Начало: http://www.proza.ru/2018/10/04/86
Опер вошёл в кабинет майора «по нравственности» с невозмутимым видом. Занял место на стуле, забросив ногу на ногу. На доводы замполита рассмеялся ему в лицо.
– Да с этой Лизкой давно и благополучно спит весь отдел. Вы один ещё не… знали об этом!
– Но она утверждает, что беременна от тебя!
– Да мало ли что она утверждает? Захотела за меня замуж, скучно вечерами коротать время в двухкомнатной квартире на седьмом этаже.
– Так ты знаком с данными её жилплощади!
– Что не означает, что я там бывал. Мне и адрес неизвестен. Просто все знают, что у Лизки имеется квартирка, куда она зазывает то одного, то другого работника. И некоторые хаживали и ночевали там! Однако я промолчу. Это на их совести. Заделали бабе ребёнка, но не осмелились в этом признаться. Она хорошо подумала и решила с женатиками не связываться. Вот и выбрала меня.
– Но ведь медицинская экспертиза ДНК запросто определит, что отец её будущего ребёнка ты.
– Интересно, каким образом?
– Ну, как, у тебя отберут образцы для сравнения…
– Отберут? А вам известно, что эти образцы не отбирают, а берут с согласия испытуемого? Пригодилось, на работе следователя узнал. Так вот, зная о связях Лизки во всех сферах, я не могу быть уверен в том, что результаты экспертизы не сфальсифицируют. А нанимать независимого эксперта из соседнего города у меня, извините, зарплаты не хватит. Поэтому никаких образцов из себя я никому не отдам. И почему вы верите какой-то Лизке, недавно пришедшей в РОВД и сразу начавшей крутить задницей, а не мне, сотруднику со стажем, капитану милиции?
– Да, и очень любящему пострелять из пистолета.
– Ну, здесь из другого пистолета, сами знаете. И потом, почему, вы, товарищ майор, тычете мне хулиганским прошлым? Это неэтично. Я практически отбыл наказание руководства отдела, полностью исправился. Уже решён вопрос о моём переводе обратно в ОУР за хорошую и трудную работу в следствии.
– Где за тебя женский коллектив по очереди писал обвинительные заключения.
– Помочь товарищу, окончившему не следственную школу, а совсем другое направление – не грех, а доброе участие. Вы что, теперь мне каждую следачку станете вменять?
– Не следачку, а следователя. Что ты никак от жаргона не отвыкнешь, не первый год уже не в уголовном розыске? Может, мне позаботиться о продлении твоего срока наказания? Всё ведь по-прежнему начинаешь. Сперва курсирование по одиноким дамочкам, а потом и к пистолету вновь потянется рука. Постреляешь где-нибудь в лесочке перед очередной фанаткой и завалишь грибника по неосторожности.
Оперативник вскочил со стула. Но не в гневе, в глазах его появилась жалость к себе.
– Товарищ майор! Вы заслуженный человек в своей профессии станете мне ставить вилки в колёса при осуществлении своей мечты? – От волнения опер перепутал слово из известной поговорки.
– Палки, а не вилки, – машинально поправил его замполит.
Опер сбился, поправил галстук и продолжил свою оправдательную речь.
– И потом, все знают, что я даже на дежурство не получаю оружие.
– Да ты что? О запрете выдавать тебе ПМ, кроме официальных стрельб сотрудников РОВД на стрельбище, позабыл?
Майор достал сигарету и протянул пачку дефицитных «БТ» собеседнику. Глубоко затянулся несколько раз, стряхнув пепел на пол, и сказал: – Ничего я не стану тебе вставлять. Иди, оформляй документы о переводе в отделение уголовного розыска, заявление обстоятельно составь. Я подпишу. И, вправду, глядишь, там от тебя какая-то польза будет. А то ходишь по кабинетам, как милостыню у баб выпрашиваешь, научите тому, этому. Но вот как в койку, так учителя тебе не нужны.
– Это вы зря, товарищ майор, – поднялся с места, на сей раз окрылённый переводом в родной УР милиционер. – Учителя, они нужны везде и во всём.
– Ну, да, да, – отрывисто проговорил майор, – здесь с тобой не поспоришь. Ты это, на ребёночка-то хоть краем глаза взгляни потом, что ли.
– Потом будет видно. Посмотреть на дитя товарища по службе и поздравить его я всегда готов! Хоть он, товарищ этот, оговорил меня, но я понял и простил. Женщины, он такие, как бы сказать… – Опер не нашёл подходящего слова и по-уставному спросил майора: – А теперь разрешите идти?
– Ступай, ступай. С тобой только нервы мотать. Ни в жизнь не сознаешься. Ведь приезжала девушка с Урала, где ты учился. Ребёнка лет пяти привезла с собой. Он – точная твоя копия, а ты отказался.
– Мало ли, кто на кого похож? Я вон, все говорят, на молодого Алена Делона смахиваю, хотя и выше его, да и здоровее. Но я же не еду к нему искать родства и вспомоществования при нашей зарплате? Пусть человек спокойно в кино снимается. А эта… Чего же она не сразу прикатила, а когда ей 28 стукнуло? Потому что выбирала, на кого набросить сети или заманить в капкан. Только для меня такие дела, тьфу, и всё. Ещё вопрос, кто из нас аморальнее.
– Ступай уже. Приноси пользу в поимке преступников. Глядишь, майора получишь.
– И здесь вы правы, – произнёс заканчивающий службу на следственном поприще, капитан.
В дальнейшем, уже работая в УВД, где получил предрекаемую замполитом майорскую звезду, опер возвращался подшофе домой. Он давно принялся за старое и его не гнали, потому что к восьми утра он всегда был на службе. И статистические показатели по работе у него были нормальные. Но вдруг, что за на напасть, на пьяного опера, в тихом дворике, вновь набросилось несколько человек, сильно избили и отобрали вторую норковую шапку неизвестные грабители. Они же завладели удостоверением теперь уже не капитана, а целого майора. А это, считай, крупнейший залёт для любого сотрудника, а для новоиспечённого старшего офицера, без раздумий – объявление о служебном несоответствии и увольнение из органов МВД теперь уже навсегда при сложении всех его прошлых «шалостей». И никакого денежного содержания. Паши на гражданском поприще до 60 лет или до смерти, как многие учителя, врачи и пр.
Врагов у оперуполномоченного майора хватало. В райотделе он работал по малолеткам, и те однажды, подкараулив его днём, вчетвером напали на ненавистного дядьку. Здоровенный капитан легко раскидал пацанов и под собственным конвоем доставил всех в РОВД. Как ни странно, тогда он был трезв. Стоило ребятишкам дождаться вечера, и капитана можно было разделывать тёпленьким и «малышам» четырнадцати – пятнадцати лет.
Кто же сейчас мстил оперу? Или это случайные грабители? А, может, повзрослевшие малолетки, изменившиеся внешне? Не должны. Он неоднократно встречал их в городе в состоянии ломки. Так сложилась судьба многих пацанов, ведущих противоправный образ жизни. Уходили на несколько суток из дома, забросив школу. Трясли на деньги ребят послабее, выпивали и ночевали вместе с котами в подвалах. Кто сидел за совершение преступлений, кто наркоманил на воле, понимая, что колония уже перед глазами. Но остановиться было трудно. Да и не хотелось уже многим.
Однажды на улице опер увидел знакомые, погасшие, лица. Те, заметив майора, начали канючить:
– Дядя опер, дядя опер, дай штуку (тысячу, – прим. автора) здоровье поправить. От тебя не убудет, а мы тебе кое-что расскажем.
– Откуда вы, колдыри, можете чего-то знать? С вами же ни один уважающий себя вор или даже барыга общаться не станет.
– Пусть и так, – сказал один паренёк, когда его приятели, поняв, что здесь им ничего не светит, не отошли подальше. – Но вот давеча заходил я в ломбард ложечку серебряную сдать, да мою, не беспокойтесь, и услышал интересный разговор – договор о сдаче очень приличной партии золотых колец. Ничего не напоминает?
Как же, весь город работал над совершением разбойного нападения на ювелирный магазин. Крупные партии «ювелирки», как известно, нередко нелегально сдают приёмщикам ломбардов. Те знают, куда их «приспособить». Вот эту связь и искали опера всего города. Вроде, не дело мужикам из других райотделов лезть в центр. Но был приказ начальника УВД и потом, ювелирные магазины находились на территории всех отделов. И ожидать нападения на «ларёк» с золотишком на своей территории никто не желал.
Работали на совесть сутками. Это не как в старые времена, когда таких магазинов на весь город было только три. Внутри всегда находился вооружённый милиционер, читающий свежую прессу весь день, отвернувшись от входа в торговое заведение изделиями из драгметаллов. Порой охрану несла женщина не на самом важном в те времена объекте. Если бы кто захотел совершить налёт на магазин, милиционера бы убрали без проблем. Оглушили бы или убили. Но в период дефицита золотых украшений, когда вступающим в брак молодым обручальные кольца продавали по справке из ЗАГСа, никто бы не решился брать ювелирный магазин, потому что золото сдать было некому. Да и вряд ли его в ювелирном магазинчике находилось достаточно много и при недавнем получении товара. Всего было тогда не хватало.
В единственном на город ломбарде, ясно, сидела бы милицейская засада. И кому хотелось связываться с делом, обещающим большие сроки или «вышку»? Да, тогда высшую меру наказания за подобные преступления суд выносил в приговоре самым отпетым налётчикам. И их через некоторое время, отведённое для написания заявлений о помиловании, почти всех расстреливали.
Но вот наступили времена нового «НЭПа» или «разгула демократии», как его именовали в милиции, золото продавали повсюду, куда ни кинь взор. Просто царство какое-то на витринах. Кольца с различными каменьями, а, главное – с бриллиантами, браслеты, цепочки от тонюсеньких до толстенных, так нравившихся криминальным элементам.
Спортивный костюм известной фирмы, кожана куртка, печатки на пальцах и несколько цепей на шее, а в руках небольшие, постоянно находящиеся в движении чётки – типичный признак нового правонарушителя или подражателя ему в 90-ые годы.
Тогда и начались нередкие налёты бандитов на ювелирные магазины.
Преступники влетали в торговое заведение и убивали или нейтрализовали охрану. Затем быстро собирали золото с разбитых витрин, требовали директора открыть его сейф, где находилась новая партия товара. И всё это отработано, в считанные минуты, до приезда милиции.
Опер посмотрел на наркомана.
– Что ж, пошли ко мне в гости. Сам напросился. Если обманешь, то заработаешь у меня.
– Да знаю я, дядя опер, не забыл твои кулаки. А сейчас ты вообще закабанел. И медведЯ ударом завалишь, – польстил оперу наркоман в предвкушении «угощения» необходимым продуктом.
Он знал, не всегда найдётся добрый дядя, которому можно стукануть о случайно подслушанном разговоре, и тот отблагодарит за это и никому не сдаст. А ему что, лишь бы раздобыть наркотик, хотя вены уже сгорели. Всё равно он скоро умрёт, как многие его дружки в прошлом. Ведь дозу каждый раз не достанешь. И нужный разговор не подслушаешь. А если дозу иметь ежедневно, уйдёшь ещё быстрее. Да и с этим разговором надо что-то решать. Не дай бог, «ломбарделло» или второй мужик вспомнят о пареньке, отиравшемся рядом во время их делового разговора о сдаче крупной партии золота. Дело серьёзное, в магазине смертельно ранили охранника и сильно напугали продавщиц, чтоб не кричали.
Если мужики в ломбарде хоть раз взглянули на меня, то поняли, что наркоман припёрся сюда что-то сдать для покупки героина или иного наркосодержащего вещества на вырученные деньги. Тогда пиши, пропало. Поднимут всю наркоманскую братию, моментально вычислят стукача, и прикончат его в месть за посаженных дружков. Лучший друг продаст, если ствол или нож к горлу приставят.
У наркоманов нет дружбы. Всё завязано на дозах. Угостит, значит, лучшего кореша не встречал, будь он хоть самой последней тварью. Но он же первым всё и расскажет, кому следует, о том, что узнает о «друге».
Опер и наркоман вошли в милицейский кабинет. На вешалках красовались старые носильные вещи. Или остались с краж и ждут хозяев, или опера одеваются в эту одёжку под бичей, выполняя задания.
– Присаживайтесь, молодой человек, будем разговоры разговаривать.
У опера от предвкушения раскрытия всё горело внутри. Чтобы немного затушить пожар, он, не отрываясь, выпил бутылку пива, спрятанную от лишних глаз в холодильнике в месте, где она не бросалась в глаза. Оперуполномоченный готов был отдать несколько доз белого порошка наркоману, лишь бы он вывел его на разбойников. Сам, один раскрыл тяжкое преступление! Дело пахнет повышением в должности и досрочным присвоением звания подполковника. Все лавры оперу, а наркоману что? Первым делом для агента официально, да побольше выписать денег у начальства за помощь в раскрытии тяжкого преступления, которые присвоить себе, а помощничку дать любимого вещества сразу несколько доз. Деньги он всё равно на это же дело потратил бы, а мне же надо чем-то в кабаках расплачиваться. Там по блату жратву и водку не выдают. Разве, когда в долг могут. Всегда ведь возвращаю с чаевыми.
Когда опер допил пиво, то услышал голос наркомана, похожий на мяуканье голодной кошки.
– А мне обещанное?
– Ты не врёшь насчёт ювелирного?
– Да точно тебе говорю... Ну, гадом буду, последней падлой. За базар отвечаю, – выложил свои «аргументы» парень.
Опер подозрительно посмотрел на него и погрозил ему пальцем.
– Смотри у меня. Сам страшные клятвы произнёс. Если соврал, запущу информацию среди твоих страдальцев, что ты наш стукач. Кстати, это дело мы обязательно официально оформим. Тайно. Как и с другими. Так что опасаться утечки тебе нечего, коли не лжёшь. А мы тебе в случае чего и в суде поможем, когда залетишь с наркотой. Я лично к судье съезжу с твоим агентурным делом. Покажу, какой ты нужный нам человек, какие сложные преступления помог раскрыть, и очень полезен органам именно на воле. Условным сроком отделаешься, обещаю.
Опер бросил на стол пакетик с отравой, наркоман дрожащими руками схватил его. Майор деликатно отошёл в другой конец кабинета и закурил. Сейчас наркотик войдёт в кровь, достигнет в мозге центра удовольствия, руки у парня перестанут дрожать. Лишь в глазах появится нездоровая искра.
Наркоман сладко потянулся, почти улегшись на стул, и решил поторговаться.
– Дядя опер, а потом ещё дашь, ну, парочку? У вас же всегда для такого случая имеется. Я ведь вам не о мелкой кражонке расскажу, а о преступлении века нашей области.
Опер посмотрел на «вымогателя» убийственным взглядом и тот сразу пошёл на попятную.
– Ну, ладно вам меня глазами сверлить. Это я так, пошутил. Простите – извините.
Значит, зашёл я в ломбард, чтобы сдать бабушкину серебряную ложку. На что она ей? Всё равно суп почти не ест. Только в молоке свои сухари из булочек белого хлеба размачивает. Зубов-то у неё того, почти не осталось. Сперва я стал рассматривать витрину, готовясь к торгу за ложку. Она ещё до революции сделана. Хоть как вещь ценная. Не копейки стоит. В это время открывается дверь и в ломбард заходит крепкий парень в кожаной куртке. У него ещё дырка на спине, я сразу внимание обратил.
– Вот дурак, с такой приметой ходит. Как его никто из наших не встретил? Ведь за ломбардами наблюдают, но их столько развелось, не хватает людей. Отсиживается где-то бандюга, но сумел выбрать момент, когда поблизости подозрительных автомобилей не находилось. А дырка… Это ему охранник успел залепить пулю, а он, стало быть, в бронике был, иначе, с пробоиной в спине сейчас отдыхал бы в тюремной больничке, если у них нет своего лепилы (доктора, – прим. автора), у которого где-нибудь оборудована подпольная операционная. Или бы покоился в морге. Давай дальше.
– Мужик, как ни странно, на меня внимания не обратил. За человека никто не считает. Вот он довольно громко и начал шептать о количестве золота и цене продажи. Я сразу смекнул, что это бандит. По телевизору всё время о том разбое трещат. Даже Москва и то сказала. Прославились, в натуре.
Паренёк подробно рассказал об услышанном. Как ни странно, память его ещё не была полностью убита наркотиками.
Опер достал из сейфа фотоальбомы и дал для просмотра наркоману. Тот хорошо запомнил дядьку с дырявой курткой и поэтому довольно быстро пролистал первый альбом, никого не узнав. Взялся за второй. Через несколько страниц уверенно указал на фото.
– Вот он, тот мужик, светловолосый.
– Ты уверен? Этот мужчина задерживался лишь однажды при неудачной попытке грабежа. Отсидел короткий срок, и о нём больше ничего не было слышно. Завязал, подумали, а он, выходит, готовился к более серьёзному делу. Чтобы взять сразу много и на несколько лет залечь на дно. Ездить по заграничным курортам, поправлять здоровье и в своё удовольствие тратить деньги на красивых женщин. Конечно, купить машину. Но не броскую и лучше с рук, но хорошую. Кушать дорогие натуральные наркотики, не то, что ты, всякую бодягу, – хлопнул по плечу знакомца опер и задумчиво продолжил рассказывать о фантазиях преступника, словно тот сам ему о них поведал. – Казалось, теперь его мечта вот-вот сбудется, если бы не хорошо слышащий наркоман в твоём лице, на которого он не обратил внимания. Вовремя ты в ломбард зашёл. Ох, как вовремя, Вовчик.
Оперативник снова закурил, внимательно посмотрел на любителя смертельного зелья.
– Мы банду, конечно, жёстко брать будем, с ОМОНОМ, но если он не расколется, дашь на него показания?
– Куда мне деваться, раз уж начал, но вы, дядя опер, постарайтесь, чтобы он сам рассказал и золото выдал. У вас ведь всякие средствА для этого имеются. Мне ли не знать? Сколько времени я в различных милицейских кабинетах провёл? Тогда вам и свидетели не нужны будут. Пожёстче с ними, верно вы говорите. Как следует, по мордАм надавайте, расколются, как миленькие.
Ну, я пойду, что ли? – мялся наркоман, не двигаясь с места. Опер глянул на него. Что-то вспомнил. Подошёл к сейфу, достал оттуда пару пакетиков и подал парню.
– Смотри, не вздумай от передоза у меня умереть до суда. Экономь зелье. Живи пока, да и дальше. И завязывай с этим делом, проживёшь ещё лет сорок. А пока я тебя стану немного подкармливать, чтоб не загнулся от ломки. Лечиться ведь сейчас не пойдёшь?
– Да куда там, лишние мучения получать. Потом всё равно оттопыриваться, как и остальным коллегам по зелью. Что я, не знаю разве?
Новый агент опера ушёл, подписав нужные бумаги о вербовке, а радостный опер поспешил к своему начальнику отдела докладывать о раскрытии преступления.
Вскоре в УВД начался розыск человека с фотографии и установление его связей, готовилась операция по задержанию.
В срочном порядке готовилась операция по задержанию членов вооружённой банды, на совести которой уже был один убитый человек, не испугавшийся вступить в схватку с преступниками и даже всадивший одному из них пулю чуть ли не в хребет. Сломал бы позвонок через жилет и всё, не убежать бы светловолосому бандиту из магазина. Но пока ему фартило, тоько спина болела от контузии пулей.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/10/18/1559
Фото с сайта Кино - Театр - ру.