Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2018/07/29/1205
– Я наделала глупостей. Ты наделал глупостей. Может, признаем, что мы квиты?
– Я не делал глупостей.
– Давай пойдём на компромисс.
– Я уже на него пошёл. Я готов признать, что ты наделала глупостей.
Теория большого взрыва («The Big Bang Theory»).
Саундтрек: Peter Gundry – «Salem's Secret».
1.
Всё ещё ощущая предательскую дрожь в ногах и с трудом восстанавливая сорванное дыхание, Локи медленно приходил в себя, инстинктивно продолжая прижимать к себе вздрагивающую колдунью. Схватка с йотуншей выкачала из него последние крохи магической энергии. Всё тело болело, ладони жгло огнём, сердце неприятно вибрировало, а в груди ощущалась странная пустота. Впервые в жизни вдруг накатила такая усталость, что он буквально был не в состоянии пошевелить рукой.
Ангрбода боялась пошевельнуться в объятиях царевича. Кровь бешено пульсировала в висках, голова гудела: магия всё ещё неистовствовала в венах. Судорожно вдохнув, колдунья с трудом заставила себя слегка отстраниться, поднять голову и посмотреть в глаза Локи. И хоть в них уже не было того безумного холодного презрения, а только отчаяние вперемешку со злостью, она не смогла выдержать взгляда, что своей тёмной зеленью отравлял её разум не хуже дурмана. Словно нашкодивший ребенок, Ангрбода уткнулась носом в плечо Локи, ощущая его тепло, мечтая продлить это мгновение. Частое и горячее дыхание юноши опаляло её лицо, от прикосновения его тела лихорадило, как в горячке. Давя в себе навязчивое желание прикоснуться губами к бледной обнажённой коже, она нервно откинула за спину спутанную гриву волос и, подняв едва заметно дрожащую от долгого мышечного спазма руку, лёгким щелчком пальцев материализовала недостающие предметы одежды на себе и принце.
Локи вздрогнул и резко отстранил от себя ведьму, всё ещё содрогавшуюся от переполнявшей её силы. Он почувствовал магию, разошедшуюся от её простого жеста, словно круги по воде. Было нечто унизительное и обидное в том, что даже такое пустячное заклинание ему сейчас неподвластно. Как он ни старался, но держать себя в руках было крайне сложно. Вся суть произошедшего доходила до его разума постепенно, по мере того, как гнев, остаточным штормом бушевавший где-то внутри, медленно сходил «на нет» под странной властью этой женщины. Еще ни разу в жизни не приходилось ему сталкиваться с изначальной колдуньей во всей полноте её тёмного могущества. За последние триста лет Локи не встречал никого, кроме разве что Фригг, кто мог бы сравниться с ним в магическом искусстве. Никому до сих пор не удавалось зашвырнуть лучшего мага Асгарда в угол, словно нашкодившего щенка. И без того расшатанной психике принца был нанесён весьма ощутимый удар. Давя в себе бешенство, он молчал, не позволяя злости взять верх. Но чем дальше Локи пытался как-то уложить всё это в уме, тем больше понимал, в каком тупике оказался. Он всё ещё не имел понятия, как его, умнейшего из всех молодых богов Асгарда, чей талант с детства был связан с хитростью, так коварно обманула женщина. Было слишком болезненно и обидно сознавать, что Ангрбода, к которой он невольно проникся доверием, крутанула им так, что он и сам не понял, как оказался пешкой на чужой доске.
– Не могу не признать, что розыгрыш получился отменный, – охрипшим голосом раздраженно произнёс он, буквально впиваясь ядовито-зелёным взглядом в потухшие глаза Ангрбоды, что ещё минуту назад искрились первозданной мощью. – Ты отлично умеешь втираться в доверие. Ты даже мне сумела голову задурить. А это, я полагаю, задача не из легких. Но ты справилась, сыграв на моих слабостях. Мои аплодисменты. Ты оказалась насквозь лживой, даже по моим меркам.
Повисла неприятная, напряженная тишина. Ангброда стояла, обхватив себя руками за плечи, и молчала. Локи отдавал себе отчёт в том, что с каждым произнесённым им язвительным словом установившееся между ними хрупкое равновесие неотвратимо сползает если не к катастрофе, то к ощутимой встряске для них обоих. Ощущал, но остановиться не мог.
– Ни одна женщина не сравнится с тобой в коварстве! Да ты и не женщина вовсе. Ты – сумасшедшее древнее создание! Монстр! А монстры не умеют чувствовать, не могут думать о ком-либо, кроме самих себя, они могут лишь поглощать и впитывать чужие чувства, ибо сотканы из одних лишь пороков, – шипел маг, гневно сверкая глазами. – Наверняка, я не первый заплутавший путник, с которым ты развлеклась подобным образом. Смею надеяться, оно того стоило.
Колдунье показалось, что в голосе принца прозвучало плохо скрываемое отвращение. Ей до одури захотелось опустить глаза, чтобы не видеть обжигающей стужи в устремлённом на неё взгляде. Однако, собрав в кулак все остатки своей воли, она нашла в себе силы ответить с достоинством:
– Будь добр, убереги меня от своих домыслов, принц, – на секунду в её голосе звякнул металл. – Да, я виновата перед тобой. Но не приписывай мне намерений, которых у меня не было. Я могу всё объяснить.
Локи нахмурил широкие брови. Он понимал, что логика требует выслушать, но в бой с рассудком вступило упрямство. Отступить сейчас показалось ему равнозначным признанию своего окончательного поражения.
– Ни слова лживого из уст твоих я больше не желаю слышать, женщина, – низким от злости голосом произнес он. – Идём, Фенрир. Прочь отсюда! Не будет больше ноги моей в доме твоём, полном лжи, ведьма.
Ангрбода выглядела совершенно бесстрастной, но время от времени подёргивающаяся на виске жилка говорила об обратном. От жестоких слов сердце словно окутала жаркая пелена. Она готова была вспыхнуть мгновенно занявшейся было злостью, но... сейчас было не время. Поэтому, слегка нахмурив лоб, колдунья внимательно выслушала каждое слово, что он произнес, и потом сделала шаг к старавшемуся выглядеть горделивым и оскорблённым в лучших чувствах Локи. Судорожно ухватившись за лацканы его камзола и притянув ближе, Ангрбода цепко поймала взгляд царевича и прошипела:
– Можешь уйти на все четыре стороны, ежели таково твоё желание. Неволить не буду. Об одном прошу лишь – выслушай меня. Это так сложно, Локи?
Она ждала ответа, глядя в тёмные злые глаза. Холод в них был колюч и искрист. Принц молчал.
– Локи… – тихо позвала женщина, испытывая острую потребность услышать его голос.
Он лишь чуть повернул голову, показывая, что слушает, но более не шелохнулся. Мельком отметив сжатые до побелевших косточек кулаки, натянутую, как струна, спину и остановившийся взгляд, в котором, однако, уже не было жёстких, колючих искорок ненависти, Ангрбода продолжила:
– Ты прав. Я – монстр. Такой меня сделала жизнь. Столетия одиночества в насквозь промёрзшей клетке, где я была заперта, словно диковинная птица, без возможности улететь как можно дальше, к свободе, к жизни, наполненной яркими красками. Этот холод своими колючими лапами сковал моё сердце, выморозил всё, что было во мне живого. Внутри я пуста. Столетиями я ждала того, кто заполнит эту пустоту, вытравит из сердца лёд, превратит в искрящуюся звезду то, что, казалось, уже угасло в нём навсегда. Увидев тебя, я подумала, что ты – тот, кто был предсказан мне норнами, тот, кто должен был стать моей жизнью, моим воздухом, моим... – она запнулась, словно пытаясь проглотить ком в горле, чтобы скрыть своё волнение. – Ты был, словно волчонок – заплутавший и бездомный, запутавшийся, отчаянно желавший найти приют и покой... Я знала, что ты никогда не останешься со мной, не полюбишь меня. И всё же я не устояла перед искушением обманом заполучить и пригреть у сердца, хотя бы на мгновение, свой кусочек счастья, дающий тепло и жизненную силу, чтобы окончательно не превратиться в увядший цветок.
– Да неужели? – голос Локи источал сарказм. – Так значит, ты воспользовалась мною от страха перед одиночеством? Не похоже на любовь, тебе не кажется? Ты понятия не имеешь, как любить, Ангрбода. Это был очень рискованный и жестокий обман, – едва сдерживаясь, закончил царевич и попытался отстранить от себя йотуншу.
Но она, отпустив его камзол, вдруг скользнула ладонями выше и, обвив шею, шагнула ещё ближе, почти вплотную, притянула к себе, пока, задыхаясь и хватая ртом воздух, он не сгинул в её больших, тёмных, колдовских глазах, утонув в слезах, в них застывших. В эту секунду принц почти ненавидел себя за то, что не находил в себе сил ни отстраниться, ни поднять на неё руку, за то презренное чувство, что острыми зубами впивалось сейчас в его сердце. Не убить и не поцеловать.
– Я виновата и сожалею, что пришлось обмануть тебя. Но ничего уже не изменишь. Этого никогда бы не случилось, если бы я сама не потеряла тогда рассудок отчасти, – жарко зашептала Ангрбода прямо в его распахнутые губы. – Никому из нас не миновать жребия, определённого норнами, никому не миновать предначертанного. У нас есть лишь один выбор: встретить судьбу достойно или потерять лицо. Вскоре мы расстанемся. Каждому из нас предстоит своя дорога, но линии наших судеб пересекутся ещё не раз. Однако, прежде чем ты уйдешь, я хочу попытаться искупить свою вину. Я – единственный твой союзник в Йотунхейме, и мне есть что предложить тебе. Твоя магия. Я могу помочь тебе вернуть её, обучить тебя искусству сейдмана, на котором держатся все тайны этого мира. Я дам тебе столько знаний, сколько ты сможешь вместить. Ты станешь самым могущественным магом во всех девяти мирах, и о тебе будут слагать легенды. Только пожелай…
Локи споткнулся о взгляд Ангрбоды, которая смотрела на него с надеждой. Ей, наверное, было очень важно, что он сейчас произнесёт. Пытаясь вырваться из её колдовского плена, в очередной раз, сделав усилие, маг попытался вызвать привычное чувство покалывания в кончиках пальцев, найти ими тонкие энергетические нити пространства, но глухое молчание было ему ответом. Его магия, которой он владел в совершенстве, исчезла окончательно. Это несправедливо! Так не должно быть! Скрипнув зубами от бессилия что-либо изменить, он набрал полную грудь воздуха, изгоняя последние сомнения, разомкнул руки колдуньи, обвивающие его шею, и, сжав тонкие запястья, произнес жёстко, подавшись совсем близко к её лицу:
– Пожелать? У меня есть лишь одно жгучее желание – поскорее убраться отсюда. Тебе никогда не понять, что я сейчас испытываю. Мне не нужна твоя помощь. И мне нет никакого дела до всех миров.
Слова эти, истекающие ядом, словно острый шип вонзились в сердце Ангрбоды, отравляя его горечью и тоской. Губы принца сложились в странную кривую усмешку, ломаной линией пересекавшую лицо и искажавшую правильные черты. Настолько холодную и фальшивую, что ведьму невольно передернуло. Лучше бы он вообще не улыбался, а продолжал сверлить её яростным взглядом. Эта улыбка без тени веселья так не вязалась с прежним обликом асгардского принца, что Ангрбоде захотелось навеки стереть её с его лица.
Сделав несколько стремительных шагов в направлении выхода, Локи бросил короткий взгляд на застывшего в неподвижности Фенрира, коротко кивнул ему и выскочил в сени, откуда через секунду раздались грохот, яростное шипение и сквернословия. Заколдованная дверь открывалась только с помощью заклинания.
Колдунья затейливым жестом руки вслепую открыла дверь, которая отворилась с тихим щелчком.
«Мне очень жаль…», – прошептал волк, бросив виноватый взгляд на Уну, и, не медля ни секунды, безшумно выскользнул из комнаты вслед за хозяином, оставив Ангрбоду стоять в одиночестве посередине комнаты.
2.
Лишь только шаги царевича стихли в сенях, женщина в изнеможении опустилась на незастеленную кровать, хранившую на себе следы их недавней яростной схватки, и уронила голову на руки.
Проводив гостей внимательным взглядом из под прищуренных век, мантикора одним грациозным прыжком преодолела разделяющее их с хозяйкой расстояние и ласково ткнулась широким золотистым лбом ей в колени. Ангрброда подняла голову, улыбнулась своей любимице и, положив руку ей на голову, почесала за ушком, коснулась шелковистой шерсти на спине, заскользила по упругим перьям крыльев и снова вернулась к кисточкам на ушах. Уна ткнулась ей в ладонь мокрым бархатным носом и громко засопела, зажмурившись так, что казалось, она улыбается, блаженствуя и наслаждаясь лаской. На самом деле мантикора думала, как поступить дальше. Этот пришлый ас с самого начала не понравился ей. Он излучал силу и ненависть, и мантикора поняла: пришел опасный гость. Самоуверенный эгоист, вспыльчивый одиночка. Она чуяла в нем не того, кого видели её глаза. Но Ангрбода вела себя со странником на редкость дружелюбно. Более того, крылатая кошка сразу же поняла её намерения, но мешать хозяйке не стала. Уж больно счастливой и загадочной выглядела она. Однако, судя по царившему в доме разгрому, что-то в её планах пошло не так. И только то, что на самой колдунье не было ни царапинки, избавило нахального гостя от ярости мантикоры. Если бы только этот раскрасавец причинил Ангрбоде вред, не нашлось бы такого места в девяти мирах, где бы Уна не смогла его достать и вырвать его бессмертное сердце. И плевать, что он принц.
Сочувствие и преданность крылатой подруги немного утешили колдунью, помогли ей вернуть душевное равновесие, почувствовать, что она здесь не одинока. Опустившись на пол, она тихонько села рядом, обняв пушистую кошку слегка дрожащими руками, уткнулась лицом ей в шею и совершенно по-женски разрыдалась.
3.
Дверь громко захлопнулась за спиной Локи, смешавшись с хриплым рыком, сорвавшимся с его губ. Гнев кипел в нём неуёмной бурей, сжигая сердце и затрудняя дыхание. О, это ни с чем не сравнимое, нестерпимое чувство безоружности и слабости! Шипя, чертыхаясь и кляня всё на свете, царевич вывалился прямо в бушующую за порогом метель.
Ледяной ветер, несущий холодные белые хлопья, мгновенно запорошил волосы, бросил в лицо горсть колючих снежинок. Однако, к своему удивлению, холода он не почувствовал. Его почти мгновенно окутало тепло, словно кто-то завернул его в теплый плед и налил чашку горячего чая. Тонкий слой уплотненного воздуха, словно вторая кожа, охватил тело.
«Согревающие чары, – уязвлённо пробормотал Локи, давя в себе навязчивое желание вернуться в уют и тепло. – Надо же… Сперва чуть не убила, а теперь заботится, чтобы не замерз…Или намекает на мое бессилие?».
Недовольно ругнувшись себе под нос, он рванул застежку на груди, и ледяное крошево тут же набилось в неосмотрительно распахнутый ворот. И когда растаявший снег холодными ручейками потёк за пазуху, он, хмыкнув с каким-то детским злорадством, выпрямился, расправил плечи и зашагал навстречу студёному ветру.
Снежная мгла скрывала всё вокруг, и в нескольких метрах было уже невозможно ничего рассмотреть. Локи плутал по Ярнвиду с единственным желанием встретить кого-нибудь из его обитателей и устроить хорошую драку, чтобы выпустить пар. Но в такую погоду всё живое в лесу попряталось в свои норы, дупла и хижины, чтобы спастись от холода.
«Да что вы тут все – повымерзли, что ли, или вас драконы сожрали?!», – с раздражением думал он, проламываясь сквозь заснеженный лес по колено в снегу.
Согревающее заклинание вскоре ослабело, и мороз потихоньку стал пробираться сквозь лёгкую одежду, кусая кожу и напоминая о том, сколько времени принц кружит по лесу. Длинные волосы намокли от снега, прилипли к щекам, мешая и раздражая, сбившись в колтун. Природные данные, полученные им в наследство от Лафея, могли помочь справиться с морозом и усталостью, но принц упорно гнал от себя саму мысль об этом, не желая возвращаться к образу синего йотуна. Боль и обида давали ему топливо, чтобы двигаться дальше. Без магии он был совершенно беспомощен в этом холодном мире, где опасности подстерегали его на каждом шагу. Не было и речи, чтобы вернуться через портал. Он мог бы воззвать к Хеймдалю, чтобы Страж вернул его в золотой дворец, но тогда все его планы обратятся в прах. Локи мечтал о мести. Они поплатятся оба – его родной отец и приемный. Родной – за то, что в его жилах текла кровь монстров, а приемный – за то, что так или иначе презирал его за эту кровь. Нужно было только полностью регенерировать, восстановить свою магию. Но это требовало времени, а этого-то холодный враждебный Йотунхейм ему давать не собирался.
Фенрир уныло тащился за хозяином, опустив хвост, с тоской вспоминая крылатую подругу и мечтая о миске горячей похлебки с мясом. Что-то непонятное произошло между хозяином и колдуньей, пока они с Уной кувыркались в снегу. А ведь всё так хорошо начиналось! А теперь они снова одни в тёмном лесу, полном дикого зверья и оборотней.
Через некоторое время снег прекратился, небо очистилось, и на нём показалась одна из трех йотунхеймских лун, что вставали одна за другой. Локи еле передвигал ноги от усталости, но продолжал идти вперед на одном упрямстве. Через некоторое время они вышли на небольшую поляну, со всех сторон окружённую густым ельником.
Вдруг волк остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду, поднял морду вверх и замер, принюхиваясь к порывам ветра.
«Ты слышал?» – Фенрир приглушённо зарычал, пристально вглядываясь в чернеющую впереди полосу деревьев.
Локи мгновенно подобрался, напряг слух и начал внимательно оглядываться вокруг, пытаясь разглядеть хоть что-то в сгущающихся сумерках. Внезапно над его ухом раздался свист, и в дерево, стоящее в нескольких сантиметрах, вонзилась стрела.
– В сторону, Фенрир! – крикнул юноша и, упав на землю, откатился за высокий сугроб. Буквально в ту же секунду вторая стрела вонзилась рядом с ним в снег. Фенрир, прижавшись к земле, метнулся к деревьям. Стараясь унять ухнувшее куда-то вниз сердце, Локи осторожно выглянул и увидел мелькнувшую за деревьями тень. Он вглядывался в исполинские деревья, которые, казалось, верхушками касались тёмных небес, но больше ему не удалось ничего разглядеть среди ветвей.
– Неплохая попытка, – хрипло крикнул принц в темноту, надеясь спровоцировать невидимого врага, чтобы тот обнаружил себя. – Вот только не делает тебе чести. Лук – оружие трусов! Выходи, кто бы ты ни был, поговорим, как мужчины.
Рывком перекатившись по скрипучему снегу, он выхватил метательный нож из оплетающей голень брони и приготовился к схватке. На поляне воцарилась тишина, а затем от деревьев отделилась огромная тень, и в освещённый тусклыми йотунхеймскими звёздами круг вышел великан, почти в два раза больше самого Локи. Принц озадаченно присвистнул и крепче сжал в руке кинжал, внимательно присматриваясь к йотуну – что-то в его облике показалось знакомым.
– Я перед тобой, Локи Лафейсон, и принимаю твой вызов! – громыхнуло над поляной так, что с веток посыпался снег.
– Одинсон, если не затруднит, – холодно поправил Локи, поднимаясь на ноги и настороженно присматриваясь к стоящей перед ним фигуре, сам при этом стараясь оставаться в густой тени.
Йотун качнулся вперёд, и очертания его тела стали более чёткими: огромная голова, могучий торс, на котором бугрились чудовищные мускулы, пронзительно голубые глаза, спутанная грива волос – Локи узнал его. Это был Угги, вчерашний оборотень, то ли телохранитель, то ли ездовой волк Ангрбоды. Он был одет лишь в меховые штаны и плащ, а из-за спины выглядывал лук с колчаном, полным стрел.
Принц был хорошим воином, но его истинная сила, делавшая его смертельно опасным в бою, заключалась в колдовстве, в хитроумных приёмах, позволявших превратить преимущества врага в его слабости. Но все эти ухищрения сейчас были абсолютно бесполезны: в венах Локи не было ни капли магии. И если этот йотун захочет его убить, никто не сможет ему помешать. Вступать в открытый бой с таким противником, имея в руках только метательный нож, было чистым безумием. А безумцем младший царевич не был. Если и суждено ему было умереть, то он предпочел бы уйти драматично и с пользой, прослыв героем, а не безвестно сгинув в этом промерзлом лесу.
– Я тоже рад видеть тебя, Угги, – криво усмехнулся Локи. – Что, в лесу дичь закончилась или решил избавиться от меня по-тихому?
– Если бы я хотел убить тебя, ты бы был уже мёртв, асгардец. Но мы не убиваем почём зря, подобно твоим сородичам, что гордо именуют себя богами. Никому не нужна здесь твоя жалкая жизнь, – прорычал нежеланному гостю великан, в голосе его чувствовалась тлеющая ярость.
– Совершенно незачем так орать, я тебя прекрасно слышу, – хрипло произнёс Локи, каким-то внутренним чутьем понимая, что предполагаемая драка все-таки состоится. – Должен признать, Йотунхейм нынче не слишком гостеприимен для асов.
– А он и не был таковым никогда. Скольких моих родичей асы отправили в Нифльхейм? Скольких бы еще смели, дай только вам волю? И поэтому я предупреждаю – уходи отсюда, пока цел. Покинь наш мир, оставь его навсегда. Или пожалеешь, что родился на свет, – начал заводиться йотун.
– Ты, Угги, могущественный йотун, но не слишком умный. Забыл, что разговариваешь с самим повелителем магии! – выкрикнул принц, медленно совершая пальцами свободной руки знакомые пассы, словно стремясь ухватить ладонью нити энергии из окружающего пространства. – Я – бог, тупое ты создание!
Он отчаянно блефовал, пытаясь обмануть йотуна, зная, что оборотни, уповающие только на свою силу, лишены магических способностей. И этот великан не сможет распознать обман. Однако тот не испугался.
– Ты слишком хорошего мнения о себе, асгардец. Мелковат ты для бога. Твоё время вышло, и твоя жалкая магия не в силах причинить мне вреда. Убирайся в свой Золотой город, пока я тебя отпускаю. И прихвати своего пса, что пытается подобраться ко мне сзади. Я не связываюсь со всякими шавками, – Угги презрительно расхохотался, уловив боковым зрением Фенрира, что уже изготовился к прыжку, намереваясь ухватить врага за горло.
Оконфузившийся фамильяр замер, задрав голову, прижал уши и оскалился. Шерсть на нём встала дыбом, он глухо порыкивал, клыки обнажились в предвкушении боя.
В Локи медленно закипал гнев. Одной единственной фразы хватило, чтобы эмоции неудержимым потоком хлынули наружу. Его откровенно трясло от бешенства, в глазах появился безумный блеск. Да что он позволяет себе, этот дикарь! Он никому не позволит безнаказанно насмехаться над собой. Несмотря на мороз, от которого кровь стыла в жилах, ему внезапно стало жарко. Он оскалился, словно голодный хищник, и по-кошачьи пригнулся.
– Сейчас мы проверим, кто тут шавка, – прошептал он, крепче сжимая в руке метательный нож.
На глазах Угги стал превращаться в огромного белого волка. В тот же миг Фенрир чёрной молнией взвился в воздух, нацелившись в горло оборотня. Он опоздал буквально на секунду: на месте великана огромный белый волк скалил похожие на кинжалы клыки. Фенрир перелетел через волка и приземлился прямо в огромный сугроб. Локи и зверь замерли, уставившись друг на друга. Зелёные глаза встретили взгляд синих, пропитанных бешенством и ненавистью, но несомненно человеческих. В следующее мгновение Угги стремительно бросился в атаку. Гигантский прыжок через всю поляну – и у принца был только один шанс, только одна секунда, чтобы молниеносно бросить единственный свой клинок, который угодил Угги прямо в голову. Времени, чтобы уклониться, у него уже не было. Падая, йотун мощным ударом отбросил Локи, словно тряпичную куклу. Пролетев несколько метров, принц врезался в огромную секвойю, расколовшуюся от удара, и бездыханный упал на снег.
4.
Фенрир, прижав уши и жалобно поскуливая от страха, тыкался носом в лицо хозяина – тот лежал без движения уже несколько минут, и снег вокруг его головы окрасился кровью. В нескольких шагах неподвижно лежал Угги, из глазницы которого торчал кинжал. Солёный, с металлическим привкусом запах витал над поляной. Страшный. Тревожный.
Локи очнулся от скорбного, пробирающего до глубины души, тоскливого воя. С трудом разлепив ресницы и морщась от невыносимой боли в голове, он открыл глаза. Волк тут же прекратил выть и радостно бросился вылизывать ему лицо.
– Всё хорошо, успокойся, я жив, – рвано выдохнув тошнотворный воздух, едва шевеля онемевшими губами, пробормотал юноша, пытаясь сесть.
Фенрир тут же подставил шею, и, опираясь на верного друга, Локи тяжело поднялся на ноги. Совершенно обессиливший и опустошённый, Локи тихо выругался, обхватил ствол дерева на границе поляны и прижался к нему лбом, стараясь не стучать зубами от лютого мороза. Ледяной воздух накатывал волнами, забираясь под плащ и вызывая дрожь во всем теле. Силясь оценить потери, маг поморщился. Из разбитого затылка сочилась кровь, всё тело нещадно ломило. Он истощил не только магические, но и все свои физические резервы. Таким слабым Локи не чувствовал себя никогда. Он со стоном обхватил голову руками. Фенрир жалобно поскуливал рядом, переминаясь с лапы на лапу, не решаясь обратится к хозяину и лишь поглядывая на него с осуждением и обреченностью.
– Пожалуй, нам придётся вернуться, приятель, – медленно проговорил царевич, мысленно ужасаясь своему решению.
5.
Наконец, совершенно выбившись из сил, спотыкаясь на каждом шагу, они вышли к уже хорошо им известной поляне, со всех сторон окружённой густым лесом, посреди которой стоял домик хозяйки Ярнвида. В окнах горел мягкий свет, манивший в тепло, над трубой поднимался белый дымок, в воздухе распространялся аромат жареного мяса, дразнящий с неимоверной силой. Несмотря на недавний снегопад, к дому вела широкая, хорошо утоптанная тропинка, на которую, казалось, не упала ни одна снежинка. Какая-то сила настойчиво толкала принца к жёлтому огоньку, горящему в окне.
«Проклятая ведьма…», – глаза его загорелись ярким изумрудным огнём и наверняка прожгли бы Ангрбоду насквозь, будь она в этот момент рядом. Наконец, Локи шумно выдохнул, выпустив изо рта белое облако пара, опустил руки и, кивнув волку, медленно направился в сторону дома.
Дверь приветственно и совершенно бесшумно отворилась, словно всё это время ждала возвращения гостей.
6.
Уна крутила головой из стороны в сторону, не успевая следить за мечущейся из угла в угол Ангрбодой. Прошло несколько часов с тех пор, как Локи и Фенрир покинули жилище. Короткий йотунхеймский день закончился, и за окнами сгустилась тьма, а царевич и волк всё не возвращались.
«Сядь и успокойся, в конце концов, – не выдержала кошка, у которой уже голова шла кругом. – Никуда они не денутся. Не зря же ты им дорогу заговаривала. С этими мужчинами всегда так: предлагаешь им помощь – начнут нос воротить, будешь гнать в шею – сделают всё, чтобы остаться. Надеюсь, этот безумец сообразит хотя бы извиниться…».
Половица скрипнула, и на пороге появился Локи, из-за спины которого выглядывала довольно скалящаяся морда Фенрира. Стоявшая у окна ведьма резко обернулась и вздрогнула. Вид у принца был ужасный. Чёрные, промокшие под снегом волосы, слипшимися прядями примерзли ко лбу, лицо было всё в ссадинах и перепачкано кровью, потемневшие глаза блестели маниакальным блеском. Не ожидая приглашения, он медленно пересёк комнату и тяжело плюхнулся в кресло напротив Ангрбоды.
– Ты передумал, – едва слышно облегчённо выдохнула она. – Позволь мне принять твой плащ.
Принц поднял голову, скривил потрескавшиеся губы в подобие ухмылки и, уставившись на неё студёным, как ледяные йотунхеймские пустоши, взглядом, холодно, словно отыгрываясь за свою слабость, не сказал, а констатировал факт:
– Ты мне всё вернешь.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2018/11/05/20