VII
Десятое декабря – особый день в моей службе.
"Человек войны"
Воскресный день. Личный состав, после ночных занятий, честно отсыпался до одиннадцати часов. Утро. Тихо. За ночь все вокруг покрылось более плотной белой пеленой. Морозец удерживал прекрасный зимний вид и бодрое настроение. Дышалось легко. Настроение у меня было приподнятое. Я находился еще под впечатлением удачно проведенного ночного батальонного учения. Какими судьбами, на этом занятии оказались два заместителя командира полка, но благодаря им об успешно проведенном учении уже знал весь полк. Я много сил потратил на боевую подготовку батальона, и теперь мне было приятно.
Комбат в тот день, с самого утра уехал, ни то в Острув-Мозовецкий, ни то - навестить своих друзей по бывшей 137-й Отдельной стрелковой бригаде, которые после формирования дивизии, все, кроме него, попали в 74-й полк. Заодно навестить свою любовь – Дину, которая также оказалась в том полку. Не знаю, по какой причине в это время отсутствовал и заместитель командира батальона по политчасти старший лейтенант Якобсон.
Не зная распорядок дня нашего батальона, к нам из политотдела дивизии прибыл проверяющий – подполковник Курохшин. Он хотел увидеть, как личный состав проводит выходной день.
В батальоне я оставался за старшего, и принимать его пришлось мне. После встречи мы зашли в землянку командира батальона и повели разговор о состоянии дел в батальоне. Я рассказал о том, как мы готовим батальон к предстоящим боям. Он выспрашивал меня о предыдущей службе. Наш интересный разговор затянулся надолго. За это время личный состав проснулся и приступил к приему пищи. Принесли обед и нам. Подполковник сидел, внимательно слушал, не спуская глаз с моего лица, и вдруг неожиданно спросил:
- Товарищ капитан, а сколько вам лет?
- Я не девушка - свой возраст скрывать не буду. Вчера был день рождения - мне исполнилось двадцать три. - засмеялся я.
- Смотрю я на вас – настоящий труженик войны. "Человек Войны" – человек, как личность, сформировавшийся на фронте, на войне. Здесь вы за дни повзрослели и за месяцы состарились. Вы себя вне войны представляете?
- Да, представляю! Мне многое пришлось пережить и увидеть до семнадцати лет, до того когда я поступил в пехотное училище. С пяти лет пас коров, а повзрослел я в десять лет - когда пришлось добывать грачиные яйца, чтобы семья не умерла с голоду в засуху. Потом, каждое лето, я работал в колхозе и зарабатывал "трудодней" больше своего отца. Так что повзрослел я еще до фронта. Было еще и училище, где спасибо – учили "до седьмого пота".
- Это еще раз подтверждает, что я прав. Я уже много встречал таких людей в окопах. К большому сожалению, у вас не было ни детства, ни юности…
- Все было: и детство, и строгие, но любящие родители, и девушки, и друзья, и заботливые командиры. Я себя обделенным не считаю, у всех вокруг было так же, если не хуже. После всего пережитого - я жив и этого достаточно. Все было и все еще будет! Сейчас главное - дойти до победы.
- Да, вы все правильно говорите. Но не спорьте со мной, я на много старше вас. В девятнадцать лет парень должен водить девушку в кино, а не роту в штыковую атаку. Многим вашим сверстникам все заменила война и подготовка к ней. С тех первых дней войны, выжить смогли только единицы. Так из выживших выкристаллизовались и сформировались вы и вам подобные - "Люди войны", тот хребет армии, которая безудержно идет к Победе. Сейчас на вас груз пережитого, ответственность за сотни людей и выглядите вы далеко не на двадцать три. Ну, а если заглянуть немного вперед? Что ждет вас после Победы?
- У меня с головой все в порядке. Все, через что пришлось пройти в 41-м, а еще хуже летом 42-го, давно прошлом и не висит на мне грузом. Это не груз, а опыт. В впервые месяцы войны мне повезло и с командирами и подчиненными, которые были опытнее меня. Теперь я с благодарностью их вспоминаю. Жаль, многих уже не вернуть. Вы будете удивлены, но я даже немного скучаю по тем дням лета сорок первого, когда мы сходились с немцами в штыки, лицо в лицо. И ведь били же мы их, иначе не сидел бы я сейчас перед вами. Теперь все иначе – мы воюем по науке, да и немец уже не тот. Жизнь учила меня, и я учился. Война продолжается, теперь я должен учить и вести в бой своих подчиненных - все закономерно. Конечно же, война не курорт. Уж не знаю, на сколько лет я выгляжу, но чувствую себя прекрасно. - пытался отшутиться я.
- Да, но что вы собираетесь делать после войны?
- Трудно загадывать… Мечтаю поступить в академию… Но если после войны, мне не найдется места в армии - поступлю в художественное училище. Мне нравится рисовать, но я самоучка. Возможно пойду работать на стройку, а параллельно поступлю учиться в строительный или архитектурный. Ведь нам нужно так много восстановить и отстроить заново… Сегодня даже не переживаю, что будет потом. Я молод, война и армия – отличная школа, а место в мирной жизни, любому из нас найдется. Вы правы, сегодня, мало кто задумывается о послевоенной жизни. Сегодня все мысли только о войне. А может, так и нужно? Мой земляки всегда относились к войне как к ремеслу. В мирное время детей с измальства учили не только скакать и рубать, но и прививали почтение и уважение к форме, к службе и к войне. Вот скажем, к примеру: вы услышали словосочетание «Священная война» впервые в июне сорок первого из песни Александрова, правильно? А в казачьей станице, понимание того, что «война – дело Святое» из покон веков передается от отца к сыну, от деда внуку. С детства учили не только воевать, но и как жить и как вести себя на войне. Что касается меня: Я мечтал стать военным и готовился с шестого класса, и поступил в военное училище еще в мирное время. Получается, это и есть моя профессия, завещанная мне предками, а воевать - моя работа. Так что отоспимся и подлечимся уже после победы – морщины разгладятся, шрамы рассосутся, а девки меня и такого полюбят, – засмеялся я - А кем вы были до войны?..
Наш разговор прервал, внезапно вскочивший в дверь вместе с клубами холодного воздуха, запыхавшийся и с выпученными глазами, посыльный из штаба полка. Забыв о субординации, не спрашивая разрешения у подполковника, обратился ко мне:
- Товарищ капитан, уже сбился с ног, ищу вас! Вас срочно вызывает командир полка. Он находится в своей землянке.
- Товарищ подполковник, вы меня извините. Обедайте сами, а я срочно побегу по вызову. Обратившись к посыльному, я сказал:
- Пойду вместе с вами. Там я никогда не был и не знаю, где находится землянка командира полка. Я только оденусь, ожидайте. Оделся. Веди!
Идти было далековато - километра два. Возможно и больше.
Подойдя к одной из землянок, посыльный тихо сказал:
- Вот здесь… В этой землянке, находится командир полка.
Я постучал.
- Да! Входите…
- Товарищ подполковник, заместитель командира батальона ….
- Здесь - командир дивизии. - сделал замечание комполка.
Заскочив со света в темную землянку, я не разглядел комдива. Резко повернулся направо и начал докладывать:
- Товарищ полковник, зам…
- Ладно, ладно… - махнул рукой комдив. - Скажите: вы с батальоном справитесь?
- Так точно! Справлюсь…
- Тогда идите и принимайте батальон.
- Есть! – я повернулся и собрался уходить, но снова развернулся и у меня из уст вырвалось:
- Какой батальон прикажете принимать? – а сам стою и глазам не верю: "О, Ужас!.. Что это?" - у стенки стоит командир третьего батальона капитан Ермаков - босой, в одном нательном белье. У меня в голове промелькнуло: "За что же его так обнажили?".
- А вы из какого? – спросил комдив.
- С первого стрелкового.
- Тогда подождите. Посыльного ко мне!
Посыльный, как ошпаренный, вскочил:
- Слушаю вас!
- Адъютанта третьего батальона вызвать ко мне.
За это время я пришел в себя и осмотрелся: в углу за простыней, на постели сидела полуобнаженная молодая жена командира полка - Лида, однако, она меня сейчас мало интересовала. Моя голова была занята другим: "За какие грехи в таком виде стоит Ермаков?".
Благо, третий батальон располагался совсем рядом. Минут через десять скрипнула дверь, полусогнувшись, появился Александр Иванович Гусев, которого только вчера мы проводили туда на усиление. Комдив, не слушая доклада, отдал ему распоряжение:
- Товарищ капитан, срочно постройте офицеров вашего батальона и через пять минут доложите мне. Идите.
Почти вслед Гусеву вышел и комдив, за ним - я. Шли мы медленно. Вечерние сумерки быстро сгущались. Мороз крепчал. Под ногами поскрипывал снег. Глаза заполоняла темнота, а в душе нарастала необъяснимая тревога – мысли шли вразброс. Я посмотрел вдоль просеки - вечерняя заря уже догорала, только чуть заметный луч света поблескивал в конце просеки. Так же и у меня зародился луч надежды - ведь я же давно мечтал стать комбатом… "Нет, нет, ну зачем мне строить карьеру на горе другого?" – противоречивые мысли крутились в моей голове. Но "маховик" уже был запущен и набирал свои обороты без моего малейшего участия.
В тишине раздалась команда:
- Товарищи офицеры, равнение - налево! Товарищ полковник, офицерский состав третьего стрелкового батальона по вашему приказанию построен!
- Здравствуйте, товарищи офицеры!
- Здравств!.. – нечетко ответил строй, видимо, это внезапное построение ошеломило их.
- В строю все? – спросил комдив.
- Никак нет! Нет трех офицеров: один болен, другой дежурный по батальону, а третий отсутствует по неизвестной причине. Отсутствует старший лейтенант Жаров.
- Разобраться! Разговор будет короткий, - жестким голосом начал комдив, – вашего командира, капитана Ермакова, за то, что он ударился в беспробудную пьянку я отстраняю от должности. Батальоном он не руководит, боевой подготовкой не занимается. Отныне, вот ваш новый комбат. Прошу любить и жаловать. До свидания, товарищи… - "отрубив" свою речь короткими фразами, комдив повернулся и скрылся в ночных сумерках.
Не знаю, когда у комдива возникло желание снять Ермакова с должности, но назначение командиром батальона – для меня стало полной неожиданностью.
VIII
Третий стрелковый батальон
По строю прокатился шумок, но когда я к ним обратился:
- Товарищи офицеры, - все притихли, - долго задерживать вас не буду. Коротко о себе, буквально несколько слов. В боях я участвую с первого дня войны. Несколько раз ранен. Член ВКП(б). Батальоном уже командовал. Сейчас пришел я к вам с должности заместителя командира батальона. Вот и все! С вами я познакомлюсь в ходе нашей совместной службы. Товарищи офицеры, вольно! Разойдись! Дежурного по батальону ко мне! А теперь отведите меня туда, где найдется место для отдыха.
В лесу совсем стемнело. Кроны высоких сосен скрывали небо, и только кое-где мерцали звезды. Небо было чистым, а мороз крепчал. Ко мне подошел, невысокого роста, не дюжинного телосложения офицер и представился:
- Я заместитель командира батальона по политической части старший лейтенант Фроловичев Михаил Федорович. Прошу вас пойти со мной. Я покажу место, где вы можете расположиться на отдых.
Мы вошли в небольшую двухместную землянку. Он предложил разместиться вместе с ним, но тут же добавил:
- Если вас это не устраивает, то я могу перейти в землянку к своим политработникам. Там место всегда найдется.
- Михаил Федорович, будем вместе.
В порядке знакомства он стал рассказывать о себе:
- Я бывший заведующий начальной школой в селе Головково Солнечногорского района Московской области, - появление в проеме двери дежурного по батальону прервало наш разговор:
- Товарищ капитан, дежурный по батальону младший лейтенант Бекенов по вашему вызову прибыл!
Я посмотрел на него: такой маленький, хиленький офицерик, по виду - казах. Тут у меня промелькнула дурная мысль: "Да, с такими вояками навоюешь?". Однако он четко представился и показал, что в курсе своих обязанностей. Знает сколько в батальоне людей на довольствии, все ли накормлены, есть ли больные и сколько их, кто отсутствует.
Уже тогда мне стало неудобно за столь поспешные выводы об этом младшем лейтенанте.
В это время, буквально рядом с нашим блиндажом, раздалось несколько выстрелов. Я выскочил раздетым, без головного убора. Увидел двух офицеров: один, с пистолетом в руке, старался пристрелить другого, который, пытаясь уклониться от пуль, беспорядочно метался между соснами. Было видно, что оба, как говорят на Руси - под "мухой", и не малой. Мне удалось подбежать к стрелявшему сзади, схватить его за правую руку и резким ударом сверху по кисти руки выбыть пистолет. Он оторопел. Видимо, не ожидал увидеть перед собой незнакомого человека. Я завел его в землянку и спросил:
- Вы кто? Докладывайте…
- Старший лейтенант Жаров… - с трудом процедил он, еле-еле стоя на ногах и подумав, добавил, - Петька, командир минометной роты.
- Это, тот самый, который отсутствовал на построении? – спросил я Михаила Федоровича.
- Он самый…
- А кто тот, которого вы пытались пристрелить?
- О-о-о-н тоже ротный из второго б-б…
Видя, что разговор с ним бесполезен, а армейские традиции воспрещали выяснение отношений с пьяным человеком, я сказал:
- Товарищ старший лейтенант, сейчас отправляйтесь в свою землянку, ложитесь спать, и до утра от туда не высовайтесь. Утром приведете себя в порядок и придете ко мне. Да, оружие свое заберите, а патроны останутся у меня. Дежурный, сопроводите его до места, проследите за его поведением, и пожалуйста проконтролируйте, чтобы «Петька» не уснул лежа на спине. А то еще захлебнется своей блевотиной…
Так начался мой служебный путь в третьем стрелковом батальоне.
Утро первого трудового дня началось очень рано. Знакомство свое я начал с подъема личного состава на физическую зарядку: не вышел никто – ее просто не было, и никто о существовании таковой не подозревал. Из землянок выходили кто в чем, и брели куда попало. Одни брились, другие мылись, третьи шли в туалет – не чувствовалось никакого воинского порядка. Затем я осмотрел землянки офицеров, личного состава, размещение лошадей, хранение оружия, порядок приема пищи – все оставило у меня на душе полную неудовлетворенность.
Еще до начала занятий я собрал командиров подразделений и сделал разбор по выполнению распорядка дня, форме одежды и порядку в землянках. На совещании, адъютант старшего батальона капитан Гусев, предупредил меня:
- Товарищ капитан, через два дня с батальоном запланировано тактическое учение с боевой стрельбой.
- А что уже сделано по подготовке к его проведению? – спросил я.
- Буквально ничего. Поэтому я вас и предупредил.
- Товарищи офицеры, завтра с подъема по тревоге выходим на полигон, проводим с вами тактико-строевое занятие без стрельбы. Сегодня после обеда со всеми командирами рот и отдельных взводов выезжаем на рекогносцировку местности. Ответственным за организацию выезда назначаю своего заместителя. Кстати, я с ним не успел познакомиться.
Поднялся довольно пожилой человек и представился:
- Старший лейтенант Попов Матвей Кузьмич. Все понял, будет сделано.
- Недостатки и замечания устранить. После учения буду проверять. Надеюсь, все, что в ваших силах - будет исправлено? Сегодня занятия проводить по расписанию. Старшин рот и помощников командиров отдельных взводов ко мне. - Им я тоже указал на плохое исполнение своих обязанностей.
X
Тактическое учение с батальоном
с боевой стрельбой (13.12.1944)
Тактическое учение с боевой стрельбой – это завершающий этап подготовки личного состава батальона к боевым действиям на фронте. Это смотр готовности батальона к бою. Такие учения во 2-й Ударной Армии проводились с батальонами ежедневно, вплоть до ввода армии в бой. У нас для такого ответственного занятия было очень мало времени, особенно у меня, как руководителя учения. Всего одни сутки. За это время я смог провести только одно тактико-строевое занятие.
Тактико-строевое занятие было проведено с подъема по тревоге и марш-броска до исходного положения на полигоне. Развернулись сходу и заняли исходное положение. Затем отрабатывали действия подразделений на каждом этапе боя. На некоторых из этапов пришлось повторять действия личного состава по несколько раз. Особенно много времени затратили на переход в наступление и атаку первой траншеи противника с преодолением проходов в минно-взрывных и проволочных заграждениях. Отрабатывали развертывание в цепь, после преодоления заграждений, открытие массированного огня и метание гранат. Несколько раз отработали атаку первой траншеи. Далее перешли к развитию наступления, атака второй и третьей траншей проходили уже более удачно. После овладения передовой позиции, отработали организацию преследования противника и отражение его контратак. Закончили занятие закреплением на захваченном рубеже. Расстояние до рубежа закрепления было не менее трех километров от исходного положения для начала наступления.
Закончив занятие, я отправил подразделения батальона в расположение части под руководством своего заместителя. Сам же остался с командирами рот и командирами приданных и поддерживающих подразделений для уточнения действий перед предстоящими учениями. Погода во второй половине дня испортилась. Сначала пошел дождь со снегом, а затем подул сильный ветер и повалил снег. Мы все надели плащ-накидки с капюшонами. Внезапно подкатил "Виллис". Перед нами появился командир дивизии полковник Чесноков.
- Что за офицеры? Кто старший? – громко поинтересовался комдив.
- Я, командир третьего батальона 72-го Стрелкового полка ...
- Что вы здесь делаете?
- Провели тактико-строевое занятие с батальоном с целью подготовки к завтрашнему тактическому учению с боевой стрельбой.
- Ну и как? Наверное, без тревоги?
- Начали в шесть с боевой тревоги и марш-броска. Теперь обсуждаем детали предстоящего учения.
- А я думал… - и, задумавшись, комдив прервал свою мысль. Затем указал:
- Так вот что? Завтра опробуйте переход командно-наблюдательного пункта батальона за наступающим боевым порядком, так: сначала проходит адъютант и организует на новом месте связь, а затем - перемещается комбат, на подготовленный НП.
- Товарищ полковник, мне же так неудобно: я должен видеть боевой порядок батальона, чтобы иметь возможность быстро реагировать на изменившуюся обстановку.
- Но все же отработайте так, как сказал я! – сел в "Виллис" и уехал.
Готовясь и проводя учение, я не знал, что оно является показным. Смотреть наше учение, кроме командиров частей и руководства нашей дивизии прибыл командир 116-го Корпуса генерал-майор Фетисов Федор Кузмич с командирами частей других дивизий корпуса. Позже мне стало известно, что наше батальонное учение было не только показательным, но и экзаменом перед утверждением меня в должности командира батальона. Несмотря на массу огня, метание ручных осколочных гранат, со стрельбой артиллерии и минометов при атаке пехоты и танков, учение прошло без чрезвычайных происшествий. Разбор учения проводил сам командир корпуса. В заключении он сказал:
- Действия батальона оцениваются вполне удовлетворительно. Комбат умеет управлять батальоном в бою и соответствует занимаемой должности. Недостаток – за боевым порядком батальона. Надо первым перемещаться не начальнику штаба, а командиру батальона.
Стоит отдать должное комдиву - замечание он принял на свой счет:
- Товарищ комкор, это я подсказал ему перемещаться в таком порядке.
- Неудачно подсказал, товарищ полковник.
Такого учения, до вступления в бой, мне с батальоном больше проводить не пришлось. Какой вывод я сделал для себя? Третий стрелковый батальон формировался последним в нашем полку. Его пополняли более молодым рядовым и сержантским составом, прибывшим из госпиталей и уже принимавшим участие в боях, поэтому они быстро адаптировались в боевой обстановке. Меня это обнадеживало и не напрасно, что подтвердилось в последующих боях.
X
Новый – 1945 год
В канун Нового года зима легла основательно. Все вокруг покрылось толстым слоем пушистого снега. Правда, таких морозов как у нас в средней полосе России, здесь не было.
Родина приодела фронтовиков в новое обмундирование. Воинов одели в ватные брюки, в фуфайки, бушлаты или шинели, шапки-ушанки. Всем выдали теплые портянки и трёхпалые рукавицы. Были и полушубки.
Готовились к решающим боям мы в приподнятом настроении. С большими надеждами мы встретили Новый – 1945 год. Если не все, то многие считали, что наступающий год, должен стать годом окончательного разгрома фашистской Германии.
Командир дивизии решил встретить Новый год совместно со всеми командирами частей, батальонов и дивизионов соединения. Приглашен был и я. Стол ломился от закуски. Против каждого стояли четырехсотграммовые солдатские кружки с налитой в них «соткой» водкой. Пока я слушал вступительную речь комдива, рядом стоящие "мудрецы" слили часть своей водки в мою большую кружку, наполнив ее, почти до краёв. Заканчивая речь, комдив провозгласил первый тост:
- Выпьем за уходящий год, как год решающих успехов на фронтах. Выпьем все до дна за Победу! Ура! – прогремело трехкратное "Ура!". Тут же он добавил: - Выпьем и снова нальем.
Я потянулся к своей кружке и… ахнул! – видя такую огромную посудину с водкой до краев. Пригубил, и хотел поставить, но со стороны несколько голосов уже кричали: "Пей до дна, пей до дна!" Выпил и увидел дно кружки, как говорится я ее "осушил". В это время в землянке появились девушки, вернее сказать - "походно-полевые жены" начальства. Против нас, рядом с командиром соседнего полка, присела девица, которую недавно я видел по дороге на полигон. Тогда один из разведчиков, идущий сзади меня, увидев ее, крикнул:
- Здорово, Ксюша!
- Здорово, приятель мой, - улыбаясь, ответила она.
- А кто это, Миша? – спросили друзья по разведке.
- Ксюша – это девица, которая никогда не обижала воина, было бы только место, да время.
- Да ты что? А как же к ней «подъехать»?
- Нет! Теперича ты к ней уже не подберешься: она при "чинах" ходит. Ее какой-то командир подобрал. Его одного и "обслуживает"…
Тогда я только лишь посмеялся над разведчиком:
- Ничего, если тебе здесь больше не обломится, то ты в другом месте урвешь - баб много, на твой век хватит…
"Вот, теперь она сидит рядом с подполковником Карповым", - подумал я. Меня к этому времени, уже "капитально повело", в голове зашумело и с языка слетело:
- О! Это же та б…дь, садится…
Видимо, эмоции свои я выразил слишком громко. Командир дивизии подскочил ко мне и в ярости крикнул:
- Встать! Вон отсюда! Вывести его!
Я спокойно поднялся, переступил скамейку. Ко мне подскочили два дюжих разведчика из разведроты и …
- Без рук… - скомандовал я, они остановились.
Нашел в себе силы и сам покинул эту душную землянку. Выйдя на свежий, чистый воздух, мне стало лучше. Я был в сознании:
- Все! Ребята, идите и выполняйте свой служебный долг. До землянки я и доберусь самостоятельно.
- Нет, товарищ капитан, нам приказано сопроводить вас и доложить.
Я не знал, кто им и что приказывал. Добрел до землянки, завалился на свою постель и проспал до утра. Так, выпив кружку водки, я проводил Старый год, а Новый уже встретил в своей маленькой землянке в полном одиночестве.
Это был чрезвычайный случай в моей жизни и стал для меня очень поучительным. Выводы я сделал на всю оставшуюся жизнь.
Утром построили батальон. Мы с Михаилом Федоровичем поздравили личный состав с наступившим Новым 1945 годом и пожелали всем всех земных благ; скорейшей Победы, всем остаться живыми и встретиться со своими матерями, женами, детьми… и подругами. "Ура!" Строй во главе с замполитом батальона двинулся на Новогодний концерт.
Повара, тем временем, готовили праздничный обед.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/10/13/1639