Читая «Велесову книгу», трудно отделаться от ощущения, что прикасаешься к истокам религиозного мировоззрения Индии, так часто там встречаются упоминания о божествах, символах и понятиях, которыми наполнены ведические тексты Древней Индии.
ТРИГЛАВ
В «Велесовой книге» читаем [1]:
«Кто ищет путь свой к Богу, начни с поклона нашему Триглаву!»
- так гимн начнём, который посвящаем Его Великой Славе.
***
И тут же божественный Осва, яростно, быстро рождённый,
Честью святою принявшей огнебожее семя Регала.
Все это суть есть великая - непознанной тайны Триглава.
***
Молится Триглаву великий и малый.
Ибо Триглав наш нас охраняет,
быстро скача на коне, врагам пораженье творя.
Более имя Триглава на страницах «Велесовой книги» не встречается.
Приведённая информация позволяет понять место Триглава в славянском пантеоне. Он признается славянами высшим божеством, так как, начиная гимн другим божествам пантеона, волхвы предлагают поклониться Триглаву, который по сути своей вмещает в себя всех славянских божеств.
Триглав почитается славянами от «малых ногтей» и до Великих князей, так как он является главным защитником их этноса в «небесных сферах».
При этом Триглав всегда наполнен некой непознанной тайной, которая, по-видимому, может быть открыта через троицу: Осва-сын, Честь-мать, Регал-отец.
Следует отметить, что ни одна религия мира не знает божеств с такими именами. «Велесова книга» это единственное место, где они встречаются. Причём два из них Честь и Регал связаны с известными в славянском мире понятиями «честь» и «регалии», где слово «регалии» очевидно является синонимом слову «достоинство». Тогда «Осва» есть понятие, происходящее из соединения понятий «чести» и «достоинства», которое в современной интерпретации соответствует понятию «герой».
Таким образом, в славянском мировоззрении Триглав предстаёт источником справедливого героического воинства: «Ибо Триглав наш нас охраняет, быстро скача на коне, врагам пораженье творя.»
Следует также отметить, что о почитании Триглава у прибалтийских народов сообщает и Эббон Реймский (778 – 851), который называет его высшим богом в пантеоне прибалтийских божеств. При гаданиях вороного коня Триглава трижды водили через девять копий, положенных на землю, при этом идол имел на глазах повязку из золота.
Описанный обычай согласуется с функцией Триглава изложенной в «Велесовой книги» как божества военной демократии.
В индуизме мы встречаем такое теистическое понятие как «тримурти» объединяющее триаду: Вишна, Шива, Брама. При трансформации всего одной буквы «ш» в «в» индуистская триада превращается в славянское выражение: «Тримурти видна дива брама», которое в переводе на современный язык означает: «После трёх посмертных переходов увидишь дивные врата», что коррелируется с мировоззрением «Велесовой книги», где в частности читаем:
Павшему на поле брани Перуница даёт испить воду живую,
и выпивший её идёт во Сваргу на белом коне.
А там встречает его Перунько и ведёт в благие свои чертоги,
в коих пребывает (вновь прибывший) некоторое время,
пока не достанет себе нового тела.
И так живёт он радуясь присно,
молитвы творя по нам во веки веков.
В ночи ведёт нас Велес
во Сварге по молоку небесному,
до чертогов своих.
И к заре мы доходим до врат их и там ждём,
чтобы начать молебны песни,
в коих хвалим мы храм его, что блестит огнями многими,
стоя пред ним как агнецы чистые.
Славим Велеса мы от века до века.
Сварога - божественного старца - восхвалим,
ожидая его благих вестей.
Он старший в божественном роду,
а так же Он - неиссякаемый источник вечной жизни
для всех живущих ныне на земле, что вытекает год из года
от врат сияющих чертог великой Матери славян,
вода которого не мёрзнет и зимней стужей,
оставаясь живительной для пьющего её!
Наполнись же Его живительною силой
пока не перешёл, влекомый ясным Светом,
в Его божественные райские луга!
Итак, мы видим, что славянское воззрение на сияющие чертоги, которые встречает славянин после смерти полностью коррелируется с понятием «тримурти» в славянском прочтении. Индуистская традиция не сохранила изначального содержания этого понятия, но сохранила почтительное отношение как к некоему божественному откровению, трансформировав его уже под своё мировоззрение, где «тримурти» персонифицировано в три неразрывно связанных между собой божественных образа как в Триглаве. При этом Брама рассматривается как творец мира, Вишну - его хранитель, Шива – разрушитель, что является отголоском славянского понимания Триглава как покровителя военной демократии: творца этноса (мира), его хранителя и разрушителя врагов.
В дальнейшем идея триады «тримурти» была воспринята буддизмом виде «трикая» - трёх уровней просветления, которые в последствие получили свои персонификации: ади-будды, дхьяни-будды, бодхисатвы.
В христианстве божественная триада представлена святой троицей: Отец-бог, Сын-бог и Святой Дух.
Таким образом, мы видим, что в отличие от других более поздних религий в славянском теизме трехчленность выступает в виде Освы, Чести и Регалы, которые отождествляют собой мировозренческие традиции военной демократии. От всех последующих религий эта мировозренческая основа была скрыта и в них трехчленность уже выступает исключительно как персонификация образов загробного мира. Такая последовательность трансформации образов однозначно указывает на славянский теизм в качестве первоисточника этих религиозных взглядов, так как основой любого мифологического мышления выступают реальные социальные отношения в обществе.
ИНДРА
В «Велесовой книге» читаем:
Индра дом свой над нами сотворил,
да святится имя его - Индра!
Бог этот принёс нас в благие места.
Он бог знающий Веды.
Так воспоём о делах его благих.
Там Магура поёт песни свои к сече.
Да вещает она правду ярую (о жизни) нашей до полуночи.
Птица эта от Индры пришла к нам.
Да пребудет Индра во веки веков,
Тот самый Индра, что начинает все брани в Паруни.
Думаем мы в Ясуне о том, что идёт за нами Индра,
как шёл за отцами нашими до Трояновой земли.
***
И тут пришёл Индра к нам,
чтобы мы сохранили силу свою до штурма
и стали твёрже, чтобы войско наше ободрить,
ибо сила божеская с нами.
(Поэтому) не будем вытеснены (мы) с поля (брани).
***
Ныне Сурож огречился и не будет более он русским.
(Ныне) там боги греческие ступают (по земле нашей).
А мы там не можем унять скорбь нашу,
ибо побеждены иным (племенем) завладевшим (Сурожем).
Но повёл нас Сын Света - Индра во тьме.
И получили мы от него помощь.
Дал он нам твёрдость и крепость,
чтобы враги (наши) смогли их отведать,
и (понять, что есть) истина.
Таким образом, мы видим Индру в качестве покровителя славянских воинов, который готовит их к битве, укрепляет их дух и указывает им путь к победам над врагами.
Рядом с Индрой мы встречаем такие понятия как: «Магура», «Парунь», «Ясунь», «Троянова земля» [2].
Имя богини Магура нигде кроме «Велесовой книги» не встречается. Некоторые исследователи отождествляют её с Перуницей, которая даёт воинам живой воды, и провожает их в загробный мир. Полагаю, что такое отождествление не корректно, так как данные персонажи выполняют совершенно разные функции: Магура призывает к сече, а Перуница провожает погибших.
В этих ипостасях Магура может рассматриваться как женский образ Индры.
Имя «Магула» может рассматриваться как производное от слов «маг» (волшебник, кудесник, чародей) и «уловляти» (охотиться). В этом смысле «Магула» может означать «магическая охота» или «небесная покровительница воинов», что собственно и отождествляет её с Индрой.
Таким образом, мы видим, что в славянском теизме Индра выступает в двух ипостасях женском и мужском, что хорошо коррелируется с исторически известными фактами, во-первых, о скифских амазонках, а во-вторых, с индуистской легендой о разрушении Индрой устоев матриархата. То есть, в соотношении Индра – Магура, матриархат теряет своё первенство и на историческую арену выходит патриархат.
В индуизме Индра воплощает, прежде всего, воинскую функцию. Он рождён для битв, мужествен, воинственен, победоносен; он - бог битвы, участвует в многочисленных сражениях против демонов или против чуждых ариям племён. Индра сокрушает крепости, разбивает их, захватывает и распределяет трофеи. Но его функции в индуизме значительно шире чем в славянском теизме, там он связан и с плодородием. Он приносит процветание, урожай, долголетие, мужскую силу, богатства, скот. По отношению к человеку, к ариям в особенности, он дружелюбен, щедр и благ, всегда готов прийти на помощь. Неоднократно подчёркивается роль Индры как вдохновителя певцов. Таким образом, семантическое поле Индры в индуизме значительно шире, что указывает на славянский теизм как источник этого понятия в индуизме.
Очень интересна ситуация с проникновением Индры в западном направлении. Так, в нуристанской мифологии кафиров, населяющих область северо-восточного Афганистана - Нуристан (иран. «страна света»), говорящих на кафирских языках (индоиранская группа) Индра теряет свою воинственность и превращается в виночерпия. Лишь в Южном Нуристане, он сохранял первенство верховного божества.
Такая трансформация говорит о том, что понятие «Индра» не могло попасть в славянскую среду через иранское направление вместе с распространением индоевропейского языка в современной лингвистической концепции, а наоборот попало на Индостан благодаря непосредственным носителям славянского языка при их миграции с севера на юг ориентировочно в четвёртом тысячелетии до н.э.
Понятие «Парунь» нигде кроме «Велесовой книги» не встречается, в том числе и в индуизме. Второй раз это слово встречается в «Велесовой книге» в следующем абзаце:
От глаз бесноватых скрывая наши молебны богам,
трижды возносим в Паруни славу (мы) нашему Богу!
Таким образом, из контекста повествования можно сделать вывод, что Парунь является синонимом слова «Сварга», о которой речь пойдёт ниже.
Понятие «Ясунь» известно только в чешской мифологии, где оно под именем «Ясонь» (Хасонь) является синонимом понятию «Белобог». В «Велесовой книге» оно трактуется несколько по-иному:
Если русич умрёт, то к Сварожьим лугам отойдя,
он услышит торжественный глас Перуницы:
«То никто иной - русский воин пришёл,
он ни грек, ни варяг,
он родович славянского славного рода.
Но поскольку вы в войске Ясуни,
вы совсем не такие как греки,
вы имеете славу иную.
Вы дойдя до нашего Ирия,
здесь цветы увидите чудные,
и деревья, а также луга.
***
Рано или поздно, но приходит последний час,
и пусть тогда сила наша
перейдёт в степи солнечной Матери Сва.
Крылья свои распускает она в разные стороны
пролетая над полем,
где тела рассечённые воинов (лежат),
и тогда головы их на плечах
в венце славном (остаются) в Ясуне,
так как не лишились они их в сече.
Головы свои (сохранили) в Ясуни,
коли уберегли их до этого дня.
***
И Матерь-Сва крылами бьёт.
Идём мы под наши стяги,
и это - стяги Ясуни!
***
Озарение снизойдёт на молящегося,
ибо мудрость великая Перуна
смоет пелену с души его.
И когда отчаяние толкает нас,
забыв Ясунь, на луга небесной Сварги,
Ты о великий Боже, удерживаешь нас.
А забывшихся, Ты заставляешь опомниться
и громом гремишь.
Таким образом, Ясунь не является в полном смысле тождественным Ирию (раю). В трактовке «Велесовой книге» Ясунь является небесной областью воинской чести. И хотя об этом прямо не сказано, но из контекста повествования можно сделать вывод, что это место обитания Освы, Чести и Регала, т.е. Триглава. Иными словами, это не просто Ирий, а Ирий более высокой нравственной чистоты и достоинства, доступный лишь павшим при защите отечества, поэтому её упоминание в связке с Индрой ещё более подчёркивает его покровительственную функцию славянскому воинству, что в период военной демократии имело первостепенное значение.
МАТЕРЬ СВА И СВАРГА
Матерь Сва предстаёт в повествовании «Велесовой книги» прекрасной птицей живущей в Ясуне:
И вот Матерь-Сва бьёт крылами
по бокам своим с двух сторон,
как в огне вся сияя светом.
Перья радугой Её сверкают -
красные, синие, жёлтые, зелёные,
золотые, белые и серебристые.
И свет Её божественный мудр,
также как свет Царь-Солнца,
когда летает она в Ясуни.
И сиянье Её красоты седьмой
нам завещано от наших богов.
И Перун увидев Её
возгремел громами в Ясуни и Сварге небесной.
Сварга же в свою очередь трактуется в «Велесовой книге» как потусторонний мир, куда уходят славяне после смерти и часто используется как синоним слову «Ясунь». Сварга отождествляется со «сворожьми лугами», т.е. областью, где обитает Сварог:
Здесь вы будете ставить снопы,
на полях и на жатве трудиться,
да ячмень полоть и пшено собирать
в Сварога нашего закрома.
Но богатство то вовсе иное!
На земле вы были во прахе,
и в болезнях все, и в страданиях,
ныне настанут же ваши мирные дни навечно.
В индуизме Сварга – это рай Индры расположенный на вершине горы Меру в антарикше. После смерти сюда попадают храбрые воины, павшие на поле битвы. Они наслаждаются жизнью в Сварге до тех пор, пока не придёт срок их новому рождению на земле.
Здесь мы видим несколько иную трактовку места обитания Индры. Если в славянском теизме Индра обитает в Ясуне, а Сварга это область обитания Сварога, то в индуизме эта схема упрощается. Понятие Сварог и Ясунь исчезают и Индра соответственно переселяется в Сваргу.
Именно это упрощение теистической конструкции до «Индра – Сварга» и указывает на славянский теизм как источник индуизма, где эта конструкция имеет более сложный вид «Индра – Ясунь – Сварга – Сварог»
Другим отзвуком корня «сва» в индуизме мы видим понятие «свастика» [3] означающим символ счастья и благополучия. Изображается он в виде креста с загнутыми (под углом или овально) концами. В традиционной индийской культуре, толкуется как солярный символ, знак света и щедрости.
И опять мы сталкиваемся с упрощением образов славянского теизма, в данном случае, до уровня символизма, когда понятия матери покровительницы и солнца объединяются в один символ.
Следует отметить, что индуская свастика соответствует славянскому символу «коловрат» - вращающееся огненное колесо.
С санскрита корень «сва» дословно переводится как «свой», «мой», «твой», «я», «собственный», а слова «сварга» как «небесный», «небо», «ведущий на небо».
СУРЬЯ
О сурье «Велесова книга» сообщает следующее:
Снизойди благодатью своей, о Великий Боже! (Перун)
Ты даёшь нам испить Сурью - напиток богов.
***
Молим мы Велеса, Отца нашего,
чтобы пришпорил он в небе коней суражевых,
и на них взошла бы Сурья вечная,
золотые колеса вращая.
Ибо есть она наше Солнце,
озаряющее дома наши.
Перед ликом его бледен свет очагов наших.
***
Дажьбоговы внуки - любимцы богов,
божественный плуг в деснице держа,
поем славу Сурье,
не забывая о ней до вечера.
Пять раз в день мы славим богов,
и Сурью пьём в знак благости и общности с богами,
которые во Сварге также пьют за наше счастье.
(В обычае нашем) Сурью пить,
напиток во славу (богов наших), пять раз в день,
огонь извлекать от Дуба и так у Снопа величать
и говорить хвалу (богам нашим),
ибо мы Дажьбоговы внуки
и не можем не желать славы нашей.
***
Поем мы славу божественной Сурье,
и конь Её златой несётся в небесах.
Когда Сурья сияет, поем хвалу богам.
Перед алтарём Перуна особо,
ибо предрекает Он гибель врагам нашим.
***
Славу великую Хорсу златорунному вознесём,
вращающему нашу Сурью,
пьём которую мы до вечера.
***
От Сварожича получил он (Квасура) божественной поучение,
как приготовлять квасуру, называемую нынче Сурья.
И произошло это на нашем Радогоще.
***
Идя трудиться мы всякий раз мольбы творим,
и Сурью пьём, которую имеем с прежних времен, по пять раз в день.
И хвалим Богов наших на Радогоще своём.
Так как Сурья это молоко наше, и пропитание наше и корм,
идёт который к нам от коровы, и тем живём.
Травы злачные варим в молоке, а потом каждый пьёт сою часть.
Потому трава зелёная - что это знак божеский.
И поэтому мы её собираем в кувшины глиняные для осуривания,
чтобы затем на собраниях наших пить (Сурью)
во здравие богов наших, (глядящих на нас) из Сварги мерцающей,
и жертву творить отцу нашему Дажьбогу.
***
Оставляем на Солнце молоко наше с травами,
а ночью соберем для него специальные соцветия,
как о том говорили нам наши праотцы.
А затем дадим осуриться /забродить/ в три дня.
И пять раз в день во славу богов пить станем.
В этом есть наше древнее почитание богов наших,
для этого дружно мы Сурью потребляем,
и потребление это укрепляет связь нашу с богами.
Таким образом, мы видим, что славяне понимали «сурью» в двух ипостасях как напиток и как солнце.
В индуизме Сурья является персонификацией солнечного божества. Изображается в виде птицы. Основное действие Сурьи изливание света, сияния, им он озаряет мир и разгоняет тьму, болезни, врагов. Так же Сурья рассматривается в индуизме и как дочь солнечного божества Сурьи или Савитара. При этом понятие «Савитар» используется как синоним «Сурьи». В связи с эти нельзя не отметит его близкородственное звучание со славянским божеством «Святовит» (Свентовит). Таким образом, мы видим расширение семантического поля данного теистического термина до двух ипостасей мужского и женского начала и слияние с другим теистическим образом.
Как уже отмечалось ранее расширение семантического поля той или иной фонемы указывает на трансформацию некой первичной фонемы с более узким семантическим полем, что собственно мы и видим при переходе от славянского понятия «Сурьи» к индуистскому, следовательно, в этом случае славянский теизм выступает первичным источником для индуизма.
Следует отметить, что индуистский мифологический термин «Сурья» является произвольным толкованием слова «сура», которое в буквальном смысле означает бог, божество и не имеет какой либо смысловой связи с понятием солнца. Очевидно, переводчики индусских текстов использовали возможности русского языка, чтобы отделить теистическое понимания солнца, от других божественных сущностей.
На это собственно указывает семантическое поле слова «сура», которое используется в словах, включающих в себя такие понятия как: радуга, благоухающий, весна, апсара (божественная красавица), асуры (небоги, демоны), но среди них не встречается слово «солнце», что довольно странно, если рассматривать его как персонификацию солнечного божества.
В индуизме аналогом славянского слова «сурья», в его смысловом значении хмельного напитка, является слова «сура» означающее хмельной божественный напиток. [4]
КАРНА
О Карне в «Велесовой книге» сообщается следующее:
Карна же плачет о тех мёртвых,
что встали на тропу божественную и умерли.
***
На земли наши сушь надвигается быстро из края чужого.
Днём расстилаясь над ней суховеем,
ночью же Патер Дый её побеждает,
дождём низвергаясь на землю,
в тлен суховей превращая.
Наши молитвы богам тому помогают,
поэтому Желя и Карна к нам не идут,
а сидят средь богов перед Сваргом,
Тот же одевши руки свои в рукавицы
повелевает дождю течь на пашни наши.
Таким образом, в повествовании «Велесовой книги» Карна предстаёт перед нами в образе плакальщицы по умершим. В русской традиции институт профессиональных плакальщиц на похоронах сохранялся вплоть до начало 20 века. В этом обряде сохранялась традиция обращения к богине Карне о проводах покойника в потусторонний мир.
В индуистской мифологии Карна превращается в смертного героя древнеиндийского эпоса «Махабхарата», в образе внебрачного сына матери пандавов [5] Кунти и бога солнца Сурьи. Никакими своими божественными способностями, кроме рождения, эпосом не отмечен, если не считать врождённую неуязвимость для оружия его врагов, но с которой он расстался по просьбе Индры.
Как видим в данном случае скорее можно говорить о случайном совпадении, чем о преемственности теистических образов.
Но в мировоззрении индусов одно из центральных мест занимает понятие «карма» фонетически созвучное славянскому теистическому образу «Карна». Но если Карна в славянской мифологии это всего лишь плакальщица, и мы ни с какой другой её функцией не встречаемся, то в индуизме «карма» приобретает значение совокупности всех добрых и дурных дел, совершённых индивидуумом в предыдущих существованиях и определяющих его судьбу в последующих. В индуизме понятие «карма» восходит к весьма архаическим представлениям ведической традиции о посмертной судьбе человека: «пути богов» или «пути предков», связанном с поведением его при жизни и соответственно определяющем невозвращение или возвращение к земному существованию в том или ином облике. Именно это толкование сближает эти два понятия: славянскую «Карну» и индуистскую «карму».
У нас, к сожалению, нет данных о внутренней теистической сути славянского божества «Карна», но можно предположить, что оно выполняло не только функцию плакальщицы, но и определяло посмертное существование усопшего. Тогда в этом смысле можно рассматривать его трансформацию в индуистское понятие «карма», которое в санскрите дословно означает «обряд», «ритуал», что логически сближает его со славянской «Карной».
Заканчивая обзор соотношения славянских теистических образов с индуистскими, необходимо обратить внимание на такое божество как Мокошь, которое в «Велесовой книге» не упоминается ни разу. Что весьма странно, так как по сообщению «Повести временных лет» её идол стоял в Киеве рядом с другими известными славянскими божествами.
Если, как считают представители официальной науки, «Велесова книга» фальшивка, то её создатель не мог этого не знать, и, сообщая нам в ней обо всех известных божествах славян, не мог пройти мимо Мокоши, но, тем не менее, её там нет. Поэтому именно её отсутствие в этом источнике говорит о его подлинности. При этом остаётся открытым вопрос, почему волхвы обошли это божество своим вниманием.
Можно предположить, что это каким-то образом связано с тем, что ему нет соответствия в индуской мифологии, что означает более позднее его происхождение.
Возможно, относительно этого божества в среде волхвов шли теистические споры и те, кто писал «Велесову книгу» были против, по неизвестным причинам, введения Мокоши в славянский пантеон. Очевидно, помешать сторонникам Владимира они не могли, но в своих письменах её имя табуировали. Очевидно, это был своеобразный молчаливый протест, потому что невозможно представить, что о ней просто забыли.
[1] Здесь и далее цитаты приводятся по тексту «Велесовой книги» в разделе «Велесова книга».
[2] «Троянова земля» - земля, находившаяся за «Змиевыми валами», земляным укреплением, проходившим по дуге Житомир – Корсунь-Шевченковский – Лубны, где происходило противостояние Македонской империи с южными славянами в период 4 – 2 в. до н.э. Названа так по имени князя Трояна запомнившегося потомкам легендарной продолжительностью жизни. Впоследствии в обиход вошло выражение «троянов век» продолжительностью в 200 лет. В частности в «Слове о полку Игореве» сказано:
«На седьмом веке Трояновом бросил Всеслав жребий о девице, ему милой.»
Всеслав Бряславович Полоцкий (1029 – 1101).
Седьмой век это интервал 1200 – 1400 лет, то есть, начало трояновых веков приходится на 350 – 150 гг. до н.э., когда начинается обострение отношений южных славян с Македонской империей и активизация греческой экспансии в Азовском море.
[3] Название «свастика» ввёл в обращение французский учёный Эжен Бурнуф не позже 1852 г. В самой Индии этот символ не имел соответствующего названия и воспринимался как символ «благосостояния» или «благополучия».
[4] Вполне можно предположить, что известное сегодня всем слово «ура» имеет тоже происхождение.
Славяне пили сурью по пять раз в день и возносили хвалы своим богам, что вполне могло обозначаться словом «ура». И хотя в «Велесовой книге» оно ни разу не упоминается, полностью исключать эту версию нельзя. Так в «Слове о полку Игореве» говорится: «Се урим кричат под саблями половецкими», а автор «Слова» очень хорошо владел дохристианской лексикой, где очевидно это слово было в обиходе.
[5] Воины-братья, сыновья царя Панду, правившего в Хастинапуре и его двух жён Кунти и Мадри: Юдхиштхира, Бхима, Арджуна, Накула и Сахадева (близнецы).