– Ты не молчи! Скажи что-нибудь! – Моё внутреннее Я пыталось вывести меня из ступора.
Я открыла глаза, потому что за секунду до этого зажмурилась. Передо мной стоял Сашка. Не просто Сашка, а тот самый. Я сразу же узнала его насмешливый взгляд.
– Самоха! Ты, что ли? – И брови наверх, и весёлые бесенята в глазах.
Моё сердце подпрыгнуло и застряло где-то возле горла, мешая дышать. Вот тут я и зажмурилась. Самоха – это я. Самохина Ира, если быть точной. А если ещё точнее, то и вовсе Кирьянова Ирина Геннадьевна, как значилось в моём паспорте.
А Сашка... Ему я посвящала целые страницы в своём дневнике, подолгу разглядывала себя в зеркале, пытаясь найти ту причину, по которой он не обращал на меня внимания, и ради него же записалась в волейбольную секцию.
Я напрочь забыла о незастёгнутой пуговице на мамином пальто, об огромном животе под ним и о направлении на УЗИ. Сердце не собиралось возвращаться назад. Я чувствовала, что моя связь с окружающим миром потеряна и что я уже не стою на трамвайной остановке, а лечу по новой орбите вместе с Сашкиными глазами и этими новыми для меня морщинками возле губ, о которых я раньше не знала, но вот, оказывается, они есть, и я любила их...
Прошла вечность. По земным меркам она уместилась в секунду. Я ужаснулась: целую секунду я любила другого мужчину! А как же Лёнчик? И наш сегодняшний ужин? Я к нему уже всё приготовила, ведь именно сегодня наша годовщина. Разве можно любить двоих одновременно?
– Ты что, не узнаёшь меня?
Конечно узнаю. Я же только что любила тебя. Целую вечность.
– Конечно узнаю! Мы же за одной партой... Все десять лет... Нет, шесть. Ты позже, в пятом классе, к нам пришёл.
– Ну ты даёшь, Самохина! – Он удивлённо оглядел меня и радостно сообщил: – А у меня ведь тоже... Сын растёт, представляешь? Никитка. Ему уже четыре!
– Знаешь, – сказал он, – Ты мне очень нравилась. С самого первого дня. Я потом, когда уехал, всё время хотел тебе позвонить.
Хорошо, что не позвонил. Потому что тогда ничего этого не было бы. Нет, что-то да было бы конечно, но совсем другое. А то, другое, как раз мне совершенно не нужно. А вот эта незастёгнутая пуговица – очень даже. И Лёнчик, и сегодняшний ужин, и даже наша с тобой встреча.
– Хорошо, что не позвонил. Тогда бы ты встретил не свою жену, а совсем другую женщину. И Никитка был бы не Никиткой, а каким-нибудь другим мальчишкой. Можешь себе такое представить?
Мы смотрели друг на друга и смеялись. И даже пропустили Сашкин трамвай.
Глядя из окошка на уплывающую фигуру одноклассника, я с грустной нежностью думала: – Ведь куда-то же это всё девается? Оно не может просто так исчезнуть. Наверное, где-то очень далеко, в каком-то неведомом пространстве, среди лабиринтов звёзд...