-- Подойди сюда! –- Я даже не шевельнулась. Потому что этого не могло быть. –- Да, ты, ты подойди. –- Всё-таки, именно меня подзывает этот красивый взрослый мальчик. Я приближаюсь. Зачем я ему? Он никогда не смотрел в мою сторону, не заговаривал со мной. –- Это ты срифмовала «Алёшка-Серёжка»? –- Я, а что? Валентин Петрович сказал, что хорошо. -- Взрослый мальчик недовольно повёл плечами. А я вернулась к подружкам. –- Чего он хотел? –- спросили такие же, как я, пятиклашки. –- Дурак! -- с деланным весельем сказала я. К нашей компашке подошла старшеклассница Ирина. –- Его поругал Валентин за то, за что тебя похвалил. Вот он и сердится –- улыбнулась она. Ирина была в туфлях на высоких каблуках и школьное платье сидело на ней, точно её в нём отлили в заводском цеху. Льняная чёлка до глаз придавала лицу загадочность. Она была особой, приближённой ко Взрослому мальчику.
Нас, таких разных, объединяло то, что мы писали стихи. Младшая группа и старшая лит. кружка иногда занималась вместе, если случалась проблема с помещением. Валентин Петрович был руководителем. Строгим и справедливым. Ему не было и 30 лет…
Я прихожу домой. Смотрю в зеркало. Коса, галстук и туфли со шнурками. Школьная форма висит на мне. Я беру маленькое зеркало и смотрю на себя сбоку. Ещё хуже. Я плачу. –- Что случилось? –- входит в комнату мама. –- Я некрасивая! -- Вот оно что! Маме смешно. Я редко плакала. Однажды мама сказала, что я плачу, но слезами внутрь. А лучше плакать слезами наружу. Сейчас я плакала слезами наружу.
-- Есть красивые, средние и некрасивые. –- сказала мама. –- Ты немного лучше среднего.
Это меня обнадёжило. –- А я смогу кому-нибудь понравиться? –- спросила я .
-- Внешне сможешь, а умом –- не знаю. Что за глупости у тебя в голове. …
Конец учебного года. Мы на выступлении. Взрослый мальчик взлетает на сцену. И читает нараспев. Божественные строки.
Что-то припоминаю:
"Через дней сегодняшних призму
От Амура и до Десны
Очертания коммунизма
Стали сердцу уже видны.
С каждым днём они будут зримее.
Оглянись, они здесь вокруг,
В новых мощных поточных линиях,
В деле тысяч умелых рук."
И ещё:
«Африка, усеянная танками,
Бомбами усеянная сплошь.
Начисто ограбленная банками,
Всё равно врагов своих сметёшь.»
А дальше о нищем :
«Видит он незрячими глазами
Счастье на земле своей родной.»
Потом:
«Я как ракета перед взлётом,
Я жду команду: -- Прикажи.
Ещё про любовь к девочке, у которой покупал ягоды на «станции по имени Сычёвка». Он растерялся и ягоды посыпались из газетного кулька «малиновым ручьём»…
-- Приезжайте, -- писала хозяйка дачи, где мы отдыхали. –- Куры и петухи красивые, гребнастые. Будет чем вашей доче заняться. ..
Мы в деревне. А меня не радуют, как прежде, куры. И даже телёнок. Кормлю, глажу его, а в ушах голос Взрослого Мальчика.
« Ночь, и месяц прилип к окну.
Я ответственный за тишину»…
Прошло время. Год или два. Он исчез. Голос растаял. Слышала, что перестал писать стихи. Я больше не вспоминала о нём... Шли дни.
Однажды провожала родню и возвращалась из аэропорта в полупустом автобусе. Я увидела Его. Не взрослого мальчика, а молодого мужчину. Я не подошла к нему. Мне было неинтересно.
Волшебство давно кончилось.