И вот это случилось. Они приехали. Серега, Галка и Катя
- Так и не попробовал хамон?
- Нет!
- Вроде, умный. Педант, а ведешь себя как упрямый подросток, не желающий входить в пубертатный период.
Сразу на базар, где Серега с томно-гурманским видом много повидавшего идальго, после тщательной пробы, многозначительного кивания, цокания и таинственного мычания, купил триста грамм полупрозрачного и, одновременно, призрачного, страшно дорогого хамона. Еще четыре французских батона и три бутылки клинского.
- Делаем чесночно-помидорный соус, чуть позже командовал он на кухне, после чего стал закидывать в блендер бабулины помидоры, которые очень хороши сами по себе.
- Галя, работаем бутерброды, Оля, большую тарелку под хамон, Влад, бокалы.
Теперь Серый радостно исполнял господина Септима.
- С вечера осталось немного сервелата, куда его?
- Вафельницу!
- Так точно, босс!
- На хлеб - ложку соуса, ломтик колбасы, щепотку сыра, закрываем сверху сервелатом, и на полторы минуты в вафельницу. Фирменный рецепт!
Наконец натюрморт был завершен. Батон нарезан тонко и уложен горкой, хамон веером покрывал рождественское блюдо, в салатнице поблескивал насыщенный чесночно-помидорный смузи, в бокалах магнетически вспенилось клинское, а горячие бутерброды прыгали из вафельницы прямо на тарелки.
Хамон, уложенный на белый хлеб, облитый соусом и прикрытый веточкой петрушки порождал ощущение проигранной быку корриды, вместе с тем, выгодно подчеркивал правоту, а главное, уместность холодного пива. А вафельно запеченный сервелат открывал дорогу воспоминаниям из доэсвэчовой эпохи.
Глядя весь этот джаз, понял, - карьера гурмана заказана навсегда, ибо невозможно вычленить из полноты исполненного смысла, то есть, из радости, случившейся в результате коллективно-кухонной суеты, собственно рецепторное ощущение.
И плевать на недоразвитость вкуса, заскорузлость рецепторов и привязанность к продуктовой номенклатуре скромной советской кухни.
Да здравствует хамон, я так его величество люблю!