- Почему Пират? – спрашивал хозяин, разглядывая смешного неуклюжего щенка, бесцеремонно лазающего по просторной будке Пальмы.
- Потому что в наглую пришел, съел лучшие кусочки из миски Пальмы, забрался в её конуру, да еще и лает на хозяев! Чистый Пират!- отвечала хозяйка.
Летнюю дачу любители огородной жизни давно превратили в загородный дом, где жили круглый год. По обоюдному согласию два года назад приобрели щенка, который оказался девочкой, назвали Пальмой. Сторожила Пальма отменно, никого чужого во двор не пускала. О любом появлении прохожих вблизи ворот она извещала звонким заливистым лаем.
А этот, нахал, пришел сам. По осени, когда в огромные лужи лег первый снег,превращаясь в грязную кашу, он приковылял на своих неуклюжих еще ножках со Старой пристани, где всегда жила стая бродячих собак. Подрастающему щенку видимо не стало хватать материнского молока, и, гонимый инстинктом самосохранения, он пошел туда, где вкусно пахнет. У Пальмы всегда еды было с избытком. Несмотря на ворчание хозяйки, что собак нельзя закармливать, хозяин кормил любимицу вволю.
Маленький щенок бесцеремонно подошел к миске Пальмы и стал с урчанием поедать её содержимое, не обращая внимания на недовольное рычание взрослой владелицы посуды. Пальма с любопытством рассматривала наглого пришельца, видимо не решив для себя, как к нему относиться. Наевшись, щенок попытался поиграть с Пальмой, на что получил легкую трепку. Ничуть не обидевшись на своеобразное гостеприимство, пришелец забрался в чужую конуру и быстро уснул в тепле и покое.
Вышедший во двор хозяин выпроводил новосела восвояси. Тот не стал упираться, спокойно подался в сторону Пристани.
Назавтра щенок пришел снова. Уже по-хозяйски опорожнил миску с остатками корма Пальмы, опять поспал в конуре, и когда хозяин вышел во двор, грозно облаял его. После нескольких дней безуспешных гонений щенка решили оставить при доме.
- Раз сам пришел и уходить не собирается, пусть живет. Два сторожа – не так уж и много, прокормим, – решили на семейном совете. Кличку уже дали.
Пират долго привыкал к ошейнику, к цепи, однако, по-другому было нельзя. В летний сезон на дачах много детей, а быстро подрастающий щенок ластится ко всем. Не все поймут правильно намерения собаки, кто-то и испугаться может. Да и сторожить надо учиться. Пальма в этом плане оказалась хорошей учительницей. К весне, подросший и превратившийся по виду и окрасу в немецкую овчарку, Пират уже наравне с небольшой дворняжкой Пальмой облаивал прохожих, честно отрабатывая свой хлеб.
Весной Пальма заневестилась. Чтобы кавалеры не бегали по двору, её отселили на другой конец огорода в надежде, что там её никто не найдет. Но природа берет свое. По огороду шастали огромные кобели, и выходить туда стало не безопасно. Хозяин,скрепя сердце, отвез её в ветлечебницу. Оттуда пришел один. Переживал очень долго.
Пират стал единственным обладателем будки и полноправным охранником дома и участка. Тут то и поняли хозяева, что хорошей охраны из приблудного пса не получится. Лаял Пират только от радости при виде хозяев, в их отсутствие он спокойно забирался в будку и спал весь день, пока домашние были на работе. Под воротами он сделал подкоп, через который выбирался на улицу и, сидя на цепи оглядывал, окрестности своих владений, или лежал в позе величавого графа, сложив перед собой крест-на-крест передние лапы.
Вся округа знала его как милейшего пса, позволяющего всем, кому не лень, погладить себя, угостить чем-то вкусненьким, поиграть. Не любил он бомжей и пьяниц, облаивал их яростно и агрессивно. Терпеть не мог породистых холеных собак. На них кидался без страха, несмотря ни на рост, ни на грозный вид. Особо злобствовал на бойцовские породы. Хозяева только диву давались: добродушная псина наполнялась агрессией и кидалась в бой при явном превосходстве противника. И побеждал! Рождение в стае беспризорных и беспородных бродяг наградило его неимоверной быстроты реакцией и удивительной верткостью. Откормленные ожиревшие бойцовские псы ничего не могли сделать с поджарым молниеносным противником.
Вечерами, когда на улице практически не было прохожих, Пирата выпускали погулять. Он опрометью мчался неведомо куда, набегавшись, приходил домой, и если к тому времени все уже спали, ложился между машиной и домом, охраняя хозяйское добро. Бывало, что пса не было по нескольку дней. Тогда хозяйка заявляла, что кормить этого бездельника не будет. Хозяин же втихаря выуживал из кастрюли вываренную косточку и, дождавшись бродяги, угощал его вкусняшкой, вместо поучения за прогулы.
Собаки все понимают буквально. Раз после прогула тебя вкусно кормят, значит, ты все сделал правильно. И следующий раз пес без зазрения совести убегал на более длительный срок. Где его носило, знал только он. Нередко приползал покалеченный, дрался, видимо, со своей братией. К пяти годам на Пирате живого места не было. Ухо было порвано, ноги прокушены в нескольких местах, на боку вырван клок, морда и шея в шрамах. Но, не зря же существует поговорка «Заживает как на собаке». На Пирате все заживало удивительно быстро, и он снова куда-то исчезал, возвращался с бодрым и довольным видом.
С возрастом, сторожить Пират стал более добросовестно. Особенно, когда хозяин уезжал, и в доме хозяйка оставалась одна. Тогда, будто чувствуя большую ответственность, пес во время вечерней прогулки не уходил далеко от дома, а немного пробежавшись, возвращался домой и безропотно подставлял шею, чтобы прицепили цепь к ошейнику. В это время даже хорошо знакомые не могли подойти к воротам не замеченными. Пират обязательно давал знать, что кто-то стоит за забором.
Несмотря на свое бродяжье прошлое, Пират не был жадным до еды. Видимо, поэтому его не брала отрава. Как-то по поселку прокатилась волна гибели собак, говорили, что кто-то уничтожает четвероногих, подкидывая им отравленную еду. Основная масса собак недокармливается, от этого они жадно кидаются на любой съедобный кусочек. Пират же никогда на еду не кидался, даже если был голоден, если знал, что это предназначено ему. Он наблюдал за дающим, ждал, когда тот отойдет на приличное расстояние, затем медленно подходил к миске, тщательно все обнюхивал, облизывал поверхность, как бы пробуя на вкус, еще какое-то время раздумывал, и только после этого принимался языком выуживать из общей массы вкусные кусочки мяса, оставляя кашу вечно вертящимся под носом воробьям.
Кошек просто не замечал. Кроме одной. Когда Пират был маленьким и совал свой нос в каждую дыру, он сунулся под соседний забор, привлеченный возней маленьких котят. Соседская кошка, агрессивная особа, выведшая свой выводок на волю, больно цапнула всей пятерней щенка по носу. Взвывший от боли малыш, закрывая лапкой пораненный нос, забился в конуру, долго не выходил на свет Божий.
По прошествии зимы, когда щенок превратился в красивого поджарого пса, судьба опять свела его с соседской кошкой. Зазевавшаяся хозяйка соседнего двора аккуратно перебиралась через весенние лужицы, отряхивая беленькие лапки от подтаявшего снега. Тут-то и налетел на неё обиженный пес. Один резкий рывок головой - и в весенней луже лежала бездыханная красавица. Не забыл обиды подросший щенок. Ругань соседки, требовавшей наказать пса, урезонил хозяин:
- Вам же смешно было, когда обидели малого! Почему не наказали тогда свою кошечку? Теперь он сам постоял за себя, отомстил, как умел. Не за что его наказывать.
Дома же псу под нос подтащили домашнего кота Снежка и строго-настрого несколько раз скомандовали: «Нельзя!». Но это, по-видимому, было лишне. Пират совершенно спокойно реагировал на всех остальных котов и кошек, вернее, никак не реагировал. Они жили сами по себе, отдельно от него, как воробьи, подбирающие крошки после его трапезы, как пауки, плетущие паутину на лазе его будки.
Появилась у Пирата подружка. Такого же окраса и сложения, что и Пират, только чуть поменьше. Хотя у неё был дом и хозяин, она, почему-то гуляла без привязи целыми днями. Поутру, когда Пирату выносили еду, она уже ждала за воротами. Как только хозяин выкладывал в миску корм и отходил в сторону, пес брался за край миски зубами и, пролезая под забором, вытаскивал лакомство на улицу. Подружка бесцеремонно набрасывалась на еду, оставляя ухажеру небольшие крохи. Если же непрошенную гостью отгоняли от дома и от миски, Пират начинал призывно взлаивать, указывая носом на миску с кормом. По вечерам они на пару носились по темным улицам поселка за проезжающими машинами. Их забавой были крутящиеся колеса, которые они с остервенением облаивали, после чего, победоносно подняв довольные морды, бежали рядом, как бы говоря:
- Видела, как я их припугнул? Мигом отсюда уехали!
- А я как на них набросилась! Не вернутся теперь!
К весне подружка пропала. Видимо, собачьи привязанности недолговечны. В лето на Пристани загуляла молодая сучка. Пират целыми днями и ночами пропадал в компании молодой подружки и бродячих собратьев. Домой приходил только подкрепиться да отлежаться после очередной потасовки. Хозяин грозился отвести его к ветеринару, мол, такой нахлебник нам не нужен. Однако, при появлении бродяги тут же кормил его припасенными вкусняшками, оглаживал его, выискивая очередные раны, залечивая какими-то одному ему известными мазями.
На этот раз Пирата не было больше недели. Хозяин ходил на Пристань, искал пса. Там сказали, что видели похожую собаку, но где теперь её искать – неведомо. Дней через десять - двенадцать к воротам приполз комок грязи. Узнать в нем Пирата было невозможно. Кровь вперемешку с грязью слепила шерсть в корковый панцирь. На возглас вышедшего во двор хозяина пес что-то прохрипел, не поднимая головы, остался недвижим. Нагрев воды хозяин вымыл пса, обсушил его ветошью, замазал мазью большие раны, малых было не счесть, поставил перед носом воду и корм. Съездил к ветеринару. Там обещали приехать, как только будет время.
Пес все же поднялся на ноги. Он только пил, ничего не ел. Вместо лая из горла доносился какой-то клёкот. В жару Пират попытался, раскрыв пасть, высунуть язык. Не получилось, распухший язык не вываливался наружу из-за вывернутой челюсти. Было видно, что клыки вырваны.
- Досталось тебе…, - заплакала хозяйка, увидев состояние собаки.
Ветеринар появился пять дней спустя. Осмотрев собаку, покачал головой:
- Живого места нет. Не выживет. Мучиться будет долго. Разумнее усыпить...
Хозяин завернул остывшего пса в свою куртку, отвез на отстойники к Большому Бетонному, захоронил вместе с курткой.
Через несколько дней только смогли заговорить о Пирате. Даже не о Пирате, а о том, что его нет.
- Щенка опять возьмем?- сквозь слезы спросила хозяйка.
Хозяин нахмурился, глухо с расстановкой ответил:
- Нет. Никого не надо.