Утро с Гаяне

               
                посвящается  подруге Вере

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне...
Шаганэ ты моя, Шаганэ.


Поэтический мотив знаком многим. Сергей Есенин. Шаганэ... потому что я с севера что ли...
Кто-то проливает слёзы, кто-то ценит и, сентиментально вздыхая, берёзкой объятия раскрывает.
А вот, не её  юности поэт. Хотя  «Чёрного человека» декламирует навзрыд. Каждой клеточкой души чувствует,
но отношения никакого не имеет к такому греховному пороку.  Почитатели охают, букеты преподносят.
Так, кто она, Гаяне, или Вера? И Есенин, её поэт, или нет? И так ли это важно?

Запечатлён в памяти  давний  летний вечер. Зной  потихоньку испаряется с  раскалённой дневной сковородки,
покорно уступая место не особо спешащей прохладе. Девочка сидит на балконе третьего этажа сталинского дома
и с непонятным душевным трепетом перелистывает страницы читанных, перечитанных родителями журналов «Огонёк».
Которые за ненадобностью  и большим количеством старшая сестра велела выбросить на помойку.
Слово-то какое придумали... Помойка. Кого помыть, от чего? Но ровно, в семнадцать двенадцать, приезжает зловонная огроменная машина.
Откуда ни возьмись, как известный щелкунчик, вдруг начинает звонить  к её приезду громкий колокольчик.
И надо выйти  с ведром, полным ежедневных бытовых отходов. Вера, девочка ответственная.
Ей поручено следить дома за чистотой. Она даже учительнице музыки с интересной фамилией «Пагода»,
чётко и твёрдо заявила, что не может ходить на уроки в пять вечера, потому что у неё  зловонный «колокольчик».
Та долго не могла понять, какой музыкальный инструмент, да ещё  и  с запахом, и почему настырно и властно
преобладает  над всемогущим фортепиано. Было невдомёк, что колокольчик, это монстр - мусоровоз.
А при чём есенинская Шаганэ? И Гаяне какая-то? А при том, «когда б вы знали из какого сора растут стихи, не ведая стыда»,  по-ахматовски.
Но только творческие люди могут почувствовать и увидеть  такие сплетения эмоциональных импульсов, ассоциаций, аналогий.
Хотя, конечно, я могу ошибаться. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся...»

Ох, и долго я канителю вступлением про Гаяне. Умеют женщины мозг выносить. Если он есть. А если его нет?
И  только ли они? Или так не бывает? Ещё как бывает. Но это другая тема.
А Верочка сидит на балконе, совершенно не утомлённая  жаром щедрого июльского светила,
среди разбросанного вороха творческих цветов. Ей жаль выбрасывать «огоньки» с прекрасными глянцевыми иллюстрациями.
И решение принято однозначно. Большие портновские ножницы в руки. Журналы в одну сторону, яркие красочные картинки в другую.
Так, она незаметно для себя впитывает  акварельные и масляные краски отечественных и зарубежных художников.
И вот уже Караваджо и Каналетто, Айвазовский и Левитан, Петров-Водкин, Серебрякова, Рафаэль, Рубенс, Тициан, Гойя и …  Гоген, Манэ, Ренуар … и до бесконечности.
Сонм имен с мировой известностью вливается в душу  с неповторимым, незабываемым  пряным коктейлем красок, образов, чувств.
Девочка растворяется в  феерическом  мире искусства, и время прекращает для неё неутомимый бег.

А потом проходят годы. Увы, они безжалостны и жестоки. Давят серо - черными красками реальности и повседневности.
Где помойка, без всяких колокольчиков и ярких картинок, является главенствующей и правящей королевишной.
Однажды, среди бела дня вынесен страшный диагноз. Три буквы. Которыми не закусишь пиво пенное.
Болезнь, безжалостной тихой сапой, но с наглой уверенностью пожирающая всех и вся.
— Как я просмотрела осенью, не знаю, зеркало не так повернула, — молоденькая  гинекологиня, не скрывая эмоций,
вся содрогается от самой же выявленного факта.
Да ладно, улыбается Вера, мне же не  двадцать, даже  не тридцать пять. Рожать  поздно.
А блудом заниматься, так мужиков достойных нет. Да и вера моя не позволяет в эту гнусь окунуться.
Ну, вырежут все. А душа и сердце живыми останутся. Это ли не главное. — Врач смотрит с ужасом на пациентку.
Ей не понять. Да и Вере не понять, откуда столько сил в ней и веры, и мужества. Не от имени же...
Ну, а Бога всуе поминать грех. Внешне она не показывает вида, что творится внутри.
Да и ни к чему. И хотя врачи говорят, что разновидностей этого зверя  сейчас расплодилось,
как насморка, утешение хлипкое.  Её поддерживают родные, друзья, подруги. Ещё есть время на лабораторные исследования.
Но зыбкая надежда  на отрицательную биопсию окончательно рушится с получением результата.
Три страшные буквы гремят с бумажного заключения барабанной дробью. Это даже не мусорный колокольчик.
Колокольный набат. Жестокий безжалостный приговор. Весной, когда вся природа, очнувшись от зимнего прозябания,
стряхнув сонные останки талого снега за ненадобностью, смело стремится к новому возрождению и обновлению.

А Гаяне, при чём?.. Она ждет своего часа.
Женщина и не думает опускать безвольно руки. Полностью отдаваясь на волю Господа, продолжает молиться,
часто исповедуется и причащается. Проходит длительный курс изнурительного лечения и ежедневно даёт себе психологическую установку:
Я обновляюсь, и моё тело здорово! Мой организм - самоисцеляющая система, а любой болезненный процесс обратим!
С Божьей помощью, по молитвам всех святых.

Как наяву  рисуется  забытая объёмная  картина.
Стройная девочка с косичками в летнем утреннем свете в киевской квартире тянется к солнцу и делает  гимнастику.
Схожесть образа с собой смутно волнует. Ей хочется погрузиться в атмосферу художественного полотна,
воскресить мельчайшие детали. Почему-то думается, что автор   Зинаида Серебрякова.
И начинает лихорадочные поиски в интернете, и не находит работы художницы.  Звонит в Москву  любимому дядечке, знатоку искусства, поэзии, музыки.  В ответ слышит непреклонно суровое мужское  «нет». Не знаю,  не помню, но точно не Серебрякова.
И вдруг, ещё один  прорыв в прошлое: балкон, колокольчик, иллюстрации в старых журналах.
Татьяна Яблонская. Её знаменитое «Утро».* Простой и трогательный образ девочки на фоне балконного проёма,
который служит не только художественным элементом, но  и символом надежды, лучших перемен,
входом, одновременно, и в светлое настоящее, и в прекрасное далёко.  А героиня, как птичка,
стремится слиться  с весенним ветром и улететь в бездонное  безоблачное небо, манящее чистой лазурью.
Да это сама Верочка делает утреннюю гимнастику в комнате, залитой солнечными лучами.
Юная, стройная, здоровая, полная  добрых мечтаний — ожиданий, тянет руки к жизни, к счастью,  любви.
Позитивная энергетика картины уверенно  наполняет сознание, всю женскую суть радостью, ощущением свободы,
нежностью и теплом, поэтичностью.  Начинается позднее знакомство с творчеством маститой и титулованной художницы.

Но, увы. Другие многочисленные интересные полотна, сотни шедевров общечеловеческого значения
не  заставляют  особо трепетать сердце. Не её художник. И вдруг... Гаяне**!
Стоящая у зелёного окна молодая женщина. В мечтах ли, в задумчивости, в ожидании кого, чего?
Так ведь и Есенин, не её. Или? Или все они... И Яблонская, и Сергей, и утренняя девочка в киевской квартире, птичка весенняя, и женщина с армянским именем Гаяне воплотились в Вере, всем  предрассудкам и смертям назло?
Может потому и север она любит так горячо, хотя внешность у неё южная, не вьюжная, и поэзия не чужда, и искусство.
И Украина оставила  неизгладимый след в сердце.
Может, тогда и победим  мы все вместе зверя мерзкого, клешнями своими хапающего, кого не попадя, болезнь лютую?
И поёт  в подтверждение спокойно и проникновенно Марк Бернес,
— Верю в тебя, в дорогую подругу мою, эта вера от пули меня тёмной ночью хранила...
Она же недаром, Вера! Не сдастся без боя. И обязательно победит!
И Гаяне смотрит в зелёное окно будущего с  надеждой. И поэзия с Шаганэ жива.
И музыка замечательная душевно  звучит. И друзья рядом. И жизнь продолжается!***

*Утро. На картине изображена  Елена, дочь художницы от первого брака.
Портрет старшей дочери Татьяна  Яблонская написала в 1954 году в коммунальной квартире в самом центре Киева
на углу улиц Саксаганского и Красноармейской. Репродукция картины с жизнеутверждающим сюжетом
одномоментно разлетелась по газетам и журналам, и даже сам маститый "Огонёк" напечатал.
Но верхом признания стал момент, когда иллюстрацию поместили среди других художественных шедевров в учебнике "Родная речь", а каждый советский школьник был обязан проникнуться радостью жизни и написать об этом сочинение. 
Говорят, будущий муж Елены влюбился в неё ещё в детстве, за много лет до знакомства - глядя на репродукцию "Утра".
Вот она - великая сила искусства.

** Гаяне у зеленого окна. На картине изображена  Атаян Гаяне, дочь художницы от второго брака,
деятель искусств, живописец. Участвовала в выставках: всесоюзных, всеукраинских и международных;
персональные - в Киеве (1994-1995, 1999), Лондоне (1996).
Произведения хранятся в Киевском музее русского искусства, Запорожском художественном музее,
Хмельницком художественном музее, в музее Дракона на острове Тайвань.

*** Жизнь продолжается. За эту творческую работу Яблонской внезапно досталось  - власть имущие усмотрели явное очернение советской действительности. В ЦК партии  художницу обязали создать другой вариант,
более богатый. Ведь в СССР не могло быть плохо одетых девушек и старых хат.
Скандал  привел к тому, что Автора на несколько лет лишили всех занимаемых должностей и возможности участвовать в выставках.

Татьяна Ниловна Яблонская прожила долгую жизнь. Её живопись менялась вместе со страной,
но всегда была успешна - наград, званий и регалий у художницы предостаточно.
1997 год (год 80-летнего юбилея художницы) - был объявлен ЮНЕСКО годом Яблонской.


А что же Вера? Вера победила рак. Как врач,  она успешно лечит и спасает многих людей.