В большом каменном доме на бульваре Вечности прозвенел звонок. Прошло секунд пять, и дом вновь огласила настойчивая трель высокого с металлическим отливом звонка. В просторном холле, окутанном сумерками, шевельнулся силуэт. Он приник к дверному глазку и тут же отпрянул, тяжёлая дубовая дверь ходила ходуном от ударов с внешней стороны. Щёлкнул замок, и внутрь часто дыша ввалился человек. Он упал на мраморный пол, длинный средневековый плащ на нём распахнулся и открыл взору белую рубашку, пропитанную кровью. Силуэт склонился над человеком, тот схватил его за плечо, судорожно сцепив пальцы и приподняв голову.
- Я их запутал! Этот плащ… За мной никого! Простите, Иф!
- Всё нормально, мальчик мой, - ответил силуэт ровным бесстрастным голосом. – Ты в безопасности.
Человек вздохнул и разжал пальцы. Его голова с густой шевелюрой до плеч безжизненно откинулась на холодный пол. Силуэт подошёл к стене и нажал на кнопку, спрятанную в нише. На противоположной стене зажглись лампы в виде свечей. Тело свечи из жёлтого стекла помещалось в изящный канделябр. От настоящих свечей их отличал только ровный немигающий свет вместо пламени и стеклянный купол над ним.
- Роби! - позвал Франц Иосиф - глава Восточного движения сопротивления - высокий старец с лунной бородой и острым, как соколиный клюв носом.
Он подошёл ближе к канделябрам, свет озарил худое с впалыми щеками лицо. Маленькие глубоко посаженные глаза обеспокоенно скользили по лежащей на полу фигуре его помощника Давида. Кровь с рубашки, а вернее из раны под рубашкой образовала лужицу возле тела несчастного.
- Роби! - низким грудным голосом повторил зов старец.
В холл бесшумно вкатился домашний робот V2S 1390. Корпус из серебристо-белого металла поблёскивал в полумраке. Он скользил по полу на роликах, встроенных в платформу под корпусом. Голова робота представляла собой абсолютно ровный и гладкий шар из чёрного углепластика. По бокам корпуса располагались две механические руки.
- Отвези Дэвида в нижнюю комнату, - коротко сказал старик и скрылся в мраке дома. Робот подкатился ближе к телу. Изнутри V2S послышался мерный, слегка нарастающий гул. Затем голова машины разложилась на три части, образовав с корпусом одну плоскость. Роби трансформировался в нечто наподобие столика на колёсах. Механические руки с лёгкостью подняли истекающего кровью Давида и переложили на столик. Роби укатился к лифту, выполняя приказ хозяина. Через несколько минут робот-помощник снова появился наверху в прежнем виде. Он нажал на дисплей посередине поблёскивающего корпуса и извлёк из себя капсулу с гранулами, которые бросил в лужу крови на полу. Гранулы быстро набухали. Из боковой панели Роби выдвинулась металлическая трубка, послышался всасывающий звук, разбухшие гранулы исчезли, панель закрылась. V2S направил металлический палец в центр того места, где была кровь, из отверстия в пальце вырвались клубы пара. Когда клубы рассеялись - пол блестел. От недавнего происшествия не осталось и следа. Робот развернулся и бесшумно укатился, застыв где-то в чреве огромного дома.
К первой половине XXIII века строения в больших городах претерпели изменения, и не раз. Но стиль нынешних домов зажиточных горожан вернулся к далёким средним векам. Это были готические особняки с богатым декором, арками и стрельчатыми сводами, нашпигованные внутри соврменной техникой и электроникой, системами биометрической аутентификации и прочими благами цивилизации. В контрасте технологии и старинной архитектуры люди видели отражение самих себя, триумф человека, совершенствующего окружающий мир, и остающегося всё тем же Homo Sapiens. Мир двигался вперёд семимильными шагами, и это было заслугой человека, того самого, который когда-то спал под звёздами на голой земле, погибал в схватке с дикими зверями, или мучительно умирал от вирусов и бактерий враждебного мира вокруг. Но теперь мир вынужден был считаться с сильной и умной особью, преодолевшей естественный отбор, испытания и болезни, чтобы получать всё, что захочет
- Так ли это? Ты действительно думаешь, что ты –результат естественного отбора?
Худой остроносый старик строго взирал на щуплого мальчишку, стоящего в углу большой подвальной комнаты. Тот часто моргал и смотрел на своё отражение в быстроботах, чтобы не встречаться глазами с дедом.
- Что молчишь, Кельвин?! – повторил старик, обрабатывая рану молодого человека, совсем недавно истекавшего кровью.
- Но дедушка, ты хочешь сказать наша учительница Мария всё врёт! Чарлз Дарвин врёт?! – выкрикнул мальчишка, который к тому времени стал совершенно пунцовым.
На вид лет двенадцати - тринадцати, длинный, тонкий, с песочного цвета волосами, торчавшими в разные стороны, парнишка упрямо сжал губы и смотрел исподлобья на Франца Иосифа – влиятельного, отнюдь не бедного господина – учёного и медика, приходившегося мальчику дедом и единственным опекуном.
Досточтимый Франц Иосиф тщательно скрывал свою фамилию, впрочем, её знали самые близкие люди, которых, увы, осталось немного, и даже его последователи звали старика кратко –Иф. В прошлом году Иф потерял в катастрофе единственную дочь, вместе с которой погиб и её муж. Их сын – Кельвин остался на попечение деда. Он всё ещё переживал утрату и искры непонимания вспыхивали между ним и немолодым опекуном. К слову сказать, виды на мальчика и вместе с ним приличное наследство были у многих, но властный старик Иф отрезал все попытки корыстных сородичей завладеть деньгами погибшей четы Теренс. Он беззаветно любил дочь и своего внука, которому дал имя при рождении – Кельвин – в честь лорда Кельвина (Уильяма Томсона).
- Чарлз Дарвин оказался в плену у своего развитого мозга. Талантливый учёный – он отдался не тем силам. А твоя учительница Мария слишком молода, чтобы разбираться в таких важных вопросах, как происхождение человека- подмигнул Иф внуку. – Вот родит Мария дитя, и вера в Дарвина рассеется, как предрассветный туман. Заглянет она в глаза своему новорождённому ребёнку, увидит в них его чистую, как слеза душу и забудет о вторичных и первичных признаках и возможно уйдёт из школы, ибо подвергнутся сомнению все догмы и правила. А желание быть рядом со своим чадом все часы в сутках останется.
Кельвин переминался с ноги на ногу, включая и выключая быстроботы, так как они «просыпались» от коротких нажимов пяткой. Видно было, что слова деда раздражают его.
- Слетай-ка за чистыми полотенцами, - сказал тот, заметив недовольство внука.
Кельвин шаркнул ногой и поднялся над полом, быстроботы понесли его наверх, вон из подвальной комнаты.
- Одни рассуждения, - буркнул мальчишка. - Всё говорит о божественности, о великом плане! Зачем тогда было забирать у меня маму и папу, если во Вселенной всё так искусно спланировано?!