Пятеро пожилых мужчин расположились за столиком в тени деревьев. Как-то они уцелели, эти деревья, в грозные годы, как и сам столик со скамейками. Впрочем, благополучные годы куда как страшнее — много чего строится, а старое в лучшем случае перестраивается. В худшем — просто сносится. А сейчас… Кто его знает, что сейчас. Привыкли. Вроде бы может быть и хуже. А может быть и много лучше.
На столе стоят шахматы. Двое играют, остальные наблюдают. Иной раз в таких местах можно услышать стук доминошных костяшек. Или стук кубиков нард. Шелест карт подкидного. Старые игры, чудом уцелевшие в грозные, а равно и в благополучные годы. Впрочем, игры — не столик со скамейками, не старые ивы во дворе; не то, чтоб их совсем невозможно было уничтожить, но, во всяком случае, очень сложно.
Солнце светит немного выше, а здесь — тень от дома. На площадке играют дети. Из подъезда появляется молодой человек, что с трудом тащит на плече тело.
— Что, померла Аксинья? — спрашивает один из пожилых.
— Да! — отвечает молодой, сгибаясь под ношей. Тащит к большому контейнеру, кладёт на асфальт, открывает крышку. И укладывает тело внутрь. Возвращается.
— Там полно! -
— Так вчера на улице машина троих сбила. Я вчера убирал, — отозвался пожилой.
— Ясно. -
— Удивительно! — отрывается от игры один из шахматистов. — А помнишь, какие были поминки лет тридцать назад? -
— Что? — спросил молодой.
— Умершего хоронили. Так и называлось — похороны. Был особый ящик — гроб. Туда клали умершего. Близкие плакали. Цветы несли. Гроб несут на плечах, потом на машине везут, медленно. Мужчины шапки снимают. -
— И их на кладбище закапывали? -
— Да. Сейчас ни одного не осталось. А тогда — последний раз целовали в лоб, заколачивали крышку, опускали в могилу — яму. Засыпали землёй. Памятник ставили. И их сейчас мало. Потом — просто урну с прахом хоронили. А сейчас и этого нет. -
— Ну и времена были… -
— Были, — отозвался второй шахматист, двигая короля. — Тогда смерть — так это целая история была. Приезжала милиция, разбираться начинала — как, да отчего помер. За убийство в тюрьму сажали. А ещё было — людей в заложники брали. Шах! -
— Это как? -
— С оружием одного, или несколько человек держат. Если не дадите нам денег, или не выполните требование — убьём. Ещё самоубийцы были. -
— О них слышал. -
— Ну, вот. У кого любовь несчастная, или без денег остался, так мог и руки на себя наложить. Это сейчас — если врач у тебя проблему заприметил, так чаще смертельную инъекцию делает, чем лечит. И даже не спрашивает. Идёшь в больницу, и не знаешь — вернёшься ли домой. -
— Пат! — провозгласил первый шахматист. Фигуры снова расставляются на доске.
— А как вы в это играете? -
— Смотри. Впрочем, в инфизе есть кафедра. Там уже профессионально учат. -
Солнце клонится к закату. Свет становится жёлтым. Сколько ещё простоит столик со скамейками под старыми ивами? Кто знает...