Фельдман умирал. Он ощущал это каждой клеточкой своего рыхлого, по-женски безволосого тела. Сколько же еще осталось? Месяц? Два? Может быть и до Нового года протянет. Одному богу известно. В бога Фельдман верил как и большинство, в минуты, когда обратиться больше было не к кому. Так… распорядиться похоронами. Чтобы как у людей, чтобы недорого и желательно дома. Так оно и дешевле и уютнее. И вздохнул, подумав, что в тот момент ему, Фельдману, будет абсолютно все равно. «В твоем доме будет играть музыка, но ты ее не услышишь….»
- Эмма!! – Он позвал с кухни жену, где эта легкомысленная женщина смотрела очередной сериал и даже не представляла, каков он, горький хлеб вдовства. Не то чтобы Фельдман был олигархом, вовсе нет, откровенно говоря, со слов языкатой Эммы, зарплаты его хватало ровно чтобы «не ходить в дырявых трусах людям на смех». Фельдман никогда не понимал этой поговорки. В их семье экономиста и бухгалтера даже дома не принято было ходить в трусах, не говоря уже чтобы на людях.
- Что тебе опять надо? – Недовольная Эмма зашаркала тапочками.
- Эммушка, дорогая моя.. я … я умираю. – Фельдман выдохнул эту фразу и замолк, ожидая безутешных слез будущей вдовы.
- От чего на этот раз? – Вздохнула Эмма.
- Я уже третий день меряю давление. И сегодня… оно дошло до критического. 200 на 200. Ты можешь себе это представить?! Я сверился с газетой «Народный совет» и понял, что все это от шлаков, токсинов и колбасы, которую ты так часто нам покупаешь. В ней этот… - он заглянул в журнал – Холестерин!
Эмма вытирала руки о фартук и грозно молчала. Тучи сгущались. Перспектива скорого вдовства, казалось, ее совершенно не беспокоит, а может быть, и тут Фельдмана прошиб холодный пот, может быть, она ее даже радовала!
- Тебе что, совсем меня не жаль?! Ты равнодушно смотришь, как твой муж и отец наших детей вот прямо сейчас отдает душу, и ничего не чувствуешь?! О боги… говорила мне мама, не женись, а я, дурак не послушал. Я бы мог жениться на Женечке Кадович, этой милой фее и она уж наверняка жалела бы меня!
Эмма подошла к шкафчику, выдвинула ящик и достала упаковку новых батареек. Взяла тонометр, поддела ногтем крышку, поменяла батарейки и так же молча надела манжет на руку Фельдмана.
Через минуту на табло загорелись цифры. 122/80. Эмма вздохнула и ударила Фельдмана полотенцем по блестящей лысине.
- Как есть идьет! Господи.. у всех мужики как мужики… иди есть, покойный, там уже котлеты на стол поставила.
Фельдман обиженно хмыкнул, но возражать не стал. Поживем еще! Как есть поживем!