Литература английского Возрождения развивалась в след за новыми литературами Италии, Германии, Испании, Франции – она самая поздняя среди них. Она достигла зрелости и расцвета во второй половине XVI века, а своего наивысшего выражения в трагедиях Шекспира, когда гуманизм, как основа мироощущения Возрождения, оказался в состоянии острого кризиса. Английская литература, в виде трагедии, как жанра-зеркала, завершает собой развитие европейской ренессансной литературы.
Эпоха Возрождения утвердила гуманистический идеал свободного и всестороннего развития личности. Он явился в те времена важнейшим духовным стимулом и сохранил свое значение до наших дней. Но гуманизм как целостная система представлений и взглядов был доступен узкому кругу лиц. Гуманистов было немного, но гуманистическое мироощущение оказалось достоянием целой эпохи. В эпоху Возрождения нашел новый источник силы, поставив себя на место бога, т.е. осознав, что силы, которые он воспринимал, в еще недавнем прошлом, как нечто, относящееся к божественному проявлению, на самом деле являются вполне человеческими. Гуманизм Возрождения означал качественный скачек в понимании и утверждении человечности. Но вдохновенное время не было безоблачным, оно проходило в непрерывной, жестокой и часто не равной борьбе нового с костным, свободы духа с рабством религиозных догматов, стремления к просвещению со стагнацией и застоем.
Грозным фоном частных судеб, особенно ярких, из ряда вон выходящих, служили резкие социальные потрясения, народные волнения, общенациональные бедствия. В Англии в это время на судьбы людей оказывали мощное воздействие крестьянские бунты, «огораживания», преследования по закону о бродяжничестве, эпидемии, из которых особенно опустошительной была эпидемия чумы 1586 г. Достаточно вспомнить Колумба ползущего на коленях к подножью королевского торна после открытия Нового Света, Микеланджела, уже поставившего во Флоренции Давида, находящегося под папским надзором, наконец Шекспир, создавший хроники, комедии, «Юлия Цезеря» и «Гамлета» был удостоим низшего чина из дворцовых рангов – служителя королевской опочивальни. Дерзновенное движение обновленной мысли наталкивалось не только на внешние препятствия. В себе самой эта мысль еще не находила достаточных сил и опоры, чтобы совсем отбросить воздействие вековых предрассудков.
Творческий путь Шекспира принято разделять на три периода.
Первый (1592 – 1599) – эпоха лирических поэм, комедий и хроник – это время относительной гармонии и жизнеутверждения.
Второй (1600 – 1608) – период трагедий и драм из римской жизни, и хотя в это время из под его пера и появляются комедии, но их отличает тревожная нота.
Третий (1608 – 1612) – это период создания романтических драм-сказок.
Творческий период Шекспира совпал по времени с духовным кризисом гуманистических идей Возрождения и формированием нового художественного направления в искусстве - барокко.
Барокко утвердилось в Европе в эпоху интенсивного сложения наций и национальных государств и получило наибольшее распространение в странах, где особенно активную роль играла феодально-католическая реакция. Тесно связанное с аристократическими кругами и церковью, искусство барокко было призвано прославлять и пропагандировать их могущество. Вместе с тем ограничивать барокко рамками контрреформации и феодальной реакции неосновательно. В искусстве барокко нашли косвенной отражение и антифеодальный протест, и национально-освободительные движения народов против монархической тирании, вносивших в них подчас струю бунтарских устремлений. Барокко воплотило новые представления о единстве, безграничности и многообразии мира, о его драматической сложности и вечной изменчивости, интерес к реальной среде, к окружающей человека природной стихии. Барокко пришло на смену гуманистической художественной культуре Возрождения и изощренному субъективизму искусства маньеризма. Отказавшись от присущих классической ренессансной культуре представлений о гармонии и строгой закономерности бытия, о безграничных возможностях человека, его воли и разума, эстетика барокко строилась на коллизии человека и мира, идеальных и чувственных начал, разума и власти иррациональных сил. Человек в искусстве барокко предстает многоплановой личностью, со сложным внутренним миром, вовлеченным в круговорот и конфликт среды.
Барокко зародившись в Италии, где кризис гуманистических идеалов наиболее ярко отразился в творчестве Торквато Тассо (1544 – 1594) быстро распространился по Европе и нашел свое отражение в творчестве Шекспира. Но мировоззрение Шекспира формировалось не на пустом месте. За 22 года до появления «Гамлета» Джон Лили в романе «Эвфуэс, или Анатомия ума» (1579) уже уловил, как цельная вера ренессансного человека в свои силы сменяется раздумьем. Особенно высоко отметили современники способность Лили не только ввести в литературный обиход круг злободневных проблем и ходячих понятий, иными словами составить своего рода энциклопедию английской жизни конца XVI столетия, но и постичь склад ума, уловить манеру мыслить.
Навязчивый критицизм, неотступный самоанализ – это соединение свойств, подчеркнутое Шекспиром в «Гамлете» и ставшее затем для мировой литературы приметами неприкаянного молодого человека, впервые в Англии было подмечено Лили. В этом и заключался «шаг вперед», о котором уже тогда говорили критики. В дальнейшем Шекспир заслонил Лили. Шекспировские пьесы воспринимались потомством и как «энциклопедии», и как «анатомия» той эпохи. И все же Лили одним из первых привнес ранний скептицизм в литературу английского Возрождения. Заимствуя много у своих итальянских и английских предшественников, Лили воспроизвел противоречивую «игру ума». Стихия слова, на волю которой он пустился оказалась затем во власти гения Шекспира. Начала аналитического подхода к психологии, найденные Лили, получили у Шекспира развитие и дали ему возможность изобразить среди многих других сложных и противоречивых психологических состояний небывалое тогда для литературы состояние молодого ума, возбужденного намерением, но тут же отравленного сомнением. Как бы не посмеивался Шекспир над вырождающемся «эвфуизмом», он не имел оснований вовсе сбросить его со счетов свой долг перед Лили. Ход его творческой мысли раз и навсегда сохранил многоплановость движения, ассоциативную усложненность внутренних связей, в самом первоначальном побудительном импульсе воспринятом от Лили.
Для Лили мысль о том, что ренессансное раскрепощение человека чревато кризисом, еще не служила поводом для отчаяния, однако заставляла осмотрительно ухищряться в поисках гармонии. Шекспир же трагически потрясен неустроенностью и разладом, и только гениальная перспективность мышления удерживает его в пределах гуманистической веры. В 90-х годах XVI столетия появилась сатирическая пьеса английского драматурга и прозаика Томаса Неша «Собачий остров». Пьеса была запрещена, текст ее уничтожен. По имеющимся сведениям и пересказам это была безжалостная картина Британии периода барокко. Пьеса Нэша была уничтожена Советом секретной службы. У него в доме был учинен обыск. Его едва не подвергли заключению, и, опасаясь преследования, он вынужден был уехать в Восточную Англию. Нешу претила ложь. Он замечал все с не меньшей остротой, чем Гамлет. Однако не было в его взгляде масштабности.
Разочарование в «доблестях» Возрождения переживалось по-разному. Даже упадок еще носил черты ренессансного великолепия.
Уже в XVI веке в литературу входит фигура чернокнижника и вольнодумца, доктора Фауста. Поначалу он появляется в народных немецких повествованиях – смешной и страшный чернокнижник. Но вот Кристофер Марло, предшественник Шекспира, выводит его в трагедии, показывая смелость и величие этого вольнодумца. Чуть позже литературный образ Фауста был совмещен драматургами с реальным гуманистом-вольнодумцем Томасом Мором (1478 – 1535), который взойдя на эшафот, подбадривал палача. Высокая творческая гордость сталкивала гуманистов с владыками земными и земными, это она, вдохновляя Шекспира, давала ему веру:
Замшелый мрамор царственных могил
Исчезнет раньше этих веских слов...
(Сонет 55)
Трагедии – это творческий стержень наследия Шекспира, в которых наиболее ярко выразился кризис гуманистических идей Возрождения. В них отразилась суть шекспировской поры, и потому последующие эпохи, если обращались к Шекспиру за сопоставлением, то прежде всего них осмысливали свои конфликты. Время в своем движении оставляло печать все новых и новых толкований на шекспировских трагедиях, но главный груз при этом оставался на плечах их главных героев: Гамлете, Отелло, Лира и Макбета.
Как бы далеко в историческое прошлое не уводили Шекспира сюжеты его трагедий, он не покидает современной почвы. Само движение его мысли, перемены настроений, переломы в творчестве чертят кривую живых событий – бурных, изменчивых, быстротечных. Не только «Гамлет» написан им по горячим следам. Связь шекспировских трагедий со своим временем не ограничивается намеками на текущий день. Уловимые приметы его были многочисленны, они несли с собой его злобу, подогревали интерес и страсти зрителя, но теперь мало что говорят без дополнительных пояснений. Тесная и прямая связь с веком, ощущавшаяся в те времена и особенно заметная и понятная для нас, устанавливалась проникновением в переломную эпоху, путем верного изображения ее коллизий, возникших в ее условиях душевных борений, психологических, философских и этических проблем.
Обращаясь к историческим сюжетам и персонажам, Шекспир следовал драматургической традиции, еще не умевшей представить современника, велениям цензуры, побуждавшей прибегать к иносказанию, и театральному обычаю, учившему показывать зрителю знакомые его воображению картины. Готовые предания Шекспир не подтягивает искусственно к своему времени, взятые им из прошлого характеры и сюжеты не служат ему внешней оболочкой, они оригинальны для его трагедии, проникнутой духом барокко.
Чувство историзма, с каким Шекспир создает трагические характеры и обстоятельства, могло быть особенно развито у него наблюдением за современниками и их нравами. Нравы эти в семейной, гражданской и политической среде продолжали быть дикими. В людских душах средневековье сталкивалось с новым временем и было видно, как сложен, пестр и противоречив этот процесс. Разрушаясь и отступая перед новым, старое продолжало соседствовать с ним, возникали самые неожиданные и уродливые сплетения, да и новое поражало своими контрастами. Героические характеры в шекспировских трагедиях представляют собой сложный и непрочный сплав, созданный влиянием разных сил – полупатриархальной среды, переходного времени с его бурным и кратковременным брожением, вызвавшим духовный взлет, и буржуазного развития, послужившего основой перемен и причиной духовного кризиса.
Образ Гамлета, его характер, переживания, судьба дают представление, сколь тяжким, а для многих приверженцев гуманизма, по-видимому, непоправимым потрясением явился крах гуманистического идеала. Сюжет трагедии заимствованный из средневековой легенде о принце датском, возлагает на героя заботы и обязанности, не связанные с трагедией гуманизма Возрождения, - принц обманут, оскорблен, обкраден, он должен отомстить за коварное убийство отца, за поруганную добродетель. Но какие бы личные задачи не решал Гамлет, какими бы муками не мучался, - во всем сказывается его характер, его умонастроение, а через них духовное состояние, испытанное, вероятно, самим Шекспиром и многими его современниками, представителями молодого поколения: это состояние глубочайшей потрясенности.
Жизнь человечества представлялась Гамлету в ясных и стройных формах. С глаз его будто спадает пелена, и он чувствует себя на краю пропасти. Зло настигает Гамлета внезапно и обескураживает его. У него нет против зла прививки. Едва ли до того он не встречался с проявлением зла, не знал о нем, не слышал от других, не видел сам. Конечно, знал, встречал и видел, но отзывался на него без мук и содроганья. Он жил реальной жизнью, но в условиях, отдаленных от суровой и жестокой действительности. Понятно, почему с таким сомнением он встречает зло – верит и не верит. Уже глядя ему в кровавые глаза, Гамлет требует проверки. И медлит. Не только потому, что хочет убедится вполне и убедить других, и не потому только, что беды обступают его грозной силой и все колеблется под ногами, но также и потому, что в нем велика инерция иных, возвышенных и восторженных представлений о человеке. Человек барокко, также как и Гамлет, неожиданно для себя столкнулся с крушением своих идеалов, так же как и Гамлет, он ещё не может поверить, что гуманизм стал жертвой жестокости и примитивизма, свободный полет духа заменен покорностью и догмой. Также как и у современников Шекспира, зло проникает троянским конем в самый оплот прекраснодушной веры Гамлета. И задевает его непосредственно. Это не просто повод для печальных раздумий, а боль и горечь, кошмарные виденья и судороги сердца. Трагедия гуманизма для Гамлета – его личная трагедия, она выражена через живые чувства, потому так и волнует. В личных тягостных переживаниях возрастает у Гамлета сомненье:
И в небе и в земле сокрыто больше,
Чем снится вашей мудрости, Горацио.
Сложная зависимость душевных переживаний от духовного стереотипа прошлых времен выступает в Гамлете, также как в Лире, как внутренний мотив трагического кризиса. В момент потрясения эта зависимость не ослабевает, а скорее крепнет: переживая крах идеала, отталкиваясь от действительности, не оправдавшей надежд, шекспировский герой нередко обращается в своих мыслях вспять, лелеет прошлые представления, даёт волю старым чувствам.
Чрезмерная самонадеянность, сумасбродство и беспечность Лира, его сосредоточенность на своей особе, самообожание, выходящее за всякие пределы здравого смысла, есть следствие его варварски-бессмысленного положения, в котором он привык считать себя источником всякой радости и горя, началом и концом всякой жизни в его царстве. «Человек – мера всех вещей» – принцип гуманистов, провозгласивших человека истинной ценностью, отвечает умонастроению Лира, но он не распространяет этот принцип дальше собственной персоны. Он требует безоговорочного признания своих достоинств и добродетелей, вполне удовлетворяясь внешним его выражением и проявляя крайнюю нетерпимость к несогласию с его взглядом, хотя бы это несогласие исходило из лучших побуждений, было искренним и обоснованным. Приобщенность Лира к гуманистическим принципам несет на себе отчетливую печать его прежнего положения, взрастившего безотчетное самообожание. И когда реальность сталкивает его с крушением его идеалов в неблагодарности дочерей он взывает к стихиям. Подобный скачек от широких щедрот к беспредельной мстительности обнажает гибельный эгоцентризм, который не мог преодолеть индивидуализм Возрождения.
Кризис гуманистических идеалов ренессанса наиболее ярко отразился в творчестве Шекспира. Гамлету мир представляется «садом, поросшим сорняками». Он говорит: «Весь мир - тюрьма со множеством затворов, темниц и подземелий, причем Дания – одна из худших». В «Макбете» пессимистический драматизм достигает своего апогея:
Так догорай, огарок!
Что жизнь? Тень мимолетная, фигляр,
Неистово шумящий на подмостках
И через час забытый всеми; сказка
В устах глупца, богатая словами
И звоном фраз, но нищая значеньем.
Шекспир интуитивно осознает враждебный характер переходного времени, в которое ему суждено было жить. Он понимает, что в условиях хаоса эгоистических воль почти не остается места для нестесненного развития личности. И все же, Шекспир оставался, предан великим принципам гуманизма, хотя и видел, как рушатся они в безжалостной действительности.
Идеалы гуманизма претерпели существенную метаморфозу в искусстве барокко. В произведениях, относящихся к этому стилю в характере человека, подчеркиваются уже не гармоническое начало и гражданский пафос и его титанизму противопоставляются теперь те черты, которые характеризуют человека как существо слабое, находящееся под властью непонятных сверхъестественных сил. Искусство барокко отражает усиление католической реакции, Это сказалось в тематике произведений, в которых стали чаще изображаться мученики за Христову веру, разного рода экстатические состояния, сцены самоубийства, люди, отвергающие мирские соблазны и принимающие мученическую смерть. Иногда в искусстве барокко появляются гедонистические мотивы, но они сочетаются с мотивами покаяния, и, как правило, аскетическая доктрина одерживает верх.
Аникст А. Шекспир, М., 1994.
Морозов М.М. Шекспир, М., 1997.
Пинский Л. Реализм эпохи Возрождения, М., 1991.
Смирнов А.А. Уильям Шекспир, М., 1993.
Толстой Л.Н. О Шекспире и о драме, ПСС, т.35, М., 1956.