Семья из трех человек: худощавая женщина с двумя детьми – сыном лет девятнадцати, смуглого красивого парня, и дочери- подростка, очень худенькой и разговорчивой – обсуждали меню, сидя на веранде кафе.
– Мне можно не брать комплексный обед. Я кушать не хочу, – сказала девочка Оля.
Она насмешливо рассматривала курортников, которые с полными подносами быстро отходили от кассы. Когда подъезжали к Сочи, она съела целый пакет яблок, напитавшись витаминами, поэтому чувствовала себя на редкость сытой и счастливой, что, наконец, ее мечта – побывать на Черном море – начала сбываться.
– Ну, тогда мы съедим все, что нам предложат. А тебе закажем манную кашу и второе блюдо. А первое: суп или щи – разделим между собой, – предложила мама пленительной улыбкой, привлекая внимание загорелых, атлетически сложенных, мужчин, которые никогда не были на севере, лишь слышали о существовании такой стороны света давным-давно в школе.
Семья, таким образом, сытно пообедала после тяжелой и продолжительной дороги на поезде до Адлера через туннели вдоль Черноморского побережья в самую жару. Сын упал в обморок, потеряв сознание в купе, но пришел в себя, когда вышли из вагона, а дочери не разрешили нести чемоданы, поэтому она недоумевала, собираясь как-то помочь своим родственникам хоть словом, хоть делом, пренебрегая условностями и высокими ценами на жилье.
Перед отъездом их из дома Динин муж – Богдан Павлович – журналист на пенсии разрешил им отправиться за пределы Саратова, но с условием, что они вернутся целые и невредимые, загорелые и здоровые.
Дина – мама Оли и Георгия – работала дежурным врачом на скорой помощи. Брала полторы ставки, чтобы как-то прокормить семью, так как у отца семейства была очень маленькая пенсия по инвалидности. Он потерял зрение, когда в войну разгружал вагоны с песком для строительства оборонительных сооружений.
Однако он не сдавался, окончил педагогический институт, факультет русского языка, затем Академию леса в Ленинграде, чтобы компенсировать отсутствие сносных условий жизни в деревянном одноэтажном доме, наподобие общежития, где проживали его сестры с детьми и мужьями. Но позднее ему, как персональному пенсионеру, дали с семьей двадцатипятиметровую комнату в двухэтажном каменном доме.
Дина так обрадовалась, что устроила банкет: наварила картошки, щей, купила хлеба и пригласила своих сотрудников отметить новоселье. Индивидуальных подарков не было, но бросать на произвол судьбы появившуюся на свет Олечку никто не хотел, поэтому, сложившись, кто, сколько мог, купили красивый, атласный, ярко-красный абажур с длинными кистями, о котором потом очень долго вспоминали после ремонта, когда вынесли абажур на улицу, чтобы вытряхнуть пыль. Его и след простыл…
После этого Дина Николаевна никогда не собирала сотрудников у себя дома, за исключением того случая, когда они через двадцать лет опять переехали в новую трехкомнатную квартиру.
Но эта была шикарная последняя поездка с детьми в Адлер. Дина успела разочароваться в прелестях курортного отдыха сразу, когда ей предложили цены в проходной комнате двухкомнатной квартиры. За каждого члена семьи надо было заплатить один рубль в день. Итого три рубля за троих плюс питание за десять дней получалось очень приличная сумма. Тем более детей надо было свозить на экскурсию, чтобы самой иметь представление о натуральном горном рельефе региона Закавказья, где кроме стремительных рек были живописные озера, нисколько не уступающие красотам Италии и Франции вместе взятым.
Главный врач – Давидович, еврей по национальности – очень ценил своих медработников. Перед отпуском он вручал каждому ценному сотруднику премию в размере месячного заработка. Вот с этими огромными финансами Дина, Оля и Георгий поехали, куда глядят, то есть на Кавказ, чтобы полечиться и полюбоваться морскими просторами. Им сразу предложили одну ночь перекантоваться на улице под навесом за ту же плату через дорогу от моря, пока не съедут предыдущие постояльцы. Они с радостью согласились, так как деваться было некуда, а комнату они заняли на следующий день.
За эти десять дней отдыха они успели съездить на озеро Рица и увидеть великолепные горные массивы, где не ступала нога человека. Решили понаблюдать за ассортиментом ресторана у причала озера, где стояли лодочки и катера на прокат. Когда они подошли к прилавку, сплошь уставленному бутылками марочных вин, то обратили внимание на отсутствие желающих попробовать на вкус предлагаемые напитки, а зеркало на потолке отразило появление центрального персонажа – директора ресторана.
– Мы заготавливаем в винодельческих хозяйствах Абрау-Дюрсо «Мускат», «Кагор», «Черные глаза» и вино «Южная ночь», а потом продаем с небольшой наценкой на мировом рынке, – сказал он, обращаясь конкретно к Дине, пока она рассматривала, что же ей выбрать и продегустировать.
– Мы смотрим и знакомимся, – ответила она серьезно, понятия не имея, что дегустация входила в стоимость экскурсии, но гиды брали себе то, чем должны были угощать своих клиентов.
– «Южная ночь» – это самый лучший терпкий кагор, приготовленный только из каберне совиньон, выдержанный два года в бутах из кавказского дуба, – продолжил настолько информированный официант, открывая каждую следующую бутылку с чувством собственного достоинства, что никто не мог оторваться от вида мелькающих в его руках пластиковых стаканов с минимальным количеством содержимого.
Публика удручающе молчала, вникая в суть разговора.
– Выдержанного вина коснулись изменения нашего винодельческого мировоззрения под влиянием иностранных консультантов, – продолжал говорить заученный наизусть текст официант, он же – бармен.
– Что такое «винодельческое мировоззрение»? – спросила Дина, обращаясь к официанту, решив открыть дискуссию на животрепещущую тему.
– Это – новые стили и мода в виноделии, – разъяснил чуткий директор, показывая на фотографии виноградников, выставленные на прилавке и гроздья винограда, вырезанные из фанеры, спускающиеся сверху, как антураж.
– Потрясающе! – у Дины больше не было слов от такого разнообразия и количества суммарной стоимости всего этого производства вина, влияющего на развитие области и страны в целом.
– Но некоторые сорта остались неизменно узнаваемыми – это специальное вино – «Южная ночь», – процитировал директор свою статью в рекламном проспекте, зная толк в красивых женщинах и винах, глядя с непредвзятым интересом на Дину.
Как она перекладывала на столе этикетки вин, приклеенные к обычным листам, где каждый мог оставить свой автограф или мнение о качестве местной продукции. Она еще больше смутилась, но отходить от стола, не попробовав вино на вкус, не собиралась.
«Надо рискнуть, взять и попробовать, чтобы иметь представление о том, что так красиво рекламировал директор ресторана», – подумала Дина, переживая за отсутствие времени у экскурсантов.
«Домой можно будет привезти для мужа или сотрудникам на пробу».
Но дегустировать, как ни странно, никто не хотел. Все жаждали купить в подарок кому-то оригинальную бутылку с манящей этикеткой красивой женщины, смотрящей в пол-оборота, или пальмы на знойном закате юга. Когда бармен в белом кителе с желтыми блестящими пуговицами и черных брюках рассказывал о виноделии с азартом настоящего игрока, целая толпа скопилась у прилавка.
–У нас есть крепленые десертные вина, которые изготавливаются несколько десятилетий по абсолютно постоянной технологии. А вся прелесть заключается в том, что они практически не изменили свой облик за эти годы, – отрапортовал он.
Затем с воодушевлением и оптимизмом он наливал кому-то пробовать за смешные деньги. Дина и Георгий наметили себе дегустировать одну порцию на двоих, но выросла такая длинная очередь впереди, что мать с сыном отодвинули в конец.
Оля, негодуя за своих родственников, боясь их потерять в самом многолюдном месте, стояла, дожидаясь результата дегустации. Она не выдержала, и сама захотела узнать, есть ли детские порции лимонада, бутербродов с икрой, сыром, колбасой или пирожных, подойдя к самой толпе у прилавка.
– Ты решила тоже послушать лекцию об изготовлении вина? – спросила ее мама, которой никак не удавалось выбрать из длинного списка сносных цен самую приемлемую.
– Может быть, есть ситро для детей из винограда? – наивно спросила девочка, вспоминая, что она случайно прочитала перед отъездом про вина Краснодарского края в энциклопедии, которую выиграла в школьной лотерее.
– Такого ассортимента, я думаю, у них нет, – посочувствовал ей брат, успешно закончивший колледж и поступивший в университет, чтобы получить высшее образование.
– Кстати, я в курсе, что кагор – это красное сухое французское вино из региона Каор, – сказала она, твердо зная, о чем говорила, бравируя энциклопедическими знаниями. – У них есть города –Коньяк, Шампань.
– Вы о чем спорите? – обернулась Дина, отвлекшись от изучения ассортимента. – Здесь никто не хочет подменять понятия о марочных винах.
– Правильно говорят, о вкусах не спорят, – поддержала ее дочь. – Обедать будем чебуреками и шашлыками где-то около дома.
– Во Франции свои классические технологии кагора, – настойчиво высказался директор, протягивая Дине на пробу чуть-чуть вина в маленьком пластиковом стаканчике. – Мы всего лишь следуем советской идее, и не более того. Выпускаем продукт, понятный и знакомый нашему потребителю, не вводя никого в заблуждение. И это крепленое вино пользуется заслуженным спросом.
У директора в обычном светлом костюме был южный акцент, черные волосы, короткие усы и великолепный загар. Некоторые из покупателей отходили от прилавка с покупками, завернутыми в фирменные пакеты.
Дина отпила из стаканчика и вернула назад.
– Заметно, что продавцы гордятся вашими красными десертными винами, – сказала она, испытывая вкус настоящего тягучего пряного нектара с мягкой, абсолютно непритворной сладостью, обволакивающей структурой и терпкостью. – Я куплю одну бутылку вина «Южная ночь».
Продавец завернул ей то, о чем она просила.
– У нас имеются более крепкие и шипучие напитки, которые отличаются яркими черносливовыми, шоколадными оттенками, в них выделяются тона спелой вишни, кофе, – комментируя свои действия, сказал продавец, улыбаясь, так как все бутылки, которые были выставлены на прилавке, были уже раскуплены.
Постепенно начали появляться следующие группы экскурсанток и экскурсантов, жаждущих попробовать тоже самое за минимальные деньги.
– Вот теперь мы приедем домой и будем смотреть, что произойдет с этой бутылкой, – сказала Дина, отходя в направлении автобуса, а за ней следовали довольные дети, что поездка не вызвала отрицательных эмоций ни у кого из завзятых путешественников.
– Почему? – изумился Георгий.
Он начал откровенно заигрывать с высокой блондинкой в бриджах и трикотажной кофте, предлагая ей тоже пробовать что-то из ассортимента ресторана, пока мама с сестрой торговались у прилавка. Но высокая блондинка сопротивлялась, желая сторговаться на две бутылки по одной цене или приобрести какой-то еще ошеломляющий сюрприз для себя или заинтриговать мужскую половину населения города Сочи.
– Да потому что этот фирменный кагор отличаются от других! – воскликнула Дина, наглядно демонстрируя в приподнятой руке произведенную только что ей покупку.
Возвращались с экскурсии, проезжая мимо памятников, селений, заповедников со странным чувством утраты чего-то самого главного в жизни. На другой день отправились в тиссо-самшитовую рощу, где увидели оттиски на камне древних птиц.
– Какие здесь красивые закаты, – восторгались мать с дочерью, загорелые и отдохнувшие, сидя на галечном пляже в последний день пребывания, после посещения двух экскурсий.
А Георгий гулял по городу со своенравной блондинкой в поисках сувениров на вечную память, как воспоминания о днях проведенных с семьей на юге.
Последнюю южную ночь эта семья из трех человек провела на вокзале, так как появились новые постояльцы, кому гостеприимная хозяйка не могла отказать.