Схватки начались неожиданно, раньше предполагаемого срока.
Не смотря на то, что на УЗИ врачи каждый раз говорили о том, что у них будет два ребёнка, две девочки, они с мужем надеялись на чудо, что ребёнок будет, всё-таки, один. Они отчётливо понимали, что с двумя им будет очень сложно.
И когда акушерка после появления первого ребёнка, спустя время, торжественно объявила: «А вот и вторая!» Лиза разрыдалась.
Врач и акушерка удивлённо переглянулись: «Мамочка, да что ж Вы рыдаете, радоваться должны, у Вас две чудесные девочки, здоровенькие, хорошенькие, не девчонки, а чудо просто – по два с половиной килограмма, маленькие, конечно, но они быстро вес наберут».
После этих слов Лиза стала рыдать ещё сильнее.
«Так, похоже, послеродовой психоз, давай, Свет, уколи ей успокоительное. Детей ей принесут кормить только через день – не страшно, пусть успокоится» - обратилась к медсестре врач, принимавшая роды.
Когда Лиза успокоилась, к ней подошла акушерка: «Ну и что ты, дурёха, напугала тут нас, концерт устроила, что случилось?»
Лиза опять начала всхлипывать.
«Ну, ну, хватит, девочкам твоим не на пользу пойдёт такое твоё настроение, успокаивайся и рассказывай, что случилось?»
Всхлипывая, Лиза произнесла: «У меня муж погиб два месяца назад, у меня кроме него никого больше нет, мы – детдомовские. Я не знаю, что я буду делать с ними двумя, я одна не справлюсь.
Мы и с мужем-то боялись, что трудно будет, а как я одна, совсем одна?» - и опять слёзы.
«Так, отставить слёзы – прикрикнула на неё акушерка – справишься, не было ещё такого, чтоб мать не справилась со своими детьми, народ поможет, соцзащита существует, органы там всякие – помогут, не пропадёшь. Всё давай, сейчас тебя в палату перевезут, ложись, закрывай глаза и постарайся уснуть, не думай ни о чём плохом, думай только о хорошем. Поняла?»
«Поняла. Я постараюсь.»
«Вот и постарайся. Тебе думать нужно о том, чем девчонок кормить будешь. Не слезами же? А будешь переживать, молока не будет. Так что давай, нервы в кулак и вперёд на преодоление препятствий.»
«Спасибо Вам!»
«Да за что уж спасибо?»
«За внимание».
«Ну, пожалуйста!»
В палате Лиза повернулась к стенке и, стараясь успокоиться, стала думать о муже: «Лёшенька, как же я без тебя буду растить девчонок? Как же ты оставил меня одну?». Слёзы опять накатили на глаза: «Нет, нет, нужно держаться. Молока не будет, а девочек нужно кормить…»
Спустя какое-то время ей удалось уснуть.
Проснулась от того, что кто-то прикоснулся к её плечу. Перед нею была та акушерка, что принимала у неё роды: «Послушай, Лизок, я тут думала о тебе и решила предложить тебе один вариант. Тут у нас вчера женщина родила, девочку тоже. Роды были тяжёлые, в общем, пуповиной дитя задохнулось, не смогли откачать. Так она, женщина эта, с утра до вечера слёзы льёт, никого видеть не хочет, ни с кем не хочет общаться, даже с мужем, боимся – не лишилась бы рассудка.
Её ни сегодня-завтра выписать должны. Так я вот что подумала, если ты думаешь, что тебе с двумя будет тяжело, может тебе отдать одну девочку ей? И ей будет хорошо и тебе легче. По тому, что она лежит в отдельной палате, похоже, что они люди состоятельные, так что ребёнку будет в этой семье хорошо, я думаю. Ты подумай, если что, я подойду, предложу ей, а там уж как она отреагирует. Если нормально, то я пришлю её к тебе, может, поговорите-договоритесь?»
Лиза слушала акушерку молча. Представить себе, что она своего ребёнка отдаст чужим людям, она не могла. А с другой стороны, она не могла себе представить и то, как она одна будет управляться с ними, чем кормить их, во что обувать-одевать-учить. Слёзы опять навернулись ей на глаза.
«Лизонька, ты не плачь, ты, милая, лучше подумай о том, что я сказала, может и надумаешь. Я подойду к тебе через часок, скажешь чего надумаешь, поторопиться нужно, а то выпишут ту мамашку, и ищи ветра в поле, да и грудь ей перетянули, плохо если молока не будет, а так она твоего ребёночка уже могла бы к груди приложить, глядишь и появилось бы, а начнёт кормить, сразу своим дитя почувствует. А ты пока не кормила, легче будет расстаться. Подумай, подумай! Да и, если честно, можешь у них какую-нибудь сумму попросить, глядишь, это поможет тебе на первое время, пока в декрете будешь. В общем, думай!»
Акушерка ушла, а у Лизы в голове, будто, карусель закружилась. С одной стороны, она представить себе не могла, как она будет жить, зная, что её ребёнок будет жить где-то вдали от неё. С другой… вариант, предложенный акушеркой, стал казаться ей не таким уж и плохим. Только она должна знать, кто эта женщина, что за семья, точно ли её ребёнку там будет хорошо и сможет ли она в этом хоть иногда убеждаться?
Когда через час акушерка вновь подошла к ней, Лиза ответила: «Я согласна. Только сначала я должна поговорить с этой женщиной.»
«Хорошо! Тогда я сейчас поговорю с нею. Думаю, что она должна этот вариант согласовать с мужем и только потом…»
«Хорошо» - односложно ответила Лиза – «Идите, поговорите с ней.»
******
Светлана Петровна постучалась в палату. Ей никто не ответил. Она тихонько приоткрыла дверь и спросила: «Можно?»
Ответа не последовало. Тогда она решительно распахнула дверь и шагнула в палату. На кровати лежала женщина с отрешённым лицом. Взгляд её был направлен в потолок. Ни один мускул на ней не дрогнул, когда Светлана Петровна подошла к ней, ни одной эмоции не промелькнуло на её лице.
Светлана Петровна с места в карьер заговорила с ней: «Марина Александровна, Вы простите, что я так неожиданно ворвалась к Вам, но у меня к Вам есть разговор, который, думаю, заинтересует Вас. В общем, у Вас есть возможность выйти из больницы с ребёночком».
Женщина мгновенно повернула к ней лицо, потом быстро села на кровати, спустила ноги и скороговоркой произнесла: «Мой ребёнок жив? Вы ошиблись, когда сказали, что он родился мёртвым? Ну я же чувствовала, что этого не может быть, моя девочка жива, жива, слава Богу, жива!»
Вскочила, забегала по палате, повторяя только одно слово: «Жива! Жива! Жива!» и опять слёзы ручьём.
Светлана Петровна растерялась: «Успокойтесь! Успокойтесь, прошу Вас, успокойтесь, присядьте и выслушайте меня!»
«Да что же Вы – как безумная не переставала повторять женщина – ну несите мне её скорей, ну что же Вы?»
«Мариночка, прошу Вас, присядьте! И послушайте, что я Вам скажу».
Марина на минуту остановилась, потом подошла к кровати, села: «С нею не всё в порядке? Да? Она не здорова, поэтому Вы мне сказали, что она мертва? С ней что-то страшное? Но мне всё равно, только скажите, что она жива…»
Светлана Петровна уже была и не рада тому, что взвалила на себя такую миссию, ругнула себя за то, что ей пришла такая идея, и теперь ей нужно как-то изворачиваться, нужно сначала успокоить пациентку, а уже потом начать говорить с нею.
«Марина! – опять начала она – Вы успокойтесь и попытайтесь выслушать меня. Я Вам хочу рассказать одну историю. Там, за стенкой, в другой палате лежит женщина, и она тоже льёт слёзы.
Льёт их от безысходности, потому что не знает, что она будет делать со своими двойняшками. Она двух девочек родила.
Так случилось, что два месяца тому назад у неё погиб муж.
Больше у неё никого нет, они с мужем оба детдомовские, так что помощи ей ждать не от кого, вот она и не представляет, как жить будет, как растить девочек без мужа, без помощи, одна-одинёшенька.
Вот я и предложила ей отдать одну девочку Вам, а Ваша девочка, к сожалению, действительно родилась мёртвой. Вы уж простите. Вот с этим предложением я к Вам и пришла. Я поговорила с Лизой, и она почти согласна отдать Вам одну девочку. Только если Вы согласны на это предложение, она сначала хотела бы поговорить с Вами, чтобы удостовериться, что отдаст дочь в надёжные руки.
В общем, Вы подумайте, поговорите с мужем и если что позвоните мне, вот мой номер телефона, я быстренько прибегу. А Вы, на всякий случай, снимите повязку с груди, чтоб молоко не ушло. Может, надумаете взять ребёночка, чтоб было чем кормить. Ну всё, я пошла!»
Выскочив за дверь, Светлана Петровна стёрла со лба пот, выдохнула и ещё раз отругала себя за то, что ей в голову пришла такая идея. Но… что сделано, то сделано.
Затем зашла в палату к Лизе: «Лизонька, я поговорила с той женщиной, она заинтересовалась, но она должна сначала этот вопрос обговорить с мужем, так что подождём до вечера, ты уж морально подготовь себя, пока девочек не привезли тебе, ты реши для себя этот вопрос. Если увидишь, да ещё и покормишь, решиться на это тебе будет сложно. В общем, девочка моя, решайся! С одной тебе будет легче прожить. И других людей можешь осчастливить и самой жизнь облегчить. В общем, у тебя есть время, чтоб подумать, думаю, до вечера. Ну, я пошла!»
******
Марина сидела на кровати, потирая вискИ: что делать, что делать? Нужно срочно звонить мужу. Срочно!!!
«Слава, Славик, тебе нужно срочно приехать ко мне в больницу!»
«Марина, что случилось? Я вечером к тебе собирался».
«Нет, Слава, это срочно, это очень срочно, прошу тебя, приезжай немедленно. Приедешь, позвони, я выйду к тебе, есть очень серьёзный разговор, очень! Славочка! Это касается нашего ребёночка.»
«Что? Ребёнка? Но, Марина….»
«Слав, прошу, не по телефону, приезжай как можно скорее…»
Вячеслав с ожесточением потёр вискИ: то ли у жены «крыша поехала», то ли впрямь есть какие новости, надо ехать. Вызвал секретаря, попросил отложить на сегодня все встречи, все совещания, перенести их на другой день.
«Но, Вячеслав Сергеевич…»
«Ира, я сказал: меня сегодня не будет…»
Какие только мысли не роились в его голове, пока он добирался до больницы.
Подъехав, позвонил жене, через минуту Марина уже «летела» к нему и с налёту, взахлёб, стала пересказывать мужу то, о чём с ней говорила акушерка.
Вячеслав Сергеевич слушал жену и не мог никак понять, хорошо ли всё то, о чём говорила жена или не очень, и вообще, если они согласятся, то какая «процедура» передачи ребёнка ждёт их. Когда Марина остановилась, он стал медленно переспрашивать жену: «Говоришь они оба с мужем детдомовские? А почему? Может их родители были алкоголиками и их лишили родительских прав? То тогда ты представляешь, какая там наследственность? Или может от каких-то неизлечимых болезней умерли? То тоже на ребёнке может сказаться.
В общем, Марина, я, в принципе, не против, но все эти моменты нужно выяснить, и, если там с предками не всё в порядке, то я буду против. Зачем нам подвергать свою семью испытаниям, которых мы можем избежать. Мы ещё мОлоды и можем родить своих детей, ты об этом подумай, хорошенько подумай…»
«Славочка, я боюсь, что я не смогу справиться со своей депрессией, а так девочку мы могли бы считать своей, ведь она только родилась, пусть она будет, вроде как, нашей родившейся, живой девочкой, Слава….? И у нас будет счастье и женщине поможем. Ну?»
«Не знаю, Марина, не знаю, давай, как ты решишь, так и будет. Хочешь, разговаривай с матерью малышки и решать тебе, я приму твоё решение, если только там, в семьях малышки не было людей с пагубными привычками или болезнями. Договорились? Ты всё это выясни, пожалуйста, поговори, а вообще… знаешь, давай- ка лучше поговорим с нею вдвоём, чтоб я тоже своими ушами слышал ответы на наши вопросы. Давай, ты подойди к ней, спроси, она и вправду готова отдать девочку и скажи, что я буду ждать вас обеих внизу в холле, что у мужа твоего есть к ней несколько вопросов. Хорошо?»
«Хорошо. Я сейчас подойду к ней, поговорю, а ты спускайся, я перезвоню тебе и скажу спустимся мы или нет.»
«Хорошо, я буду ждать твоего звонка».
Марина достала записку с телефоном акушерки и спросила, в какой палате находится та женщина, о которой она говорила.
Светлана Петровна быстренько откликнулась: «Так, Марина, ждите меня в палате, я сейчас подойду к Лизе и, если она не передумала, то мы минут через 5-10 вместе с нею зайдём к Вам».
Ещё раз ругнув себя за то, что сама себе придумала головную боль, пошла в палату к Лизе. Лиза всё так же лежала лицом к стенке. Светлана Петровна подошла, тронула её за плечо: «Лизонька, ты не спишь? Надень халатик, давай выйдем, поговорим.»
Лиза надела халат и вышла следом за Светланой Петровной.
«Лиз, в общем, я поговорила с той женщиной, если ты хочешь, то давай зайдём к ней, ты задашь ей вопросы, которые тебя интересуют, а потом уже будешь решать окончательно. Ты как, не передумала?»
«Светлана Петровна, я не знаю, что мне делать, я не знаю….»
«Ну, давай так, мы сейчас зайдём, Вы поговорите, а там у тебя ещё будет время, чтоб принять окончательное решение. Ну что? Пойдём?»
«Ну, пойдёмте».
Марина ходила по палате, заламывая руки, она ждала Лизу.
Лиза поздоровалась. Марина предложила ей присесть на стул, сама села на кровать. Светлана Петровна стояла у двери.
«Лиза, Светлана Петровна рассказала мне о Вашей ситуации, и я готова помочь и Вам и самой себе. Я очень переживаю по поводу потери ребёнка, очень, и я была бы счастлива выйти из роддома с ребёнком на руках. Светлана Петровна сказала, что у Вас ко мне есть вопросы, я слушаю Вас, задавайте, я отвечу на них».
Лиза молча теребила в руках платочек, сидела, не поднимая глаз, потом заговорила: «Марина, прежде чем решиться на такой шаг, я хотела бы знать, в какую семью попадёт мой ребёнок».
«Да, конечно, Вы имеете на то право.
У нас обеспеченная семья, с мужем у нас добрые и доверительные отношения, мы любим друг друга, живём мы уже пять лет, раньше детей не хотели заводить, у мужа только-только вырисовывалась карьерная лестница и потом, мы считали, что нужно сначала пожить для себя, как теперь модно говорить.
Мы ездили на курорты, ходили с друзьями в походы, вообще много времени проводили с друзьями в барах, ресторанах, на дискотеках. Муж мне предоставил право выбора: то ли сидеть дома и заниматься домом, то ли оставаться на работе, я – дизайнер по специальности – но с умеренным графиком работы, без фанатизма, скажем так, по поводу служебной карьеры.
Я выбрала второе. У меня свободный график работы, я числюсь в одной, довольно известной, дизайнерской фирме, мне, по моему желанию, дают заказы, что меня очень устраивает. У меня и на дом хватает времени и на работу. Поскольку, я неплохой дизайнер, то мне перепадают заказы довольно зажиточных людей, соответственно и оплата моего труда приличная.
Муж – главный инженер большой строительной компании. Зарплата у него тоже приличная, так что материально мы достаточно обеспеченные люди, так что, если девочка попадёт к нам, она ни в чём не будет нуждаться.
Мы не пьющие, не курящие люди. Я имею в виду – не пьяницы, не алкоголики. Но по бокалу хорошего вина или редкой сигарете в компании можем себе позволить. Много работаем, но и отдых себе тоже позволяем соответствующий.
У нас хорошая большая квартира, сейчас подумываем купить приличный загородный дом, чтоб детям было где побегать по травке босиком, погонять мяч, одним словом, побыть на природе.
Вот 2 года назад решили, что пора подумать и о детях.
Первая беременность у меня сорвалась. Я очень переживала. Пришлось немного полечиться, но вот наступила вторая, долгожданная. Всё, вроде бы, было хорошо и чувствовала я себя хорошо. Готовились к рождению дочки, ничего не предвещало плохого, вроде всё было на УЗИ нормально. Но вот случилось страшное. Роды начались на две недели раньше ожидаемых и, как оказалось, ребёнок несколько раз в этот период как-то там развернулся так, что пуповина обвила его шейку и в результате….»
Марина заплакала.
Лиза встрепенулась: «Успокойтесь, успокойтесь, простите, это я Вас заставила опять начать волноваться…»
«Нет, нет, я сейчас. Я сейчас! Вы ещё что-нибудь хотите узнать?»
«Да я хотела бы, чтобы хотя бы первое время Вы мне прозванивали и говорили, как там моя…, наша девочка, всё ли у неё в порядке, чтоб я успокоилась и не переживала больше. Это возможно?»
«В принципе, да! Почему нет? Единственное чего я не могу Вам обещать – это встреч с нею. Сами понимаете…»
«Нет, нет, я понимаю, это исключено, хотя, конечно, хотелось бы убедиться воочию, что с нею всё в порядке. Знаете, слова словами, наговорить можно всякое, самое радужное. Вы уж простите за такие сомнения.
Поймите, мне не просто решиться на такой шаг. Я и не думала об этом. Это вот Светлана Петровна подсказала мне такой вариант, когда я рассказала ей о своей ситуации. Я боюсь, что я не потяну двоих, у меня муж погиб….»
«Да-да, я в курсе».
«У меня ещё вопрос: если, вдруг Вы решите отказаться от ребёнка, Вы можете гарантировать мне, что Вы возвратите его мне, а не сдадите в детдом, не передадите другим людям?»
«Ну что Вы, как такое может быть?»
«Да всякое может быть. Так Вы сможете мне это гарантировать?»
«Конечно!»
«Я буду знать Ваши координаты? Вы мне их дадите?»
«При одном условии, что Вы не будете вмешиваться в нашу жизнь. Если такое случится, мы будем вынуждены поменять место жительства и тогда уже новые координаты Вы знать не будете.»
Немного помолчав, Лиза произнесла: «Хорошо! Я сегодня ещё чуть-чуть подумаю и к вечеру скажу Вам о своём решении.»
«Лиза, я согласна. Но у нас с мужем и к Вам есть вопросы».
«Хорошо, задавайте!»
Но при ответах на них хотел бы и мой муж присутствовать. Он ждёт нас внизу в холле. Если не возражаете, давайте спустимся к нему.
«Ну, хорошо, давайте».
Марина позвонила мужу: «Слав, мы спускаемся».
Вячеслав поздоровался с Лизой и сразу же предупредил, что долго её не задержит.
«Лиза, если Вам не трудно, мы знаем, что вы с мужем – детдомовские. Расскажите нам, почему вы там оказались?»
Лиза грустно улыбнулась: «Вас генетика интересует? Не у алкоголиков ли нас отобрали?»
Вячеслав смутился: «Ну в общем так. Лиза, только честно».
«Хорошо! У нас с мужем трагические истории.
Мои родители разбились на машине, когда мне было 7 лет. Меня к себе взяла бабушка, мамина мама. А когда мне было 12-ть, бабушка умерла от сердечного приступа. А больше родственников у меня не было. Мама у бабушки была одна. А по линии отца я никого не знала, они в Сибири живут и как-то не очень-то поддерживали связь с отцом, они даже на похороны сына не приехали. Бабушка говорила, что у них там какие-то семейные разборки были, но она не знала, какие. Родители у меня были геологами. Так что я часто оставалась с бабушкой. Их потерю я перенесла как-то легко, а вот смерть бабушки…». Лиза замолчала.
«Простите, Лиза мы заставили Вас вспомнить о тяжёлом, простите…!»
«Да, ничего.
А у мужа немножко другая история, но не менее трагическая. Мама у него заболела, когда Лёше было 8 лет, у неё нашли рак, в его 10-ть лет она умерла. Алексей рассказывал, что отец так её любил, что буквально «съехал с катушек», первое время запил здорово, хотя до этого был абсолютным трезвенником. Это длилось с полгода, Лёше много тогда чего досталось, но он вытянул отца с этого «болота», отец одумался. Правда, за это время потерял работу, он был зам.директора в какой-то строительной фирме.
После запойного периода его взяли на стройку только прорабом. Он дотошный был, работу любил выполнять так, чтоб не стыдно было. Ну вот рабочим и доставалось от него, гонял, как сидоровых коз. А кому это понравится?
В общем, навёл он порядок на стройке. Его все уважали, но были и такие, кто затаил на него злобу. Он в кабинете не сидел, всё по стройке мотался, всё держал на личном контроле, только и делал, что «скакал» по этажам, всё проверяя своим глазом.
Вот однажды, когда Алёше было 13 лет, он каким-то образом упал с 11-го этажа. Суд решил, что это был несчастный случай. А Лёша до конца своей жизни не верил в это, считал, что это подстроил кто-то из тех, кто очень любил приворовывать на стройке, а отец не раз за руку их ловил, да жалел, не увольнял, семьи за каждым таким стояли, дети малые. Ну в общем вот как-то так.» -закончила своё повествование Лиза.
«А с мужем что случилось?» спросил Вячеслав.
«Несчастный случай. Стоял на троллейбусной остановке, на работу ехал, ждал свой троллейбус.
Какой-то пьяный водитель на полной скорости въехал прямо в троллейбусную остановку. Кроме моего Алёшки ещё 3 человека погибло.»
«А жильё у вас есть?»
«Слава Богу, есть. За Лёшей сохранилась его трёхкомнатная квартира, что от родителей осталась. Правда, старенькая, «хрущёвка», но мы в ней сделали капитальный ремонт, готовились к появлению наших первенцев.
Мне от бабушки достался домик в деревне, в котором мы с нею жили. За время, пока меня не было, он совсем одряхлел, но нам всё-таки удалось продать его и на вырученные деньги сделать хороший ремонт.
Вот теперь мне нужно входить в наследство. Даже не знаю, как на всё буду выбирать время, как с детьми буду управляться, на что жить буду. Нет, конечно, небольшие сбережения есть, мы с мужем откладывали, но часть ушла на его похороны, другую часть я отложила Лёше на памятник, но и чуть-чуть осталось. На несколько месяцев, может, хватит, а дальше –«детские» буду получать, пенсию на детей оформлю, ну в общем, как-то придётся выкручиваться.
Ой, что-то я с Вами разоткровенничалась. Пойду-ка я!»
«Подождите, Лиза, нам с Вами нужно решить главную проблему, готовы ли ВЫ отдать нам одну девочку? Мы обещаем, что и Вам будем помогать растить другую. По мере возможности! Ну как Вы решитесь? Нам можно надеяться?»
«Я ещё подумаю! Давайте. Вечером я зайду к Вам, Марина, и скажу своё окончательное решение».
«Я буду ждать» - прошептала Марина – «У меня уже и молоко стало прибывать, я чувствую, груди налились.»
Лиза взглянула на неё, молча повернулась и пошла к лестнице.
Чувства полыхали в ней страшным жаром: «Что делать? Как быть? Какое принять решение? Люди, вроде, хорошие, а вдруг? А вдруг её девочке будет у них плохо?». Голова раскалывалась от этих вопросов.
Вечером должны принести девочек, на кормление, она не представляла, как она одну будет кормить, а другую будет кормить другая женщина. «Что делать? Что делать?» - в голове, как молотом стучал этот вопрос.
Решение пришло само собою.
Сначала ей принесли одну девочку. Сказали: «Одну покормишь, принесём другую». Лиза взяла дочку на руки и слёзы сами собою потекли у неё из глаз: как же она одну покормит, а от другой она должна отказаться. Поднесла к груди дочку, та жадно присосалась к груди, но спустя минуту, она, вдруг, отпустила сосок и, мотая головкой из стороны в сторону, стала орать что есть мочи. Лиза и так и эдак пыталась приложить её к груди, но она, сделав несколько сосков, опять начинала кричать. Лиза придавила сосок, молоко из него не брызнуло, она сильнее сдавила сосок и поняла, что у неё нет молока.
Она громко позвала сестричку, разносившую детей. Та подошла, потрогала грудь Лизы и произнесла: «Да у тебя, милая, молока нет. Но, ничего, не переживай, найдём чем покормить, ну а вторую, значит, не принесём, чего мучить ребёнка. Не переживай, не переживай, голодными не будут. А ты давай скажи своим, чтоб больше тебе питья приносили, тебе побольше пить нужно, молочко и появится».
Лиза расплакалась: кто ей принесёт это питьё? Придётся позвонить коллегам, попросить… А кто дома ей будет носить это питьё? Ведь, ей самой с маленьким ребёнком придётся ходить в магазин за продуктами, а как она будет с двумя?
Лицо у Лизы, вдруг, стало каменным. Она поднялась и направилась в палату Марины.
«Марина, я согласна, у меня нет молока, мне даже одну нечем покормить, так что давайте, пойдёмте к главврачу, я напишу на одну девочку отказную в Вашу пользу. Я решила!»
Марина засуетилась: «Да, да, Лиза пойдёмте! Я сейчас!»
Главврач слегка опешил от заявления одной роженицы отказаться от ребёнка. Но когда выслушал причину отказа, немного подумав, подал Лизе бумагу и ручку: «Пишите! Не возражаю!»
А с Вами, обращаясь к Марине, вопрос будет решаться сложнее. Нужны юрист и нотариус.
«Так, Лиза, если Вы хотите, чтобы Вашего ребёнка забрала именно эта пара, Вам нужно об этом написать в заявлении, мол, отказываюсь от одной своей девочки в пользу семьи такой-то. Марина, продиктуйте Лизе свою фамилию и имя-отчество своё и мужа.
Вам с мужем нужно тоже написать заявление на усыновление этого ребёнка в связи с желанием матери, отказавшейся от ребёнка. Так что звоните мужу, пусть срочно придёт в клинику. Я вызову юриста и нотариуса и на основании заявления гражданки Новиковой будем оформлять ребёнка на Вас.
Лиза, Вам в заявлении нужно подробно указать причину отказа и указать, какого ребёнка Вы хотите оставить себе: того, кто появился на 20 минут раньше или наоборот позже, какому ребёнку оставлять Вашу фамилию, а какому дать фамилию другую.
В общем так, милые женщины, у Вас есть немного времени, чтоб окончательно решить судьбу девочек. Я оставлю Вас на какое-то время, вы ещё раз пообщайтесь, поговорите и напишите заявления. Вам, Марина, нужно написать заявление от своего имени и от имени Вашего мужа.»
Через несколько часов судьба девочек была решена: одна девочка осталась Новиковой, а другая стала Молчановой.
Лиза вернулась в палату с каменным лицом, а потом, спустя полчаса, с нею случилась истерика. Врачи долго крутились возле неё, пытаясь привести её в чувство, потом ввели ей снотворное и только тогда она, успокоившись, уснула.
********
Прошёл год.
Лиза с Даночкой, так назвала она дочь, возвращались из магазина. Лиза приспособилась ездить в магазин вместе с дочкой на коляске. Так и продуктов можно было побольше купить и положить их вниз, в корзину коляски, чтоб не тяжело было нести их. Коляска здорово выручала.
Когда спускалась по пандусу, у коляски, вдруг, отвалилось колесо. Лиза едва подхватила дочь, чтоб та не вывалилась из коляски, сама подвернула ногу, продукты – врассыпную. Люди, конечно, бросились ей помогать. Данка, испугавшись, разревелась. Лиза тоже расплакалась, и на ногу было больно встать и от сознания своей беспомощности: как она теперь и дочку на себе потянет и коляску, да ещё и продукты.
Среди помогающих оказался молодой человек, который глянув на всю эту «картину» обратился к Лизе: «Знаете что, давайте-ка я вам помогу, подвезу вас до дома, помогу всё это занести домой.
Только давайте я вас с дочкой сейчас загружу в машину, сам быстро сбегаю в магазин, а потом отвезу вас домой. Я так понимаю, что живёте вы здесь где-то недалеко?».
Лизе ничего не оставалось, как согласиться на такое предложение.
Молодой человек вернулся быстро, в его руках был полный пакет продуктов.
Сел в машину, поинтересовался: «Ну как вы тут? Я, вроде, недолго!»
«Действительно, не долго. Спасибо Вам! А Вы тоже где-то тут недалеко живёте?»
«Нет, у меня тут мама живёт. Вот приболела, попросила продуктов кое-каких подвезти. Ну, вот я вырвался с работы, заодно посмотрю, что там с нею, говорит, простыла. А вечером у меня, наверное, не получится – дела.»
Ехать до Лизиного дома было буквально пять минут. Подхватив в одну руку сумки, в другую коляску, спросил: «С дочкой справитесь?»
«Справлюсь, справлюсь! Спасибо Вам огромное!»
Когда поднялись на этаж, и Лиза открыла дверь, мужчина, вдруг, спросил: «А как Вас зовут?»
«Лиза!»
«А дочку?»
«Дана»
«Красивое имя! Ну, муж придёт, думаю коляску быстро подчинит.»
«У меня нет мужа – тихо сказала Лиза – он погиб.»
«Простите».
«Ничего!»
«А у Вас есть кому коляску подчинить?»
Лиза пожала плечами: «Попробую попросить соседа, но не знаю…»
«Т-а-ак! Ладно, если смогу вырваться пораньше, я к вам загляну, может смогу помочь, да и матушку ещё раз заодно навещу. Ну ладно, я побежал…!»
«Спасибо Вам огромное!»
«Пожалуйста! Не огорчайтесь, подчиним!» – потрепав Дану за щёчку, мужчина быстро убежал.
Уже когда за ним закрылась дверь, Лиза спохватилась: она даже имени у него не спросила, вот бессовестная.
Часов в 8 вечера раздался дверной звонок.
Лиза открыла дверь. Перед нею стоял её неожиданный новый знакомый, а рядом с ним была новая запечатанная коляска.
«Лиза, Вы меня простите, я подумал, что смогу-не смогу подчинить вашу коляску и решил купить Вам новую. Можно войти?»
Лиза опешила: «Конечно, входите! Но я не просила Вас покупать новую коляску, у меня нет денег на неё, я не смогу Вам вот так сразу отдать всю сумму, разве что частями. А потом, я вижу, что коляска не из дешёвых. Я и не планировала бы такую покупать.»
«А в качестве подарка можете её принять? Я был бы рад».
«Да Вы что? Да ради чего Вы должны нам делать такие подарки? Мы с Вами едва знакомы, Вы нам никто. Вы ставите меня в неловкое и, вообще, в шоковое положение. Я в шоке….»
«Так, Лиза, у меня нет детей, и мне было в радость пойти и купить коляску для малыша. Я, правда, не разбираюсь и не знаю, какую было нужно, но мне посоветовали вот эту. Ну что, можно войти? Её ж ещё и собрать нужно.»
«Ну, входите. Кстати, Вы хоть скажите, как Вас зовут, а то я даже не удосужилась спросить Вас об этом».
«Ну, давайте знакомиться. Меня Алексеем зовут.»
«Алексеем ? Ой…»
«А чем Вас так удивило моё имя? Вы с таким испугом его произнесли».
«Да, нет… Просто так звали моего мужа. И это как-то…»
«Ну Вы простите меня, я ж не виноват, что меня так назвали.
«Да-да! Это Вы меня простите за такую реакцию. Проходите!»
Алексей собрал коляску, покачал её из стороны в сторону: «Ну вот, кажется, всё нормально. Ну, я побежал, хочу ещё к маме заскочить».
«Спасибо Вам, только мне очень неудобно и стыдно брать такие подарки. Давайте я Вам хоть по частям буду отдавать».
«Не обижайте меня. Мне очень понравилась Ваша дочка, я бы хотел иметь такую, но… пока увы… Пусть это будет Даночке подарок. У неё когда день рождения? Вот и замечательно!
Да, давайте я Вам дам свою визитку, если нужна будет какая помощь – звоните».
«Спасибо» - в полной растерянности произнесла Лиза.
«А свой телефончик не дадите? Если Вы постесняетесь позвонить, так может мне позволите это сделать?»
«Хорошо» - и Лиза продиктовала номер своего телефона.
Когда дверь за Алексеем закрылась, Лиза расплакалась, пошла в комнату дочки, погладила её по головке, взяла в руки фотографию мужа: «Лёша! Лёшенька! Родной мой, прости, что я впустила в дом другого мужчину с подарками для нашей дочери. Я не хотела, так получилось!».
****
Спустя год Лиза после долгих и мучительных размышлений дала Алексею согласие на многочисленные предложения выйти за него замуж.
Он так много уделял ей и Данке внимания, он так трепетно относился к её дочке, что однажды та, вдруг, назвала его папой. И это решило все Лизины сомнения, хотя она часто вспоминала своего мужа, и ей казалось, что если она даст согласие на новый брак, то тем самым она предаст его память. Но Дана всё решила за них обоих. И Лиза с нею согласилась.
С Алексеем ей было тепло и уютно, постепенно она поняла, что начинает его любить не меньше, чем любила родного отца Даны.
А спустя ещё два года в их семье случилось и прибавление. У Данки появился братик – Серёжка.
*******
Шли гОды. Вот Дана уже и в 11-м классе. Красивая, высокая, умная девочка – гордость родителей.
С мамой у них иногда случались конфликты по разным мелочам, а вот с папой у неё была такая дружба, такое взаимопонимание, что Лизе иногда казалось, что именно этот Алексей её родной отец.
Пришла к Данке и первая любовь. Дружба с одноклассником сначала не очень приветствовалась Лизой, но Алексей убедил её, что это замечательно: у них общие интересы, общие друзья, общая компания, с которой они проводили немало времени.
Как-то вечером, когда Дана была на очередном свидании, как думали родители, в квартире раздался звонок: «Это квартира Романенко?»
«Да! - ответила Лиза, первой схватившая трубку в ожидании звонка от дочери: Дана что-то задерживалась.
«Это Вас беспокоят из 123 отделения полиции. Это Елизавета Сергеевна?»
«Да» - в недоумении ответила Лиза – а что случилось? Почему Вы мне звоните?»
«Елизавета Сергеевна, скажите, у Вас есть дочь по имени Новикова Дана?»
«Да, это моя дочь! А что случилось? Что с Даночкой?». Голос у Лизы задрожал, она вся затряслась.
Трубку перехватил Алексей: «Что случилось с нашей дочерью? Вы кто? Где она?»
«Вас беспокоит майор полиции Скорняков. Я так понимаю, что Вы отец Даны Новиковой?»
«Да! А что случилось?»
«Успокойтесь, с нею всё в порядке. Просто Вам нужно подъехать в 123-е отделение полиции с паспортом Вашей дочери и со своими паспортами. Не волнуйтесь, она жива, здорова, просто нужно кое-что уточнить».
«Хорошо. Едем!»
Лиза дрожащим голосом спросила: «Что с Даночкой? Она жива?»
«Жива, жива. Так, Лиз, одевайся, бери наши паспорта и паспорт Данки, поедем разбираться, куда она вляпалась и почему оказалась в полиции.»
«Ой!» - ойкнула Лиза.
«Не ойкай, а давай быстрей!»
Было уже около 12-ти ночи. Дорога до этого чёртового 123-го отделения показалась Лизе вечностью.
Дана бросилась к Лизе навстречу: «Мамочка, это какое-то недоразумение. Мне тут такого наговорили…».
«Что случилось? – доставая паспорта и протягивая их майору – спросил Алексей.
«Присаживайтесь!»
Просмотрев паспорта, покачал головой: «Ну надо же какое сходство. Ну просто одно лицо. Мы тут уже целую неделю девушку одну разыскиваем . Ориентировки на неё у наших работников. А тут, вдруг, идёт себе «это лицо» с парнем за ручку прямо навстречу нашим оперативникам. Ну вот доставили. Пришлось до установления личности задержать. Спасибо, что приехали. Забирайте свою красавицу, вместе с парнем её. Приносим извинения. Ну уж больно похожа, вот гляньте и показывает фотографию девушки.
У Лизы затрясся подбородок, что-то кольнуло в сердце. Дрожащим голосом спросила: «А известно как её зовут?»
«Да известно. Молчанова Анна. Тут и родители её уже на ушах стоят. Неделю как пропала. Но сначала дел наворотила…»
«А что она натворила?»
«Ну это пока предположительно, что она. Убийство.»
Лиза едва удержалась на ногах, ноги подкашивались. Она сама не знала, что с нею, а сердце… сердце кричало ей: «Это твоя дочь, твоя вторая дочь».
Алексей успокаивал жену: «Лиз, ну ты чего так разнервничалась. Ну всё же выяснилось. Данка наша не при чём, ну чего ты?»
А Лиза, будто окаменела, перед её глазами будто кино крутилось: она, две её девочки, а потом она осталась с одной; женщина, которой она отдала свою вторую дочь. Звонки в течение полугода после того, как отдала, разговор с новой матерью её девочки, слёзы, переживания, а потом решение: всё! Всё забыть, больше не звонить, не вспоминать! Всё! У её девочки всё хорошо, всё замечательно! Заставила себя жить без мыслей о втором ребёнке.
Иногда получалось, а иногда накатывало… Она старалась себя успокаивать.
И вот: её ребёнок в беде, а она, как будто, и не при чём.
Алексей не узнавал Лизу, да и дети удивлялись, что случилось с их всегда весёлой, жизнерадостной мамой. Она замолчала, ушла в себя, оставаясь одна, плакала. За пару дней она посерела, глаза потухли, щёки обвисли, она почти ничего не ела…
Алексей не знал, что с нею и делать: «Лизонька, ну что с тобою? Ты ничего мне не хочешь рассказать? Что произошло? Не молчи? Ну что с тобою? На тебя так подействовало сходство нашей Даны с этой девушкой?»
Лиза разрыдалась, уткнулась в плечо Алексея, прижалась к нему: «Лёша, Лёшенька, я виновата перед тобою, я скрыла от тебя одну деталь из моей жизни…» и стала рассказывать Алексею то, что она натворила много лет тому назад.
Алексей молча выслушав жену, произнёс лишь одно: «Да-а-а, Лизок, наворотила ты дел! И что ты думаешь, что эта девочка и есть твоя вторая дочь?»
«Да, да, и фамилия Молчанова и звали её Аней. Я, ведь, полгода ещё перезванивалась с Мариной. Узнавала, как девочка. Она и сказала мне, что назвали её Анечкой. А потом… ты же сам видел, они с Данкой – одно лицо. Это она, она! Мне и сердце это подсказывает.»
«А где живут, телефон знаешь?»
«Где живут не знаю, а телефон, если только в старой записной книжке, если я её не выбросила. Да она за эти гОды могла его и поменять…»
«Ладно, давай ищи свою записную книжку, а нет, так через интернет попробуем разыскать».
Лиза бросилась к своему ящичку, в котором хранились вещи не очень-то и нужные, но которые выбрасывать ей не хотелось. Когда увидела старую записную книжку, у неё задрожали руки. Дрожащими руками она открыла страничку на букву «М».
Бегом побежала к мужу: «Лёш, я нашла, только я не смогу, пожалуйста, сделай это ты. А?»
«А что я буду им говорить?»
«Ну, ты сначала спроси фамилию и есть ли у них дочь Анна? А потом трубку дашь мне».
Алексей набрал номер, в трубке долго было молчание, а потом какой-то возбуждённый женский голос ответил: «Да, слушаю, кто это?»
Алексей молча передал трубку Лизе. Лиза дрожащим голосом спросила: «Марина, это Вы?»
«Да, а кто это?»
«Это Лиза, я совсем случайно узнала, что у вас что-то случилось, что-то с Аней и вот, Вы уж простите меня, решила Вам позвонить».
«А каким образом Вы узнали?»
«Дело в том, что полиция задержала нашу дочь Дану , в полиции нам показали фотографию девушки и назвали её фамилию и имя. Они с Даной, как две капли, похожи друг на друга, да и фамилия, имя….
Мне сказали ужасное, сказали, что Аня подозревается в убийстве. У меня сердце не на месте. Если можно, скажите, что случилось с девочкой?»
«Послушайте, Лиза, мы с Вами договаривались, что Вы не будете лезть в нашу семью. У Вас своя жизнь, у нас – своя и не смейте больше мне звонить». В трубке пошли короткие гудки.
Лиза расплакалась. Алексей молча прижал её к своей груди и, поглаживая ей спину, успокаивал: «Ну всё, ну всё, всё, успокаивайся. Не захотели говорить, имеют на то право. Попробуем узнавать что-либо через милицию. А пока успокаивайся, слышишь? Дети и так нервничают. Им знать ничего и не надо, а будешь всё время с мокрыми глазами, придётся рано или поздно им что-то говорить.
Всё! Слёзы делу не помогут! Лиза, ты слышишь меня?»
«Слышу, Лёша, слышу, только как сердцу приказать, чтоб оно не болело? Но… я постараюсь».
Через 3 дня Марина, вдруг, сама позвонила Лизе: «Лиза, Вы простите меня, я Вам нахамила. Я не должна была так с Вами разговаривать…»
Лиза оборвала её: «Аня нашлась?»
Марина, рыдая, ответила: «Нет, не нашлась. Мы уже где только её не искали, у всех родных, знакомых, её друзей, по всем городам, где родственники. Нигде нет. Я не знаю, где наша девочка и что с нею, я с ума схожу. Я боюсь, чтоб она что-нибудь не сделала с собою».
«А что такое может быть?»
Марина долго молчала, а потом ответила: «Может!»
«Ну почему?» - вырвалось у Лизы – Почему?»
«Лиза, она не здорова!»
«Как?»
«Мы упустили её, Лиза. Мы слишком многое ей позволяли. Она у нас жила, как принцесса, ей всё было можно. А, наверное, так нельзя. В 15-ть лет мы заметили, что с нею что-то не так, у неё появилась какая-то сомнительная компания. Оказалось – наркотики. Мы лечили её, казалось, что всё позади, она продолжила учёбу, она всё осознала, всё было нормально.
А год назад она стала встречаться с парнем. Познакомила нас с ним. Вроде парень нормальным нам показался. В общем, девочка наша влюбилась, а он, похоже, не очень отвечал ей взаимностью.
Она ревновала его, часто плакала. Она слабой, видно, была. Он иногда на даче своих родителей устраивал какие-то вечеринки. Аня говорила, что всё было пристойно, без злоупотреблений.
Но, видимо, это было не так.
А в тот вечер, на очередной вечеринке что-то произошло. В общем, её парня и какую-то девушку нашли с ним в спальне задушенными подушкой.
Их кинулись искать и вот нашли в таком виде. Следователи стали опрашивать всех свидетелей.
Оказалось, что Ани среди них не было. На неё составили фоторобот, объявили в розыск. А тут и мы с её фотографиями и заявлением, что у нас пропала дочь. Таким образом у них оказалось фото Ани.
«Ну это же чушь какая-то! Как одна девушка могла задушить двоих подушками? Как такое возможно?»
«Да она сначала их обрызгала нервно-паралитическим газом. Мы сами ей этот баллончик купили, она носила его всегда в своей сумочке, ну на всякий случай, вдруг, какой маньяк прицепится, чтоб убежать могла. Так вот этот баллончик нашли в постели рядом с ними. А мы-то не знали всей этой истории. И когда нас спросили, а был ли у нашей дочери такой баллончик, я тут же это подтвердила. И когда они потом сказали, что нашу дочь подозревают в убийстве, я только тогда поняла, что я своим языком подтвердила её причастность к тому.
Я с ума сойду! Простите меня, Лиза! Если что-то станет известно, я Вам позвоню».
Лиза отключила трубку и молча села на диван.
И только спустя время она смогла пересказать Алексею разговор с Мариной.
«Лёша! Что я натворила? Жила бы сейчас моя девочка со мною, была бы такой, как Даночка. А я доверила её воспитание чужим людям. И вот что из этого получилось. Во всём, что с нею произошло, виновата я, я разъединила их жизни, я разорвала пуповину, которой они были связаны, и они пошли разными путями. Если бы…»
«Так, давай отставим эти «если бы» и давай лучше подумаем о нашей Данке. Ведь у них фото Ани, теперь Дану из-за полного сходства с нею могут постоянно останавливать . Дане нужно постоянно носить с собою паспорт, ты скажи ей об этом. А об остальном будем молчать. Пока будем молчать и ждать. Может быть, Аня тут и не при чём»
«А баллончик»
«Да мало ли у кого такие баллончики?»
Лиза снова расплакалась.
«Лиза, всё! Постарайся для детей быть прежней мамой, не показывай им своих переживаний, а тем более, своих слёз. Я тебя понимаю, но жизнь продолжается, давай будем стараться жить, как мы жили прежде.»
«Ты думаешь у меня это получится?»
«А ты постарайся. Ане ты ничем помочь не сможешь, а казнить себя за прошлое… Ты не на помойку девочку выбросила, не в подворотне оставила, не продала её. Ты, в силу своих жизненных обстоятельств, отдала девочку в надёжные руки, официально это оформила, юридически. Так что ответственность за неё должны нести её приёмные родители».
«Нет, Лёш, за всё, что случилось с моей девочкой, вина лежит на мне и только на мне. Ты уж прости!».
Естественно, жизнь понеслась дальше, но Лиза стала другой: замкнутой, хмурой, невнимательной. На работе её не узнавали. Всегда улыбающаяся, светящаяся, будто солнышко какое. Всем всегда поможет, откликнется на любую просьбу, а тут…
Сначала к ней приставали с вопросами, что случилось, а после её ответов «Ничего, ничего, всё в порядке» постепенно перестали донимать её вопросами, лишь из подлобья поглядывая на свою коллегу и не понимая, что с той происходит.
********
Была осень. Тихая, тёплая, солнечная. Настроение у Петра было таким же: радужным, светлым.
Уборка урожая подходила к концу. Зерна собрали, как никогда. А значит, впереди маячит исполнение его мечты – купить машину. Заработанное за лето да плюс накопленное – хватит, точно хватит.
Он любил вечерами выходить в поле, смотреть на небо до тех пор, пока на нём не появятся звёзды. Он в школе любил астрономию и потому в звёздах хорошо разбирался . Вот Большая медведица, а вот Кассиопея….
Луна была полной и потому светила так, что по полю можно было гулять, как днём, что он и делал.
Шёл себе и шёл, покусывая в зубах соломинку, любовался стогами сена, которыми было усыпано поле. Ни сегодня-завтра их начнут вывозить под навесы. Кормов хватит на всю зиму.
Вдруг, Петру показалось, что кто-то плачет. То ли плачет, то ли волчонок подвывает. Он тихонько обошёл один стог, другой, третий и, вдруг, около одного из них увидел свернувшегося в клубок человека, по платью понял, что это женщина.
Подойдя поближе, окликнул: «Эй, ты кто? Ты чего тут делаешь?».
Человек сел, сжавшись в клубочек, подобрав под себя ноги и уткнувшись подбородком в коленки.
«Вы кто? Вы не убьёте меня?» - дрожащим девичьим голосом услышал он в ответ.
Подошёл ближе. Перед ним сидела девушка, с измазанным лицом, грязными руками, в разодранном платье. Слёзы ручьём текли по её лицу, оставляя на нём чистые полоски.
«Ты кто?» - ещё раз спросил Петр – «Ты что здесь делаешь? Ты откуда здесь? Ты чья?»
«Не знаю!»
«Как не знаешь? Тебя как зовут? Где твой дом? Откуда ты пришла?»
«Не знаю. Не помню. Помню только, что я ехала в каком-то вагоне и меня оттуда выгнали. Я шла-шла и вот пришла на это поле. Я тут зёрнышек поела, я кушать хотела, на колосках роса была, я напилась, выспалась на соломке, я тут уже несколько дней, и я не знаю, куда мне идти, я не знаю, что мне делать.»
Пётр почесал затылок: « Ну и дела-а-а! Ладно, вставай, для начала пойдём ко мне, хоть умоешься, да поешь по-человечески. Вставай-вставай» - протягивая ей руку, повторял он.
Девушка ещё больше сжалась в комочек, отстраняясь от руки Петра.
«Ты что боишься меня? Не бойся, я смирный, девушек не обижаю. Давай, поднимайся. Тебя как зовут?»
Девушка долго не отвечала, а потом говорит: «Не знаю!»
«Это как? Как это ты не знаешь, как тебя зовут? Ты что чокнутая?»
«Не знаю!»
«Ну заладила! Ладно, пошли, не оставлять же тебя тут на съедение волкам, вставай!»
Девушка медленно поднялась.
«Ну пошли!»
Та стояла на месте. «Ладно! Я пойду вперёд, а ты иди за мною, поняла?»
«Поняла!»
Пётр быстрым шагом зашагал в сторону дома, иногда оборачивался, девушка шла за ним. Когда останавливался, останавливалась и она.
Рассмеялся: вот не было печали… Прямо приключение какое-то, хоть детектив пиши.
Вошёл в калитку, потрепал за холку Тузика, собаку любимую и оглянулся. Девушка остановилась за калиткой.
«Ну, чего застыла, давай заходи», махнув ей рукой, произнёс Петька.
Девушка не двигалась с места.
«Ма-а-м – громко крикнул Пётр– иди сюда!»
«Ты чего, Петюнь?»
«Ну, выйди, пожалуйста, прошу, очень нужно!»
На крыльцо, укутавшись в платок, вышла какая-то женщина: «Петь, ты что с ума сошёл, в полночь орать тут?»
«Мам, посмотри» – и показал рукой на калитку.
«Это ещё что такое?»
«Да вот в поле нашёл.»
«Сынок, ты чего чудишь, что за шутки такие? Кто эта девушка?»
Пётр пожал плечами: «Да сам бы хотел узнать, вот сидела в стоге сена, ревела, как белуга, ну я и услышал. Говорит, что не знает, как её зовут, не знает, кто она, откуда. Ну что мне её в поле нужно было оставить? Может, накормим? Да и искупаться ей надо, глянь, как чумичка какая-то. Мам, ты найди чего-нибудь из своего, ей переодеться во что-то нужно, глянь на что её платье похоже.»
«Петь, ты уверен? А может сразу в полицию отвести?»
«Ма-а-а-м! Ночь на дворе, кто там в твоей полиции нас ждёт? Давай это с утра, а сейчас покажи ей, где помыться можно, я сейчас воды нагрею, а потом покормить нужно, только чуть-чуть, она, похоже, давно уже не ела, чтоб ещё завороток кишок не случился, а то прямым ходом в больницу отправлять придётся».
И уже обращаясь к девушке позвал: «Ну, иди сюда, не бойся, это моя мама, иди.»
Девушка не сдвинулась с места. Тогда Вера Сергеевна сошла с крылечка, подошла к девушке, тихонько положила руку ей на плечо и тихо сказала: «Не бойся, пойдём, милая, пойдём, горемычная ты моя, откуда ж это ты тут у нас появилась? Звать-то тебя как?»
Девушка молчала. «Зовут тебя как? – ещё раз переспросила мама Петра.
«Я не знаю» - ответила девушка.
«Как это ты не знаешь? Ну ладно, давай, проходи» - и, взяв девушку за руку, повела её в дом.
Пётр нагрел два ведра воды, отнёс их в баню.
Вера Сергеевна взяла свой халатик, нижнее белье, благо она была тоже худенькой, щупленькой и её одежды должны были подойти девушке, взяла девушку за руку, произнесла: «Пойдём, тебе помыться нужно».
Девушка послушно пошла за Верой Сергеевной. Та помогла ей вымыть голову, обмыться, а потом облила её тёплой водой, чтоб смыть с неё мыльную пену. Подала ей полотенце. Потом своё бельё. Девушка послушно всё это надела и пошла с Верой Сергеевной в дом.
«Садись – обратилась к ней Вера Сергеевна – я сейчас дам тебе немного поесть, много тебе нельзя, поняла?». Девушка молча кивнула. Вера Сергеевна подогрела суп, убрала из него гущу и налив жидкость в кружку, сказала: «Выпей, а завтра покормлю тебя какой-нибудь жидкой кашей, а то, не дай Бог, ещё что случится. А вообще, тебе в больницу бы. Мало ли что. Ну ладно, давай ложись, поспи, а утром… утро вечера мудренее, будем думать, что с тобою делать.»
Уложив девушку, Вера Сергеевна прошла в комнату сына: «Петя, ну и что мы будем с нею делать?»
«Ну что? Завтра в полицию пойду, расскажу про «находку», а они уже пусть выясняют , кто она, что она. Родители, наверное, обыскались уже: по платью видно, что она не из местных, городская. Ну а то, что с девчонкой беда какая-то приключилась – это точно.
Это как, чтоб ничего не помнить? Даже как зовут её. Пусть они решают, что с нею делать».
«Петь, а вдруг она какая-то аферистка. Вдруг, она притворяется? Она не обокрадёт нас?»
«Мам, какая аферистка? Ты глянь на неё, вся грязная, чумазая, с ней явно что-то случилось, не иначе».
«Да, ну ладно! Но я на всякий случай спать не буду, посторожу»
Пётр рассмеялся: «Ну хочешь – сторожи, а я пойду спать!»
Ночь для Веры Сергеевны была беспокойной. Зато девушка спала безмятежным сном, раскидав руки в разные стороны. По подушке разметались и высохшие волосы. Глянув на неё, Вера Сергеевна подумала: «А девчонка-то – красавица. Вот горе-то какое, если она и правда ничего не помнит. А, ведь, говорят, что такое бывает. Это если по голове чем-то бабахнут, люди память могут потерять. Но у неё никаких ни ран, ни крови на голове не было, значит что-то другое. Может, кто насмерть девчонку чем напугал? Да, беда. Ладно, проснётся, пойдём с ней в полицию.»
Но, в полицию с утра пораньше отправился Пётр, рассказал там участковому о своей «находке» и помчался на работу.
Часов в 10 утра в дверь Веры Сергеевны постучали. На пороге стоял участковый – Васька Корженко: «Ну что тут у Вас, где Ваша «находка»?
«Спит ещё!»
«Разбудить придётся!»
Вера Сергеевна зашла в комнату, где спала девушка, тронула её за плечо: «Эй, девушка, вставай, тут к тебе пришли».
Девушка открыла глаза, села на кровати, обвела глазами комнату: «Где я? А Вы кто? Как я тут оказалась?»
«А ты что не помнишь? Тебя мой сын вчера привёл. Одевайся, там к тебе пришли».
Девушка оделась, попыталась руками привести в порядок свои волнистые волосы и следом за Верой Сергеевной вышла из комнаты.
«Ну, здравствуйте» – произнёс участковый.
«Здравствуйте!»
«Присаживайтесь, рассказывайте, кто Вы, как Вас зовут, откуда Вы, почему в поле оказались?»
«Я не знаю. Я ехала в каком-то вагоне, а потом меня выгнали из него, и я пошла по дороге, потом свернула в поле. Шла, шла, а потом меня какой-то парень нашёл и вот привёл меня сюда.»
«Ну а как Вас всё-таки зовут?»
«Я не знаю!»
«И что, ни имя, ни фамилию свою не помните?»
«Не помню!»
«А где живёте? Учитесь или работаете? Как родителей зовут? Это помните?»
«Не помню!»
Задавая вопросы, участковый просматривал какие-то бумажки в своей папке и, вдруг, произнёс: «Опаньки! Кажется, я знаю и как Вас зовут и как Ваша фамилия и откуда Вы к нам пожаловали. Да, далековато Вы забрались от своих родных мест. Скажите, фамилия Новиковы Вам о чём-нибудь говорит?»
Девушка задумалась, а потом в задумчивости медленно покачала головой.
«А имя «Анна»? Вас зовут Аней?»
Девушка пожала плечами: «Не знаю!»
Взглянув на девушку пытливым взглядом и почесав свой затылок, участковый произнёс: «Да-а! Ну и дела! Если верить ориентировке, что буквально вчера к нам попала, то это Анна Новикова. Её разыскивают и родители и полиция».
«Она преступница?» - поинтересовалась Вера Сергеевна.
«Не знаю. Сейчас позвоню. Думаю, к вечеру за ней приедут. Так, девушка собирайтесь, пройдёмте со мною.»
«Да что ей собираться-то. Вот разве бельишко, которое я вчера простирнула, вроде высохло, а так я ей всё своё дала, она вся была такой замарашкой, что к ней и подойти было страшно» - прокомментировала Вера Сергеевна – «я сейчас ей ещё кофточку какую найду, вечером-то прохладно. Я сейчас» и скрылась в соседней комнате. Через минуту появившись с серенькой кофточкой в руках, протянула её девушке: «Вот, возьми, вечером замёрзнешь-оденешь.»
«Спасибо» - произнесла девушка и последовала за участковым.
В отделении он попробовал ещё раз допросить девушку, но она абсолютно на все вопросы отвечала одним словом «не знаю». На вопрос: «Знает ли она девушку, что на фотографии?» ответ был таким же. Капитан понял, что с девушкой должны работать врачи.
Ещё раз сверив её лицо с портретом девушки, что была в розыске, он поднял трубку и доложил начальству, что кажется перед ним сейчас сидит та, кого разыскивает областная прокуратура.
Из области к вечеру пришла машина вместе со следователем. Разговорить девушку не удалось и тому. Посадив девушку в машину, он сел рядом с нею, надеясь, что по дороге он, всё-таки сумеет от неё чего-то добиться. Но она так же на все вопросы отвечала словом «не знаю».
А потом, вдруг, спросила: А куда Вы меня везёте?»
«Как куда? Домой!»
«А у меня есть дом? А где он?»
«В Ростове!»
«В Ростове? А это что?»
«Это город. Ты что и об этом забыла?»
Девушка пожала плечами.
«А родителей своих помнишь? Помнишь, как их зовут?»
«А у меня есть родители? И как их зовут? Я не помню».
«Ладно, приедем, разберёмся.»
Остальную часть пути они проехали молча.
В Ростове допрос девушки закончился с тем же результатом: «Не знаю, не помню!»
Было не понятно, то ли и впрямь память потеряла, то ли настолько талантливая артистка, что нигде ни разу не прокололась: «Не знаю!» и всё.
Даже на вопрос: «И что, как ты убивала людей тоже не помнишь?»
Девушка смотрела на него абсолютно ясными, недоумёнными глазами: «Не помню! А я что кого-то убила?»
Следователь по делу, посидев некоторое время в размышлении, вдруг, вспомнил. Открыл сейф, достал оттуда пакет с металлическим баллончиком и поднёс к девушке: «А это ты тоже не помнишь?»
Девушка долго смотрела на показанный ей предмет, долго и внимательно его рассматривала, а потом неожиданно вскочила и, будто отталкивая его руками, стала пятиться к двери, мотать головой, зажимая рот руками, в её глазах был страх, дикий страх.
Следователь вскочил: «Ты куда? А ну сядь!», схватил её за руку и, потянув к столу, силой усадил её на стул.
Девушка сидела, отклонившись в сторону от напугавшего её предмета, на её глазах показались слёзы.
«Ты узнала этот предмет? Откуда ты его знаешь?»
Девушка молча мотала головой из стороны в сторону.
«Ладно!» - изрёк следователь – направим тебя ко врачам. Посмотрим, каково будет заключение. Но если ты придуряешься, то не советую это делать, чистосердечное признание может тебе помочь.
И, нажав кнопку, попросил вошедшего полицейского отвести девушку в камеру.
Посмотрел на портрет девушки, похожей на задержанную, поднял заявление родителей пропавшей Молчановой Анны и решил позвонить им. Может при встрече с родителями, начнёт колоться. Если только это её родители, а может сходство просто невероятное. Бывает же и такое. Вот задерживали же уже девушку, как две капли воды похожую на неё. Ну родители должны знать, может какие отметины у неё есть, хотя бы имя задержанной установить.»
**********
Трубку подняла Марина.
«Марина Александровна, мы тут девушку задержали, очень похожа на Вашу дочь. Но беда в том, что она не помнит ни имени своего, ни откуда родом, короче ничего, на все вопросы отвечает «не знаю, не помню».
Я попрошу Вас подойти к нам в отделение для опознания, Ваша ли это дочь, может у неё приметы какие особые есть, в общем, подходите, будем разбираться.
Марина влетела в отделение, как метеор. По дороге позвонила Игорю, тот тоже должен был подъехать.
«Здравствуйте! Я – Марина Молчанова, Вы мне звонили, моя дочь….»
«Да, да. Только Марина Александровна, давайте договоримся так: мы сейчас приведём девушку, даже если Вы увидите, что это Ваша дочь, просьба не кидаться к ней с криками «доченька, Анечка и прочим». Вы просто будете сидеть молча и слушать, что она будет отвечать на мои вопросы, а потом уже по ходу будем разбираться. Договорились?»
«Договорились!» - Марина едва сдерживала слёзы.
Когда ввели девушку, Марина едва удержалась от крика, подскочила в стремлении кинуться навстречу дочери, а она сразу признала в ней свою дочь, но тут же, крепко зажав рот рукой, опять опустилась на стул.
Девушка молча села напротив следователя, едва взглянув на женщину, которая сидела с ним рядом.
Следователь начал с ней разговор: «Ну что, девушка, Вы не вспомнили, как Вас зовут?»
«Нет, не вспомнила!»
« А почему Вы отшатнулись от баллончика, когда я Вам его показал?»
Девушка долго молчала, вроде пытаясь что-то вспомнить: «Не знаю, но мне почему-то стало страшно, когда я его увидела, очень страшно»
«А может это Ваш баллончик?»
«Я не знаю, я не помню!»
«А посмотрите внимательно на эту женщину, она Вам никого не напоминает?»
Девушка повернулась к Марине, долго-долго смотрела на неё, а потом ответила: «Мне кажется, что я её где-то видела, но я не знаю её.»
Марина не выдержала: «Анечка, доченька, да как же ты не знаешь, кто я? Я же мама твоя, Анюта, девочка моя!»
«Вы моя мама? А почему я не помню Вас. А я вообще не помню лица своей мамы, я не знаю какая она».
У Марины началась истерика.
Следователь вызвал конвойного и тот увёл девушку.
Кое-как успокоив Марину, следователь спросил: «Вы уверенны, что это Ваша дочь, может просто очень на неё похожа?»
«Да что Вы? Это наша Анечка. Но, что с нею, почему она меня не узнала, что с её памятью?»
«Давайте так: Вы сейчас расскажите мне, есть ли какие у неё на теле особые приметы, ну, родинки, пятна, может следы от порезов, ссадин. Мы проверим, чтоб удостовериться, Ваша ли это дочь. А потом будем направлять её в психиатрическую больницу. Пусть врачи с ней поработают. Может у девчонки какое-то шоковое состояние, которое так на мозги подействовало.
Возможно, это случилось после того, что она сотворила в своём шоковом состоянии. А когда увидела, что натворила, ну и… сдвиг по фазе произошёл. Всё может быть. Будем ждать результатов от врачей. Ну так как, есть ли у неё на теле какие-нибудь приметы?»
«Есть! Конечно, есть. Ей в четыре года аппендицит вырезали.»
«Замечательно!»
«А ещё на ноге, на левой, шрам от укуса собаки. Ей даже швы накладывали. Выше щиколотки.»
«Прекрасно!» - комментировал следователь – «Что ещё?»
«Ещё? Ой, ещё у неё родинка на шее, сзади, под волосами. А ещё у неё на ногах второй пальчик длиннее первого».
«Ну, думаю, этого вполне достаточно» - изрёк следователь, записывая все сказанное Мариной – Сейчас попросим женщину-следователя проверить, есть ли у нашей девушки эти приметы и будем вызывать врачей.»
«Как, а если это наша дочь, разве Вы её нам не отдадите?»
«Ну; не забывайте, что эта девушка у нас ещё и подозреваемая, так что пока никак. Да и, как видите, она невменяема, ей нужна помощь врачей, так что Вам придётся подождать. Так что спасибо Вам, Марина Александровна. Мы будем держать Вас в курсе.»
«А мы что не будем даже знать, где она лежит?»
«Пока да! А дальше посмотрим.»
«А когда Вы посмотрите все эти приметы? Чтоб мы точно знали, наша ли эта Анечка, или опять похожая на неё девушка?»
Следователь задумался, а потом говорит: «А подождите, я сейчас попрошу свою коллегу-женщину. Если она свободна, то она сейчас и пойдёт, выяснит этот вопрос» и вышел.
Спустя минуту вернулся: «Ну Вам повезло. Через полчасика мы с Вами будем знать, Ваша ли это дочь. У нас хоть подозреваемая будет с именем, фамилией, а то получается, что безымянная какая-то. Вы подождите в коридоре».
Спустя минут сорок в кабинет следователя вошла женщина в военном: «Петь, все твои приметы совпадают, так что поздравляю тебя.»
«Да в принципе, не с чем. Разве вот хоть мать обрадую, что это её дочь. Хотя радости мало: память девка потеряла, полностью, ничего не помнит, так что психушка ей светит, а у меня «висяк» очередной».
Выглянув за дверь, позвал Марину: «Ну что Марина Александровна, это Ваша дочь. К сожалению больше ничем Вас порадовать не могу. Завтра мы её отправим в больницу. Ну а дальше, как дело пойдёт. Держите связь со мной. Будут новости – поделюсь.»
«Слава Богу! Нашлась! Жива! А вещи, может какие вещи ей нужно собрать?»
«Да нет, там есть всё больничное. Так что пока прощайте».
Марина тихим шагом, со слезами на глазах, направилась к выходу, навстречу ей бежал Игорь. Увидев мужа, та буквально рухнула в его руки.
Прошёл месяц. Никаких утешительных известий Марина с Игорем не получали: Аня по-прежнему на все вопросы отвечала: «Не знаю, не помню».
Следствие было приостановлено. Марина ходила к следователю, как на работу. В конце концов тот был вынужден даже прикрикнуть на неё: «Ну что Вы хОдите? Я сам Вам позвоню, если будут новости. Мы тоже заинтересованы. У нас дело «висит».
А Лиза места себе не находила после того, как узнала, что произошло с Аней.
Как безумная всё повторяла и повторяла: «это я виновата, это моя вина, если бы я жизнь своих девочек не разорвала на две части, они бы были сейчас обе при мне и с ними ничего бы не случилось. Что же я натворила, что я натворила, зачем, зачем, зачем я согласилась отдать её. Господи, две мои девочки, а жизни у них получились такие разные. И в этом моя вина, моя и только моя.»
Алексей, терпеливо выслушивавший всё это от Лизы много раз, в конце концов не выдержал и поднял на неё голос: «Лиза, ты что хочешь и себя свести с ума и всю нашу семью. Да сколько можно? Мы же не железные, мы же живые, мы рядом с тобой, а для тебя сейчас мы не существуем, ты только об Ане и говоришь. Дети уже стали шарахаться от тебя, они не могут понять, что с тобою происходит, ну сколько можно? Хватит! Есть действительность, есть сегодняшний день, а причитать о том, что было вчера от этого ни нам, ни Ане легче не станет. Ну наберись сил, ну давай дождёмся окончания лечения Ани, может она начнёт приходить в себя, может всё встанет на свои места, и мы поймём, что с нею произошло. Ну пожалей ты нас, наконец, пожалей себя. Что было, то было, оно прошло, его не вернёшь, а так ты точно в психушку попадёшь следом за Аней.»
Оторопевшая от крика мужа, Лиза молча выслушала его тираду и после последних слов, вдруг, изрекла: «В психушку, говоришь? А что, может это и к лучшему, буду рядом с дочерью, может, хоть там я ей чем-то помогу.» Сказала и… замолчала. Теперь из неё и слова было не вытянуть. При детях, правда, старалась быть прежней мамой, но они видели, что с мамой что-то происходит и задавали этот вопрос отцу, на что тот вынужден был отвечать: «Мама немножко не здорова, потерпите, она поправится и всё будет, как прежде».
*******
Полгода потребовалось врачам, чтобы вывести Анну из того состояния, в котором она находилась. Постепенно она стала вспоминать прошлое из своей жизни. Вспомнила, как её зовут, кто её родители.
Как только она это вспомнила, родителям позволили с ней встречу. И вот тут с девушки будто пелену сняли: при одной из очередных встреч, когда родители заговорили об Антоне, её парне, она, вдруг вскрикнула, вскочила, забилась в угол и стала кричать: «Нет! Нет! Нет!», закрыла лицо руками, обхватив не только его, но и всю голову.
Родители испугались, быстро вызвали врачей.
Их быстренько удалили из комнаты. А с Аней начали работать психологи.
Когда Аня вспомнила то, что произошло в тот страшный для неё день, в больницу были вызваны работники прокуратуры.
Допрос проходил прямо в больнице.
А Анна, иногда делая длительные перерывы, рассказывала:
«Мы были на даче у Антона. Время было уже позднее, нужно было возвращаться домой, но все веселились так, будто для них этого времени и не было.
Я обратила внимание, что Антона нет среди танцующих и пошла его искать. Обошла сад, пошла в дом, в одну комнату, другую, третью, а возле следующей остановилась, оттуда раздавались такие охи-ахи, вскрики, что я потихоньку открыла дверь и увидела Антона, лежащего на какой-то девушке. Я сначала даже не поняла, что это Антон, но потом он повернул голову и я вскрикнула. Он вскочил и бросился ко мне, мне показалось, что он сейчас набросится на меня. Я выхватила баллончик и брызнула ему в лицо. С кровати вскочила девушка и тоже бросилась, как мне показалось, ко мне. Я сделала то же самое и с нею. Они оба рухнули на кровать.
А в это время в комнату заглянул парень. Ну тот, что пришёл с этой девушкой, увидел их голыми и как заорёт: «Ах ты,с…, ах ты стерва» и набросился на неё, стал душить её подушкой, а потом то же самое сделал и с моим Антоном.
А я от страха забилась в угол, закрыв рот рукой, чтоб не закричать. Он подскочил ко мне, а меня будто парализовало. В руках я держала баллончик. Он спросил: «»Это ты их?». Я кивнула головой.
Он выхватил баллончик у меня из рук, швырнул его на кровать, а потом схватил меня за руку и куда-то потащил, потом остановился и говорит: «Исчезни! Если хочешь быть жива исчезни из этого города, иначе тебе тюрьма. Забудь. Садись в какой-нибудь поезд, в товарняк, уезжай и не возвращайся.»
Я так испугалась, что мчалась до железной дороги, не помня себя. А потом, потом… я ничего не помню. Помню, что ехала, пряталась, боялась, а потом меня кто-то вышвырнул из вагона и я пошла и вот оказалась в поле….»
Следователи показали Анне фотографии всех, кто присутствовал на той вечеринке и после случившегося давал показания. Среди них Аня узнала и того парня, который душил подушками Антона и девушку.
*******
Аню выписали из больницы, под строгое наблюдение родителей и врачей из поликлиники.
Спустя время с неё было снято обвинение в убийстве и открыто новое дело в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Геннадий Макаров долго отказывался от совершённого преступления, но потом был вынужден признаться. На очной ставке Аня его опознала.
Лиза успокоилась и постепенно стала оттаивать от того замороженного состояния, в котором она находилась.
Жизнь каждой из этих семей продолжалась параллельно друг другу, так же как и жизни двух девушек, таких похожих друг на друга внешне и таких разных по своему содержанию.
А их мама, их родная мама – Лиза – стала мечтать о том, что когда-нибудь она расскажет обеим своим дочерям о том, что она совершила в далёкой молодости и сёстры вновь обретут друг друга, а их жизни вновь соединятся. Две жизни! Такие разные и такие родные!