Духовные основы Ренесанса

Александр Захваткин
Возрождение — одна из самых блистательных эпох в истории европейской культуры. Деятели Ренессанса, расшатывая устои средневекового миропонимания, возвестили о величии разума человека, его способности к познанию, преобразованию самого себя и окружающего мира, о гармонии телесного и духовного. С присущей им смелостью мысли они начали освобождение человека из под гнёта церковной догмы. Оставаясь людьми религиозными, они по существу секуляризировали религию: место бога как центра вселенной занял человек. Возрождение выработало духовные и культурные ценности, значение которых не уменьшилось на протяжении последующих столетий, — ценности, близкие и сознанию человека в настоящее время.

Основателем гуманизма с полным правом считается Франческо Петрарка (и в этом современные ученые полностью согласны с почитателями Петрарки XIV—XVI вв.). Творчество Петрарки составляет первый этап в становлении новой культуры. Следующий этап охватывает приблизительно столетие — от 70-х годов XIV в. до 70-х годов XV в.: в 1374 г. умер Петрарка, а в 1375 г. канцлером Флорентийской республики становится глава второго поколения гуманистов Колюччо Салютати.

В рамках гуманизма выделяются разные направления мысли, философские учения, но всех их объединяет то, что они трактуют комплекс проблем, связанных с человеком: его достоинство, его душевную и телесную природу, его место в обществе и отношение к окружающему миру.

Отец Петрарки был нотариусом, принадлежавшим к белым гвельфам и изгнанным из Флоренции после конфликта с черными гвельфами. Он нашел убежище в небольшом тосканском городе Ареццо. Здесь 20 июля 1304 г. у него родился сын Франческо. В 1312 г. семья переехала в Прованс и поселилась вблизи Авиньона. По настоянию отца Петрарка изучал право в Монпелье, а позднее в Болонье, отнюдь не собираясь стать юристом. Петрарка увлекается чтением латинских классиков, особенно Цицероном, которого он называл своим отцом. Возвратившись в 1326 г. в Авиньон (может быть, при известии о смерти отца), он ведет вместе с младшим братом Герардо жизнь, полную развлечений. Именно в Авиньоне он встретил ту женщину, которую полюбил с первого взгляда, любил всю жизнь и обессмертил своими стихами, воспевавшими ее при жизни и оплакивавшими после смерти. «Лаура, известная своей добродетелью и долгие годы прославляемая моими песнями, впервые предстала перед моими глазами на заре моей юности, в лето господне 1327, шестого апреля, в соборе святой Клары в Авиньоне, во время заутрени» — записал он на оборотной стороне переплета сборника сочинений любимого поэта Вергилия.

Петрарка оказал огромное влияние на современников и последующие поколения гуманистов. Боккаччо после его смерти писал, что в течение 40 лет Петрарка безраздельно властвовал над ним. Секрет этого влияния заключается в том, что Петрарка наиболее полно воплотил в себе и своем творчестве духовные искания, помыслы и стремления людей, принадлежавших эпохе зарождавшегося гуманизма. Это творчество настолько обширно и так насыщено внутренними противоречиями, что анализ его трудов, а следовательно и его миропредставления, — нелегкая задача.

Сила воздействия Петрарки на умы его современников объяснялась тем, что он первым выразил основные идеи и принципы нового идеологического направления. Нравственная философия составляет главное содержание его трактатов и многих писем. Более того, Петрарка первым почти полностью подчинил свою жизнь занятиям литературой и философией. Для того чтобы иметь возможность погрузиться в науку, нужны уединение и досуг, утверждает Петрарка в трактате «Об уединенной жизни» (1346). Но не праздный досуг, а деятельный! «Уединение без занятия науками подобно изгнанию, темнице, пытке, в сочетании же с науками оно — отечество, свобода, наслаждение». Устами Августина Петрарка говорит в «Моей тайне» о своем «неустанном труде, постоянных бдениях и страстной преданности научным занятиям». Подобное углубление во внутренний мир, причастный высоким культурным ценностям, обусловливает свободу духа и противопоставляется Петраркой тому расточению душевных сил и способностей, которые являются уделом людей, погруженных в мирскую суету.

При этом он стремится уподобить свою жизнь античным образцам, считая себя преемником поэтов и мудрецов древности. Если гуманисты следующих поколений ощущали эту эпоху как время блестящего расцвета наук и искусств, Петрарка считал испорченным свой век, в котором якобы все более исчезают мудрость и добродетель, и искал прибежища в античности. «С наибольшим рвением предавался я изучению древности, ибо время, в кото¬рое я жил, было мне всегда так не по душе, что если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рождённым в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках». Эти «иные века», разумеется, не средневековье, а древность, Петрарка пишет, что чтение книг Тита Ливия часто помогает ему забывать настоящее: ему представляется, что он живет в обществе Корнелиев, Сципионов Африканских, Фабиев Максимов, Метеллов, Брутов, Катонов и других античных героев, «а не с теми отъявленными ворами, среди которых я родился под несчастливой звездой».

Несущественно, что реальная жизнь Петрарки отнюдь не всегда совпадала с той, какую он изображал в письмах и других произведениях: важно, каким он представлялся людям XIV в. Они видели в Петрарке достойный образец для подражания — человека, живущего только умственным трудом, иными словами — первого интеллигента в узком смысле слова.

Занятия Петрарки античностью поглощают значительную часть его времени. В своих поездках он неутомимо разыскивает рукописи. В частности, он нашел не известные средневековью две речи и письмо Цицерона, трактат знаменитого римского ритора Квинтилиана и др. Ему удалось собрать очень ценную библиотеку античных рукописей.

Попытка Петрарки изучить греческий язык не увенчалась успехом. Получив из Константинополя в подарок рукопись Гомера на греческом языке, он писал: «Ваш Гомер нем для меня, вернее, я глух к нему. И все же я восхищаюсь одним его видом, и я часто сжимаю его в объятиях, вздыхая и восклицая: «О великий человек! Как был бы я рад послушать тебя!»». Боккаччо заказал специально для него у ученого Леонтия Пилата перевод «Илиады» и «Одиссеи». Вскоре после принятия этого дара Петрарка пишет Боккаччо: Гомер «наполнил меня и всех греков и латинян, бывающих в моей библиотеке, удовольствием и радостью», Что же касается римских клас¬сиков, то большинство их были хорошо известны Петрарке (совсем незнакомыми ему остались Тацит, Лукреций и Марциал).

Однако Петрарка не был бы Петраркой, т.е. основоположником гуманизма, если бы ограничивался восхищением античной культурой и подражанием поэтам и историкам в своей жизни и творчестве. Он использовал идеи античных авторов, в значительной мере очистив от искажавших их средневековых интерпретаций, а главное — под новым углом зрения. Петрарка начинает уже осознавать необходимость критической работы над текстами. «Я считаю Аристотеля поистине великим и учёнейшим мужем, но он был все же человеком и поэтому мог не знать кое-чего и даже весьма многого», — заявляет он в трактате «Инвективы против некоего медика». Он пе¬речисляет ряд предшественников Аристотеля, начиная от Гомера, Гесиода и Пифагора и кончая Платоном, филосо¬фию которого он считает вершиной знания. Петрарка первым из гуманистов столь высоко оценил Платона (хотя знал его весьма неполно) и сделал это в противовес схоластизированному Аристотелю, в борьбе со сторонниками традиционной философии. Но он воспринял не платоновскую идею любви, движущей вселенной (это сделали гуманисты лишь столетие спустя): ему близка мысль Пла¬тона (а в еще большей степени — Цицерона) о значении философии для морального совершенствования человека.

Богатство культуры, воспринятой Петраркой, его собственные путешествия, размышления, ученые занятия, творчество — все это помогало ему идти к поставлен¬ной цели — познать самого себя.

Петрарка возвещает одну из кардинальных гуманисти¬ческих идей — настоятельную необходимость познания человека. Путь познания мучителен. В 1362 г., когда Петрарке было 58 лет, он писал другу: «Истину трудно открыть; чувствуя нехватку сил для того, чтобы найти ее, я часто теряю веру в себя и, опасаясь попасть в тенета заблуждений, предпочитаю истине сомнения». Вместе с тем Петрарка неоднократно высказывает мысль, что углубление во внутренний мир тесно связано с крас¬норечием, дающим возможность общаться с другими людьми, ибо, обретя себя, человек находит и свое место в обществе (правда, этика Петрарки еще не имела той практической направленности, которая была присуща последующим гуманистам, активно вторгавшимся в жизнь).

В произведениях Петрарки звучит и другой мотив, также характерный для последующего развития новой идеологии. Разумом и мудростью, по его убеждению, наделены немногие образованные люди, остальные же — «глупцы», «стада лишенных разума животных», лишь внешне сохранивших человеческий облик. Противопоставление узкого круга достойных уважения «народу» отнюдь не означало разделения общества по социальному критерию. Для Петрарки «народ», большинство тех, кто не заслуживает уважения,— люди неученые и корыстные, принадлежащие к самым различным социальным слоям. Он противопоставляет себя «толпе жаждущих низменных прибылей», свою учёность — невежеству многих.

Одним из самых ярких представителей нового этапа в развитии гуманизма был Колюччо Салютати (1331—1406). Он — первый гуманист, которому, именно поэтому, предло¬жили высокий и почетный пост: с 1375 г. и до самой смерти он являлся канцлером Флорентийской республики и ведал внешними сношениями коммуны. До него этот пост занимали клирики, после него — ряд гуманистов. Главное содержание жизни Салютати составляли ученые занятия и политическая деятельность. Благодаря тому, что Салютати прекрасно знал античную философию и риторику, обладал дипломатическим и литературным талантом, престиж его был высок даже в самые тяжёлые времена, переживавшиеся Флоренцией.

Фанатичный почитатель античной культуры, поклонник «божественного Данте» и Петрарки, друг Боккаччо, с которым он состоял в переписке, Салютати, став канцлером, способствовал проникновению гуманистических идей в широкую среду горожан. Современники по праву считали его главой всех гуманистов Италии. Подобно Петрарке он пишет сотни писем в разные города и страны. Его государственная и частная деятельность переплетаются; письма и инструкции послам и государственным деятелям, обращения к королям сходны с посланиями друзьям: и те, и другие изобилуют цитатами из античных авторов, упоминаниями эпизодов из греческой и римской истории, пестрят именами языческих богов и героев.

Возрожденная гуманистами классическая латынь (а Салютати почти никогда не писал по-итальянски) впервые стала благодаря канцлеру-гуманисту языком государственной переписки. У современников язык этого, по выражению хрониста Филиппе Виллани, «величайшего подражателя античным поэтам» вызывает восхищение. Более того, красноречие Салютати влияет на реальную действительность. Недаром Энео Сильвио Пикколомини, восхваляя флорентийцев за то, что они делают канцлерами знатоков гуманитарных наук, говорит о Колюччо: он «обладал таким красноречием, что Галеаццо, миланский государь (Джан Галеаццо Висконти), который на памяти наших отцов начал тягчайшую войну против флорентийцев, неоднократно говаривал, что послания Колюччо причиняют ему больше вреда, нежели тысяча флорентийских всадников». Так воплощалось в жизнь представление гуманистов о важной социальной роли риторики.

Занимая высокую государственную должность в период, когда над Флоренцией нависла смертельная опасность порабощения, Салютати выступает страстным защитником независимости родного города. Если в средние века преклонялись перед мировой Римской империей (преемниками которой считали себя и Карл Великий, и германские императоры), то Салютати возвеличивает Римскую республику и считает Флоренцию ее наследницей. Город неизменно изображается в его письмах и трактатах как оплот свободы для всех итальянцев. Данная тема является центральной в его «Инвективе против вичентинца Антонио Лоски». Памфлет Салютати, написанный между 1397 и 1403 гг., содержит беспощадное обличение тирании, от которой, как он говорит, флорентинцы защищают всю Италию, служа единственной преградой на пути ее распространения.

В качестве канцлера Флорентийской республики, руководящего ее политическим курсом, он воспевает в «Инвективе» республиканский образ правления. Однако в тео¬ретическом плане для Салютати главное — не форма государства, а то, соблюдается ли в нем принцип законно¬сти. В написанном около 1401 г. трактате «О тиране» Салютати заявляет, что иногда монархия предпочтительнее республики, так как легче переносить господство одного человека, чем все опасности, которые влечет за собой его свержение. В определенной политической ситуации такая замена республики монархией, которая приводит к установлению порядка и кладет конец гражданским войнам, даже необходима. «Нет большей свободы, чем подчиняться наилучшему государю».

Его теоретические рассуждения во многом носят традиционный характер и ме¬стами напоминают аргументацию Данте в пользу монархии. Салютати проводит различие между дурным, жестоким «тираном» и «тираном», которого называют так лишь потому, что он захватил власть незаконным путем. Монарх должен обладать высокими нравственными качествами и мудростью. Тирана, не достойного стоять во главе государства (а Джан Галеаццо он считал именно таковым), народ имеет право устранить и даже убить. Салютати возвещает о праве граждан на тираноубийство.

Гуманистические принципы лежат в основе системы взглядов Салютати. Он считает, что содержание философии должны составлять не умозрительные диспуты, которые уводят от действительности, а размышления о нормах поведения человека в обществе, о его судьбе. Такая философия является школой жизни. Она призывает к действию. В сочинении «О роке, судьбе и случае» Салютати утверждает, что воля делает человека в определенных пределах свободным. Но для него важно и то, на какие действия подвигает человека воля, ибо они могут быть добрыми или злыми. Надо, чтобы разум направлял волю человека на такую деятельность, которая приносит благо не только ему, но и всему обществу, каких бы трудов это ни стоило. «Каждый человек создан для других людей, так что в этом бренном мире природа установила... чтобы не только чело¬веку не дозволялось отнимать [что-либо] у [ другого] человека, но считалось бы бесчеловечным не приносить пользы, если человек в состоянии это сделать». Для этого необходимо знание, так как невежество — «ночь для интеллекта и души»,— сказано в трактате «О подвигах Геракла». Салютати, таким образом, вновь говорит об обязанности служить обществу. Это служение возвышает и самого человека: «Поднявшись над общим состоянием человеческого, мы живём небесной жизнью, заботимся обо всех людях и ради них действуем, став в результате этого в чем-то подобными богу не потому, что превратились по своей сущности в бога или ангела, но потому, что прибли¬зились к ним благодаря подобной деятельности».

Новое отношение к земному назначению человека выражено в письме Салютати, обращённом к нотарию сьенской коммуны Андреа Джусти да Вольтерра: «Честная деятельность в миру является более святой, чем бездействие в уединении». Ссылаясь на собственный пример, гуманист подчеркивает, что, занимая высокую должность, он «часто имел возможность противостоять усилиям дурных людей и содействовать честным намерениям лучших граждан». Салютати советует Андреа жить «на благо мно¬гим, не только для себя, но и для отечества, родных и друзей».

Эти же мысли о гражданском долге Салютати развивает в письме другу — Пеллегрино Дзамбеккари, который выразил желание уйти в монастырь: «Не думай, мой Пел¬легрино, что путь к совершенству — бежать от толпы, уклоняться от созерцания прекрасного, заточить себя в монастырь или стать отшельником... Несомненно, что, уйдя от мира, ты можешь низвергнуться с неба на землю, а я, оставаясь в миру, могу воспарить сердцем к небу. И если ты будешь заботиться о своей семье, детях, родных и друзьях, о своем государстве, включающем все это, служить и отдавать себя им, ты не можешь не вознестись сердцем к небу и не быть угодным богу».

Таким образом, в миропредставлении гуманистов произошел серьезный сдвиг. Идеалом Петрарки была жизнь в уединении, но уже не монашеская, в молитвах и посте, а посвященная ученым занятиям в гуманистическом духе. Эта жизнь, по его мнению, не приходит в противоречие с гражданским интересом, так как само творчество приносит пользу обществу. Для Салютати идеалом стало активное служение обществу. Если Петрарка упрекал Цицерона за политическую деятельность, считая это занятие недостойным философа, то Салютати превозносит Цицерона именно за участие в политической борьбе, которая привела к его гибели. Петрарка не помышлял о семье не только из-за духовного сана, но и потому, что он был полностью поглощен своей творческой деятельностью. Салютати восхваляет брак, благодаря которому «человек ...не встречает одиноким бесчисленные опасности, болезни и наконец ста¬рость». Более того, Салютати возводит брак в граждан¬скую добродетель.

От мироощущения – к мировоззрению, от отдельных прозрений – к системе взглядов, от проблем человека как личности и члена общества – к проблеме места, занимаемого человеком во вселенной, - таким был путь пройденный гуманизмом в эпоху Возрождения.

Для Петрарки главным было углубленное познание своей души, самого себя, а не познание бога. В его творчестве не только отразились чаяния и стремления лучших умов его времени, с его именем связано зарождение того типа мышления, который лег в основу ренессансной культуры. В его произведениях в неразвернутой форме содержались основные идеи, развитые следующими поколениями гуманистов. Идеи Петрарки развил Салютати.

Основополагающими критериями при оценке человека они считали категории добра и зла. В соответствии с представлением о самоценности личности пересматривалась шкала нравственных норм. Таким образом, все направления раннего гуманизма имели этическую основу.

Несмотря на крайнее разнообразие учений и школ гуманистов этого времени, их объединяло главное – глубокая вера в человека, в его высокое предназначение. Это и придавало новому мировоззрению огромную силу воздействия на умы современников и последующих поколений.


Горфункель А.Х. Гуманизм и натурфилософия итальянского Возрождения. М., 1997.
История философии и вопросы культуры. М., 1995.
Корелин М. Ранний итальянский гуманизм и его историография, издание 1914 г. М., 2000.
Ревякина Н.В. Проблемы человека в итальянском гуманизме. М., 2002.
Хлодовский Р.И. Франческо Петрарки. Поэзия гуманизма. М., 1994.