I
Вагонные колеса отбивали свою дробь, а эшелоны неслись по недавно восстановленной дороге. Воины были в приподнятом настроении, и никто особо не задумывался, куда нас везут и что нас ждет там, на другом участке фронта. Было ясно одно - изгнание фашистской армии с нашей земли завершается, а значит не за горами долгожданная Победа.
Из вагонов под звуки гармошек вырывались голоса песен. Песни воодушевляли бойцов на новые подвиги. Полюбившиеся песни бойцы переписывали друг у друга. В то время у солдат очень популярной была песня "Огонек":
На позицию девушка
Провожала бойца.
Темной ночью простилися
На ступеньках крыльца"…
Сначала гармонь своими звуками заполняла вагон, а затем воины с большой охотой подхватывали ее напев. Душа у воинов наполнялась теплом и радостью. К последнему куплету, в вагоне уже не оставалось равнодушных, всех захватывало:
И врага ненавистного
Крепче бьет паренек
За Советскую Родину
За родной огонек.
На всех станциях и полустанках нашим эшелонам, давали "зеленый свет", и мы катили без остановок. Все проносилось мимо, и только жители освобожденных районов приветствовали нас, помахивая руками.
Своими глазами мы увидели партизанский край Белоруссии. Леса вдоль железнодорожного полотна были вырублены на дальность прицельного огня. На подступах к дороге немцами были сооружены ДЗОТы. За дверью теплушки мелькали останки взорванных мостов и закрученные в спираль рельсы. По всему было видно, что железная дорога являлась серьезным рубежом противостояния партизан с захватчиками.
На месте деревень лежали груды пепелищ, да торчали одинокие трубы разваленных печей. Все было уничтожено. В живых осталась только незначительная часть людей, которые спасались в лесах. Да и сами они "от малого до старого" взялись за оружие и стали на защиту своего родного края. Теперь же люди смотрели на нас - на защитников Родины и нашего народа с большой надеждой.
Войны пели, но их взор не отрывался ни от проема широкой двери, ни от верхних люков вагона. Все сильно переживали, видя перед собой выжженную "пустыню", в которую немцы превратили белорусскую землю. Сердце наполнялось ненавистью.
Мы ехали и смотрели до тех пор, пока не стемнело. Вагон заполнили вечерние сумерки. У двери остался бодрствовать только дежурный наряд, дневальный по вагону. Остальные, уже лежа на стеллажах, предались сну, некоторые с оглушительным храпом. Я выбрал себе место на верхних нарах, но сразу уснуть не мог. Меня волновали мысли: куда в этот раз нас забросит судьба?
На Волховском фронте: я стал капитаном, заместителем командира стрелкового батальона. Не был даже комсомольцем, теперь же, пройдя стаж кандидата, стал членом ВКП(б). Наконец-то мне вручили долгожданный орден "Красной звезды".
За время боев у меня накопился определенный боевой опыт. Недавно были изданы "Боевые уставы" - отделение, взвод, рота и батальон, полк. У меня было время не только их прочесть, но глубоко изучить. Я знал и понимал все их положения и требования. Я твердо усвоил, что уставы хоть и созданы на основе опыта лишь первых лет войны, но они четко указывают, ЧТО надо делать. КАК надо делать - командир должен решать сам: организовать и вести бой, исходя из создавшейся обстановки; принимая решение - уяснить свою задачу; оценить противника не его местоположении - силы, состав и его намерение; учесть соотношение своих сил, знать положение соседей и их задачи, а так же местность, время суток и года, погодные условия; использовать фактор внезапности, стараясь застать противника врасплох - это обеспечивает успех боя, победы меньшими силами над более сильным противником. Вникать не только в текст устава, но и уметь читать между строк, учитывать многое другое.
В впоследствии все это мне очень пригодилось в обучении своего подразделения и в ходе успешных боев, до самой долгожданной Победы.
II
С 18 по 20 октября 1944 года наша дивизия сосредоточилась в районе станции Кобрин. Там мы узнали, что на Второй Белорусский фронт прибыла не только наша дивизия, но и вся Вторая Ударная Армия со штабом управления и командующим армией генерал-полковником И.И. Федюнинским. Так уж распорядилась судьба - начинать войну в корпусе полковника Федюнинского и заканчивать войну - под его руководством. Меня очень обрадовало то, что мы попали в подчинение Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского – этого умного, обаятельного и талантливого командующего фронтом.
III
После разгрузки, наш 72-й Стрелковый полк расположился в лесу в районе вышеуказанной станции Кобрин, в немецких деревянных бараках. В помещениях было чисто, светло и уютно. Батальон пополнили до полного штата. По своему составу пополнение лишь частично было возвратным. В основном это были призывники из западных областей Украины. В армии эти воины никогда не служили. Учить их было нужно, как говорится - с "нуля". Многие командиры взводов и рот не имели опыта в обучении личного состава. Да и в организации ведения боя они имели лишь смутное представление.
Батальон приступил к самой настоящей учебе. Составили расписание, установили четкий распорядок дня, и командиры приступили к занятиям, каждый по своему роду войск. По своему служебному положению, у них на занятиях, я был частым "гостем". Куда не приду – везде перекур. Так, во время одного из этих перекуров, я собрал офицеров стрелковых подразделений и довел им работу командира по организации наступательного боя согласно требованиям новых Боевых уставов.
Говорил им, рисуя палкой на песке. Объяснял самые простые истины – уяснение задачи, оценку обстановки (знание противника - сколько его, где он и каковы его намерения; знание соседей и их задачи), принятие решения, последовательность отдачи боевого приказа (постановка задач, организация взаимодействия внутри подразделений, а так же - с приданными и, поддерживающими огневыми средствами соседями). Многие из них слушали "с раскрытыми ртами", как будто слышали это впервые в жизни. Вероятнее всего, так оно и было.
По окончанию рассказа я повторил "на песке" действия подразделений в ходе наступления. Это их заинтересовало больше: особенно действия подразделений в ходе артиллерийской подготовки, порядок их действий при преодолении минно-взрывных и проволочных заграждений, а также при атаке первой траншеи. Рассказал о необходимости ведения мощного огня из различных видов стрелкового орудия, чтобы не дать противнику поднять головы. Далее, объяснил порядок атаки второй и третьей траншей. Как, после преодоления передовой позиции необходимо закрепить и удержать ее при переходе противника в контратаку.
Тут же офицеры обратились ко мне с просьбой:
- Товарищ капитан, время и боеприпасы у нас есть. Давайте попробуем, как оно получится на практике?
- Давайте! Только сначала проведем наступление без стрельбы: тактико-строевым способом, что бы каждый боец понял «свой манёвр». Затем отработаем наступление с боевой стрельбой.
У людей появились, понимание задачи и заинтересованность. Все включились в дело с большим старанием: наметили траншеи, проходы в минно-взрывных заграждениях, рубежи атаки. Батальон прошел по всем этим рубежам шагом, распределяя задачи перед каждым бойцом. Затем вернулись в исходное положение.
Перед нами находилась возвышенность - гряда метров сорок высотой, за которой располагалось небольшое село, дворов 20-30. Поэтому я приказал огонь вести только до взятия второй траншеи, а дальше наступление продолжать без боевой стрельбы. Захватив село, выйти на противоположную его окраину и закрепиться, отрыв окопы для стрельбы лежа.
По сигналу, роты перешли в наступление, и все шло по намеченному плану до атаки второй траншеи, а дальше?.. О, ужас! Солдат, уже было не остановить... Лавина огня и взрывы гранат продолжались и дальше. У меня волосы поднялись дыбом.
- Стойте! – закричал я, - Не стрелять! – но, не тут-то было, никто мой голос уже не слышал. Стрельба продолжалась до самого перевала высоты.
В это время в село прибыло человек двести нового пополнения. Командир дивизии, полковник Чесноков приехал на встречу с новобранцами и лично присутствовал при их распределении по частям. С появившимся свистом пуль над головами всех охватил ужас, началась паника. Кто как, и где смог - залегли, не понимая, что произошло. В это время цепь "наступающих" с криком "Ура!" ворвалась в село и, проскочив его, начала окапываться на противоположной окраине. Командир дивизии тут же послал своего порученца выяснить: "какой это батальон и кто там ими руководит?" Ему доложили:
- Первый батальон 72-го стрелкового полка, руководит заместитель комбата.
Тогда сам командир дивизии подъехал к ближайшему воину и спросил:
- Какая твоя задача?
Тот хотел подняться, но услышал:
- Не поднимайся! Лежи, лежи, продолжай окапываться.
- Закрепиться на достигнутом рубеже, товарищ полковник!
- Молодец! Закрепляйся…
Делая разбор, я пожурил офицеров за то, что управление подразделениями вышло из-под контроля:
- Молите Бога, что все обошлось без жертв. Всему личному составу за старание и усердие в наступлении объявляю благодарность.
Раздалось громкое: "Служим Советскому Союзу!".
Приказал командирам подразделений, строем и с песнями следовать в расположение батальона. Сам же, с головной и сильной сердечной болью остался проверить, как зарыли окопы. От случившегося на душе было тяжело. Сильно переживал, а в голове "свербела" мысль: "ну Микола, теперь тебе - разгона не миновать", - и пытаясь, сам себя немного успокоить, прошептал:
- Слава Богу, что все обошлось без чрезвычайного происшествия. Возможно, и пронесет?
Вдруг, рядом со мной резко остановился "Виллис" комдива. Я развернулся к нему лицом и бодро доложил:
- Товарищ полковник, первый батальон 72-го стрелкового полка закончил занятия и следует на обед… зам командира батальона капитан …, – а у самого, "искрой" пролетела мысль: "Держись! Сейчас начнется "проволочка".
Недослушав, комдив, как ни в чем не бывало, пожал мне руку и сказал:
- Молодцы! Так и продолжайте!.. – и так же быстро уехал.
Все переживания, сразу же отлегли.
Вторую половину октября, ноябрь и декабрь вся 2-я Ударная Армия и, в том числе наша дивизия, оставались во втором эшелоне 2-го Белорусского фронта. Все готовились к решительным боям. Занятия были спланированы и шли своим чередом. Тогда мы не знали, когда нас снова могут ввести в бой. Первым делом на занятиях занимались сколачиванием подразделений, отработкой взаимодействия в бою. Были проведены занятия по метанию боевых ручных гранат. Метали и ручные противотанковые гранаты. Провели обкатку всего личного состава в окопах под танками.
В конце ноября пришел приказ: в каждом стрелковом полку подготовить по одному стрелковому батальону для ведения наступательного боя ночью с ограниченной задачей – прорвать первую полосу обороны противника. В 72-м Стрелковом полку, для выполнения этой задачи, был назначен наш первый стрелковый батальон. Все занятия с личным составом батальона стали проводиться только по ночам, а днем батальон отдыхал.
IV
Острув-Мазовецкий
Из леса у Кобрина наша дивизия передислоцировалась к небольшому городку, между Белостоком и Варшавой - Оструву-Мазовецкому. Поначалу мы не знали, что рядом с нашим расположением находится полигон, на котором еще до войны наши войска, находившиеся на охране границы, проводили занятия по стрельбе и тактической подготовке. Расположились части дивизии по лесам в землянках, часть из которых уже была построена. Недостающие мы построили сами, обеспечив каждую из них печкой "буржуйкой", укрыв весь личный состав от ненастной осенней погоды. Было где отдохнуть после напряженных занятий и обсушиться. Разместились и стали основательно готовиться к прорыву сильно укрепленной полосы обороны противника и ведению боя в глубине его обороны.
В конце ноября, комдив решил провести показательное учение усиленного стрелкового батальона по прорыву первой полосы противника с боевой стрельбой для всех офицеров дивизии. Учения прошли, можно сказать - успешно. В ходе этого учения я прошел все этапы с ячейкой управления командира действующего батальона, и мне были хорошо видны положительные стороны и недостатки, допущенные подразделениями в ходе наступления.
Командир дивизии сделал разбор и дал оценку действующим подразделениям, а в конце спросил:
- Кто еще хочет высказать свое мнение?
Я поднял руку и представился.
Все оторопели. Среди офицеров пошел шум: "Вот еще нашелся умник, после комдива выступать…"
- Не надо шуметь. Пусть капитан говорит. Послушаем, – предупредительно отреагировал комдив.
- Товарищи, я не буду говорить о значении этого учения и тем более давать оценку. Многие из нас такое учение увидели впервые. Я хочу сказать о тех недостатках и просчетах, которые могут привести к неоправданным потерям в бою. Первое. Несколько сто двадцати миллиметровых мин, после обработки переднего края, легли позади ячейки управления комбата, а могло бы быть и хуже – по боевому порядку наступающих. Почему это случилось? Командно-наблюдательного пункта батареи не было вместе с командиром батальона. Он бы не допустил залпа по себе. Второе, танки оторвались от цепи наступающей пехоты на расстояние большее, чем допускается Боевым уставом. Противнику только этого и надо - отсечь пехоту от танков и огнем прижать ее к земле. В результате, наступление сорвано – задача не выполнена. Третье - самоходно-артиллерийские установки не выполнили свою задачу, они смешались с танками, и пошли в атаку. Их задача – передвигаться от укрытия к укрытию и своим огнем обеспечивать наступление, своевременно обнаруживать огневые точки противника и уничтожать их. Спасибо за внимание.
- А что? – комдив обратился к офицерам, – Капитан дельно сказал. Кто еще хочет высказать свое мнение? – но больше желающих не нашлось.
После этого показного учения в дивизии ежедневно, батальон за батальоном проводили учения с боевой стрельбой. Каждому батальону удалось повторить наступление по несколько раз.
V
Рядом со своим расположением, на открытой поляне, мы построили полосу обороны "противника". Открыли окопы полного профиля со всеми элементами долговременной обороны, прикрыв подходы проволочными и минно-взрывными заграждениями, где и обучали батальон действиям в ночных условиях.
По обстановке ощущалось, что наша подготовка идёт к концу. Я решил провести контрольное занятие в составе батальона. В полном объеме: с проведением разведки и действиями саперов по разминированию и проделыванию проходов в заграждениях противника. Мне не известно, знали ли об этом в штабе полка или нет, но на это занятие прибыло два заместителя командира полка – заместитель по политчасти майор Иванов и первый заместитель командира полка майор Дробатый. Первый вопрос:
- А где командир батальона?
- Не знаю. По плану, занятие провожу я, а он быть на этом занятии не обязан.
Пока мы беседовали, батальон занял исходное положение. О том, что все готовы к действиям, мне дали знать сигналом, и я, так же, дал сигнал «Вперёд!». Для действий в условиях ночи, чтобы не дать противнику понять о начале атаки, нами были разработаны условные беззвучные сигналы. Команды в подразделениях подавали в полголоса по цепи. В качестве противника выступал один из взводов под руководством заместителя командира батальона по политчасти старшего лейтенанта Якобсона. И вот "замы" задают мне вопросы:
- Когда начнете учение? Когда начнет действовать батальон?
- Учение уже идет. Мне доложили, что "противник" на месте; разведка находится в его расположении, саперные группы проделали проходы…
Как так? Посмотрели вокруг – пусто, никого, кроме нас нет.
- Ну что будете смотреть?
- Да-да! Мы для этого и прибыли, – и тут же их вопрос, а где люди? Вокруг никого нет. – А когда?.. А команда?
- Команды не было, были сигналы. Когда мне сообщили, что проходы проделаны, я дал им сигнал "Вперед!"
- Как? Уже ушел целый батальон, и не было "ни стука - ни грюка?"
- Вот и хорошо. Значит, мы добились своей цели – не выдать противнику своих намерений. Прошу вас пройти к проходам в заграждениях.
В это время из непроглядной темноты показалась группа воинов.
- Стой! Кто идет?
- Разведка. "Языка" тащим, - все остановились.
- Давайте, развязывайте, а то "язык" скоро там задохнется, - приказал я.
Они вывалили из матрацной наволочки связанного человека с полотенцем-кляпом во рту.
- Ба! Да, это же наш замполит Якобсон, скорее развязывайте. Молодцы! Догоняйте своё подразделение.
"Замы" ахнули…
- Фух! Чуть не задохнулся. – с трудом вымолвил Семен Яковлевич.
Мы нагнали наступающую цепь, когда она без шума атаковала первую траншею, прошли вместе при атаке второй, и за тем - захватив траншею. Стрелковые роты, выполнив задачу, закрепилась на достигнутом рубеже. Батальон задачу выполнил. Отбой.
Построил батальон, доложил заместителям комполка об окончании занятия и попросил их высказать свои замечания.
- Подводите итоги сами, а мы послушаем.
При разборе я указал:
- Разведка сработала отлично. Не хуже поработали и наши саперные группы при разминировании и проделывании прохода. Надежно работала наша система управления и связь. Нет особых замечаний и по действиям стрелковых подразделений, при атаке траншей действовали они четко и согласованно. Считаю, что если бы пришлось применять ручные гранаты и короткие очереди из автоматов, то вы бы и с этим неплохо справились. Ведь за время учебы вы получили достаточный опыт в ведении огня. Дорогие воины, сегодня вы показали, что ежедневные тренировки не прошли даром. Вы и ваши действия достойны похвалы. Я думаю, что приобретенный опыт поможет не только выполнить боевую задачу, но и сохранить вашу жизнь.
Заместители командира полка наблюдали и ни во что не вмешивались. С их разрешения я объявил личному составу батальона благодарность за отличные действия и усердие на учении. Замы меня поблагодарили:
- Мы получили полное удовлетворение от всего увиденного.
- Разве такое возможно?! – спросил замполит Иванов.
- Возможно! Все возможно! Ведь мы почти два месяца шли к этому результату.
Описанное учение проходило ночью с 8 на 9 декабря 1944 года. Тогда я не знал, что это учение станет для меня последним в первом батальоне. А что комбат? Капитан Архипов до этого ни на одних ночных занятиях не был. Я же считал, что учеба личного состава не его забота.
Старший лейтенант Якобсон потом долго переживал за тот случай, когда он оказался в мешке. Ведь он считал себя хорошим борцом и имел первый разряд по классической борьбе. Но почему-то, злился именно на меня. Сам же он рассказывал:
- Все произошло так мгновенно, что я пикнуть не успел, руки заломили, кляп в рот, связали по рукам и ногам, засунули головой вниз в чувал и потащили.
VI
День моего рождения
9 декабря, суббота – банно-хозяйственный день для личного состава и… день моего рождения. Я решил его отметить в узком кругу и этот день мне запомнился на всю жизнь…
"Стоял декабрь уж у двора" - почти по Пушкину. Наступило утро. Вокруг все запорошило снегом. Деревья оделись в белый наряд. Воздух чист, дышать легко и приятно, хотя небо и покрыто сплошными низкими тучами. В этот день мне добавился еще один год. Да! Мне исполнилось уже двадцать три. Я задал себе вопрос: "Как его отметить?" и недолго думая обратился к своему ординарцу:
- Дружище, сегодня у нас особый день: на тебя уже лежит приказ - отправляем кандидатом в школу офицеров. Александр Иванович уже собрал свой вещевой мешок и идет на усиление в третий стрелковый. Ну, и у меня сегодня день рождения. Все это надо как-то отметить? Пойди к старшему повару, пусть он на 3-4 человека поджарит картошечки да разрежет баночку консервов. Не забудь котелок чая прихватить. Надо было бы и водочки или спирта:
-Э-э! Это строго… Комхозвзвода может выдать только с разрешения комбата либо по его записке. – сказал Серафим.
- Такая записка сейчас будет!
Я вырвал пол-листа из тетради и написал записку на имя «хозяйственника». Предварительно посмотрел на подпись комбата, утвердившего мой конспект по строевой подготовке, сходу расписался. Это был первый и последний случай, когда я подделал чужую подпись. Комбата не было: он был в полку на совещании. Ординарец обрадовался и убежал. Через час все было готово. Я задержал Александра Ивановича. Да он и сам не спешил уходить, не простившись с комбатом. Вскоре в землянке задрожали стены, посыпалась земля от топота лошадей.
- Серафим, посмотри - кто там… И кружки приготовь, на всякий случай.
- Комбат! Комбат проскочил.
- Александр Иванович, посиди, а я приглашу комбата.
- Придет ли он?..
- Постараюсь уговорить.
Захожу в землянку комбата. Он уже разделся. Я обратился к нему:
- Василий Иванович, есть очень серьезное дело. Прошу вас зайти к нам в землянку.
До этого он никогда в ней не был. Я об этом знал и был уверен, что он согласится зайти. Мы заходим, все на столе. Картошечка в крышке от котелка издавала приятный запах, сельди порезаны кусочками и посыпаны луком – все по-фронтовому, и даже фляжка полнехонькая лежит рядом с кружками.
- Что же это такое? – удивился комбат.
- Прошу вас садиться за стол, будете гостем.
- М-да! Будем…
- Ну, будем! - я взял фляжку, и налил всем, кроме Серафима. – А теперь разрешите произнести тост. Их сегодня будет три. Первый за Александра Ивановича! Он сегодня убывает в "третий стрелковый", но пусть и нас не забывает. Пожелаем ему здоровья и успехов на новом месте. Все с удовольствием выпили и с аппетитом закусили.
- Да успехов тебе на новом месте! – подтвердил комбат. – Там у них, говорят, если мягко выразиться – дела то "не очень"…
- Душа, туда идти - не лежит…
- Что не делается, все к лучшему, – убеждали мы капитана Гусева.
Второй выпьем за будущего офицера - Савченко Серафима. На него пришел приказ: направить его кандидатом в школу офицеров. По этому случаю - нальем и ему. Желаем тебе дружище успехов в учебе, и получить офицерское звание.
А, третий – все до капельки разольем, - сказал я, - выпьем за меня! Мне сегодня исполнилось аж двадцать три года! Да! Сегодня мой день рождения…
- Так, что же ты раньше не сказал? Надо было с этого то, и начинать – с каким-то воодушевлением сказал Василий Иванович.
Комбат и Александр Иванович поздравили меня, пожали руки и стали по-братски меня обнимать. После третьей, разговоры пошли в приподнятом тоне. Приехавший с совещания и уже повеселевший комбат спросил:
- Николай Иванович, что ты там, за учение провел? Все в полку в восторге! Они удивляются, такого им еще не приходилось видеть.
- Что? Плохо…
- Да нет! Очень хорошо получилось…
- Поэтому Сеня Якобсон и не здоровается со мной? – усмехнулся я.
- Да-да! Об этом тоже говорили и смеялись от души: как здорово его в мешок запихали. Да, Николай, а между прочим, где ты водку достал?
- А зачем доставать? Когда у комбата в заначке есть! Извини, похозяйничал…
- Ты, это брось!.. Там, так просто не возьмешь…
Я беру карандаш и на краю застеленной газеты делаю роспись. Он смотрит то на роспись, то на меня, раскрыв рот, оторопел, что роспись получилась его, подлинная:
- Вот этого я не знал… – больше он ничего не сказал, но роспись свою изменил.
После, в таком приятном настроении, мы решили вместе пойти в баню - подошло установленное время для помывки офицерского состава. Ведь была суббота – банно-хозяйственный день. Александр Иванович тоже решил вместе с нами смыть грязь и, уже чистым, отправиться в другой батальон. Василий Иванович пошел с нами, но по дороге ему встретилась Дина - донская казачка, которая спутала все его планы - пришлось "пожертвовать" баней. Мыться пришлось без комбата. После мы с Серафимом пошли отдыхать в свою теплую и уютную землянку.
Заскочил проститься Александр Иванович и, нехотя забросив вещевой мешок одной лямкой на плечо, скрипя сапогами по снегу, пошел принимать дела в другом, совсем не знакомом ему батальоне. У нас с Серафимом получился выходной день, ведь по расписанию ночные занятия должны были проводить командиры взводов.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/10/11/1853