Аксакал-5

Виктор Перфилов
5.
Ночная мгла поглотила его воспоминания, вернувшись из временного отсутствия в своё седло, ощутил коня под собой. Старая выучка дитя природы не дала сбой. С детства приучают мальцами скакать на коне, делать непосильную работу и отвечать за свои действия как взрослому. Привычка не изменила сто двух летний джигит скачет приросшим в седле будто русский в кровати с разводами. Путешествие изрядно сморило скакуна ночь подкралась за время отсутствия и схлопнув едва маячивший вдали у горизонта алый подсвет воистину натянуло тёмное покрывало чёрной тьмы. Ничего не видно сросшись с конём воедино шуршат сквозь тьму дороги, ветер в ушах; конь идёт размерено, дедушку потянуло в сон. Дело привычное молодым джигитом скакал бывало и по двое суток; тут то какие дела спешить некуда жизнь позади и небеса дали временную отмашку пожить ещё. Казахи в седле не помирают. Сморило новые видения наплыли следом. Вот он совсем молодым работает на английских копях в Карсак- пае на руднике добывает серебро. Он с молотом в четыре килло бьёт по штанге на которой закреплён особым способом коронка из закалённого победита по четыре раза кряду размеренно; а перед ним подручный вертит не меняя направление ста восьмидесяти пятигранного в сечении толщиной тридцать шесть и две десятые из гибкого закалённого особым способом шпура. Искры летят по разные стороны, бывает попадают в него напарник же для Аскера что щит; он вольнонаёмный по договору у Смита и К. подручный же из бедной обнищалой семьи и все прелести удара отражаются не его костях лице теле. Сопсем молодой казах, деваться не куда, степь работ нет, и баран тож нет; на калым денги надо копить, выбирать не из чего. Ну да ладно из за горизонта брезжит в помощь старым воспоминаниям новая обновлённая заря восход. Это отвлекает от гула в мозгах от воды будто ручьями летящими с неба от глухого удара молота и близкого вздоха хрипа и молотобойца и направляющего, судорожно будто утопленником, дрожащего в напряжении тощего молодого напарника. Какая никакая ночь позади тело успело отдохнуть, конь же дышит тяжело. Придержав ход пошли в раскачку а где и останавливаясь по ходу, кланяясь к траве, которой в низине джайляу предостаточно. Время быстрое не угонишься а мысли ещё быстрее. Радостное солнце резво вскочило на свою орбиту горизонт отделился от земли и от свежего нежного эфира которое не вписывается в старой голове и сравнить не с чем. Смешными убогими кажутся натруженные мысли натягом ползущие из глубины мудрого видавшего всякое сознания. Быстро молнией враз встаёт картина из прошлого. Молодым тоже шахтёром смотрит на Марию Ивановну которую бог весть как занесло в английские копи и та тоже неотрывно смотрит в него такого молодого чистого жаждущего её и её тела. Это отражается в антраците восхищённых глаз орбит. Время остановилось, он же соскочив с коня на ходу берёт на руки скошенное чувственное обмягшее тело и кинув на коня вскочив мчится в степь будь что будет но унять свою любовь влечение не в состоянии. Как было им хорошо ничего не говорили только дыхание и горячие губы диктовали свою власть, до сей поры поражается он ли на такое решился- может то фантазии или в другой жизни не с ним приключилось Горизонт же развернулся шире, открылись царственные дали; ветер и сырость, туман с прошлого поползли в него. Аллах акбар, иншало слились страстные веяния с ветром старого времени верещит Мария Ивановна так звали почему-то все её, хотя она была совсем молоденькой и чувства зажглись теребя ноящими потоками в борьбе за неё за прошлые воспоминания со всем с хребтами с горами, с алеющим восходом с больным уставшим телом, с горечью пройденного которое сознал парящей мудростью не догнать и весь он часть маленький глоток, .. а большее не догнать оно в Марии Ивановне. Многое видал, многое прошёл, многим помог; сейчас накануне исхода своих дней искренняя печаль охватило старое тело а напарник с надрывом вздоха хрипа плача скорчившись рыдал извиваясь на мокрых кусках отбитой породы будь оно неладно серебристой породы которую не возьмёшь в свой мир - другой чародеем кудесником веял светясь в радуге счастья полновесной мечты выступая из- за горизонта на него, на мир - сжигая все мосты и нехорошее, что лежало хранилось в подсумке сознания. Мир шире чем он; какая жалость осталось лицезреть малое время. Жадно, сквозь завязь узловатой натруженной грубой руки кленя и себя и свою особенность скачущего вечность всадника от горизонта до другого горизонта силясь всем что наделила природа: незрячими уставшими от ветра и солнца глазами, задубелой как панцырь окаменевшей столетием прожившей жизни подобно черепахе скопцом в сравнении выдавил слезу упрёка. Так не сказал как её любил, в то время глаза, стоны в заволок слились в восхищении брезжущего рассвета любовь осветило последнюю точку познания. Алым зачинялась заря, то было ещё не последнее; до самой черты отметил в сознании- будет переживать прошлое; решать, что каким чередом и в каком порядке не в его человеческих силах.   

Виктор Перфилов 10.10.2018г.