РОЖДЁННАЯ НЕБОМ. Часть третья: Конец эпохи Императоров
Глава десятая
Теперь перенесемся ненадолго на загадочный остров, сокрытый от любопытных глаз чарами Незримости, где коротали дни и ночи прекрасная Аула Ора, зловещий принц-оборотень из Ардаманта и молодая кринганская колдунья. Прошло немного времени, как Моран объяснился с Аулой в дружбе, но с тех пор многое перевернулось в его душе. В то же время Сорра продолжала видеть в нем своего жениха, а Аула всё более пропадала в уединении, созерцая своим Внутренним Оком дали, где была наедине с единственным, с которым она была готова разделить всю оставшуюся долгую жизнь.
Это был уже не первый вечер, когда Сорра Эли Дэа заставала своего «жениха» отрешенным от всего окружающего мира и погруженным в глубокие раздумья. Вот и теперь он прохаживался по саду вокруг её жилища, нахмурившись, скрестив на груди руки и опустив голову. Молодая женщина остановила его жестом, подошла ближе, ласково опустив ладони на его голову, провела пальцами по блестевшей в вечернем свете иссиня-черной шевелюре и глубоко вздохнула, когда принц поднял голову и устремил на неё взгляд, полный печали.
- Я догадываюсь, что тебя тревожит, Моран, - сказала ему она, стараясь говорить нежно, однако и теперь в её голосе звучали всё те же металлические нотки, словно Сорра была не живым человеком, а неким фантасмагорическим существом из ожившей стали, пытающимся изобразить человеческие чувства, - но ты должен знать, что твоё сердце глядит в пустоту. Там, куда ты метишь, для тебя ничего нет и никогда не будет. Почему ты хочешь завладеть тем, что тебе никогда не принадлежало и принадлежать не будет?
Последние сказанные слова волшебницы прозвучали и вовсе беспощадно, падая в бездну души Морана, как камни или слитки металла. Наверняка она сама знала об этом и поэтому не была особо удивлена, заметив в его глазах скупые слёзы.
- Ты, может быть, догадываешься, что я испытываю сейчас, - быстро заговорил принц, схватив прохладную руку Сорры и прижав её ладонью к своей груди. – Я весь сгораю от страсти… и впервые узнаю, что это такое. Сорра, прошу тебя, помоги мне не наделать глупостей…
- Вот как? – она с деланным равнодушием отняла руку. – Ты говоришь об этом мне, и так порывисто? Но ведь я догадываюсь, что твоя страсть обращена, увы, не ко мне… об этом я тебе и говорила. О, Моран, ты одержим страстью к той, что совсем о тебе не думает и любит другого. Она тебе просто друг, не более того, а я твоя невеста. О каких глупостях ты сейчас мне сказал?
- Я сказал… я хотел сказать… Сорра, сделай что-нибудь, свяжи меня, чтобы я ненароком не натворил чего-нибудь в своей одержимостью этой голубоглазой богиней…
- Что же ты можешь натворить, несчастный?
- Не знаю… уже ничего не знаю… во мне бушует пламя, которое не даёт мне покоя, оно жжёт изнутри сильнее, чем пламя, пожирающее брошенные в Огненный Котёл пропащие души… я погибаю…
- Разве? Перестань… это пройдёт.
Она на всякий случай коснулась ладонью пылающего лба принца.
- Я думаю, у тебя жар, пойду приготовлю остужающее зелье.
- Нет, - он остановил её, удержав за руку. – Я в своём уме, если не считать, что эта страсть разъедает меня. И, если собрать волю в кулак, можно и не сорваться. Так вот, то, что я задумал…
Взгляд Сорры стал тревожным.
- Что же ты задумал? Да, и… где ты пропадал последние два дня? Ты покинул остров и даже не предупредил меня об этом! Это нечестно, Моран! Что ты скрываешь?
- Что я задумал…. Что задумал… я думаю, встреча должна произойти именно там…
- Какая встреча? Где?
Она немного отступила, вытянув руки и растопырив пальцы, словно намереваясь схватить принца за ворот и хорошенько потрясти, чтобы добиться от него чистосердечных признаний. Взгляд её пылал.
- Тьма всех забери, я должен устроить встречу вершащих судьбу этого мира у себя дома, в Ардаманте, а не здесь, - пробормотал тот.
- Вершащих судьбу этого мира? – повторила Сорра его слова, и зрачки её глаз расширились от удивления. – И кто, по-твоему, её вершит?
- Ну как же, моя дорогая… те самые… трое Императоров, моя мать и те двое, которым предстоит выполнить миссию по освобождению этого мира от сил Зла. Думаешь, на чьей я стороне?
- Я понятия не имею, на чьей ты стороне! – гневно выпалила Сорра, тряхнув гривой чёрных волос, разметавшихся по плечам, и метнув глазами белые молнии, от которых вокруг рассыпались снопы белых искр. – Но чую сердцем, что Рождённой Небом грозит большая опасность, и отчасти в этом виноват ты.
- О ком ты сейчас так сказала? – на лице Морана появилось недоумение. – Разве я знаком с…
- Не строй из себя дурака! Я говорю об Ауле Ора, прекрасной юной богине, воплощённой в теле человека. Или ты не слышал об этом ничего?
Моран тяжело вздохнул.
- Да, я слышал… Аула Ора – прекрасная Эас, Богиня Ветров, пришедшая, чтобы спасти этот мир и все миры вокруг, когда прилетит зловещая Оранжевая Звезда, а это будет уже совсем скоро…
- Значит, ты всё знаешь… но не знаешь, что она же – Рождённая Небом, Звездорожденная, Дочь Владыки Неба и Богини Небесного Ока? Ты знаешь хоть, какова в действительности та самая Эас?
- А ты думала, я об этом ничего не знаю? – усмехнулся Моран. – И хотела ещё добавить: «Но одна она немногое может сделать, без своего спутника Этагора», да? Признайся: ты до сих пор думаешь, что я намерен сделать так, чтобы они никогда больше не встретились и не смогли остановить силы из тёмных глубин Мироздания, которые стоят за Императорами Зла?
- Именно в этом я и уверена, Моран, - ответила Сорра. – Несмотря на то, что я люблю тебя и я твоя невеста… в душе моей всё время живут эти сомнения. Я знаю – ты хочешь увезти эту девушку отсюда в Ардамант, к своей матери, прежде, чем туда явится друг её детства и юности. Я права?
Она внимательно поглядела на принца и слегка покивала головой, заметив смятение в его глазах и то, что он прикрыл прядями нечёсаных волос покрасневшие уши.
- В этом ты права. Но я не собираюсь представить свою гостью Её Величеству прежде, чем туда явятся Этт Мор и его друзья. Я намерен спрятать её до того времени…
- В своём подвале, о котором ты когда-то мне говорил? Да?
- Ты всё знаешь, Сорра Эли Дэа… Так знай ещё, что об этом моём тайном убежище никто не знает, даже сама моя мать. На него я наложил чары, против которых вся их магия бессильна. Мы будем ждать прибытия Этта Мора, в руках у которого находится Алхимический Кристалл. И когда пробьёт час, мы все выйдем оттуда на свет и встретим врага лицом к лицу, не страшась ни смерти, ни поражения. Я рассказываю это только тебе, Сорра, и вижу, что ты мне не веришь.
- Ты прав, Моран, я тебе не верю. И поэтому не позволю тебе увезти отсюда нашу девочку, пусть она ждёт здесь, а не у тебя в плену.
- Но пойми, тогда нам не успеть.
- Опять ты говоришь – «нам»? – вновь вспылила Сорра. – Как ты можешь заявлять, что ты на стороне Светлых сил? Это значит, что ты действительно пошёл против своей матери и хочешь добиться её смерти?
- Я намерен добиться победы над Императорами, а своей матери я дам шанс. Если она им не воспользуется, я всё же не буду себя винить, поскольку это будет её выбор.
- Ты говоришь не как сын Королевы Иеры, - покачав головой, заметила Сорра.
- Я сын Королевы Иеры…. Но я не сын Императора Паллиэна и поэтому не могу думать, чувствовать и говорить так, как в своё время это делал он. А моя мать не всегда была Королевой Тьмы. Когда я был маленьким, она ужасалась тому, что творили Императоры, и хотела для меня добра. Она хотела тайно увезти меня в горы, к моему настоящему отцу…
В глазах принца вновь заблестели слёзы.
- Так почему же не увезла?
- Об этих намерениях прознал мой отчим, Император Паллиэн, и гнев его был ужасен. Ардамант вместе с нами всеми едва уцелел. И тогда впервые в моей душе появился страх за весь мир Элайи.
Он заметил, что и Сорра теперь вытирает глаза краем мантии.
- Что ж, - помолчав немного, ответила она, - ты почти убедил меня в том, что ты не на стороне Тьмы. Только прошу тебя: береги Аулу Ора… она действительно та, что мы о ней знаем и говорим, и без неё мир погибнет. Она часть той Силы, которая создана, чтобы спасать миры от падения в пропасть и разрушения. И если ты её погубишь, твоя душа будет навеки погружена в огонь или холодный мрак Великой Бездны.
- Клянусь всеми Высшими силами, я этого не сделаю.
Он произнёс это с таким решительным и непоколебимым видом, что Сорра ему поверила. В подтверждение своей клятвы Моран сложил пальцы обеих рук аркой и поднёс к губам, слегка поклонившись.
Сорра удалилась, и, воспользовавшись этим, Моран опрометью бросился в чащу, за которой располагались благодатные луга и прозрачные озёра в зарослях кустарников со стрельчатыми листьями и обвивавших их ползучих тёмно-зелёных лиан с ветками-крючьями и тёмно-зелёными листьями в виде сердец, среди которых выглядывали алые цветы.
Он предполагал, что Аула вновь проводит время в чаще леса или на берегу озера. Она любила природу и с удовольствием проводила там время, когда ей наскучивало всё остальное – шитьё, игра на излюбленном барогане, некогда взятым с собой и всё время путешествия мирно покоившемся в большой дорожной сумке, помощь Сорре по хозяйству и другие дела. Иногда она гадала на ветре или глядела в виду, как в зеркало, и видела в ней Внутренним Оком то, что было мило её сердцу. Разумеется, чаще всего она видела в этом «магическом зеркале» человека, которого не было сейчас с ней рядом, но с которым она была связана неразрывной нитью с самого своего рождения и даже до него. А вовсе не принца Морана, о котором действительно даже не думала или думала иногда просто как о случайном друге, сомневаясь при том в искренности его дружеских чувств и побуждений. В самом облике этого странного человека ей виделась некая опасность.
Однако в этот раз неугомонного геспиронца ждал сюрприз: он увидел на лесной поляне, неподалёку от озёрного берега, большой восьмиугольный шалаш. Он был не достроен – не хватало нескольких больших веток для сводчатого входа, двери, пары хвойных лап для крыши и покрывала от дождя.
Он тут же догадался, что шалаш в лесу на этом острове не мог выстроить никто, кроме Аулы. Он понял это, вспомнив, что та уже несколько дней, с момента их дружеского объяснения, редко появлялась в доме Сорры, не ночевала дома, а последний раз и вовсе унесла с собой шитьё и свои личные вещи. Обеспокоившись, что это бегство было реакцией Аулы на его попытки ухаживаний, а не столько на то, что Сорра много отвлекала её своими разговорами и вмешивалась в её дела, ход мыслей и мысленно-духовное общение с Эттом, его пока ещё незнакомой ей сестрой, их друзьями и ушедшими в иной мир душами мужественного Тора Гийона и прекрасной Сефараэллы Джад-ли, Моран первым делом заглянул в недоделанный дверной проём. Хозяйки на месте не было – вероятно, она ушла за тем, чего ещё недоставало в её новой хижине. Внутри он увидел принесённые из дома Сорры небольшой стол, стулья, натянутый посредине гамак, веревки, на которых были развешаны наряды амантийки и прочие вещи, что свидетельствовало о её самовольном переезде.
«Интересно, знает ли обо всём этом моя невеста?» - подумал он, выбираясь из шалаша, но его мысль тут же вылетела из головы, когда он пребольно стукнулся теменем о толстую ветвь дерева, подпиравшую вход. Не успев произнести проклятие, принц вытаращил глаза и увидел, как к шалашу стремительно приближается светловолосая красавица с охапкой ветвей в обеих руках. Увидев его в шалаше, она замерла на месте от неожиданности и открыла рот.
- Приветствую, милый друг, - позабыв про боль и сотворив на лице улыбку, произнёс принц. – Как хорошо, что ты расположила вход в южном направлении, иначе бы пришлось каждый раз слепнуть под лучами Небесного Ока утром или вечером или в твой дом по ночам задувал бы ветер с севера.
- Что ты здесь делаешь? – спросила его Аула, бросив ветки сбоку от входа в шалаш.
- Видишь ли, мы тебя потеряли, я и моя невеста. Небесное Око уже клонится в восточную обитель и скоро начнёт темнеть…
- Ну и что из этого? Хорошо, теперь знай: я буду ждать моих друзей здесь.
- Но зачем? – в голосе Морана послышались вполне ожидаемые нотки недоумения. – Неужели я и Сорра тебе мешаем? В доме Сорры так хорошо и уютно, почему ты ушла?
- Но это моё решение, Моран. Неужели ты не понимаешь? Я хочу побыть одна.
- Днями и ночами?
- Днями и ночами. До тех пор, пока я не дождусь Этта. И я знаю – он прибудет сюда не один. А потом мы с ними вместе…
Она не успела договорить «отправимся в Ардамант, чтобы покончить с властью сил Зла в мире Элайи», вовремя сообразив, что говорит с сыном Иеры Тан. И теперь про себя жалела, что забыла, увидев геспиронского принца в своей хижине, призвать свою внутреннюю силу для защиты, если тот вздумает применить какую-либо магию. С недавних пор она считала его другом. И теперь мысленно корила себя за это.
Заметив это своим чутьём мага, Моран несколько раз обошёл самодельную хижину из веток и остановился снова около входа, позади Аулы. Та, как ни в чём не бывало, доканчивала строительство, прилаживая ветви к входу и скрепляя их с другими толстыми жёсткими нитями сакридского шёлка, которые не рвались даже под большой тяжестью (из таких нитей делались корабельные канаты и тросы для подъёмных устройств в храмах и увеселительных заведениях). Наблюдая, с каким усердием и сосредоточением она делает своё дело, не обращая на него никакого внимания, Моран испытывал противоречивые чувства, одним из которых было нежелание уйти восвояси, хотя Аула всем видом показывала ему необходимость удалиться.
- Послушай, - обратился он к ней в самом разгаре своих мрачных мыслей. – Ты точно считаешь разумным встретить своих друзей здесь и потом отправиться вместе с ними в Ардамант?
- Именно так, - холодно ответила та, даже не обернувшись. – А чего ты от меня хочешь и какое решение видишь более разумным?
- Понимаешь… мм… вы можете не успеть.
- Что значит – не успеть?
С этими словами она резко обернулась.
- То и значит. Всё это может занять больше времени, чем если…
- Если что?
Последний вопрос Аулы прозвучал ещё более резко, чем предыдущий.
Он хотел ответить ей прямо, но вовремя сообразил, что предложение отправиться в Ардамант прямо сейчас, вместе с ним, может обернуться противодействием с участием силы, которая составляет её внутреннюю суть Богини, и тогда договориться не удастся. И тогда в голове Морана мелькнуло воспоминание о том, как ему удалось выкрасть Аулу в Эйладоре прямо из-под носа её отца с матерью. Даже если та начнёт сейчас о чём-то догадываться, в её уме всё равно будут роиться сомнения, а сомнение противника означает его неуверенность и хороший шанс для победы над ним.
Пользуясь этим замешательством Аулы и тем, что та снова отвернулась от него, продолжая делать своё дело, Моран стремительно приблизился к ней. Одна его рука в мгновение ока обвила её плечи, другая – талию. Аула вскрикнула от неожиданности.
- Тсссс… никто ничего не узнает сейчас, а Сорре я скажу позже. Вам необходимо собраться там, в тот самый час, когда на небе засияет Линоман – огненный Вестник Смерти. Тогда вы можете нанести свой удар гораздо быстрее, и мир будет спасён…
Он продолжал шептать ей на ухо, не обращая внимание на сопротивление, которое она оказывала. Наконец, он взмахнул над головой Аулы рукой, которая наполовину была уже огромным чёрным крылом – и через пару мгновений на поляне перед входом в недостроенный шалаш никого не было. Моран и Аула растворились в воздухе неожиданно и бесследно. И тут же невесть откуда на Невидимый остров принесло грозовую тучу, оросившую всё вокруг проливным дождём.
В свою очередь Сорра, почуяв неладное, выскочила из своего жилища, однако тут же, не успев ещё промокнуть под ливнем, вернулась обратно. Голубая свеча в изящном чугунном подсвечнике погасла, что было подтверждением её худших ожиданий. Теперь она была на этом острове совсем одна.
Поначалу Аула не отдавала себя отчёта в том, что, собственно, произошло. Открыв глаза, она увидела вокруг себя лишь темноту, уловила странный запах и сырость в спёртом, застоявшемся воздухе, свидетельствовавший о том, что она находилась отнюдь не там, где считанные минуты тому назад доканчивала строительство хижины. В лесу на острове, где она жила последнее время, увезённая Мораном из серрамского королевского Дворца, пахло свежестью, травами и цветами и дул лёгкий ветерок. Здесь же стоял затхлый запах, говоривший о том, что она попала в некое замкнутое помещение вроде подвала, который плохо проветривали.
Вспомнив до мелочей все события, которые произошли с ней перед тем, как она обнаружила себя в неизвестной темноте, Аула догадалась, что вновь стала жертвой похищения. Вот только куда на этот раз привёл её коварный принц, пока ей было непонятно. Аула поднялась с места и принялась обшаривать каменные стены. Они были холодными. Без сомнения, она находилась в подвале какого-нибудь замка. Вот только какого?
И тут в её сознании с яркостью молнии мелькнула догадка, подсказанная, очевидно, внутренним голосом. Она находилась в Ардаманте! Конечно, куда ещё мог привести её злосчастный геспиронец, пасынок первого Императора Зла, кроме как к себе домой, точнее, к своей матери, поскольку сам Моран находился в изгнании! И, конечно, пока она находилась без чувств, оглушённая тёмной магией, Королева Ардаманта приказала своему сыну бросить пленницу в подвал своего замка, до тех пор, пока она занята другими делами. А потом, когда у Её Величества появится свободное время, она до неё доберётся и расправится прежде, чем сюда явится Этт Мор.
«Наивная! – корила себя Аула. – Как я сразу не догадалась призвать защиту против этого негодяя? Ах да… я доверяла ему как другу, коим он мне представился. Какая же я глупая! Но почему голос Эас не дал мне подсказку, что делать?»
Последнее оставалось для неё неразрешимой загадкой. Обычно «голос Эас», как она называла нечто, что давало ей верные советы и подсказки, когда было нужно. Но в этот раз внутри была тишина. Либо, что было более вероятным, Аула не услышала своей сути Богини, переключив своё внимание на другие мысли и предавшись сомнениям.
Как бы то ни было, Аула продолжала пребывать в плену, и в этот раз – в гораздо более мрачном, зловещем и опасном, чем Невидимый остров, Хранительницей которого была Сорра Эли Дэа. Но, как верно думала она, ей нельзя было предаваться тому мрачному настроению, которое часто посещает пленников и прочих, попавших в ситуацию, выглядящую безвыходной – поскорее умереть, чтобы оказаться в лучшем мире, чем этот, и таким путём стать свободными. На ней лежало бремя миссии, которую необходимо было выполнить вместе со своим возлюбленным прежде, чем она может себе позволить думать об уходе из этого мира. Иначе ценой такой свободы неминуемо станет расплата за печальную судьбу тех, кто возлагает надежды на Эас и Этагора, а без Эас последний вряд ли справится с этой задачей.
Прокрутив несколько раз в голове эту мысль, Аула решила действовать немедля. Она пошарила у себя в карманах и достала откуда-то фонарь, в котором было достаточно дневного света, чтобы его хватило до самого утра. Хотя откуда она, находясь здесь, узнает, что наступило утро? Больше ничего, кроме этого незатейливого предмета, у неё с собой не было – всё прочее осталось на Невидимом острове. А значит, теперь её судьба целиком зависела от милости далеко не добросердечных хозяев Ардаманта и их верных стражей – до тех пор, пока сюда не придут Этт Мор и его спутники.
«А ведь отчасти верно, - подумала она, - они ведь намерены явиться именно сюда, чтобы вступить в бой с посланцами Тьмы и победить. Значит, всё идёт верно, по плану, значит, Моран…»
Не довершив этой мысли, которая и так была уже ясна, Аула зажгла фонарь. Тусклый белый свет скользил по тёмным шершавым стенам из неровного камня. Вокруг было довольно сыро и неприятно. Однако место, где она находилась, не ограничивалось одним сырым тёмным углом – подвал был довольно просторным. Пройдя вперёд, Аула наткнулась на некоторые предметы своеобразного обихода местных обитателей, которые каким-то образом оказались ненужными и были спущены в подвал. Самой примечательной вещью из всех оказалась огромная бронзовая статуя получеловека-полузверя с массивными рогами на голове, на одном из которых болтался запылённый воинский шлем. Странное существо, отлитое из металла, склонялось над низким столиком, на котором стопкой были сложены потрёпанные старые манускрипты. Рядом на полу валялись пустые ножны, несколько пустых бутылок и подобная мелочь. Также Аула заметила огромное разбитое зеркало, кое-как прилаженное к стене и покрытое пылью. Через обломки стекла из темноты, подсвеченной карманным фонариком, на неё смутно глядело размытое и изборождённое трещинами отражение. Отвернувшись, она продолжала исследовать место, где находилась. Наконец, пройдя ещё дальше, она наткнулась на массивную дверь с двумя раздвижными створками, между которыми виднелась заметная щель. Аула, не привыкшая долго ждать, пока что-нибудь произойдёт само, без её участия, налегла на створки, вогнав их наполовину в стены, отворила вход полностью и проникла внутрь. Здесь было всё так же темно, но не так холодно и сыро. Аула ощутила слабый запах благовоний. Посветив фонарём, она обнаружила, что находится в довольно уютном помещении, обставленном старой, но добротной мебелью. Стены здесь были украшены картинами с изображениями природы и разноцветными панно. На низком столике с изящной перламутровой столешницей стоял графин с чистой водой и небольшое блюдо с какой-то снедью.
«Это что, предназначено для меня?» - подумала Аула и приблизилась было к столику, но быстро отпрянула и решила вернуться туда, откуда пришла, чтобы продолжить поиски и найти ту дверь, через которую её, собственно, сюда привели.
Однако, решив, что находиться тут куда приятнее, чем там, где её бросил Моран либо стражи Ардаманта (точно она не знала, поскольку никого из них подле себя не видела), она осталась и продолжила светить во все углы, словно силясь найти здесь что-то знакомое или напоминающее о том, что она попала не в такое бедственное положение, как ей показалось вначале. Но ни один предмет обстановки не вызывал у неё такого чувства. Наконец, свет фонаря остановился на просторной нише в каменной стене, застланной периной и дорогим покрывалом. Аула едва не вскрикнула от неожиданности: постель не была пустой. Она была здесь не одна!
Подойдя ближе, она принялась вглядываться в спящего человека. Это была молодая девушка или женщина с длинными светлыми волосами, разметавшимися по подушке. Присмотревшись, Аула зажала себе обеими руками рот, чтобы не вскрикнуть во весь голос: в нише была она сама! Первой мыслью, возникшей в голове пленницы, было то, что, возможно, приведя её сюда, усыпив и «подтерев» память, принц Моран оставил её одну, а потом она каким-то мистическим образом вышла из своего тела и обнаружила себя в тёмном сыром подвале, покрытом плесенью, пылью и паутиной.
«А может быть, это всё сон? Вот сейчас я дотронусь до своего тела, войду в него, проснусь и обнаружу себя в шалаше на Невидимом острове… ничего не было, никто меня не крал… вот, сейчас…»
Она присела на край ниши, как ей казалось, лёгкая и бесплотная, и едва коснулась кончиками пальцев виска спящей. Но ничего не произошло, и Аула, вздрогнув, отдёрнула руку. Тогда другая Аула, вернее, некое её подобие, уловив шум и возню, пошевелилась и издала несколько невнятных звуков. Тут же «бесплотная» Аула, почуяв неладное, мгновенно отскочила назад и спряталась за большой деревянной тумбой с отверстием, напоминающим окошко. Наблюдая оттуда, она увидела, как особа, которую она приняла за своё временно покинутое тело, открыла глаза, села и принялась оглядываться, спрашивая, кто тут есть ещё, кроме неё. Затем она встала и зажгла нафтановую* лампу.
И тогда Ауле в голову, наконец, пришла здравая, но не менее невероятная мысль. Это была принцесса Линаэль! Но только вот зачем Морану понадобилось привести сюда, в катакомбы Ардаманта, обеих сестёр-близнецов, ей было пока не ясно.
Аула мигом покинула своё убежище и негромко позвала сестру. Линаэль обернулась и замерла от неожиданности с лампой в руке.
- И ты тоже здесь… - прошептала она. – Значит, это уже близко… скоро всё это закончится.
С этими словами она бросилась к Ауле, по-видимому, очень соскучившись по сестринским объятиям. Обе плакали.
- Понимаешь? – быстрым полушёпотом говорила Линаэль. – Эта глупая Королева ничего не знает. Она не знает об этом убежище Морана. Если она о нём узнает, то найдёт нас и уничтожит, но Моран ей не скажет. Он заверил меня, но я не знаю, сказал ли он тебе…
- Почему ты думаешь, что он не скажет? Ты ему доверяешь?
- Наверное, не больше, чем ты. Но на всё это время никто не входил сюда, кроме него, значит, больше никто здесь об этом не знает и не должен узнать. И он обещал, что приведёт тебя сюда, чтобы мы вместе ждали наших мужчин. Но я не верила, когда он меня украл, я боролась, кричала и плакала. Наверное, как и ты.
- Нет, Линаэль, мне было не до того. Я просто знаю сердцем, а не умом, что со мной ничего не должно случиться, иначе нечто страшное случится со всем этим миром. Что-то во мне знает это и оберегает меня... и моих друзей.
- Но… неужели тебе не страшно, Аула?
- Ты права, Линаэль, мне страшно. И теперь – вдвойне, потому что в любой момент о нас может узнать Королева Тьмы. Но нам нельзя поддаваться страху. Сколько ты здесь находишься?
- Несколько дней. Раз в день, по утрам, Моран приносит мне еду, книги и иногда что-нибудь другое. И я не сижу взаперти. Здесь есть чёрный ход, который ведёт в горы – там я иногда гуляю.
Аула вытаращила глаза от удивления.
- Вот как? Так ты чувствуешь себя в плену как дома? И никто не видел, как ты гуляешь по горам?
- Никто. Но ты не права. Я не чувствую себя как дома, потому что это не дом. Это тюрьма, но для того, чтоб это понять, здесь не нужны стражи и кандалы. Стоит лишь кому-нибудь здесь увидеть нас с тобой – и мы погибли. Единственное убежище здесь, где можно спокойно гулять – Инхидарское ущелье. Туда никто не заглядывает, даже сама Королева, поскольку считают, что оно проклято.
- Но ты гуляешь там одна и всё время проводишь одна, когда не приходит Моран, ведь так? Так можно умереть с тоски.
- Но я ещё не умерла. И я не одна здесь – иногда сюда прилетает мой друг.
- Даже так? И что это за друг?
- Отшельник из числа так называемых геспиронских Воронов. Его имя Вирхан. Он ещё молодой, но изгнан из общества. Он вынужден жить в проклятом ущелье и ночевать в тайных убежищах.
- А я слышала о том, что геспиронские Вороны – подлые и корыстные существа, с которыми опасно водить дружбу.
- Но этот – не такой, - возразила Линаэль. – Вирхан – сирота. И он вырос в обществе, вернее, племени, которое называет очень странным, но приятным… мечтает туда вернуться, но сожалеет, что там находится место только для маленьких сирот, которых затем отдают семьям, желающим их принять, или учителям. Вирхан утверждает, что жил там, вопреки обычаю, до восемнадцати лет, а потом решил вернуться к своему народу, о чём теперь сожалеет. Он не такой, как его соплеменники.
- Тише! Я знаю, о каком племени ты говоришь – о Драконах Алайды!
- Да. Я слышала о них. Но почему нужно говорить об этом тише?
- Мало ли что… у стен, говорят, бывают уши, а мы сейчас находимся в самом логове Зла! Послушай, Линаэль, - взгляд Аулы метнулся в сторону полуоткрытых створок двери, - дверь не заперта. Если ты не можешь сама убежать отсюда, то, может быть, нам обеим это удастся? Положись на меня и ту силу, которая живёт во мне…
Линаэль замотала головой.
- Нет, нет, нет! Отсюда нельзя сбежать. Я уже пробовала.
- Думаешь, нельзя ещё раз попытаться? Тем более, если ты утверждаешь, что Королева ничего не знает об этом убежище, а знает только Моран…
- Ты полагаешь, что Моран не так уж силён, не так предусмотрителен и ты можешь его перехитрить? Я уверена, что он не только защитил это «убежище» чарами, чтобы его мать ни о чём не догадывалась, но и позаботился о том, чтобы ни один его пленник не сбежал. Ведь и Вирхан живёт как пленник, зато до него теперь не могут добраться его соплеменники.
- То, что он делает – палка о двух концах. Мне это совсем не нравится. Идём же, найдём себе другое убежище, о котором здешняя Королева ничего не знает, или создадим его с моей помощью. Пойми, мне так надоело быть пленницей этого двуличного человека! Поэтому – бежим!
С этими словами Аула ринулась к выходу и потянула за собой сестру. Та сперва упиралась и мотала головой, затем неожиданно вывернулась и забилась в угол.
- Что с тобой, Линаэль?
- Тихо! Я слышу шаги…
- Тогда нам нужно быстрее уходить! Почему ты с этим смирилась? Смотри вот, сейчас я выскользну отсюда, а ты за мной, если только этот принц не наложил на тебя какие-то свои особые чары.
- А что, если он это сделал?!
- Тогда… в общем…
Не утруждая себя раздумьями, Аула бросилась к двери, призвав из глубин своего существа дух Эас. Однако и в этот раз она оплошала: массивные створки с грохотом сомкнулись перед самым её носом. Словно аккомпанируя этому, с потолка над входом упало несколько камней, а пламя лампы задрожало и едва не потухло.
- Вот видишь? – покачала головой Линаэль. – Думаешь, я один раз пыталась уйти отсюда через эту дверь?
Её сестра принялась горячо возражать.
- Но ведь со мной всегда дух Эас! Неужели он может уступать силе какого-то колдуна? Это невозможно!
- А может быть, он не простой колдун, - заметила Линаэль. – Ты ведь рассказывала мне о своём женихе. Может, и Моран тоже далеко не прост и владеет тайнами, которые неведомы простым смертным?
- Моран? Ты шутишь?
Аула едва не засмеялась, но выражение лица Линаэль было серьёзно.
- Нет, увы, я не шучу. Он ведь потомок племени драконид, а они очень не просты. Поэтому и Моран… впрочем, радуйся, что он сын Ктарра из Мраморных гор, а не Императора Паллиэна, иначе всё было бы гораздо хуже!
- Хорошо, считай, что ты почти меня убедила. Только знала бы ты, как я устала от этого… устала быть в плену и дрожать от страха, не столько за себя, сколько за весь этот мир и за тех, кого я люблю больше, чем себя.
Линаэль заметила, как глаза Аулы Ора наполнились слезами, и обняла её.
- Перестань… меня с детства учили, что безвыходного положения не бывает и нужно всегда надеяться на лучшее. Будем надеяться. Возьми вот, поешь немного. Моран каждое утро приносит разную еду и её хватает на весь день, завтра он даст нам что-нибудь новенькое.
Она, улыбнувшись, погладила слегка округлившийся живот, затем взяла со столика блюдо с остатками ужина и поднесла сестре. Та нехотя распробовала местное лакомство и, найдя его вполне сносным, немного успокоилась. В то же время она мысленно корила себя за то, что так до сих пор и не научилась тому, что давным-давно усвоила её сестра – умению принимать ситуацию как есть, трезво мыслить и продолжать, несмотря ни на что, надеяться на лучшее.