Однажды в кле;новом глухом лесу,
Устав с охоты, кров не мог найти.
Среди болота отыскал избу
На дальнем берегу, решил войти.
Прогнивший пол и плесень на стена;х,
Из окон старых лёгкий сквознячок,
И пыль на вросших во паркет цветах.
В углу неровном ржавый сундучок.
Внутри под паутиной вековой,
Под картами – измятый дождевик,
И арбалет с искусною резьбой,
Потрёпанный исчёрканный дневник.
Средь описаний пламенных баталий
Одно пестрело яркой иллюстрацией,
Чем на себя вниманье привлекало
Чудн;й, как кот Чеширский ситуацией.
В нем было слово о братоубийстве
В гражданской зимней затяжной войне.
Но не художников-пропагандистов
Вина, те курят трубку в стороне.
“Ораторы блестящими речами
Подняли бунт народный у дворца.
Их не сравнятся языки с мечами –
Они пронзили аритом сердца”.
Один катрен, как выстрел рельсотрона
В упор в эмоциях дыру проделал,
Оставив пустоту в душе дракона,
Да глубже, чем военных артобстрелы.
А чешуя моя была прочна,
Но от уныния не защитила.
Внезапно дверь входная отворилась,
И задрожала в ужасе спина.
Я развернулся: предо мной старик.
Он снял зелёный штопаный камзол,
Ко мне неторопливо подошёл,
И вырвал из когтистых лап дневник.
Потом он с хрипотцою обратился:
"Кто ты? Зачем тебе дневник мой нужен?
Зачем в моей избушке поселился?
И что за зверь ты странный неуклюжий?"
На комплименты я лишь улыбнулся.
"Охотиться заставил лютый голод,
Но не найдя еды, на дом наткнулся,
Решил в нём переждать колючий холод".
Устроившись на грудке, словно кот,
Сложив и спрятав под собой конечности,
Я ждал, что в этот раз мне повезёт;
Спасительную капельку сердечности.
В ответ он выпечкою поделился
От внучки из деревни недалёкой.
И молока парного я напился.
Довольный погрузился в сон глубокий.
Проснувшись с лучиками Солнца, взялся
С нуля жилище новое построить,
Да не хибарку – царские покои!
А старичок у внученьки остался.
Я, перерыв до потолка весь дом,
Нашёл пилу и молоток плохие.
С желанием препятствия любые
Усердному дракону нипочём!
И хоть из-под моей руки дворца
Не вышло с золотыми куполами,
Зато своими сделано трудами,
Не стыдно было заселять жильца.
В ответ фельдмаршал отблагодарил
Историями о своей судьбе,
Что привела его к такой избе,
А под конец рассказа загрустил.
Он часто время посвящал стихам,
Борясь тем самым с поражений болью,
Не подчинялся над собой главам,
За что решили те его уволить.
На следующий день он был спокоен,
Стихи по-своему писать учил.
Его уроки на всю жизнь запомнил,
Ведь ими он во мне талант раскрыл.
А в качестве домашнего задания,
Чтоб лучше закрепить в уме теорию,
Мне нужно было написать сказание –
О приключениях моих историю.
С катреном каждым горы поднимал,
Со временем мой труд чуть сбросил веса.
В мученьях творческих провёл я месяц,
И глубоко вдохнув, работу сдал.
Мой труд не отличался титаничностью,
Как этот полноценный пересказ,
Да и грешил сюжетною логичностью.
Скажу лишь то, что это первый раз.
Прошли столетия и те основы,
Которые учитель заложил,
В своих стихах я, как каноны, чтил,
И следовал в стихотвореньях новых.
А иногда я к деду прилетал
Со временем в гостях с ним породнился;
Да новые стихи ему читал.
И он своим учеником гордился.