Летом 1992 года я была беременна моим третьим сыном. В один из погожих дней, управившись с хозяйством и отправив мужа на работу, я решила постирать.
Жили мы тогда в деревне. Водопровода никакого – колонка в огороде. Стирала я на улице, чтобы и вода была ближе, и верёвка. Правда, стиральная машинка у меня была с центрифугой. Безумная роскошь по тем временам.
Старшие ребятишки отправились гулять. Я накачала воды и принялась стирать.
Часа через два к моим воротам подошли гости. Свёкор и свекровь. Если бы я знала зачем они пришли!
Свёкор поздоровался и сел в сторонке, совершенно против своего обыкновения.
А вот свекровь без предисловий заявила:
- Собирай свои шмотки, забирай еб*тину и у*бывай, чтобы духу твоего тут не было!
Всегда терпеть не могла, когда она так называла детей. И не только моих – своих внуков, но и вообще всех.
Немного опешив, я встала посреди большого, покрытого травой, двора.
- Почему это я должна у*бывать? – прорычала я. Раз уж со мной матом, то и мне нечего стесняться.
- Потому, что ты тут не нужна. Сашке мы бабу найдём, а тебе тут делать нечего, - ничуть не смущаясь отрезала свекровь.
- У вас уже и невеста для него готова? Молодцы! Нечего сказать! – поразилась я.
В то время я была уверена в том, что мой муж любит меня, хотя он много раз и доказывал обратное. Беда была в том, что я любила его безумно.
А вот свекровь меня не любила никогда. Она и не думала униматься или останавливаться. Устроив скандал, она уже хотела получить тот результат, на который рассчитывала.
Крики свекрови напомнили мне, как поддавшись истерике после подобных криков, я уже чуть не потеряла старшего сына и потом потеряла ещё одного ребёнка. Первые беременности были тяжелыми и закончились преждевременными родами. Из троих детей выжил только первенец.
А я плакала два года подряд так, что боль в глазах не давала видеть белый свет. С тех пор и стараюсь жить в затемнённом помещении. А про чтение книг вообще пришлось забыть.
В общем, много чего мне пришлось лишиться за почти десять лет счастливой супружеской жизни. Хотя, это было ещё меньше, чем набралось к тридцати годам.
В те годы свекровь часто решала что и как будет в моей жизни. Она спокойно могла забрать зарплату мужа в кассе совхоза, и отдать нам столько, чтобы только на хлеб и хватало. Она могла сказать в магазине, чтобы мне не продавали какой-то товар. И это отнюдь не спиртное. А вот теперь она опять решила поучаствовать в рождении моих детей.
Не в первый и не в последний, как потом оказалось, раз…
Я была потрясена. Руки дрожали. Заледенели. Низ живота заныл.
Но настало время поставить на место и свекровь, и всё точки над и.
Каждая мать встала бы на защиту своих детей даже от их бабки.
Понизив до предела голос, я произнесла:
Надеюсь ты всё сказала? Теперь послушай, что я тебе скажу. Сейчас ты встанешь и уйдёшь отсюда куда подальши. И пока мой сын не появится на свет – ты не войдёшь ко мне во двор. Это ясно? И ещё. Не дай Бог с моими детьми что-то случится, поверь, я найду способ показать тебе на сколько ты мне остопи*дела. Ты пожалеешь, что пришла сюда, пожалеешь, что наговорила тут и ещё много о чём пожалеешь. У*бывай отсюда, пока я тебя за шкварник не вытряхнула!
Может быть беременная женщине и не боец, но защитить детей она должна. Мне было очень плохо. Согреться было просто невозможно. За скандалом я и не заметила, что день уже клонится к концу, а я так и не присела за весь день и не ела ничего. Если у свекрови была задача вымотать меня, чтобы я потеряла ребёнка, то она почти достигла цели. Я обессилила, но мой ребёнок был ещё со мной.
Вскоре прибежали старшие. Мне нужно было накормить их, а то целый день исследований окрестностей опустошил их сумки, набитые утром разными вкусностями.
Свёкор и свекровь ушли. Я не видела их больше месяца. Потом наши встречи возобновились. Но когда родился мой Мишутка, свекровь его на руки не брала до четырёх месяцев. Да и вообще не особо любила и не стремилась понянчить внука.