На днях вернулись из Москвы. В последний раз я была там лет десять тому назад, нынче это совершенно незнакомый город.
Прошлись по Москворецкой набережной до Красной площади, затем немного по Никольской улице, ставшей знаменитой после чемпионата мира по футболу. Витрины с матрёшками, где самая маленькая – дедушка Ленин, а самая большая – нынешний президент России Путин, стенды с шапками-ушанками всех цветов, даже ультра розового, разномастные кафешки, уличные музыканты. Над головой висят световые гирлянды, создавая иллюзию звёздного неба. Наверное, была задумка создать атмосферу праздника, а мне хотелось снять их, посмотреть на стены домов, всё-таки такая древность. Успела лишь разглядеть табличку с надписью, что на этом месте был университет, в котором учился Михаил Ломоносов.
Во второй из трёх проведённых в столице дней съездили на Воробьёвы горы, место, откуда виден город, как на ладони, и откуда пришедшие на Русь завоеватели смотрели на Москву. Действительно, красиво, величественно расстилается панорама многочисленных построек на фоне сочных осенних красок, есть лёгкое, едва уловимое ощущение полёта.
Как стемнело, поднялись на восемьдесят девятый этаж башни Федерация в Москва-Сити. Это реально высоко, людей практически не видно, машины кажутся игрушечными. Раздают бесплатно мороженое, которое здесь на специальной линии готовят и разливают по стаканчикам, можно съесть столько, сколько захочешь. Но делать там нечего, кроме как селфиться на фоне башен или фотографировать виды города. Единственное, что пришлось по душе – в местном ресторанчике пел и играл на рояле парень, репертуар у него разнообразный: Сюткин, Магомаев, Армстронг, что-то из одесского шансона. Тонкие пальцы, проникновенный голос, я пока слушала, что-то такое собиралось в душе, разворачивалось. Однако когда исполнитель брал паузу, становилось пусто и неуютно, ну, не играть же в аэрохоккей, право слово…
Следующим утром прокатились на прогулочном теплоходе с небольшой экскурсией, а ближе к шестнадцати часам попали на Тверскую-Ямскую. Ноги устало брели по асфальту, глаза фиксировали происходящее, но походя, весьма мимолётно: вот в сюртуке, серо-зелёном от покрывшей его патины, стоит задумчивый Пушкин – привет, Пушкин! Чуть дальше по другую сторону улицы смотрит вдаль Маяковский – здравствуй, Маяковский! Театр Ермоловой, кафе, ещё кафе, вот знаменитый Елисеевский магазин, правда, на ремонте, магазин «Алёнка», ещё пара минут, и мы у Белорусского вокзала. Голубое небо и такие же радостные, но более приглушённые, даже нежные краски здания. Можно присесть на скамейку, с минуту-другую посидеть, но какая-то невидимая сила поднимает тебя с места и ведёт вперёд.
Мы не дошли до Арбата, устали за три дня беспрерывной ходьбы и передвижений, поэтому повернули в обратную сторону – концертный зал имени Чайковского, а тут дом, где жил Григорий Горин, а в этом – Александр Фадеев. И вот стоим перед Охотным рядом, за которым на красавце-коне гордо восседает маршал победы Г.К. Жуков, красно-кирпичным фоном для этой композиции Исторический музей, а кругом люди, машины, сигналы, свист тормозов… Суета.
У меня возникло ощущение, что в этом городе нет места больным и старым людям, да и просто тем, кто хочет на минуту-другую остановиться, постоять, задуматься о чём-то своём, впитать воздух, прочувствовать атмосферу. Тебя просто снесёт потоком, как щепку, а если зазевался или оступился, запросто раздавит или выплюнет на обочину.
Как только загорается зелёный свет светофора, а водитель стоящего первым автомобиля не нажал сию секунду на педаль газа, ему тут же начинают сигналить и подгонять. Не спи, не стой, гони! Много дорогих авто, лихих автолюбителей, ещё больше машин с чашечками такси. Мы останавливались в доме, где жил Леонид Филатов, и для меня это было очень символично и радостно, в студенчестве довелось сыграть няньку в спектакле «Сказка про Федота стрельца»,. Из окна на последнем десятом этаже потрясающий вид на Москву-реку, Кремль, Красную площадь, башни Москва-Сити, вечером всё красиво подсвечено, город мигает загадочными огнями, переходя с одного цвета на другой. Но я ловила себя на мысли, что к этому человек привыкает довольно быстро, через месяц надоело бы и примелькалось, и мне бы захотелось увидеть из окна ветку клёна или липы, чего-то дышащего, живущего не искусственной жизнью.
Moscow never sleeps, и это правда: город кипит, бурлит ровно двадцать четыре часа в сутки. Часто, когда гуляешь по улицам какого-нибудь незнакомого города, прислушиваешься к ощущениям, спрашиваешь себя: хотел бы ты здесь жить? Но после Москвы такого ощущения нет, хочется спрятаться, уединиться в каком-нибудь тихом месте, чтоб услышать шелест листьев, плеск воды, птичье пение. Возможно, у нас было слишком мало времени, поэтому все впечатления слиплись в какой-то комок, из которого сложно доставать отдельные, более оформленные части.
Увы, я не побывала ни в одном музее, не постояла у интересных картин или скульптур, не налюбовалась пейзажами. Не сходила в театр, на выставку, не пообщалась с коренными жителями, словом, не зацепилась за что-то, что позволило бы посмотреть на этот город другими глазами.
Быть может, в следующий раз, лет этак через?..