Наш мир – не что иное, как священный
храм, открытый для человека.
Мишель Монтень
Поезд ехал вдоль заснеженных лесов, мимо серебристых равнин, похожих издали на праздничный пирог, щедро посыпанный сахарной пудрой. Время от времени усталый пассажир видел белого длинноухого зайца. Тот испуганно вставал на задние лапки, округлял глаза и спустя всего одно мгновение, что есть силы, убегал в лес – в свое надежное и темное убежище. Старый, мудрый ворон восседал на пышной ели, его крупное черное тело слегка покачивалось, поддаваясь силе угрюмого февральского ветра.
Усталый пассажир тревожно вздохнул, задернул занавеску, утомленно закрыл глаза и облокотился на спинку мягкого просторного кресла. Через пять минут в купе негромко постучали. Пассажир посмотрел в большой монитор, находящийся напротив, и увидел там лицо проводницы, почти человеческое лицо. Если бы она хоть на секунду перестала улыбаться и говорить шаблонные этикетные фразы, то от обыкновенной женщины ее невозможно было бы отличить. В руках она держала гладкий зеркальный поднос, а на нем красовалась изящная белая чашка. Позади проводницы стоял некий мужчина, его глаз не было видно: поля черной массивной шляпы закрывали почти все лицо.
Пассажир, подумав секунду, впустил загадочную парочку. Проводница еще шире улыбнулась, в пятый раз пожелала доброго пути и абсолютно одинаковыми по длине шагами вышла из купе.
Мужчина сел напротив одинокого пассажира, закрыв своими широкими плечами всю поверхность монитора. Он снял шляпу и его усталый визави увидел голубые, почти синие глаза, тяжелые веки и тонкие, как ниточки, губы. Мужчина посмотрел в окно, немного отодвинув занавеску, нажал одну из полупрозрачных кнопок под ним, и пейзаж моментально изменился. Теперь поезд ехал мимо чистого, сверкающего на солнце спокойного моря. Две белые чайки беспокойно кружились вокруг прибрежной скалы.
– Ностальгируете? – спросил он.
– Да, – полусонно ответил пассажир. – Когда был маленьким, очень любил снег. Любил делать из него гладкие блестящие снежки. Еще любил кататься на коньках…
– Но и сейчас лед не проблема.
– Нет, я любил вдыхать колючий февральский воздух, чувствовать под лезвиями дребезжащие неровности катка, а сейчас все не то…
– Да… – печально вздохнул мужчина и достал из коричневой кожаной сумки большого черно-белого кота. Кот металлически мяукнул, моргнул круглыми стеклянными глазами и стал непринужденно мурчать, забравшись на руки к своему хозяину. – Знаете, аниматерапия очень помогает при расстроенных нервах. А у вас нет никаких животных?
– Была собака, но почему-то очень быстро сломалась. Покупать другую я не рискнул. Слишком сильно привязываюсь, понимаете?
– Что здесь поделаешь? – улыбнулся незнакомец. – Человек слаб. Но подумайте только: в каком мире мы живем! Мы живем в «лучшем из возможных миров», как говорил старик Вольтер.
– Мне кажется, Вольтер не то имел в виду.
– Может быть, и так, но подумайте только, как далеко шагнула медицина, любую болезнь могут вылечить за считанные дни. Мы абсолютно свободны: все, что наши предки достигали адским трудом, мы получаем уже со дня рождения.
– Предположим, хорошо, что нам не приходится гнуть спины на заводах, а нашим женам самим стирать белье и прибираться в доме. Но в то же время мы не можем прогуляться по хвойному лесу, окунуться в прохладное море, а в данный момент вместо хорошего, натурального чая я вынужден пить эту странную жидкость из химикатов и пищевых добавок! – почти прокричал пассажир.
– Вы знаете, последние исследования доказали, что такой чай даже полезнее. Наука вообще не стоит на месте…
– А жаль, пора ей хоть на секунду остановиться. Такое ощущение, что на всей планете остались только микробы, вирусы да люди, ну еще несколько видов особо жизнеспособных растений и животных.
– Не стану спорить, микроорганизмы вымрут вряд ли, – попытался сострить незнакомец. Вы читали последние статьи, в которых говорится о том, что со времен открытия пенициллина стафилококки, к примеру, эволюционировали настолько сильно, что лекарство, их убивающее, будет найти очень и очень трудно?
– Да… Моя дочь умерла в прошлом году... Не смогли найти лекарство... Сказали, что болезнь очень необычная…
– Мои соболезнования. Наши дети рождаются слишком слабыми и нежизнеспособными. Но медицина шагнула далеко вперед…
На этом слове его внезапно прервал судорожный крик одной из чаек, она случайно врезалась в прибрежную скалу и, жалобно рыдая, падала вниз, словно тяжелый окровавленный камень. Вторая чайка кричала громко и нервно, она летала и летала над трупом своего друга. Вдруг изображение исчезло и в купе стало почти темно.
– Сбой в программе, – спокойно заключил синеглазый мужчина.
А поезд быстро мчался вдаль.