Через секунду после вызова, в кабинет вошел молодой парень и старик в белом халате. Молодой парень, на голову выше профессора, лицо которого выражало нотки предвкушения, был одет в синюю курточку, черные узкие штаны и высокие ботинки, а за спиной у него висела небольшая сумка с функцией увеличенного объёма. Короткая стрижка, ровная осанка, высоко поднятая голова, все это выдавало в нем военного, в то время как профессор с длинными седыми волосами, с залысиной, в очках, сгорбившись стоял рядом с ним, опустив голову. Старик достал из кармана таблетку и проглотил её. Дрожь в руках прошла, он выпрямился и поздоровался с генералом. Пока они шли по коридору, профессор еще раз в двух словах объяснил принцип действия машины в обратную сторону, а генерал повторил цель путешествия. На лифте они спустились глубоко под землю, потом прошли множество коридоров и через большую раздвижную дверь попали в лабораторию. Ученые упорно бегали по лаборатории, производя последние приготовления. Когда они увидели генерала, то все остановились, словно ожидая разрешения продолжать работу. Он поприветствовал всех, и беготня возобновилась. Лаборант провел их к столу. На нем аккуратно лежал набор путешественника, в который входил: кислородная маска с объёмом кислорода на сорок минут (небольшие затычки в нос), сменная одежда, суперклей для любых соединений, портативный лазерный резак, пистолет на семь патронов, диктофон, скрытая камера, временная пластина, устройство маскировки, защитное поле, автоматический переводчик всех известных языков, недельный запас порошковой еды и воды (если не сможет вернутся), электрический аккумулятор, автоматически генерируемая электронная карта, геологическое оборудование, планшет и аптечка. В аптечке находился: крем быстрого заживления (мгновенно заживляет любые виды внешнего физического повреждения будь то царапина или ножевое ранение), общеобезболивающая таблетка в количестве 10 штук (подходит от головной, зубной боли, или болевого шока из-за оторванной конечности), противоаллерген и дезинфекционный спрей. Под присмотром, все это молодой человек уложил в свою сумку. Через минуту последние приготовление были окончены, а все оборудование проверено. Профессор провел путешественника в полуоткрытую сферу, которая возвышалась на пьедестале. Он вошел в нее и отдал честь генералу. В это время начался обратный отсчет. Через десять секунд сфера начала вращаться и молодой человек исчез.
Он появился, так же быстро, как и исчез, в узком проходе между двумя высокими небоскребами. Через мгновение после того как он сошел с металлической пластины, на которую переместился, она сложилась в небольшой плоский квадрат. Дышать было тяжело, а рука немела от боли. С каждым вдохом легкие, как будто наполнялись раскаленным свинцом. Он задернул рукав и увидел глубокий порез чуть ниже локтя, прямо до кости. Но кровь не шла, так как рана запеклась. Он положил обратную пластину в сумку и достал из нее аптечку и кислородные затычки. Дышать стало намного лучше, а головокружение и жжение в груди прошло. Продезинфицировав рану, он нанес слой целебной мази. Началась реакция и совсем безболезненно, прямо на глазах, порез затянулся.
Путешественник осторожно вышел на главную улицу. Все что он видел это одинаковые, повторяющиеся бетонные небоскребы, высотой с километр, которые тянулись до самого горизонта. Все что он видел это – прямоугольные бетонные здания без окон и бетонную дорогу под ногами. Пройдя немного по улице, он отметил что все дома и, дорога была утыкана вентиляторами, которые издавали легкое жужжание. Люди проходили или проезжали на платформах с колесиками мимо него, не обращая на него никакого внимания. Там, где должна балы быть дорога для машин, была дорога для огромных экранов, которых было множество на улицах. Они парили в нескольких метрах над землей. На некоторых были изображены зеленые пейзажи, на других звери и птицы, на третьих море и морские обитатели. Были так же и анимационные экраны которые показывали, как течет ручей в горах или бежит в степи волк. Изредка пролетали черные экраны с пиксельными, зелеными глазами. Ни одной настоящей птицы, дерева или травинки он не увидел. Сколь угодно мог бы он бродить по улицам и ничего б не нашел кроме серого бетона. Пройдя зигзагом несколько кварталов, он понял, что лучше места чем узкий проход, такой в котором он появился, ему не найти. Он зашел в такой проход и скрылся от посторонних глаз. Из рюкзака он достал геологическое оборудование и карту. По нажатию пульта массивный металлический штырь вошел в бетон, как в масло. Он подкинул в воздух два черных кубика, которые улетели вверх, выше зданий в стратосферу. На планшете началась загрузка данных, которая должна продлится двадцать минут. Теперь он включил маскировочное устройство и оборудование исчезло. Скрытую камеру он подцепил на воротник, защитное поле на пояс, а планшет, переводчик и диктофон уложил в карман. Основные цели путешествия он выполнил. А именно создания точечной карты, которую он уже отправил в небо и обнаружение полезных ископаемых. Он вышел на другую сторону улицы и увидел, что соседнего дома нет, там огромная ровная, серая, бетонная площадь на которой стоит несколько массивных лавочек. На одной из лавочек сидел пожилой человек. Путешественник включил переводчик, подошел к деду и попросил разрешения присесть. Переводчик проанализировал язык и загрузился. Теперь он мог разговаривать с дедом.
- Садись, – равнодушно ответил дед, даже не взглянув кто спрашивает.
- Спасибо, - ответил военный.
Он сел рядом, положил рука на колени и смотрел тупо перед собой на похожих друг на друга людей, которые ходили на другой стороне улицы. Он не знал, как правильно будет начат разговор. Дед же в свою очередь сидел понурив голову. Видимо ему надоело пялиться в пустой бетон, потому он нажал на кнопку снизу лавочки и перед ней появились голографические голуби. Они были точно живые. Махали крыльями, курлыкали и клевали воображаемый хлеб. Это вызвало улыбку молодого человека. Он решился начать разговор с целью выведать у деда какие-то сведения о будущем из первых уст скажем так. Его побочное задание. Именно для этого ему нужен переводчик, камера и диктофон. Но он еще не знал, что камера не работает после перемещения.
- Который час?
- Тринадцать и две целых семнадцать сотых, - ответил дед.
- Понятно… (что ничего не понятно) как тебя зовут, дед? – вновь спросил путешественник.
- СамаДум сорок восемь, - строго ответил старик и посмотрел на молодого парня, который занервничал. – А тебя как?
- Родоман… тридцатый – прибавил он после паузы.
Старик рассмеялся и задергал ногами, но голуби не реагировали на его движения.
- Ты шутишь или ты не здешний? Неужели путешественник? В самом деле?
Родоман испугался, что его раскрыли и уже собирался бежать, но СамаДум сорок восьмой остановил его.
- Не ты первый, не ты последний. Не бойся, садись обратно. – успокаивал его дед. Он нажал на кнопку, и голуби пропали. – А ты, наверное, думал, что ты особенный? Но это не так. При обратном путешествии тебя разорвет с вероятностью один к двум. Я прав? – Родоман, ошарашенный знанием деда, лишь кивнул. – Конечно, я не знаю кто тебя послал, но твердо уверен в том, что им нужны только данные, которые ты собираешь. Все равно выживешь ты или умрешь. Незаменимых нет. Потому…
- Я делаю это ради будущего земли! Ради всего человечества! И я без колебаний готов отдать за это свою жизнь. Тебе этого не понять, дед. – заявил путешественник.
- Перестанешь ты наконец? Хватит называть меня дедом. По-твоему, сколько мне?
Родоман внимательнее изучил деда. Густые темные волосы, лишь несколько седых волосин, широкий нос, острые уши, не слишком худой и не толстый, одежда отличалась от тех похожих прохожих некоторой яркостью и индивидуальностью, сидел он довольно легко и непринужденно с пустыми карими глазами, но вот его кожа была гораздо старше. Она была слишком сухая, его лоб разрезали глубокие морщины, края глаз опущены под тяжестью обвисших век, что придавало его лицу еще большую угрюмость, на подбородке и руках кожа сильно свисала, а к маленьким губам, как черви, сползались морщины. Он заключил, что дед СамаДум уже смирился со своей жизнью и судьбой.
- Я думаю вам около шестидесяти. Если здесь год означает, то же самое что и у меня.
- Да означает он то же самое, но ты не угадал. Даже близко неправильно! Мне всего тридцать три. Полагаю, я немногим старше тебя. Никогда мне не представлялось лично встречать путешественников. Читал много статей про вас, но лично никогда. Повезло мне на последних годах жизни.
- Почему на последних? – спросил путешественник, который был полон сил и излучал уверенность, в отличии от деда.
- Потому что средняя продолжительность жизни тридцать пять лет. Мало не правда ли? А все из-за загрязнения окружающей среды. Тебе, наверное, тяжело дышать, но мы уже адаптировались, вот только это существенно сокращает жизнь. Ну и финальную точку поставила вторая ядерная война. К началу первой войны три сверхдержавы построили три города на трех тогда еще континентах. Позже их назвали Сама, Бака и Тала. Это город Сама и я как его житель ношу эту приставку к своему имени. Кстати именно так я понял, что ты не здешний и вообще не принадлежишь ни к одному из городов. После первой ядерной войны погибло восемьдесят процентов населения. Все воды почернели, а деревья ссохлись и воздух наполнился азотом и углекислым газом. Только несколько видов животных остались на отдаленных уголках планеты. Но тем не менее в городах царила жизнь. Тут игрались дети, они учились, было множество магазинов, искусство было еще живо. По крайней мере так было написано в книгах, которые я прочел. Вторая война окончательно уничтожила все. В живых остался один процент населения, который с каждым годом только уменьшается, а царство животных и природы навсегда исчезло. Климат потерпел существенных изменений, большинство суши затопило соленой водой и даже самые большие умы, которые остались живы, ничего не смогли сделать. Еще через несколько поколений они окончательно сдались и прекратили всякие исследования экологии. Как раз к этому времени какая-то никому не известная кучка независимых ученых из города Бака создала её. Её зовут – Сакура. Видел те экраны на улице?
Родоман внимательно слушал, кивая головой.
- Ты успеваешь запоминать?
- У меня лучшая память из всего взвода. – строго ответил Родоман. Диктофон записывал каждое слово деда. Он старался не отвлекать его, ведь у него осталась не так много времени.
- Хорошо. Это и есть Сакура. Наш искусственный интеллект, который управляет тремя городами. Можно сказать, целой планетой. Посмотри на всех этих! – громко заявил СамаДум и пальцем показал на проходящих мимо. – Это металлические болванки, которых создала Сакура, чтобы мы якобы не чувствовали себя одинокими. Лишь бездушный металлолом с силиконовыми лицами. Они не способны любить или сопереживать, хотя изо всех сил пытаются делать вид, что им не все равно, потому что такими их запрограммировала Сакура. Может остальным это и помогает бороться с одиночеством, но только не мне. Я живу в доме напротив и на несколько километров вокруг нет ни единой живой души. На севере в десяти километров отсюда живет большая часть населения, но меня оттуда выселили.
- Что случилось? – не удержался и спросил путешественник.
- Случилась старость, - язвительно ответил старик. – В тридцать лет почти всех расселяют в разные уголки города, чтобы ты якобы, своим старческим видом не нагнетал всеобщую грусть скорой кончины. И к тому же к тридцати годам шанцы на оплодотворение, существенно понижаются. Для будущего, я стал бесполезным стариком и от меня избавились. Сакура от меня избавилась. И не только от меня. Единственными исключениями являются женщины, в особенности те, которым удалось родить, а это удается далеко не каждой. Но во всяком случае я не жалуюсь. Меня бесплатно кормят питательными таблетками, у меня куча свободного времени для чтения и у меня почти полная свобода действий. Некоторые, как ты говоришь старики, сбиваются в группы и живут рядом, но я не хочу. Они уже сдались, в них нет искры жизни, они лишь ждут свой кончины. Целыми днями пить, играть в шахматы и смотреть в экраны я не хочу. Одно и тоже, что быть окружённым вот таким металлическим хламом.
Помолчав, СамаДум спросил.
- Как думаешь, что находиться в этих зданиях?
- Исходя из вашего рассказа там точно никто не живет. Они или пустуют, или используются, как промышленные здания.
- Почти… В каждом здании, на каждом этаже находятся человеческие инкубаторы, которые обслуживают такие же роботы, которые ходят по улицам, а промышленные здания находятся под землей, где когда-то были канализации и метро. Миллионы зачатков жизни, из которых выживает один на несколько тысяч, а для создания одной такой жизни требуется как минимум полтора года. И даже эти единицы не получат родительского тепла и любви. Всех детей забирает Сакура и воспитывает так как ей это нужно. Бывают исключения, если женщина родит второго ребенка, его оставляют ей. У нас в городе всего две такие женщины. Они известны на весь город и имеют огромные привилегии перед другими. Дети же из пробирок ничем не примечательны, хоть и развиваются гораздо медленнее.
- Почему женщины не способны больше рожать? Как у нас говорят дети цветы жизни. От них напрямую зависит будущее. Быть может в одном из этих домов, что окружают нас, именно сейчас рождается ребенок, который вырастет и изменит все. С новым взглядом на порядок мира и новыми идеями, который изменит будущее в настоящем. Что же случилось?
- Случилась экологическая катастрофа, которую ты даже представить не можешь, но тем не менее мы адаптировались, создали общество с новыми правилами и законами, и с хладнокровным божеством, которое всем заправляет, которое состоит из набора нулей и единиц. Без Сакуры мы вымерли бы, как вид уже тысячу лет назад. Так что не стоит наговаривать на нее. Она запрограммирована на поддержание мира, создания условий жизни и увеличения численности населения. И в нынешних условиях у нее это получается настолько насколько вообще возможно. Ты спросил почему женщины не способны рожать, но нет они способны. Вот только дети рождаются уже мертвыми, недоношенными или с хроническими неизлечимыми болезнями, которые даже самая продвинутая медицина не в силах вылечить. Так же как бывшие ученые, а теперь и Сакура, которая владеет всеми знаниями, которыми возможно, неспособна увеличить рождаемость детей. Миллионы мертвых или еле дышащих детей отдают земле. Даже они служат для будущего, сами того не зная. И за последние сто лет прогресс есть, но он столь жалкий, что ни следующее, ни десятое, ни даже тридцатое поколение не увидит цветущей жизнь в городе. Тайна появления нового существа, великая тайна. Но после нескольких мертворождённых, обычно женщины уходят в глубокую печаль и разочарование, поэтому больше не пытаются забеременеть. Страшно смотреть на таких женщин, которые утратили веру в будущее. Они по собственному желанию уходят на окраины города, становясь отшельниками и весь день смотрят в экраны. Никудышная жизнь.
После этого дед замолчал и начал судорожно хлопать ладонями по карманам и лавочке, как будто хотел ее сломать. Родоман посмотрел на планшет. Через пять минут загрузка закончится и ему нужно будет убираться в свое время. Но он хотел задать последний вопрос, который его тревожил. Путешественник из прошлого чувствовал, как медный крестик прилипает к его груди.
- СамаДум, ответьте мне пожалуйста на последний вопрос, - сказал он. – Вы веруете?
- Во что?
- В религию и бога? В спасителя?
- Нет… нет уже никто не верит в ваших древних божков. Какая вера может остаться у нас после истребления всего живого ядерным оружием? Куда смотрел создатель в то время, как миллионы человек умирало в муках? Как он мог проглядеть уничтожение человечества и ничего с этим не сделал? Разве он не всевидящий? Религия в прошлом. Наука понятная и точная, она путь к развитию. Религия же запутанная и ограничена. Я верю в науку, которая создает Сакура, верю в Сакуру, которая поддерживает жизнь, верю в наших женщин и детей, которые создадут утопию будущего. Мир мира и свободы. Верю в то что вижу и то, до чего могу прикоснутся. Знаешь в одной старой потрёпанной религиозной книге я прочитал «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь» и ничего не понял. Ни единого слова не разобрал. Может ты знаешь? – спросил СамаДум.
- Это христианская молитва. Утратив надежду, её читают, став на колени и сложа руки, чтобы попросить помощи у бога. – ответил Родоман
- Понимаю. Наверняка её знал каждый солдат, который шел на войну. То есть каждый, кого заставляли идти на верную смерть.
СамаДум сорок восьмой замолчал. Его сознание отошло от реальности, и он в красках начал воображать красивый лес и детишек, бегающих в поле ржи. Солнце в зените, греет так, что его темные волосы выгорают и рыжеют. Голова начинает кружится, в глазах все темнее и темнее, а живот выворачивает. После дождя, в поле проезжал трактор, оставив глубокие следы от протекторов, в грязи, которая потом засохла. Там и тут бегают полевые мыши, роют себе норы, затягивают в них колоски. Самые мелкие из них, как на липучках липнут к штанинам и застревают на язычке и между шнурков детской обуви. Щебет луговых птиц сливается с детским смехом и криками. Небо было ясное, только две тучи на которые дети указывают ручками, одна из них похожа на волка, без задних лап, а другая на кролика. По кроям поля в ряд, стоят зеленые тополя высотой в несколько десятков метров. Они покачиваются на ветру. По краям поля ржи растут подсолнухи. Их бутоны, в которых уже созрели семечки, сейчас торжественно подняты вертикально, а к вечеру будут повернуты на запад, в сторону заходящего солнца. Среди поля стоит одинокое пугало, которое устрашает детское воображение. На гнилом, деревянном кресте, с круглой, белой головой из сена, в черной шляпе, без лица, одетое в клетчатую рубашку и синие джинсы, потасканное временем и исклёванное воронами, оно отпугивает детей. Они даже близко не подходят к нему, как к чему-то старому и таинственному. А кто сможет принести немного сена из внутренностей пугала, того мигом будут уважать и слушаться остальные дети. Самый маленький из детей не знавший до этого ни страха, ни любви, воспитанный искусственным интеллектом, не смотря на множества запугиваний со стороны остальных детей все же решился подойти к пугалу. Смотря в его безликую голову, он протягивает трясущуюся ручонку, чтобы оторвать клочок сена от этого старого пугала. И вот он коснулся лугового сена, которое торчало из-под рубашки. На лице пугала появился рот с глазами, одежда очистилась от вековой грязи, а дыры в одежде затянулись. Пугало посмотрело на деда и открыло рот. «Настоящее можно изменить только в прошлом.» - сказало оно. Раздался звук оповестительной сирены, и дед вышел из этого состояния транса. Оно продлилось какую-то минуту.
Родоман насторожился и рывком поднялся с лавочки. Он осмотрелся, но не заметил ничего необычного. Дед все так же сидел с грустным видом, а роботы и дальше ходили по улицам и исчезали за поворотами бетонных небоскребов. Родоман нажал на кнопку на поясе, тем самым активируя защитное поле. Он почувствовал, как поле, словно бархатное, окутало его тело. Через несколько секунд сирена стихла, а природные экраны стали желтыми. Еще через секунду жужжание в городе прекратилось. «Это вентиляторы остановились» - пояснил СамаДум. Дышать становилось намного тяжелее, даже через кислородную маску.
- Что происходи, СамаДум? – волнующе спросил Родоман. Он стоял перед дедом и вертел головой, в непонимании.
- Буря, – спокойно ответил старик, как будто вообще ничего не происходит.
Из кармана он достал небольшое устройство и прицепил себе на грудь. Другое одел на голову. Затем поверх его одежды появился защитный костюм и маска, которая закрывала все лицо. Это был полностью герметичный костюм желтого цвета. Он стал похож на работника атомной электростанции. Родоман чувствовал покалывание, которое с каждой секундой усиливалось до нестерпимой боли.
- Выключи свое поле, иначе умрёшь. Оно бесполезно. – сказал СамаДум приглушенным голосом из-за своей маски. – Кроме радиации эта буря несет электрический заряд.
- Ну… а… что же?...
Каждый вдох отравлял его. Глаза стали красными, из них лились слезы, а все волосы стали дыбом. Он нажал на кнопку на поясе и покалывание ушло, но остальная боль осталась. Он начал кашлять. Казалось его легкие разорвутся. Он упал на колени не в силах больше стоять. Еще секунду дед сидя на лавочке смотрел на него, потом махнул рукой и встал. СамаДум снял с себя костюм и надел на умирающего путешественника. Несколько вдохов свежего воздуха и он уже поднялся с колен и смотрел на беззащитного деда.
- Не волнуйся за меня, - сказал дед, читая мысли Родомана. – Я уже прожил свою жизнь в отличии от тебя. Я бесполезен для настоящего, но могу спасти наше будущее. Твоя жизнь в стократ важней жизни старика, который огорчён жизнью. Ты спрашивал верю ли я в спасителя. Да я верю. Стану верить в тебя. Хочу верить в тебя. Ты обязательно должен передать собранную информацию, и ты обязательно должен выжить в своей не легкой миссии. А я моя пустая жизнь сейчас заканчивается. Уже закончилась. Так дай же мне напоследок сделать доброе дело. Может быть и не зря жил…
- У вас нет второго комплекта защиты? Зайдите в здание. Спрячетесь где-нибудь. – умоляюще кричал Родомон через свою маску.
- Все здания закрыты. Сакура не будет рисковать здоровьем тысячи детей, ради одного старика и не откроет мне. Но это ничего. Все будет хорошо. – спокойно сказал СамаДум сорок восьмой.
Дед медленно пошел на встречу желтому облаку которое приближалось с большой скоростью. Через двадцать шагов он рухнул на бетон. Песчаная буря была уже совсем рядом, она забрала тело деда и обрушилась на путешественника, который стоял, вцепившись мертвой хваткой в лавочку. Тысячи песчинок кололи тело Родомана. Он чувствовал каждую по отдельности. Ему казалось, что еще секунда и его новый костюм прорвется, а он умрет. Но он не рвался. Дышать было очень легко, но ничего дальше вытянутой руки не было видно. Буря ушла так же внезапно, как и появилась. Она длилась примерно две минуты. Родоман о многом успел подумать за эти пару минут. Он прочитал молитву, он думал о жизни и смерти, о детях, которых с раннего возраста тренируют на военной базе, о том, как сильно хочет вернутся домой, о довольном лице профессора, когда он вернется и генерала, когда он получит свою информацию из будущего, о словах СамаДума, который пожертвовал своей жизнью ради прошлого и своего настоящего.
Когда буря начала утихать его планшет издал сигнал, оповещающий об окончании сбора данных. Еще через минуту буря полностью прошла, вентиляторы вновь загудели, а экраны опять показывали природу. Тела деда нигде не было. Наверное, его унесла буря. Родоман вернулся в переулок и уложил в свою сумку оборудование вместе с защитным костюмом, которое ему отдал СамаДум. Он встал на обратную пластину и исчез.