Бабушка Рива расстелила небольшой коврик в тени дикого винограда. Тот активно разросся высокой зеленой стеной по всей длиннющей веранде нашего дома. Густая листва создала благодатную тень и уютное пространство, изолированное от любопытных глаз.
Рива бережно усадила меня в компании среди ярко желтых цыплят. Самостоятельно передвигаться на своих двоих я ещё не умел, но вполне сносно сидел, прислонившись спиной к тёплой стене, нагретой ласковым солнцем.
С любопытством и некоторой опаской заглядывая в каждый из картонных ящиков, подпиравших меня с двух сторон, я наблюдал, как там наперебой пищали десятки малюсеньких существ.
Изо всех сил, они пытались вырваться, убежать, вывалиться из тесного пространства, переполненного забавными желтыми пушистыми конкурентами.
Некоторые были совсем слабыми и почти не шевелились. Зато каждого десятого, было просто не остановить. Они толкались, взбирались и нагло носились по головам своих менее энергичных товарищей.
С визгом и восторгом, сразу двумя руками, я погрузился в это пищащее подвижное месиво и тут же извлёк парочку маленьких ярких комочко-в.
Всей ладошкой, каждым пальчиком, ощущалось теплое, панически пульсирующее тельце. Но только я ослабил хватку , как оба сорванца сразу попытались вырваться.
Снова и снова я сжимал ладоши, сближая обе руки так, чтобы цыплята посмотрели друг на друга, познакомились и успокоились. Но они никак не хотели. Ни касаться друг друга клювиками, ни общаться.
Попытался, было, напоить, на мгновенье погрузив их крошечные головки в ароматный холодный компотик, оставшийся в моей чашечке, но они, почему-то, затрепыхались ещё сильнее. Никакой благодарности.
- Отдай! Немедленно отпусти этих бедных цыплят,- бабушка поочерёдно разжала мои кулачки, - Ты же можешь их задушить.
Выпустив испуганных цыплят обратно, Ривка меня успокоила всего несколькими звонкими поцелуями. Утихомирила довольно легко. А я уж совсем было приготовился пустить горькую слезу,- Зачем отнимать такие удивительные мягкие игрушки?
Помимо поцелуев и объятий, бабушка тут же дала взамен пару блестящих ложек. Переключившись на сверкающее в руках чудо, я стал бойко размахивать и колотить столовыми приборами. При этом, продолжал посматривать на цыпляток, которых тихонько отодвинули на безопасное расстояние.
Вдруг, Я заметил настоящую опасность. Из " калидора" , как мы называли наш огромный длинный коридор, разделявший дом на две половины, появилась напряжённая фигура одной из многочисленных кошек, ошивавшихся по всему пространству двора.
Самое обидное, что подкрадывалась хищница к ящикам с цыплятами, обидно не обращая на меня никакого внимания.
Ее поведение стало невыносимым. Как только роскошный хвост хитрюги оказался в зоне досягаемости, я немедленно , что было сил, схватился за него и неожиданно встал, опираясь спиной лишь на стенку дома.
Широко крутанув за хвост взвывшую котяру, я испугался визга и резко отпустил. Под действием центробежной силы, кошенция, с широко раскрытыми бешеными глазами, вдруг взмыла в воздух и с ускорением полетела прямо в палисадник. Я сделал ей вслед несколько шагов, перешёл все веранду и, стоя на ногах , стал перебирать яркие листики дикого винограда.
- Ой-Вэй !, - вскричала бабушка, у которой эти драматические события , всего за пару секунд, пронеслись прямо перед глазами, - Она же могла тебя расцарапать!- Бабушка заметалась по веранде.
- Как же ты встал? Ведь ходить еще не умеешь.
Ой-Вэй! Смотрите. Он начал ходить?! Надо срочно обрадовать Клару! Она должна, скоро должна прибежать с работы!- От возбуждения, Ривка стала пританцовывать и издавать нечленораздельные звуки.
- Ура! Ой-Вэй! Ура!,- бабушка принялась крутить меня в воздухе. Мне это очень и очень понравилось.
- Роза...Роза!,- Ривка стала радостно окликать свою сестру. Сообразив, что произошло, Роза тоже бросилась в восторженный дикий пляс.
Наконец, появилась мама. Я видел ее счастливое лицо, когда бабушка, отчаянно жестикулируя, рассказывала и показывала все события.
Затем меня кружил, высоко подбрасывая в воздух, радостный отец.
Пришла очередь дяди Янкеля , его жены Иты, Абрама Зицера - родного брата моего дедушки Менделя, погибшего в гетто.
Правда, рука Абрама, пробитая пулей на войне и вечно затянутая в чёрную кожаную перчатку, не позволяла подбрасывать. Ничего страшного. Смеясь, он умудрялся замечательно крутить меня даже одной здоровой рукой.
Досыта наслушавшись этой истории, на третий день я начал испытывать определённое недовольство. К сожалению, бабушка отображала действительность не так точно, как это происходило на самом деле.
Ещё целый долгий последующий год, я совсем не умел разговаривать. Поэтому тогда никак не получилось ни исправить , ни дополнить те памятные рассказы о первых счастливых шагах.
Наконец, удалось...