две недели назад Дениса вызвал к себе Кузьмичёв.

– Есть тема! – коротко сформулировал главный редактор, – надо взять интервью у кандидата в депутаты Гречкина.

– У кого?

– Ты что, плохо слышишь?

Кузьмичёв раздражённо бросил авторучку на стол. Видно было, что сама идея такого материала ему не по душе. Денис вздохнул:

– Андрей Петрович, вы же знаете!

– Знаю. И что? Его вина в убийствах не доказана, а презумпцию невиновности в нашей стране никто не отменял. По делу Гречкин вообще проходил свидетелем. А виновные изобличены, осуждены и отбывают заслуженное наказание. 

– Но я тогда работал в отделе криминальной хроники и освещал весь процесс.

– И что тут такого! – Кузьмичёв встал со своего кресла и заходил по кабинету. – Ты пойми: времена настали другие, и мне звонили… оттуда.

 Он многозначительно поднял указательный палец кверху, словно извиняясь, и добавил:

– Понимаешь, не сделаешь ты этот материал, он будет всё равно подготовлен, но другим журналистом.  Скажу прямо: заказчик попросил прислать на интервью именно тебя. Таково было его пожелание.    
 
«Запомнил», – подумал Денис.

– Я знаю, ты в однокомнатной квартирке вчетвером ютишься, – опустившись в глубокое кресло и глядя прямо в глаза Денису, медленно проговорил Кузьмичёв. – А ведь от Гречкина и его банка зависит продолжение строительства нашего долевого дома и решение твоего жилищного вопроса. Так что соглашайся. Проверь диктофон и вперёд! Машину за тобой от офиса Гречкина вышлют через час. Всё, ступай.

И не дожидаясь ответа ошалевшего собеседника, Кузьмичёв нажал кнопку вызова секретарши на переговорном устройстве:

– Нина, соедините меня с заместителем губернатора. Скажите: по вопросу строительства Чернозаводского горно-обогатительного комбината.

После этого интервью и реакции отца Денис понял, что происходит то, о чём он и не предполагал, выбирая профессию. Престиж её стремительно падал. И не только в силу снижения общей грамотности и повсеместного дилетанства. Гораздо хуже было то, что средства массовой информации, «четвертая власть» и сами журналисты превратились в обслуживающий персонал.  Глупые постановки на телевидении, ангажированные газеты, «жёлтая» бульварная пресса, и как следствие, подтасовка фактов, ложь, клевета стали обычным делом. Стирались незыблемые ранее для него основы журналистской этики.

Он раньше наивно полагал: главная роль и единственное предназначение журналиста – правдиво подавать информацию служить её независимым источником, бороться с безответственностью, коррупцией и лицемерием. 

Тихо и незаметно уволился из редакции по собственному желанию его коллега Димка Сергеев, который после выхода в свет материала Дениса о меценате и спонсоре спортивной школы Гречкине перестал здороваться. Поговаривали, что Сергеев вернулся на металлургический завод, где трудился до окончания заочного отделения факультета журналистики.

«Это его выбор, а мне надо детей кормить», – запульсировала мысль. Денис понимал: пойти ему некуда. Не на производство же грузчиком, и что ещё он умеет? Ничего. Врать и хвалить бывших «смотрящих». Профессия такая… так получилось. А может, кто-то из друзей Мефистофеля подталкивал его, давал советы. Нет, он сам… и делает это ради детишек.

«Получу квартиру», уволюсь, – поначалу думал Денис, а потом кто-то невидимый поправлял: «Там видно будет».

И Денис соглашался с этим невидимым искусителем.   
 
***
Не прошло и недели после той памятной встречи в кабинете председателя садового товарищества «Яблонька», а вновь созданное общественное объединение «Нет ГОКу» вступило в первый бой с противником. Схватка была жаркой и произошла на обсуждении проекта строительства Чернозаводского ГОКа в Общественной палате области. 

Виталий Мостовец готовил документы для участия в судебном заседании в своём кабинете, как вдруг раздался звонок:

– Виталий Васильевич,  доброе утро, вы идёте на заседание «круглого стола» в Общественную палату? – голос в трубке был взволнован.

– Первый раз об этом слышу, Ирина Васильевна! – удивился Мостовец.

– Вчера было короткое сообщение по каналу областного телевидения: послезавтра, в помещении Законодательного собрания в два часа дня. Да что я Вам рассказываю – я же успела на телефон записать сообщение, подождите минутку, сейчас включу. Извините, что не с самого начала, но основное записать успела.

Прозвучало:

– … состоится заинтересованное обсуждение проекта строительства Чернозаводского ГОКа с точки зрения потенциала развития и рисков для нашей области. К участию в круглом столе приглашены депутаты областной Думы, представители исполнительных органов власти, надзорных органов, общественных организаций, эксперты в области экологии и природопользования, представители Сибирской медной компании, средства массовой информации, общественность Чернозаводска.

– Интересно девки пляшут, – усмехнулся Мостовой, – такие форумы планируются заранее, сообщения рассылаются заблаговременно, но надо обязательно идти. Предвижу, кто там будет, и примерно представляю, о чём они будут говорить. Обязательно выступит Артур Безногов, экологический фонд которого подпитывается администрацией. Конечно, Сибирская медная компания, чиновники и депутаты. Вот и посмотрим, кто собирается угробить нашу воду и землю.

– Надо обзвонить как можно больше неравнодушных чернозаводцев, чтобы люди услышали также их мнение, – закончила разговор Королёва.

…Вместительный зал Общественной палаты области был переполнен. Мостовец увидел два свободных места и пригласил на них  профессора Егорова и Ирину Васильевну, сам устроился рядышком на приставном стульчике. 

– Плохо, что нам не удастся выступить! – посетовала Ирина Васильевна, – я ведь вчера так и не сумела записаться: телефон Общественной Палаты для общественности недоступен, то занято, то длинные гудки.

– Я прорвался! – поделился Мостовец, – правда, сказали, что выступающих много, дали всего три минуты.

– И мне удалось, – улыбнулась сидевшая по соседству девушка, – по электронной почте можно. Я вас в телевизионной передаче видела, Ирина Васильевна, а я депутат Летаевского района Татьяна Сергеевна Хрусталёва. Можно просто – Татьяна. Нас строительство Чернозаводского ГОКа тоже коснётся самым непосредственным образом – граница района от месторождения в пяти километрах. И я помню из школьного курса химии, что сульфиды при гидролизе дают серную кислоту. Так что нашим полям и скважинам питьевой воды от такого соседства тоже несдобровать.

 Профессор вздохнул и закивал одобрительно: верно.

– Очень приятно, – поприветствовала неожиданного союзника Королёва.

– Давайте так: когда мне предоставят слово, я откажусь в вашу пользу! – предложила Татьяна Королёвой.

– Даже не знаю, что сказать, – задумалась Ирина Васильевна, – а как же вы? Люди на вас надеются, ждут.
– Думаю, вы лучше меня расскажете, какой вред принесёт нам будущий комбинат, – пояснила девушка.

– Хорошо! Так и сделаем!   

Форум проходил по типичному для подобных общественных форумов сценарию.

Председатель областной Общественной палаты Бровин Дмитрий Устинович сначала предоставил выступить представителю Сибирской медной компании

–  Слово для доклада предоставляется вице-президенту по экологической и промышленной безопасности Сибирской медной компании кандидату химических наук Вере Петровне Кушнир, – представил он выступающего, – добавлю, что в ведении этой очаровательной женщины вопросы охраны окружающей среды, рационального использования природных ресурсов, охраны труда и промышленной безопасности на предприятиях Сибирской медной компании. Докладчик просит тридцать минут.

– Не многовато будет? – не выдержал кто-то в зале, – надо и другим дать возможность высказаться!

– Господа! Коллеги! – решительно вмешался Бровин, звонко постучав карандашиком по графину, – давайте не будем нарушать общественный порядок! Чернозаводский ГОК – современный, инновационный проект, разработанный по законам времени: в нём учтены все экологические, экономические и социальные риски. Над проектом долгое время трудились российские институты и конструкторские бюро. Но не все жители хорошо информированы. Поэтому Вера Петровна и обратилась в Общественную палату области с пожеланием представить широкой общественности развёрнутую информацию, чтобы снять все необоснованные страхи.  Думаю, это разумно!

Зал одобрительно загудел.

Молодая, красивая девушка лет 35-40, шатенка с накрашенными губами энергично поднялась на трибуну, и почти не пользуясь бумажной подсказкой, звонким, хорошо поставленным голосом поприветствовала собравшихся и начала свой доклад издалека. Она охарактеризовала  общее плачевное состояние экономики области, коснувшись проблемы безработицы и снижения производства на металлургических гигантах. Потом перешла на проблемы страны:

– … и проект Чернозаводского горно-обогатительного комбината наряду с уже внедренными нашей компанией проектами гарантирует стране сырьевую безопасность, – радостно восклицала Вера Петровна, – это, подчеркну, стабильное снабжение собственным сырьем, без импорта российских медеплавильных заводов минимум на 25 лет. Реализация проекта Чернозаводского ГОКа позволит освободить российских потребителей от необходимости закупать импортный медный концентрат, что в полной мере соответствует программе импортозамещения, являющейся на сегодняшний день приоритетной для развития российской экономики. 

Впечатлив огромным размером планируемых инвестиций компании в проект, докладчица перешла на местный уровень:

– Реализация такого масштабного проекта создаст прецедент для интенсивного развития ближайших районов и самого Чернозаводска.  Так в результате запуска пять лет назад  аналогичного проекта Сибирской медной компании на порядок выросло количество предприятий социально-бытовых услуг, открылись предприятия малого и среднего бизнеса. Район теперь характеризуется самыми низкими показателями по безработице.  Как следствие, повысилась покупательская способность населения и уровень жизни в целом. При этом индекс промышленного производства составил после выхода на проектные показатели около 300% , выросла и зарплата сотрудников. За короткий период работы этот ГОК перечислил в бюджеты своей области различных уровней налогов на сумму более миллиарда рублей.

По залу прошелестел шепоток одобрения.  Однако откуда-то из дальних рядов послышался недовольный возглас:

– Об окружающей среде тоже надо подумать, не такие нам нужны заводы! Задыхаемся от металлургии.

– Работа над проектом Чернозаводского ГОКа стимулирует развитие отечественной инженерной школы, обеспечиваются заказами российские предприятия – строительные организации, трубопрокатные и машиностроительные заводы, – бодро продолжала докладчица, несмотря на оживление в зале в ответ на реплику с места, – современный ГОК потребует от отечественных подрядных организаций таких же инновационных экологически безопасных технологий. Что же касается ваших опасений, дорогие чернозаводцы, замечу: наш проект будет проходить все положенные по закону государственные экспертизы, так что не волнуйтесь, а выслушайте.

После этого Вера Петровна Кушнир нарисовала и вовсе благостную картину: на песочке возле рукотворного моря загорают чернозаводцы, а по берегам нового водохранилища сидят с удочками рыболовы. Чувствовалось, и подготовилась заблаговременно и подошла ответственно.  На огромном экране демонстрировались схемы, таблицы и диаграммы, а последние картины были нарисованы художником так, что казалось, вокруг будущего Чернозаводского ГОКа будет со временем не промышленная зона, а настоящий курорт. 

– Бодро отрапортовала, – шепнул профессор Егоров Ирине Васильевне, – она и в школе и в университете была отличницей.

– Вы её знаете?

– Ещё бы, моя племянница.

– Вот как!

– Это она по мужу Кушнир, а девичья фамилия у неё была Егорова.  Пётр, отец её не дожил до такого позорища, ведь она предала земляков.

– Тесен мир! – вздохнула Ирина Васильевна, воздерживаясь от оценки морального облика племянницы собеседника: дело-то семейное.

Она даже не догадывалась, насколько этот мир тесен и ввиду того, что была увлечена происходящим на форуме, не заметила, что Мостовец при появлении на трибуне вице-президента Сибирской медной компании также проявил особенно повышенное внимание, потому как узнал  свою одноклассницу Веру.

Тем временем перешли к вопросам к докладчице.

– Экономист Владимир Алексеев. По поводу уже реализованного вашей компанией аналогичного проекта у меня другие данные. Главный санитарный врач той области, где расположен объект, констатировал превышение содержания тяжелых цветных металлов в почве и близлежащих водоёмах. За четыре года с момента пуска предприятия объемы выбросов по району возросли в двадцать раз. Как вы можете это прокомментировать?

– Наша компания внимательно изучает опыт предприятий, входящих в нашу компанию, мы постоянно мониторим состояние окружающей среды, и я вас заверяю, что все выбросы будут локализованы в границах защитной зоны, – немного покраснев, ответила Кушнир.

– Профессор Егоров, заведующий кафедрой Чернозаводского государственного университета. Вы много говорили о новизне проекта, но как вы можете объяснить, что применяемые ваши схемы восемнадцатого и девятнадцатого веков? Разрешите уточнить, поскольку не все присутствующие в курсе. Схема кучного выщелачивания применялась  с восемнадцатого века, и впервые осуществлена в 1752 г. в Риотинто в Испании.  Разумеется, руды у деревни Дёмино беднейшие, в советское время даже отказались от их переработки, поэтому для извлечения меди надо перелопатить огромное количество породы. Потому такая схема. Для неё не требуются значительные капитальные вложения, не нужен высококвалифицированный персонал и дорогостоящее оборудование – поливай кучи руды кислотой в ямах и откачивай раствор, в который переходит медь из руды. Только для природы этот пещерный способ губителен! Кстати, у нас не Испания, ваши инновационные в кавычках разработки не учли наш климат, а процесс требует благоприятных климатических условий — сухости климата и высокой среднегодовой температуры. Определяющее значение имеет подготовка непроницаемой постели под отвалом. Я сомневаюсь, что при невысокой технологической дисциплине в целом, а я посмотрел статистику по предприятиям компании, у вас не будет уходить кислота в землю, отравляя всё вокруг…

– Коллеги, не стоит здесь устраивать научный диспут, – вмешался Бровин, – профессор, простите, у вас вопрос к докладчику или выступление? Что касается технических деталей проекта, то, наверное, мы не будем задерживаться на них, так как у нас еще много вопросов, вы можете подать записку в президиум собрания, и ваши замечания найдут отражение в итоговой резолюции Общественной палаты по сегодняшней встрече.

– Хорошо, – согласился Егоров, – буквально два слова. Что касается флотации, так это не новый процесс, он открыт в 1860 году и широко применяется с конца этого века, да и дробят руду уже несколько веков. Ну, а то, что дробилки импортного производства минус нашей машиностроительной промышленности, не способной изготовить простейшее оборудование. Да и компьютеризацией никого вы сегодня не удивите – это необходимое условие функционирования любого промышленного предприятия.

– Ирина Васильевна Королёва, эксперт с сорокалетним стажем. Меня интересует расход воды, поскольку наша область бедна водными ресурсами, озёра же таким источником быть не могут. Насколько я поняла, расход воды в год на промышленные нужды вы пока не рассчитали, так?

– В докладе он не был озвучен, – пришёл на помощь Кушнир пожилой, представительный мужчина, – я главный инженер Сибирской медной компании Баронов Юрий Николаевич. Разрешите, скажу, не выходя к трибуне? Поясню: расход воды в год составит около 30 миллионов кубических метров. Но с внедрением системы оборотного водоснабжения расход будет значительно ниже

–  Для нашей маловодной области это много, очень много, – продолжила Ирина Васильевна. – Из Шантаринского водохранилища воду брать нельзя – это питьевой источник. Ходят слухи, что вы замахнулись на стратегическое месторождение подземных вод у города Горкино, но ведь это тоже опасный путь. Также прозвучали сообщения о том, что прорабатывается подача воды из озера Зеленоглазово. Так его объем всего 30 миллионов кубометров, озеро осушите, а вам только на год воды хватит. Это первый вопрос.
Второе. Достаточно элементарных знаний в объёме средней школы по химии, чтобы понять, что «хвосты», то есть отходы комбината Чернозаводского месторождения содержат высокотоксичные вещества 1 и 2 класса опасности: мышьяк, свинец, кадмий, ртуть, стронций. Это не «инертный материал», напротив, эти вещества отравят воздух, подземные воды месторождений, скважин, колодцев, из которых пьют граждане посёлков и садов.

В зале поднялся ропот. Бровин тоже занервничал. Но Баронов уверенно подошел к микрофону трибуны и повернув его в свою сторону:

– Коллеги! Думаю, государственные эксперты разберутся в этих вопросах. Пока что я хочу заверить вас: мы готовы к конструктивному диалогу. Подчеркну, для нас не стоит вопрос «строить – не строить»: это политический вопрос, находящийся в компетенции государства. Мы – производственники. Давайте обсуждать проект и его значение для экономики.

Бровин постучал вновь карандашиком по почти пустому графину с остатками воды и попытался вернуть реку дискуссии в то русло, по которому ей и надлежало течь по замыслу устроителей форума:

– В прениях записалось ещё несколько человек. Слово предоставляется Артуру Безногову, члену Общественного совета по экологии при Губернаторе области, руководителю благотворительного общественно-аналитического центра «Чистая планета».

Лощёный и упитанный молодой человек в модном костюме начал издалека:

– Тема экологии в нашей области в последние годы стала особенно актуальна из-за многочисленных и достаточно регулярных выбросов и строительства новых предприятий. Граждане неустанно жалуются на неприятный запах и смог. Чтобы изменить ситуацию, был создан наш Благотворительный экологический фонд «Моя планета», который активно борется с загрязнителями воздуха  и повышает экологическую грамотность населения. 

– Он борется! – хмыкнул профессор Егоров, – офисный хомячок, по администрациям с бумажками ходит. Имитирует бурную деятельность.

–  На мой взгляд, в Чернозаводске экологическая обстановка не так ужасна, как представляют её широкой общественности многие псевдоэксперты, – продолжил «хомячок», – я объективно оцениваю ситуацию по всей стране, и есть места, где состояние окружающей природной среды намного хуже: Норильск, Дзержинск, Новотроицк Оренбургской области, некоторые города Башкирии. Но проблемы с загрязнением воздуха есть! А часто строительные компании усугубляют и без того сложную ситуацию. В Чернозаводске вырублено много зеленых насаждений, защищающих  от промышленных выбросов. Посмотрите на другие города страны. Во многих из них при большом количестве предприятий оборудованы специальные защитные полосы из деревьев, устойчивых к пыли и которые улавливают вредные выбросы.

– А не проще не выбрасывать вредные вещества, чем их улавливать? – раздался чей-то голос.

Однако Безногов не обратил на прозвучавшую реплику никакого внимания, продолжая зачитывать текст по бумажке:

– К тому же в Чернозаводске в последние годы строители ведут бездумную и не обоснованную никакими расчетами уплотнительную застройку, пытаясь на каждый участок затолкать новые дома, вырубая скверы и отдельные деревья. Что получается? Образуются закрытые бетонные короба, и когда утром все собираются на работу и заводят свои автомобили, выхлопы поднимаются выше крыши. Вы согласны со мной? – «хомячок» оторвался от бумажки и обвёл взглядом присутствующих.

Зал одобрительно загудел.

– Уводит от темы, – шепнула профессору Ирина Васильевна, – и ведь всё правильно говорит, только ни слова о ГОКе.

 – Поднатаскался в администрациях, – отреагировал профессор. 

Безногов привел статистику выбросов по районам города, подробно, чуть ли не по каждой улице.

– В общем, ситуация не самая плохая, но все же требует исправления, – резюмировал «офисный хомячок».

– Регламент выдерживайте! – выкрикнул кто-то из зала.

 – Огромную долю в общем загрязнении города дают не только автомобили, но и старые котельные, – продолжал Безногов, как ни в чём не бывало. – Ещё более опасными являются неконтролируемые малые промпредприятия, которых реально сотни в городе и области. Вы только вдумайтесь: пять-шесть таких заводов могут в сумме дать выбросы, равные по объёму выбросам крупнейшего металлургического завода региона. 

– Наш благотворительный фонд «Чистая планета» работает, чтобы люди действительно понимали суть экологических вызовов, а не велись на байки, которые нам тут рассказывают некоторые… ораторы, – «хомячок» выразительно посмотрел в сторону профессора Егорова. – Не надо вестись на бредовые вбросы в социальных сетях. Помнится, прошлым летом был случай, когда в озере Зеленоглазово зацвели микроскопические водоросли и начался массовый мор рыбы, по интернету пошла гулять байка, что сбросили токсичные отходы. В соседнем с озером посёлке были убеждены, что виновником гибели рыбы было металлургическое предприятие, а между тем многие мыли в воде своих коров.

– Так прямо и мыли, бока – мылом, голову – шампунью, – пошутил кто-то.
В зале засмеялись, но Безногов никак не прореагировал на шутку и продолжал монотонно читать по бумажке:

–  А вода, как выяснилось, была вполне чистой,- отметил выразительно Безногов.

– Только рыба всплывала почему-то вверх брюхом, гибла тоннами, – раздался другой голос.

Бровин опять застучал карандашиком по графину:

– Давайте соблюдать порядок!

– Помню, читал в социальной сети миф про то, что по соседству с одним заводом цветной металлургии часто рождались дети с различными врожденными патологиями, – бодро и не обращая внимания на реплики с мест, рапортовал Безногов, –  активно распространяли, выдавая инвалидов за жертв промышленного гиганта. Но наши эксперты проверили и оказалось, что вредные выбросы ни при чём – все больные дети были рождены от алкоголиков.  Вы посмотрите на другие горно-обогатительные комбинаты Сибирской медной компании. На них применяются современные технологии, и хотя это не исключает рисков, думаю, инженерно-технические работники СМК сделают все максимально экологично. Например, я был в Китае, и мой отель находился рядом с хвостохранилищем, но я никакого вредного воздействия не ощущал.

– Регламент! – не выдержал уже Бровин.

– Многие псевдоэкологи, объединенные в структуры, среди которых и недавно образованная в Чернозаводске организация  «Нет ГОКу» просто запугивают население, – скороговоркой выпалил Безногов, сходя с трибуны, – отвалы крупных заводов намного опаснее любого ГОКа.

– Слово предоставляется главному инженеру Сибирской горно-металлургической компании Юрию Николаевичу Баронову, – провозгласил Бровин и посмотрел на часы.

Выступление главного инженера было, впрочем, под стать речи Кушнир: те же захватывающие перспективы для Чернозаводска и те же обходы «острых углов».

– В качестве одного из путей стабильного развития страны нужно назвать разработку природных ресурсов, – сказал Баронов, заканчивая своё выступление, – речь идет не только о недрах, но и о  новых предприятиях, новых рабочих местах и путях увеличения налоговой базы региона. И наша цель – вместе с надзорными органами, экспертами и общественностью построить ГОК так, чтобы он принес максимальную пользу рабочим и всем  чернозаводцам, стране. Мы встречаемся с людьми и учитываем их замечания для того, чтобы отработать все спорные вопросы и минимизировать риски для людей и окружающей среды. За время работы над проектом к нам поступило порядка тысячи вопросов, и ни один из них не остался без ответа. Мы приветствуем конструктивный диалог. Но добавлю, что вопрос строить ГОК или нет – это вопрос политический, и его стоит задавать государству, а не нам.

 На трибуну поднялся Мостовец и тут же «взял быка за рога»:

– То, что проект государственный, неправда! Есть документ – стратегия развития цветной металлургии, но он не одобрен Минюстом, а следовательно не имеет силы федерального закона. Это коммерческий, частный проект, причем, Сибирская медная компания работает с минимальным уровнем налогообложения, так как зарегистрирована в оффшоре. Мы за то, чтобы сообщить людям объективную информацию, а не запугивать экологическими мифами, как это пытаются представить наши противники.  Экономика и рабочие места нужны, но не такие. Надо развивать наукоёмкие производства с высокой добавленной стоимостью, как это предлагает делать в своих статьях экономист Владимир Александрович Алексеев и другие. Есть и другой проект создания в Дёмино современного агрокомплекса.

В зале возникло оживление. Послушались одобрительные возгласы:

– Давно пора!

– Послушайте, в мировой практике не было ещё прецедентов создания комбинатов такой невиданной производительности так близко от крупного города и его единственного и безальтернативного источника питьевого водоснабжения, – продолжил Мостовец. – Попробуйте объяснить будущим поколениям, которые не смогут пить отравленную воду, дышать запылённым воздухом, что это делалось во благо экономики! Я читал на сайте компании предварительную оценку воздействия ГОКа на окружающую среду и прошу опубликовать окончательный документ, чтобы любой желающий мог с ним ознакомиться.

К микрофону пригласили депутата Летаевского района Хрусталёву, но она неожиданно для председательствующего Бровина проговорила:

– Поскольку эксперту Королёвой не удалось записаться на выступления, я отказываюсь в её пользу.

Ирина Васильевна вышла на трибуну и сказала:

– Разумеется, это моё экспертное мнение, будет еще назначена и государственная и общественная  экологическая экспертиза, но уже сейчас можно сказать, что так близко от питьевого источника строить ГОК нельзя!

Она перечислила многочисленные нарушения природоохранного законодательства и закончила своё краткое выступление так:

– Убеждена: объективная, всесторонне обоснованная оценка воздействия планируемого Чернозаводского ГОКа на окружающую природную и социальную среду путём эколого-экономического обоснования отработки месторождения с самым низким по стране содержанием меди в руде, выполненная с учетом особенного расположения месторождения, приведет к нулевому варианту – отказ от реализации проекта Томинского ГОКа.  Иначе, что мы оставим будущим поколениям?  Вырубленные и опаленные отравленным ветром лесные массивы и сады; отравленные почву, подземные и поверхностные воды; два огромных карьера, затопленные токсичным раствором; опустевшие населенные пункты и садовые посёлки.

Зал загудел. Бровин посмотрел на часы и воскликнул:

– К сожалению, наше время подходит к концу, несмотря на разногласия, я считаю разговор конструктивным и полезным. Все, кто не успели выступить, прошу предоставить тексты своих выступлений и вопросы в президиум. 

Присутствующие потянулись к выходу. Уже в коридоре Виталия Мостовца догнала незнакомая девушка и выпалила:

– Это Вам просили передать.

– Записка? От кого?

Но девушка уже исчезла.

На сложенном вчетверо листке бумаги значился номер телефона.
… Конечно, он догадался, кто это мог быть. Вера Егорова. Хотя нет, теперь: Вера Петровна… Кушнир! Сколько же лет прошло!

Эту фразу она произнесла тотчас, как только он спустя час позвонил:

– Сколько лет прошло с нашей последней встречи?

 А он глупо, и совсем не выразив своей радости по поводу начала диалога, брякнул:

– Не думал, что мы вот так встретимся…

– Как?

– При таких обстоятельствах.

– Что же тут необычного? Это моя работа. Мне поручили серьёзное дело, проект масштабный, и от его реализации зависит моя карьера.

– Я помню, как ты перед выпускным вечером рассказывала о своих планах на будущее. Что жизни своей не мыслишь без химии, что это главная наука на земле, что химия преобразит жизнь  человечества. Ты была такая воодушевленная и красивая! Я в тот вечер так и не решился тебя поцеловать… ты говорила, а я почти не слушал. И вот теперь ты и я по разные стороны баррикад. Ты – целый вице-президент по экологической и промышленной безопасности, я простой юрист садового товарищества плюс мелкие подработки на гражданских судебных делах.

– Кто тебе не даёт сменить работу? – голов Веры стал насмешливым, – кстати, иди к нам в юридический отдел, компании нужны грамотные юристы! Я замолвлю словечко и порекомендую тебя, кому надо.

– Ты же понимаешь, я никогда не предам своих земляков.

– Какие громкие слова!

– И ведь прекрасно понимаешь, строить комбинат такого масштаба равносильно гибели Чернозаводска!

– Ну и что!

– Как что! Тебе безразличны судьбы сотен тысяч твоих земляков?

– К чему эта патетика, ты же не Дон Кихот! Сражаться с олигархами тебе не под силу. Всё равно они договорятся, с кем надо, и пробьют окончательное решение там, наверху. Хотя мне, если честно, жаль наш город, правда…

Голос Веры чуть дрогнул, и Виталий пожалел, что они разговаривают по телефону, а не с глазу на глаз. Тогда он смог бы точно уловить, говорит она то, что думает, или кривит душой. А если последний вариант, почему она так поступает?
В разговоре возникла пауза, но так бывает в жизни: иногда молчание красноречивее зажигательной речи оратора. Ведь, по сути, они продолжали вести диалог, каждый напряжённо думал и не мог отыскать ответа на самые важные вопросы.   

– Ты очень изменилась, но я не хочу с тобой встретиться, потому что прошлого не вернуть, наверное, та, другая Вера навсегда останется у озера Зеленоглазово, которое собираются выкачать в угоду твоему хозяину. Глупо… чтобы он купил ещё одну яхту или новую виллу на тёплом побережье.   

– Ты многого не знаешь, Виталий, – голос Веры дрогнул, – и обо мне тоже. Может, не был бы таким категоричным.

– За мной люди.

– За мной тоже… дочь…

– С ней что-то серьёзное,  слышал краем уха…

– Я нашла… деньги. Надеюсь, операция в Германии пройдёт успешно…
Вера нажала кнопку «конец разговора». 

И тут же решительно выключила аппарат.


***
Говорят, дурное дело нехитрое. Эту пословицу Барсукову напомнила бабка Матрёна. Влетела в избу к нему; не обнаружив, полетела на огород, где он, сидя на табуреточке, грядку неторопливо пропалывал. Июнь в том году выдался и тёплым, и дождливым: сорняки так и лезли напролом.

Михаилу Ивановичу эти сорняки нипочём. Справлялся всегда, пусть и без ноги, приспособился не хуже молодых да здоровых.

– Ты погляди, Иваныч, что творят! – воскликнула Матрёна Тихоновна.

– Кто? Где? – обернулся Барсуков, – ты объясни толком.

– Так эти, пришлые, с Сибирской компании, – затараторила бабка Матрёна, – с машин навезли рано утром и сгрузили тут и там огромные рулоны колючей проволоки, а теперича её, значит, разматывают по земле и озаборивают, стало быть.

– Кого озаборивают? – не понял Барсуков.

– Нас, Иваныч, нас! – всплеснула руками Матрёна Тихоновна, – всю деревню и ещё поле с лесом прихватили. Я, значит, к Главе сельсовета…

– Сельского поселения, – поправил Барсуков.

– Неважно, – отмахнулась бабка Матрёна, – говорю Вострецову, так, мол, и так. Почему нас  озаборивают, по какому такому праву? А он и отвечает: дескать, всё правильно и по закону, земля взята в аренду Сибирской этой компанией на двадцать пять с половиной лет, и лес, и поле бывшее совхозное. А вас, говорит, будут расселять. Дадут за постройку вашу и за землю денежную конпенсацию…

– Компенсацию?

– Ну да! Это как же получается, спрашиваю. Жили – не тужили, детей растили, внуков. У нас тут дома, колодцы, огороды. На лето родственники из Чернозаводска детишек привозят подышать свежим воздухом, и на тебе! И вот ещё что он сказал. Не вся деревня, дескать, а примерно половина в зону отселения попадает. Мой дом, например, не попал под снос, а твой – почему-то в списке на отселение. 

– Это как? Будто мы не на соседних улицах! Я так понял из рассказа профессора, пришлые собираются тут недалече совсем породу горную взрывать. Знаешь, что будет? Пыль столбом, на сотни метров небо закроет. Не надо быть специалистом в горном деле, тут на километр никому жизни никакой не станет. Создадут нам совершенно невозможные условия. Грохот от взрывов, пыль, машин будет много огромных. Сначала будут взрывать, а экскаваторы это, стало быть, будут грузить. Дороги все, конечно, окончательно угробят. 

– Что ты мне объясняешь? – удивилась бабка Матрёна, – ты иди энтим чужакам расскажи. Я примерно то же самое говорила Вострецову, он вроде как в душе со мной согласен, я нутром почуяла, а говорит, мол, не боись, у них новые технологии, будут делать так, чтобы пыль водой подавлять.

– Да ерунда это! – профессор тоже и про это рассказывал, – пыль водой будто они хотят глушить, закапывая полиэтиленовые мешки с водой над местом взрыва. Это тебе они могут лапши на уши навешать. А я на войне был и знаю, коли у танка от двух-трёх килограммов тротила в противотанковой мине разрывает бронированное днище, ты прикинь, что с этим мешком с водой будет при закладке тонны тротила, как они хотят? Да от мешка только ошмётки полетят высоко-высоко.  Курам на смех или для отвода глаз такая байка.

– Это ещё не всё, – вздохнула Матрёна Тихоновна, – вагончик они утром ещё привезли. Поставили прямо у дороги на въезде в деревню.

– Зачем? – удивился Барсуков.
 
– Глава мне так объяснил: будет организована круглосуточная охрана материально-технических ценностей. Вот как! Часть охранников будет с городу, а часть из деревенских наберут. Васька с Петькой как услышали, побежали к ихнему вагончику и первыми в охрану записались. А ещё Гришка с ними, тот самый, которого чуть не посадили. Форму им пообещали выдать чёрную и на четырехколёсных мотоциклетах будто разрешат кататься по деревне…

– Шпана эти Васька с Петькой, да и Гришка туда же,  такой же отморозок! – бросил Барсуков, – безотцовщина, матери в Чернозаводске вкалывают, чтобы прокормиться. А они сами по себе, вот и результат – негодяи отъявленные, выросли здоровенные, но работать не хотят. Ты не переживай, Матрёна Тихоновна, – всё образуется, может, не придётся ещё тебе отселяться, а мне подыскивать другое жильё на старости лет, где спокойнее. Ну, не может быть, чтобы в Москве на такое безобразие дали согласие. Не верю. В советское время учёные решили: нет никакого смысла такую бедную руду добывать, а они решили карьеры на полкилометра глубиной выкопать, все поля вокруг деревни испоганить задумали и воду отравить. Что-то тут не так. Не государственный подход. Вредительство какое-то.
 
– Время пришло другое, Иваныч! – махнула рукой бабка Матрёна, – злое время. Недавно по телевизору показывали, внук бабушку убил из-за того, что на водку денег не дала. А эти… олигархи… за деньги мать родную продадут.

– Олигархи олигархами, а власть на что?

– Так ведь заодно нынче они! – бабка Матрёна аж голос возвысила, как это обычно делала, утихомиривая расшалившихся внучат, – ты думаешь, они с властью не договорятся? Не ожидала от тебя такой наивности!

– Посмотрим ещё, – жестко отрезал Барсуков, – так не должно быть.
Он не стал допалывать грядку и отправился в администрацию сельского поселения. Но по пути присел на лавочку и набрал номер Мостовца.
 
– Вот как! – удивился он, – но, насколько мне известно, у Сибирской медной компании нет всех необходимых для начала строительства документов. Буром прут! Видно, кто-то прикрывает их в органах власти на местах и в Москве.

Мостовец обещал разобраться со срочными делами и к вечеру приехать в Дёмино. А Барсуков решил задать этот вопрос Главе сельского поселения. Все ли документы для стройки собраны? Почему их как лагерников каких-то огораживают колючей проволокой?. В конце концов Вострецов – кто он? Он власть на местах или пустое место, который делает то, что прикажут районные и областные власти? Или его полностью подмяла под себя эта пришлая Сибирская медная компания? То, что она делает в Дёмино, настоящее вредительство!

Вывалил все эти вопросы в кучу, задыхаясь от волнения. Годы уже не те!
– Не грубите, Михаил Иванович! – аж привстал из-за стола Глава поселения, – словами какими бросаешься! Никто никого не подминал. Вредители. Я не посмотрю, что ты фронтовик и инвалид, я ведь за оскорбление при исполнении и в суд могу подать!

Он грузно прошёлся по кабинету.

Понизив голос, добавил примирительно:

– А если честно, да! Я –  за горно-обогатительный комбинат. Району нужны новые рабочие места. Позарез нужны!

Он выразительно провёл ребром ладони по тому месту, где массивный двойной подбородок переходил в подобие шеи.

– Да разве такие нам нужны рабочие места! – возмутился Барсуков, – я, конечно, не шибко грамотный, но на пенсии много читаю, антенну спутниковую мне дочь поставила, так что телевизор смотрю, в курсе, что в мире творится. Правительство государства Чили в Южной Америке не разрешило строить такой же медный комбинат, а знаешь, почему? Он угрожает здоровью пингвинов! А у нас посреди деревни, где веками люди жили и живут, бизнесмен решил руду добывать! И нас выгоняют! Вот ты скажи, если бы посреди Рублёвки нефть, предположим, нашли, неужели заставили бы тамошних жильцов отселиться? Что на это скажешь? Сегодня нас выгнали из домов, а завтра под любым домом в Чернозаводске обнаружат то, что олигарху любо, и что тогда? Дом под снос? Компенсации грошовые - и с вещами на выход.

Вострецов вытащил из кармана огромный платок, утёр пол с шеи, со лба и не произнёс ни слова.
 
– Молчишь, – констатировал Барсуков, – потому что сказать тебе, Петр Алексеевич, на эти  слова нечего!

Ветеран махнул рукой и заковылял к двери…

… Вечером этого дня старенький «ВАЗ» десятой модели, свернув с шоссе на просёлочную дорогу и снизив скорость, ехал по направлению к деревне Дёмино. В машине находились трое: Мостовец на сидении водителя, профессор Егоров на заднем сидении, а рядом с Виталием казачий атаман Сторожевой, вызвавшийся составить компанию и заодно проведать родственников. Прозвучал звонок мобильного телефона, и Мостовец, не замедляя движения, ответил:

– Да! Слушаю!

Видимо, сообщение было чрезвычайным, потому что Виталий притормозил и продолжил разговор так:

– Спасибо за ценную информацию, Матрёна Тихоновна! С нами казачий атаман Гурий Иванович Сторожевой, он говорит, все лесные дороги тут знает, покажет. Настоящие герои всегда идут в обход. Горькая шутка!

После ответа Мостовец продолжил:

– Где перекопали? И когда успели! Ну и дела! Ладно, увидимся у Барсукова.
 
– Что она говорит? – нетерпеливо спросил Сторожевой.

– Грибники сказали, оффшорники перекопали все лесные дороги трактором, оставили только главную, а на ней блок-пост. По всем правилам военного искусства. Огородили колючей проволокой вокруг, никто не проскочит.
 
– Не иначе, кто-то из местных жителей им подсказывает, – выразил предположение профессор Егоров.

– Конечно! – согласился атаман, – вот паскуда!

– Местная шпана на службе компании, – предположил Мостовец.

– Возможно! Коли так, поймать бы мерзавцев и выпороть! – атаман презрительно сплюнул на землю, – судить следует на казацком круге предателей.

– Это ушло в прошлое, да и не метод воспитания, – вздохнул профессор, – меня сейчас другой вопрос волнует: как попасть в оккупированную деревню?
 
– Коли дороги перекопаны, предлагаю машину оставить тут, а самим продвигаться ближе к деревне, – предложил Сторожевой, – там, на месте, разведать, может, отыщется какая лазейка. Ну не возвращаться же без рекогносцировки на местности.

На том и порешили. Живописный дёминский лес встретил искренностью и осторожной прохладой. Лучики солнца, кое-где пробивавшиеся сквозь крону деревьев, подбадривали молодую, стройную берёзку. Вековые сосны кивали головами и будто приветствовали медленно продвигавшихся путников.

– Сколько раз я тут был! – поделился своими мыслями Мостовец, – места вокруг Дёмино и у нашего садового товарищества богаты на грибы и ягоды, только не ленись.

– Тише! – предостерегающе вскинул руку атаман.

– По родной земле ходим, будто преступники, – шепнул профессор.

– Как партизаны, – так же шепотом грустно пошутил Виталий.

Сторожевой поднял руку: стоп! Все услышали нарастающий шум от работы мотоциклетного двигателя.

– Квадроцикл! – определил Сторожевой, – все на землю!

Потревоженные путниками птички вспорхнули на сосёнку и казалось, вместе с путниками затаились в дёминском лесу. Даже щебетать перестали.

Как только квадроцикл проехал достаточно далеко, а звук от работающего двигателя пропал, Сторожевой сказал:

– Патрулируют по периметру, паразиты! Значит, есть еще один проход где-то в том направлении, – он показал в сторону, откуда приблизились патрульные. Надо, пока есть возможность, идти по той дороге, по которой они ехали, и как можно скорее. А потом осторожно прокрадываться параллельно ей.

Не успели пройти сто метров, как Сторожевой остановился и скомандовал:

– Стой! Там кто-то есть!

Он показал на кусты дикой малины. Ветки раздвинулись, и все с облегчением вздохнули:

– Прасковья Ивановна! – узнал Сторожевой, – ты откуда? Тоже партизанишь?

– И не говори, Гурий Иванович, – всплеснула руками старушка, – весь лес наш колючей проволокой загородили, супостаты, теперь ни по грибы не пойдёшь, ни по ягоды. И проволоку-то  такую зверскую придумали, ироды. Говорят, из этой «егозы» ни человек, ни животное сам выпутаться не может. Чем больше будет дёргаться, тем больше колючки будут проникать глубже в тело. Фашисты настоящие. Тут рядышком в их колючую проволоку косуля попала, так кровью истекла, сердешная. Человек бы закричал, на помощь позвал. А животина безвинная так и померла, в страшных мучениях.

– А ты как же прошла? – удивился атаман.

– Так я проход знаю, заприметила. Им, видать, в одном месте не хватило этой «егозы», – пошли, покажу. А по пути косуля как раз, сами увидите.
Косуля лежала на краю леса, в тисках колючей проволоки, свитой убийственными кольцами. Зелёная свежая трава была обильно полита кровью дикого животного. Косуля по сути угодила в капкан. Видимо, хотела попасть в соседний перелесок через озарённую радостным солнцем поляну, намереваясь проскочить под смертельными шипами.

Проволока была похожа на огромные растения «перекати-поле», но оказалась смертельно опасна, явно не перекати-поле. Не ель, которая не убивает и даже не сильно царапает, это была проволока-капкан, проволока-убийца. Косуля была обречена, но жажда жизни диктовала: надо бороться.

– Очень символично, – вздохнул профессор Егоров, фотографируя на небольшой фотоаппарат труп косули, – несчастное животное, судя по повреждениям на теле, сражалось до последней капли крови. Символ победы зла. Олигарх против Матери Природы. Чёрные начинают и выигрывают, они сразу же просто убивают.
 
 – А если человек попадёт в такой капкан и истечёт кровью до того, как к нему кто-то придёт на помощь! – возмутился Мостовец, – я знаю, в лесах вокруг деревни Дёмино много диких животных: лосей, косуль, кабанов, лис, зайцев, да мало ли… Они пробегают за день большие расстояния в поисках пищи. Теперь все в смертельной ловушке!
 
 – А люди! – воскликнула Прасковья Ивановна, – грибники, рыбаки! Да и дети могут попасть. Мальчишки – народ такой... Все время им нужно залезть туда, куда запрещают…

– Я обязательно напишу заявление о случившемся в Чернозаводскую природоохранную прокуратуру, копию пошлю в Росприроднадзор, министерство экологии Чернозаводской области, – пообещал профессор Егоров, – куда ещё можно написать? Подскажите!

– Можно ещё в Международный фонд защиты животных, – подсказал Мостовец, – только Сибирской медной компании это как слону дробина.

– Допустим, заверят, что разберутся, ограничатся отписками, – не унимался Егоров, – но что получается: сегодня в лесу погибла косуля, а завтра человек может погибнуть! Сколько нужно жертв, чтобы убрали эту проволоку? Что нужно?  Чтобы через месяц проволока вокруг Чернозаводского ГОКа была усыпана трупами несчастных диких животных, для которых проход по лесу – жизненная необходимость?

– А я вообще не понимаю, на каком основании эти захватчики огромный кусок нашего леса себе отгородили, – поделился своими мыслями Мостовец, – насколько мне известно, дёминские леса как лёгкие Чернозаводска. Они являются защитными, даже в Великую отечественную войну их не вырубали. Потому что они дают кислород городу. Разберусь с этим вопросом.  Непременно разберусь завтра.

Продвигаясь вдоль убийственного кольца «егозы» четверка путников, наконец, пришла на другую опушку леса.

– Вот он, проход-то, – махнула рукой Прасковья Ивановна, – вы ступайте, дорогу теперича найдёте.

– А ты куда, Ивановна? – спросил Сторожевой, – в лесу охранники на квадроциклах гоняют, осторожно.

– Пойду обратно в лес, по грибы, – тихо ответила старушка, - лукошко-то гляди: неполное! А то неизвестно, когда ещё возможность походить на лесу появится. Как тут хорошо и привольно!

Она обвела взглядом кудрявые кусты и стройные берёзки и добавила со вздохом:

– Загородят нас скоро совсем, будем как в концлагере. Идите с Богом!

– Да, надо идти! – ответил за всех профессор, – мы хотим пригласить всех жителей Дёмино на городской митинг. И вы приходите, Прасковья Ивановна, с транспортом мы решим. 

Старушка кивнула и перекрестила удаляющуюся от колючей проволоки троицу. Так, наверное, святой старец крестил, а после провожал взглядом отшельников, уходящих в пустыню.

  ***
Сказать, что люди видят разные сны – ничего не сказать. Даже если добавить, что в странных и порой ужасных сновидениях часто проявляются самые тайные и сокровенные мысли, реализуются мечты и стремления, а поскольку их бесконечно много, столько же всевозможных красивых и ужасных, плохих и хороших, длинных и коротких снов. Никто никогда точно не может предсказать развитие сюжета сновидения, и чем оно закончится. Но удивительное дело, иногда человек, проснувшись, помнит мельчайшие детали сновидения так чётко, будто это происходило наяву.  Бывает, запоминаются фразы и даже мысли. 

Именно такой сон приснился Денису Кудрявцеву. Только вначале он не понял, что это сон. Всё было так, будто вызвал его к себе в кабинет звонком Кузьмичёв. Шеф сидел на своём обычном месте, только будто постарел.

– Новое тебе задание, Денис! – пуская клубы дыма, процедил главный редактор, – полетишь на Цереру!

– Может, не «на», а «в», – робко поправил Денис, – и что это за командировка такая, первый раз слышу про город с таким странным названием. Средняя Азия, нет? 

– «На» я тебя пошлю, когда будешь плохо писать, – пошутил Андрей Петрович, – и не город это, а планета. Тёмный ты человек! В космос тебя посылают корреспондентом. Будешь космонавтом, как в детстве мечтал. Получи командировочные в бухгалтерии и отправляйся. Посмотришь на нашу голубую планету из космоса. Расскажешь потом.
Ну не странный ли сон – будто фильм, одна сцена, другая. А между ними – провал.

Денису так хотелось поделиться радостью с Татьяной, с детьми, позвонить отцу, матери. Его посылают в космос! Очень обидно: в странном сне он не увидел ни своего домашнего триумфа, ни проводов, ни дороги на космодром, ничего.
В следующей сцене Денис уже в скафандре на двухместном космическом корабле. Старший космонавт по фамилии Ковригин с суровым, словно высеченным из камня лицом, даёт строгие указания, которые сводятся к одному: после взлёта он должен принять таблетку, залечь в капсулу, заснуть на восемь лет и не мешать. А когда космический корабль землян приблизится к Церере, он его непременно разбудит и из кокона извлечёт:

– Даже не сомневайтесь!

«Так мы не договаривались», – хотел сказать Денис, но спохватившись, промолчал. Понимая, что права качать в космосе бесполезно, и всё равно ему ничего не остаётся, как скушать снотворное и подключиться к системам жизнеобеспечения.

В средние века приговоренному к смерти разрешали какое-нибудь мелкое желание.

Покурить, выпить или завязать глаза потуже… Сон продолжительностью восемь лет не смерть, конечно, но мало приятного. И Денис напомнил старшему космонавту про странный средневековый обычай, озвучив свою мечту:

– Разрешите хотя бы на нашу планету взглянуть из космоса!

– Чего на неё глядеть! – удивился бывалый покоритель космоса, – поди не футбол на стадионе. Ничего интересного! Справа от тебя иллюминатор, гляди, коли интересно, только недолго.

Денис приоткрыл окошечко и среди тёмного неба и ярких звёздочек вдали сразу увидел планету со знакомыми очертаниями материков. Только почему-то она была не голубой, а местами серой, местами коричнево-красной.

– А почему она такая? – не удержался он от вопроса.

– Какая?

– Я думал, наша планета голубая.

– Наслушался сказок, – рассмеялся суровый Ковригин, – голубая наша планета была когда-то. А теперь она вот такая. Где серая, там людям ещё повезло, можно жить худо-бедно. Ну, а где бурая, там практически нет жизни.

Денис всмотрелся и увидел на месте, где должен быть его родной город Чернозаводск, огромное бурое пятно. А как же его родные?

– Ладно, некогда мне с тобой разговоры разговаривать, – жёстко отрезал бывалый космонавт, – давай принимай таблетку и спи! Прислали вместо бортмеханика журналиста на мою голову! 

Следующая сцена: Денис проснулся. Не сразу смог сообразить, где он и что с ним, потом вспомнил, посмотрел сквозь окошечко капсулы внутрь кабины: никого. Подал голос:

– Командир Ковригин! Командир!

«Если я проснулся, значит, давно наступило для этого время», – подумал Денис, – ведь Ковригин чётко сказал: он меня разбудит! А я сам проснулся, стало быть, пора пришла. Но где командир?»

Денис отсоединил какие-то трубочки от вен, с омерзением отбросил калоприёмник и мочеприёмник, а затем с трудом приоткрыл герметичную крышку капсулы. Выбравшись наружу, он, пошатываясь, прошёл первый отсек, там никого не было. Открыл тяжелую металлическую дверь второго отсека – никого. Прошёл на место пилота. Но к своему удивлению и там не обнаружил Ковригина. Однако там на столе лежала записка следующего содержания:

«Связь с ЦУП утрачена. Последнее сообщение в Земли: модуль обеспечения к нам в срок не прилетит. Произошла катастрофа на планете. Пытаюсь запустить резервную солнечную батарею. Тубы с едой и вода в холодильниках . Следи за системой генерации кислорода, инструкция слева на тумбочке».
 
Денис ещё раз перечитал записку и вдруг с ужасом ощутил: бумага, на которой она была написана, и чернила авторучки – всё эти детали говорили о том, что записка написана давно, очень давно. Сколько он проспал, какой теперь год? Денис бросился к иллюминатору и неожиданно увидел в нескольких метрах от корабля скафандр. Скафандр качнулся и стал поворачиваться в сторону и – о ужас – через стекло маски космонавта Денис увидел череп с пустыми глазницами…

Он в ужасе закричал и… проснулся. На кровати приподнялась жена Анна и пристально взглянула на него:


– Денис? Что с тобой! Ты так кричал!

– Мне приснился страшный сон! И такой настоящий.

Он вспомнил, что записка Ковригина была такая старая, что он почувствовал даже запах пожелтевшей бумаги.  Всё было чётко и ясно – как наяву.
 
Уже рассвело, и за окном просыпался город-труженик Чернозаводск. Денис вышел на кухню и убедился: кошмар ему всего лишь приснился, он не в космосе, а в своём городе. И огромные чёрные заводы на месте и всё так же пускают прокуренными ртами всё те же вонючие, дымные шлейфы.

Район, где ютилась его семья, был не вполне благополучен и явно вреден для здоровья – квартал был насквозь пропитан запахом сернистого газа. По обочинам улиц вилась серая пыль, и пусть даже улицы Чернозаводска вблизи заводов поливали несколько раз на дню, пыль была всегда и не исчезала. Кузьмичёв обещал предоставить новую квартиру, аж на двадцать втором этаже жилого небоскрёба в элитном микрорайоне, но когда это случится? И произойдёт лишь в том случае, если он останется таким же ревностным псом-служакой, выполняющим безоговорочно приказы шефа.
 
Денис сидел на кухне, плохо понимая, к чему был этот жуткий сон, подробности которого врезались в память. Так не должно быть, а случилось. Некоторые люди в неподдельной яркости снов способны разглядеть долгожданные вести, вспоминая по сонникам про любовь, смерть, приобретения и потери. Он не мог ничего увидеть, а записку, и даже фамилию космонавта запомнил: Ковригин. Минуточку!  А не тот ли это Ковригин, который после увольнения из лётного состава вернулся в Чернозаводск, откуда был родом.

При встрече с Кузьмичёвым Денис не удержался от вопроса:

– Андрей Петрович, помните, вы мне про бывшего космонавта Ковригина рассказывали?

– Ну и что?

– Может, сделаем с ним интервью? Он единственный космонавт, живущий в нашем городе.

– И что? – Кузьмичёв уже не скрывал своего раздражения, – поправлю, он бывший космонавт. Это первое. Второе. У меня для тебя вообще отдельное поручение. Надо по-быстрому сделать репортаж из спортивной школы по боксу Виктора Афанасьевича Гречкина. Он их давно спонсирует и таких орлов вырастил. Они сейчас пополнили отряд личной охраны объектов Сибирской медной компании в Дёмино. А по поводу космонавта этого – забудь. Он недавно письмо в прокуратуру накатал, обижается на власти за несправедливое распределение жилья и, как он пишет, везде коррупция. Будто мы виноваты, что он решил из Подмосковья, где жил, вернуться в свой старый барак. Жильё новое требует! А ещё против строительства Чернозаводского ГОКа выступал на одном сайте. Мне подсказали там, наверху, – Андрей Петрович выразительно поднял палец, – никаких о нём материалов. Про боксёров  и их спонмора хорошего человека Гречкина – нужен текст, про космонавта Ковригина – не надо ни строчки. 

«Головорезы отъявленные, видел я этих боксёров, – подумал Денис, – интересный расклад: один олигарх другому подготовил кадры для собственной небольшой армии», но вслух сказал:

– Конечно, Андрей Петрович! Когда запланирован выход материала? 

– Вчера. А потом ещё к тебе одно дело есть. Нужна разгромная аналитическая статья про борцов против Чернозаводского ГОКа.  Тут ко мне недавно один интересный тип из Москвы заходил.  А оказать содействие ему просил сам Максим Игоревич.

– Колотушкин, хозяин Сибирской медной компании? 

– Именно.  Задача: представить широкой общественности борцов против нового ГОКа как отъявленных экстремистов, отморозков, выступающих против развития отечественной промышленности.  Настоящее его зва… прости, должность, фамилия и имя тебе без надобности, а вот материалами он полностью снабдит.  В ближайшее время Сибирская медная компания делает ход конём – она заключает практически со всеми ведущими телеканалами договоры об информационном обеспечении. И везде будет сквозная мысль: борцы против Чернозаводского ГОКа – это преступные элементы и экстремисты.

– Борцы против ГОКа, какие они экстремисты! – удивился Денис, – Чернозаводский ГОК – это чисто коммерческий проект, государственных интересов в нём нет. Более того, это угроза водным ресурсам и землям в округе вокруг Дёмино, вы же понимаете.
 
– Ну, скажем так, – Кузьмичёв повысил голос, – тебе поставлена задача, её надо выполнять. Я дал Грише Мишину  – под таким именем он выступает на новом сайте, созданном Сибирской медной компанией, твой номер телефона, он позвонит завтра, и надо с ним поработать. И учти, я ведь могу и передумать насчёт новой твоей квартиры, а ты не забывай: скоро ожидается сдача дома.
Кузьмичёв подошёл вплотную к Денису и внимательно посмотрел на него поверх стёкол очков:

– Не подведи меня, Денис!
 
«Гриша Мишин»   действительно позвонил на следующий день, попросив приехать по одному адресу. Денис известил шефа, что уезжает из редакции на встречу,  и спустя час уже нажимал кнопку вызова ничем не примечательного офиса.
 
 Его новый знакомый «от Кузьмичёва», как он представился,  оказался высоким и крепким, довольно молодым человеком.
 
– Чай, кофе, – предложил «Гриша».

– Нет, спасибо.

– Тогда перейдём к делу. Я внимательно слежу за вашим творчеством и должен заметить, вы делаете успехи.

– Спасибо.

– Но вместе  с тем, в нашей профессии политтехнолога некоторые принципы журналистики оказываются, как бы тактичнее выразиться, ненужными и даже вредящими нашей цели.  Понятно, что вас учили основным принципам журналистской этики, так забудьте о них. Я вам сброшу потом на электронную почту нашу методическую разработку, но основные принципы вам сейчас представлю. Например, мы используем подмену понятий, утрирование, ложь по принципу «Кинь кусок грязи – что-нибудь останется», внушение.

– Я заметил, над этим работает целая армия троллей, – сказал Денис.

– На самом деле нас не так много, – улыбнулся «Гриша», – я, например, под пятью никами выступаю. Но давайте не будем отвлекаться. Итак, что нам надо сейчас сделать прежде всего? Нужно использовать ряд  базовых установок в общественном сознании чернозаводцев. Это эксплуатация исторического инфо-потенциала города Чернозаводска, просто обреченного быть городом металлургов. И развивать этот тезис.

– Как работает подмена понятий? – продолжил собеседник Дениса, – очень просто.  Обоснованное беспокойство жителей о судьбе Шантаринского водохранилища описывается нашими политтехнологами как «истерика», страх. Тем самым формируется негативное отношение к паникёрам.

Он прошёлся по кабинету и продолжил:

– Или утрирование.  Жесткие аргументы противников Чернозаводского ГОКа не опровергаются, но искажаются, а разногласия в их организации, наоборот, преувеличиваются.  Численность их, напротив, приуменьшается. У нас в ходу и откровенная ложь. Вы же помните, как по одному из центральных каналов экологических активистов из Воронежа причислили к агентам Госдепа? И многие ведь поверили.  Можно, наконец, использовать внушение. Я активно, например, эксплуатирую такой драйвер, как стремление людей к стабильности и благополучию. Вот для начала  вам такое задание – в принципе ваш шеф уже главное сказал, но надо работать тоньше, поэтому на первое время я буду сбрасывать вам тезисы, договорились?

Он протянул руку, и Денис к своему удивлению ощутил тихую, спокойную силу циничного и уверенного в себе человека.

По возвращении домой Кудрявцев долго мыл руки в ванной, словно он поздоровался не с этим уверенным в себе и ухоженным молодым человеком, а с прокажённым. А  потом сидел на кухне, слыша весёлые возгласы детишек, смотревших мультфильм.  Денис вздохнул, налил пол стакана водки и залпом выпил.

Татьяна заглянула в кухню:

– С какой стати пьём? Почему не закусываем? Что-то случилось? На тебе лица нет.
– Нет, ничего. Просто устал.

***
Если бы у общественного движения против Чернозаводского ГОКа был свой летописец, даже в этом случае он не смог бы назвать точное число его участников. «Нет ГОКу» не было ни партией, ни зарегистрированной общественной организацией, хотя был свой Устав, утверждённый на общем собрании. Это было стихийное движение. Люди приходили и уходили, кто-то оставался надолго, иные скептически махали рукой: плетью обуха не перешибёшь. Были и странные люди, любители поспорить.

На одном из первых собраний в арендованном в том же здании, где Мостовец снимал офис для своей юридической компании, один такой скептик встал и ляпнул:

– Вот слушаю я про митинги, про одиночные пикеты, про газету, а понять не могу, вы это серьёзно?

– Уточните, что вы имеете в виду? – попросил Мостовец, – вы полагаете, эти меры недостаточно эффективны? А что, по-вашему, нам нужно делать? Бить витрины и опрокидывать машины, поджигать дома, как это практиковали ультралевые в семидесятых годах прошлого века в ФРГ? Они выступали и с экологическими лозунгами.  Категорически не приемлю такой вариант, и в нашем Уставе чётко прописана не только независимость от политических партий, но и приверженность конституционным, мирным методам.   

– Долой власть! – вот что я хотел сказать, – продолжил тот же самый оппонент Мостовца. – это она строит ГОКи.  Я простой работяга на стройке и вижу: кругом воровство, откаты, взятки. Посмотрите, у нас в области чуть ли не каждый третий высокопоставленный чиновник сидит или под следствием. А в самом Чернозаводске что творится!

– Сменяемость чиновников, депутатов, парламента и даже правительства нужна, но ненасильственными методами, – спокойно ответил Виталий Васильевич, – если вы не согласны с такой постановкой вопроса: добиваться отмены строительства Чернозаводского ГОКа мирными конституционными способами, извините. Нам с вами не по пути. Региону и стране майданы не нужны!

– Лес рубят – щепки летят, – ухмыльнулся рабочий. 

– Летят! – подтвердил Мостовец, – а я не хочу быть такой щепкой!

– Ну и продолжайте заниматься… – оппонент Мостовца замешкался, словно собирался выругаться, но вдруг передумал и решил подобрать цензурное выражение, – болтологией.

Он быстро вышел из помещения.

– Я тоже рабочий, металлург, но я против ГОКа, – прозвучал голос вослед ушедшему.

– Продолжим обсуждение, – обратился к присутствующим Виталий Васильевич, – на прошлом собрании прозвучало предложение выпускать газету, и на наше собрание сегодня пришёл журналист Дмитрий Сергеев. Многие его хорошо знают по интересным публикациям в закрытом не так давно газете «Чернозаводский рабочий».  Дима, встаньте, покажитесь единомышленникам.

Из задних рядом поднялся средних лет крепкий мужчина в очках.

– А сайт не будем развивать? – послышался чей-то голос.

– Ну почему же, – ответил Мостовец, – у нас будет и сайт, и газета. Тем более, что сайт создан и функционирует исключительно на народном энтузиазме. Помните, в первую же неделю нас буквально атаковали анонимные тролли. Одни якобы от нашего имени поносили последними словами действующую власть, оскорбляли всех подряд, вбрасывали провокационные лозунги, разжигая конфликты. Кое-кто из наших даже повёлся, стал в ответ также оскорблять власти. А троллям только это и надо: устроить скандал. Другие тролли пытались всячески извратить суть нашего движения.  Мы тогда договорились, что нужны модераторы. И придётся по очереди следить за публикациями на сайте. Газета в этом смысле защищена, но у печатного издания наряду с множеством плюсов: возможностью охвата аудитории пенсионного возраста, наглядностью и тиражом, есть и огромный минус – издание газеты требует денег, а в нашей копилке не густо. Низкий поклон всем, кто пожертвовал трудовую копейку, но надо будет на газету еще сброситься… кто сколько может.

Раздались голоса одобрения: поможем! Конечно, сбросимся.

– Вот Нина Дмитриевна Кравченко тянет руку, – заметил Виталий, – вы хотите выступить?

– Да.

Красивая и со вкусом одетая женщина средних лет поприветствовала собравшихся:

– Дорогие земляки! Я директор  риэлтерской компании. Многие могут подумать, что пришла сюда потому, что страдает мой бизнес. Действительно, это так. Стоимость недвижимости в Чернозаводске и его пригородов резко упала. Многие состоятельные люди из-за ГОКа либо уже уехали, либо собираются это сделать.  Такой нехороший, как модно стало говорить, тренд! Хотя с другой стороны мои коллеги-риэлторы имеют маржу с тех, кто распродаёт жильё. Однако есть еще одна более важная причина, почему я здесь: я родилась и выросла в Чернозаводске и люблю этот город. Моя школьная подруга из Москвы, побывавшая недавно здесь, удивилась, как его можно любить? Разбитые, как после бомбардировок,  улицы; заросшая осокой  прямо в центре города грязная река, чадящие трубы металлургических гигантов, пыль. Кругом мусор.

Присутствующие поддержали: всё верно!

– Но  ведь было не всегда так? – задала риторический вопрос Кравченко. –  И река была не настолько запущена, и выбросов столько не было. Вот ангажированные СМИ говорят: в Чернозаводске теперь нечем дышать оттого, что много транспорта. Неправда!  Почему в таком случае ночью или рано утром, когда машин на улицах меньше в разы, люди задыхаются от выбросов? Значит, нас обманывают! Мы пишем в социальных сетях, что невозможно открыть форточки, дети болеют, у многих астма, бронхиты, аллергии, а министр экологии нашей области Нинель Архиповна Гадкова говорит с трибуны «Прекратите истерику», выбросы в пределах нормы».

– На одном сайте было сообщение, что министр экологии области Нинель Гадкова уходит на пенсию, – раздался голос с задних рядов.

– Обратно заместителем Колотушкина в Сибирскую медную компанию возвращается? – спросил кто-то.

– Нет, пишут, что уходит на заслуженный отдых и уезжает вообще из Чернозаводска за границу, – ответил тот же голос, – дочь у неё живёт в Эстонии. А на пост министра экологии рассматривают кандидатуру какого-то доктора биологических наук Гундеева из Москвы. На сайте сказано, он молодой, но уже доктор наук,  и что наш земляк, из Чернозаводска.

– Граждане, не перебивайте, – призвал к порядку Мостовец, – продолжайте, Нина  Дмитриевна. 

– Потом выясняется, что эти нормы владельцы крупных металлургических предприятий увеличили, – отметила Кравченко.  – Все вы видите: наш город и его окрестности буквально тонут в мусоре. Кругом несанкционированные свалки. И вот что я скажу: если власти наплевать на то, что происходит с городом, то мне не все равно.
Выступление было встречено аплодисментами.

– По поводу нашей газеты я решила оказать финансовую помощь, – закончила Нина Дмитриевна, – платёжные реквизиты у меня есть. И ещё. Есть у меня знакомые бизнесмены, которые построили шикарные коттеджи как раз неподалёку от Чернозаводского ГОКа, так вот они тоже хотят помочь деньгами. Думаю, к этим неравнодушным представителям бизнеса присоединяться те, кому небезразлична судьба нашего города и области.

 Мостовец перешёл к организационным вопросам.

– Думаю, мы доверим Дмитрию Сергееву исполнять обязанности главного редактора нашей газеты, – Дима будет это делать бесплатно, так он решил. И разрешите вам представить редколлегию. Это художник и дизайнер Вероника Цветкова…
Молодая стройная девушка с длинными тёмно-русыми волосами приподнялась с кресла.

– Все в Дёмино знают старейшую жительницу Матрёну Тихоновну Сычёву, – продолжил Виталий Васильевич, – но возможно, не все знакомы с её племянником Антоном, он бухгалтер и будет параллельно со своей основной работой на общественных началах заниматься финансовыми вопросами издания газеты.  И вместе с экономистом Алексеевым Владимиром они вызвались написать ряд статей на экономическую тематику по Чернозаводскому ГОКу. 

Названные люди поднялись со своих мест, поприветствовали присутствующих.

– Зябликов Семён, Чернозаводск, нигде не работаю, – представился плотный, конопатый парень, – газета нужна, конечно, но я предлагаю в следующие выходные разбить палаточный лагерь на поле у Дёмино с плакатами, транспарантами о вреде ГОКа.

– Ну и что даст этот палаточный лагерь? – скептически процедил атаман Сторожевой, – охранники что ли будут читать наши плакаты о загрязнении почвы тяжелыми металлами. Местные жители и так на нашей стороне, но в последнее время очень неспокойно стало в Дёмино. По улицам шпана в чёрной форме охранников СМК постоянно на квадроциклах  гоняет до поздней ночи, шумят, вино и пиво пьют. Всё огородили и оставили единственную дорогу через блок-пост. В деревню никого не пускают без проверки паспортов. Если местный – проезжай. А нет – так могут и завернуть, как моего двоюродного брата. Хорошо, он мне позвонил, я ему сказал вертаться, и на блок-пост подъехал. Так чуть не подрались с охранником. Обозвал меня казаком ряженым. Хотел я ему врезать, но сдержался… сказал, что пожалуюсь в область на самоуправство охраны Сибирской медной компании, только тогда он пропустил Севку.

– Ну и дела! – присвистнул кто-то с задних рядов, – уже своя армия и полиция у олигарха Колотушкина.

– А я поддерживаю Семёна, – поднялся стройный темноволосый юноша, – да, забыл представиться: Анвар Гизатуллин.  Платочные городки в знак протеста против ущемления их прав ставили шахтёры, помните?

Зал загудел. Чувствовалось: предложение нашло отклик среди собравшихся.

– Только без фанатизма, – попросил Мостовец, – наши недруги только и ждут подходящего повода. Они внимательно следят за нашими действиями. Возможны провокации.  В рабочем порядке обсудите, но я ещё раз обращаю внимание: мы не экстремисты, никаких выпадов в адрес власти, никакого оружия и спокойствие, ещё раз спокойствие. Редколлегия! Попрошу остаться, а всех благодарю за внимание.

То, что провокации не только возможны, но уже подготовлены, присутствующим пришлось убедиться спустя несколько минут после завершения собрания: на выходе из здания дорогу выходящим  преграждала съёмочная группа 41-канала Чернозаводского телевидения.

Высокий репортёр подносил микрофон с надписью «41» то к одному, то к другому участнику собрания и задавал один и тот же вопрос:

– Как вы можете прокомментировать недавнее высказывание вице-губернатора Олега Блинова, который сказал, что все экологические протесты в России проплачены из-за рубежа?

– Глупости! Разве такое количество народу можно подкупить, нас десятки тысяч, кто против Чернозаводского ГОКа.

Репортёр тут же повернул микрофон к бросившему реплику:

– Значит, вы считаете, что вице-губернатор глупец, я вас правильно понял?

– Не отвечайте ничего, – вмешался атаман Сторожевой, – разве вы не видите, что он вас провоцирует. 

Дмитрий Сергеев узнал в интервьюере Кудрявцева и не удержался:

– Вот и встретились, Дениска! Так ты не в газете, а на Сибирскую медную компанию теперь работаешь? 

И уже обращаясь к людям, выходящим из здания, громко сказал:

– Это провокация, он вырвет ваши слова из контекста и смонтирует «нарезку», как выгодно загоковцам! Он на службе у СМК и лжёт.

Кудрявцев – а это был он – пропустил выпад мимо ушей и протянул микрофон уже Дмитрию:

– Вы сказали, лжёт. Конкретно подтвердите ваши обвинения. В какой именно статье я лгал? Подтвердите, а иначе ваши слова голословны, и я вас могу в свою очередь обвинить в клевете и подать в суд.

Денис подал знак оператору:

– Снимай, снимай!

Дмитрий махнул рукой, понимая, что с ходу не ответит на такой конкретный вопрос.  Он был удовлетворён хотя бы тем, что Денису, которого он раньше уважал за профессионализм, не удалось разжиться, как говорили журналисты, богатой фактурой. 

Люди разошлись. Сергеев повернулся не к Денису, а к оператору и с удовольствием произнёс:

– Я понимаю, мои слова не попадут в эфир, но хочу напомнить мудрую фразу профессора Егорова: строить гигантский горно-обогатительный комбинат у задыхающегося от промышленных выбросов города и его единственного питьевого источника водоснабжения всё равно, что разводить  костёр на ящике с боеприпасами. Записали? Вот так!

 Тем временем Вероника Цветкова и Антон Сычёв начали обсуждение по макету номера газеты. Владимир Алексеев не смог присоединиться к обсуждению: он сильно спешил по неотложным делам, но молодым людям, честно говоря, это обстоятельство даже пришлось по душе.

Всё объяснялось просто. Так бывает, что люди нравятся друг другу с первого взгляда. Именно так и случилось, причем, неожиданно. И неправда, что эта внезапность более свойственна юношам. Замечено, что и у девушек такое бывает. Кто знает все тайники сердца: Бог, пророк или простая старушка? Никто не знает! В мире ещё полно тайн. 

Молодые люди шли по направлению к дому Вероники, которая милостиво разрешила себя проводить. Шли по вечерним улицам и улыбались тайне, которую и не пытались разгадать. А жили Антон и Вероника, как выяснилось, на соседних улицах, хотя и ходили в разные школы. 


***
Журналист Денис Кудрявцев умер. Тихо скончался. Однако ни в газетах, ни в интернете про это не было ни слова, хотя в Чернозаводске он был уже достаточно известен. В последний путь Дениса Кудрявцева проводить никто не пришёл. Даже его любимая жена и двое детей отсутствовали на похоронах.

Вот такая в Чернозаводске случилась трагическая история. А всё дело было в том, что на самом деле был не один Денис Кудрявцев, а два. Они никогда мирно не уживались и постоянно спорили друг с другом, даже по пустякам. А потом один стал расти, как на дрожжах, а второй уменьшаться как снеговик в оттепель. Он таял, таял и наконец, совсем исчез. Тот, первый, сильно переживал по этому поводу.  Но потом как-то  обмяк и даже свыкся, что в одном большом теле он теперь остался один…

Этот человек также один приходил в неприметный офис неприметного офисного здания и с недавних пор довольно часто. И каждый раз он испытывал непонятный страх. Ему казалось, что хозяин большого затененного кабинета, сидящий за полированным столом, знает и его мысли, и его тайные желания.
    
– Ну что вы тут понаписали, Денис! – «Гриша Мишин» устало плюхнулся в кресло в углу своего кабинете, – я же вам говорил, оставьте свои журналистские привычки,  говорил или нет?

Денис кивнул.

 – Зачем вы пишете, – он громко продекламировал: «… на собрании общественного движения «Нет ГОКу» один из горожан выразил несогласие с конституционными методами борьбы против Сибирской медной компании».  Вам прислали фонограмму, записанную нашим человеком в Движении, не затем, чтобы вы ее тупо скопировали, а для того, чтобы интерпретировали, как нам надо. Предлагаю текст дать в такой редакции: «На собрании общественного движения «Нет ГОКу» прозвучали призывы к свержению власти. Выступающие призывали к решительным действиям. Также поступило предложение перенести митинги протеста на площадку строящегося Чернозаводского ГОКа, для чего разбить там палаточный лагерь». Поняли, как надо? Ведь вы ни на йоту не отступили от того, что было сказано. Призывал тот мужик к активному сопротивлению политике власти, требовал решительно разрубить узел? Да! А то, что Мостовец не согласен с ним, что принципиально против насилия, так ведь это дело редакции, что публиковать, а что нет  – некоторые факты можно опустить, они всегда останутся за кадром. Или вы принципиально настаиваете на исторической правде?

Не дожидаясь ответа Дениса, куратор включил видео на ноут-буке,  и сразу зазвучал голос Дениса:

– Один из протестующих против ГОКа раскритиковал деятельность вице-губернатора Олега Блинова, в частности, усомнился в его умственных способностях.

Прозвучала реплика участника движения «Нет ГОКу».

– Здесь  вышло неплохо! – похвалил «Гриша», – вы делаете успехи, Денис. Я отмечу вас в своём отчёте. Премия в размере редакционного месячного оклада вам точно не помешает. Я слышал, вы недавно переехали в новую квартиру. Так?

– Так точно! – неожиданно для самого себя по-военному ответил Денис.

– Вот и прекрасно, – медленно произнёс куратор, – новоселье всегда требует много денег. Обустроитесь, обживётесь на новом месте, а там и новая должность, глядишь… поговаривают, пресс-секретарь губернатора не всегда его радует… не всегда. Как его фамилия. Васечкин, кажется?

– Петечкин, – поправил Денис, а «Мишин» рассмеялся:

– Есть мнение, он не справляется.  Область на плохом счету в Кремле. В Чернозаводске растут протестные настроения. Да в этом городе никогда такого не было. Нет, на этом посту нужен другой человек. Так считают там…

Он поднял указательный палец, указав куда-то на потолок.

– Для чего меня прислали в Чернозаводск? – спросил куратор Дениса Кудрявцева, – думаете, мне в Москве нечем заняться? Ошибаетесь. Меня прислали для создания  благоприятного общественного мнения о Сибирской медной компании в Чернозаводске. Вы не представляете, какую сумму выделил Максим Игоревич на эти цели? И он договорился с кем надо. Есть технологии, которые давно апробированы в других странах. Они могут не сработать там. Иной менталитет. Но в России всё возможно. Реально, начав с завоевания расположения конкретной группы людей: авторитетных, известных и влиятельных бизнесменов, властные структуры, политиков, распространить своё влияние на огромную людскую массу. Главное – сработать на опережение, заниматься предотвращением возможных конфликтов и недоразумений с общественностью, заглушить протесты и дискредитировать лидеров протестного движения.  Вы меня понимаете?

– Да, конечно.   

– Вот и отлично! Кстати, как вам новый министр экологии области Василий Петрович Гундеев?

– Ммм… думаю, это хороший ход.

Денис замешкался с ответом, вдобавок отвёл глаза в сторону, и это не ускользнуло от внимания куратора:

– Я в курсе, что вы знакомы со школьных лет, теперь будете работать вместе! Желаю плодотворного сотрудничества.

«Всё знает, чёрт. Потрясающая осведомлённость, – подумал Кудрявцев, – Васька скользкий тип, в школе славился потрясающей изворотливостью, впишется, куда ему
деваться». 

Куратор словно прочитал все его мысли:

– Люди меняются, теперь он не просто ваш одноклассник, он, прежде всего, авторитетнейший в научных кругах человек, доктор наук.

"Ну да, специалист по морским ежам, – подумал Денис, - очень подходящая для Чернозаводска научная специализация".

– Надо понимать психологию обывателя, – продолжил «Мишин». Когда про пользу ГОКа говорит сотрудник Сибирской медной компании – у наших граждан одно отношение. И совсем другое дело, когда проект на все лады расхваливает доктор наук из Москвы, имеющий в своём активе множество научных публикаций в солидных журналах, монографии, контакты с зарубежными учёными и всё такое. Так что дружите!

«Гриша Мишин» улыбнулся, что бывало нечасто. Чувствовалось: сегодня он пребывает в прекрасном настроении.

– Немного теории. Чаще используйте такой приём как метод «крючка и наживки». У вас в последнем телевизионном сюжете получилось неплохо. Вовремя на камеру использовали неплохую домашнюю заготовку – я имею в виду конкретный вопрос в лоб, о правде и неправде. А я приведу такой пример. Известный случай, который произошёл с Папой Римским Франциском в 2013 году в ходе его визита в Бразилию. Журналист спросил его «Будете ли Вы посещать стриптиз-клубы?»  Папа Римский ответил: «А что у вас и такие есть». На следующий день газета вышла с такой трактовкой. «…Один из первых вопросов при визите папы в Бразилию был о том, есть ли здесь стрип-клубы?».  Умело сформулированный вопрос и публикация выделенного с нужным акцентом фрагмента ответа позволяет вам добиваться нужного результата.

– А как это применить к Чернозаводскому ГОКу?

– Очень просто. Например, можно спросить у известного и авторитетного человека:

«Считает ли он, что разработка медных руд позволяет лучше обеспечить сырьем нашу цветную металлургию?»  Разумеется, интервьюируемый ответит утвердительно. А вы потом можете легко привязать этот ответ к своему тезису о государственной важности Чернозаводского ГОКа и развить его.

– Лихо!

 – Расскажу на прощание один анекдот. Интервью с заместителем директора:
«Скажите, а ваш генеральный директор сегодня пьян?»

«Нет, он вообще не пьёт».

«А скажите, правда ли говорят, что многие руководители предпочитают молоденьких секретарш с хорошей фигурой?  А Ваш начальник?

«О чём вы говорите?! Секретаря он выбирал, исходя исключительно из деловых качеств претенденток на эту должность. Только деловые отношения!»

«А как вам сегодняшняя погода?»

«Удивительный день! Тепло, солнышко светит, птички поют...»

В итоге было опубликовано в газете:  «Сегодня удивительный день: генеральный директор пришёл на работу трезвым и не потребовал от секретарши секса».

– Лихо фактуру использовал: выдернул, что надо из контекста, а не придраться! – похвалил Денис неизвестного писаку, – ну что сказать,  хороший анекдот. Жизненный. 

И только тут отметил одну странную вещь в лице куратора: при широкой белозубой улыбке супермена глаза его не смеялись, а отливали холодным, стальным светом. 


***
Развитие сюжета для многих читателей покажется скучным и даже банальным. Разумеется, Вероника и Антон с помощью других участников Движения успешно справились с поручением и подготовили макет, на основе которого в типографии отпечатали газету. Часто созванивались, подолгу говорили и очень скоро поняли, что друг без друга уже не могут. Что же тут интересного, скажет иной читатель, так часто бывает.

Но послушаем, что говорят молодые люди.

Этот разговор мог состояться с любой момент, но произошел на берегу озера Зеленоглазово. Была суббота, был  тёплый летний день. Вероника присела на большой камень у самой воды и тихо произнесла:

– Странно так…

– Что странно?

– Как мы с тобой познакомились. Ходили по одним улицам, бывали в тех же магазинах, а не знали друг про друга. А благодаря этому поганому ГОКу вдруг встретились. Хотя…

Вероника улыбнулась своим мыслям, а Антон уловил это:

– Хотя что?

– Так ведь познакомиться с тобой было бы негде, в ночные клубы ни я, ни ты не ходим, бюджет не позволяет и желания нет. На сайте знакомств я пару лет назад зарегистрировалась, да только недолго пробыла там. Не знаю, есть ли там нормальные парни, или мне просто не повезло. Я таких на таком сайте не встретила. Самонадеянные и тупые, грубые, зацикленные на одном сексе.
 
– Мачо тебе не нравятся?

– Не нравятся! – подтвердила девушка.

– А какие по душе?

– Мне нравятся умные, – улыбнулась Вероника, – как ты, например.
 
Антон в смущении потупил взор, и это ещё более развеселило Веронику.

– Я, между прочим, в тренажёрный зал вчера записался, – похвастался молодой человек, – тренер сказал, что если следовать всем его рекомендациям, через пару месяцев…

– А еще он предлагал дорогое спортивное питание, говорил, что в спортивном комплексе работает самый лучший массажист, да? - перебила девушка.

– А ты откуда знаешь?

Вероника поднялась с камня, сдвинула на лоб Антона очки и совершенно неожиданно для самой себя поцеловала прямо в губы:

– Ты мой рыцарь, самый смелый, самый сильный  и самый лучший.
 
Он отчего-то смутился. Вытащив из кармана платочек, снял очки и протёр. Словно хотел внимательнее вглядеться в невидимое зеркало, в котором неожиданно увидел бы не курносого очкарика, худенького и невысокого, а крепкого и привлекательного мужчину атлетического телосложения.

– Завтра поедем в Дёмино? – спросила девушка.

– Да, конечно!

– А я плакат дома сделала, вот, посмотри на смартфоне, – Вероника протянула аппарат Антону, – пригодилось моё художественное образование. Пусть я в цветочном салоне работаю, но пока рисовать не разучилась.
 
– «Наши дети дороже меди», – прочитал молодой человек, – отлично придумала.

– Это не я, на нашем сайте такой слоган прозвучал, но мне сразу же запомнился, ведь дети – это главное для меня, это наше будущее. А его пытается отобрать какой-то заезжий олигарх Колотушкин. Я очень хочу родить здорового ребёнка. Пусть кто-то из моих подруг и говорит, что ещё рано, надо делать карьеру и всё такое. Дети – вот самое главное. Вот почему я пошла в движение против Чернозаводского ГОКа. Не хотела рассказывать, но у моей сестры три года назад родился ненормальный ребёнок, он не развивается, даже ходить в три года не может. Учёные  говорят, что влияние на эмбрион и плод загрязнителей окружающей среды научно доказано. Вот посмотри, что я нашла на одном научном сайте. Читай!

Девушка взяла смартфон и провела пальчиком по его поверхности, после чего протянула Антону:
 
«По данным И.В. Мудрого, в городах с развитой цветной и черной металлургией среди детей отмечается значительное увеличение количества перинатальных болезней, врожденных аномалий, заболеваний органов дыхания, пищеварения, нервной системы и органов чувств.  Антропогенное загрязнение окружающей среды представляет особую опасность для здоровья детей из-за физиологических особенностей детского организма. Это может выражаться в задержке развития не только иммунной, но и интерферроновой систем, незрелости антиоксидантной системы, высокой проницаемости гематоэнцефалического барьера, недостаточности местного иммунитета. Загрязнения могут оказывать негативное воздействие даже на репродуктивную функцию и вызывать эмбриотоксические и мутагенные эффекты.
Особую опасность представляют соли тяжелых металлов и пестициды. Ртуть и ее соединения дают выраженный токсический эффект и даже в минимальных концентрациях способствует возникновению хромосомных аномалий, появлению у детей множественных уродств. Она легко проникает через плаценту, накапливается в эритроцитах пуповинной крови, преодолевает гематоэнцефалический барьер и ведет к специфическим поражениям нервных клеток мозжечка, центров зрения и слуха, а также других областей нервной системы, причем уровень ртути в тканях мозга плода бывает в 2 раза выше, чем в тканях мозга матери. Свинец также нередко приводит к интоксикации беременной женщины и способствует спонтанному аборту из-за массивных кровоизлияний в плаценте. При свинцовом отравлении в последнем триместре беременности интоксикация свинцом наблюдается у 25 % плодов. Дети рождаются живыми, но страдают анемией и медленно развиваются в последующем. В костях и печени умерших детей обнаруживают высокую концентрацию свинца…»

Антон вздохнул. Он вспомнил, как при случае и даже неоднократно помогал девушке с первого этажа подъезда, где он жил, выкатывать инвалидную коляску. А потом эта красивая молодая девушка с лицом, как будто высеченным из камня, выводила под ручку мальчика с несоизмеримо большой головой, для которого преодолеть десять ступенек крыльца было большой проблемой.  Девушка с гранитным лицом и грустными, серыми, холодными глазами усаживала его в коляску; тихо отвечала на приветствия соседей, не слыша вздохов за спиной, не чувствуя  холодка отторжения здоровых, молодых и циничных.
Сколько лет ему, этому несчастному? Антону было сложно определить. Однажды он встретился с ним взглядом и вздрогнул: на него смотрели глаза человека, повидавшего очень много в этой жизни. А однажды при встрече Антону показалось, у частично парализованного ребёнка в глазах блеснули слёзы. Хотя это могло быть из-за ветра. 
 
Что ждёт их - мать и ребёнка - впереди, подумал он тогда. Их город – жестокий и грубый! В нём всё меньше скверов – их безжалостно вырубают под новые торговые центры. В нём врачи не рекомендуют заниматься бегом, поскольку невероятно высокая концентрация вредных веществ. В нём две трети дней в году так называемые неблагоприятные метеорологические условия, то есть, когда вредные выбросы не рассеиваются из-за ветра, а накапливаются в приземном слое атмосферы. Антон вспомнил, что бедный мальчуган с первого этажа не смотрел на птиц: голубей и ворон, он отчего-то с ужасом глядел в сторону дымящих труд металлургического гиганта.

И в этом городе хотят ещё построить ГОК!

– Вот скажи, желание каждой матери иметь здоровых детей – это преступление? – вдруг серьёзным голосом спросила Вероника.

– Что ты глупые вопросы задаёшь? – удивился Антон, – это нормально.

– А вчера по 41 каналу выступил вновь назначенный министром экологии области Василий Петрович Гундеев, и он вслед за вице-губернатором сказал, наши выступления проплачены западом, мы агенты Госдепа и что все мы совершаем преступление против интересов своей страны.

– Сам он преступник! – ответил Антон, – еще хуже Гадковой. Та нас хоть иностранными  агентами не называла, а этот с ходу, не успел стать министром, как сразу начал лгать и клеветать. А он и есть самый настоящий иностранный агент, потому что не любит свою землю. Он – лжец, и за обвинениями в наш адрес скрывает свою мерзкую сущность. Птицу видно по полёту!

– Я красиво говорить не умею, – сказала Вероника, – но так думаю: любовь к родной земле  – это не громкие призывы с трибуны, а конкретные действия, направленные на то, чтобы сделать её чище, чтобы она стала более благоприятной для жизни всех поколений. Как-то так, ты меня понимаешь?

– Да!

– А ты слышал, что профессору Егорову не продлили контракт в должности заведующего кафедрой?

– Да, я об этом вчера узнал. Но в университете оставили на преподавательской работе, и то хорошо.

– Попробовали бы уволить, слишком большой был бы резонанс везде, – заметила Вероника, – это учёный с мировым именем и настоящий патриот своей страны. Он выступает и за то, чтобы это чистое пока озеро не было выкачано и не превратилось во второе такое мёртвое и опасное озеро, как Беркли Пит.

Антон посмотрел на спокойную гладь озера Зеленоглазово и поинтересовался:

– Что это за озеро?

– После пуска Чернозаводского ГОКа и после выработки медной руды у нас будет водоём токсичных отходов похлеще Беркли Пит – самого токсичного озера на планете, так утверждают многие независимые эксперты, – объяснила девушка, – давай я тебе ссылку открою?

Она произвела несколько манипуляций на смартфоне и протянула его Антону. Он прочёл:

«Медь, кислоты, цинк, мышьяк, токсичные отходы производства – вот все что плавает в этом озере Беркли Пит. Точнее озером назвать его сложно. Скорее бассейн. В 1995 году стая гусей села на "воду" и больше никогда не взлетела. 342 тушки вытащили спасатели.  Беркли Пит — озеро, находящееся в большой яме старого медного рудника около города Бутт, штат Монтана, США. Это озеро считается самым токсичным в мире. В воде находится очень большое количество загрязняющих веществ, ядов, токсичных отходов. В соединениях присутствует медь, кадмий, мышьяк, алюминий, железо, марганец, цинк и другие. Работа на месторождении началась в 1955 году, под управлением Atlantic Richfield Company, крупнейшей нефтедобывающей компанией США. Когда рудник закрылся в 1982 года, сливные насосы были убраны, загрязненные грунтовые воды стали медленно заполнять яму. Начиная с 1982 года, уровень воды поднялся на 70 метров».

– Жуть! – отреагировал молодой человек, – а вчера по 41 каналу выступал ещё один загоковец, журналист Денис Кудрявцев, так он сказал, что проект абсолютно безопасен. Так и сказал «абсолютно», хотя как я понял, он не химик, не гидрогеолог и вообще не специалист в таких вопросах.

– Денис Кудрявцев? – переспросила Вероника, – знаю заочно. Мне его статьи в «Чернозаводском рабочем» очень нравились. Особенно запомнился очерк про ветерана-инвалида «Приказ выполняли любой ценой». Проникновенно написано! Помню, читала, и слёзы сами наворачивались на глаза.

– Про Барсукова Михаила Ивановича, – уточнил Антон, – он как раз из той деревни, часть домов которой попадают под снос из-за Чернозаводского ГОКа.

– Да, точно, – подтвердила девушка, – значит, и Кудрявцева олигарх купил с потрохами, а жаль. Хорошие статьи когда-то писал.

Прозвучал звонок, и Антон ответил на вызов:

– Да, поеду, обязательно. Где сбор? Хорошо. Рюкзак у отца есть.  Мне надо тогда продуктов и палатку купить, я тут присмотрел в спортивном супермаркете, норвежскую. Ладно. Договорились.

– Кто звонил? – поинтересовалась Вероника.
 
– Это Анвар, – объяснил молодой человек, – говорит, что вся деревня огорожена колючей проволокой «егоза», а все дороги перекопаны и проехать можно только через блок-пост. Еще сказал, что нас охранники из  охранного предприятия «СМК-безопасность» точно не пропустят. Но у него такая идея. Он поедет на «Газели» и возьмёт отходы досок у себя в саду.  В одном месте есть не очень глубокий ров, он уже разведал. Можно настелить лаги и аккуратно проехать по ним на легковушках. А «Газель» он там замаскирует ветками и спрячет в соседнем леске. Всего, кроме него на грузовичке, будет еще две машины, нас заберёт Нина Дмитриевна Кравченко у твоей школы в восемь утра.

– Отличный план! Никогда не жила в туристической палатке в чистом поле! – восторженно отозвалась девушка.

– А у меня никогда никакой палатки и не было.

– Пойдём покупать!

– Конечно, пойдём!
***
Вечером в пятницу, в то самое время, когда Антон и Вероника прогуливались по берегу озера Зеленоглазово, в зале, где проходило заседание Общественной Палаты Чернозаводской области развернулись словесные баталии, и кипели нешуточные страсти вокруг качества воды на Шантаринском водохранилище – единственном источнике питьевого водоснабжения для половины населения области.  Такова была обозначенная в повестке дня тема.

Впрочем, начало форума обнадёжило. Открывая заседание, председатель Палаты Дмитрий Устинович Бровин, много говорил о необходимости налаживания диалога между властью и обществом, о важности консенсуса. Под занавес своего длинного вступления он огорошил радостной новостью: один из ведущих горных университетов страны высказал такую рекомендацию: если Сибирская медная компания откажется от кучного выщелачивания, то проект следует признать безопасным.

Выступивший следом доктор биологических наук и министр экологии Чернозаводской области Василий Петрович Гундеев не преминул приписать этот факт в актив своего министерства экологии и в заслугу Общественной Палате области.

– Неправда! Не было бы борьбы жителей за отмену средневекового метода полива кислотой, не было бы и такого решения! – с места выкрикнул молодой человек, но на него тут же прикрикнул Бровин:

– Давайте не нарушать общественный порядок, все желающие выступить, могут это сделать после основных выступлений, в прениях. Слово предоставляется вице-президенту Сибирской медной компании Вере Петровне Кушнир.

По своему обыкновению элегантная и энергичная, она тепло поприветствовала собравшихся в зале, но начала своё выступление не совсем обычно:

– Тема нашего форума поднимает серьёзную проблему области – проблему улучшения качества воды в водохранилище питьевого значения. Да, есть серьезные проблемы этого водохранилища – качество воды Шантаринского водохранилища уже понизилось до третьего уровня, Проще говоря, вода грязная. Показателем служат сине-зеленые водоросли. Рыболовы заметили: они цветут даже в холодное время года, что говорит о значительном загрязнении, в том числе органическими соединениями. Надо принимать срочные меры, чтобы спасти Шантаринское водохранилище . Как его спасти, как реабилитировать водоём, чтобы обеспечить город питьевой водой нормального качества, волнует всех. Руководство Сибирской медной компании с чувством глубокой озабоченности воспринимает сообщения об ухудшении показателей качества воды. Более того, руководство компании приняло решение выделить средства для очистки дна одного из городских пляжей.

Вера Петровна сделала техническую паузу, чтобы представители СМИ смогли запечатлеть шум одобрения в зале, и продолжила хорошо поставленным голосом:
– Однако недоумение вызывают факты критики нашей компании, которая ещё не приступила к производственной деятельности, но нас уже обвиняют во всех смертных грехах. Почему вы говорите о Чернозаводском  ГОКе, которого ещё нет в природе, в контексте загрязнения воды? Наш проект пока в стадии реализации. Мы не виноваты, что на протяжении полувека снижалось качество воды в водохранилище. Вокруг Шантаринского водохранилища продолжают строить коттеджи, которых с каждым днём становится всё больше и больше. И на многих из них  там отсутствует система водоотведения в виде канализационных отводов. Поэтому идет проникновение канализационных стоков в Шантаринское водохранилище.
 
Кушнир опять чуть приостановила патетическую речь и, заметив, что аудитория не сводит с неё глаз, проникновенно добавила:

– Вот о чём нужно сегодня об этом говорить! Чтобы неочищенные стоки не поступали в водохранилище! Они несут фосфор и азот! А мы говорим о том, строить или не строить  Чернозаводский ГОК вместо того, чтобы говорить о строительстве очистных сооружений и отводе канализационных вод. Питьевая вода из водохранилища и так уже, по сути, не соответствует нормативам.

– Цинично! – не удержалась от реплики Ирина Васильевна Королева, – как будто непонятно, что Чернозаводский ГОК окончательно добьёт Шантаринское водохранилище.

Следующим выступал профессор Егоров.
 
– Выступление представителя Сибирской медной компании я бы сравнил с так называемым эффектом разбитого окна в заброшенном доме, – сказал он, – замечено, что после того, как разбивается первое окно, начинают бить и соседние.  А по водохранилищу у Сибирской медной компании у предыдущего оратора логика такая: коли вы – грязные, так ничего страшного, мы еще вам добавим! Я категорически против такой постановки вопроса. Нам нужно спасать питьевой источник для половины населения области, а не окончательно загрязнять его. 

 Сергей Денисович в выступлении вновь назвал основные риски для Шантаринского водохранилища, если заработает Чернозаводский горно-обогатительный комбинат. Это пыление от огромного хвостохранилища и проникновение стоков в подземные горизонты.

 – Давайте прибегнем к методу аналогий и посмотрим на те горно-обогатительные комбинаты, которые уже работают, – предложил профессор, – когда я говорю про пыление, я обращаю внимание на объекты Михайловского ГОКа, с сухой поверхности хвостохранилища которого сносится в атмосферу от двух до пяти тонн мелкодисперсной пыли в сутки. Таким образом, с учетом площади хвостохранилища Чернозаводского ГОКа в Шантаринское водохранилище попадёт более 2 миллионов кубических метров пыли с его водосборной территории. Из материалов исследований по Михайловскому ГОКу следует, что транспортировка пыли от хвостохранилища происходит на расстояние до 10 км. Но обратите внимание: водосборная площадь нашего водохранилища начинается уже в двух километрах от расположения элементов ГОКа. Поэтому можно предположить, что стоками по плоскости все пылевые загрязнения будут принесены в водохранилище.

Зал загудел. И профессор Егоров, немного переждав, пока шум стихнет, продолжил:

– К сожалению, на горно-обогатительных комбинатах  случаев аварий чрезвычайно много, в том числе с человеческими жертвами. Прорыв дамбы на руднике в Бразилии в ноябре 2015 года привел к гибели 17 человек, а токсичные воды по реке Риу-Доси достигли Атлантического океана. Как показали тесты, в этих отходах содержались ртуть, мышьяк, хром и марганец в опасных для человека концентрациях. Между тем, в компании Samarco, владеющей объектом горнодобычи, настаивали: грязная жижа безопасна. Экологи  из Бразилии отмечали, что в районе устья реки обитают редкие виды китов и дельфинов.  Эксперты также полагают, что из-за прорыва дамбы по меньшей мере на ближайшие 100 лет окажутся отравленными все представители ихтиофауны Южной Атлантики. Сложнее всего пришлось обитателям реки Риу-Доси: некоторые находившиеся на гране вымирания виды, обитавшие в ней, теперь уже исчезли навсегда. Министр окружающей среды Бразилии Изабелла Тейшейра назвала прорыв дамбы худшей экологической катастрофой в истории страны. По ее оценкам, потребуется 30 лет, чтобы очистить бассейн реки Риу-Доси от загрязнений. За это время погибнут тысячи рыб, черепах и других животных. Президент Бразилии Дилма Руссефф заявила, что правительство считает три горнодобывающие  ответственными за случившееся. Одна из них, Самарко, уже заплатила штрафов на общую сумму более 400 миллионов долларов. Полная очистка, по оценкам Deutsche Bank, может стоить более 1 миллиарда долларов.
 
– Не забывайте про регламент! – напомнил председательствующий Бровин.
 
– Да, действительно, – спохватился профессор, – я мог бы много рассказать и про прорыв дамбы в Венгрии, и про катастрофу с человеческими жертвами на Карамкенском ГОКе в Магаданской области. После прорыва дамбы на ГОКе в башкорстостанском городе Учалы город Троицк в Челябинской области длительное время жил на привозной воде, потому что вода в реке была отравлена.  Скажу главное: после прорыва дамбы хранилища отходов ГОКа в посёлке Карамкен экологи заявили: «Там жить нельзя». И мне очень не хотелось бы, чтобы так когда-нибудь сказали о моём городе Чернозаводске. Я закончил.

– Есть вопрос! – поднялся со своего места молодой человек, – а правда, что вам предложили кафедру в университете Германии?

– Да, такое предложение поступило.

– И теперь Вы уедете? Я слышал, вас отстранили от руководства кафедрой в университете Чернозаводска. Это связано с вашими выступлениями против ГОКа?

– Я не комментирую приказы руководства, а насчет предложения… пока не принял решения.

Следующим выступающим была  независимый эксперт Ирина Васильевна Королёва, и она чётко и недвусмысленно заострила внимание на проблемах гидрогеологии:

– Как правило, огромные хвостохранилища ГОКов формируются в условиях естественного рельефа, например, в ущельях гор. А у нас планируется искусственная круговая дамба высотой 1-- метров! Абсолютно убеждена в том, что искусственная дамба не удержит загрязнения, которые буду накоплены в хвостохранилище Чернозаводского ГОКа. Сама территория будущего ГОКа проблемная, через площадку ГОКа проходят два тектонических разлома.

– Что это такое? Поясните!  –  послышался чей-то голос.

–  Это зона трещиноватостей в земной коре, что повышает коэффициент фильтрации и увеличивает опасность попадания вредных веществ в подземные воды, – объяснила Ирина Васильевна. – На этой территории много деревень и поселков, жители которые пьют именно из подземных источников!  Здесь ни в коем случае нельзя строить предприятий первого класса опасности. Кроме того, стало известно, что областное руководство более полутора тысяч защитных лесов  перевело в эксплуатационную категорию. Это лёгкие Чернозаводска!  Даже в Великую Отечественную войну рука ни у кого на защитный лес не поднялась, а сейчас… горько наблюдать, как Сибирская медная компания вырубает защитный лес, ампутирует часть лёгких промышленного города. Граждане города подписывают судебный иск к администрации, и я призываю всех честных людей присоединиться к иску. И наконец, статья 8 Закона №2395-1 «О недрах» запрещает пользование недрами на территории населенных пунктов и пригородных зон. Однако Сибирская медная компания игнорирует многие требования законодательства и выгоняет граждан деревни Дёмино из домов, предлагая вместо их капительных строений мизерные компенсации.

– Регламент! – вдруг возвысил голос председательствующий.

– Конечно! – согласилась Ирина Васильевна, – в заключение хочу привлечь внимание общественности к реальной угрозе попадания в подземные и поверхностные воды, а затем в Шантаринское водохранилище соединений мышьяка, кадмия, хрома и других опасных элементов, – всё это присутствует в руде Дёминского месторождения и может попасть и в подземные воды и в питьевой источник.

– Я вижу, уважаемая Вера Петровна хочет задать вопрос по выступлению, – вмешался Бровин, – прошу вас.

– Я не стану комментировать поверхностные рассуждения о вреде на окружающую среду, это дело специалистов, которые уже высказывались, – довольно холодно проговорила Кушнир, – часто наши оппоненты не в курсе особенностей инновационного проекта разработки Дёминского месторождения и тонкостей технологического процесса на будущем предприятии. Кроме того, я уже неоднократно говорила о том, что мы специально провели дополнительные изыскания на промышленной площадке, оценили безопасность, и весь комплект документации был представлен на изучение государственных экспертов. Нужно изучить эту документацию, чтобы не делать  скоропалительных выводов, примеры которых мы слышим сегодня в этом зале…

Собравшиеся в зале Общественной Палаты области были в этот момент далеко от деревни Дёмино. Поэтому они не услышали, как на начатой горной разработке  прозвучал мощный взрыв. От него в домах деревенских жителей задрожали стёкла, а набожные старушки перекрестились.

Михаил Иванович Барсуков поправил покосившийся портрет своего отца в военной форме, висевший на стене, и тяжело вздохнул.

***
Это субботнее утро было хмурым и словно отговаривало от поездки на природу. Только погода не испугала ни Антона с Вероникой, ни подъехавшую за ними на маленьком автомобиле «Пежо» Нину Дмитриевну.

Антон бережно погрузил в небольшой багажник иномарки новенькую палатку, упакованную в яркий цилиндр из защитной ткани, потом два рюкзака. Нина Дмитриевна похвалила:

– Молодцы! А я договорилась переночевать у Прасковьи Ивановны.

– Ничего, не зима! – рассмеялся Антон, – не замёрзнем.

– Ребята нас будут ждать вот здесь! – Кравченко показала на развернутой карте Чернозаводска один из неприметных перекрестков, а дальше они нам дорогу покажут.
 
– Вы, Нина Дмитриевна, как военный человек на задании, – пошутил Антон.

– А я в детстве, между прочим, и хотела стать военной, –  улыбнулась смелая женщина, – а стала риэлтором.

– А я всегда хотел стать бухгалтером, – ответил Антон, – пусть многие считают, что это скушная профессия. А мне нравится, особенно сейчас, когда столько появляется современных программ. Работать теперь одно удовольствие. 
 
Рабочий Чернозаводск в эти утренние часы субботы еще не пополнился машинами, и до нужного места без «пробок» добрались быстро.

В условленном месте их ожидала «Газель» и видавший виды «ВАЗ» седьмой модели. Рядом разговаривали трое молодых людей: уже известные по собраниям общественного движения «Нет ГОКу» Анвар Гизатуллин и Семён Зябликов, а с ними незнакомый молодой человек.

– Леонид Баталов, – представился он, – я друг Анвара.

– Лёнька в деревне рос, а сейчас работает стропальщиком на стройке в Чернозаводске, – пояснил Анвар, – дом его родителей тоже собираются сносить, как и дом моего деда.

– Заявились к нему на той неделе какие-то мутные личности и дали месяц сроку на переезд, а за капитальный дом восемьдесят квадратных метров с сараем, птичником и баней дают полтора миллиона, – возмутился Леонид, – я посмотрел в интернете, такие дома в три-четыре раза дороже стоят на рынке. Участок у отца ухоженный, куры, кролики. Он переживает, ну как тут бросишь, всю жизнь строил, думая на старости лет пожить нормально. Но пришли и не дают жить. А не освободишь жильё, говорят, тебе же хуже будет. Беспредел!
 
– Точно, – согласился Анвар, – и никакая власть им не указ. Ладно, пора ехать. Действуем по плану.

Решили ехать следом за Анваром. Дёминский лес встретил величавой прохладой. Сосны с утра как будто бы приняли освежающий душ, берёзки сверкали свежей листвой.

– Как тут вкусно пахнет! – не удержалась от восклицания Вероника.

Антон согласился. Вскоре «Газель» свернула с дороги и остановилась.

– Тут недалеко! – махнул рукой Анвар, подав знак Зябликову и Баталову, – ну что стоите, разгружайте доски! Антон, помоги! Рукавицы в кузове.

Четверо парней быстро перенесли доски, уложили на концы рва.

– Сильно не газуйте, – дал последние наставления Анвар.

Машины проехали неширокий ров по импровизированной переправе без особых проблем. Перегрузив часть вещей из грузовичка, Анвар пересел в машину Нины Дмитриевны. Спустя пять минут достигли небольшой полянки. Здесь автомобили остановились.
 
– Палатки разобьём на полянке за колючкой, – предложил Леонид, – а потом пойдём вдоль периметра, глядишь, где и проскочим.

– Мне как-то не по себе, – поделилась своими впечатлениями Нина Дмитриевна, – по своей земле, как воры, ходим.

Она достала из машины самодельный плакат: «ГОК – это болезни и лечение из нашего кармана»:

– А вот что я нацарапала!

– Неплохо! – похвалила Вероника.

– Думаю, мы здесь разобьём лагерь, и он станет постоянно действующим, – поделилась своими мыслями Кравченко.
 
– Это как?

– Предположим, нас могут сменять наши из Движения, двух палаток вполне достаточно, а еду и новые плакаты можно подвозить. Можно пикетировать администрацию Дёминского поселения, стройку, да и улицы деревни. Пусть жители видят, что есть такое общественное движение, которое защищает их права.

– Только пока защитить местных жителей у него плохо получается, – вздохнул Анвар.

– Хорошо, – согласилась Вероника,– тогда пусть видят, что есть люди, которым не всё равно, как многим в Чернозаводске. Сидят такие увальни на диванах, лайки ставят движению на сайте, а как на митинг, так их нет. То дела у них, то погода холодная!

Разбив палатки, выпили горячего чаю из термосов и решили, не теряя времени, отправиться в Дёмино.
 
– Вы документы и деньги на всякий случай с собой захватите, – посоветовала Нина Дмитриевна, – хоть палатку и не видно за кустами, всё же так надёжнее.

Осторожно двинулись вдоль кромки леса параллельно колючей проволоке, которая разрезала живое поле на части, отсекая территорию, где планировалось соорудить цеха будущего горно-обогатительного комбината.

Антон остановился:

– Подождите! Слышите шум двигателей большегрузных автомобилей?

– Слышим.
– А что, если там проскочить, где дорога? Водители не охранники, не будут они нам запрещать проходить по дороге и препятствия чинить, у них своя задача. 

На том и порешили. Задачу облегчило невероятное пыление, стоящее надо дорогой, по которой шли тяжело гружённые рудой «монстры» автомобильного мира. В воздухе стоял тяжёлый дух не полностью сгоревшего дизельного топлива. Жителей у дороги не было видно: наверное, они предпочли держаться от дороги подальше, а те, чьи дома находились в непосредственной близости, плотно закрыли ставни.

– Да, здесь теперь не жизнь, – заключил Леонид.
 
– И не говори! – вздохнул Анвар.

Решили идти к зданию администрации сельского поселения – негласному центру деревни. И не успели развернуть плакат про ГОК и болезни, как услышали шум мотора квадроцикла и увидели как к ним на предельной скорости приближаются двое охранников. В одном из них Антон сразу же узнал соседского парня:

– Васька! И уже в форме охранника! Ну и дела.

Двое в чёрной форме с яркой эмблемой, на которой было написано «СМК-безопасность» приблизились, и тот, кто постарше, громко провозгласил:

– Вы почему здесь? Тут частная охраняемая территория!
– Насколько мне известно, межевание не проведено, а собрания не было, – спокойно ответила Нина Дмитриевна, – думаю, не вся земля находится в аренде у Сибирской медной компании. Поэтому эта  территория ничья, она свободная, и мы вправе здесь находиться. А вот вы кто такие?

– Мы – охрана! – не без гордости провозгласил Васька.

– Надо же! – засмеялся Антон, – растёшь ты, Василий! Раньше на учёте в полиции за кражу стоял, а теперь сам чужое добро охраняешь.
 
Васька выругался и презрительно сплюнул. Он хотел подойти и по своему обыкновению прибегнуть с ходу к кулачным аргументам. Только старший охранник попридержал его за плечо. Но Васька насупился, а потом сжал кулаки, давая понять, что оскорблений больше не потерпит.

Старший на квадроцикле решил проконсультироваться и сделал вызов по рации невидимому «первому». Все услышали, как в микрофоне что-то щёлкнуло и «первый» дал какие-то указания. Охранники застыли на месте.

Нина Дмитриевна развернула плакат. В это момент из продуктового магазина с пакетами продуктов вышли два жителя, а с другой стороны на площадь подошла Прасковья Ивановна:

– Ты всё правильно в плакате написала, – одобрительно заявила она, – у меня от этих взрывов и выхлопов машин вместе с пылью уже сейчас голова раскалывается, – а что дальше будет? Сживают нас они со света. Жили мы мирно, столько лет, а сейчас что? Конец!

Двое жителей деревни одобрительно закивали головами в знак согласия: так!
В этот момент дверь администрации приоткрылась, и на крыльце показался встревоженный глава сельского поселения Вострецов.

– Что за безобразие? – закричал он, спускаясь с крыльца, – кто разрешил? Без согласования с администрацией митинги тут устраивать! Я сейчас участковому позвоню.

– Я уже связался с ним, – вступил в разговор старший охранник, – он сказал, что едет сюда, в Дёмино.

– Прекрасно! – успокоился глава поселения, – вот он подъедет и протокольчик на вас оформит, гражданочка. Вы свой плакатик-то уберите!

– На каком основании? – поинтересовалась Нина Дмитриевна, – вы плохо знаете российское законодательство, Пётр Алексеевич, – одиночный пикет можно и без согласования с органами власти.

– Разве? – засомневался Вострецов.

Чувствовалось, вопрос застал его врасплох, и он достал платок, вытерев потную лысину:

– В университетах мы не учились, может, кое-какие новые законы и не знаем, но сейчас представитель власти, капитан Максимов подъедет, разберётся с вами, по закону разберётся, погодите.

Он погрозил мясистым пальцем Нине Дмитриевне и удалился в здание. А охранник продолжал разговаривать, но уже по мобильному телефону. Тем временем подошли ещё два деревенских жителя пожилого возраста, а с ними паренёк лет десяти.   
 
– Граждане жители деревни Дёмино! – обратилась Нина Дмитриевна к собравшимся,– думаю, все вы знаете, что буквально посреди деревни Сибирская медная компания планирует организовать добычу медной руды, а значительная часть домов будет снесена. Вы уже успели почувствовать как неуютно живётся посреди горных разработок, хотя компания во всеуслышание заявляет, что речь идёт всего лишь о подготовительных работах. Используя лазейки в российском законодательстве, оффшорники согласовали несколько частей проекта, и, пользуясь несовершенством правовой системы, начали свою деятельность. Они разрыли плодородные поля, начали вырубку лесов, составляющих защитный пояс Чернозаводска. Но это далеко не всё. От вас скрывают страшную правду. Сибирская медная компания собирается соорудить огромнейшее хранилище токсичных отходов рядом с Шантаринском водохранилищем. И оно будет располагаться выше, чем источник питьевого водоснабжения. Только представьте себе – глиняные стенки такого хранилища жидких отходов поднимутся на сто метров. И оно по проекту Сибирской медной компании будет нависать над Шантаринским водохранилищем!

– Так это же… высота сорокаэтажного дома! – в изумлении пробормотал один их местных жителей! Ничего себе. Рядом с нашей деревней?

– Рядом! – подтвердила Кравченко, – хотя будет ли деревня в её нынешнем виде, затрудняюсь сказать. Сами видите, куда идёт дело! Каждый год почти 25 миллионов тонн токсичных отходов будут размещаться в этом хвостохранилище. За двадцать пять лет работы Чернозаводского ГОКа это составит 625 миллионов тонн, и это по твёрдому остатку. В действительности, по весу будет в полтора раза больше. Такая чудовищная масса нависнет над бывшей поймой реки, которую в шестидесятые годы перегородили плотиной для создания резерва питьевой воды. Почти половина населения нашей области использует эту воду для питья и приготовления пищи. На недавней Общественной Палате были выступления по поводу того, что эта вода по многим показателям давно не идеальна, и лишь усиленное хлорирование и фильтрация позволяет худо-бедно выдерживать нормативы, установленные для сетей городского водоснабжения. Но зачем же гробить водохранилище окончательно!

– А что мы можем сделать? – послышался голос.

Нина Дмитриевна спокойно ответила:

– Я знаю, у вас состоятся общественные слушания по проекту размежевания и призываю высказать там своё отношение. Главное, чтобы ваше мнение занесли в протокол.

–  Надо всем придти и сказать, – поддержала Прасковья Ивановна, – всех касается.
– А я за стройку! – выкрикнул Васька, – нам нужны рабочие места! И меня пацаны с моей улицы поддержат. Я тоже приду и скажу.

– Заморочили тебе голову, – укоризненно покачала головой Прасковья Ивановна, – чужие песни стал петь. А помнишь, яблочки с моего сада? Когда я торговала тут у магазина, ты всегда подходил и просил попробовать. Разве я тебе когда-нибудь отказывала, всегда угощала. Медовые! А теперь пыль столбом, какие уж тут фрукты!

– Да нужны мне ваши яблочки! – рассмеялся парень, – вот зарплату получу, захочу и накуплю любых в супермаркете, хоть каких яблок. Бананов или там ананасов. А кроме того, захочу, куплю новый мобильник, а со временем и тачку. Так что ешьте сами ваши яблочки. Прогресс не остановишь. Нам нужны рабочие места. А хотите дышать свежим воздухом и пить чистую воду – уезжайте в сибирскую тайгу и живите там, среди мхов и бурых медведей.

– Здоровенный ты вырос, Вася, а ума не нажил, – вздохнула Прасковья Ивановна, – промыли тебе мозги, как я погляжу. Просто зомби стал. Рабочие места надо не такие. Вот по телевизору показывали про племенное животноводство в Свердловской области. Обеспечивают себя молоком, а мы завозим. А ведь у них климат суровее нашего.

– Ещё чего! – хмыкнул Васька, – коровам хвосты на ферме крутить, очень надо!

– Не хочешь на ферму, можно развивать наукоёмкие технологии, – вступила в разговор Вероника.

– Ёмкие…– рассмеялся новоиспеченный охранник, – я проспект Сибирской медной компании читал, – у них и ваши наукоёмкие технологии, и рабочие места, чего ещё надо?

– Ну да! – откликнулся Анвар, – в глянцевом проспекте что угодно можно напечатать. А ты голову включакть не пробовал? Очень инновационный метод: поливать камни серной кислотой рядом с деревнями и коллективными садами! Ты в курсе, что даже зависимые от Сибирской медной компании учёные горного университета и те высказались против такого варварского метода.

– Брехня! – сплюнул Васька, – всё будет нормально.

– Василий, задумайся над одним вопросом, – предложил Антон, – вот ты говоришь: рабочие места. Но горно-обогатительные комбинаты работают недолго, о 10 до 30 лет. Чернозаводский ГОК через двадцать пять лет по проекту выработает всю руды и закроется. Так что рабочие места тут временные. Другое дело – современные заводы по выпуску электроники и продукции точного машиностроения!

– Да не надо меня лечить! – неожиданно обиделся Васька, – вот ты свалил с деревни в город, и у тебя там своя жизнь. А у меня своя! Так и не лезь сюда со своими нравоучениями, а то как бы чего не вышло.

– Так! – притопнула ногой Прасковья Ивановна, – не смей угрожать! Антоша молодец, в городе образование получил, работает.
 
Тем временем на площадь у администрации сельского поселения въехала новая «Лада Гранта» с полицейской символикой по бокам. Из неё вышел капитан Максимов и трое дюжих охранников в чёрной форме с эмблемами «СМК-безопасность».
 
– Участковый Максимов! – представился капитан, – по какому поводу митинг? Расходитесь, граждане, митинги согласно законодательству Российской Федерации разрешены только после предварительного согласования в администрации. У вас имеется такое разрешение? Нет! Значит, собрание ваше незаконно.

– Какой митинг? – недоуменно поинтересовалась Кравченко, – мы проводим одиночный пикет, а то, что граждане находятся на площади, так кто же им может запретить там быть?

– А ты, Лёша, как я погляжу, уже водителем в Сибирскую медную компанию устроился? – насмешливо поинтересовалась Прасковья Ивановна, – это они машину новую тебе выдали? Ты у них случайно не на окладе? Прям  чисто полицай при фрицах.

– Прекратите, гражданка Петрова, ваши выпады! – оскорбился капитан, – я, между прочим, при исполнении и могу вас привлечь за оскорбление представителя власти! И потрудитесь обращаться ко мне, как положено! Какой я вам «Лёша»! Обращайтесь по званию или «товарищ участковый»!

– А привлекай! – махнула рукой Прасковья Ивановна, – давай оформляй. Штрафуй, если стыд совсем потерял.

– Не связывайтесь с ним, – посоветовала старушке Кравченко, – а то, действительно, оформят административное правонарушение и выпишут крупный штраф.

Воспользовавшись тем, что внимание Нины Дмитриевны было поглощено перепалкой, рослый охранник сделал знак Василию, тот подскочил и вырвал из рук Нины Дмитриевны плакат на рейке. После этого он сломал рейку, демонстративно бросил плакат на землю и стал пинать. Никто не успел опомниться, как наглый Васька уничтожил агитационный материал. Даже Антон не успел снять на камеру мобильного телефона полностью акт вандализма, засняв только самый конец происшествия.

Но капитан Семёнов как будто бы этого и не заметил. Он снова потребовал освободить площадь.

– Безобразие! – вдруг крикнул Семён Зябликов, – позор властям! Долой оккупантов из  Сибирской медной компании! Нет ГОКу! Нет ГОКу! Давайте все вместе! Нет ГОКу в Дёмино! Нет ГОКу!

Но Нина Дмитриевна неожиданно для Семёна не поддержала его призыв к скандированию слогана.

– Мы должны строго придерживаться законодательства, – твёрдо проговорила она, – в принципе пикет свою задачу выполнил. А «сарафанное радио» разнесёт по всей деревне то, что здесь произошло.

– Вот и убирайтесь! – угрожающе проговорил Васька.
 
– Граждане! – обратилась Нина Дмитриевна к жителям, – проявите гражданскую сознательность! Выскажите своё отношение к планам Сибирской медной компании на слушаниях по межеванию. Они скоро состоятся.
 
– Не сумлевайся! – заверила Прасковья Ивановна, – ужотко я им скажу.

На крыльце появился Вострецов:

– А вот и наместник! – засмеялся Зябликов, – позор! Позор!

Вострецов подошёл к участковому и возмутился:

– Капитан! Почему бездействуете? На ваших глазах при людях оскорбляют полномочного представителя администрации.

Участковый, которого вполне устраивал вариант, при котором стороны мирно расходились в разные стороны, как корабли, следующие встречными курсами, встрепенулся и громко прокричал:

– Безобразие! Прекратить оскорбления власти!

Он отвёл за локоток Зябликова в сторону и что-то сказал ему. Зябликов кивнул.
Нина Дмитриевна оценила обстановку и на правах самой старшей скомандовала:

– Мы уходим!

Группа организованно покинула площадь. По дороге к месту стоянки Семён всё не мог угомониться, и Вероника заметила:

– Больше вреда, чем пользы от твоих выпадов!

– А ты помалкивала в тряпочку, как я погляжу. Струсила что ли?

Вероника рассмеялась:

– Ну, и к чему привели твои возгласы? Я заметила, один из охранников всё снимал на видеокамеру, а не на простой мобильник. Вот увидишь, завтра будет лживый сюжет, мол, сторонники движения «Нет ГОКу» опустились до оскорбления власти и антиконституционных выпадов. Ведь они всё извратят. Тот же самый Кудрявцев,  который теперь на их стороне, стороне зла.

Кравченко вздохнула:

– К сожалению, Вероника права.

Леонид, сохранявший олимпийское спокойствие, заметил:

– Честно говоря, я сам чуть не сдержался. Творится полное беззаконие, людей фактически выгоняют из домов, но кому это там объяснять? Охранникам? Главе? Горстке жителей деревни? Так они и без нас знают ситуацию.

Анвар, до сих пор  безмолвствующий, не выдержал:

– Тут я не согласен, нельзя молчать!

– Надо чаще проводить такие пикеты! – продолжал кипятиться Зябликов, – и народу больше собирать.

Когда все приблизились к месту стоянки, взорам предстала ужасная картина. Одна палатка была разрезана на куски, а палатки Антона не было вовсе. На траве были разбросаны вещи и остатки уничтоженного второго плаката.

– Ну и дела! – воскликнул Леонид, – подождите, всё это нужно сфотографировать. 

Он сделал несколько снимков на камеру мобильного телефона. В этот момент раздался стрёкот мотоциклетного двигателя, и на полянку въехал Васька, а с ним еще два деревенских переростка – Петька и Гришка.
 
Антон выступил вперёд:

– По какому праву вы чужое имущество портите и вещи воруете? Где моя палатка?

– А мы тут причём? – осклабился Васька, – ты докажи, что это мы. Я вообще с тобой рядом на площади у сельсовета был, у меня вообще, как это называется, алиби.

Его дружки громко загоготали. Видимо, им очень нравилось и слово «алиби», и манера поведения Васьки, и устаревшее название администрации, а может, их пьянило ощущение полной вседозволенности.

– Да по вашим наглым рожам видно! – отреагировала Вероника.

– Ты язычок-то прикуси, тёлка! – протянул Петька, – а то за базар отвечать придётся.

Вся троица рассмеялась.

– Им доказывать бесполезно, – сделала вывод Нина Дмитриевна, – надо в полицию заявление подавать о краже.

– Верните палатку! – потребовал Антон, приблизившись к Ваське, – и ещё: прекратите оскорблять. Недоумки! Быдло!

– Ты ещё и оскорбляешь?

Васька только того и ждал. Налетел коршуном, сбил с ног Антона, начал наносить удары ногами. На Анвара и Леонида в эту же секунду набросились двое других рослых деревенских парней, но Анвар – это сразу чувствовалось – где-то прошёл неплохую школу кулачного боя, быстро принял стойку бойца, ударил ногой и опрокинул на землю нападавшего, а потом пришёл на помощь соседу – Леониду. Петька и Гришка спешно ретировались.
 
Вероника также быстро пришла в себя, схватила лежавшую на земле березовую дубину и с силой опустила ее на голову Васьки, который в исступлении пинал Антона, лежащего на земле.  Васька без звука осел, как куль, на землю.

Нина Дмитриевна тем временем лихорадочно набирала номер 112. Она чётко и быстро сообщила в полицию о нападении.

– Ну, а ты что стоишь, герой? – спросила она Семёна, который словно остолбенел и не участвовал в происходящем.

Тот молчал, потупившись.

– Да не причитай ты так, – обратилась Нина Дмитриевна к плачущей Веронике.
Она пощупала пульс распростёртого на земле Васьки:

– Не убила ты его, только оглушила. И Антоша жив, хотя… очень плох. Ему нужно срочно в больницу. Сейчас полиция приедет и скорая помощь.

Антон лежал на земле без движения, он даже не стонал. Вероника  присела рядом на траву. Она поняла, насколько дорог ей стал этот невысокий и худенький молодой человек.

Как много общего у них! Всё это она осознала за эти дни. Потерять его сейчас, потерять, когда они вместе собирались сделать столько хорошего для этого мира, казалось пронзающей сердце несправедливостью…
 
  ***
– Что я могу сказать? – куратор взял в руки листок бумаги, – безусловно, вы делаете успехи и стоите целой армии троллей, которых я тоже веду за верёвочку. Но, Денис, я максималист. Ваш текст неплох. Но мне нужен не такой текст!

– ?

– Объясняю. Попробуйте поставить себя на место обывателя, живущего в своём спокойном и тихом мирке. Представьте себе такого чернозаводца. Он не работает, он – служит. Именно служит! Не опаздывает на работу, выезжая заблаговременно на купленной в кредит машине. Вовремя уходит на обеденный перерыв, утром кушает кашку, пьёт перед сном кефир и смотрит 41 канал областного телевидения. Разумеется, он читает «Чернозаводскую панораму», поскольку там содержится вся необходимая для него информация. И что он может прочесть в вашей статье? Ну подрались, как вы пишете гопники с противниками ГОКа. Для него это как стычки людоедов Новой Гвинеи. Совершенно абстрактно, где-то далеко, на другом конце земного шара. И к нему, любимому, к его семье не имеет никакого отношения. Так?

Кудрявцев кивнул. «Мишин» был для него всегда прав.

– Жёстче нужно! – внимательно посмотрел на Дениса куратор, – напишите так, чтобы вашу целевую аудиторию встряхнуло, – продолжил куратор, – кое-где сгустите краски, приведите примеры подобных конфликтов с кровавым исходом именно для мирного населения. В конце концов, не отыщете вы их в сети, направьте фантазию читателя в эту сторону. Вы меня понимаете? Материал должен содержать в себе угрозу для обывателя. Он уже знает, к чему приводят майданы. Прочтёт и подумает: «Вот он, майдан, и совсем рядом». По нашим данным, количество выступающих против Чернозаводского ГОКа в результате нашей слаженной работы снизилось на два процента.

Мишин поднял вверх указательный палец:

– А надо, чтобы на двадцать два! Наша задача – обеспечить, чтобы за ГОК было подавляющее большинство горожан. Деревенские, понятно, все будут против ГОКа, но ими можно пренебречь…. Понимаете задачу?

Денис опять кивнул. Если бы в кресле напротив куратора сидел бы Денис образца года выпуска из университета, его точно передёрнуло бы от одного слова «пренебречь». Пренебречь людьми, их планами, судьбами… как это «пренебречь»?

Но тот Денис умер. А «Мишин» удовлетворённо потёр большие ладони:

– Хорошо. Вот этот абзац мне бы хотелось, чтобы вы переделали. Не надо писать про недовольство местных жителей. Это лишнее. Мы прекрасно знаем, что было на самом деле, ведь вы смотрели видео, но надо создать у читающей публики впечатление, что конфликт спровоцировали именно действия участников движения «Нет ГОКу». Очень хорошо, что избиение вы подали читателям как банальную драку. Как кстати здоровье Антона… ммм, как его фамилия, Сычёв, кажется?

– Да, Сычёв, – подтвердил Денис, – он до сих пор в реанимации, врачи не дают никаких прогнозов.

– Молодой охранник по моей информации отделался банальной шишкой, – отметил куратор, – а вы напишите, дескать, в драке оба участника получили телесные повреждения. Мы с вами знаем, как на самом деле. Понимаем, что «нетгоковцы» подчёркивают свою приверженность конституционным действиям. А нужно навязать читателю стереотип: они смутьяны, угрожающие обществу. Они – главная угроза стабильности общества и безопасности государства, а не сырьевые ГОКи, как пишут «нетгоковцы» в своих агитках.

– Про повреждение одной палатки и кражу другой писать не стоит?

– Ну, конечно! – воскликнул Мишин, – во-первых, какое отношение это имеет к охранникам частной структуры? Это преступное деяние могли сделать любые сторонние хулиганы. Мало ли их по окрестностям шатается! Будут возмущаться – напомните про презумпцию невиновности. А во-вторых, не надо публиковать информацию, которая может вызвать сочувствие у читателей по отношению к протестующим. Ведь читатель часто примеривает все криминальные случаи на себя. Что он подумает? Беспредел? Нельзя в лесу рядом с Дёмино и палатку разбить! Хотя на самом деле нечего теперь там посторонним людям делать.

Денис согласился. А сам вспомнил, как лет пять назад, посадив детишек на велосипед «Урал»: одного на сидение на раме, второго – в приваренное сзади к багажнику креслице от детской коляски – проезжал по тенистым и сочным лесам возле Дёмино. Оставляли велосипед в кустах, слегка замаскировав ветками, и отправлялись на поиски грибов. Сколько же их там было! Упругие подберёзовики с заштрихованными чей-то таинственной рукой ножками, задорные и дружные подосиновики, скользкие, но такие ароматные при жарке маслята... Он то и дело подзывал к себе детей, опасаясь, как бы они не разбрелись по лесу, а его детишки, заранее обученные распознаванию съедобных грибов по большому альбому, радовались каждому экземпляру в лукошке, а Денис – их румяным щёчкам.

Теперь того леса уже нет – вырублен. Свален в штабели брёвен, а ветки сожжены в больших погребальных кострах.

– Вы всё поняли? – голос куратора вернул Дениса из прошлого.

– Да, конечно!

– И последнее. Мы переходим к решительным действиям. Сейчас, когда некоторые участники движения «Нет ГОКу» обижены за нападение на них, нужно поставить шах и мат. Наш человек в движении, воздействуя на самые радикальные элементы, а они есть в любой общественной группе, попытается перейти черту. Спровоцируем какой-нибудь вызывающий акт: порчу техники Сибирской медной компании, вандализм. Например, поджог.

– Поджог?

– Почему бы нет? – стальные глаза куратора сверкнули дьявольским огнём, – поправлюсь: контролируемый с нашей стороны поджог. Наш новоявленный «поп Гапон» приведёт поджигателя из числа «нетгоковцев» в нужное время и в нужное место. А в засаде будут его поджидать полицейские. Наша задача проста – схватить его на месте преступления, пока не причинён материальный ущерб и запротоколировать событие. А ваша задача – дать максимально широкое освещение в прессе. Раздуть настоящий  словесный пожар! Бурю! Чтобы обыватель окончательно отвернулся от «Нет ГОКа»! Понятно?

– Да. 

Один Денис умер, второй должен жить для своих детей. И тот, второй, ехал по запруженным улицам грязного города на новом «Лексусе» и старался заглушить остатки воспоминаний, связывающих его с тем, старым миром. В том мире была тесная и маленькая квартирка в запылённом районе. В этом – шикарная квартира элитного многоэтажного дома со своей охраняемой территорией, автостоянкой, и была хорошая, очень хорошая зарплата. Оправдано ли то, что он сейчас делает улучшением жизни семьи?

И тот другой, новый Денис отвечал утвердительно.
 
И не он один. Как радовались квартире его родители! Покупали подарки и обустраивали детскую. Радовались…

Впрочем, до определённого момента. Вчера Денис заехал к родителям. Отец отчего-то перестал звонить ему, как обычно, через каждые 2-3 дня, мать на вопрос, всё ли в порядке, отвечала односложно. Надо прояснить ситуацию. Может, им нужны деньги, лекарства, продукты?

Старший Кудрявцев сидел в кресле, читая свежий номер «Чернозаводской панорамы».  Он сухо поздоровался с сыном.

На пороге комнаты появилась Сара Моисеевна и устало спросила:

– Ужинать будешь?

Денис поблагодарил:

– Спасибо, я не голоден.

Старший Кудрявцев отбросил газету в сторону:

– Сара!

– Шо, Абрам?

– Не продляй подписку на эту газету! 

К удивлению Дениса, мать даже не поинтересовалась причиной, и он понял, что тема уже обсуждалась раньше.
 
– Одна ложь, читать противно! – всё же объяснил старший Кудрявцев. – Горно-обогатительный комбинат первой степени опасности у них стал абсолютно безопасен. Воду из-под крана даже после кипячения уже пить невозможно, а они пишут, что всё с водой хорошо, а ядовитый ГОК не окажет никакого влияния на водные ресурсы. ГОКу уже мало 30 миллионов кубометров воды в год, им сорок миллионов кубов подавай, врут про пользу ГОКа и не краснеют. Скажи, Денис, только честно, Абрамов – это ты?

– Я, папа. А что?

– Уже ничего.

Старший Кудрявцев молча сидел в кресле, давая понять, что дальнейшая беседа на любые темы ему неприятна. Но печальнее всего было, что молчала и Сара Моисеевна. И Денис ушёл. Он тихо закрыл дверь, английский замок звонко щёлкнул, как бы отсекая от него мир близких людей, вдруг ставших такими далёкими.

***
  – До каких пор терпеть этот беспредел? – Семён Зябликов встал со стула и нервно заходил по комнате, – надо не разговоры разговаривать, а действовать! Хватит на площади в Дёмино выступать с разговорами-уговорами, пора показать оффшорникам, что мы – сила!

Он сел на диван и открыл большую пластиковую бутылку дешевого пива. Отхлебнув, предложил Анвару:

– Будешь?

– Спасибо, нет. Не могу! Мне завтра рано на работу, в дальний рейс, а у нас медосмотр строгий.

– Душа горит! – объяснил Семён, сделав глоток, – думаешь, мне легко смотреть,  как твоего деда и деда Лёньки Баталова из домов по ходу выселяют. Больно это видеть!

– А ты что предлагаешь?

– Акцию устрашения!

– Что ты имеешь в виду?

– Взять, к примеру, канистру бензина и облить бульдозер. А потом поджечь?

– Ты что, с дуба рухнул? – Анвар покрутил пальцем у виска.

– Вот и Лёнька Баталов то же самое мне сказал, – Семён тяжело вздохнул. – Трусы вы.

– Кто трус?

– Ты и Лёня! Кто ж ещё! Если бы с моим дедом так поступили…

Анвар сжал кулаки.

– А что они с Антоном сделали! – продолжил Семён, – он вторую неделю в реанимации без сознания. Уголовное дело в отношении Васьки не возбуждают, дескать, было не нападение, а драка. И ещё неизвестно, кто виноват, так в полиции говорят. Вероника не уходит из больницы, дежурит возле палаты. А за что Антоша пострадал? За правду! Он между жизнью и смертью, а мы теперь будем молчать в тряпочку?

– Не будем! – жёстко отрезал Анвар, – сегодня олигарх Колотушкин сгоняет с земель жителей Дёмино. Завтра ему подскажут, что под этим многоквартирным домом найдено золото, и он решит добывать его прямо тут, – Анвар ткнул пальцем в узорчатый ковёр на полу комнаты, – и выгонит из дома мою семью. Хотя я полжизни выплачиваю ипотеку под грабительский процент! Послезавтра он скажет: пусть твоя жена передо мной танцует. Я смотрю вокруг, а рабов всё больше и больше. Но я не раб!
На лице Анвара заходили желваки.
 
– На, остынь, – протянул «полторашку» Семён, – от глотка пива ничего тебе не будет. А насчёт олигарха ты прав. Нельзя спокойно смотреть на такой беспредел. Если перефразировать известное изречение Альберта Эйнштейна, то Чернозаводск и Дёмино разрушат не те люди, которые творят зло, а те, которые смотрят на это и ничего не предпринимают.

Анвар посмотрел на Зябликова с удивлением, и тот, сообразив, что произвел словами известного физика неожиданный эффект, добавил:

– Действовать надо и подавать пример другим.

Анвар отхлебнул большой глоток, вздохнул:

– Может, ты и прав?

– У меня есть план, – «взял быка за рога» Семён, – я слышал, там на черную работу гастарбайтеров набрали, а мы забросим на стройку плакаты «Вы все здесь умрёте», «В Дёмино вам конец» или что-то в этом роде. Проведём акцию устрашения! Обольём бензином машину, подожжём.

– Нет, технику гробить не надо, – возразил Анвар, – мы не луддиты.

– Луддиты? Это кто такие?

– В средние века были такие деятели, в знак протеста против фабрикантов нарочно портили станки, чтобы не работать, – объяснил Гизатуллин.

– Так это же прекрасно: мы подпалим бульдозер или экскаватор, а подумают на гастарбайтеров, – не унимался Зябликов.

– Глупость! Они на сдельной оплате труда, им невыгодно технику ломать. Наоборот, чтобы она без остановок работала.

– Хорошо, – нисколько не обиделся на нелестное определение Семён, – пусть на нас подумают, точнее, не так, чтобы точно на нас, а допустим, на неких «дёминских партизан». Мы же можем подписаться на плакатах… типа мы партизаны.

– Хм, интересно…

– Я видел, на поле штабеля бревён лежат, а что, если мы один из этих штабелей подпалим? Эффект будет на всю деревню.

– Думаешь, в этом есть смысл? – засомневался Анвар.

– Вот ты подумай, деда Баталова, твоего деда и деда Барсукова почему выселяют? – тронул Анвара за плечо Семён, – да потому, что никто за них не впишется. Вот оффшорники и изгаляются над беззащитными. Они признают только силу, поверь мне. И этот быдляк – Васька, Гришка, Петька, деревенская шпана – тоже самое.

Зябликов открыл сумку, достал оттуда и протянул Анвару пистолет системы Макарова:

– На, держи!

– Мне зачем?

– Не парься: газовый.

– А выглядит как боевой.
 
– Типа того! У меня есть шумовые патроны. Подпалим штабель брёвен и из засады постреляем в воздух для шухера! А сами – ходу! Главное – эффект произвести. У тебя бензин есть?

– Найду.  А зачем?

– Погода на днях ожидается дождливая. А надо, чтобы полыхнуло с гарантией. Так ты согласен?

– Ладно! – махнул рукой Анвар, – может, действительно, поможет. И пресса напишет. Опять же нам это не лишнее – привлечь внимание к проблеме деревни Дёмино.

– Так давай не будем откладывать в долгий ящик, – возбуждённо произнёс Семён, – завтра вечером и замутим? По рукам!

– Хорошо, ты Мостовцу рассказал о своём плане?

– Ни в коем случае! – забеспокоился Семён, – я, конечно, доверяю Виталию, но…

– Что?

– Понимаешь, такие акции нужно готовить в обстановке строжайшей секретности. Допустим, всё у нас получится, а потом… вдруг Виталий совершенно случайно где-то обмолвится. И у стен, говорят, уши бывают. И ещё. Сейчас он категорически против таких акций, ты же знаешь. Всё время твердит про конституционный путь. Как попугай, право. Но увидит результат – поймёт, что это верный путь.

– Попугай, говоришь, ты про Виталия-то полегче, – одёрнул Семёна Анвар.

– Ты не то подумал! – поспешил оправдаться Зябликов, – Виталия я уважаю. Но ты же понимаешь, что в нашем движении разные люди. Есть люди осторожные, типа Мостовца, а есть более решительные, готовые к активным действиям.
 
– Он не осторожный, он мудрый! – поправил Анвар.

– Не будем спорить! – примирительно сказал Семён, – давай лучше обсудим, как завтра будем действовать…

… Вечер следующего дня выдался дождливым и ветреным. Казалось, сама погода отговаривает от намечаемого опасного мероприятия. Однако Семён Зябликов был настроен оптимистично:

– Погода нам в помощь! Сейчас стемнеет, будет ещё лучше. И охраны никакой не будет. Кому нужны эти брёвна!

Анвар вёл машину и молчал.

– Да не парься ты, всё будет отлично! – уверял Семён.

Когда достигли места намеченной стоянки, уже совсем стемнело. Дождик накрапывал, не переставая. Анвар взял канистру из машины, зажигалку, старую ветошь.

– Ты молодец! – похвалил Семён, – предусмотрительный.

– Куда идти? – тихо спросил Анвар, – ты вроде говорил, был в деревне и разведал дорогу к штабелям.

Семён показал: это там. Осторожно двинулись вдоль кромки леса.

– Вот проход, – махнул рукой Семён, – ой, что-то живот схватило.

Зябликов остановился.

– Что-то серьёзное? – обеспокоенно спросил Анвар.

– Похоже, колбасой отравился, крутит, спасу нет!

– Ладно, не останавливаться же, раз задумали. Давай сюда плакат.

Семён подал свёрнутый в трубочку плакат:

– Я там под словами «Вы все тут умрёте» подписал «Дёминские партизаны», как мы вчера договаривались.
 
– Договаривались… – хмыкнул Анвар, – накинь капюшон и жди тут.

– Подожди! – Семён протянул газовый пистолет, – держи! Заряжен холостыми, если что, пугнёшь охрану.

– Не надо!

– Возьми, можешь не стрелять. Просто для устрашения.

– Ладно, давай! – Анвару не нравился поворот событий: не хотелось идти одному. Его терзало смутное нехорошее предчувствие. Но он был не из тех, кто привык отступать.

Гизатуллин сунул пистолет в карман, взял канистру и плакат. Как только его фигура скрылась в мутной пелене из дождя и сумерек, Семён достал мобильный телефон:

– Это я. Да, он вышел. Где и было намечено. Да, ухожу. Ваша машина там, где договаривались? Хорошо…

… Анвар достал плакат, развернул и укрепил специальными канцелярскими держателями на одном штабеле бревён. Вдруг услышал какой-то шорох. Вслушался: тихо. Огляделся: никого. Показалось? Так, надо поджечь самый дальний от него и отстоящий отдельно от остальных  штабель бревён! Подпалить с тем расчётом, чтобы огонь не перекинулся на соседние штабели. В его задачу никак не входит причинение максимального ущерба даже ненавистным оффшорникам.   

Он надел перчатки, полил с одного бока штабель брёвен, сделал дорожку из бензина, поджёг сухую бумажку из кармана и бросил на начало дорожки. Штабель занялся быстро, и Анвар поспешил назад, туда, где оставил Семёна.

Но вдруг увидел, как из-за стоящего поодаль грузовика выскочили трое полицейских, и один из них, самый ближний к Анвару, громко скомандовал:

– Стой! Руки в гору!

Анвар бросился бежать, но с другой стороны из кустов выскочили три дюжих охранника в чёрной форме и преградили дорогу к лесу. Засада!

«Меня тут ждали! – обожгла мысль, – Семён! Вот иуда! Больше некому. Ведь план акции был известен только ему».

Гизатуллин поднял руки. Его обыскали, извлекли газовый пистолет, перчатки, пропахшие бензином. Затем на Анвара надели наручники. Так же неожиданно, как стражи порядка и охранники, появились телеоператор и журналист с микрофоном, в котором Анвар узнал Дениса Кудрявцева, а также высокий, крепкий мужчина в тёмном плаще. Он скомандовал:

– Дайте немного разгореться брёвнам, пока не звоните пожарникам! Потом снимете с разных ракурсов. И не забудьте про плакат. Крупным планом!

Денис Кудрявцев тем временем поднял на уровень подбородка микрофон с надписью «41» и хорошо поставленным голосом отчеканил:

 – Мы ведём репортаж с места события, точнее, со строительной площадки Чернозаводского горно-обогатительного комбината. Только что органами правопорядка при совершении поджога имущества Сибирской медной компании  был задержан злоумышленник – активист общественного движения «Нет ГОКу» Анвар Гизатуллин.

Оператор перевёл объектив камеры на растерянного Анвара. Потом сфокусировал внимание зрителей на принесённую одним из охранников канистру из-под бензина. 

– Данный случай наглядно иллюстрирует тревожную тенденцию: от митингов и собраний  секта – я не побоюсь такого определения – перешла к настоящим террористическим актам, - продолжал вещать в микрофон Кудрявцев. - Данное происшествие  – убедительное подтверждение моего предыдущего тезиса: так называемое общественное движение «Нет ГОКу» – угроза стабильности и общественному порядку в нашей области…

Анвар не слышал, о чём продолжал бойко говорить Денис Кудрявцев в «прямом эфире», его грубо толкнули в спину:

– Пошли!
***
Куратор «Гриша Мишин» выключил запись на миниатюрном диктофоне и произнёс:

– Молодец, Зябликов! Про Альберта Эйнштейна вы ловко ввернули! Собственно, в этой записи я ничего интересного для себя не обнаружил. Полезной информации об активистах движения для меня тут нет. Но мне понравилось, как изящно и продуманно вы сыграли свою партию. 

– Вы шутите? – вкрадчиво поинтересовался Семён Зябликов.

– Нисколько! – куратор встал с кресла и похлопал Семёна по плечу, – хорошая работа!

– Значит, я могу быть уверен, что уголовное преследование в моём отношении будет прекращено?

– Приостановлено! – поправил Мишин,  – факты мошенничества с причинением ущерба партнёру по бизнесу в крупных размерах, использование фиктивных накладных и фирм-однодневок налицо. От них никуда не уйти. Это не гражданское дело, которое можно уладить миром. Однако с учётом вашего активного сотрудничества со следствием год назад, предоставление важной информации по фактам обналичивания денежных сумм, а также вашу реальную помощь сейчас и готовность помочь в нашей работе в дальнейшем, думаю, вы отделаетесь условным сроком. Я позвоню, куда следует и замолвлю словечко.
 
– Мне бы не хотелось… – начал было Зябликов, но куратор с ходу осадил его:

– Раньше надо было думать! Ему, видите ли, не хотелось… да за такие дела при Сталине к стенке ставили! А в Китае и сейчас показательно расстреливают на площади при большом скоплении народа.

Зябликов побледнел.

– Ладно, расслабьтесь, – примирительно сказал Мишин, – я своё слово держу.

– А что мне теперь делать? Вы думаете, это останется без последствий. Анвар всё расскажет, – затараторил Зябликов.

– Разумеется, предателей никто не любит, – спокойно произнёс куратор, – но я вас за язык не тянул, вы сами предложили вариант с поджогом.

– Вы обрисовали общую задачу дискредитировать движение, я просто подумал, как это лучше сделать… – попытался объяснить Зябликов.
 
– Да не волнуйтесь вы так, вас же не убьют мотыгой, – Семёну показалось, глаза куратора, обычно серо-стальные и непроницаемые, смеялись, – это не их методы. И вы не Троцкий. Отсидитесь дома некоторое время.
 
– Может, лучше на вашей конспиративной квартире? – предложил Семён.

– Ещё чего! – рассмеялся куратор, – где я на всех предателей наберу конспиративных квартир! Ладно, мы запустим информацию, что, по сведению правоохранительных органов, злоумышленник, совершивший поджог, был не один. Ведётся розыск второго подозреваемого. В этом случае ваши бывшие соратники могут рассудить, что вы также участник поджога, но вам удалось скрыться. Такой поворот событий вас устроит?

– Ну, я даже не знаю… – растерялся Зябликов.

– Самый правильный вариант! – заключил Мишин, – даже не сомневайтесь. На самом деле участники вашей группы вполне адекватные и законопослушные личности, и я уверен на триста процентов, они не станут вламываться к вам в квартиру и нападать на вас. Кто-то даже будет сочувствовать. Позвоните родителям и скажите: уезжаете в длительную командировку, где нет телефонной связи. Затем отключите свой мобильный телефон, сим-карту извлеките и выбросьте. А связь со мной будете поддерживать по этому аппарату. В его памяти только мой рабочий номер. Больше никому не звонить!

Куратор протянул мобильный телефон Зябликову. Тот повертел аппарат в руках.

– Ах да! – продолжил куратор, извлекая из ящика стола коробочку, – внутри инструкция, изучите на досуге.

– Конечно!

– И вот вам на первое время, – куратор небрежно бросил на стол конверт, – на питание хватит. Один совет: старайтесь закупать продукты в магазине впрок и в тёмное время суток. Благо рядом с вашей квартирой есть один такой – круглосуточный супермаркет. 
 
– А что будет с Анваром? – спросил Зябликов.

– Странно, что вы задаёте этот вопрос! – удивился куратор, – неужели интересует его судьба? А я думал, вам всё равно.

– Не то чтобы… но… – стушевался Семён.

– Ладно, удовлетворю ваше любопытство, тем более, очень скоро всё сами узнаете.
Анвар сам по себе нам неинтересен, – улыбнулся Мишин, – хотя он активный участник движения против ГОКа, но наша цель крупнее.

– Мостовец?

– Именно! – подтвердил Мишин, – поэтому вариантов два. Первый – приложить все усилия, чтобы заставить Анвара сделать признание, что действовал он по указанию Мостовца. Тогда можно определить ущерб компании как незначительный и ограничиться административным штрафом.

– Анвар никогда не сделает такое заявление! – выразил своё мнение Зябликов, – он скорее умрёт, чем оговорит честного человека.

– Скорее умрёт? – рассмеялся Мишин, – пусть тогда посидит. Лет десять. Статья двести пятая УК РФ. Терроризм! Пресса с нашей подачи уже сегодня вечером поднимет вой на всю страну. Само собой, громче всех будет шуметь 41-й канал и все наши средства массовой информации. Всё-таки не зря я посоветовал Сибирской медной компании подкормить журналистов, в России они теперь продаются и покупаются.
 
– Вы имеете в виду договоры об информационном обеспечении?

– Вот именно!

Куратор открыл на своем ноутбуке не видимый Зябликову файл, внимательно посмотрел на него:

– Кстати, в моём досье вы тоже начинали учиться на журналиста, только отчего-то бросили. Что так?

– Да не престижно это, – замялся Зябликов, – и деньги не такие большие.

– Вот как! – рассмеялся куратор, всё верно: сейчас не время борцов за идею, деньги – самая важная мотивация. А у меня среди троллей подвизается один любопытный экземпляр. Так он бесплатно готов на ГОК работать. Сергей Калдыбаев. Слышали про такого?

– Что-то припоминаю… – Зябликов потёр лоб, – он, кажется, пытался какие-то ролики в сеть выкладывать, про плохие дороги, про грязь в городе, поначалу даже немало лайков собирал, а потом как-то сдулся. Да и неинтересные у него сюжеты, а говорит он так, что мысль не так просто поймать.

– А потому что нет у него никакой мысли, – улыбнулся Мишин, – косноязычный товарищ, да. С умным видом про секреты Полишинеля.

– Он и в движении «Нет ГОКу» успел побывать, – добавил Семён, – только со своими замашками и претензиями на лидерство долго там не продержался, ушёл и сейчас сводит личные счёты… 

– В курсе, – коротко бросил куратор, – с бывшими соратниками. Только мне от него мало проку. Глупый он, этот Калдыбаев. Думаю, его IQ не выше пятидесяти. Иной раз на сайте влезет в дискуссию с нетгоковцами, а те его и выставят на посмешище. Приходится или мне, или Кудрявцеву срочно спасать ситуацию. Как вы понимаете, у меня и у него теперь есть дела поважнее. Денис, разумеется, будет продолжать время от времени двигать наш сайт, и он в силу высокого интеллекта успевает везде, но вот какая мысль у меня появилась. Раз вы всё равно сейчас без работы… давайте-ка подключайтесь. Это не журналистика, где нужны элементарные навыки, это новое поле, и я дам вам несколько советов.

 Зябликов достал блокнот, чем рассмешил куратора:

– Уберите! Вижу по вашему поведению, согласны сотрудничать? Итак, запомните: умение врать – основа для троллинга. Но врать нужно настолько убедительно, чтобы никто не заподозрил, где враньё, а где истина. Для этого время от времени вставляйте в свой флуд сто раз проверенный и известный всем факт. Экономьте время: когда видите, что тема дискуссии для вас проигрышная или что оппонент подкован лучше вас, быстро перестраивайтесь. Тогда атакуйте не его мысли, а его самого. Направляйте свою атаку на личность этого человека. Уничтожая или принижая личность, вы уничтожаете любую идею, которую она несёт. Для этого все средства хороши, как на войне. Обвиняйте оппонента в психических отклонениях и даже заболеваниях, в сексуальных домогательствах.
 
– А как же статья за клевету? – спросил Зябликов, – можно же ответить за оскорбление личности, тем более, в СМИ? Насколько мне известно, эти статьи никто не отменял.

– Не смешите меня! Статьи есть, но на практике они не работают.

– Да, это так, – согласился Семён, который постоянно сталкивался, как на различных сайтах некоторых особо чувствительных пользователей доводили не только до слёз, но и до расстройств психики, и виновные в этом тролли никогда не были привлечены ни к какой ответственности.

– Нападающий всегда имеет преимущество, – продолжал Мишин, – сделайте так, что ваш оппонент вынужден будет обороняться. Пусть всё время доказывает, что он не насильник, не псих, не трансвестит, не осёл и не Кащей Бессмертный. Если он вынужден будет тратить время на доказательство всякой ерунды в его отношении, у него останется меньше времени на борьбу с ГОКом и Сибирской медной компанией. У него не будет времени для вашего разоблачения. И самое важное. Многие сторонние зрители заходят на сайт от случая к случаю. Им недосуг читать всю ленту, а таким наблюдателям будет казаться, что ты ведёшь в счёте. И для этого полезно, если у тебя есть альтернатива, выбрать новичка в споре. Натыкай с ходу его носом, ведь они наивно пытаются убедить тебя в своей правоте, не понимая, что они – самые лёгкие жертвы.
   
 – Интересные рассуждения, – оценил Зябликов.

– Я вам отправлю на почту методичку, – закончил разговор куратор, – и помните: никакой жалости! Информационная война – та же война.
 
Зябликов не мог знать, что в этот самый момент ещё один человек думает на эту тему. Тему информационной войны.

«Кто я на этой войне? – думал Денис, – защитник, завоеватель? А может, убийца! А кто заставляет меня отвечать на этот вопрос? Неужели тот Денис, который писал очерки про передовиков и про ветеранов, ещё жив? Нет, этого не может быть. Он –  умер».   

***
Вероника присела на стул возле кровати Антона в большой и светлой больничной палате и взяла его ладонь в свою:

– Как ты?

– Нормально, у меня всё хорошо.

– Было бы хорошо, врачи не держали бы тебя в больнице…

– Перестраховываются… – попытался улыбнуться Антон, но улыбка получилась какая-то вымученная.

– Может быть, – согласилась девушка.

– Лучше расскажи о себе, – попросил Антон, – руководство, смотрю, отпускает тебя в рабочее время.

– У меня нет теперь руководства, меня уволили, – сообщила Вероника, – точнее, директор вызвал и предложил написать заявление по собственному желанию.

– Да ты что!

– Может, и к лучшему. Я не хотела тебе рассказывать, но когда я проводила одиночный пикет против Чернозаводского ГОКа, меня задержали вместе с провокатором, которого я первый раз видела. Он стал выкрикивать антиправительственные лозунги, и нас обоих задержали. Так это у них называется. В отделении полиции не отпускали два часа, составили протоколы о нарушении общественного порядка. А начальнику моему позвонили в тот же день. У меня был выходной, но на следующее утро он меня вызвал и посоветовал уволиться по-хорошему, иначе… В общем, ты же понимаешь, найти недостатки можно в работе любого сотрудника, самого старательного и способного. И статья об увольнении в трудовой книжке будет тогда совсем другая…

– Какой гад! –  вырвалось у Антона.

– Не надо его осуждать, – примирительно и мягко проговорила Вероника, – он очень дорожит своим цветочным бизнесом, понимая, что один телефонный звонок может поставить на нём жирную точку.

– Ладно, а что с нашим иском по защите дёминского леса?

– Плохо, – вздохнула Вероника, – три тысячи чернозаводцев подписались под этим иском. Мы требовали отмены постановления областного правительства.

– Помню, конечно, чушь какая-то, чиновники лишили замечательный и редкий красивейший лес статуса «защитного».

– Его ученые еще называли «лёгкими города», настолько он важен для жителей, – напомнила девушка. – Где, в какой стране, такое возможно?

– Риторический вопрос.

– В советское время было принято постановление Правительства области по границе лесопарковой зоны Чернозаводска, – сказала Вероника, – а потом эти леса перевели сначала в леса «противоэрозионные», а потом в леса эксплуатационные. И тут же стали вырубать. Это же преступление против природы! Чтобы выкрутиться, поскольку лесхоз был неправомочен решать вопрос перевода, чиновники за неделю до суда провели новое постановление, которое узаконивало перевод Дёминского леса в «эксплуатационный лес».

– Это сложно понять, – отметил Антон, – так как перевод уже состоялся и фактически и юридически. Лес уже по факту переведён из «противоэрозионного» в «эксплуатационный» и его начали вырубать. Как можно «отменить» то, что уже совершилось — тут надо отдельно разбираться.

– В итоге у них всё по закону, – грустно заключила Вероника, и теперь вместо леса, в котором несколько поколений жителей собирали грибы и ягоды, где они отдыхали, будет огромный пылящий карьер, видимый из космоса. Три тысячи чернозаводцев подписало рекордный иск, но олигарху Колотушкину наплевать на их мнение. Видел бы ты, сколько людей пришло нас поддержать. Даже пресса, зависимая от Сибирской медной компании, сообщила: было более четырехсот желающих участвовать в судебном заседании. Но мест на всех в зале не хватило, и наши ребята из «Нет ГОКу» организовали трансляцию в соседнее помещение.
 
Антон вздохнул:

– Жаль. Я  смотрел в ютубе, наш юрист Владимир Рязанцев был на высоте. Зачитывая обоснование иска, каждый свой довод подкреплял ссылкой на документ, выступая чётко и с весомыми аргументами. А представители ответчика выглядели неубедительно. Что все и отметили смотревшие. Из их уст звучало несогласие с иском без каких бы то ни было существенных подкреплений нормативными основаниями. Представители правительства области и Чернозаводского ГОКа не могли сказать, по сути, почти ничего.

– Ну да, как попугаи твердили одно и то же: «Мы не согласны, никакого ущемления прав граждан нет». Мне поначалу даже показалось, что судья прониклась нашей проблемой. Но такое впечатление было до перерыва. Многие заметили, как между заседаниями представители областного правительства, управления лесами и Чернозоводского ГОКа оживлённо обсуждают что-то. Вполне возможно, что они договаривались, как действовать. И тут мы поняли: они выступают сейчас заодно. После перерыва судью как подменили. Изменилась риторика. Мы, сидящие в зале, увидели совсем другого человека. Да и прокурор природоохранной прокуратуры встал на сторону Сибирской медной компании. А потом судья, который в конце концов решил отклонить наш иск о незаконном переводе лесов из защитного статуса.

– Вы не проиграли! – горячо заговорил Антон, привстав на кровати, – представляешь, сколько людей пристально следили за процессом! Сколько чернозаводцев до последнего момента надеялись на справедливость сегодняшнего суда. Разве судье и прокурору не жить в этом городе? Они не будут дышать этим же воздухом? Их дети сделаны не из плоти и крови? Попраны права жителей города, проигнорировано мнение трёх тысяч граждан, присоединившихся к иску. Такое количество исковых заявлений по одному делу! Это же уникальное и громкое событие для Чернозаводска! Да, для судьи не аргумент ни количество исковых заявлений, ни железобетонные доводы нашего юриста Рязанцева. Пусть пока мы проиграли сражение в суде. Зато имена прокурора, судьи, представителя правительства и управления лесами, сотрудников Чернозаводского ГОКа вошли в историю с клеймом проклятий на всю их оставшуюся жизнь. Они проявили свою антинародную суть.

– Тебе нельзя волноваться! – забеспокоилась девушка, – не всё ещё потеряно, хотя было много надежд на то, что суд встанет на сторону граждан, были и сомнения. Но этот суд надо было пройти. Будет готовиться апелляция!

Вероника погладила ладонь Антона, и он тепло посмотрел на неё:

– Знаешь, когда ты рядом, у меня теплеет на душе, извини за штамп.

– Какой может быть штамп! Ты просто говоришь, что думаешь.  Мне дела нет до того, красиво это звучит или нет, мне важнее содержание, а ты его передал.
 
– Не совсем, – улыбнулся Антон, – кое-что я хочу тебе сказать всю последнюю неделю, но не получается…

– А я знаю. Любая девушка то, что ты думаешь, чувствует – сердцем.

– Наверно… я не умею говорить красиво, но хочу сказать…

Антон смутился и замолчал. Пожалуй, не сегодня, обстановка не та…  Он твёрдо решил сразу после выписки из этой надоевшей больницы купить огромный букет и сделать Веронике предложение.

Но, похоже, она уже смогла прочесть его мысли… 
 
***
Если бы двадцать лет тому назад кто-то сказал бы студенту-биологу университета Васе Гундееву, что он будет министром правительства, он бы рассмеялся подобной шутке.

Если бы кто-нибудь тогда, в те же годы, сказал Максу Колотушкину, которого выперли за хроническую неуспеваемость с текстильного техникума, что он будет иметь яхту, автопарк, дворец на Лазурном берегу, виллу на Каймановых островах и множество предприятий, он нисколько бы не удивился. Так и должно быть! Кто, если не он?
 
Так и получилось. Областные управления стали громко именоваться министерствами, а их руководители – министрами, а что касается взлётов и падений, то по их количеству России первой половины двадцать первого века равных в мире не было. Звезда Макса Колотушкина взошла в России, именно там.
 
Начав с пункта приёма старых аккумуляторов в гараже, Макс Колотушкин год от года прирастал активами. На первых порах расширил сеть приёма металлолома, сообразив, что выгоднее заниматься цветными металлами. Затем купил часть акций старенького завода по переработке лома цветных металлов. И не стал на этом останавливаться, активно расширяя бизнес.

Гундеев в это время увлёкся морскими ежами. Прелюбопытные твари, смертельно ядовитые для человека и не очень, колючие и неприветливые. Тропические и обитатели более холодных морей. И ведь даже таких защищённых на первый взгляд особей, используют в пищу. Те же каланы научились разбивать их и лакомиться, что говорить о сметливых японцах, для которых морские ежи – самый ценный вид морских пищевых биоресурсов. Ведь икра морского ежа обладает поистине чудодейственными свойствами. Японцы хорошо знают, что такое икра морского ежа – препараты на ее основе используются в лечении онкологических заболеваний, многим она помогла справиться с последствиями болезней после бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Икра морского ежа действительно замедляет развитие раковой опухоли, способствует регенерации тканей и омоложению организма.

Но в России морского ежа, как и работы Гундеева, не оценили по достоинству. Признанный учеными и фармацевтами всего мира морской еж, воспетый в трудах Василия Гундеева, с Японского моря шёл полностью на экспорт, являясь сверхприбыльным делом, сопоставимым с добычей жемчуга. «Скоро его на Дальнем Востоке вообще не будет» – прикинул доктор биологических наук Гундеев. Но бить в набат не стал – плетью обуха не перешибёшь, а деньги в том бизнесе крутились немалые. 

Только от них ему ничего не перепадало. Какое дело промысловикам-бизнесменам до повадок интересного обитателя моря. Никакого!

 Когда гундеевские проекты были закрыты, он уже думал заняться другими обитателями морей, как вдруг в его рабочем кабинете прозвучал звонок с предложением занять пост министра областного правительства.

– Мы знаем, что вы начинали в Чернозаводске, и многие в университете вас помнят, у вас учёная степень и книги по экологии, – эти слова легли бальзамом на душу. Но особенно приятно было то, что чернозаводцам его кандидатуру посоветовали в московских коридорах власти. И даже сам Максим Игоревич Колотушкин, купивший недавно ещё одну футбольную команду на западе, поддержал.
 
«В конце концов, чем я рискую?» – подумал Василий Петрович. Но для приличия согласился не сразу: никак нельзя терять марку. Подробно обсудил будущий оклад и условия проживания: три его теперешних оклада и отдельный новый коттедж за городом.

Супруга к переезду в дымный Чернозаводск отнеслась резко отрицательно, но Гундеев неожиданно для неё сказал:

– Ну и правильно! Что тебе в этом вонючем Чернозаводске делать! Там две трети дней в году смог над городом, солнца не видно. Вот скажи, как ты считаешь, почему так полезна и так чудодейственна икра морского ежа?

– Опять ты про своих тварей, Вася? – рассмеялась супруга.

– А секрет его прост, – объяснил Гундеев. – Морской ёж кушает самые полезные водоросли, синтезируя необходимые вещества и микроэлементы. И затем передаёт своей икре, в которой содержатся ценнейшие витамины и другие питательные элементы. Кстати, именно с потреблением икры морских ежей связывают в Японии одну из самых высоких в мире продолжительность жизни – 89 лет. А в Чернозаводске большинство мужиков до пенсии в 65 лет не доживают!

– Поэтому нам в твоём Чернозаводске с дочерью и нечего делать! Как говорится в известной кинокомедии, «Лучше уж вы к нам».

– Вот и чудесно! – заключил Гундеев. – Я разве возражаю. Даже за городом, где мне целый коттедж в новом таунхаузе предложили, атмосфера гнусная. А я перекантуюсь в Чернозаводске пару лет, глядишь, когда помогу Максиму Игоревичу Колотушкину, через Сибирскую медную компанию и получше место найду.

– Аренду коттеджа тебе они оплачивают?

– Разумеется, – подтвердил Василий Петрович, – хотя и не напрямую. Через одну подставную структуру.

– Слышала, там какие-то оппозиционеры воду мутят, бурно протестуют против Чернозаводского ГОКа, – заметила супруга, – читала в сети, прежнего министра Гадкову они вынудили уйти в отставку. А не получится так, что проект Чернозаводского горно-обогатительного комбината, который ты должен продавить, прикроют?

– Ну что они могут! – рассмеялся Гундеев, – они как те же морские ежи: ощетинились, выпускают струи, а их участь всё равно одна… и решена давно наверху.
Он красноречиво показал пальцем вверх.

– Тебе не жалко своих земляков? – едко заметила супруга.

– У каждого своя судьба, – философски провозгласил Гундеев, – кто поумнее и побогаче, уже уехал из Чернозаводска. Кто в Краснодар, кто в Сочи, кто в Питер, кто сюда, в столицу. А неимущее большинство, как у нас часто бывает, сидит и ждёт у моря погоды.

Чиновником Гундееву быть ещё не приходилось, и на первых порах всё было для него непривычно и странно. Он всегда сам готовил свои речи, а в министерстве, перегруженном сверх всякой меры чиновниками младшего ранга, так было не принято. Здесь мерилом всего была бумага. Гундеев с изумлением увидел замкнутую, дисциплинированную и иерархически соподчиненную друг другу касту, оторванную от непосредственной жизни и управляемую путем письменных, бумажных предписаний. 
Как биолог, привыкший рассматривать всю жизнь в теснейшей взаимосвязи различных организмов, Василий Петрович отметил тут же характерный признак системы – отрыв аппарата управления от действительности и даже обособление работников этого аппарата в специальный, стоящий над народом класс агентов правительственной власти.

И какой класс! Целая армия! Это  члены Совета Федерации, депутаты Госдумы, помощники и аппарат двух палат парламента; власть законодательная региональная вместе с депутатами республиканских, краевых и областных законодательных собраний, их аппарат. Муниципальная власть и того больше.   
Гундеев заинтересовался вопросом, обнаружив, что к его чиновничьей армии относится еще и аппарат федеральной исполнительной власти на федеральном и региональном уровне и большое число чиновников аппаратов администраций муниципальных образований. По сравнению с СССР аппарат вырос при вдвое меньшей численности населения. 

И самое интересное, он понял, что никто в России ещё ни разу не проводил детальный анализ эффективности работы чиновников: кто чем занимается, насколько эта работа вообще нужна. Ради интереса обратился к истории и открыл, что в XVII веке государевых людей было около 15 тысяч на всю страну. Начиная с Петра I управленцы в России множились и множились, как паразиты на немытой скотине.    
На десятый день работы Гундеев сделал открытие. Он обнаружил поразительное сходство всех чиновников и понял: любые новые люди, попадая на эту работу, превращались в таких же чиновников, благодаря тому, что система их мгновенно преобразовывала всех под себя. И как показывала практика, даже контролирующие органы тут же становились частью бюрократического аппарата со всеми вытекающими последствиями – формализмом, оторванностью от масс и заменой реальной работы бумажными суррогатами.

Бизнес, как обнаружил Гундеев, нашёл и тут лазейки, сросся с властью.  Законы рынка не работали как на западе, ведь их в России подменили звонки от знакомых, знакомых знакомых, указания начальника, кому отдать предпочтение на торгах. 
Когда Гундеев понял, что чиновничество стало по сути обособленным и привилегированным сословием, ему стало ясно, почему при такой системе управления неизбежным следствием стал своеобразный пиетет к бумаге. Теперь его нисколько не смущала длительность прохождения дел от одного чиновника к другому. Он даже отмечал, как ловко порой его сотрудники составляют отписки. Население порой досаждало, приходилось принимать участие в разных заседаниях Общественных палат, и всякого рода выскочки раздражали Гундеева.

К таковым Василий Петрович относил активистов, выступающих против Чернозаводского ГОКа. Он с самого начала своей деятельности в кресле министра попросил подчиненных осуществлять мониторинг прессы, включая оппозиционную. И вот сегодня секретарь принесла ему распечатку последней статьи, в которой неизвестный ему Дмитрий Сергеев написал, что «министерство экологии Чернозаводской области игнорирует исполнение собственных обязанностей, когда речь заходит о проектах Сибирской медной компании. Об этом заявил член координационного совета движения «Нет ГОКу» Виталий Мостовец».
«Какой наглец! – подумал Гундеев, – да кто он такой!»

И продолжил чтение:
«Одной из функций министерства экологии Чернозаводской области является организация и проведение экономической оценки воздействия на окружающую среду хозяйственной или иной деятельности на территории нашего региона (пункт 27 Положения о Министерстве экологии), – напомнил общественник. – Когда у нас была министром экологии г-жа Гадкова, она, естественно, это не исполняла. Теперь министром стал Василий Гундеев. Я письменно сформулировал ему этот вопрос на встрече 19 июня, и чиновники опять его проигнорировали. Я прошу по этому поводу разобраться сотрудников прокуратуры: провести проверку – по какой причине не исполнен пункт 27 Положения о министерстве экологии Чернозаводской области. Почему до сегодня не проведена экономическая оценка воздействия на окружающую среду хозяйственной и иной деятельности Чернозаводского ГОКа»

«Надо будет позвонить Дениске Кудрявцеву, узнать, что это за фрукт такой», – подумал Василий Петрович, продолжив чтение статьи:

«Впрочем, это не единственный пример избирательного подхода чиновников к исполнению основного документа, призванного регулировать их работу. Аналогично дело обстоит и с пунктом 29.2 того же положения, требующим провести расчет вероятного вреда возможных аварийных ситуаций. Чиновники должны были провести сделать расчет, исходя из вероятности аварии на гидротехнических сооружениях на подобных ГОКах», – настаивает экоактивист. Когда нам говорят про миллиарды налогов, про тысячу рабочих мест, нам не говорят ещё самое главное: какой может быть вероятный вред? А это тоже прямая функция министерства экологии, и она точно так же игнорируется на протяжении пяти лет нашей борьбы, и никто никакого внимания на это не обращает. Министерство экологии обязано незамедлительно организовать эту работу. Если не организует, то должна подключиться прокуратура: провести проверку, привлечь должностных лиц, виновных в неисполнении Положения о Минэкологии, к ответственности».

«Счас, разбежались, прокуратура подключится, как же, – ухмыльнулся Гундеев, – и от прокуратуры получат такую же отписку, будто я не знаю их стиль».
Он отбросил в сторону лист бумаги: какие всё же настырные и неприятные люди эти общественники! Гораздо приятнее общаться с теми, кто принял правила игры власти. Взять  хотя бы способного молодого человека Артура Безногова, руководителя экологического общественного центра «Чистая планета». Он всего третий год как окончил местный университет, но весьма преуспел. Артур прекрасно изображал на слушаниях негодующую общественность, обличая котельную поселковой бани, или частников, которые жгли в садах листву по осени, и принципиально не замечал огромных выбросов металлургических гигантов Чернозаводска.

Артур пришёл к нему знакомиться в первые же дни его пребывания в кресле министра. В строгом синем костюме с золоченым двуглавым орлом на кармашке пиджака.

Вкрадчиво улыбаясь, положил на стол Гундееву листок бумаги:

– Вот, Василий Петрович.

– Что это?

– Тезисы моего выступления на очередной Общественной палате по Чернозаводскому ГОКу. Когда вы сможете ознакомиться?

Артур почтительно склонился в ожидании ответа. Гундеев поморщился:

– Оставьте.

– Это моя визитка, – Безногов, не дождавшись точного ответа, протянул глянцевую карточку, – если что не так, позвоните, пожалуйста. Всего вам доброго, Василий Петрович.

Безногов, что называется, «ел глазами начальство».

– Ладно! – махнул рукой Гундеев, – посмотрю.

А сам подумал: «Далеко пойдёт».

Далеко! Как, например, его бывший одноклассник Денис Кудрявцев. Недавно Гундеев давал ему интервью. Тоже молодец. Хотя журналисты у нынешней власти не в почёте, они теперь кем-то вроде прислуги. А ведь было и другое время. Отец рассказывал, в шестидесятые годы после одного только фельетона в «Правде» по-настоящему летели головы чиновников. Кто-то поплатился за бесхозяйственность и халатность тёплым креслом, а кое-кто и на нары угодил за взятки. А за крупные хозяйственные преступления ставили к стенке. Впрочем, он допускал и такой вариант. Вполне возможно, что и в то время жёсткие карательные меры предпринимались по предварительному согласованию с власть предержащими. Время от времени нужны были сакральные жертвы.

На этом держалась система.

И журналисты в ней тоже ходили по топкой тропке.

Но его однокашник Денис выплывет из любого болота. Он и в школе отличался сообразительностью в сочетании с быстротой реакции.   

***
На собрания Михаил Иванович Барсуков всегда приходил вовремя. Вот и в этот летний день, опираясь на отполированную десятилетиями трость, он направился в клуб деревни Дёмино, не спеша, имея по своему обыкновению минимум десять минут в запасе. Но вдруг поймал себя на ощущении, что опоздал. И увидел, к своему удивлению: у входа в клуб уже скопилась огромная толпа односельчан.

– Ты посмотри, Михаил Иванович, что творится! – с возмущением обратилась к нему Прасковья Ивановна, – Сибирская медная компания каких-то молодых парней на двух автобусах подвезла, и они прошли в зал, а нас охранники компании не пускают. Говорят, нет мест. Матрёна Тихоновна раненько пришла и успела пройти, а я – нет. Многие наши подходят к клубу, но их заворачивают охранники. Зато Васька с Гришкой туда-сюда шныряют – как свои. А Петька – вот он, посмотри!

Она махнула рукой в направлении подростка с большим плакатом на древке «Молодёжь Дёмино – за ГОК и за рабочие места». На противоположной стороне было начертано: «Стране нужна медь».

И действительно, толпа жителей, потолкавшись и решив, что дело безнадёжное, понемногу редела.

– Так ты погляди, Прасковья, на объявление, – ткнул тростью Барсуков, вот тут всё чётко написано, читай: «В клубе деревни Дёмино такого-то числа в 16-00 состоятся общественные слушания по проекту оценки влияния на окружающую среду Чернозаводского горно-обогатительного комбината и проекту межевания. Приглашаются жители деревни и все желающие.

– Молодежь, непонятно откуда, это, стало быть «все желающие», а мы, выходит, «жители деревни», – едко заметил Барсуков, – мне вот что непонятно: если наш клуб такой маленький, а желающих так много, неужели нельзя договориться и провести собрание в Чернозаводске. Можно легко найти там вместительный зал, организовать подвоз людей. Ведь Чернозаводский ГОК и город затронет, и его водохранилище.

 К клубу одна за другой подъехали две машины. Из первой вышли Денис Кудрявцев с оператором, из второй – депутат Летаевского районного Совета Татьяна Хрусталёва, журналист Дмитрий Сергеев и председатель садового товарищества « Яблонька» Колыванов.

Барсуков, заметив Кудрявцева, заковылял по направлению к нему, намереваясь высказать всё, что он думает по поводу его выступлений в прессе и по телевидению. Однако Денис сделал вид, что не видит этот порыв ветерана, поспешив пройти в зал. Однако ему не удалось это сделать. В этот самый момент на входе возник очередной конфликт между жителями и охраной из «СМК-безопасность».

Оператор, повинуясь выработанному рефлексу моментально фиксировать любые события, выпадающие из череды обыденности, моментально сфокусировал своё внимание на стычку и её участниках, но Денис тронул его за плечо:

– Это снимать не надо! Вон того, с плакатом сними, средний и крупный план.

В это время Татьяна Хрусталёва пыталась помочь жителям деревни пройти внутрь клуба. Только охрана стояла на своём: зал и так переполнен. Громче всех возмущалась Анна Сергеевна Симоненко:

– Понавезли каких-то спортсменов в деревню, а мне и в клуб на собрание не попасть, – негодовала старушка, – а мой дом тоже под выселение. Я бы всё им высказала! Беспредел!

– Я депутат Летаевского райсовета, – предъявила охранникам своё удостоверение Татьяна Хрусталёва, – разрешите поинтересоваться, на каком основании жителей деревни не пускают в зал слушаний? Вопрос их напрямую касается. Буду звонить прокурору.

– В зале нет мест! – коротко ответил рослый охранник в чёрной форме, преграждая проход, – вас я могу пропустить, в порядке исключения, но не остальных.
– А «титушки» откуда? – громко крикнул один из жителей, – ну точно, как в Киеве, когда я у брата гостил. Сценарий один в один.
 
– Точно, а нас обвиняют в подготовке майдана! – поддержала Прасковья Ивановна, – оффшорники виновны в майдане, а не мы.

– Успокойтесь, гражданка Петрова, – командирским голосом произнёс невесть откуда появившийся участковый Максимов, – вам же понятно объяснили: мест нет, а зал не резиновый.

– Не резиновый, говорите, а почему тогда в зале чужие люди? – спросил Барсуков.
– Вход свободный, – ледяным тоном произнёс офицер, – кто раньше пришёл, тот и находится в зале.
 
– Мы их вообще в первый раз видим! – заметила Прасковья Ивановна, – кто такие и откуда, не знаем.

– Это неравнодушные молодые люди, они выступают за новые рабочие места в районе, –  сказал участковый Максимов, – что же тут непонятного?
 
Он заметил Дениса Кудрявцева с оператором и скомандовал:

– Граждане, посторонитесь! Пропустите прессу!

– Продажную прессу! – воскликнул Барсуков, и, обращаясь к Кудрявцеву, добавил, – давно хотел сказать, не ожидал от вас, думал, вы честный, а вы… да что говорить…

Он махнул рукой, видимо, желая добавить что-то не вполне приличное, но в последний момент удержался от этого.

Денис Кудрявцев промолчал, но неестественная, не летняя бледность лица выдали волнение. Проходя мимо бывшего коллеги по газете Сергеева, Денис поприветствовал его и протянул руку для рукопожатия:

– Добрый день, Дима!

Но Сергеев убрал руку за спину, словно от прокажённого, всем своим видом демонстрируя презрение. Наверное, так смотрят на человека, испражняющегося на глазах огромного количества людей в картинной галерее. 

Денис и оператор прошли внутрь клуба деревни.   

– Татьяна, вы идите в зал и за нас скажите, – Михаил Иванович обратился к Хрусталёвой, – иначе на собрании за нашу деревню никто и не вступится.

– Да деревенских там почти нет, – добавила Прасковья Ивановна, – две бабушки с соседней улицы, дома которых не попадают под снос, и старичок один, глухой на оба уха. Матрёна Тихоновна невесть как проскочила. Демократия называется.
 
– Идите, за садоводов там замолвите словечко! – напутствовал Колыванов.

– Ладно! – пообещала Татьяна.
 
В этот момент к клубу подъехала ещё одна машина. Из неё вышли Виталий Мостовец и другой юрист Владимир Рязанцев:

– Мы не опоздали? – посмотрел на часы Виталий, – ещё две минуты.

– Как сказать… – неопределённо выразился журналист Сергеев, – похоже, на этот раз нас исключили из процесса. Россия, второе десятилетие XXI века. Демократия в действии.
 
Он объяснил ситуацию сотоварищам.

– Печально, но сдаваться мы не намерены, тем более, Татьяна там, Прасковья Ивановна, а может, кто-то из прорвавшихся деревенских жителей сможет высказаться, – проговорил Мостовец, – а сам факт такой демократии в кавычках – весомый повод для обращения в соответствующие инстанции.

 – Нам остаётся только наблюдать за ходом собрания в режиме онлайн, – развёл руками Рязанцев, – Сибирская медная компания вчера объявила, что такая трансляция планируется. Видимо, они на сто процентов уверены, что их повестка дня пройдёт на «ура».

– Не иначе, – согласился Мостовец, – но техника нам в помощь. Предлагаю вот что. Давайте отъедем чуть в сторонку, и посмотрим по моему ноутбуку , что там сейчас происходит, раз идёт прямая трансляция.
 
Так и поступили. Первое, что бросилось в глаза, несколько групп молодых людей, чье поведение было весьма странным,  во всяком случае, не типичным для деревенских жителей на собрании. Эти молодые люди держались кучками и по команде старшего дружно голосовали за повестку дня, либо свистели или улюлюкали, если им подавали знак.   Порой были даже слышны странные реплики шёпотом: «Хлопаем, это наш».

 Такие громкие аплодисменты раздались  после объявления председателем собрания Вострецовым докладчика – вице-президента Сибирской медной компании Веры Петровны Кушнир.

Энергично поднявшись на трибуну, со вкусом одетая и со стильной причёской, она анонсировала фильм, который можно было бы назвать сказкой. Разумеется, если не знать на самом деле, какую страшную беду принесёт в густонаселённые земли пригородов Чернозаводска  и в сам город опаснейший ГОК. Идиллический видеоряд под бравурную музыку популярно рассказывал, какую роль в жизни человечества с давних времён играет медь, насколько важна для экономики цветная металлургия.

При просмотре этого фрагмента собрания Мостовец не удержался от реплики:

– Цинично! И ни слова о том, что страна большую долю катодной меди и даже медного концентрата отправляет на экспорт, а практически весь медный концентрат Чернозаводского ГОКа именно для вывоза за рубеж и предназначен. 

Далее под бодрую музыку диктор популярно объяснял устройство горно-обогатительного комбината и меры охраны окружающей среды. При этом создавалось впечатление, что после пуска комбината станет лучше, чем было до этого.
Горно-обогатительный комбинат, включающий в себя карьеры, отвалы горной породы, обогатительную фабрику и хвостохранилище был представлен Верой Петровной, как инновационное чудо света, а острые углы сглажены.

– Про то, что обогатительное производство требует огромное количество пресной воды,  а взять её в таком количестве без ущерба для экологии, проблематично, умолчала, про тонкое измельчение токсичных отходов сказала вскользь, – отметил Виталий.

– Источниками пресной воды для ГОКа станут озеро Зеленоглазово и подземное месторождение пресных вод, – продолжила доклад Кушнир, – наша компания провела масштабные научные исследования по оценке влияния на месторождение подземных вод у деревни Дёмино и Шантаринское водохранилище. Кроме того, проведена оценка влияния взрывов на здания. Определена санитарно-защитная зона, куда не входит ни один населенный пункт, кроме деревни Дёмино, которую частично планируется расселить.

В зале возник ропот, послышались возмущённые голоса.
   
– На территории Чернозаводского ГОКа будет работать передвижная лаборатория, оценивающая качество воздуха, почвы и воды, – продолжала Кушнир. – Состояние окружающей среды будет согласовываться с государственными природоохранными органами. На данный момент разработан план рекультивации земель, восстановление почвы, травы, деревьев. На месте карьеров будут сделаны водоемы — благодаря подземным водам и осадкам. Я вас всех заверяю: пуск производства начнётся после всех необходимых экспертиз.

Последние слова потонули в продолжительных аплодисментах. Молодые люди начали скандировать: «Мы за ГОК! Мы за ГОК! Мы за ГОК!»

Вера Петровна сделала паузу, а потом улыбнулась:

– Я прекрасно понимаю ваши чувства, вам нужно где-то трудиться. Мы уже начали набор персонала. На тысячу рабочих мест подано три тысячи заявлений, но администрация Сибирской медной компании рассматривает возможность расширения набора.

Молодые люди по команде зааплодировали, а Сергеев не удержался от комментария:

– Цирк! Этих боксёров из спортивной секции, финансируемой бывшим вором в законе Гречкиным, заставить работать так же сложно, как волка есть овёс. Я понимаю, что они на Москву стараются сделать «картинку», но до чего же топорно работают.
Вице-президент СМК продолжала своим певучим голосом:

 – Что же касается выбросов в воздух вредных веществ, то они составят всего пять тысяч тонн в год, это всего лишь три процента от выбросов по области.

– Нас область мало волнует, не нужен нам ваш ГОК, – раздался голос из зала.

– А молодёжь с вами не согласна, – парировала Кушнир, – стране нужна медь, цветная металлургия нуждается в сырье, и никого не приходится убеждать, что в интересах России нужно развивать промышленность. Тем более, что я вас заверяю: после начала взрывных работ будет 4 замера выбросов в год. После этого утвердится окончательный, скорректированный вариант санитарно-защитной зоны. Выбросы будут в пределах этой защитной зоны. Это не более пятисот метров.

– Враньё! – раздался голос, – пыль от металлургического завода на десятки километров переносится, а от ваших взрывов будет, значит, в пятистах метрах!

– Это подтверждено расчетами авторитетных специалистов, – нервно ответила Кушнир.
 
– А почему не развивать здесь сельское хозяйство? – не унимался тот же человек, пожилой деревенский житель, – я слышал, экономист Владимир Гаврилович Алексеев разработал проект строительства здесь комплекса молочного животноводства. Вот такие нам нужны рабочие места.

– Вопрос строительства горно-обогатительного комбината включен в стратегию развития цветной металлургии страны, – серьёзно произнесла Вера Петровна, – и он согласован на высоком уровне.
 
– То, что он согласован наверху, факт, только стратегия эта имеет рекомендательный характер, поскольку не утверждена Минюстом, – прокомментировал Рязанцев, – врёт и не краснеет, благо ей там возразить некому.

 Послышались недовольные голоса, и они сразу же были заглушены громкими хлопками по команде невидимого дирижёра оркестра.

– Я скажу, что в деревне самый настоящий террор, – поднялась Матрёна Тихоновна, – охранники гоняют до позднего вечера по деревне на квадроциклах, пыль столбом, шум. И  молодёжь наша – некоторые, не все, с ними. Заходят в дома. Требуют за бесценок продать имущество, говорят, вам же хуже будет. Моего внука Антона избили за то, что он выступил против этой оффшорной компании, он до сих пор в больнице…

– Сам виноват, стал оскорблять, – крикнул Васька.

– Ты помолчал бы, когда взрослые говорят, – одёрнула выскочку бабка Матрёна, – а людям я скажу, наверно, надо жаловаться на этот беспредел. Лес вырубают, деревня умирает…  воду собираются отравить… и почему мы должны отсюда уезжать, бросать свои дома? Тут столетиями жили мои предки… почему…

В зале поднялся гвалт, хлопки, пронзительный свист, и дальше говорить Матрёне Тихоновне не дали, настолько сильным был шум. Она махнула рукой и села на место.
 
 Вострецов призвал присутствующих к порядку и сказал:

– Граждане, не волнуйтесь, все замечания будут проработаны согласительной комиссией.

– Знаем мы, как вы прорабатываете, – заметила Матрёна Тихоновна.

– Под строительство этого горно-обогатительного комбината выделена проблемная и густонаселённая территория, – обеспокоенно сказала Татьяна Хрусталёва, – Чернозаводский ГОК – это предприятие, относящееся к I классу опасности для окружающей среды. Размещение его планируется буквально посередине деревни Дёмино, а также вблизи от деревень, посёлков и садовых участков, в непосредственной близости от  Шантаринского водохранилища, единственного и безальтернативного источника хозяйственного и питьевого водоснабжения города Чернозаводска. ГОК и его хвостохранилище будет выше по географической отметке, и независимые учёные уже сейчас бьют тревогу. Кроме того, территория, на которой планируется строить ГОК, до последнего времени относилась к лесопарковой зоне. На ней была запрещена разработка рудных месторождений. Однако правительство Чернозаводской области и Федеральное агентство лесного хозяйства отменили этот запрет: теперь территория относится к «эксплуатационным лесам». Для строительства планируется вырубить около трех тысяч гектаров лесных насаждений вокруг города. И лес начали активно вырубать. Это преступление против природы!

В зале опять раздались хлопки, но Татьяна Сергеевна продолжила своё выступление:

– Гринпис России отмечает, что государственная экологическая экспертиза дала положительное заключение только части некоторых объектов в составе ГОКа. Кроме того, после проведения экологической экспертизы в проект были внесены изменения, но с тех пор новая экспертиза не проводилась. СМК отказалась предоставлять проект для проведения общественной экологической экспертизы. И не случайно многие эксперты усматривают признаки коррупционного сговора в выдаче лицензии на добычу медных руд, а также в выведении территории из лесопарковой зоны.

– Это ещё надо доказать! – крикнул кто-то из рядов «титушек». В их среде возник резкий шум, и даже Вострецов не смог призвать бунтарей к порядку. Наблюдавшие в режиме «онлайн» видели, как толпы молодых людей то по команде освистывали выступающего, то дружно и мощно поддерживали аплодисментами. Но то, что они не уважали представителя выборного органа, это было из ряда вон выходящим событием.

Впрочем, Вострецов как будто не замечал этих нарушений ведения общего собрания.
– Я не против промышленного развития, — закончила сквозь шум депутат, – но баланс между варварским отношением к природе и промышленным развитием региона чудовищно нарушен. Потому выступаю категорически против  разработки медного месторождения.
По проекту межевания выступал Вострецов, озвучивший новые данные.

– Ничего себе! – присвистнул следивший за ходом собрания в режиме «онлайн» Виталий Мостовец, – они еще «по-тихому» откусили от Дёминского леса пятьсот гектаров!

– Пятьсот гектаров? – переспросил Сергеев, – Ну и волчьи же у оффшорных захватчиков аппетиты!  И ведь сейчас собрание проголосует  «за».

– Так там противников ГОКа и нет, – заметил Виталий.
 
Так и получилось. Ещё одна битва за чистый воздух и чистую воду была проиграна… проиграна в нечестном бою.
  ***

Сказать, что Денис Кудрявцев переживал по поводу последнего разговора с отцом – значит, ничего не сказать. Последняя встреча долго не шла у него из головы, напоминала за рулём автомобиля, в кабинете и даже, когда брился в ванной. Глянул внимательно на себя, любимого, в зеркало – ни дать, ни взять Абрам Борисович лет двадцать назад. Отец был для Дениса всегда примером. А теперь жизнь разрубила по живому месту.

Но что он делает не так? Разве не папа говорил, как важна семья, разве не он наставлял, насколько внимательно нужно относиться к воспитанию детишек. А по поводу работы? Именно отец говорил – работай, не перечь начальству, и всё у тебя получится. Его рекомендации Денис исполнил в точности: дети радовали своим ускоренным развитием, отлично учились и развивались. Сначала посещали бассейн, научились хорошо плавать, теперь ходят в секцию тенниса.
 
А в какой квартире они живут теперь! Разве можно сравнить её с той зачуханной квартиркой в загазованном районе Чернозаводска. Нет, отец просто слишком эмоционально относится к его статьям, не понимая, что журналистика теперь в России стала другой. Совершенно другой! Есть закон, которому все следуют. Ты не вправе выражать своё мнение. Оно ничтожно! И никому не интересно, от слова «совсем».

Квартира радовала и детей, и жену  Анну. Она с любовью обустроила большую лоджию, развела там петуньи в горшочках. Обставила все комнаты с большим вкусом. А вчера вернулась из магазина и заявила с порога:

– Ты не представляешь, с кем столкнулась только что в лифте! С Олегом Ивановичем Блиновым, вице-губернатором. По телевизору часто его видела! Он любезно пропустил меня вперёд. Подчёркнуто вежливо поинтересовался, на какой этаж мне ехать. А сам вышел двумя этажами ниже.

– Так он для своего сына выхлопотал квартиру, мне говорили. Видимо, к ним в гости приехал, с внуками понянчиться.

– Наверно! Кстати, почему твои родители не звонят?

– Не знаю, – соврал Денис, – может, им некогда.

– Так сам позвони!

– Ладно, – буркнул Денис.

Не будет же он объяснять, что отец не отвечает на его вызовы. Мать не такая категоричная, и от неё Денис узнал, что на здоровье они не жалуются, денег хватает, и ничего им от него не надо.

Отвечала мама как-то суховато, задала несколько дежурных  вопросов. Сославшись на домашние дела, быстро попрощалась. Денис выяснил между тем, что с внуками и дед, и бабушка разговаривают по скайпу регулярно и подолгу беседуют.
 
Кудрявцев вздохнул: ничего, образуется. Вот-вот запустят Чернозаводский ГОК, тогда он попросится перевести его постоянно на телевидение, где он и так фактически трудится по совместительству.  Перейдёт в какой-нибудь отдел культуры подальше от этих страстей и будет рассказывать о театральной жизни и гастролях заезжих знаменитостей. В «Чернозаводском рабочем» был когда-то такой отдел – культуры, а в Чернозаводской Панораме» его не стало.

Кузьмичёв решил, что такой отдел и раздел в газете не нужны. И отдал газетные площади под рекламу. 

Денис задумался. А может, вообще уехать из Чернозаводска? Уговорить стариков и махнуть в какой-нибудь хороший, чистый город.  Тем более, его жена давно уже мечтает вернуться в милое её сердцу Подмосковье. Он стал работать бы на телевидении, гонорары там не то, что в Чернозаводске. Это сейчас ему Гришин подбрасывает, не скупясь. Не его, сразу видно, деньги, Сибирской медной компании. Кстати, Гришин и поможет с трудоустройством в Москве, у него кругом свои люди, а решить такой вопрос – это один телефонный звонок. Получается, у него пока нет выбора!  Надо делать свою работу и ждать.

Хотя с Чернозаводском Дениса связывали многие тёплые воспоминания, и несмотря на жуткие выбросы, был дорог связью с прошлым. Раньше таких выбросов не было, собственники заводов не наглели до такой степени, что пересматривали нормативы выбросов в столице в нужную им сторону, а потом цинично говорили, что концентрация вредных веществ в пределах нормы.

Вид с другой стороны квартиры Кудрявцевых красноречивее всяких цифр говорил об этом. А «Мишин» как-то разоткровенничался:

– Наивный Вы человек, Кудрявцев! Будто  не в курсе, что в Москве даже такой бизнес создан – специально созданные под это фирмы работают, где трудятся не покладая рук те, кто берёт на себя согласование увеличенных выбросов с министерскими клерками.

– Не может быть! – вырвалось у Дениса.

Мишин рассмеялся, а Кудрявцев добавил:

– Нет, я не в курсе.

Потому, что в голове не укладывалось. А  прежний министр экологии Чернозаводской области Нинель Гадкова в интервью местному каналу телевидения назвала шквал обращений горожан по поводу увеличивающихся день ото дня промышленных выбросов «истерикой». Сама-то после отставки с поста министра не осталась в Чернозаводске, предпочитая тихую и чистую Прибалтику. Вот оно, косвенное подтверждение.

Денис прошёл в свой кабинет, устало опустился в кресло и стал листать обзор прессы. Вот его новые материалы. Заголовки били по обывателю пушечными ядрами. «Экстремизм на пороге» и лидер-абзац: «Активиста движения «Нет ГОКу» по делу о поджоге  оставили в СИЗО»; «Диверсия на комбинате» – «Анвар Гизатуллин обвиняется по ряду статей». 

«Активист общественного движения «Нет ГОКу» Анвар Гизатуллин, задержанный при попытке поджога территории Чернозаводского горно-обогатительного комбината, пробудет в следственном изоляторе ещё месяц», – закончил очередной материал Денис и задумался.

Он помнил, как планировалась провокация, и ловил себя на мысли, что было бы хорошо, если бы горячий парень Анвар не купился на призывы Зябликова, который сидит дома на полном содержании «Мишина» и в ус не дует. А теперь, когда областной суд оставил в силе решение районного суда, отклонив апелляцию, парню придётся несладко.

Денис также узнал, что следователь продолжает давить на Анвара, чтобы он дал показания на Виталия Мостовца.

– Ничего, у нас и не такие орешки раскалывались! – говорил Мишин, а Денис ловил себя на мысли, что тот, второй журналист Кудрявцев, который в нём вроде бы умер, таки жив и порой даёт о себе знать. 

Денис включил диктофон с записью заседания суда о продлении ареста Анвара Гизатуллина и вновь прослушал, что сказал адвокат Гизатуллина Юрий Дымкин:
«Выводы суда первой инстанции не соответствуют материалам дела. Суд заведомо принял сторону обвинения, приняв во внимание непонятно откуда полученные ей доказательства. Но при этом не учёл доводы защиты о наличии у Гизатуллина не работающей жены и двоих детей, регистрации в Чернозаводске, положительных характеристик с места прежней работы. Суд сослался на возможное согласование Гизатуллиным позиции с соучастником преступления, но тот на момент вынесения постановления об аресте скрывается и не задержан полицией. Кроме того, суд отверг доводы защиты о необоснованном возбуждении уголовного дела и фальсификации следствия».

«Не дурак этот Дымкин, – подумал Денис, поставив диктофон на паузу, – дотошный и грамотный юрист. Заметил, что в нарушение законодательства следователи возбудили в отношении Гизатуллина аж два уголовных дела о хулиганстве по разным частям под одним номером. При этом протоколы допросов по первому делу в материалах дела отсутствовали. И если бы не районный суд, который упорно не замечал убедительных доводов Дымкина, Анвар Гизатуллин был бы уже на свободе. Судья райсуда счёл доводы защиты голословными, хотя таким определением следовало бы по совести обозначить доводы обвинения».

Разумеется, Денис ни слова в своей статье и выступлении на канале «41» об этом не сказал. Кудрявцев снова включил диктофон и услышал, как адвокат Дымкин поймал следователей на серьёзной нестыковке в документах:

«Постановление о возбуждении уголовного дела, с которым мне дали ознакомиться, как адвокату, датировано 12 часами 11 сентября. Оно было по пункту б части 1 статьи 213 Уголовного кодекса, то есть хулиганство по политическим мотивам. В прокуратуру его направили лишь в 20:25, хотя такой документ должен отправляться незамедлительно. В 20:10 в полиции составили протокол о задержании и направили его лишь спустя 35 минут. Когда я на следующий день приехал к своему подзащитному, мне показали уже постановление под этим же номером, но по части 2 статьи 213 УК РФ. А это хулиганство, совершенное группой лиц по мотивам политической, идеологической ненависти. Никаких упоминаний о первом постановлении в материалах дела не было. Процессуальные нарушения налицо».

Когда представитель прокуратуры сочла жалобу адвоката Дымкина необоснованной и просила суд отказать ему как в приобщении предоставленных материалов, так и в целом в изменении меры пресечения Гизатуллину, Денис не удивился. Ему показалось, решение было принято задолго до суда.  Он хорошо запомнил, как Юрий Дымкин, отвечая на вопросы журналистов, обступивших его со всех сторон, в конце сказал:
– Дойдём до Верховного суда. И если суд признает постановление незаконным, то все следственные действия вместе с этим поставят под сомнение. Сейчас правоохранители сами подкладывают мины под свои следственные действия.

«А ведь и в самом деле дойдёт», – подумал Денис.

В кабинет зашла жена:

– Поздно уже! Пойдём спать. Ты устало выглядишь.

– Разве? – попробовал улыбнуться Денис, но улыбка вышла вымученная и неестественная.

– Ты в последнее время не интересуешься моей работой.

– Да, действительно, – согласился Денис, – как у тебя дела на работе?

– Похоже, очень скоро её у меня не будет!

– Ты это серьёзно?

– Конечно. Скажи спасибо губернатору, который все контракты на городское благоустройство на основании подтасованных тендеров отнял у нашей дорожно-строительной компании и других предприятий такого же профиля. И передал своим компаниям, вот так-то! Наш директор уже полгода берёт кредит в банке на зарплату под грабительские проценты, но заказов по-прежнему нет.
 
– Не расстраивайся, я что-нибудь придумаю… – Денис сказал эту дежурную фразу, но на самом деле пока не знал, что он будет делать, – в крайнем случае, я сейчас неплохо зарабатываю, будешь сидеть с детьми…

– А может, ты будешь сидеть дома? – едко заметила супруга, – и заниматься с детьми?

Денис промолчал…

– Ты прекрасно знаешь, я не хочу быть домохозяйкой, – резко ответила супруга и вышла из комнаты.

Взгляд Дениса упал на библию, стоящую на одной из полок книжного шкафа. Эту книгу подарил отец, когда в семье отмечали шестнадцатый день рождения младшего Кудрявцева.  Вручая солидное издание в кожаном переплёте, с тиснением, в тот далёкий день Абрам Борисович сказал:

– Долгое время бытовало поверье, эту главную книгу человечества нельзя дарить. Но церковь это не подтверждает. Ты знаешь, я и твоя мама – люди верующие и православные евреи. Некоторые мои знакомые с малых лет берут  с собой детей на службу. Но мы с твоей матерью считаем иначе. Ты должен сделать первый шаг к Господу сам и лишь, когда решишь, что это единственно верный путь. Прочти, сын, что сказано в великой книге, в ней ты найдёшь ответы на многие вопросы.
Прошло время, и Денис увидел, с каким негодованием отец реагировал на появление в церкви бывших руководителей партии, ныне ставших важными государственными чиновниками:

 – Нет, ты посмотри, Сара, – Абрам Борисович аж привстал с кресла у телевизора, – этот человек ещё вчера поносил церковь,  а сегодня он уже истово крестится и бьёт поклоны на богослужениях. И вся партийная шайка крестится вместе с ним на телевизор.

 – Шо я тут не видела? – появившаяся из кухни Сара Моисеевна вытерла руки о полотенце, – один поц крестится, а другие вокруг  глазами его едят и подражают.
В последний год Абрам Борисович при встрече как-то завёл разговор о Всемирном Потопе.

– Помнишь, Денис, что написано в первой книге Библии? Начиная с шестой главы…
Он раскрыл библию и прочёл:

«И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время. И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце своем»

– Ты к чему это, отец?

– Сон нехороший видел…

– Говорят, о таком видении лучше кому-то рассказать. Чтобы плохой сон не сбылся.

– Говорят многое, – задумчиво произнёс старший Кудрявцев, – вот одни успокаивают народ, мол, Чернозаводский ГОК безопасен. А другие, что это последняя капля яда для нашего города. И  почему-то вторым больше веры.

– Но сон-то твой про что? – Денису вовсе не хотелось останавливаться на теме Чернозаводского ГОКа.

– Страшный сон… – Абрам Борисович, почему-то опять взял в руки библию и прочёл:
– «… и сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их. ..»

– Это тебе приснилось?

– Нет.

– А что же?

Но отец будто его не слышал и читал далее:

– «… но земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля злодеяниями. И воззрел Господь на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал Господь Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями;  и вот я истреблю их с земли…» 

– Причём тут твой сон и Ной? – невежливо перебил тогда отца Денис, – какая тут связь?

–  Прямая связь, сын, прямая. Приснилось мне, что пришёл вдруг конец света как наказание человечеству за то, что оно сделало с землей своей. Согласно Библии, в те времена произошло настолько большое нравственное падение человека, что небесные силы не смогли этого больше терпеть.

– Да ерунда это, папа, – как можно мягче произнёс Денис, – это была легенда, и случилось всё это очень давно.
 
– Может быть, – многозначительно произнес старший Кудрявцев.

– Всё будет хорошо! – нарочито бодрым тоном сказал Денис, – это был просто плохой сон. Забудь! 

Но на душе стало с тех пор у Дениса неспокойно, очень неспокойно.   

***
Максим Игоревич Колотушкин был увлекающимся человеком. К каждому своему очередному хобби он относился пылко и вдохновенно, не жалея денег. В детстве небогатые родители не баловали Максимку ни аквариумами, ни дорогими игрушками, ни спортивными велосипедами. Даже почтовые марки он не собирал – не было такой возможности. И как бы наверстывая упущенное в милом, но тяжёлом детстве, Макс Колотушкин, разбогатев, не переставал удивлять других олигархов своими дорогостоящими странностями.
 
Купив несколько вилл в разных государствах, Максим Игоревич Колотушкин решил: каждому  экзотическому месту должно соответствовать новое непременно экстравагантное хобби. Ну что взять с богачей-нуворишей без самой малой фантазии. Колотушкин со смехом относился к коллекциям их ретро-автомобилей и огромным яхтам. Ну, есть у него пара яхт и несколько таких машин, дальше собирать становится неинтересно. Коллекция картин средних веков? Какая глупость пялиться на пожелтевшие от времени изображения!

Никакого намёка на фантазию у российских олигархов, думал Колотушкин. Зациклились на непременных апартаментах в Лондоне или Париже, дачах на модном Лазурном берегу, жаркой Мальте или на Сардинии. А  некоторым подавай яхты длиной не менее 60 метров или эксклюзивно оформленный самолёт. Смотрят другу на друга и пытаются соревноваться, кто круче.

Глупцы! Конечно, несколько яхт иметь надо, как и с десяток вилл, но другое дело увлечься тем, чем никто и не подумает заняться. 
Прыгнув пару раз с парашютом, а затем, прокатившись в течение  суток на воздушном шаре над океаном, Колотушкин вслушивался в голос своего подсознания. А оно говорило: адреналин, конечно, прёт, но ему уже надо нечто большее. Что же?

Покупка футбольных клубов или необитаемых островов Колотушкина особо не прельщала.  Покорение Эвереста – дело опасное. А что если организовать на диком острове нечто необычное. Например, охоту на крокодилов. Разумеется, этот проект нельзя осуществить на швейцарской вилле или коттедже в Ницце, но легко можно организовать на Каймановых островах. 

Слава Богу, что для олигархов в его холодной и суровой стране сейчас созданы просто тепличные условия. Колотушкин нутром чувствовал: так будет не всегда. Во многих странах законы сурово карали за вывод прибыли в оффшоры, поэтому понимал: медлить с осуществлением своей мечты нельзя. Максим Игоревич удовлетворённо отмечал:  если заранее просчитать любой проект, то потом он проходит как по маслу. И по собственному опыту знал: некоторые статьи в калькуляции  нельзя обойти.

Взять тех же продажных чиновников или прессу. Ну, куда он без них в России! Не подмажешь – не поедешь. В России так. Всё продаётся и всё покупается.
Это закон, который нельзя отменить, считал Колотушкин, хотя порой нервничал, когда очередной проект требовал гораздо больших затрат по сравнению с первоначальными. Выяснялось, что необходимо проплатить прокурорским или судейским, а то и занести кому повыше, от кого зависело принятие важного решения по его вопросу.

Развалившись после купания в море в шезлонге на личном пляже, Колотушкин лениво потягивал только что выжатый манговый сок, и смотрел, как на белый песок одна за другой накатывают лазурные волны.  Всё было прекрасно, у далёкого и грязного города Чернозаводска вот-вот заработает горно-обогатительный комбинат, прибыль от которого пополнит поток, пропускаемый через счета в оффшорах. Он успешно отбивает вложенное бабло, усмехнулся Максим Игоревич, и ему протесты народа что муха, которая норовила присесть на краешек стакана с манговым соком. Впрочем, он понимал: некоторые мухи бывают смертельно опасные. Но это не вариант с Чернозаводским ГОКом. Там он всё порешал.

Но более важная мысль не давала покоя.

Колотушкин поманил помощника:

– Всех крокодилов из Флориды доставили?

– Конечно, Максим Игоревич, – почтительно наклонился референт, – четыре экземплярчика.

– Экземплярчика! – передразнил Колотушкин. – Вот именно! Видел я двух в нашем пруду, мелкие какие-то. Остальные такие же?

– Да.

– Ну что за крокодил длиной два метра. Думаешь, мне по кайфу на такого охотиться?
Ты разницу между охотой и убийством понимаешь?

Помощник подобострастно кивнул.

– Вот! – удовлетворённо сказал Колотушкин. – Мы с тобой сейчас где находимся? Правильно: на Каймановых островах. А кайманы – хотя сейчас они измельчали, как мне докладывали, раньше и по два центнера попадались, длиной до 4 метров. Это сейчас тут они редкость. Всё больше черепахи встречаются, но эти мне совершенно неинтересные твари. Скушные они. Ты вот что, поищи в Австралии или на Филиппинах, там можно найти тварей покруче.

– Максим Игоревич! – вышколенный референт не знал, как лучше сказать, чтобы не разгневать хозяина, но, тем не менее, решился, – тут такое дело. Мне начальник личной охраны таких крупных рептилий закупать запретил. Сказал, они опасные людоеды, а он отвечает за вашу личную безопасность. Тем более, вы изволили выразиться на днях, что собираетесь не из карабина, а острогой их бить.

– Конечно! Острогой! – глаза Колотушкина сверкнули. – Хм, за безопасность он беспокоится. Молодец! Ладно, попробуем для начала поупражняться на двухметровых, а там как пойдёт. Ступай, не мешай мне думать…

Но референт  в строгом деловом костюме переминался с ноги на ногу, обливаясь потом под горячим карибским солнцем:

– Тут ещё пара вопросиков по Чернозаводску…

– Как же меня напрягает это Чернозаводск! – перебил Колотушкин, – ну что там ещё?

– Срок содержания Анвара Гизатуллина под стражей заканчивается, а адвокат нашёл множество нестыковок в ходе следствия. Но это не самое страшное. Он вышел на Зябликова. Который, помните, Анвара и уговорил на диверсию. И ещё неприятность для нас: на Виталия Мостовца стрелки перевести так и не удалось. Гизатуллин твёрдо стоит на своём и утверждает, что его подставили, и никто, в том числе Мостовец, его не заставлял поджигать имущество вашей компании. Адвокат это заявление раскручивает вовсю.

– Чёрт! – вырвалось у Колотушкина, – что это за адвокатишко такой нетгоковский на нашу голову! И что, его купить нельзя!

– Не получается! – потупился помощник олигарха.

– Плохо пробовали! – Колотушкин сплюнул на белый песок, – нет таких людей, которых нельзя купить. Просто надо заплатить больше денег. Ладно, поступим по-другому.  Срочно  передай нашему человечку, пусть этого Анвара выпускают, раз реально на него, кроме мелкой статьи, ничего не смогли за такое время насобирать. Затягивать процесс ни к чему. Нам шум лишний не нужен.

– Ясно, передам.

Максим Игоревич задумался, потом произнёс, как будто советуясь:

– Слушай, а вдруг этот Зябликов вынырнет со дна. И начнёт давать совсем не такие показания. Расскажет, кто его надоумил на поджог, от кого получал деньги. Сдаст нашего человечка, расскажет много чего. Ты понимаешь, он теперь реально опасен?

– Понимаю, Максим Игоревич!

– Раз понимаешь, действуй! Передай, чтобы сделали так, чтобы этот Зябликов никогда больше не смог ничего прокукарекать никому. Оформите как несчастный случай.
 
– Сделаем!

– У меня другая идея появилась. Вчера мне сообщили, что другой районный суд отклонил требования двух деревенских бабок о признании решения собрания в деревне Дёмино незаконным. Так надо наказать их!
 
– Несчастный случай?

– Дурак! – не выдержал Колотушкин. – Какой же ты дурак! Зачем двух бабок-то кончать! Думать надо головой. Надо сделать так, чтобы другим было впредь неповадно с нами судиться. Я знаю, в российских нищих деревнях сейчас и заработок в пятнадцать тысяч – признак богатства. Так?

– Совершенно верно, Максим Игоревич!

– Следи за моей мыслью: надо срочно оформить задним числом левый договор с якобы адвокатом на сумму… – Колотушкин на мгновение задумался, – скажем, десять раз по пятнадцать это получается, сто пятьдесят тысяч рублей. И подать от Сибирской медной компании  иск о взыскании с двух этих бабок-активисток движения «НЕТ ГОКу» судебных расходов на эту сумму.

– 150 тысяч рублей? – уточнил референт.

– Да! – Колотушкин внимательно взглянул на собеседника, склонившегося в поклоне, напоминающем вопросительный знак. – Надеюсь, в этом процессе у вас все документы будут в порядке. А то ведь мне надоело уже слушать про провалы в этом Чернозаводске. Имидж компании и мой личный страдает. Оценку суммы взыскания в 150 тысяч рублей обоснуйте  документами. Повторяю для тупых – подтвердите копиями договора с представителем на юридическое обслуживание, акта приема-передачи услуг по сопровождению административного дела, копией платежного поручения и другими документами, подтверждающими оказание услуги и издержки, которые понесла наша компания в связи с разбирательством по делу.

– Я понял.

Максим Игоревич устало откинулся в шезлонге:

– Ступай, надоел!

***
 Группа противников строительства Чернозаводского горно-обогатительного комбината не первый раз собиралась в офисе юридической фирмы Виталия Мостовца. Здесь делились планами, обсуждали будущие акции. Однако в этот день в помещении ощущалась тревожная обстановка. Озабоченные лица участников экстренного собрания также свидетельствовали о серьёзном характере происходящего.

– Давление на Анвара Гизатуллина с целью заставить его оговорить меня и предъявление судебного иска – лишь одно направление наступления оффшорных оккупантов по всем фронтам, – сказал Виталий Мостовец, – вчера в очередной раз отказали в согласовании проведения митинга в сквере в центре. Причина надумана: якобы в этот самый день и в этот самый час активист Безногов в этом же сквере проводит митинг по проблемам бездомных животных в городе.

– Тема нужная, конечно, – улыбнулась Нина Дмитриевна Кравченко, – только вот что интересно. Когда нам в прошлый раз отказали в проведении митинга на пяти разных площадках, мы с Вероникой ради интереса проехались по всем заявленным площадкам. И вот что обнаружили: На одной площади собралось пять сторонников вегетарианской пищи, и один из них выступал с небольшой лекцией. На другой – активисты Безногова ратовали за раздельный сбор мусора. На трёх других мы вообще никого не нашли, может быть, уже эти мероприятия закончились.
 
– Раздельный сбор мусора – это вроде детского призыва «Мойте руки перед едой», – грустно пошутил Гурий Иванович Сторожевой, – никто не против. Все с этим лозунгом согласны, но у нас-то не пять человек, а пять тысяч планировали принять участие в нашем митинге.
 
– Да, никак не меньше, – подтвердила Кравченко, – на митинг могло прийти довольно много людей, поскольку события вокруг Чернозаводского горно-обогатительного комбината в последние дни широко освещались в местной прессе. Несмотря на старания лживых средств массовой информации максимально принизить значение проблемы, некоторые сайты дали правдивую информацию. И даже 41 канал вынужден был признать – тема волнует многих людей и выходит на федеральную повестку. Да и наши активисты постарались, раздавая чернозаводцам агитационные листовки с приглашением.
 
– А как нас прессовали на прошлом митинге! – воскликнула Вероника Цветкова, – чиновник из Управления по взаимодействию с общественными объединениями администрации Чернозаводска какие только подножки не ставил! Сначала он не давал разрешения пронести на территорию сквера, где должен был состояться митинг, звукоусиливающую аппаратуру и баннеры, пока их не сфотографируют и не проверят на экстремизм. Музыкантам, которые собирались выступить на митинге, за день до этого звонили и угрожали, что больше никогда не дадут им никаких площадок для выступлений, если они не откажутся от участия. В конце концов, часть аппаратуры все же пронесли на территорию митинга, и выступление музыкантов тоже состоялось.

– Вчера ко мне домой приходили представители прокуратуры и принесли повестку на утро сегодняшнего дня, – продолжил Мостовец, – при вручении ничего не объяснили. Я, как законопослушный гражданин, конечно, прибыл туда. В одном из кабинетов мне под роспись вручили вот эту бумагу.

Виталий продемонстрировал присутствующим лист бумаги обычного канцелярского формата с шапкой прокуратуры Чернозаводска.

– И что там написано? – поинтересовался Мостовой.

– «По оперативным данным, в ходе предстоящих митингов под Вашим руководством будет осуществляться «активная протестная деятельность с использованием наглядной агитации, призывающей к враждебным действиям в отношении представителей органов государственной власти… – зачитал текст Мостовец. – Принимая во внимание, что Вы, Мостовец В.В., являетесь активным участником незарегистрированного общественного движения «Нет ГОКу», и у нас имеются достоверные данные, свидетельствующие о возможных нарушениях требований действующего законодательства, регламентирующих порядок проведения публичных мероприятий, выражаем предостережение о недопустимости нарушения законодательства РФ и предупреждаем о строгой ответственности».

– По оперативным данным, – повторил Сторожевой, – это интересно!

– То, что за мной второй месяц следят, я почувствовал, – признался Виталий, – сегодня утром та же машина, что и обычно, сопровождала по пятам до самой прокуратуры, буквально «дышала в спину». Но моя персона не так сильно меня беспокоит, как преследование наших пенсионерок из Дёмино. При том, что процессов с участием СМК и их структур было с десяток, Сибирская медная компания сознательно выбрала в качестве жертв показательной порки двух малоимущих активисток. Это обычная практика олигархических группировок, ничего здесь нет удивительного. Только гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить. В любом случае, всем, к кому оффшорная компания предъявит подобные претензии, мы поможем всемерно и всем миром. А оффшорные оккупанты будут прославлены и на нашей страничке в соцсетях, и в малочисленной независимой прессе. 

Все единодушно поддержали призыв Виталия.

– Вы посмотрите, что творится: прокуратура вообще приняла беспрецедентные меры, чтобы не допустить выход людей на улицу на этот раз, –  обратил внимание Виталий. – За неделю до митинга, который в итоге так и не состоялся, в прокуратуру и в полицию получили вызовы люди, которые вообще не являлись активистами нашего движения. Они просто выражали свою поддержку, а некоторые сообщили о перечислении незначительных денежных средств в помощь движению. Одну девушку вызвали лишь за то, что она активно ставила «лайки» к постам в соцсетях, которые рассказывали правду о Чернозаводском ГОКе. Всем гражданам выдали предостережения о возможном наказании за участие в несогласованном митинге. Такие предостережения получили порядка 150 человек.

– Надо сделать так, чтобы об этом узнали по всей стране! – предложила Вероника.

– Это можно, а сообщение сделать такое: Чернозаводская прокуратура устроила впечатляющую по масштабу акцию «Посети по повестке прокуратуру, получи предостережение», — пошутил Виталий Московец. — Почти у всех в таком предостережении было написано» «является активным участником движения». Хотя повестки раздавали, что называется направо и налево.

Виталий Васильевич рассказал, что среди таких «активных участников» оказались и люди, ему незнакомые, утром в прокуратуре он встретил человека, которого доставили с улицы – гражданин собирался идти за хлебом. Оказалось, что он один раз был на митинге против строительства Чернозаводского горно-обогатительного комбината, и ни в какой другой подобной деятельности он не участвовал. Этот горожанин был вообще далёк от политики.

– А что тут удивительного! – высказалась Нина Дмитриевна, – и прокуратура и полиция структуры во многом тоже бюрократические, им отчитаться надо, вручены повестки такому-то количеству граждан, проведена разъяснительная работа – с таким-то числом человек, и так далее…

– Может быть, у правоохранительных органов указание сделать акцент на запугивание, и вместе с тем налицо сочетание репрессивных и профилактических мер, – предположил Гурий Иванович, – но казаков не запугаешь.

– Да и нас не запугать! – подтвердила Кравченко, – а помните, какое гонение было на наших активистов, которые устраивали одиночные пикеты? А случай с Анной Сергеевной Симоненко! Она встала в одиночный пикет у входа в здание Чернозаводской прокуратуры. И поводом для задержания стало то, что к ней подошел с плакатом незнакомый ей житель Чернозаводска и тоже стал выкрикивать призывы против строительства комбината. Анна Сергеевна не успела свернуть свой плакат, как была задержана. Я считаю, всё это походило на спланированную провокацию.  Центр по противодействию экстремизму даже подготовил справку, в которой говорилось, что Симоненко в соцсетях призывала к одиночным пикетам, а значит, «фактически допустила возможность прибытия к месту одиночного пикета иных лиц». Однако районный суд Чернозаводской области прекратил дело в связи с отсутствием состава правонарушения.

– Значит, есть ещё честные судьи, – отметил молчавший до этого Рязанцев.

– Не сомневаюсь! – поддержал его Виталий Мостовец.  Мы всегда призываем действовать в рамках закона. Но, и нам, к гражданам, требуем уважения и соблюдения наших прав, провозглашённых законом. Разве не законно наше требование, вот ты тоже юрист, Володя, скажи! Мы имеем право собираться мирно и в рамках Конституции страны требовать защиты своих  прав?

–  Конечно! – ответил Владимир Рязанцев, – это же статья 31 Конституции. Где у тебя на полке она?

Рязанцев взял книгу и прочел:

– Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование.

– Вот именно! Но вся беда в России в том, что законы написаны и приняты правильные, но олигархи на них плюют, а чиновничество с силовыми структурами на местах им в этом потворствует, – отреагировал Мостовец. – А возьми Всеобщую декларацию прав человека – Виталий взял с полки другую книгу. – Статья 18. Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии. Статья 19. Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами.  Статья 20. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и ассоциаций. Ничего у нас в Чернозаводске не соблюдается.
 
– Мы не экстремисты и ничего особенного не требуем, – вступила в разговор Кравченко, – наше требование о предоставлении для общественных собраний городских площадок в центре города или хотя бы в одном из районов не содержит ничего из ряда вон выходящего. А нам в последний раз предложили, как вы все помните место для проведения митинга на автомобильной парковке.

– Это издевательство! – с возмущением отреагировал атаман казаков.

– Или другое наше требование к власти, это прекращение преследований и обвинений в экстремизме активистов, защищающих национальные интересы страны от действий офшорной коммерческой структуры, – продолжила Нина Дмитриевна, также считаю, надо поставить вопрос о защите граждан от произвола охранных предприятий Сибирской медной компании. Вы же знаете, Антон Сычёв выписан из больницы, но до сих пор на больничном, сидит дома, а оправиться от зверского избиения не может. Нарушена статья 42 Конституции о праве на благоприятную среду, а местная власть ничего не предпринимает, кроме того, нас обвиняют в экстремизме.

 – Решаем так: никаких неконституционных действий, но даём решительный отпор, – подвёл итог обсуждениям Виталий, – и усиливаем агитацию. В этом наше оружие. Слишком много в Чернозаводске и окрестностях равнодушных людей, которые не понимают: они на краю пропасти. И объяснить им ситуацию – одна из наших главных задач.

***

В первую субботу сентября в жизни Дениса Кудрявцева состоялся праздник – пятидесятилетие родной школы. Он долго ждал наступления этого дня, представляя, как встретится с бывшими одноклассниками. Некоторых Денис не видел с самого выпуска, а восьмерых не увидит больше никогда.

Героически погиб в Чечне выпускник военного училища Коля Прохоров – подорвал себя гранатой, забрав жизни нескольких бандитов, окруживших российского офицера. Никогда больше не сыграет этот балагур и весельчак на гитаре! Никогда больше Коля Прохоров не споёт песни собственного сочинения у костра.
 
Кстати, их учительница литературы и классный руководитель Галина Иосифовна Штерн, уехавшая в Израиль, не раз говорила: Коле непременно надо поступать не в военное училище, а в Литературный институт имени М. Горького. У него настоящий талант! Только Коля решил иначе – для него главным ориентиром был пример деда, погибшего на войне.

Неизвестные зарезали в тёмной подворотне из-за ста рублей в кошельке учителя физики Эдика Малышева. Полиция никого так и не нашла. Как Эдик играл в шахматы! Неоднократно побеждал на городских олимпиадах по физике и математике. Окончив педагогический университет, вернулся в родную школу и с удовольствием преподавал. Дети просто обожали его за необычные эксперименты с электричеством и интересные уроки. А ещё Эдик был помешан на радиотехнике и собирался запатентовать своё изобретение.
 
В тридцать пять покончила с собой из-за конфликта с начальником бухгалтер Юлька Смирнова – говорят, не захотела идти на подлог и отказалась продолжать вести двойную бухгалтерию. После смерти выяснилось: у неё, одинокой скромницы и тихони, банковский счёт на впечатляющую сумму. Мать Юли, убитая горем, не смогла ответить самой себе на вопрос: зачем ей, одной, такое богатство? Несчастная женщина перечислила огромные, по меркам провинциального областного центра, деньги в Чернозаводский хоспис, адресовав неизлечимым больным.
   
Когда Денис созванивался по поводу встречи, узнал: Петя Вавилкин и Саша Сидоренко – два неразлучных друга – сгорели заживо в машине Петра после столкновения с грузовиком, который выехал на встречную полосу. Шофёр огромного панелевоза был в стельку пьян и не мог даже говорить, лишь тупо мычал…
 
В день встречи Кудрявцев узнал, что ещё трое его одноклассников не придут на встречу школьных друзей никогда. Они жили здесь, в Чернозаводске, работая на металлургическом комбинате – двое мужчин безвременно скончались от рака лёгких, один – от рака желудка.

Странно получается: находясь в бурлящем водовороте журналистской жизни, Денис, тем не менее, не знал, как сложилась судьба многих бывших друзей по школе. Следы Захара, например, затерялись не где-нибудь в соседней области, как Эльвиры Закорякиной, вышедшей замуж и прекратившей контакты с одноклассниками, а во французском иностранном легионе. 

Денис всегда считал, дружба – это величайшее завоевание человечества, ведь ни за какие деньги не купишь искренние отношения, основанные на взаимном доверии и понимании. Дружба – великий дар. Денис это понимал. Почему у него нет друзей? Просто ему не повезло. На работе у него их не было. Там были коллеги, которые всегда оставались наедине сами с собой. И приходилось наблюдать: находясь в тесных комнатках по трое-четверо, эти люди были каждый сам по себе и одиноки душевно. В их журналистском коллективе, громко разговаривая, не слышали друг друга.

Васька, точнее, Василий Петрович Гундеев был первым, кто встретился Денису в этот день. Министр экологии области пришёл на встречу в простом джинсовом костюме, стоял на крыльце школы и курил.

– Привет!

– Здравствуй, Вася! Можно я тебе так буду называть, пока никого нет?

– Прекрати подкалывать, Деня! Это там, в областном правительстве и для других журналистов я – министр, а здесь просто твой друг.

– Друг? Ты?

Василий Петрович помрачнел. Не ответил, загасив сигарету. Денис понял, что своим вопросом выдал своё истинное отношение к собеседнику. Но что тут поделаешь! Как раз вспомнилось, как дед приводил ему пример настоящей мужской дружбы. На «Яки» Бориса Кудрявцева и его друга – лейтенанта Дениса Плужникова набросились три «Мессершмитта», вынырнувших из густых облаков. Внезапная атака сзади, и самолёт Бориса загорелся. Дед прыгнул с парашютом, но один из вражеских самолётов отделился от двух других и начал приближаться к снижающемуся советскому лётчику. Дед рассказывал, что Денис успел подбить один «мессер», а потом устремился на помощь другу. Он отвлёк внимание двух вражеских лётчиков на себя.

Борис снижался и видел неравный бой в небесах. Немцы были, судя по их манёврам, асами. Распределив роли, они, в конце концов, расстреляли самолёт Дениса, который огрызался короткими очередями, но не улетал прочь.

Лейтенант Кудрявцев приземлился в тот же момент, когда второй советский «Як» упал и взорвался. Но время было выиграно – Борис успел укрыться в зарослях до того, как вражеские самолёты смогли обстрелять его сверху. Он понял, фактически друг Денис пожертвовал собой ради его спасения…

Кроме Абрама, отцу Денису и его бабушки Бог не дал больше детей. Однако Борис Кудрявцев очень хотел, чтобы хотя бы внука назвали в честь его погибшего друга. Его желание было исполнено…

Вот это была дружба… а Васька разве друг. Продаст в одночасье, точно продаст! 
Денис непроизвольно вздохнул. Гундеев отвернулся, разглядывая вывеску на крыльце школы.

«Глупо как-то получилось, может, зря я его обидел?» – подумал Денис.

– Да ладно, Вася, мы же никогда особо не дружили, – примирительно сказал он,  похлопав бывшего одноклассника по плечу.

– Не дружили… – эхом отозвался Василий Петрович,– тут ты прав.

– Ладно, извини… не обижайся на откровенность…
 
– Ты знаешь, время сейчас такое: лучше нам держаться вместе. Вот ты скоро поднимешься в зал и поймёшь кое-что.  Бьюсь об заклад: тебе никто из наших руки не подаст.  А десять лет назад было другое отношение. Пожалуй, никто! Да!

– А тебе?

– И мне. Димка с Ринатом уже прошли – как мимо пустого места. Наш физрук Борисов ответил на моё приветствие не как обычно, а сухо, строго и официально. А ведь он всегда шуточки отпускал уморительные! Так что мы с тобой, а не с ними в одной лодке. Время теперь такое….
 
Он повторил эту фразу второй раз, словно усиливая её звучание.
 
– «Время торжества подлецов», так написал один деятель на страничке движения «Нет ГОКу».

– Ты читаешь их оппозиционные материалы? – Гундеев спросил, понимая, вопрос – чисто риторический: Денис по своей работе обязан это делать.

– Конечно, читаю. И тебе рекомендую, Вася. Чтобы быть в  курсе. Чтобы не писать и не говорить глупости. Порой у тебя это проскальзывает.
 
– Знаешь, Деня, честно говоря, я уже и не рад, что согласился на этот долбаный пост: бьют со всех сторон. Вице-губернатору не нравится, как я срываюсь на пресс-конференциях. Общественность заклевала за так называемые отписки. Как будто я их пишу лично, а не мой аппарат. Колотушкин нервничает и даёт это понять через своих людей в силовых структурах.
 
– Хватит ныть, ты понимал, на что шёл: это тебе не морских ежей изучать! – съязвил Денис, – ты ещё не понял: Колотушкин нанял лучших политтехнологов, но против нас не тупые морские твари, а народ. Вот те самые наши ребята и девчата и наши школьные педагоги. Они – на одной стороне, мы – на другой. На стороне Колотушкина. Я не удивлюсь, если кто-то из наших одноклассников входит в движение «Нет ГОКу».

– Так и учителя там! Я по «41» каналу видел съёмку с одного их митингов против Чернозаводского ГОКа!

– Хорошо, что ты это понимаешь, господин министр.

– Понимаю… Только нам поздно что-то менять в своей судьбе. Согласен?

– Верно!

– Ладно, пошли наверх. Действительно, нам теперь придётся держаться вместе.

Так и случилось. Лишь одна старенькая учительница математики, которая на пенсии приобрела все черты начинающейся болезни Альцгеймера, тепло обняла «Васю и Деню», радостно поприветствовав Гундеева с Кудрявцевым, остальные – подчёркнуто сухо и немногословно.

После холодного душа на встрече с оставшимися одноклассниками Денис, сидя рядом с Гундеевым, слушал речь директора школы и думал о своём.

Он вспомнил немало версий о том, откуда произошла поговорка «Враг моего врага – мой друг». В одной книге прочёл, что якобы эту фразу произнес шейх одной из арабских стран, которого затем предали и казнили собственные соплеменники.
 
Другая версия касалась распространенной практике в психологии – часто случается так, что люди объединяются ради того, чтобы отомстить общему обидчику. Такое «объединение на основе общего мотива» особенно типично, и этот мотив может быть как положительным, так и отрицательным.

Конечно, можно дружить с человеком, с которым вас объединяет общая ненависть и жажда мести к определенному лицу или группе людей. Но с врагом своего врага можно объединиться временно. По-настоящему дружить с ним вряд ли получится. 
И тем более, если разобраться: кто, собственно, их общий враг? Жители города, простые люди, со своими проблемами и заботами. Учителя школы? Его бывшие одноклассники, их родственники и дети? И он должен дружить с корыстным Васькой Гундеевым и хитроумным Гришей Мишиным против них? 

В актовом зале школы было довольно прохладно, но на лбу Дениса выступили крупные бисерины пота. Так случалось, когда он сильно волновался.

Гундеев, заметив это, отнес сей факт на счёт растроганных чувств по поводу юбилея школы. Впрочем, школьные воспоминания тоже захватили Дениса. В какой-то момент мелькнула опять мысль: той ли дорогой иду?

Отвечать на этот вопрос не хотелось, а прогнать не получалось...    

***
Известие о том, что односельчанкам Матрёне Сычёвой и Прасковье Петровой предстоит судебный процесс, и они теперь ответчики по иску Сибирской медной компании, не оставило равнодушным никого из старшего поколения в деревне Дёмино. Весть о том, что из города приезжал гонец и вручил повестки под роспись, шла от дома к дому.

 Общее мнение высказал атаман Сторожевой, который заглянул к Матрёне Тихоновне и прямо с порога сказал: 

– Ты, Тихоновна, не бойся, коли их верх в суде будет, мы тебя в беде не оставим. Всем миром поможем и тебе, и Прасковье Ивановне.

Бабка Матрёна утерла платочком слезу и ответила в сомнении:

– Да где ж мы наберём этакие деньжищи-то, сто пятьдесят тыщ!

– Ну, это не твоя забота, –  Гурий Иванович хитро прищурился. – Я, предположим, похоронные на это дело пожертвую. Потому что помирать мне рановато, – Барсуков, к примеру, свой инвалидский автомобиль «Ока» собирается продавать – всё равно, говорит, видеть стал очень плохо и за руль не сажусь. Я, кстати, собираюсь к нему заглянуть, проведать. Ничего, деньги мы достанем. А может, выиграем суд.

– Да где ж выиграем-то, Иваныч, – Матрёна Тихоновна с сомнением взглянула на атамана, – у богатых закон – что дышло, куда повернул, туда и вышло.

– Тут я с тобой не соглашусь, Тихоновна, – твёрдо произнёс Сторожевой, – есть ещё судьи честные. Надо верить в это и стоять на своём – до последнего! И чиновники, верю, есть честные. Неужели нет? Они должны разобраться: мы ничего преступного не делаем. 

– Может, где-то они и есть, – ответила Матрёна Тихоновна, – только правда и в том, что в последнее время верх почему-то другие одерживают, злые и корыстные. Откуда их столько на нашу голову? В советское время жили чиновники эти, принимали свои законы и нам жить давали. А сейчас вдруг из домов нас решили выгнать, а чиновники горой стоят за чужаков. За слово правды штраф хотят присудить. Разрешили пришлым людям нашу землю уродовать. Они лес почти весь у деревни вырубили, яму большую начали копать.

Бабушка горестно вздохнула и продолжила:

– В огороде пыль на огурцах и на луке, как быть? Вот по телевизору вчера выступал министр экологии. Он сказал, что все протесты против Чернозаводского ГОКа проплачены западом. Это что получается: кто-то мне заплатил за то, что я против ГОКа? Или тебе кто-то дал денег? Так этот министр Гундеев говорил. Вот только беда: ни я, ни ты не знаем, где эти деньги получить. И на самом деле тебя, а не этого министра выселяют из дома. А внук мой Антоша до сих пор болеет после избиения и придти в себя не может. Он что, тоже агент?

– Верно говоришь, никакие мы не агенты, и не все битвы проиграны, – утешил бабушку атаман, – правда будет за нами, вот увидишь.
 
Но на душе у Сторожевого было неспокойно. Попрощавшись с Сычёвой, атаман зашёл к Барсукову:

– Здравствуй, Михаил Иванович!

– Доброго здоровья и тебе!  Присаживайся, чай пить будем. А может, что покрепче?

– Нет, покрепче не надо, а чаю выпью, благодарствую! – ответил Гурий Иванович! – заходил я только что к Матрёне Сычёвой.

– Переживает, поди?

– Как не переживать! Да и Прасковья Ивановна, думаю, не в восторге от судебной повестки.

Барсуков выругался и ударил кулаком по столу:

– Вот ведь что делают!

Михаил Иванович побелел, и это не укрылось от взгляда Сторожевого.

Атаман вздохнул:
– Не переживай! Не хватало ещё, что от обид сляжешь.

– Ничего, – взял себя в руки Барсуков, – я в порядке. Видеть только стал плохо. Правый глаз совсем потух, нету его. Но это я еще после контузии понял: видеть стал на правый глаз намного хуже. Врачи тут бессильны. 
 
– Отдохнуть бы тебе в санатории, Михаил Иванович!

– Предлагали путёвку от совета ветеранов, – отозвался Барсуков, – да на кого я хозяйство брошу? Хотя какое тут хозяйство, – Михаил Иванович махнул рукой в сторону карьера, – утром опять взрывали, пыль столбом.  Вот дали мне коммерсанты до осени время на сборы. Тут у них по плану склад будет химических реагентов.
Скоро уже. Надо курей продать, лисапет, скарб кое-какой. Коли не помру, поеду, действительно, в санаторию.  Никогда там не был.

– Дело хорошее. Пойду, загляну также к Прасковье Ивановне, надо и её как-то поддержать. Коли суд не выиграем, всем миром сбросимся.

– Погоди,  – неожиданно сказал Барсуков, – есть у меня одна задумка.

– Интересно узнать…

– Не сейчас, атаман, – улыбнулся Барсуков, – я суеверный, вдруг не получится. Давай я тебе попозже расскажу, тем более, это дело меня одного касается.

Гурий Иванович внимательно посмотрел на ветерана:

– Загадками говоришь, солдат!  Но разве один в поле воин?

– Воин! А солдатом я был недолго, – возразил Барсуков, посмотрев на свой деревянный протез, – ты же знаешь мою историю. Не удалось прошагать до Берлина, Праги или до Вены. 

– Нет, отец! Ты всегда солдат! Русский солдат. Ветеран! Хорошо, я не любопытный. Пусть будет по-твоему.

Атаман попрощался, но на пороге дома обернулся:

– Коли что не получится, обещай мне позвонить, ладно?

– Договорились, – ответил Барсуков.
 
Михаил Иванович решил на следующий день ехать в Чернозаводск. С вечера отутюжил выходной костюм и белоснежную сорочку, до зеркального блеска начистил ботинки. Спать решил лечь пораньше. Однако сон не шёл, одолевали тяжёлые думы. Тем более, по улице то и дело проносились квадроциклы.

Поворочавшись с полчаса, Барсуков выглянул в окно: так и есть – опять Васька и Гришка. Михаил Иванович одел прямо на майку телогрейку и вышел к калитке. Двое молодых парней в чёрной форме с эмблемой «СМК-безопасность» остановились как раз неподалёку. Достали из отсека четырёхколёсной машины огромную бутыль пива, по очереди прикладываясь к ней и время от времени гогоча.

Барсуков приблизился, опираясь на трость и прихрамывая. Но Васька и Гришка не обратили на него никакого внимания.
 
– Ребята, поздно уже, – спокойно начал разговор Барсуков, – вы не шумели бы мотоциклетом-то. Людям на всей улице спать не даёте! Нельзя так!

– А ты кто такой, дедуля, чтобы нам указывать? – осклабился Васька.

– Я? – Барсуков даже опешил от такого ответа, ведь знал мальца чуть ли не с младенческого возраста, угощал карамельками у сельского магазина, – ты что, Вася? Не узнал?

– Гы-гы-гы, – неожиданно засмеялся Гришка, – он по ходу нас строит.
Барсуков помнил и Гришку. Как-то давал ему денег на «мороженку», у матери Гришки не было такой возможности, а мальчугану очень хотелось лакомства, завезённого в сельский магазин из города.

– Да, – согласился с приятелем Гришка, – дед, ты что, нас строишь?

– Давай чеши отсюда до хаты, а то вторую ногу выдернем, – добавил Васька.

Молодые охранники сделали пару шагов по направлению к Барсукову. Михаил Иванович расставил одну ногу и протез пошире, напрягся и замахнулся тростью:

– Ну, попробуйте, подонки!

Васька и Гришка в нерешительности остановились. Барсуков следил за каждым их движением.

– Вы же… как фашисты, – подобрал он самое отвратительное на его взгляд определение, – как полицаи.
 
Васька был чуть постарше и видимо, что-то шевельнулось в его памяти. Может быть, та самая картинка из детства. Он попридержал приятеля за рукав:

– Ладно, не трогай его.

Барсуков стоял в готовности к отражению нападения. «По крайней мере, одному врезать хорошенько тростью успею», – подумал ветеран.
 
Но Гришка не двигался.
 
– Поехали отсюда! – скомандовал Васька.
 
Они умчались на грохочущей технике…

… В эту ночь Михаилу Иванович не уснул почти до самого утра. В памяти всплыли рассказы фронтового друга, погибшего под Будапештом. Микола пережил оккупацию . Будучи семнадцатилетним подростком, убежал в лес к партизанам, воевал, а когда пришли наши войска, был направлен в действующую армию.
 
« А два парня из нашего села пошли в полицаи, – звучал в памяти голос Миколы, – один был отпетым хулиганом, а второй, не поверишь, комсомольским активистом и отличником. Оба по ночам расстреливали евреев из пулемётов.  Их немцы привозили на тентованных грузовиках. Обречённых на смерть расставляли в ряд у глубокого рва. Утром полицаи, угрожая оружием, заставляли местных жителей засыпать тела землёй. И так продолжалось очень долго. Хулиган днём пил самогонку и орал песни, а бывший комсомольский активист его сторонился, считая себя «белой косточкой». Откладывал рейхсмарки, полученные за работу, и собирался купить на них мельницу. Только не успел накопить… Ушли эти полицаи с немцами при их отступлении, и что с ними стало, неизвестно».

Почему Барсукову вдруг вспомнился рассказ Миколы? Ведь никогда он на фронте не сталкивался с живыми предателями. Знал про таких извергов только по рассказам друга. Отчего-то подумалось: а ведь правильно он заметил: Васька с Гришкой, да и примкнувший к ним Петька, по сути, как те полицаи. Враг их купил за небольшое вознаграждение, одел в свою форму и дал эти самые мотоциклеты, которые грохочут по улицам оккупированной деревни.

Барсукова вдруг бросило в холодный пот: «Как же мы их проглядели? Где были родители, односельчане, педагоги в школе? Как мы их прозевали? Когда это случилось? И никто не заметил этого, никто!»

Михаилу Ивановичу вдруг показалось: его сердце попало в железную клетку. Но эта клетка не имела чётких размеров и вдруг стала сжиматься. Какие-то острые иголочки закололи в груди. Барсуков хотел встать, чтобы принять таблетку, и не смог: отказали ноги.  Свет начал вдруг гаснуть, а кто-то невидимый  зажёг под потолком разноцветные огни. Они стали кружиться, а потолок начал приближаться к Барсукову в сгущающейся темноте. Клетка сердца тем временем окончательно сжалась. Михаил Иванович почувствовал невыносимую боль, и это было последнее, что он ощутил на земле. 

Тело ветерана обнаружил атаман Сторожевой. Проезжая мимо дома Барсукова в десять утра,  обратил внимание на калитку, не закрытую на замок.

 «Странно, – подумал Гурий Иванович, – он вроде в Чернозаводск собирался, на аккуратного Барсукова не похоже». 
Дверь дома также не была заперта, а чуть прикрыта – Барсуков ни от кого никогда не запирался. Он лежал на своей кровати, и Гурий Иванович понял, что опоздал. На столе лежала газета «Чернозаводская панорама», и одно из объявлений было обведено красным карандашом.

«В первый и третий понедельник каждого месяца с 10 до 17-00 состоится приём граждан уполномоченным  по правам человека в Чернозаводской области Наумовой Марией Ивановной…».

Ниже был отчёркнут номер телефона и адрес в Чернозаводске. Гурий Иванович тяжело вздохнул:

«Вот оно что!» - догадался атаман.

Он позвонил участковому, сообщил  о смерти Барсукова:

– Да, конечно, я дождусь приезда опергруппы.

И тут же позвонил по телефону в газете. В аппарате зазвучал приятный женский голос:

– Секретарь аппарата уполномоченного по правам человека в Чернозаводской области.

– Девушка, подскажите, на какое время записан Барсуков. Да, Михаил Иванович!

– Что же вы, Михаил Иванович, забываете, на какое время записывались… – иронично заметила секретарь, –  ровно через два часа. Не опаздывайте!

– Конечно! – заверил Сторожевой, бросив взгляд на часы, – не опоздаю.

В этот самый момент он подумал, что должен непременно закончить дело, начатое ветераном, Он обязан рассказать о том, о чём не смог сообщить Барсуков.
Через два часа он сидел напротив миловидной женщины в её рабочем кабинете в одном из министерств Чернозаводской области.

– А где Михаил Иванович? – спросила она, – я читала о нём в газете и хорошо помню по фотографии, как он выглядит.

Гурий Иванович вздохнул:

– Ночью… этой ночью его не стало, но прошу вас: выслушайте меня. Михаил Иванович очень хотел помочь людям, и самое лучшее, что мы сейчас можем сделать для него – закончить это дело.

– Рассказывайте! Но постарайтесь коротко, у меня очень мало времени.

– Я постараюсь. 
 
– Если всё действительно так, как вы мне описали, я сделаю всё возможное, чтобы Сибирская медная компания отозвала свой иск, – сказала Мария Ивановна, – это я вам твёрдо обещаю…

… Гурий Иванович Сторожевой даже не ожидал, что всего лишь спустя два дня прозвучит звонок, и в трубке он услышит взволнованный голос Антона Сычёва:
– У нас хорошие новости о бабушке и Прасковье Ивановне. В сегодняшней газете «Чернозаводская панорама» и на некоторых сайтах есть эта заметка.

– Я сейчас еду на похороны Михаила Ивановича, до киоска не успею добраться. А ты не мог бы мне прочитать?

– Могу. Слушайте: «В ситуацию с предъявлением со стороны Сибирской медной компании иска на 150 тысяч рублей двум пожилым жительницам деревни Дёмино неожиданно вмешалась уполномоченный по правам человека в Чернозаводской области Мария Ивановна Наумова.   Региональный омбудсмен, до сего времени старавшийся воздерживаться от темы Чернозаводского ГОКа, вдруг встала на сторону деревенских пенсионерок. Аппарат госпожи Наумовой распространил сегодня её заявление в связи с процессом «о 150 тысячах рублей». Дальше читать?

– Конечно!

– «По мнению Уполномоченного по правам человека в Чернозаводской области, в описанной ситуации усматриваются признаки репрессивных мер к гражданам, которые предусмотренными законом методами отстаивают свое право на благоприятную окружающую среду. Заявленная сумма судебных расходов не является разумной и справедливой и, в случае удовлетворения требований в указанном размере, будет способствовать необоснованному обогащению заявителя. Сибирская медная компания является крупнейшим предприятием,  имеющим свой штат юристов, работа которых, в том числе участие в судебных заседаниях, не требует дополнительного финансирования со стороны привлечённых организаций и сторонних юристов».

– Всё?

– Да!

– Спасибо, Антон. Веришь или нет, но он тоже это слышит. Знает про отмену иска. Про нашу маленькую победу.

– Михаил Иванович?

– Да, старый солдат!

… На похороны ветерана пришли почти все его односельчане, кроме разве что молодых охранников «СМК-безопасности». Прибыли казаки, а потом, неожиданно для всех, воинский оркестр и отделение солдат с автоматами – для того, чтобы отдать воинские почести. 

Также нежданно-негаданно возник Вострецов. Достал из портфеля два листка бумаги, подбоченился:

– Администрация района поручила мне сказать несколько слов…

– Да ступай уже отсюда, иуда! – перебила чиновника Прасковья Ивановна.
 
– Пусть говорит, – вдруг вмешался Сторожевой, – не мешайте. Ведь то, что он скажет, это про Михаила Ивановича. 

Люди молча слушали. Жители Дёмино не умели красиво говорить. Однако многие на этих похоронах выступили и просто рассказали о том, что было на душе, вспомнили, каким был этот человек – Михаил Иванович Барсуков. 

Залп воинской почести в честь ветерана распугал птиц в округе. А потом зазвучал военный оркестр. Тревожные звуки его полились над огромным котлованом и вырубленным лесом к нетронутым полям и лесам соседних деревень…

***
Денис Кудрявцев регулярно встречался со своим вторым шефом, настоящего имени которого он так пока и не узнал. В отличие от Кузьмичёва, куратор был лаконичен и никогда не откровенничал. Петрович мог после обсуждения текущих дел подробно рассказать о делах сугубо личных, радостно поведать об удачной рыбалке или о поспевшей на даче клубнике. Часто Кузьмичёв с особой гордостью рассказывал о внуке, который в пять лет научился читать-писать и успешно осваивал английский язык с репетитором-англичанином. Петрович был рад, что его внук живёт далеко от дымного Чернозаводска, охотно показывая подчинённым фотографии загородного подмосковного дома семьи его дочери на новом смартфоне.
 
Куратор говорил строго по работе. Впрочем, это обстоятельство вполне устраивало Дениса – пусть между ними будут сугубо деловые отношения. В этот день они пригодились бы как никогда: Кудрявцев намеревался поставить точку в их «взаимовыгодном сотрудничестве».

«В конце концов, денег много не бывает, но есть и другая старинная истина: «Богат не тот, у кого много, а тот, кому хватает», – размышлял по дороге к Мишину Кудрявцев. Он отметил парадоксальный факт: Анна сидела дома, но благодаря экономному ведению хозяйства нехватки денег в семейном бюджете пока не ощущалось.  Супруга умудрялась находить оптимальный вариант по ценам, и то, что они не перебивались ввиду дефицита времени и большой занятости с сосисок и пельменей на бутерброды, а ели приготовленную с любовью горячую пищу, стало огромным плюсом. 
«Вот сегодня всё ему и скажу!» – твёрдо решил Денис. Хотя лучше было бы послать письмо или позвонить. Денису было странно: «Мишин» мог позвонить по мобильному телефону и поставить новые задачи, однако предпочитал личные беседы и даже при плотном графике выкраивал для этого время. И Кудрявцеву казалось, куратор так поступает не случайно и не в силу многолетней привычки. Денис сначала был уверен, что существует некий ведомственный регламент работы с такими, как он, а сегодня начал склоняться к другой мысли.

Мишин всегда начинал их встречу в том же неприметном офисе с крепкого рукопожатия и внимательно смотрел Денису прямо в глаза, словно сканируя собеседника.
«Вот оно в чём дело, – вдруг подумал Кудрявцев, вспомнив про рассуждения куратора об огромной роли психологии в современном мире, – он не доверяет телефону, каждый раз полагаясь на свои тонкие психоаналитические способности и личные ощущения.
Денис поражался: куратор часто угадывал его мысли, а уж мотивация любого человека была для него прозрачна как хрусталь. Денис вспомнил, что Мишин упоминал, что углублённо изучал психологию, начиная от знаменитой теории иерархии потребностей Маслоу и теории приобретенных потребностей МакКлелланда до рассуждений о формах мотивации Альдерфера и трудов Герцберга, Врума и Адамса.

– Чай, кофе? – кивнув на кресло напротив, бросил загоревший куратор.

– Нет, спасибо, – поблагодарил Денис.

– Вам спасибо, выручили меня на сайте, – куратор подвинул по полированной поверхности стола толстый конверт по направлению к Денису, – без постоянного контроля над гоп-бригадой троллей нам никак не обойтись. Вы с задачей блестяще справились! Подправляли одиозные комментарии. Нивелировали значение митинга «нетгоковцев», сделали особый акцент на их малочисленности и углубившемся расколе в рядах. Очень хорошо! Это вам от меня!

Денис не стал заглядывать в конверт, он и так знал, что там находится значительная сумма в долларах.
 
– Вижу по блеску в глазах, вам по душе моя оценка, – улыбнулся одним ртом Мишин, а Денис подумал: «Сущий дьявол».   

– Я только что лично общался с Максимом Игоревичем, – продолжил куратор, – а вот он, к сожалению, нашей работой недоволен.
 
Денис понял, встреча происходила далеко за пределами России – подтверждением тому был тропический загар Мишина. Кудрявцев сначала хотел уточнить причину недовольства олигарха, но спохватился и благоразумно решил промолчать. Мишин малейшее колебание всё же уловил и продолжил:

– Собственно, конкретно к вам у него нет особых претензий, но есть пожелания ещё более активизировать работу. Мне удалось убедить Максима Игоревича не настаивать на продолжении судебных разбирательств по иску компании к пенсионеркам. Если в дело подключилась уполномоченный по правам человека, Сибирская медная компания может понести серьёзные репутационные потери, вы согласны?

– Такой риск есть, – ответил Денис, – сумма судебных издержек компании явно не соответствует проделанной работе, и доказать это адвокату другой стороны не составит труда. Тем более, как минимум, один договор с коммерческой фирмой на оказание юридических услуг был явно фальсифицирован. Я разговаривал с юристами. А огромная сумма услуг? Налицо резко завышенный прейскурант. Это в глаза бросается.
– Хорошо, что вы погрузились в тему, – похвалил куратор, – да, по таким ценам даже в Москве сейчас юристы не работают. И ещё одна нестыковка. Если помните, изначально по одному из исков было три истца? А в договоре, который якобы составлялся при обращении к юристам, указано только два. Запутались они…

– Да.

– А этот чёрт Дымкин с Мостовцом тут же ухватились, – заметил Мишин, – уполномоченный по правам человека тоже далеко не глупая женщина. Она тут же сообразила, что из проигрыша в суде Сибирской медной компании может извлечь для себя немалую пользу.
 
«Скорее всего, ей просто по-человечески стало жаль бабушек», – подумал Денис. Но вслух ничего не сказал.

– Максим Игоревич уже распорядился уволить всех этих горе-юристов из штата администрации Чернозаводского ГОКа без выходного пособия, – продолжил куратор, – до неприличия раздули штат отдела, а мышей не ловят. Сегодня отдел кадров ГОКа опубликует объявление о найме на работу. Уверен: целая очередь соискателей мгновенно выстроится.
 
– Ещё бы, по городу новая волна сокращений, – подтвердил Денис, – хорошую работу найти юристам в Чернозаводске проблематично.

Он вспомнил, что его жена который месяц уже безуспешно пытается найти подходящее место, но промолчал. Только куратор будто прочёл его мысли:

– Да, кстати, почему вы ничего не сказали про проблему с трудоустройством вашей супруги?

Денис покраснел. Он почувствовал себя в роли школьника на сеансе одновременной игры с гроссмейстером. Это было с ним в школьные годы. Тогда Дениса поразил орлиный взгляд заезжего мастера, который в мгновение охватил всю шахматную доску. Гроссмейстер молниеносно продолжил начатую атаку, и над его ходом Денис ещё долго раздумывал. Ещё через два хода он получил шах и мат. «Другая скорость ума» – подумал Кудрявцев спустя годы, с улыбкой вспоминая свой позорный проигрыш. 

– Так вам нужна моя помощь в этом вопросе или нет?

– Да… нужна, – промямлил Денис, – спасибо.

– Тогда держите, – Мишин протянул визитку, – непыльная работа в администрации города. По её профилю. Оклад в полтора раза выше её последнего оклада. Пусть ваша супруга завтра позвонит. И может выходить на службу.

– Конечно. Спасибо!

– Да ладно, – махнул рукой куратор, – рано ещё благодарить. Может, эта работа ей не понравится. В этом случае не стесняйтесь, сразу мне сообщите. Найдём другую.
Денис в очередной раз поразился осведомлённости Мишина. Сейчас он нисколько не удивился бы, если бы узнал, что его личные телефоны прослушивались, более того, «жучки» могли быть спрятаны в его доме. Кудрявцев отогнал эти мысли, поскольку вдруг испугался, что его могущественный собеседник прочтёт их так же легко как текст на мониторе компьютера, набранный крупным кеглем.

 – Но нам надо выправлять ситуацию, – продолжил Мишин. – Нужен нестандартный ход. Например, Сибирская медная компания как будто проявляет добрую волю и следуя в русле своей социально направленной политики, в одностороннем порядке прекращает судебное преследование престарелых малоимущих активисток. Обязательно именно на этом сделать акцент. «Нетгоковцы» говорят, наша цель – «наказать рублем» противников строительства Чернозаводского ГОКа. Похожей позиции придерживается уполномоченный по правам человека в области, она даже рассуждает репрессивных мерах к гражданам, которые предусмотренными законом методами отстаивают свое право на благоприятную окружающую среду. А нам надо срочно разрушить эту ассоциацию. Тем более, вы же понимаете, заявленная сумма судебных расходов не является разумной и справедливой.

– Сделаем! – заверил Кудрявцев, понимая, что основная тяжесть работы ляжет на его плечи, а многочисленная толпа приданных троллей не внесёт решающий вклад. Хорошо, что теперь Мишин подключится к модерированию сайта, значит, можно больше времени уделить проработке телевизионных репортажей и газете.

– Да, вот ещё что, – словно бы спохватился куратор, хотя Кудрявцев прекрасно знал, тот никогда ничего и никого не забывает, – вы, конечно, слышали, как ваш бывший одноклассник Гундеев сел в лужу с часами лекций, фиктивно проставленными в университете другого областного центра? Он на минуточку в это время будто бы проводил занятия в Чернозаводске. Фигаро здесь, фигаро там!

 – Краем уха, – честно признался журналист, – вы же знаете, было много работы.

– В курсе, – бросил Мишин.

– Странно, что такой факт не использовали наши противники? – сказал Денис.

– А что тут странного? То, что пресса не подняла шумиху в Чернозаводске, моя работа, – самодовольно произнёс Мишин, – удалось тормознуть два «эфира» и заблокировать сообщения во всех крупных СМИ, но на сайте «нетгоковцев» есть эта информация.  И ссылки рассылаются во все концы страны. Очень плохо! Этот специалист по морским ежам ничего другого не придумал, как воспользоваться своим новым статусом. Не знаю, как он додумался до такой глупости. Может, пообещал что-то взамен проставленных часов. И теперь наша задача – спустить это дело «на тормозах». Я дам троллям команду: пусть везде проводят мысль: случившееся с Гундеевым типично, и  все так делают, в любом высшем учебном заведении. У бедного профессора не было другого выхода, как приписывать себе часы. Ставки мизерные, жить как-то надо.

Куратор помолчал и добавил:

– Между нами, конечно, подлог, и хочется сказать словами одного из американских президентов про латиноамериканского кровавого диктатора: « Это сукин сын, но это наш сукин сын». Надо выручать. Я ещё не знаю, как отреагируют на это там…

Куратор показал на потолок.

– Я понял задачу, – коротко ответил Денис.  Он не удивился, что Васька опозорился – к тому дело и шло. 

– Желаю удачи!

Кудрявцев вышел из офисного здания, в задумчивости сел в машину и подумал: как странно – всего лишь пару часов назад он был убеждён: это его последняя поездка к человеку, который всё больше и больше пугал его. Он заманивал его должностью пресс-секретаря губернатора, но понял, что интересы семью важнее. И играет на этом. А я поддаюсь, я струсил…

А ведь Денис не считал себя трусом, и окружающие тоже не смогли бы назвать его таковым.  Помнится, в студенческие годы не спасовал – вступил в неравную схватку с двумя хулиганами, отнявшими сумочку у девушки в парке. Догнал неспешно удаляющихся урок, отнял сумочку. Потом выбил у одного нож, и нокаутировал поддонка, а второго обратил в бегство. Впоследствии его, как и первого, поверженного на земле, задержали стражи порядка. Тут выяснилось: оба рецидивисты со стажем и не так давно освободились из колонии, где отбывали срок за грабеж с нанесением тяжких телесных повреждений. Денису тогда вручили грамоту за содействие в охране общественного порядка. 
 
Почему же сейчас он не может сделать этот решительный шаг: порвать с занятием, которое ему всё более и более не нравится? Вот уже и отец отвернулся от него. Что удерживает? Раньше квартирный вопрос и деньги, а теперь? Почему он опять смалодушничал?  А куратор точно рассчитал, на что нужно надавить.  И не ошибся – Денис опять его раб, так получается. И не простой раб, а творчески воплощающий в жизнь идеи повелителя.

Денис открыл машину, опустошенно опустился на сиденье.  А мысль обожгла горящим маслом: «Нас, таких рабов, пол России!» Власть годами проводила селекцию, отстреливая по ночам у рвов, гнобя во вшивых холодных бараках, лишая работы и крова миллионы самых лучших сынов российского народа – русских, белорусов, украинцев, евреев, молдаван, прибалтийцев…

Холодный пот выступил на лбу журналиста: сейчас он среди тех, кто укрепляет систему рабства, способствует дальнейшему вырождению народа. Он оболванивает его, используя современные политтехнологи. Разве это не преступление?

  Денис пытался прогнать от себя эти мысли, но это в который раз не получалось. А Мишин? Он вспомнил сатанинский блеск в его стальных глазах, и на память пришло известное противопоставление доброго гения Моцарта и злого гения Сальери. Услужливая память пронеслась по прочитанным книгам, напомнив споры о том, являлся ли известный деятель коммунистического движения В.И. Ленин таким «злым гением» или нет. История взаимоотношений древнеримского императора Нерона со своим учителем – мудрым философом Сенекой, убитым по приказу своего ученика, тоже была давно ему известна.  А ведь Нерон проявлял признаки гениальности, играл на кифаре и сочинял стихи.

Какой должна быть гениальная или талантливая личность? Должна ли априори обладать прекрасными душевными качествами или не должна? Обязана ли она всецело отдавать себя служению людям, быть отзывчивой или же обречена стать эгоистичной и потому отчужденной от широкого общества? Должна ли быть честной и открытой в общении или, наоборот, действовать по принципу: «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли». Дает ли интеллект какая-то высшая сила и если это так, то какая: светлая или темная?
 
Всем кажется: интеллект этой личности должен подниматься как вершина над равниной обычной мысли, но так ли это? Никто не знает, как далеко заглядывает эта личность  в будущее и насколько опасна для людей её прозорливость и рассудительность? 
 Мысли набегали одна на другую, и Денису стало плохо. Зверски заболела голова. Он вышел из машины, медленно добрёл до небольшого магазина, подошёл к прилавку и выдохнул:

– Бутылку водки!

Сев в машину, ухмыльнулся: «Вот тебе и еврей, внук лётчика! Как в плохом детективе! Но не зря говорят, лучше антидепрессанта у русских против стресса пока не существует»…

Денис скрутил колпачок и сделал несколько длинных глотков обжигающей жидкости, подумав: «Какое я дерьмо».

 Но всё равно сделал ещё глоток и потом ещё два. Голова вдруг прошла, и Денис неожиданно увидел, как мимо него куда-то поплыли стены офисного здания – он погрузился в спасительный сон … ему стало очень хорошо…

Денис уронил голову набок и не видел, как совсем рядом припарковалась неприметная, серая машина, в которой находилось двое мужчин, а рядом остановилась такая же обычная синяя. Из второй машины вышел Мишин. Он подошёл к водителю первого автомобиля и предъявил в приоткрывшееся окошко машины удостоверение:

– Чтобы волос с его головы не упал! Глаз не спускать! Как проспится, незаметно сопроводить до дома, ясно? И никаких гаишников – если не отреагируют на ваши документы, звоните мне. В любое время! Вопросы есть? Вопросов нет. Выполняйте!

  ***
После скромной свадьбы в небольшом кафе Вероника и Антон решили побыть неделю наедине у тихого озера. На его скромные, но обаятельные берега не долетали серные промышленные ветра Чернозаводска, песок на пляже не был покрыт окурками, а гордые стройные берёзки заботливо создавали тень и прохладу в последние дни уходящего, но пока ещё тёплого лета.

Молодожёнам не требовались роскошные апартаменты, их устраивал небольшой домик с верандой на базе отдыха давно разорившегося завода. Но десяток домиков без отопления с простой мебелью выкупила местная предпринимательница, которая семейными силами очистила территорию и решила не наживаться на туристах. Цены были вполне по карману таким гостям,  как наши герои.
 
Сидя на бревенчатом лодочном причале, Антон и Вероника смотрели на энергичных чаек, время от времени пикирующих к поверхности водной глади за мелкой рыбёшкой.
В будние дни отдыхающих на базе отдыха было немного: старушка с внуком и две девушки, которые почему-то предпочитали основное время проводить в домиках. И Антону с Вероникой казалось, этот мир создан специально и только для них. Любовь, укрыв своим крылом, от выбросов, забот и разных проблем, пусть только здесь и хотя бы на время, предоставила надёжное убежище.

Со стороны могло показаться, молодые люди сродни двум беззаботным бабочкам, которые присели на благоухающие полевые цветы, наслаждаясь их ароматом и не чувствуя приближения грозной осени и не видя птиц, которые в любой момент могут оборвать их беззаботную красивую жизнь.

Антон фотографировал счастливую Веронику, и периодически просматривал снимки на цифровом фотоаппарате, улыбаясь свои мыслям.

– Запечатлеть бы этот миг! – вдруг сказал он.

– А разве ты не снимаешь всё вокруг, что происходит? – удивилась Вероника, – мне показалось, ты за два дня не меньше ста снимков сделал.

– Это так, – согласился Антон, – но снимок не передаст ни аромата поля, ни звуков вокруг, ни солнечного тепла. Вот, посмотри, – молодой человек показал в сторону каменистого гребня, – видишь дымок над поверхностью воды. Он плывёт и долго не растворяется в воздухе. Не правда ли странно? Будто это чья-то душа…
– … летит над озером по солнечной дорожке времени, – продолжила Вероника, – она как певчая птица, на протяжении долгих лет мечтающая жить на воле и наконец вырвавшаяся на свободу.

– Поэтично! – оценил Антон, – мы тоже на таких птиц похожи.

– Скажешь тоже! – рассмеялась Вероника, – да, мы птицы и ненадолго улетели подальше от города.

Она бросила камешек, который неизвестно как оказался на причале, далеко в воду и продолжила:

 – Хотя, если честно, даже здесь я думаю об этом проклятом ГОКе.  А ведь на первый взгляд мы вольные птицы… вот погляди на планшете, какое стихотворение одной литовской девушки, посвящённое Бродскому, я нашла сегодня в интернете:
 
 «Иосиф Бродский
 
Последней осени мечты -
как стебли высохшего поля.
Дым над поверхностью воды
подобен странствию души.
Вопрос покажется простым:
как долго птице петь на воле?
Ответ придет, когда седым
испишешь все карандаши.
Когда пустыней шел народ,
то ропот шедших, нарастая,
похож на пробу сил грозы,
когда невидима она.
Освоить над землей полёт
полезней грамоты Китая,
и сил прибавится в разы,
когда предельно цель ясна. 
Страна с тобою говорит
пока вполголоса и тихо.
Рабы мечтают улететь
с галер на вольные моря…   
Курить, задумчиво курить!
И не будить до срока лихо!
Ты не способен умереть –
стихи такие не горят…»

– «Вопрос покажется простым: как долго птице петь на воле?» – повторил Антон, – как хорошо сказано, и как там сказано про рабов, – он нашел строчки и процитировал: «Рабы мечтают улететь с галер на вольные моря…
   
– Знаешь, я ребёнка хочу! – вдруг сказал Вероника.

Лицо Антона стало сначала радостным, а потом озабоченным, но он не смог ничего ответить: растерялся.

– Ну что ты молчишь? Естественное желание любой девушки.

– Да… я не против, очень хочу.
– Только вот боюсь: родится урод. Понимаешь, я ведь и в движение против Чернозаводского ГОКа пошла из-за этого опасения. Дай-ка планшет!

Вероника сделала несколько нажатий на поверхность и протянула Антону:

– Прочти! Само существование цивилизации под вопросом. И олигарх Колотушкин и иуда Кудрявцев это не понимают.

Антон прочёл:

«Одним из наиболее вредных для биосферы Земли воздействий, которые имеют опасные последствия для здоровья людей и жизнедеятельности живых организмов, является загрязнение тяжелыми металлами. Наряду с пестицидами, диоксинами, нефтепродуктами, фенолами, фосфатами и нитратами, тяжёлые металлы ставят под угрозу саму существование цивилизации. Увеличивающийся масштаб загрязнений окружающей среды оборачивается ростом генетических мутаций, раковых, сердечно-сосудистых и профессиональных заболеваний, отравлений, дерматозов, снижением иммунитета и связанных с этим болезней. В подавляющем большинстве случаев первоисточником загрязнений является экологически безграмотная деятельность человека. Среди опасных для здоровья веществ тяжелые металлы и их соединения занимают особое место, так как являются постоянными спутниками в жизни человека».

– Или вот ещё статья, – продолжила Вероника, взяв в руки планшет, – вот, прочти:
«Области, где повышенная концентрация тяжелых металлов, все расположены вблизи ГОКов. Сульфаты и сульфиды, свинец, молибден и кадмий концентрируются в почве и растениях, с помощью которых и попадает в организм человека. Высокая концентрация тяжелых металлов крайне опасна для детей, так как сильно замедляет их умственное и физическое развитие. Свинец не выводится, а накапливается в теле, обостряются хронические заболевания. Возникают поражения мозга, в результате - умственная отсталость, агрессивность и галлюцинации. Особенно сильно этому подвержены дети.
Свинец усиливает действие любого канцерогена, попавшего в организм. Может появиться раковая опухоль.
Кадмий и молибден вызывают онкологические заболевания.  Высокая концентрация кадмиевой пыли в воздухе способна вызвать затруднение дыхания из-за поражения дыхательных путей.  Все развитые страны отказались от вредного для человека производства вблизи крупных городов и рек. Также была запрещена первичная обработка руд цветных металлов…»

Антон вздохнул.

– Ты извини, даже на отдыхе вдруг мысли нахлынули, – Вероника положила ладошку на запястье Антона.

Тот нежно обнял её и поцеловал.

– Вот скажи, если нам вслед за профессором Егоровым уехать, это не будет похоже на бегство? Найти какой-нибудь городок где-нибудь на Алтае, предварительно узнать насчёт работы… я рожу тебе ребёнка. Года через два! И он вырастет здоровым и сильным. В Чернозаводске, если ты не знаешь, совсем нет здоровых детей. Моя подруга в органах медицинской статистики нашего областного министерства работала и проговорилась. Ну так что ту думаешь?

– Я даже не знаю, у меня в Чернозаводске работа, там живут родители, бабушка в Дёмино, – растерянно произнёс Антон.
 
– Мы обустроимся и их пригласим к себе туда! Ты не думай, я не струсила.

– Да я и не думаю, – заверил девушку Антон, – хорошо помню, как тебя после пикета в отделение полиции забрали, и мы ждали рядом. Ты ведь тогда меня даже не предупредила.

– Так ведь думала, что полиция не нарушит закон, а они на одиночный пикет… правда, быстро выпустили.
 
– Честно говоря, и я часто задумывался о переезде, – признался Антон. – Мои многие друзья покинули Чернозаводск. Причём, все они – парни с высшим образованием, неглупые. Неплохо устроились, и экологическая обстановка там намного лучше. Только я вот что подумал:  любой олигарх и туда, куда мы уедем, может добраться. Найдут под нашим новым домом на Алтае нефть, газ или руду, нас выселят как жителей деревни Дёмино.

– Самое обидное, что меди там в руде шиш да маленько, – сказала Вероника, – напомнило мне описание хищнического промысла волжских браконьеров. Они ставят сети на осетров. Через некоторое время вытягивают сети, сваливают всю рыбу в лодку и начинают искать икру. Не поверишь, в полутонне осетра всего две три рыбины с икрой. Браконьеры сдавливают икру в пакет, а осетрину выбрасывают.
 
– Почему? Разве нельзя продать так же ценную рыбу?

– Объяснение простое: тяжёлая лодка ест больше топлива, да и осетрины столько никому не продашь. Если есть икра, этого достаточно, чтобы оправдать поездку, поскольку стоимость черной икры огромна.
 
– Горько сознавать, что деревни уничтожают ради обогащения олигарха и его группы влияния, – вздохнул Антон. – Наша беда – в равнодушии огромных масс народа, несмотря на наши протесты, к ним не присоединяются те, кого травят олигархи и кто под дамокловым мечом будущего ГОКа.

– И всё-таки ответь: ты не против переезда? – упорствовала Вероника.
– Давай сначала проработаем план: куда поедем, на какие средства будем жить первое время, кем будем там работать? – уклончиво ответил Антон, – у меня есть небольшие сбережения, но этого хватит только на несколько месяцев и то, если будем жить весьма скромно.

– Антоша, мне главное твоё принципиальное согласие, – примирительно сказала девушка, – а насчёт денег не беспокойся. У меня осталась квартира от бабушки. Правда, стоимость квартир в связи с предстоящим пуском Чернозаводского ГОКа резко упала, но всё же её можно продать со скидкой. Так скажи мне, ты не против?

– Я без тебя не смогу, – признался Антон, – ладно, я согласен. 

***
– Меня сложно удивить, но вам вчера это удалось, – Мишин подошёл к кулеру, а потом поставил запотевший стакан ледяной воды перед Денисом, – выпейте, станет легче.

Денис не стал отказываться. Он хотел задать вопрос, чем вызвана настолько срочная необходимость разговора, что пришлось посылать машину и выдёргивать с подготовки очередного «эфира», но Мишин опередил его встречным вопросом:

– Думаете, мне делать нечего, кроме как вами заниматься?

– Я так не думаю.
 
– Так называемые независимые блогеры только и ждут подходящего момента.

– Поэтому вы приставили ко мне охрану? – съязвил Денис.

– А что вы хотите! – голос куратора приобрёл металлические интонации, – моим сотрудникам пришлось не только договариваться с полицией, но и отгонять одного излишне любознательного гражданина, который пытался заснять вас на мобильный.

– Пытался…

– Разумеется, у него это не получилось. Как вы считаете, мне нужны лишние неприятности? Ваш друг Гундеев опять же отличился, скандал с ним удалось пока замять, но резонанс он оставил. И подходящей кандидатуры на пост министра экологии региона пока нет. Так что давайте сразу договоримся: таких случаев быть не должно. Договорились?

Денис кивнул. Во рту у него пересохло, ноги были как ватные. Он предпочёл бы вообще не встречаться и не разговаривать на тему его вчерашнего срыва, но с другой стороны, Мишин действовал в его интересах. Хотя – как посмотреть! Если разобраться, куратор просто не хотел выводить из игры важную фигуру, приберегая её для развития всей партии. Это Зябликова, как пешку, можно сбросить с доски, а черёд Дениса, по всей вероятности, ещё не пришёл. Его бросило в холод при мысли, что с ним могут поступить как с провокатором Зябликовым, на которого на стройке – и как его занесло туда – свалился кирпич. Денис понимал: цель у Мишина всегда оправдывает средства.

– Понимаю, вы много работали, и накопилась усталость, – Мишин улыбнулся одним лишь ртом, сохранив ту же сталь глаз, – ценю ваш вклад.

Он достал из ящика письменного стола увесистый конверт:

– Здесь два билета, два оплаченных ваучера на десятидневное проживание в пятизвёздочном отеле на побережье Адриатического моря и достойная сумма на карманные расходы. Вы только представьте: лазурное и чистое море с ласковой, тёплой водой, полный пансион по системе «всё включено», а место! Отель достоин не только для того, чтобы стать местом незабываемого отдыха, но идеально подходит для работы художников-пейзажистов.

– Но очередной отпуск моей супруги на новой работе только через пять месяцев… – начал было Денис, посмотрев на даты в документах. Однако куратор прервал его:
– Пустяки! Мы легко решим этот вопрос одним звонком. Не беспокойтесь. И насчёт вашего отпуска я могу переговорить с Кузьмичёвым, хотя на сто процентов уверен уже сейчас: он возражать не станет.
    
– Так у нас и загранпаспортов нет, мы ведь за границей ни разу не были, – признался Денис.

– Даже так? Не вопрос! – Мишин, как показалось Денису, искренне удивился: как это нет важнейших документов и как такое вообще возможно: ни разу в таком зрелом возрасте не посетить ни одной зарубежной страны, – ладно, решим и эту проблему! За пару дней будет вам и вашей жене заграничный паспорт.

– Спасибо!

– Не стоит благодарности, – куратор опять улыбнулся одними губами, – до отъезда я попрошу оказать мне одну небольшую услугу.  Вы знакомы с журналистом Сергеевым?

– С Дмитрием? Да, работал с ним в одном отделе в газете «Чернозаводский рабочий», хорошо знаю.

– Что можете сказать о нём?

– Опытный профессионал, хорошо подготовленный. Блестяще владеет жанром очерка, яркий публицист.  Остроумен и оригинален. Неоднократно становился лауреатом журналистских конкурсов регионального и российского уровня… Да вот ещё что. Примерный семьянин, отец троих детей.
 
– Достаточно! – прервал речь Дениса куратор, – слушайте меня внимательно: вы должны написать о вашем бывшем коллеге разоблачительный материал. И ни одно из указанных вами качеств там не должно присутствовать! Вместо этого перед читателями вы должны нарисовать образ ангажированного, плохо подготовленного и продажного писаки, который вводит широкую общественность в заблуждение, врёт о вреде ещё не пущенного в эксплуатацию Чернозаводского ГОКа. Сознательно обходит стороной действительно острые и актуальные проблемы экологии в области. Обязательно напишите про связь Сергеева с иностранными разведками через разнообразные иностранные неправительственные организации.

– Но это не соответствует действительности, – высказался Денис. – Он и про выбросы других заводов писал, тем более некоторое время работал на металлургическом заводе и никак не связан с разведками. Чушь какая-то!
 
– Это мы с вами знаем, что чушь, – резко бросил куратор, – а читатели должны вам поверить. Кроме того, будет целая серия разоблачительных материалов обо всех деятелях этого движения «Нет ГОКу», и Вы после небольшого отпуска на море этим тоже займётесь. Но материал по Сергееву должен непременно выйти на днях. Вы меня поняли? Он стремительно наращивает свою популярность в соцсетях и в блоге. И мне это категорически не нравится.

– Нет, наверное, я не смогу, – Денис извлёк толстый конверт с документами и деньгами из внутреннего кармана и передвинул по столу к куратору.

– Что вы вдруг испугались? – куратор внимательно посмотрел в глаза Кудрявцеву, – Дмитрий Сергеев хуже после этой публикации относиться к вам не будет. И я не заставляю вас грабить или убивать. Подумаешь, ряд аналитических статей. Вы же всегда тяготели к аналитике. Не так ли?

Денис молчал. Перед глазами вдруг всплыло лицо жены. Вот бы она обрадовалась, узнав о поездке на море, на котором никогда в жизни не была. Но он отогнал эти мысли.

– Хуже он к вам относиться уже не будет, потому что хуже некуда, – звучал откуда-то издалека голос Мишина, – а он вас как костерит, знаете? Продажная журнашлюха, лгун, отвратительный борзописец! Я это взял с последней статьи Сергеева в газете «Нет ГОКу». И это только самые мягкие определения! Так возьмите и отомстите за оскорбления! Слабо? Вместо того, чтобы сопли тут распускать! И вообще знаете принцип велосипеда?

– Какой ещё принцип?

– Только вперёд! – куратор победно вскинул руку, сжатую в кулаке, – остановка влечёт за собой падение и возможные травмы. Подумайте: вы уже и так в сознании борцунов против Чернозаводского ГОКа продажный и никчёмный человек, ничего нового. А массовый обыватель никак к вам не относится, потому что у многих твёрдой позиции нет, одна рабская философия. Посмотрите вокруг: сколько их в кредитах и ипотеках. Они больше всего дрожат за своё место, ведь случись что, и их выкинут с работы, им конец. Апокалипсис в отдельно взятой квартире.

– У них тот же принцип велосипеда?

– Тот же! Не дурите. Отступать поздно!
 
Куратор пододвинул конверт к Денису.

Кудрявцев взял. И вдруг, неожиданно для самого себя повинуясь секунд, встал с кресла и вышел из кабинета, не сказав на прощание ни слова…

Мишина этот демарш Дениса ничуть не удивил. Казалось, он ожидал, что Денис, в конце концов, так и поступит, рассчитывая, что в итоге всё будет так, как он и запланировал. А может, куратор был слишком увлечён проработкой деталей какого-то нового плана. Не случайно же зловещая улыбка, способная удивить даже тех, кто часто видел куратора на службе, появилась на его лице…

– Примерный семьянин, отец троих детей… – вслух повторил Мишин фразу из характеристики Сергеева, – ну что ж, посмотрим, каким ты предстанешь в прессе и на телеэкране, красавчик.

Он взял со стола мобильный телефон, нажал несколько клавиш:

– Приветствую вас.

После короткой паузы Мишин продолжил:

– Готовим. Из проституток решили не брать, материал там, сами понимаете, гнилой и ненадёжный. Сегодня так, завтра по-другому. Могут и наши карты  раскрыть. Да, есть одна кандидатура, не из Чернозаводска… поверьте, самый оптимальный вариант. Что пообещал? Нет, деньги её, конечно, тоже интересуют, но представьте себе – мечтает стать актрисой. Нет, у меня никаких выходов ни на ВГИК, ни на театральные училища.

Куратор рассмеялся:

– Верно говорите! Могу я хотя бы иногда не выполнить своё обещание? Наверное, могу. Ну, не получилось… что поделать. Бывает…

Мишин встал и подошёл к окну, словно его собеседник стоял на противоположной стороне улицы и убедительным голосом продолжил:

– Нет, Кудрявцев на акцию с девкой не подпишется, я его достаточно хорошо изучил. Чистоплюй. Да! Пусть лучше ведёт цикл аналитических статей, здесь ему нет равных. Что предлагаю конкретно? Вариант банальный и апробированный. Обморок или сломался каблучок… продолжение знакомства, попытка изнасилования, вездесущие репортёры, шумиха в прессе. Как вы любите повторять: «Кинь кусок грязи, что-нибудь непременно останется». Кто будет писать? Есть у нас такой писака. Сергей Калдыбаев…. Глуп, да. А нам здесь стилисты-литераторы и не нужны. Не на литературный конкурс. Изложит то, что ему скажем.

И после короткой паузы куратор, задумчиво глядя в окно в просвет между шторой и стеной, закончил:

– Доложу, конечно. Буду держать вас в курсе.
   
Куратор устало опустился в удобное кожаное кресло и закрыл глаза. Мысль, посетившая его внезапно, так же неожиданно вылетела из уст, будучи озвученной:

–  Хотел я жить чисто и честно, но убедился: не ангелы правят на грешной земле, а злодеи.

Мишин плеснул в изящный стакан виски, залпом выпил, и банальная мысль утешила-  согрела Кудрявцева вместе с обжигающим напитком: если я не в силах изменить этот мир, мне ничего не остаётся, как изменить своё отношение к нему.   

***
Как и огромное количество жителей промышленного Чернозаводска, Дмитрий Сергеев в свободное от основной работы время подрабатывал, используя все свои знания и умения. Занимался извозом на старенькой «Шкоде», крыл крыши гаражей, брал на корректуру тексты в издательстве. Благо ещё с университета отличался стопроцентной грамотностью.

А что делать? Трое подрастающих детей требовали постоянной материальной заботы. А заработная плата жены Сергеева, учительницы в школе, была более чем скромной.
Каждое из направлений деятельности появилось в жизни Дмитрия совершенно случайно. Покрыл крышу своего гаража, а сосед, заметив, как быстро и слаженно Дмитрий это сделал, попросил: сделай мне так же. Естественно, не безвозмездно. Обнаружив в справочнике местного издательства кучу грамматических и стилистических ошибок, позвонил по указанному в выходных данных номеру. Объясняя правила, получил встречное предложение. Не Бог весть какие деньги, но всё же.

Извозом тоже занялся случайно. Когда работал в газете, порой задерживался допоздна. По причине отсутствия городского транспорта в позднее время, такие же полуночники пользовались услугами таксистов. Побрасывая случайных попутчиков, задумался: а почему бы нет? А потом поставил дело на четкую организационную основу, получая заказы через диспетчера и используя мобильное приложение смартфона.

Во время поездок с кем только не довелось пообщаться. Некоторые клиенты были скупы на беседу. Другие сами начинали диалог, охотно делились тем, что их волновало. Иные были разговорчивы настолько, что даже утомляли.
 
Мечтая заняться когда-нибудь литературной деятельностью, Дмитрий поражался: вот готовый материал для рассказов. Ничего выдумывать не приходится: люди с их судьбами и проблемами как на ладони. Дмитрий слушал и удивлялся: чего только в жизни не бывает! Какой богатейший материал для литератора и психолога! Записывай, обобщай, твори! Есть где развернуться! Но прекрасно понимал: в России XXI века ни в справочнике профессий, ни в реальной жизни нет такой профессии как «писатель», и за такие рассказики ему никто ни копейки не заплатит.
 
Тем не менее, Дмитрий пробовал себя в жанре коротких новелл, публикуясь под разными псевдонимами, и пару своих рассказов уже имел сладкое удовольствие лицезреть в так называемых «толстых» журналах. В пассажирах-молчунах Сергеев пытался разглядеть тот или иной тип личности, определить профессию и даже политические убеждения.

Кстати, насчёт последнего, Дмитрий даже не подозревал, насколько аполитичны его земляки. Среди десятка пассажиров, перебрасываемых им по городу ежедневно в разные концы города, лишь один, редко два человека живо интересовались политической ситуацией. А остальных волновали лишь проблемы собственной семьи и себя самого. Поругивали власть больше по привычке, никогда не отождествляли её как защитницу своих интересов, а собственно государство у многих попутчиков ассоциировалось с коррумпированными и вороватыми чиновниками и наглыми силовиками, которые опасны, как и бандиты.
 
«Политическая апатия» – такой термин как-то попался Дмитрию на глаза на одном сайте, и корни явления крылись в советском периоде истории, когда градус противостояния общества повышался на кухнях и в курилках, а не в публичном пространстве. Хотя даже в самые сложные периоды были люди, не боязливо отсиживающиеся по своим клеткам, а выступающие открыто. И к таким активным гражданам относился чернозаводский «НЕТ ГОКу».

Дмитрий прекрасно понимал: растущее взаимное отчуждение власти от народа не приведёт ни к чему хорошему. Но он подметил и другой штрих эпохи в России: избиратель всё меньшим числом, но таки приходит на выборы. И голосует. Значит, всё-таки надеется на то, что народ выберет ту власть, которая займется защитой его интересов и будет прислушиваться к его голосу. Его мечты подхватывают пиарщики кандидатов, облекая в предвыборные программы, захватывающие своим размахом и производящие впечатление даже на скептиков. Собственно, в период предвыборной агитации такие обещания щедро раздаются всеми кандидатами.
Однако после выборов ситуация меняется: депутаты забывают, что обещали, власть по-прежнему тесно переплетается с бизнесом, действуя прежде всего в его интересах и не обращая никакого внимания на народ.
Тем, кто активно протестует против такого положения, моментально навешивается ярлык оппозиционеров или даже иностранных агентов. Получается, власть наказывает человека за то, что сама не смогла с этим гражданином нормально договориться о том, как сделать жизнь в стране лучше, безопаснее, интереснее и не захотела этих улучшений. 
Дмитрий на печальном опыте общения с населением убедился: сегодня власть глас народа не слышит, и лишь в случае явной угрозы начинает реагировать. Поэтому и возникло массовое отчуждение людей от политической системы.

«К чему может привести углубление раскола? – с тревогой размышлял Дмитрий, – если не произойдёт радикальных реформ, то дойдёт и до бунтов, а России они не нужны, сколько их уже было и ни один бунт не приводил к хорошему результату. Впрочем, на нашем горьком опыте научились другие страны, которые сделали выводы из наших ошибок».

В этот вечер диспетчер не предлагала клиентов, и Сергеев решил прокатиться по Чернозаводску в надежде на случайных пассажиров. Он проехал целых два квартала, прежде, чем заметил на остановке «голосующего» долговязого парня в кожаной куртке.

– На Северную, командир!

На Северную, так на Северную. Километраж подходящий, и Сергеев хотел было начать разговор об оплате, как молодой человек сам добавил:

– Пятьсот устроит? Только вот что, шеф, мне надо заскочить за женой. Она у тёщи загостилась, – это по дороге.

Сергеев кивнул. Он миновал два квартала, проехал по широкому проспекту с вырубленными по краям деревьями, свернул во двор типовых девятиэтажных домов и припарковался у указанного подъезда. Заглушил двигатель, чтобы не расходовать топливо и стал ждать. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, ....  но пассажир с супругой не появлялись.

В машине стало прохладно. Сергеев завёл автомобиль и включил автомобильный радиоприёмник. Но лёгкая музыка и беззаботная болтовня ведущего радиостанции не смогли отогнать недоброе предчувствие. Хотя Дмитрий продолжал ещё некоторое время надеяться на лучшее. Ну мало ли какие неожиданные проблемы могут возникнуть у молодой пары! В жизни всякое бывает…

Однако спустя полчаса, выйдя из машины, Сергеев обнаружил, что подъезд, в котором исчез парень, проходной, ждать ему некого. Его просто надули. Вот народ!

Вырулив на оживлённую улицу, Дмитрий довольно быстро наткнулся на следующего попутчика, а, точнее, на двоих мужчин, едва стоящих на ногах.

Согласившись отвезти одного из них, жестко заметил:

– Только я попрошу деньги вперёд.

Провожающий друга-собутыльника сделал рукой театральный жест:
 
– Петрови-и-ч! Я зап-п-лачу...
 
Он извлёк из недр мятого пиджака горсть мятых купюр, вытащил несколько покрупнее и протянул Сергееву:


–Хв... Хв... хватит?
Эта сумма вдвое превышала обычный тариф на подобное расстояние. Дмитрий никогда не взял бы лишнего, однако не в этот раз. И молча взял деньги.

«Надбавка за риск,» – успокоил он зашевелившуюся  в нём было совесть, -«вот возьмёт этот друг и уделает сиденье, а что с ним поделаешь?»

Он терпеливо выждал, когда собутыльники кончили лобызаться на прощание и тронулся, опасаясь одного: как бы его новый пассажир не заснул по дороге, и ему не пришлось расталкивать этого грузного, дышащего вонючим перегаром мужчину.
Однако этого не произошло, и вскоре он уже отъезжал от деревянного дома в частном секторе, отметив, что автобусы и маршрутки перестали ходить, а трамваи дано уже не  позвякивали на стыках рельсового пути. Правда, и пассажиров, желающих воспользоваться услугами водителя-извозчика, стало гораздо меньше. 
 
  И тут Дмитрий неожиданно получил вызов девушки-диспетчера:

– Ночной клуб «Планета». Нужно девушку забрать и отвезти на…

Она назвала адрес. 

– Принял! – коротко отреагировал Сергеев.

Он без труда нашёл по навигатору нужную улицу и отправил сигнал диспетчеру. Ждать пришлось недолго – из дверей мимо бритоголового охранника выпорхнула раскрашенная девица. Повиливая бёдрами, подошла и вгляделась в номер автомобиля.

Плюхнулась в кресло рядом:

– Шеф, поехали!

Дмитрий поморщился от густого запаха духов вместе с табачным перегаром, а девица, развалившись на автомобильном сидении, томно протянула:

– Мущина, не желаете ли отдохнуть, расслабиться?

Дмитрий постарался скрыть гримасу отвращения:

– Нет, спасибо.

– А что так? Не нравлюсь?

Пассажирка уставилась на него накрашенными глазами. Дмитрий не ответил. Он машинально прибавил газу, подспудно желая поскорее отвезти до места назначения назойливую пассажирку.

– Ну что ты стесняешься… – игриво продолжила девица, – по глазам вижу: хочется.

Она положила пухлую руку на коленку Сергееву и навалилась сбоку большой грудью.
 
«Только этого мне не хватало», – подумал Дмитрий. Отбросив руку девицы и повинуясь неожиданной мысли, переключил видеорегистратор на салон.
До конечного пункта было не так далеко.

Неожиданно девица начала рвать на себе колготки, потом одежду. Дмитрий вынужден был тут же свернуть на обочину и остановиться сразу же за остановкой троллейбуса. Откуда ни возьмись, из-за киоска с шаурмой выскочил долговязый парень с переносной видеокамерой на плече и его старый знакомый – Денис Кудрявцев, который скомандовал оператору:

– Крупный план! Быстро!

Девица с оголённой грудью в разорванных колготках в это время выскочила из автомобиля и истошно заорала:

– Помогите!

К ней бросились оператор и Кудрявцев, который услужливо подставил микрофон и начал задавать вопросы. 

Дмитрий огляделся: странно, что поблизости не было полиции. Значит, можно ехать несмотря на то, что его клиентка не рассчиталась. Не хватало ещё толпу зевак собрать на улице!  Чёрт с ними с деньгами! Он вспомнил про свою подтвердившуюся догадку и не мог удержаться от улыбки:

– Честное слово, как дети!

Припарковался на соседней улице, Дмитрий прокрутил запись на видеорегистраторе немного назад, чтобы убедиться в чёткости изображения и качестве звука.

«А ведь неплохой ролик о том, как провокация провалилась, получится!»

Он тут же позвонил Мостовцу и рассказал в подробностях, как было дело.

– Замечательно, что есть видео, – отреагировал тот, – представляю сюжет на лживых телеканалах во всех красках. Нам нужен встречный ролик на опережение. И поскорее! Думаю, это не был прямой эфир. Следовательно, понадобится время на монтаж, обязательно последует обобщение с нарезкой других лживых сюжетов – это их обычная практика, ты же понимаешь.
 
– А что, если, наоборот, подождать и только после обнародования клеветнических материалов или даже предъявления обвинений правоохранителей разоблачить всех их? – предложил Дмитрий.

– Не годится! – ответил Мостовец, – прикинь сам: сценку с якобы попыткой изнасилования покажут массовому телезрителю в пиковое по количеству просмотров время и соответствующими комментариями. А потом, даже если последует наш ход, рассмотрение встречного иска затянется. Опровержение клеветы дадут в ночное время в двух-трёх коротких сообщениях. Мы не можем тягаться с олигархами, которые подмяли все информационные ресурсы. Если оперативно выйдет наш ролик про сорванную провокацию, у наших противников пропадёт всякий смысл завершать задуманный подлый план.

– Но ведь нельзя оставлять провокацию безнаказанной! – возмутился Дмитрий.

– Нельзя! – согласился Виталий, – только силы сейчас неравны. И к тому же мы на твоём примере покажем многим: наши противники не только используют нечистоплотные приёмы, но и ни перед чем не останавливаются. 

– Обидно… А если в суд подать на эту, с позволения сказать, гражданку?

– Думаю, затраты на всякого рода судебные преследования учтены заказчиком в гонораре исполнителя с большим запасом, – вздохнул Мостовец, – а на совесть этой дамы нам рассчитывать не приходится.

– Это точно! – согласился Сергеев. 
   
– Ничего, время торжества подлецов пройдёт. Не может быть иначе.

– Хочется верить, – вздохнул Виталий.


***
Говорят, беда часто приходит внезапно. Но бывает, она стоит долго на пороге, словно чего-то ждёт. А потом вдруг вваливается в дом незваным гостем.
В этом убедилась жительница Дёмино Матрёна Тихоновна. Всё утро землю вокруг обезлюдевшей деревни сотрясали взрывы. После них затишье было недолгим – не успела осесть пыль от взметнувшейся ввысь горной породы, как на карьере начинала реветь грозная техника и самосвалы, вздымавшие тучи пыли. Сибирская медная компания продолжала вгрызаться в земную твердь.

А ближе к вечеру во дворе у Матрёны Тихоновны завыл пёс Трезор. Бабушка, жившая одиноко, вышла на крылечко:

– Ну что ты, Трезорушко?

Пёс, которого Матрёна Тихоновна давно уже не сажала на цепь, смиренный был и умный, приблизился. Заскулил, а потом обратил к небу морду и издал протяжный вой.
– Да ладно тебе, – успокоила Трезора бабушка, – успокойся уже. Погоди, я тебе косточку принесу.

Она заспешила в дом.

«Жаль, следом за сыном Василием в далёкий Краснодар уехал и внук Антошка с молодой женой Вероникой, – мелькнула мысль, – недавно с ним разговаривали по телефону, сказали, всё хорошо. Ждут ребёнка! Радостно. Только одиноко бабке Матрёне… И кому теперь звонить?»

Антон бабушку не забывал, говорили с ним частенько. Но внук сразу же предупредил, что сам будет выходить на связь и регулярно сообщать ей о своих делах, потому как звонки на такие расстояния бабушке не по карману.

«Ладно, пора спать, – решила Матрёна Тихоновна, завтра картошку надо выкопать и встать желательно пораньше».

 Однако ночью домик Сычёвой вдруг стал содрогаться от подземных толчков. Матрёна Тихоновна щелкнула выключателем и обомлела: по противоположной стене пошла трещина. Пол вдруг качнулся, мебель тоже. С комода упал маленький слоник, но уцелел, не разбился. Матрёна Тихоновна вскочила с кровати, быстро оделась и выбежала во двор. Трезор кружился по двору, но не скулил и не лаял. Он выскочил за калитку, словно приглашая последовать за ним.

На улице бабка Матрёна неожиданно увидела Анну Сергеевну:

– Аня, а ты как здесь! Я слышала, к сыну в Чернозаводск переехала?

– Так и есть, – подтвердила бывшая соседка, – он меня всё уговаривал, да вот беда: вспомнила я, надо забрать серп в сарае, да кое-что по мелочи из садового инвентаря. Я рядом с подъездом решила цветы посадить, а то пусто как-то там. Да вот и заночевала, а тут…

– Тяжело тебе без землицы-то, – догадалась Матрёна Тихоновна, – а  у нас такое творится. Днём взрывают на карьере, ночью земля ходуном.

– Это землетрясение, – уверенно сказала Анна Сергеевна, – мне дед сказывал, перед войной империалистической, в 14 году, такое было. Тогда некоторые дома в деревне пошли трещинами. Да и после были толчки не очень сильные. А ночью вдруг проснулась: грохот идёт подземный. Господи Иисусе!
Анна Сергеевна перекрестилась.

– А вчера на закате заходил ко мне божий человек, – понизив голос, продолжила она.

– Кто, кто?

– Говорю же, человек божий, странник. Попросил попить водицы. Принесла и с бутылки налила. В колодце-то у меня после этих взрывов вода попортилась, нельзя пить. Он испил и собрался уходить. Я ему предложила поесть, а не хочет. А сам худющий такой, ой… да вот же он.

Матрёна Тихоновна вздрогнула, увидев, как из ночной тьмы, словно признак, показался высокий и худой старец в белой рубахе и светлых брюках. Несмотря на холодные сентябрьские ночи, он, казалось, не ощущал холода.
 
– Ты его не бойся! – успокоила Анна Сергеевна, – я дурных людей на глаз чую. Этот не обидит.

– Спасибо, подружка, успокоила, – бабка Матрёна постаралась произнести эту фразу как можно более непринуждённым тоном, но странный вид незнакомца всё же был пугающим.  И как назло, рядом ни одного односельчанина – деревня-то после прихода горной компании почти вымерла.
 
Матрёна Тихоновна хотела поинтересоваться, у кого остановился незнакомец и что он делает в деревне, но напрямую спросить было неловко, и она решила подойти к главному вопросу через второстепенный:

– Вам, наверное, холодно… ночью-то?

– Пустое! – подняв глаза к нему провозгласил незнакомец, – другой вопрос насущнее. И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и воскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо я раскаялся, что создал их.
 
Странник вздохнул. Обе пожилые женщины не могли отвести взгляда от его лица. Он, вероятно, был очень красив в молодости, если даже теперь морщинистая старость не принуждала отводить взгляд от аристократического лица, обаяние правильных черт которого ещё более усиливалось орлиными бровями и пышной седой шевелюрой. 
Матрёна Тихоновна перекрестилась.

– Придет же день Господень, как тать ночью, – продолжил странник, – и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля, и все дела на ней сгорят. И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Такое великое! И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева его.

– Землетрясение, – прошептала Анна Сергеевна, но тихий голос её был услышан рядом. Бабка Матрёна вздрогнула и повторила это слово.   

– И всякий остров убежал, и гор не стало, и град, величиною в талант, пал с неба на людей; и хулили люди Бога за язвы от града, потому что язва от него была весьма тяжкая, – громко провозгласил незнакомец, – велика милость Господа, не по беззакониям нашим сотворит он нам.

Странник замолчал и перекрестился.

– Что сотворит-то? – спросила бабка Матрёна.

Но странник не ответил, шагнул в глубину ночи и растворился во мгле. 

***
Спустя несколько лет после пуска Чернозаводского ГОКа ситуация с экологической безопасностью в регионе ещё более обострилась. Независимые экологи продолжали сигнализировать во все органы, говоря, о том, что последствия работы комбината оказались ещё более ужасными, чем можно было предположить.

Только толку от писем опят не было – снова и снова приходили отписки. Дамба ядовитого хвостохранилища, нависающая над водохранилищем и городом, росла так же быстро, как огромный ядовитый гриб. Вокруг комбината были за короткое время отравлены атмосферный воздух, поверхностные и подземные воды; были вырублены лесные массивы лесопарковой зеленой зоны Чернозаводска. Садоводы покинули сады, из скважин которых ушла питьевая вода.

Но олигарх Колотушкин торжествовал. Он неплохо уже заработал, прокрутив через оффшоры прибыль от продажи медного концентрата, значительно расширив список своей недвижимости. Приобрел и второй личный самолёт.
 
Количество онкологических больных в городе Чернозаводске росло так же быстро как богатство олигарха. Рак овладевал городом и его окрестностями, пожирая мужчин и женщин, старых и малых. Кто мог, постарался покинуть зачумлённый город.   
Получив вполне понятный намёк сверху, олигарх стал более щедро отпускать деньги на благотворительность. Он даже как-то раз обмолвился, что желает заложить новый храм и выделить деньги на современный онкологический центр. В конце концов, это были мелкие и ничтожные траты по сравнению с колоссальной суммой экономии на оффшорных комбинациях. И ангажированные СМИ Чернозаводска разразились по этому поводу восхищёнными комментариями – вот он пример социально ориентированного предприятия.

Учёные связывали участившиеся подземные толчки со взрывами на растущем вширь и углубляющемся гигантском карьере. На стенах окрестных домов снова появились трещины. Однако купленные Колотушкиным специалисты умудрились доказать, что Сибирская медная компания не при чём, и олигарх в который раз вышел сухим из воды – деньги творят чудеса.
 
Новая беда пришла, как часто бывает, внезапно. Город Чернозаводск в один из июньских дней погрузился в хаос. Ввиду просачивания кислых технологических растворов, содержащих токсичные соли тяжёлых металлов, по подземным горизонтам в Шантаринское водохранилище водопроводная вода стала непригодна для питья.
Но беда часто не приходит одна. Часть машин, выделенных Сибирской медной компанией для завоза воды в город, как по мановению руки злого джинна, вдруг сломались. В магазинах люди томились в очередях за бутилированной водой и буквально вырывали последние строенные упаковки, поступающие со склада.
Сара Моисеевна, стоявшая в толпе жителей, ожидающих прибытия машины у магазина, позвонила мужу:

  – Ну шо ты скажешь, Абраша, на это? Граждане несколько часов стоят в очередях в пунктах выдачи воды и записываются в списки — только так воду можно будет получить на руки, когда её, наконец, привезут. Причем, оказывается, при себе надо иметь паспорт.

– Даже так?

– А то! Если бы три года назад мне кто-то сказал, шо так и будет, я бы ни за  какие коврижки не поверила, но таки да. Так что вези мне сюда в пункт выдачи воды, где десятый магазин, мой документ.

– Понял, – обреченно протянул старший Кудрявцев.

 – Да вот шо ещё, – не унималась Сара Моисеевна. – Мне вчера соседка говорила: по телевидению обещали завозить воду из других городов. Но мы-то знаем, власти пока не объявляют чрезвычайное положение, боятся гнева сверху. Утаивают, что всего по два литра на душу выдают. Ты свой паспорт прихвати, на тебя тоже возьмём.   
Она тяжело вздохнула и выключила мобильный телефон.

– Простите, что вмешиваюсь, случайно слышала ваш разговор, – обратилась к Саре Моисеевне соседка по очереди, – как вы считаете, надолго такие перебои с водой в городе ? Сын мне звонил и сказал, вчера в его микрорайоне люди прождали до десяти вечера, а воду к ним так и не подвезли.  А говорили, до шести вечера всем выдадут наши законные два литра.

 – Кто знает, – уклончиво произнесла Сара Моисеевна.

– Землетрясение пережили, теперь новая напасть! – раздался чей-то голос в очереди. 

«А Дениска мой в высотке живёт с семьёй, – пронзила мысль Сару Моисеевну, – ой, не дело это на такой верхотуре жить при подземных толчках. А мне говорит, что опасения беспочвенны, а сплетни раздувают обыватели. Это мы с его отцом, получается, обыватели? Хорошо, что мы живём по-прежнему в низинке». 
 
«Людей записывают в списки и говорят приходить позже, но до 6 вечера», — процитировал социальные сети молодой человек, по виду студент, – пишут, повсеместно людей в очередях много. Формируют списки. Нужно указать фамилию, имя, отчество, свои паспортные данные, в том числе адрес проживания, и на какое количество человек берёшь воду. Люди или записываются и уходят, либо ждут. На главной площади Чернозаводска людей тоже довольно много», — добавила она, – протестующих пытается  успокоить профессор Гундеев. Но его никто не слушает. Люди собирают подписи под петицией в Москву. Профессор Гундев заверяет, что во всём разберётся, пытается связаться с кем-то по телефону, но у него это не получается».

– А этот-то… каким боком? – раздался голос.

– Он и по телевизору всегда этот проклятый ГОК проталкивал, и вот вам результат, – грустно добавил кто-то. – Не только вода отравлена. Пылища невыносимая от этого комбината. Машину вчера помыл, а сегодня на крыше серый налет толщиной с пол сантиметра. 

«Обещали в 13 часов выдавать по 2 литра на человека, ¬- продолжил цитирование тот же студент. - Народ стоит по всему городу — мучаются. Составляются списки, записываются паспортные данные почему-то. Заместитель губернатора сообщил, что это нужно для строгой отчетности. Но пока все это бесполезно. Власти говорят, что в Сибирской медной компании многие машины сломались».

– Начинаются отговорки, – не выдержала соседка Сары Моисеевны,  – терпеливый же у нас народ! Где, в какой стране такое возможно? Да в Европе десятки тысяч вышли бы протестовать. У них нет такого беспредела. Вот и последний наглядный пример: Чернозаводский ГОК отравил нам не только почву, но уже и питьевую воду, а что будет дальше? Слышите взрывы?

– Утром опять гремело на всю округу, – подтвердил пожилой мужчина,  – почти каждый день подрывают, а огромными машинами все дороги разбили вокруг Дёмино.
– Угробили деревню! – прозвучал голос, – там очень долгое время совхоз работал, а вокруг в лесах было полно грибов.

– Сейчас там какие грибы? – проявил свою осведомлённость пожилой человек, – я читал, что грибы способны, как губка, впитывать все вредные микроэлементы из почвы и воздуха. А там мышьяк, ртуть и другие токсичные элементы. Про грибы в тех краях забудьте. 

- «Между тем, по данным независимого источника, в 3-й микрорайон вместо обещанных 1000 пятилитровых бутылок привезли всего 100, – вновь прочёл с экрана смартфона студент. –  Народ уже драться начал из-за воды. А люди Сибирской медной компании, которые привезли воду, ещё и унижают: «Что вы как животные! Выстройтесь по одному!» Но люди стояли на жаре, кто с 12:00, кто с 13:00, народ разъяренный. Некоторые в истерике. По данным блогера Дмитрия Сергеева, сегодня больше воды не подвезут, поскольку мэрии не удалось договориться с торговой сетью. Торговцы согласились только за предоплату. Вода, может быть, будет только завтра, когда деньги поступят на счёт».

– Как завтра! Почему? А что нам пить сегодня? – раздались недовольные голоса.
«Администрация области, пытаясь успокоить жителей, сообщает о ситуации с подвозом воды в официальной группе «ВКонтакте» в режиме онлайн, – продолжил студент,  – около 15:00 также и мэрия подтвердила, что поставка воды в город сорвалась «по техническим причинам». А около 16:00 сообщила, что машины загружаются, и в ближайшее время вода бутилированная вода оплачивается, и нужно только подождать. Горожане возмущены не просто отсутствием воды, но и тем, на каких условиях ее собираются выдавать, в частности ограничением в 2 литра на человека. «У меня ребенок-инвалид, и у него пошла сыпь на воду из-под крана. И что мне делать с этими двумя литрами? В какое место засунуть? На ребенка, даже если только обтирать его, уходит около 10 литров в сутки!» — написала одна местная жительница».

Толпа зароптала.

Но тут перед жителями Чернозаводска возник упитанный представитель власти, которого с двух сторон сопровождали представители Росгвардии:
– Граждане Чернозаводска! Приносим свои извинения. Призываем соблюдать спокойствие. Вода поставляться будет, но на сегодня лимит исчерпан. 
Но спокойствия у граждан уже не осталось. Двое граждан выступили было вперёд, выкрикивая гневные слова нецензурного содержания. Однако путь им преградили росгвардейцы.

– Принимаются экстренные меры по нормализации содержания в питьевой воде вредных примесей, –  громко добавил тот же толстяк, – всех  призываю сохранять спокойствие.

– А вот и Абраша! – поприветствовала подошедшего Кудрявцева-старшего Сара Моисеевна,  – ты, как всегда, вовремя!

– А что?

– Шучу, шучу, –  махнула рукой Сара Моисеевна,  расслабься, родной, сегодня воды не будет. Там у нас на балконе вроде в бутылочке отстаивалась водичка для цветов. Шо скажешь?

– Точно! – подтвердил Абрам Борисович, – стоит такая бутылочка. Полтора литра. Только водичка там не очень свежая.

 – А шо? А ничего! Попьём, значит… вскипятим и от души попьём! Пошли-ка до дому, до хаты. 

 – Пошли.

Кудрявцевы поплелись домой по раскалённому асфальту.

 – Вот не зря я хотела купить домик в деревне, в противоположной стороне от этого проклятущего ГОКа, - вздохнула Сара Моисеевна, - представляешь, Абраша, у нас домик с палисадником, цветы и, главное, свой чистый колодец. Птички вольные поют, редисочка растёт, лучок? Внуки чистым воздухом дышат. А деньги с похоронных возьмём. Ты ведь умирать не собираешься?

 – Да вроде нет!

 – И я ещё поживу.
 
 – А шо!

 – Значит, таки решено!

– Конечно, решено! За что я тебя люблю, Сарочка, так это за твой оптимизм, – старший Кудрявцев приобнял супругу.

Толпа перед магазином понемногу редела.

Знали бы Кудрявцевы, к каким трагическим последствиям приведёт это решение, в тот день казавшее единственно правильным!  Знали бы, что произойдёт через пару лет!

    ***
– Ну и лето выдалось! – вошедшая в кабинет жена Дениса Кудрявцева произнесла эту фразу не в первый раз, но теперь в её голосе преобладали чересчур минорные, можно сказать, даже трагичные ноты.

Ведь, когда дождь поливает пару дней, это вполне нормально. Когда ненастье затягивается на неделю, люди начинают жаловаться на неудачный год, в душе надеясь: дожди скоро прекратятся, и они получат свою порцию долгожданного летнего тепла.  Но когда дожди льют месяц, второй, и конца-края им не видно, тогда как быть? И какое должно быть при этом настроение?

– Не понимаю, что дети завтра в субботу будут на даче делать! – пожал плечами Денис, – в бороздах в огороде воды по колено.

– Как что! Там не только в огороде дел хватает! Пусть вместе с дедом займутся ремонтом мебели в самом доме, стулья и табуретки все расшатаны, стол на ладан дышит. В кладовке полки надо укрепить. Это я только со своей колокольни вижу, а на самом деле на месте ещё виднее. Отец твой звонил и сказал, что даже список набросал первоочередных дел, и он длинный – на трёх листах. Не случайно же твой папа попросил, чтобы дети заранее приехали, ведь планируют выехать первой же, шестичасовой электричкой.

– Вот упрямый! – не удержался Денис, – ведь предлагал ему свою помощь, говорил вчера, что мог бы чуть попозже отвезти, а он заладил: не надо, мы сами прекрасно доберёмся. 

–  Ну да, ты же любишь у нас поспать, – съязвила супруга, – к тому же кто мне говорил, что дача далеко, а там розетки допотопные и не подходят для зарядки твоего электромобиля?

– Да, говорил, но, в принципе, чтобы доехать туда и обратно, энергии аккумулятора должно хватить, – отреагировал Денис, – просто я подстраховываюсь. Но техника не стоит на месте, скоро появятся новые более совершенные аккумуляторы, и одной его зарядки  хватит на пару сотен километров.

Он отодвинул штору и выглянул в окно:

– А дождь всё идёт. Точно, как в священной книге.
Денис взял с полки книгу в солидном переплёте, раскрыл её и процитировал:

«И продолжалось на земле наводнение сорок дней и сорок ночей, и умножилась вода, и подняла ковчег, и он возвысился над землею; вода же усиливалась и весьма умножалась на земле, и ковчег плавал по поверхности вод.  И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом;  на пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись все высокие горы. И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди…»

– У нас скоро будет точно сорок дней, как дождь идёт, – прервала цитирование жена Кудрявцева, да ещё дует такой сильный ветер. Страшно становится. Не пора ли ковчег делать и спасаться?

– Ничего не случится, не переживай, – заверил супругу Денис, – отец рассказывал, что в год, когда я родился, так же два месяца лил дождь, а температура в июле опускалась даже до нуля градусов. Что делать! Климат у нас такой суровый. Кстати, это отец мне подарил эту главную книгу, в таком богатом кожаном переплёте с тиснением. В руки взять приятно! Мы ведь с ним разругались в пух и прах, а потом…
Кудрявцев-младший вздохнул. Он кое-что вспомнил. Помирились отец с сыном на похоронах дяди… просто поняли, что жизнь неправдоподобно коротка, и необходимо ценить роскошь семейного общения, просто нельзя родным по крови лишаться его. Хотя каждый может оставаться при своём мнении на многие вопросы. 

Денис бережно закрыл подарочное издание, погладив и аккуратно поставив на место. На самом деле, на душе у Дениса было тоже неспокойно. Если честно признаться,  затянувшаяся почти на сорок суток непогода его самого уже достала до самых печёнок.

– А знаешь что, поедем опять в Тайланд? Вот прямо со следующей недели! Например, в Тайланд на остров Пхукет, где вечное лето. Пальмы, лазурное море, мелкий светло-жёлтый  песок. Тебе не понравилось в прошлом году в Паттайе, однако все говорят, на Пхукете и море чище, и сервис лучше.
 
– Но ты же утверждал, летом и здесь можно хорошо отдохнуть. Да и старики твои нуждаются в помощи.

  – Говорил, – признал Денис, – но кто мог предположить, что будет такое необычно сырое лето! А стариков я попробую уговорить.

– Твой отец вряд ли поедет.

– Зато мама точно согласится побыть на море с детьми. Мы возьмём две  комнаты или даже снимем целую виллу на побережье Андаманского моря. И отдохнём, наконец, от надоедливого проливного ледяного дождя, ветра и сырости.

– А у твоей матери есть заграничный паспорт?

– Откуда? – вопросом на вопрос ответил Денис, – нет, конечно, но я всё улажу. Позвоню в понедельник, кому надо, и решу этот вопрос.

– Пошли уже спать, решальщик, – иронично отреагировала Татьяна.

***
Заснули супруги Кудрявцевы крепким сном, но ближе к рассвету их разбудил странный, нереально громкий шум за окном. Как будто бы огромный бульдозер работал прямо в соседней комнате. Денис вскочил и выглянул в окно, потом выбежал на лоджию. И поневоле вздрогнул. В предрассветном тумане внизу, насколько можно было видеть, в направлении его многоэтажного дома двигался огромный коричнево-серый вал, сметающий всё на пути.

На гребне его, как скорлупки, перекатывались огромные  рекламные щиты, барахтались и исчезали в пучине люди, возникали и пропадали какие-то  доски от забора, обломки деревянных и пластмассовых конструкций. Вот поток закрутил и увлек в пучину целый строительный вагончик.

Колоссальный вал достиг их дома, потом начал расти по высоте. Многоэтажка содрогнулась, но её монолитный каркас выдержал напор, и дом устоял, хотя скрылся наполовину. Но – о ужас – все дома, находящиеся ниже, скрылись в пучине – их просто не было! Они исчезли. Город был практически смыт с лица земли, и это казалось страшным сном. Однако всё это происходило на самом деле.
 
Денис, как завороженный смотрел вниз. Выбежавшая на лоджию супруга смотрела вниз, и Денис вдруг увидел дикий ужас в её широко раскрытых глазах. Татьяна смотрела по направлению к дому его родителей. Туда, где в этот момент должны были находиться дети. Денис понял это. Он одновременно с женой бросились в комнату за мобильными телефонами.

Оба аппарата красивым голосом произносили одну и ту же фразу, что «абонент недоступен».

– Может, всё хорошо, просто телефоны на ночь отключили, – попытался успокоить жену Денис, на самом деле нисколько не веря в эту версию событий.
   
Татьяна обессилено опустилась на пол и тихо заплакала. Денис опустил руку ей на плечо, но жена вдруг отбросила её:

– Это всё твой проклятый ГОК! Говорил же вам профессор Егоров, нельзя строить хвостохранилище с глиняными стенками выше Шантаринского моря. Нельзя! Про угрозу городу, лежащему в низине, «нетгоковцы» всем говорили? Тысячу раз! А что ты писал в своих статьях? Что они агенты Госдепа, псевдоэкологи и вредители. Что они выступают против создания рабочих мест и идут против государственных интересов. Именно ваша продажная чиновничья клика и проклятый Колотушкин гнобили противников ГОКа, и вот вам результат! Ты доволен? Города нет, сотни тысяч жителей погибли. Ты не верил, но вот оно, возмездие. Только за что? И люди-то в чём виноваты?

Татьяна зарыдала. Денис выбежал из  комнаты на лоджию. Поток как будто остановился, но коричневая жижа с обломками никуда не уходила. Кудрявцев увидел, что на крыше соседней многоэтажного дома-близнеца появилась горстка людей. Они быстро перемещались по плоской поверхности, словно она была горячей сковородой.
«Паника, – догадался Денис, – уцелевшие люди думают, что поток поднимется выше и может затопить их квартиры, поэтому они интуитивно стремятся спастись на самой высокой точке дома – на крыше». 

Он зашел в комнату:

– Таня! Надо подняться на крышу, вдруг уровень поднимется.

Супруга махнула рукой:

– Мне теперь всё равно!

– Нет! Рано ты их хоронишь! А может, они успели спастись, откуда тебе известно? Пошли!

Татьяна, пошатываясь, молча последовала на крышу. Денис был прав в своём предположении: тут, действительно, находились люди, и в одном он узнал космонавта Ковригина. Разумеется, покоритель космоса постарел, но был ещё крепок телом и выглядел мужественно.

– Так! – оглядел Дениса и Татьяну отставной космонавт,  – нашего полка прибыло! Вы из какой квартиры?

Денис назвал номер.
 
– Вас двое?

– Так точно! – отчего-то по-военному ответил Кудрявцев.

– Стало быть, вместе с вами девять человек здесь на крыше, плюс четверо не захотели подниматься сюда и один тяжелобольной старый дедушка с загипсованной ногой, полуслепой и не ходячий,  – Ковригин загнул один за одним крупные пальцы, – получается четырнадцать. Шестеро мужчин, в том числе тяжелобольной, остальные представительницы прекрасного пола. Это на шесть этажей. Ниже квартиры дома все затоплены. Будем честны: люди в них вряд ли выжили. И помочь мы им уже ничем не сможем. Насчет продуктов я не беспокоюсь, а вот с водой туговато. Водопровод не работает. Пока придёт помощь, нам нужно самим предпринять самые неотложные меры.  Давайте поступим так: все запасы воды объединим в общий котёл. Есть возражения?

В это время одна из присутствующих на крыше женщин, пристально вглядевшись в Дениса, воскликнула:

– А я тебя узнала? Это ты по телевизору за Чернозаводский ГОК агитировал! Ах ты гад!

Лицо женщины исказилось гневом, и она бросилась на Кудрявцева с кулаками. Однако мощный Ковригин успел перехватить кулак и загородил Дениса:

– Отставить! Мы все сейчас в одной лодке. И я тут капитан. Кто против? Никого! Следовательно, мои указания должны исполняться. Или выбирайте себе нового командира. Итак, никакого рукоприкладства я не допущу! Ясно?

Негодующая жительница дома отошла, кинув на Дениса взгляд, полный ненависти и презрения.

– Разрешите вопрос? – обратился Денис к Ковригину, – вы знаете, что произошло?

– Знаю! Глиняная дамба на Чернозаводском ГОКе начала разрушаться от напора невиданного количества воды ещё неделю назад. У меня друг в местном МЧС. Он вчера в телефонном разговоре сообщил мне, что информацию засекретили по распоряжению заместителя губернатора Климова – кому охота из Москвы получить «на орехи». За местной властью и без того много грешков – то питьевая вода была стоками с комбината отравлена, а подвоз сразу не организовали, то мусор, помните, месяц не могли вывезти, то коррупционные скандалы. Они же за своё место дрожат. Думали, удастся устранить своими силами, только ничего, как видите, не вышло.  А сами-то свои семьи вывезли заранее, паразиты. И сейчас находятся в своих загородных резиденциях.

– Так выходит, хвостохранилище Чернозаводского ГОКа обрушилось через прорыв стометровой дамбы, и колоссальное количество ядовитых пульп хлынуло в Шантаринское водохранилище? – продолжил Денис.

 – Если бы только это! – Ковригин насупил брови, – потом не выдержала плотина, запирающая Шантаринское море. Пульпа с водой и илом хлынула по руслу вниз в долину, сметая всё на своём пути. Посмотрите – от города остались только два дома. И то только верхние этажи. Такую катастрофу не скроешь, виновные ответят. Только людям это не поможет.

Татьяна всхлипнула:

– Наши дети,  – она махнула рукой в направлении бывшего дома отца Дениса, – там. Что с ними, не знаем.

– Я человек военный, – чётко сказал Ковригин, – извините за прямоту, у нас статистика такая: двухсотые, трёхсотые и пропавшие без вести. Ваши детишки относятся к последней категории. И пока другой информацией я не располагаю. Ясно?
Татьяна кивнула.

– Все запасы бутилированной воды нужно переместить на крышу! – скомандовал Ковригин, – надеюсь на вашу порядочность. Мы посчитаем общее количество воды и определим питьевой режим, сколько потребуется на еду, сколько для питья на человека. И тогда будем решать, ждать помощи здесь или пытаться выбраться своими силами на подручных плавсредствах.

– Будем сооружать ковчег? – поинтересовался Денис.

Ковригину вопрос не понравился и как человек прямой, он поспешил внести ясность:

– Шутить изволите?

– Что вы! – вступилась за мужа Татьяна, – просто мы буквально вчера про Ноев Ковчег читали, вот и отложилось в голове.
 
– Было в истории и такое, – примирительно заключил бывший космонавт.

И уже обращаясь ко всем, скомандовал:

– Все за водой! Общий сбор через десять минут!

 Один мужчина замешкался.

– Что-то хотели спросить? – догадался Ковригин.

– Да. Мы на кухне квас поставили, он почти готов, сгодится?

– Конечно! Для утоления жажды замечательно подойдёт. Но если есть вода, тоже несите. Любые жидкости. Кроме керосина и бензина, разумеется, и всяких технических. 

…Спустя минут десять Кудрявцевы, которые принесли не такой уж богатый запас – всего-то начатую полуторалитровую бутылку минеральной воды, были свидетелями, как Ковригин тщательно произвел подсчёт запасов.

– Это хуже, чем я думал, итак: около 5 литров воды, 6 литров кваса, 5 початых пакетов молока, две бутылки пива, – доложил он, – плохо, господа-товарищи. 
– Что вы хотите сказать? – всполошилась Татьяна.
 
– Скажу вам честно, как есть – Ковригин сдвинул густые брови, и на лбу его обозначилась ещё одна глубокая морщинка, – по собственному опыту знаю: вопрос питания для нас не так важен, как вопрос питьевого снабжения. Хотя электроэнергия отключена, мы худо-бедно пропитаемся пару суток запасами отключенных холодильников. А вот с водой напряжённая ситуация. Так уж устроен человек: в сутки ему надо минимум литр воды, а лучше два. Поэтому самое  правильное решение – нормировать запас. Вот вы, молодой человек…

– Денис, – представился Кудрявцев.

– Прекрасно, Денис. Я могу на вас положиться?

Денис кивнул.

– Мне нет дела до того, чем вы раньше занимались, и кто вы. Сейчас наша задача – вместе найти выход. И помощь может придти не сразу. По глазам вижу, человек вы в глубине души порядочный и вот вам первое задание распределить чётко суточную потребность. Вы будет ответственным за выдачу воды. Справитесь?

– Постараюсь. Но вдруг помощь нам запоздает? МЧС сейчас совершенно не до нас. Дождь продолжает поливать, – Денис кинул взгляд на плачущее хмурое небо, – что нам делать?

– Вы вчера про ковчег читали. На мой взгляд, это идея. Соорудим из мебели и подручных материалов плоты и поплывём. А что нам остаётся делать! Вы же прекрасно помните, как наша родная администрация решала вопрос с обеспечением водой, когда Чернозаводск испытывал проблемы из-за просачивания токсичных веществ с ГОКа . И у меня нет уверенности, что сейчас не повторится та самая ситуация. Вы согласны?

– Согласен.

– Граждане-товарищи! – обратился Ковригин ко всем собравшимся на крыше, – вот этот молодой человек будет ответственным за наше самое дорогое достояние – за воду. Я ему доверяю. Наша задача – не ждать помощи от властей, а попытаться самим выбраться из западни. Плотники есть… или те, кто хотя бы может разбирать мебель?
Трое мужчин выступили вперёд. Потом ещё двое.
 
– Так! Хорошо! Остальные будут делать верёвки из простыней вместе с женщинами. Резать на лоскуты, только не слишком узкие. Ими будем перевязывать деревянные конструкции.  Гвозди тоже нужны. Строители есть?

– Я, – вперёд выступил плотный мужчина, – моя фамилия Плетнёв. Правда, сейчас чиновником в администрации города работаю, – но начинал мастером на стройке, потом прорабом.

– Вот и отлично! – заключил Ковригин, – надеюсь, не забыт строительный опыт?
Мужчина кивнул.

– Судя по тому, что уровень затопления не снижается, где-то затор. Но и подъема ядовитой жижи не наблюдается. Уровень как бы стабилизировался. Следовательно, пока мы в ловушке, надо сооружать плоты с расчетом спуска на поверхность этой жижи на подходящем этаже.  Вам понятно?

– Понятно!

– Тогда приступайте. И не теряйте времени. Вы же понимаете, что дом выдержал удар огромной массы, но это не означает, что он способен и дальше выстоять посреди кислотной и ядовитой жижи. Поэтому помимо жажды у нас ещё и серьёзная угроза – обрушение здания. Хотя я надеюсь, мы успеем эвакуироваться до вечера и до наступления темноты.
   
Денис и все оставшиеся в живых активно включились в работу, и это помогло хотя бы на непродолжительное время прогнать жуткие мысли о детях и о родителях. 
…Никто не знает, на что способен человек в критической ситуации. И никто не будет спорить с утверждением, что каждый из нас может совершить невозможное и многократно превзойти самого себя. В критической ситуации человек делает невероятные вещи. Люди могут многое, но как часто они сами загоняют себя в угол, заставляя преодолевать трудности и лишения, которых можно было избежать...
Плоты сколотили и скрепили для верности самодельными верёвками довольно быстро. Но надо было сделать ещё носилки для транспортировки тяжелобольного деда Василия.
Денис всмотрелся в сторону второго уцелевшего дома и воскликнул:

– А ведь они тоже по нашему примеру плот делают!

– Честно говоря, в этом я не сомневался. Другого выхода просто нет. Пока нас спасут, мы от жажды погибнем. И наши соседи по несчастью это прекрасно поняли.
– Командир! – подошёл к Ковригину чиновник Плетнёв, – два плота сделали, вёсла готовы, нам пора грузиться и отплывать. Но вот что думаю. Стоит ли тратить драгоценное время и возиться с дряхлым дедом? Он на ладан дышит. Всё равно не сегодня, так завтра концы отдаст. Оставим его тут? Лучше давай, раз место появилось, возьмём мои коллекции чешского хрусталя и старинных картин, я хорошо заплачу.

Кулаки Ковригина сжались:

– Ну, ты и сволочь! Тебя тут надо оставить, а не деда!

– Да ладно, командир, пошутил я, – испуганно произнёс Плетнёв.

– В другой ситуации врезал бы я тебе по сытой морде!  – Ковригин плюнул в сторону, – вот из-за таких, как ты, и погиб наш город. Сколько же вас развелось паразитов на шее народа!

И уже обращаясь ко всем, продолжил:

– Никого, даже тяжелобольных, мы здесь не бросим. Конечно, можно подхватить деда Василия под руки вдвоем и нести его, можно закинуть на спину, но не в этой ситуации. Не забывайте, такое перемещение может стоить ему жизни.  Носилки нужно будет изготовить из подручных материалов, а как именно изготовить, я расскажу. Надо взять две прочные гардины или длинные палки и два пальто или куртки с длинными рукавами. Куртки застегиваются, рукава можно вывернуть внутрь куртки, можно оставить так. Затем в рукава просовываются направляющие – типа жерди, понятно?

Люди закивали: сделаем.

– Генералиссимус Суворов учил: «Сам погибай, а товарища выручай». Помню, ещё в бытность мою курсантом на марш-броске один боец подвернул ногу. А было это в пустынной местности. Там не нашлось подходящих жердей, и мы использовали автоматы. Да, они более короткие, носилки у нас получились сидячими, но вопрос перемещения пострадавшего мы решили.

Да, вот ещё что. Две жерди необходимо связать друг с другом так, чтобы дедушка не проваливался мимо переплетенных ремней или веревок, а располагался на них. Соответственно, чем чаще они будут проходить от жерди к жерди, тем более комфортно себя будет чувствовать пострадавший. Вы начинайте, а я прослежу и помогу, конечно. Денис, подключайтесь тоже.
 
          … Носилки были сделаны под чутким контролем Ковригина, который лично проверил их на прочность. Сначала загрузили первый плот, люди ждали команды на отплытие, а вот со вторым пришлось сложнее. Ковригин оценил атлетическое сложение Дениса и принял решение:

           – Подавай носилки на меня, после того как я спущусь, держись строго по центру, потом по одному с каждого борта будут остальные спускаться, а канат потом отвяжем, – скомандовал Ковригин и осторожно спустился на плавсредство.
 
          Но не успел Кудрявцев аккуратно подать стонущего деда Василия и сам спрыгнуть на самодельный плот, как следом за спустившейся женой Плетнёва на этой же стороне оказался и сам Плетнёв с какими-то сумками. Это была роковая ошибка. Плот накренился, а носилки медленно начали смещаться к краю.

         Мгновенно оценив ситуацию, Ковригин выдернул из уключины весло и подставил под носилки, выправив ситуацию, успел оттолкнуть падающих Плетневых вглубь плота, но сам потерял равновесие и рухнул в бездонную ядовитую жижу, воняющую серной кислотой... и коричневые волны сомкнулись над космонавтом. 

                Вместо эпилога

…По коричневому, ядовитому морю, которое язык не поворачивается назвать рукотворным, под непрекращающимся дождём плыли два плота. Люди, стоящие на них, гребли самодельными вёслами, вставленными в примитивные уключины из полированной мебели. Они молчали. Наверное, потому, что любые слова, прозвучавшие в этот момент, показались бы неуместными.
 
Каждый думал о своём. А Денис вспоминал сон про мёртвого космонавта Ковригина и про его последний самоотверженный поступок. Но больше про сон.

Странный и страшный пророческий сон, которому сложно дать объяснение…

.
г. Челябинск – остров Пхукет – г. Челябинск

2016-2018 гг.

© А. Кожейкин, 2018.