Д В Е Р Ь
Каждый день я прохожу мимо чьих-то окон и дверей, понимая, что за ними чья-то жизнь, чья-то тайна, другой мир со своими событиями, со своим укладом, своими неписанными законами, звучат слова, в которые вкладываются только хозяевам понятные значения. Всё так, как у всех и немножечко не так. Дверь – это граница между моим, личным… и чужим, порою ничейным. Чтоб перешагнуть порог, мы, как другу, к двери протягиваем руку и берём за ручку. Пожимаем «ручку», как доверчивому ребёнку…
В какой подъезд ни войди, всё двери, двери, высокие, широкие, дорогие и… старые, с облупившейся краской. Мимо дорогих новых дверей я прохожу с холодным равнодушием. Эти двери мне непонятны своей новизной неизведанного мира, куда я даже не стремлюсь. «Держись коза своего воза», поздно уже что-либо начинать, а завидовать, так это и вовсе дело зряшное. Другое дело, когда прохожу мимо тех дверей, которым не меньше 50-ти лет. За ними живут люди небогатые, и мебель в их квартире скрипучая, ещё из прошлого века сохранилась. Привыкли люди, так и живут. И я так живу, делаю то, что крайне необходимо делать, чтобы что-то ещё успеть сделать и поставить жирную точку. Ни к чему растрачивать себя на пустые проекты, когда нет смысла загадывать наперёд…
А, казалось бы – двери квартир в обычном жилом доме, но если поразмыслить…
А. Боднарук
Народная Мудрость:
Когда одна дверь закрывается, открывается другая. Но часто мы так долго смотрим на закрытую дверь, что не видим той, которая открылась.
К каждой двери есть свой ключик.
Есть сердце, да закрыто дверцей.
У смерти одна дверь, да и та в обратную сторону не открывается.
Судьба не открывает одной двери, не закрыв другую.
За дверью уже моё царство-государство.
К старикам за день никто и дверь не откроет…
Дверь скрипучая и хозяйка колючая.
Не знаю, как и двери там открываются.
Запирать дверь в конюшню уже после того, как украдена лошадь…
Здесь келья – гроб, коли дверью хлоп, а коли дверь открыл, так и ожил.
Не во все закрытые двери надо стучаться и не во все открытые заходить.
Всякий видел: дверь в их дому от веку открыта. К отцу Павлу все вхожи. Кто с бедой, кто с мольбой. Для каждого – особенное слово. Детей малых здесь и обедом покормят, матушка Мария, Васяткина мать, всегда лишнюю кружку молока нальёт, даром, что у Казанских своих рябят четверо, а неприветливость тут не в ходу, взгляда косого не кинут. Отец Павел и семенами ссудит того, кто в крайней нужде, и одеждой, и мешком картошки.
Т. Кудрявцева «Возьми свой крест и иди»