В двухтысячном году я затеяла стройку. Пятнадцать лет нашей семейной жизни прошли в маленьких домишках. В одной комнате с тремя детьми. Сколько всего было за эти пятнадцать лет, но не было ни дома. Ни своей спальни, ни хорошей кровати. Дети подрастали. Хотелось обеспечить не только нашу жизнь, но и будущее для них.
Я целый год вела журнал учёта, включая то, что вырастила в огороде. Посчитав и подумав, я предложила своим мужчинам пристроить к этому маленькому домику ещё такую же половинку и получить наконец, большой дом, в котором всем будет место.
Зима ушла на приготовления. Весной начали копать траншею под фундамент. К концу июля покрыли крышу. К осени заштукатурили стены и настелили пол внутри. В общем позади был год неимоверной напряженной работы.
Три месяца муж не работал, чтобы не отвлекаться от строительства. К зиме мы сложили печку, которая должна была обогреть весь дом. Конечно, это ещё не был настоящий дом, но всё равно другого у нас не было, и я закручивала банки на зиму, стирала и убирала такой дом. Зима была адски холодной. Я устала топить печку, устала убирать постоянно осыпающуюся штукатурку.
Единственное место, где можно было согреться – это работа. Вот только я стремилась домой. А муж сказал, что он устал и хочет отдохнуть.
Конечно. Я прекрасно понимаю, что ты устал – сама устала. Отдыхай. И он взялся отдыхать. Я никогда не ругалась, если его экипаж собирался попить. Расслабиться. Но сейчас, я всё думаю, может быть нужно было тогда устроить ему пару скандалов. Да теперь уже поздно. Не вернуть обратно.
Беда была в том, что у одного из парней, с которыми он отдыхал, была сестра. Вот эта сестра и стала постоянным гостем. Я воспринимала их всех, как детей. Ведь все они младше, а я уже считала себя старухой. Год отдыха закончился депрессией. Я мечтала только об одном – не жить.
А в марте третьего года муж ушёл. Ушел на работу и не вернулся. А там, как раз и зарплата. Я подозреваю, что он ушел бы и раньше, но нужно же было на что-то тянуть до получки, а дома всегда есть и еда, и закуска.
В мае я проводила в армию старшего сына. Папаша не приехал даже не сборный пункт. Не счёл нужным. Младший сын окончил четвёртый класс. на выпускной отец тоже не появился.
Осталась я одна. На недостроенный дом. На огород. На работу. На двоих мальчишек дома и одного, которому нужно собирать посылки.
Девчонки пилили меня - подавай на алименты. Я поехала на его работу за справкой о зарплате. Увидев сумму в ней, я была в шоке.
- Я таких денег не видела! – поражалась я, всё ещё не веря, что муж мог тратить деньги на себя, а мне приносить лишь крохи, на которые жить нельзя.
Видимо слухи о том, что я готовлю исполнительный лист дошли до мужа.
В июне он вернулся. Я так любила его. Так скучала по нему. Я была так счастлива.
В общем забеременела я моментально.
Он просил отдать ему исполнительный лист. Я и отдала бы, да у меня его не было. Я всё ещё кормила детей на те деньги, что мне платили на шахте. Копейки. Но я не привыкла к транжирству. Жила на те деньги, которые зарабатывала.
Но он вернулся лишь для того, чтобы забрать свои вещи. Пожив дома неделю, загрузил в машину сварочный аппарат, пилу и ещё всякий скарб и уехал, пока я была на работе. А мне осталась разобранная печка и огород. Осень на дворе. Нужно к зиме готовиться.
Ребёнок во мне умер. Умер прямо во мне. Начался процесс разложения. Отравления организма продуктами распада.
Четыре месяца я болела. Но нужно было готовиться к зиме. Я сложила новую печку. Отправила посылку старшему сыну. Выкопала картошку. Пристроила к дому веранду. Сделала крыльцо. Инструменты муж увёз, так что пришлось просить отца помочь мне.
К октябрю я уже падала. Пришлось лечь в больницу. Операцию сделали только через две недели. К сожалению, вспоминая свою жизнь, очень редко появляется повод сказать спасибо врачам. В то время благодарить их точно повода не нашлось бы.
После больницы я вернулась домой, вышла на работу. Кормить детей нужно было. И ещё старшему хоть немного посылать.
Подружка пригласила в театр. Обещала увезти после спектакля домой. Я согласилась. Но в театре был мой муж со своей девицей. Не знаю, как я дожила до конца спектакля. Сколько я плакала. Но на следующий день я увезла на его предприятие исполнительный лист.
Впереди было ещё пять месяцев жизни без мужа. Пять месяцев зимы.
В марте четвёртого года он вернулся.
А топом тринадцать лет каждый день изо дня в день он говорил мне только одну фразу.
Нет. О любви за эти годы не было сказано ни слова. Он говорил только
- Я от тебя уйду. - ежедневно. ьез праздников и выходных. Без стистения и жалости. При друзьях и родственниках.
Если я не плакала, он повторял это до тех пор, пока не увидит слёзы. Если я не плакала, он бил меня.
Но я любила его тридцать лет. Тридцать лет я верила, что жить без него не могу.