Среди множества сверстников нашего двора самым загадочным, а потому притягивающим к себе, долгое время был для меня Дэля. Он не ходил в школу (по крайней мере, в нашей школе я ни разу с ним не встречался), держался от всех ребят особняком, не играл с нами — не потому, что стеснялся подойти, а потому, что ему были в равной степени неинтересны и мы, и наши игры. Казалось, он в свои четырнадцать лет постиг нечто такое, что не все постигают в двадцать, и наслаждался полнотой открывшейся ему истины, глядя свысока на толпы непросветленных.
Как-то в выходной, просадив в пристенок* последний пятачок, я в числе дюжины таких же неудачников, от нечего делать наблюдал за игрой своих более удачливых товарищей. В это время из подъезда вышел Дэля и, равнодушно взглянув в нашу сторону, не поздоровавшись ни с кем, неторопливо направился по тропинке вниз под горку, где плотными рядками за деревянными заборами стояли частные дома.
— Привет, Дэля! — неожиданно крикнул я ему вслед.
Он остановился, обернулся. Удивленно посмотрел на меня:
— Привет.
— Куда направился?
— Никуда.
— Можно с тобой?
— В никуда?
— Отправляясь в никуда, в итоге можно оказаться в интересном месте, — выдал я неожиданно пришедшую в голову мысль.
— Как это?
— Не знаю.
Дэля прищурил глаза:
— А ты не боишься?
— Чего?
— Интересных мест?
С минуту мы оценивающе оглядывали друг друга. Потом он сплюнул на землю и снисходительно произнес:
— Ладно. Пошли.
Так началась наша недолгая дружба.
В тот день мы полдня бесцельно бродили по пустынным улицам Шанхая**, иногда перелезая через заборы, лакомились яблоками или сливами. В Пятом проезде Перекатной улицы неожиданно появившийся из казавшегося заброшенным дома хозяин пальнул в нас из берданки, но промахнулся (а может, и не хотел попасть — так, пальнул в воздух для острастки). На одной из улиц пришлось отбиваться от спущенного с цепи пса.
Потом на уже пустующих огородах недалеко от высоковольтной линии мы нашли неубранную грядку, накопали картошки, развели костер, попробовали покурить самокрутки из засохшей травы, но дым оказался на удивление едким, так что оба долго потом не могли прокашляться.
— А ты парень ничего, — похвалил меня Дэля, когда, наевшись печеной картошки, мы валялись на траве, лениво разглядывая плывущие в небе облака.
Я промолчал.
— Давай завтра на Скоморохову гору*** смотаемся, — приподнявшись на локте, предложил мой новый товарищ.
— Завтра с обеда до вечера буду в школе, — ответил я, не поворачивая к нему головы.
— Далась тебе эта школа.
— В школе много интересного. Я еще в библиотеке школьной помогаю.
— Заставляют, что ли?
— Сам напросился, — развернулся я в его сторону и пояснил: — Там книг много интересных.
— Ничего себе, интерес! Я люблю жизнь, люблю волю, чтоб никто мне не указывал. А в книгах жизнь ненастоящая, и нравоучений полно.
— Ты не прав. Заходи завтра к нам в школу, в библиотеку — дам тебе «Зверобоя» почитать. Про индейцев — оторваться невозможно.
— Я своим принципам не изменяю.
В следующий раз мы встретились с ним недели через полторы. На этот раз, увидев меня во дворе, он подошел первый.
— Привет, книжник!
— Привет, принцип!
Он рассмеялся:
— Ладно, давай без кликух. Я тут такое клевое дело придумал! Пойдешь со мной?
Мы пожали друг другу руки.
— Что за дело?
— Восторг! На всю жизнь запомнишь.
— У меня в два часа уроки начинаются.
— Не наскучило за партой штаны протирать?
— Давай в выходные твоим делом займемся, — предложил я.
— Не, я как че придумаю, так сразу и делаю, а в выходные будут новые мысли, новые дела. Идешь?
— Я же сказал — у меня школа.
Дэля сплюнул на тротуар.
— Ладно, успокойся, дело на полчаса. Все тут рядышком — успеешь перед своей школой и помыться, и переодеться, и перекусить.
Пару секунд я еще колебался, но потом решил для себя — если даже Дэля насчет быстроты привирает, всегда можно все бросить, развернуться и пойти домой.
— Давай, выкладывай, куда пойдем и на какое дело, — наконец произнес я к его вящему удовольствию.
— Все тут рядышком, сейчас сам увидишь, — засуетился он, разворачиваясь, и, перепрыгнув через разлившуюся посреди двора лужу, быстро зашагал в сторону улицы.
Я едва поспевал за ним.
Мы пересекли проезжую часть и пошли по аллее к Больничному городку****. Метров пятьдесят не доходя до лечебных корпусов, свернули влево на грунтовую дорожку, петляющую по громадному полю с высокой высохшей травой.
— Смотри, как классно! — остановился Дэля посреди поля и повел рукой по сторонам, приглашая меня разделить его восхищение.
— Чего тут классного? — удивился я.
— Да, видать в школе тебе окончательно мозги запудрили. Я как первый раз это увидел, еле сдержался, чтоб не подпалить. В последнюю секунду о тебе подумал — вдвоем оно веселее. А ты ничего не видишь!
— А зачем палить?
— Как «зачем»? — искренне удивился Дэля моей несообразительности и пояснил: — Для красоты! Представляешь, какой высоты пламя будет?
Он чиркнул спичку и нагнулся к пучку сухой травы. Пучок вспыхнул. Легкий ветерок пригнул огонек к земле и почти загасил, но спустя несколько секунд пламя снова вспыхнуло, перебросилось вверх, пробежало по метелкам, остановилось, и тут же сразу в нескольких местах снизу стали появляться маленькие язычки.
Я принялся затаптывать их ногами.
— Ты что делаешь? — удивленно и с возмущением воскликнул Дэля.
Убедившись, что огонь погашен, я подошел вплотную к своему другу и, ухватив его рукой за лацкан пиджака, волнуясь, пояснил:
— Это поле — дом для мышей, лягушек, кузнечиков. Они все погибнут.
— Какое мне дело до твоих лягушек с мышами? — возмутился Дэля, отбив ребром ладони мои пальцы со своего лацкана.
Недалеко от нас, в траве снова засверкал язычок пламени. Я отступил от Дэли, чтобы загасить огонь. Он воспользовался моментом, отбежал в сторону и подпалил траву с другой стороны дороги.
Я бросился туда. Он, зажав в руке пучок горящей травы, стал носиться по всему полю.
— Дэля! — крикнул я. — Разуй глаза — там же настоящий дом около забора. Если в нем люди, они сгорят!
Но он как с цепи сорвался, бегал среди языков пламени, разнося повсюду огонь, высоко при этом подпрыгивая и выкрикивая от восторга какие-то бессвязные слова.
В начале дороги появились два взрослых коренастых парня.
— Бегите сюда! Там люди могут сгореть! — закричал я парням и побежал прямиком к стоявшему на другом конце поля невысокому кирпичному дому, чтобы предупредить его хозяев о надвигавшейся опасности.
Дэля, увидев парней, истошно закричал мне:
— Тикаем!!! — и сам что есть мочи пустился наутек.
Подбежав к дому, я обернулся.
Сзади меня никого не было. Приглядевшись сквозь пелену дыма и огня, я увидел, что парни повернули назад и быстрыми шагами удаляются. Дэля из вида уже и вовсе пропал. Ну и скорость у него — просто спринтер, когда дело касается спасения своей шкуры.
Обойдя вокруг дома, я убедился, что он нежилой — какая-то хозяйственная постройка из старого силикатного кирпича. Двери были открыты. Внутри пусто — лишь пара сломанных стульев и давно сгнившие доски. Я снова вышел наружу. Пламя быстро приближалось, напрочь отрезав все пути к отступлению назад. В нескольких метрах от дома возвышался высокий забор из бетонных плит, за которым начиналась территория секретного конструкторского бюро*****. Для раздумий времени не было. Подтащив к забору две гнилых доски, я, царапая руки и одежду, вскарабкался по ним до верха забора, раздвинул, насколько это было возможно, мотки колючей проволоки и прыгнул вниз на землю.
Что было дальше?
Да ничего особенного. Меня заметил охранник. Посвистел для острастки. Потом разобрался, что к чему, позвал какую-то женщину. Мы втроем зашли в какую-то широкую деревянную будку, возле одной из стенок которой стоял большой прямоугольный обеденный стол. Женщина привела в порядок мои разодранные проволокой штаны и рубаху. Пока она занималась одеждой, охранник напоил меня чаем, а затем провел без всяких пропусков через проходную в город. Дружба с «просветленным» Дэлей закончилась. Ни он, ни я больше друг к другу интереса не проявляли.
* Пристенок — азартная игра. Игроки по очереди ударяют ребрышками монет о стенку дома. Если монета, отскочив, оказывается на земле на расстоянии вытянутых пальцев одной руки от монеты предыдущего игрока, то второй игрок забирает ее себе и теперь он должен ударить свою монету о стенку дома первым.
** Шанхай — неофициальное название застроенного типовыми частными домами микрорайона Веретье-4 в Рыбинске. Размеры участков стандартные — по 4 сотки. Время застройки 1930–1960-е годы. В настоящее время на месте старых домов строятся коттеджи высотой до трех этажей.
*** Скоморохова гора — микрорайон, расположенный юго-западнее городского центра. По одной из версий, такое название было связано с тем, что в этом месте на Масленицу собирались скоморохи со всей России. До 70-х годов прошлого века микрорайон был застроен частными домами, в настоящее время — панельными многоэтажками.
**** Больничный городок — объединение учреждений здравоохранения в Западном районе Рыбинска, в которое входят три больницы, районная поликлиника, роддом, сосудистый центр, станция переливания крови, городской морг.
***** Рыбинское конструкторское бюро моторостроения — в настоящее время входит в состав НПО «Сатурн», единственной компании области, включенной в перечень системообразующих организаций России.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/10/07/1727
Предисловие и оглавление: http://www.proza.ru/2018/10/07/1618