Бессмертие завода Электрон

Дон Адвентура
Глава 1. Первые контуры

"Зовите меня Измаил..." - именно так начинается история о Моби Дике и злосчастном путешествии китобойного судна "Пекод". Книжку написал некто Герман Мелвилл и уж потрудился, скажу я вам, на славу. Еще бы, ведь сто тридцать лет назад в моде были длиннющие романы, где герои - откровенные зануды, сюжет ползет со скоростью черепахи и можно всласть пофилософствовать о том и о сем.
"Моби Дика" в приемном забыл кто-то из сменщиков, а может, и не забыл вовсе, и потрепанный томик с пятном на обложке всегда валялся в тумбочке среди старых журналов, газет с кроссвордами и прочей ерунды. "Экстренку" по выходным мы не принимаем, воскресное дежурство выдалось скучным, пришлось коротать время, листая пожелтевшие страницы. Нет-нет, я не врач, точнее – пока не врач, я студент медицинского института и работаю медбратом в маленькой больнице, притаившейся среди запущенного парка на тихой окраине. В принципе, читаю я быстро, но за день не осилил и половины, продраться сквозь дебри старины Мелвилла дело нелегкое. Промаявшись с ним до полуночи, я долго ворочался на жесткой кушетке, пытаясь уснуть, в результате не выспался и выбрался на остановку гораздо позже обычного.
А ехать предстояло не близко: маршруткой до центра, троллейбусом до автовокзала и уж оттуда, пригородным рейсом, на кафедру психиатрии в поселок с забавным названием Роднички.
"Девять!" - часы на платформе клацнули, подтвердив столь печальный факт. Вручив билет сердитому водителю, я пробрался к задним сиденьям, где у окна клевала носом знакомая личность в тесноватом коричневом пиджачке.
"Хазаров! И, похоже, тоже со смены", - я примостился рядом. "Опоздаем минут на сорок, не меньше. Ничего, дождемся перерыва, зайдем тихонечко с остальными, может и не заметят. Хотя вряд ли..." - сосед завозился, зачмокал губами и покрепче обхватил свой видавший виды портфель. "...с Толей этот фокус не пройдет".
Что верно, то верно, рассчитывать на удачный исход особенно не приходилось, ибо характеристика друга исчерпывалась фразой: "добр, безволен и патологически невезуч". Помните известный фильм с Депардье и Ришаром? Извольте - спец по несчастьям в стиле кудрявого блондина сопел прямо у меня под боком.
Преувеличиваю? Отнюдь. Судите сами - в новобранцы Толик загремел не отучившись и полгода, единственный из наших студентов, кому в ту весну не дали отсрочку. По возвращении, он с блеском подтвердил сложившееся реноме, собрав каре "неудов" на первой же сдаче. Строгому декану лечфака подобный покер пришелся не по вкусу, но мольбы и стенания родителей вкупе с обмороком матушки сделали свое дело и бедолагу отправили в академический отпуск.
Восстановившись, Толя взялся за ум, прополз пару курсов, а потом, вдруг, женился. "Что ж тут такого?" - спросите вы, однако напомню - с Хазаровым не случалось, как у всех, избранницей оказалась дамочка с опытом и малым чадом в нагрузку. Семья, учеба, работа, тащить три лямки сразу под силу далеко не каждому, итог выглядел предсказуемо: "сессия" - вселенский плач в деканате - спасительный "академ".
На сей раз вольная не пошла парню впрок, Толик раскис и решил, было, махнуть на все рукой. Где там! Туманные перспективы студента-недоучки его прекрасную леди совсем не устроили и по осени Хазаров А.В. вновь прибыл добывать врачебный диплом, угодив аккурат в мой поток, в мою группу и, соответственно, в этот автобус.

...- Роднички, молодые люди, конечная. Выходить собираемся? - водитель бесцеремонно тряс меня за плечо, обдавая ароматом термоядерного "Беломора".
- Да-да, сейчас, - я помотал головой, разгоняя остатки подкравшегося сна.
За окном было пасмурно, опустевший автобус уткнулся носом в заросли акации, окружавшие больницу.
- Хазаров, вставай!
- А? Что? Будильник? Еще десять минут… Откуда ты взялся? - промямлил соня, когда мы выбрались наружу.
Я пожал плечами и достал пачку сигарет, взор Толика немедленно сфокусировался, пришлось сделать вид, что не замечаю немой просьбы.
В принципе, мой одногруппник не курил, но только в принципе. Весь принцип заключался в хроническом безденежье студента, чьи невеликие средства, полученные от ночных смен, тут же утекали в бездонный семейный бюджет. Толя расставался с деньгами легко, без единого слова упрека и сожаления, а сумма, получаемая им на ежедневные расходы из рук рачительной супруги, табак, вино и женщин не предусматривала.
- Ты не куришь, - напомнил я, но расстаться с сигаретой, все же, пришлось, выдержать умоляющий взгляд Хазарова может только булыжник.
...- Не подскажете, где учебный корпус?
Дворник, лениво сгребавший опавшую листву, оперся на метлу и прищурился.
- Студенты? Ага. Во-он, гляди, желтое крыльцо, ваши там с утра гужевались.
- Перерыв скоро, - Толик принялся натягивать изрядно помятый халат, ежась от сквозняка, гуляющего в промозглом холле. - Говорят, если группу возьмет кто-то из ординаторов, еще ничего, а если профессор или Нимфа...
- Кто-кто? - не понял я.
- Нимфа. Нина Михайловна Фаустова, эта на экзаменах просто зверь.
- Боишься?
- Боюсь, - признался Толик. - Декан сказал, что больше восстанавливать не будет.
- О, вроде, наши!
На лестнице послышались отдаленные голоса, и вскоре в холл вывалилась галдящая студенческая компания.
- Вот они, красавцы, явились! По грибы ходили? Хазаров, а чего щека красная? Жена бьет?
- Не-е, отлежал, наверное.
Толик заволновался и потащился к трюмо - проверять.
- Ваня, привет, где ты был? Нимфа вам уже "энки" поставила, - наша староста, Ира Бердникова, просто фонтан энергии и оптимизма.
- Нимфа? Та самая?
- Угу, сильно вредная тетка. Ладно, может еще и простит, с утра только по отделению прошли и больных на курацию распределили. Со смены?
- Само собой.
- А Хазаров?
- По нему не видно?
- Он всегда как сонный мышонок. Пошли, у меня пирожки есть с картошкой...

Свободным в аудитории остался лишь самый первый стол, деваться было некуда, пришлось встречать грозную Нимфу лицом к лицу.
- Так-та-а-к, кто тут у нас появился?
- Тургенев и Хазаров, - отчеканила Ирка. - Задержались на дежурстве.
- И что? Если кто-то считает это уважительной причиной, то сильно ошибается. Занятия начинаются ровно в девять, опоздавшие на кафедру не заходят. Отработки по четвергам, в семнадцать часов. Кто из вас Тургенев?
Тургенев - моя фамилия и, в совокупности с именем-отчеством, становится ясно, что родители обрекли свое чадо на непростую жизнь. "Тургенев Иван Сергеевич", надо ж было такое придумать! В школе, вполне ожидаемо, проблемы начались с Герасима и Муму, но секция самбо помогла укоротить языки особо настойчивым шутникам. В институте стало сложнее, не швырять же через бедро половину курса и преподавателей, считающих, что человеку с фамилией "Тургенев" следует заниматься исключительно литературой.
В чем-то они были, конечно, правы, податься в медицину я решил достаточно спонтанно, вняв уговорам одноклассницы, которой в тот момент чрезвычайно симпатизировал. Мы вместе подали документы, отлично провели время на подготовительных курсах и так же дружно не добрали по баллу. Казалось бы, тут веревочке и конец, однако в медвузах издревле есть негласное правило: "мальчиков брать всех!" Вот почему в сентябре я обрел расплывчатый статус кандидата в студенты, а подруга устроилась на кафедру лаборантом, чтобы через год попытать счастья вновь.
...- Тургенев - это я.
- Вот и прекрасно. Тургенев и Хазаров займутся курацией... - тут Нимфа взяла паузу. - Да, именно так... Ваш пациент - Марк Александрович Шелтон, третий корпус, одиннадцатая палата. Начнете на отработке в ближайший четверг, пропуск получите у дежурного врача. К концу семестра представите полную историю болезни с обоснованием диагноза, рекомендациями и прогнозу. Вопросы?
- Нет, - пискнул Толик.
- Тогда не смею задерживать.
Не прошло и пяти минут, как мы с напарником оказались на желтом крыльце.
- Ты куда сейчас? - спросил я. - Домой?
Хазаров замялся.
- Жена на выходном, приду раньше, заставит потолок на кухне скоблить, она давно собиралась. Можно, я с тобой?
Просьба имела основания. После долгих скитаний по съемным квартирам, я, в кои-то веки, вселился в двухместную комнату нашего общежития. Весь блеск операции, проведенной с беззастенчивым использованием неформальных связей в профкоме, заключался в том, что второе койко-место досталось Женьке Мейеру, давно и вольготно живущему в квартире родного дядюшки, отбывшему на север по контракту. Пустующая кровать тотчас стала вожделенной мечтой Толика, именно там он проводил лучшие часы своей жизни, отсыпаясь после ночных смен.
- Ко мне, так ко мне, - великодушно согласился я. - До четверга здесь делать нечего.
- Ваня, - Толик замялся. - Я это... Не смогу на неделе.
- Что так? Пельмени лепите или большая стирка? Смена у тебя в субботу, так что в четверг без отговорок.
- Не могу, - уперся напарник. - Жена к сестре идет на юбилей, рубашку мне купили, галстук... Я лучше в другой раз. Съезди без меня, а?
- "Съезди без меня", - я решил быть строг. - Знаешь, чем все кончится, Хазаров? Раз отработка, потом - два, к январю ты нагребешь долгов, к сессии тебя не допустят и ту-ту, амиго, освободите плацкарту. Галстук ему купили!


Глава 2. Марк

Чтобы избежать ненужных эксцессов, на барщину Нимфы я прибыл за полчаса до назначенного срока. Грешников в тот день набралось немного, в большой и гулкой аудитории заняли один единственный стол. Зато, если б Хазаров знал, кого именно занесет в это богом забытое место, он примчался бы в Роднички, невзирая на супружеские скрепы и оковы.
Одним из главных достоинств Марины Герасимовой, безусловно, были ноги, ее лодыжки и колени (не считая того, что выше!) запросто могли украсить любую упаковку чулочных изделий в центральном универмаге. Когда девушка шла по лекционному залу непринужденной походкой бывшей гимнастки, взгляды мужской половины тотчас устремлялись следом, концентрируясь на волнующих движениях короткой юбки. К восторгу студенческих Дон-Жуанов, арсенал, дарованный Марине природой, этим не ограничивался: помимо густых каштановых волос и привлекательного лица в комплект входили еще и мозги, в связи с чем личная жизнь первой красавицы курса протекала не слишком удачно. Впрочем, Хазарова данный нюанс очень даже устраивал, ибо его душу снедала тайная страсть, в коей он мне как-то признался, будучи в состоянии неординарного подпития. Уяснив личность предмета воздыханий, я лишь сочувственно похлопал Толика по плечу.
"Угораздило же человека! Ладно бы, Бердникова или там, Танька Онежко. Но Герасимова! Полная безнадега".
Кстати об Онежко, симпатичная брюнетка с точеной фигуркой тоже прибыла на вечернее рандеву. Ходили упорные слухи, что ее прадедушка пас оленей где-то возле полярного круга, поэтому в облике однокурсницы неуловимо проглядывал интригующий северный колорит.
- Привет, красавицы, - я обосновался за соседним столом.
- Здравствуй, Ваня, - голос у Тани низкий, с приятной хрипотцой. - Чем провинился?
- Опоздал. А вас за что?
- Нимфе не понравилась наша сменка.
- То есть? - озадачился я.
- Здесь не разрешают ходить на каблуках, - пояснила Марина. - Громкий стук беспокоит пациентов.
- ...и вызывает эмоциональное напряжение, - Онежко вытянула ногу и покрутила бежевой туфелькой. - Видишь, так одеваться нельзя.
- А сейчас, значит, можно?
- Сейчас - даже нужно! - мне подмигнули: давай, мол, Тургенев, соображай.
Сообразить мне не дали - в аудиторию влетел запыхавшийся мужчина лет сорока, с обширной лысиной и аккуратно подстриженной бородкой.
- Ага, прогульщики на месте, - он потер пухленькие ладошки и расплылся в довольной улыбке. - Давайте знакомиться, Эдуард Юрьевич Варенников, доцент кафедры и кандидат медицинских наук. А кто, простите, почтил нас присутствием?
Вслед за девушками представился и я.
- Тэк-с, тэк-с, хорошо. Тема занятия - классификация психиатрических болезней. Скажу вам сразу, друзья, профессор Туренский уделяет данному разделу особое внимание, если студент на экзамене путается и плывет, дополнительный вопрос по классификации всплывает непременно. Итак, Марина Владимировна, Татьяна Афанасьевна и э-э... Иван Сергеевич, приступим.
И кандидат медицинских наук приступил. Что и говорить, любимую тему профессора Варенников знал блестяще и лекция с небольшим перерывом, который бежевые туфли провели у преподавательского стола, пролетела незаметно. Завершив, наш неутомимый оратор бросил взгляд на часы и слегка всполошился.
- Ого, коллеги, мы, кажется, задержались, последний автобус в   восемь тридцать, значит, на курацию осталось меньше часа. Каких пациентов вам дали?
- У нас Коренев, из второго корпуса, - в голосе Марины мелькнули медовые нотки. - Простите, Эдуард Юрьевич, а не могли бы мы взглянуть на пациента вместе? Вы ведь его лечащий врач, знаете лучше остальных.
- Коренев? М-да, непростой случай, непростой. Последние полгода он выглядит получше, но до победы еще далеко. Мое присутствие, безусловно, будет нелишним. М-да, хорошо. А кто у Вас, молодой человек?
- Шелтон.
- Марк? - казалось, подобный оборот доцента несколько озадачил. - Из третьего корпуса?
- Да. Нина Михайловна сказала, что Вы выпишете пропуск.
Варенников плюхнулся обратно на стул и воззрился на меня, как на теорему Ферма.
- Вы ничего не путаете, Тургенев, она дала Вам именно этого пациента?
- Третий корпус, - уныло повторил я. - Одиннадцатая палата. А что?
- Понимаете, коллега, Марк Шелтон не совсем обычный больной, его ведет сам профессор и, прежде чем начинать курацию, лучше посоветоваться с ним... - Эдуард Юрьевич почесал нос и задумался. - Давайте так, Иван, сегодня - только знакомство. Расскажите ему о себе, поболтайте немного, а завтра мы с Ниной Михайловной все обсудим. Договорились?
- Да.
- Ну и славно, - доцент рванул к заждавшемуся эскорту.
- А пропуск?
- Ах, да... - Эдуард Юрьевич черкнул пару строк на бумажке с полустертым штампом. - Вот, держи, - и блестящая троица помчалась на встречу с ничего не подозревающим Кореневым.
- Не вздумай свалить без нас, - шепнула Марина на прощание.
- Угу, - пообещал я, разглаживая бумажку: "Тург в 3 кор" и размашистая подпись.
"Нет, ну, нормально, а где он, ихний "3 кор"?

К обиталищу таинственного Марка привела неприметная аллея, изрядно засыпанная опавшей листвой. Одноэтажное бревенчатое здание под крышей из почерневшего, изломанного шифера построили аж в 1926 году, о чем гордо свидетельствовала табличка возле входной двери, обитой видавшим виды дермантином.
На скамье у крыльца задумчиво смолил папироску человек в синем хозяйственном халате и кожаных "сиротских" тапочках, на коленях топорщился мехом вальяжный серый кот. Оба, как по команде, повернули головы, ожидая, пока я подойду ближе.
- Вроде, студент? - незнакомец почесал за ухом кота.
- Студент, - подтвердил я. - Тургенев моя фамилия, это третий корпус?
- Третий. Раньше на углу номер висел, отвалился по весне. Я сколь раз говорил Никодиму - прибей, люди путаются, что тебе, трудно? Твержу, твержу, а толку, совсем обленился, перец болгарский. Фельдшер я, Арсением зовут. Куришь? Кури, тут можно.
Я уселся рядом с доброжелательным типом и тоже погладил кота, минут пять мы дымили, наслаждаясь тихим осенним вечером, затем мой собеседник аккуратно опустил окурок в стоящее вместо урны ржавое ведро и соизволил продолжить.
- Студенты, обычно, по утрам приходят, но бывает и как ты, на ночь глядя. С отработки идешь?
- С нее, родимой, - в тон ответил я и глянул на часы. - Только времени у меня маловато.
- Ага-ага, - закивал Арсений. - Тебе ж до города еще. А ищешь кого?
- Шелтона.
- Марка Александровича! - всплеснул тот руками. - Как же, как же, у себя. В библиотеку сходил, вечерний душ принял, теперь в своем одиннадцатом нумере, во-он, окошко светится, второе с конца. Проводить?
- Не-е, найду.
- Тогда, может, угостишь сигареткой, а то у меня всего две на ночь осталось...
Внутри третий корпус выглядел вполне себе, сносно. Пол в длинном и узком, как труба, коридоре недавно перестелили, и он блестел свежеположенной краской. Стены обили деревянной рейкой, а потолок покрыли новой фанерой, на которой тихо гудели пакеты люминесцентных ламп. Впечатление портили лишь двери палат, их тоже покрасили, но выщербленные косяки и потрескавшиеся филенки выдавали почтенный возраст с головой.
Я остановился перед одиннадцатым "нумером", не решаясь войти, и только тогда заметил увязавшегося кота. Не видя причин для задержки, пушистый красавец направился к двери и толкнул ее головой. Небольшого усилия оказалось достаточно, та легко и бесшумно открылась.
- Разрешите? - спросил я, следуя в фарватере бесцеремонного хвоста. - Марк Александрович?
Человек, устроившийся на табурете у окна, захлопнул книгу и повернулся к гостям. Нахальный кот тут же скакнул на кровать и заурчал.
- Простите, я хотел постучать, но меня опередили.
Марк кивнул.
- Тимофей не привык спрашивать разрешения и мне приходится с этим мириться. Вы, очевидно, студент?
- Тургенев, Иван Сергеевич, - который раз за день представился я. - Лечфак, четвертый курс. Мы с коллегой пишем историю болезни по Вашему случаю.
- Понятно.
- Напарник прийти не смог, а я вот зашел познакомиться.
- Проходите, Иван Сергеевич, - Шелтон указал на свободный табурет. - Если хотите, заварим чай.
- Нет, спасибо, скоро автобус, я только спрошу и пойду.
- Ладно, - сказал Марк. - Спрашивайте.
"У-фф, пока все нормально", - я полез в сумку за новой тетрадкой, однако та вдруг пропала и мне попадалось совершеннейшее "не то".
- Сейчас... сейчас... где же она? - пришлось выкладывать на стол ветровку, учебник и прихваченного, зачем-то, "Моби Дика". - А-а, вот!
- Любите Мелвилла? - поинтересовался Марк.
- Нет, не особо, полистал на дежурстве. А Вы читали?
- Только в оригинале, - Марк зажег верхний свет. - Было б интересно сравнить с переводом.
- Могу оставить, если хотите...
Когда лампочка разогнала подкравшиеся сумерки, я отметил, что новый знакомый старше меня лет на пять-шесть, не больше. Рост - около ста восьмидесяти, светлые, чуть вьющиеся волосы, нос, глаза, подбородок на месте, не писаный красавец, но смотреть приятно.
Марк открыл "Моби Дика", пробежал наугад несколько строк и улыбнулся.
- Глава пятнадцатая, "Отварная рыба", моя любимая. Измаил и Квикег обедают... А, пожалуй, оставьте, через пару дней верну. Дать Вам что-нибудь взамен? У меня есть Гарднер, Стаут...
- Рекс Стаут? - не поверил я. - Про Ниро Вульфа?
- Именно, - подтвердил Марк. - Профессор Туренский неравнодушен к литературе, в больнице отличная библиотека. Времени у меня здесь полно, а в Москве читать совсем некогда... Вот, возьмите, Стаут, "Все началось с Омахи", скучно точно не будет.
- Спасибо, занесу в понедельник, - пообещал я. - А Вы из Москвы?
- С Патриарших. Бывали там?
- Я был в столице всего пару раз и то проездом, успел только на Красную площадь и ВДНХ. Скажите, а трамвай, что отрезал голову Берлиозу, еще ходит?
- Нет, и думаю, что никогда там не ходил. В свое время по этому поводу велась целая научная дискуссия, однако убедительных доводов ни "за", ни "против" не нашлось.
- Скажите, Марк...- я снова посмотрел на часы. - О-о, черт, похоже, мне пора, мы обязательно зайдем к Вам в понедельник. До автобуса пятнадцать минут, побегу...
- Да, конечно, приходите... Кстати, Иван, у Вас дома есть лед?
- Лед? - удивился я.
- Ну, или что-то холодное в морозилке?
- Холодное? Кажется есть.
- Тогда ладно, - Марк махнул рукой на прощание и раскрыл свою книгу...

На остановку я успел вовремя, бело-голубой "Лиаз" с открытыми дверцами мирно отдыхал на разворотном круге. Девчонки были тут же, да вот незадача, дорогу им преграждала весьма неприятная компания.
"Местная шпана", - с первого же взгляда определил я. "Не совсем трезвая и потому опасная вдвойне. Что ж, Иван Сергеевич, Ваш выход..."
Заняв позицию в десятке шагов от противника, я негромко свистнул и три головы дракона из четырех немедленно обернулись.
- О, Серый, гляди - еще один из психушки. Че, паренек, подружек ищешь? Так не ищи, мы их уже нашли. Сигареты есть?
"Тот, что говорит, у них главный. Сухощавый, верткий, рука в кармане, там, скорее всего, свинчатка или кастет. Второй, с короткой стрижкой-ежиком, ему под стать, смотрит с прищуром, оценивающе. Третий - плотно сбитый крепыш, широкие плечи, челка на глазах, удостоил меня лишь мимолетным взглядом, Таня интересует его гораздо больше".
- Кувалда, тряхни-ка студента, а то он что-то онемел.
Тут ко мне повернулась и четвертая голова.
"Рост под два метра, длинные руки с кулаками-дынями, мутный взгляд. Везет же тебе, Тургенев!"
Кувалда смачно плюнул, ухмыльнулся и вразвалочку потопал ко мне.
- Выворачивай кармашки, пацан.
Последний солнечный луч прорезал сумрак, нависший над кромкой леса, отразился в стекле автобуса и брызнул мне в лицо. Я на мгновение зажмурился, в голове щелкнул невидимый выключатель, и весь план сражения выстроился в ряд костяшками домино.
Громила Кувалда, движения которого отчего-то стали медленными и плавными, достиг отведенной мною черты, я шагнул навстречу и нанес короткий удар ногой в солнечное сплетение. Раздалось характерное "Хык" и телебашня сложилась пополам, удивленно выпучив глаза. Второй удар коленом снизу подкинул хрустнувший подбородок, а хлесткий апперкот в челюсть отправил Кувалду в отменный нокдаун.
"Раз".
При виде поверженного редута, чубатый крепыш вскинул руки в боксерской стойке. Его выпад левой выглядел достаточно предсказуемо, я легко уклонился от атаки, провел захват и выполнил классический бросок через плечо, от души приложив спортсмена о выщербленный асфальт.
"Два".
Действия оставшейся пары хулиганствующей четверки по-прежнему казались удивительно неспешными, однако блокировать удар стриженого, очутившегося рядом, я не успел. Ребро в правом боку подозрительно хрустнуло, но боли не было. Я провел захват, нырнул правой рукой к голени соперника и рванул ее вверх. "Весло" - прием простенький, но эффективный, секунда - и стриженый на земле, короткий хук в переносицу.
"Три".
- Ку-у-да, - раздался голос Марины и главарь, попытавшийся было вмешаться в драку, получил меткий удар в пах.
"Четыре!" - отметил я, и мы рванули к спасительным дверям "Лиаза".


Глава 3. В которой мне приносят завтрак

Утро пятницы началось с гостей. Будильник моей "Электроники" еще досматривал сон, а в комнату уже стучал нетерпеливый кулачок.
- Ваня... Тургенев!
"Онежко! Вот черт, чего ее принесло в такую рань?"
- Сейчас, - я откинул одеяло и ойкнул от боли, стрельнувшей вдоль ребра. - Иду-иду, подожди...
Натянув джинсы, я добрел до двери и щелкнул замком.
- Спишь? - удивилась девушка.
- Первая пара с десяти.
- Иди, умывайся, герой, завтрак прибыл, - Таня включила плитку и поставила чайник.
Подозрительно покосившись на пузатую сумку, я сгреб полотенце и отправился в душ. Как всегда с утра, вода была еле теплой, зато в голове прояснилось окончательно, и вчерашний вечер всплыл на поверхность большим, ярким поплавком.
"Да ты у нас просто Цезарь, Тургенев. "Пришел, увидел, победил". Четверых! Хотя нет, четвертый на счету Марины. Значит, троих. Во, дела!"
Я снова поморщился от неудобного движения.
"Синячок выплыл, значит, перелом, без рентгена понятно. И все равно, трое тоже немало, все-таки самбо - великая вещь! А Кувалду, вообще, лихо завалил, просто само сложилось, как все нужно сделать. Только вот двигались они... странно, будто замороженные. Времени на захват боксер мне оставил чуть не час, поэтому и бросок вышел на загляденье. Перелом что? Холод приложим, потом тепло, за пару недель схватится... Стоп!"
Мочалка замерла, и я тупо уставился на потрескавшийся кафель.
"Холод? Погоди-ка, Ваня, погоди. Холод! А что вчера сказал Марк? "...дома есть лед? ...или что-то холодное в морозилке?" Ведь так он сказал, ты еще не понял, что к чему. Выходит..."
Что из всего этого выходило, осталось загадкой, поскольку выводы напрашивались один абсурднее другого, а после первого заряда энергии, полученной от прохладного душа, тело охватила легкая дрожь.
- Чего весь синий, в снегу валялся? - в комнате шумел чайник и аппетитно шкворчала сковородка. - Садись, - Таня положила мне горячей каши. - Бутерброды с сыром, сейчас яичницу с колбаской пожарю. Пирожки с вареньем на десерт, хотела тортик испечь, да извини, арахис вышел.
- Можно и без торта, - великодушно согласился я. - А с чего, вдруг, пир горой?
- Здравствуйте, - всплеснула руками Онежко. - Забыл о своих подвигах?
- Какие там подвиги, - заскромничал я, отправляя в рот первую порцию каши. - Ого!
- Что? - заволновалась девушка.
- Вкусно. Сколько раз говорил матушке – манная каша должна быть жидкая, сладкая и без комочков, а она вечно варит густую, чтоб ложка стояла. У тебя каша, что надо.
- Ешь, я еще добавлю... Слушай, Вань, - спросила Таня, когда тарелки опустели. - Где ты научился так драться? Раз-два и все лежат.
- А, ерунда, занимался в школе. У-фф, наелся, спасибо.
- Не за что.
- Есть планы на воскресенье? - момент, на мой взгляд, складывался подходящий. - Может, в кино?
- В воскресенье? - задумчиво протянула Татьяна.
- В субботу я дежурю.
- В "Маяке" идет "Лимонадный Джо", говорят - смешной фильм.
- Мне тоже говорили, фильм классный! - старину "Джо" я уже видел трижды, но дело того стоило!

...Сегодня Хазаров выглядел огурцом, за примерное поведение парню выдали премию, потраченную на пачку "Космоса" и он в компании однокурсников курил у крыльца, как равный из равных.
- Тургенев, привет, угощайся, - Толик протянул сигареты, уж в чем, в чем, а в жадности я упрекнуть друга не мог. - Съездил вчера? Шелтона видел?
- Ага.
- Опросил?
- Только начал. На курацию всего полчаса оставалось, пока корпус искал, то, се...
- И как он?
- Кто?
- Ну, "кто-кто"? Псих.
Вопрос поставил меня в тупик - до самой последней минуты Марк выглядел абсолютно нормальным человеком, я даже забыл, что беседую с пациентом, а не с хорошим знакомым.
- Тургенев!
- Чего?
- Ничего. Ты когда-нибудь слушаешь, что тебе говорят? Чем он болеет?
- Не знаю, - отмахнулся я. - В понедельник разберемся...
В учебной комнате кафедры ЛОР болезней было пыльно и скучно. Сухонький старичок-преподаватель монотонно бубнил у доски, рисуя схему глоточных абсцессов. Толик пыхтел рядом, уткнувшись в дефицитного Стаута, помещенного на колени под столом.
"Ну почему он спросил про холод?" - вопрос крутился в голове, словно рублевая монета на прилавке. Я попытался прихлопнуть рублевик рукой, но тот ловко увернулся и припустил еще быстрее, сверкая гранями. Пришлось доставать воображаемую трубку и погружаться в размышления, а-ля комиссар Мегрэ.
"О компании местной шпаны, ищущей приключений на остановке, Марк знать не мог. Или мог? Ну, допустим. До вчерашнего вечера о моем существовании он не подозревал. Или подозревал?" - хваленая дедукция дала сбой с самого начала.
Толик метнул взгляд на увлеченного лекцией старикана и осторожно перевернул страницу.
"До понедельника далеко, поеду сегодня же", - твердо решил я. "Причем без Хазарова. Забегу ненадолго, спрошу, что хотел, и обратно. Что он о себе думает, этот Шелтон? Тоже мне, провидец из одиннадцатого "нумера!"

...Народа в тесный автобус набилось порядком, ребро напоминало о себе с каждым толчком, к тому же заморосил дождь, и настроение испортилось окончательно.
"Кстати, где мой пропуск? Вот будет номер, если придется искать дежурного врача. Хотя в прошлый раз пропуск никто и не спросил... Вот он!" - бумага с залихватской доцентской подписью отыскалась во внутреннем кармане.
Дорожку к обиталищу Марка еще больше засыпало листвой, кроссовки быстро покрылись грязью и мелким мусором. Скамейка у крыльца на сей раз оказалась пуста, но красавец-кот обнаружился прямо за дверью, спящим на табурете, заботливо накрытом лоскутным половичком. Заметив посетителя, Арсений отложил цанговый карандаш и сделал строгое лицо.
- Вы к кому?
Очевидно, сегодня старая дружба была не в счет и в корпусе царствовала ее величество, Дисциплина.
- К Марку Александровичу, - я сунул под нос Церберу свою верительную грамоту.
Арсений нацепил очки и зашевелил губами.
- Ты чего? – спросил я. – Заболел?
В коридоре-трубе раздались голоса и из восьмой палаты выплыла дама с сердитым и несколько брезгливым выражением лица, а следом озабоченный толстяк с картонной папкой в подмышке.
- Это кто? - вопросили Арсения.
- Студент Тургенев, на курацию.
- Почему без сменки?
- Только зашел, - мрачно пояснил я. - Не на улице же ее одевать.
- Не пререкайтесь, молодой человек. Немедленно переобуйтесь и наденьте халат. Арсений, проследи за ним, - их превосходительство, маршал от медицины, застегнула плащ, услужливо поданный ее спутником, бросила на меня уничтожающий взгляд и шваркнула дверью.
- Таисия Андреевна, - Арсений поднял палец с обгрызенным ногтем. - Заместитель главного врача!
- По какой такой части?
- Известно по какой - по хозяйственной. Серьезная женщина, ты сменку-то, Ваня, переобуй.
Я сгреб со стола пропуск, примостился рядом с котом и вытащил пакет с сандалиями.
- Крыша потекла, - соизволил разъяснить Арсений. - Из восьмой и девятой пациентов перевели, капает с потолка. Завтра должны шифер подвезти.
- Вовремя, - хмыкнул я, вспомнив о дожде.
- Что? - не расслышал он. - Ага, в самый раз... Э, Вань, а ведь я и забыл, Марка Александровича сейчас нету.
- То есть как "нету"? - я только что натянул тщательно отутюженный халат. - А где он?
- Родственники за ним приехали, тетка родная, тоже врач, между прочим! Машина подкатила, еще и двенадцати не было, так что до понедельника его не будет. А вы с ним как договаривались?
- Вот те раз! - я бухнулся на табурет, кот мявкнул и ссыпался на пол, осуждающе выгнув спину. - Что ж ты, вредитель, меня сменку заставлял надевать?
Арсений засопел, чувствуя, что напортачил.
- Ну, забыл я, забыл, как нашу Горгону вижу, из головы все метлой. Сигаретку не оставишь, а то у меня...
- Держи, - я протянул початую пачку. - Бери все, у меня еще есть.
Глаза Арсения засветились, и он принялся помогать сворачивать халат.
- Ну да, Вань, Анна Ивановна, тетушка ихняя, от профессора сразу сюда явилась. Марк сумочку собрал и отбыл, я тоже следом пошел, меня в кадры вызвали, бумажку подписать.
- Понятно. Профессорский кабинет в главном корпусе?
- Третий этаж, налево, дверь красной кожей обита.
- Интересно, сейчас он у себя?
Удивительно, но вопрос не поставил аборигена в тупик.
- Синяя машина на месте, значит, у себя, - твердо заявил Арсений. - У главного корпуса одна такая, а в марках я не разбираюсь.
Новенькая синяя "семерка" действительно кисла на улице рядом с изрядно проржавевшим Уазиком-буханкой.
"Хорошо профессору, выйдет сейчас, сядет в сухой и чистый салон, включит приемник и фью-и-и, до самого дома. А тут ползи по лужам на остановку, толкайся в душном автобусе..." - преимущества личного транспорта над общественным значительно перевешивали. Мысли об остановке, между тем, вызвали смутное беспокойство, хотя ничего необычного я по приезду не заметил. Разве что, шустрый пацан, шелушащий семечки на скамейке, ни к кому из приехавших он не подошел, смерил меня быстрым изучающим взглядом и сразу отвел глаза.
Огонек тревоги, заискривший возле профессорского авто, вскоре превратился в яркий железнодорожный семафор. Нырнув в мокрые кусты, тянувшиеся вдоль больничного забора, я раздвинул колючие, неподатливые ветки и осторожно выглянул за угол. Давешнего пацана не было и в помине, зато объявились вчерашние "друзья" в несколько расширенном составе.
"Семеро! Ого, ситьюэйшн!"
Уяснив обстановку, я выполз из негостеприимных зарослей. Проходившая мимо тетка испуганно ойкнула и шарахнулась в сторону, ребро под промокшей рубашкой предательски заныло.
"До трассы через лес километра три-четыре, а с учетом обходного маневра, и все пять", - дождь, как назло, припустил еще сильнее. "Говорила же мама, носи зонт", - к месту вспомнил я и поплелся обратно, к двери, обитой красной кожей.


Глава 4. Профессор Туренский

"Туренский Святослав Игоревич, доктор медицинских наук, профессор", - значилось на солидной бронзовой табличке, украшавшей главную дверь клиники. В приемной было тепло и пахло дорогим женским парфюмом, Светлана Витальевна, личный референт профессора, что-то печатала на новомодной электрической машинке, умудряясь при этом еще и беседовать по телефону.
"Когда у меня будет персональный секретарь, то именно такой, как Света", - поклялся я. "Стройная шатенка, около тридцати, достойная грудь и ноги как у нашей Маринки. Хотя, нет..." - я покосился на туфли референта на невысоком каблуке. "В данном аспекте Герасимова, все же, прима".
- К Святославу Игоревичу?
- Да. Иван Сергеевич Тургенев, студент. Вопрос по пациенту, его фамилия Шелтон...
- ...Марк Александрович. Знаю, минуту... - девушка бросила взгляд на аппарат внутренней связи, но передумала и отправилась к шефу сама, прихватив готовый документ.
Вовремя вспомнив, что в культурном обществе торчать в верхней одежде не принято, я стянул ветровку и повесил на резную вешалку-стойку. Джинсовая рубашка после ползанья по кустам тоже изрядно намокла, как впрочем, и кроссовки, оставившие на паркете грязные следы с кусочками разноцветной листвы.
В институте профессор Туренский слыл личностью неординарной. Только представьте, коренной москвич получает красный диплом и на распределении вместо столичной аспирантуры выбирает нашу Тьмутаракань. Дыра, провинция, однако карьера будущего светила психиатрии быстро идет в гору: всего через три года праведных трудов Святослав Игоревич сдает кандидатский минимум, а еще через пять лет блестяще защищает докторскую. В какие-то тридцать шесть он получает кафедру, а ныне и вовсе метит в высший сонм Академии наук. Смог бы доктор Туренский достичь подобных высот на московских нивах, не знаю, но если таков был план, то он оправдался на все сто...
- Святослав Игоревич примет Вас через десять минут. Чай? Кофе? Минеральная вода?
От неожиданности я закашлялся, но референт моей мечты не шутил, видимо, я только что получил статус гостя, а значит и дополнительные привилегии.
- Чай, если можно.
- Сахар? Лимон?
- С лимоном, два сахара, - я постарался не смотреть в заманчивую глубину выреза блузки, где поблескивал красный камушек на золотой цепочке.
Телефон затрезвонил вновь, и я уткнулся в "Вестник психиатрии", имевшийся на журнальном столике. На двенадцатой странице обнаружилась большая статья Святослава Игоревича о неврозоподобных состояниях и их последствиях для семейной жизни.
"Надо будет рассказать Хазарову, к чему он идет" - злорадно подумал я, заметив слова "эректильная дисфункция" и "развод".
- Ваш чай, Иван Сергеевич...
- Можно просто Иван, - сказал я, принимая фарфоровую чашку, Света одарила меня благосклонной улыбкой.
Неврозы я успел изучить от силы на четверть, когда в приемной раздался мелодичный сигнал, девушка сняла трубку и повернулась ко мне.
- Можете войти, Святослав Игоревич ждет.
Преимущества медицинского образования вкупе с научной карьерой по-прежнему были налицо: к стильной секретарше и престижному автомобилю добавилась дорогущая мебель из белорусского дуба и мягкий уголок натуральной кожи кремового цвета. В том, что дуб и кожа именно натуральные и самого высокого качества я не сомневался, поскольку лично видел такие комплекты в каталоге "Лучшие товары СССР" за 1985 год.
- Проходи, Иван, - профессор указал на одно из кресел у окна. - Устраивайся. Закурю, если не возражаешь.
Он уселся напротив, разжег темно-вишневую трубку и с наслаждением затянулся, в воздухе поплыл запах хорошего табака.
На мой взгляд, было профессору чуть за сорок, а выглядел он и того моложе: короткая прическа, модные роговые очки, под идеально отглаженной рубашкой угадывалось сильное тело, без единой капли лишнего жира. Пара седых прядок на висках и упрямые складки в углах рта картины совершенно не портили.
- Света предложила напитки? Хорошо. Я, пожалуй, тоже выпью кофе... Так что же привело студента четвертого курса к пациенту по фамилии Шелтон, а затем и ко мне в неурочный час?
- Наш преподаватель, Нина Михайловна, предложила мне, точнее мне и Толе Хазарову, написать по нему учебную историю болезни.
- Историю по Марку? - профессор рассмеялся. - Чем вы ей не угодили?
- Опоздали, - честно признался я. - Мы дежурим по ночам.
- Поня-ятно, - протянул Святослав Игоревич. - А где тогда напарник?
- Он не приехал, но дело в другом, просто вчера случилось кое-что необычное.
- Необычное? Интересно. А ну-ка, Иван, рассказывай, - профессор снял очки и откинулся в кресле.
История, начавшаяся с лекции доцента Варенникова, вышла недолгой, но захватывающей.
- Ребро цело? - всполошился Святослав Игоревич, когда я закончил. - Синяк есть?
- Есть, но пока терпимо.
- Обязательно сходи не рентген и возьми освобождение от физкультуры. А вообще, вот что я тебе скажу, Иван, - продолжил профессор. - Вам для курации Марк не годится, не тот у него случай. Я поговорю с Ниной Михайловной, пусть подберет вам с Хазаровым более типичный диагноз.
- Святослав Игоревич, а что с ним случилось? Почему он здесь оказался?
- Почему? - в глазах профессора вспыхнули странные искры. - Все дело, Ваня, как ни странно, в хеттах.
Д.м.н. Туренский озорно подмигнул и не спеша отправился в приемную.
- Светлана Витальевна, можете идти, мы с молодым человеком немного поболтаем, - следующие слова профессор произнес очень тихо и я его не расслышал.
Вернувшись, Святослав Игоревич допил свой кофе и зашуршал страницами ежедневника.
- Так-так, ага, вот... Пятнадцатого августа 1984 года Марк Александрович Шелтон был сбит неустановленным автомобилем на улице Кирова, доставлен во вторую городскую в крайне тяжелом состоянии. Закрытая черепно-мозговая травма... Переломы костей голени, ребер... Пневмоторакс... Травматический шок... В целом, коллега, полный букет последствий ДТП. Бригада дежурила опытная, что могли - сделали. Через двое суток вновь ухудшение, клиника прогрессирующей субдуральной гематомы, пришлось делать трепанацию черепа. Дальнейшую работу травматологов описывать не буду, кости удалось сопоставить и срастить, на удивление, быстро, коллеги из областной только рукам разводили, даже у них такие результаты - редкость, а вот с головой получилось хуже. После трепанации Марк почти месяц провел без сознания, а когда пришел в себя, то не помнил практически ничего.
Когда основные функции стабилизировались, Анна Ивановна, тетка Марка по матери, забрала его домой. Шансов на то, что кора восстановится, имелось немного, однако и здесь организм не подвел. Медленно, очень медленно дело шло на поправку.
Аня позвонила примерно через год после травмы, когда физическое здоровье Марка тревог уже не вызывало. Ей понадобилась моя консультация как специалиста-психиатра, поскольку память ее племянника выдала необычный кульбит. Весьма и весьма необычный...
Профессор подошел к окну, где по стеклу постукивал мелкий занудливый дождь, и задумался.
...- Так вот, Иван Сергеевич, - наконец продолжил он. - В первую встречу, Марк произвел на меня очень хорошее впечатление: воспитанный молодой человек, грамотная речь, приятные манеры. Он легко пошел на контакт и с готовностью ответил на все вопросы.
Мы проговорили около трех часов и, если опустить профессиональную терминологию, к которой ты пока не готов, итог сложился следующий. Марк прекрасно ориентировался в окружающей обстановке, мыслил критично, отвечал по существу, логические цепочки выстраивал верно. И, вместе с тем, целые куски жизни до несчастного случая, стерлись из его памяти полностью.
- А родители? - не удержался я. - Их-то он вспомнил?
- Весьма смутно, - вздохнул Святослав Игоревич. - Мама Марка умерла, когда ему исполнилось восемь или девять, а отец долгое время работал за границей, по военному ведомству. Анна Ивановна говорит, что о нем уже несколько лет нет вестей. После школы Марк закончил инъяз МГУ, затем устроился переводчиком в Мосиздат. Английский, французский, немецкий и, как ни странно, сирийский, он знает превосходно, Аня утверждает, что талант лингвиста Марку передался от отца, тот знал порядка десяти языков.
А вот теперь, Иван Сергеевич, мы подходим к самому интересному. Оценив имевшийся статус, я заинтересовался пациентом чрезвычайно и предложил Марку небольшой реабилитационный курс в нашей клинике, а заодно и обследование на новейшем оборудовании, которое мы тогда получили. Он согласился. Так Марк Шелтон оказался у нас, а главное случилось...- профессор перелистал несколько страниц. - Да... на шестой беседе. Помнится, Марк только что решил сложное математическое уравнение и предложил мне послушать интересную историю. Речь шла о событиях, которые, с его точки зрения, действительно происходили, хотя и очень давно.
- Он вспомнил о хеттах?
- Да, о народе, создавшем империю на территории современной Турции почти три с половиной тысячи лет назад.
- А почему о них?
- Один из его предков участвовал в походе на столицу хеттов, Хаттусу.
Профессор Туренский снова надел очки, набил трубку и окутался клубами сизого дыма.
"Вот так номер, Марк, вовсе никакой не псих. Травма головы вышла ему боком, и он представляет то, чего не было, выдавая за реальные события. Ну, надо же, хетты!"
Исторический период и народ, выбранные Марком, мне ничего не говорили, в школе основное внимание уделялось древней Греции и Риму.
- Освежаешь знания за пятый класс? - поинтересовался Станислав Игоревич. - Не трудись, толком о хеттах знают немногие. Однако, я навел справки, поднял литературу и кое-что выяснил. Прочту тебе маленькую лекцию в порядке культпросвета.
Начну с того, что те самые хетты явились на землю Анатолийского полуострова за пару тысяч лет до нашей эры, точная дата, как ты понимаешь, не важна. О месте их предыдущего проживания мнения разнятся - от Балкан до Индии, но последние пункты миграции - армянское нагорье и окрестности озера Ван. Для наглядности я даже приобрел географический атлас. Вот, изволь...
Несколько минут мы изучали глянцевые страницы.
- Земля в центральной части полуострова не слишком приветлива, летом жара, зимой холод и пронизывающие ветра. Рек мало и воды для полноценного ведения сельского хозяйства хватает лишь в малочисленных долинах. Впрочем, в те времена климат мог быть и помягче.
Никакого вторжения не было, хетты пришли как мирные переселенцы и довольно долго жили бок о бок с местным населением, хаттами, перенимая их культуру и навыки работы с металлами. Упоминания о первом предводителе хеттов, Анитте встречаются примерно с 1750 года до нашей эры. По нынешним меркам это был мелкий царек, успешно захвативший несколько городов и селений. Примечательный факт: в одном из походов он разрушил некий город Хаттусу, будущую столицу хеттов, и даже проклял то место, где она стояла. Лиха беда начало, за первыми войнами последовали другие, в бесконечной борьбе за трон выживали сильнейшие и их аппетиты росли.
Через пару веков после Анитты, хеттские цари чувствовали себя столь уверенно, что один из них, Мурсили I, затеял поход на Вавилон. Дело, с моей точки зрения, выглядело чистейшей воды авантюрой, поскольку дорога проходила через земли злейших врагов хеттов, хурритов. Малейшая осечка и вся армия амбициозного царя полегла бы на чужбине. Но нет, главный бог хеттов, Тешуб, остался благосклонен к своим адептам, войска Мурсили взяли и разграбили Вавилон, разбили хурритов и вернулись домой победителями. Иллюстрируя нравы тех времен, добавлю, по возвращении, Мурсили был убит собственным шурином.
Далее следует достаточно длинный период междоусобных войн, во время которого держава хеттов потеряла почти все приобретенные земли, а за ним эпоха новых побед, сочетающихся с чрезвычайно мудрой и эффективной внешней политикой. В четырнадцатом веке до нашей эры, во время правления царя Суппилулиумы I, Новохеттское царство обрело статус ведущей державы Малой Азии. Смириться с этим фараоны, естественно, не могли...
Станислав Игоревич снял трубку зазвонившего телефона.
- Да... Да... я понял. Спасибо. Нет, ничего не нужно. До свидания... Конфликт между двумя империями вылился в самое знаменитое сражение бронзового века, битву при Кадеше, в которой встретились хеттский царь Муваталли и звезда девятнадцатой египетской династии, Рамзес II. Победу отпраздновали египтяне, но фактически битва закончилась ничем. Войска разошлись и два сильнейших государства тех времен вынуждены были подписать мирный договор, оставшись, впрочем, в границах, которые устраивали, прежде всего, хеттов.
Завершая краткий экскурс, скажу, еще около ста лет государство хеттов жило более-менее мирно, а примерно в 1200 году до нашей эры рухнуло под ударами северных племен.
- И Марк помнит именно последние годы?
- Ну-у, "помнит" - слишком смело сказано. Скорее, владеет информацией из источника, назвать который не в состоянии. При надлежащем лечении это дело времени... Кстати, звонила Светлана Витальевна, я попросил ее взглянуть, нет ли подозрительных личностей на автобусной остановке.
Ответ, в общем-то, я знал.
- Личности имеются, - подтвердил профессор. - Поэтому, Иван Сергеевич, предлагаю составить мне компанию и прокатиться до города в моем автомобиле.
- Спасибо, Святослав Игоревич.
- А к Марку заглянешь в понедельник, не в плане курации, конечно. Судя по тому, что он предложил тебе обменяться книгами, ты ему понравился. И обязательно прихвати своего друга, общение с умными и любознательными студентами пойдет Марку на пользу. Держи меня в курсе, если произойдет что-то, достойное упоминания. Договорились?
- Конечно!


Глава 5. Родос

Под сводами сумрачного зала таверны было немноголюдно. Парочка матросов, выбравшихся из ближайшего дома свиданий, да угрюмый старик, явившийся за первой чашей вина, вот и все, кто коротал утро в "Бочке Диониса".
Эсхил покрутил в руках длинный и очень острый бронзовый нож, раздумывая - стоит ли резать целого барана или получится обойтись уже ощипанной птицей? Кораблей в порту осталось мало, и стояли они, в основном, в южной части бухты, где вился дымок над крышей его главного конкурента, сирийца Гарпага.
Выцедив свое вино, старик поднялся и направился к выходу, Эсхил бросил в специальный медный стаканчик пшеничное зерно, означающее выпитую чашу. Рассчитывался неразговорчивый посетитель обычно к вечеру, серебряными колечками, которые вошли на Родосе в моду с легкой руки египтян.
Постояв у дверей, старик неожиданно вернулся.
- Два корабля вошли в бухту, идут сюда.
Эсхил кивнул и вытряхнул зерно из стаканчика: за добрую весть полагалась награда.
"Целых два! Вот и нам улыбнулась Артемида, тут только успевай, поворачивайся!"
- Айя, разводи огонь, да поживей, - плотно сбитая плосколицая кухарка высунула нос из кухни и тут же нырнула обратно. - Саха! Где этот бездельник? Саха!!!
Эсхил заткнул нож за пояс и отправился на задний двор, вопрос с бараниной решился сам собой.
Мальчишка-фракиец, купленный по случаю у проигравшегося пирата, ссыпался откуда-то сверху так неожиданно, что Эсхил вздрогнул и прикусил щеку.
- Опять спал на крыше? Марш в овчарню, скажи Кноссу, пусть приведет баранов, на которых я поставил метки, да пошевеливайся, Аидов сын.
Между тем, нелюдимый старик уселся на каменную скамью у входа и прищурился, пытаясь разглядеть рисунок на парусах.
- Похоже, тавры, - пробурчал он, заметив круг с всадником, стреляющим из лука. - И пора бы, сколько можно ждать.
Старик проверил, крепко ли затянут кошель, и побрел к пристани, куда уже потянулся праздный портовый люд.
Один из причаливших был торговым, второй, тридцативесельный, с мощным бронзовым тараном и хищными обводами, военным кораблем. Оба пришли из далекой Тавриды, не такая уж редкость по нынешним временам.
Не обращая внимания на суету возле торговца, старик направился к сходням триаконтора. Оттуда на берег никто не спешил, пришлось долго переминаться с ноги на ногу, пока его не заметил широкоплечий мужчина в темно-зеленом хитоне, перепоясанном варварским кожаным ремнем.
- Ор-маа! Привет, друг! - тавр перебрался на пристань и обнял недовольного старика. - А ты растолстел. Щеки... живот... Служба идет тебе на пользу.
- Где ты болтался, Дейнас? Я отправил письмо три месяца назад, за это время можно дойти до Геркулесовых столпов и обратно. Поосторожнее, ты вывихнешь мне плечо!
- Ну-ну, не ворчи, я прибыл бы раньше, но мне приказали дождаться "Калипсо".
- Кто приказал? - ехидно спросил Ор-маа. - Он из хеттов или египтян?
- Приказали, - Дейнас обернулся - нет ли кого поблизости. - Расскажу потом. Тот, кого я ищу, здесь?
- Здесь, здесь, - успокоил старик. - Хочешь видеть его прямо сейчас?
- Нет, отложим до утра. Сейчас неплохо бы перекусить, на Родосе готовят лучше, чем на твоей барке?
- Мою барку забрал фараон и ты это прекрасно знаешь. Хочешь есть, идем, нечего торчать у всех на виду.

"Бочка Диониса" источала гостеприимство. Столы в зале чисто вытерли, забулдыг-матросов выдворили вон, а из кухни поплыл непередаваемый запах тушеной баранины. Заметив Ор-маа в компании гостей, Эсхил покосился на мерный стаканчик, твердо решив скостить весь дневной долг, и тут же забыл, поскольку зал начал быстро наполняться.
Дейнас уселся на скамью, швырнув в угол увесистую походную сумку.
- Хозяин, покорми нас!
- Какое вино? Греческое, египетское, аласийское? Есть отличные местные сорта.
- Вино? Неси любое, лишь бы хорошее, выставишь кислятину, утоплю в бочке.
Эсхил поежился: "Варвары, чего от таких ждать".
- Что ты узнал? - тавр снова понизил голос.
Ор-маа придвинул чашу, сделал небольшой глоток и одобрительно кивнул.
- Не знал, что у него такое есть...
Дейнас нетерпеливо запыхтел, ожидая ответа.
- На Родосе он почти семь лет, - соизволил продолжить старик. - Купил землю у моря, построил дом, пристань и верфь. У него шесть боевых кораблей и восемь торговых, серебро течет рекой.
- Сколько воинов?
- Около четырех сотен, но сейчас на месте не больше трети. Все опытные рубаки, большинство были с ним под Троей и в Египте.
- Тебя не узнали?
- С такой-то бородой? Нет!
- Хорошо... Эй, там, хватит орать, - прикрикнул он на не в меру разошедшихся спутников, усевшихся за спиной. - Он женат?
- Нет, но в доме две наложницы, родившие ему детей.
- Мальчики?
- Да.
- Что еще?
- Еще? Он кого-то боится.
- Боится?
- На острове спокойно, однако, дом всегда под охраной. Он выставил охрану три года назад, когда вернулся из похода, до этого двор сторожили только собаки. Несут еду и - да, тавр, здесь кормят лучше, чем на моей барке...
Дейнас порылся в сумке и вытащил медный цилиндр, в каких египетские гонцы возят важную почту.
- Тебе. Прочтешь, когда будешь один.
Ор-маа приложил послание к сердцу и склонил голову в знак уважения к писавшему.
- Хозяин! - крикнул тавр. - Есть у тебя шустрый мальчишка, чтобы отнести письмо?
- Конечно, - Эсхил расплылся в улыбке. - А кому письмо, позвольте спросить?
- Позволю. - Дейнас расстелил кусочек чистого папируса. - Арсею из Фер, я слышал, его дом неподалеку.
- Не больше парасанга, господин. Я дам мальчику мула, он обернется быстро. А от чьего имени письмо?
- От моего, узнает, когда прочтет, - Дейнас написал несколько слов и вложил лист в цилиндр, не забыв запечатать восковой пломбой. - Держи и не вздумай потерять.
- Понял, господин, уже бегу... Саха!
- Выходит, сам не поедешь, - заключил Ор-маа, получив новую чашу.
- Еще чего! Пусть старый друг растрясет свои кости. Его наложницы хороши?
Ор-маа буркнул что-то на египетском, и Дейнас, слышавшей подобное раньше, весело расхохотался.

..."Хвала Гере, вот уж повезло! Моряки с двух судов проведут в "Бочке Диониса" весь день и большую часть ночи, значит, даже присесть не придется. Айя уже шипит как кошка, а к вечеру от ее щипков не останется живого места. Помогать придется всем, и на кухне, среди кипящих котлов, и в зале, где разносят еду две рабыни-ханаанки. Одна из них, Тсех, беременна, ее постоянно тошнит и толку от такой работницы мало. А нечего было якшаться с кормчим из Милета, обещавшим выкупить ее у хозяина".
Все обстоятельства той любовной связи Саха знал доподлинно, ибо протекала она у него на глазах в ветхой хибаре, стоящей на задах харчевни и служащей ему пристанищем. О мальчишке Тсех вспомнила только под утро, когда коварный соблазнитель отправился восвояси. Саха, конечно, обещал молчать, однако история все равно вылезла наружу предательски раздувшимся животом.
Теперь, когда хозяин отправил его с письмом, остальным придется потрудиться, но, хвала Гере, он тут ни при чем!
Чувствуя, что наездник не торопится, мул перешел на ленивый шаг, и Сахе пришлось поддать ему пятками, чтобы тот совсем не уснул. Особо спешить, конечно, не стоило, однако живот, получивший с утра единственную тощую лепешку, настойчиво напоминал о себе надоедливым урчанием. С берега потянуло запахом жареной рыбы, Саха сглотнул слюну, представив нежное мясо, покрытое золотистой корочкой.
Заманчивые мечты о рыбе привели к цели гораздо быстрее, чем он предполагал. Едва солнце миновало зенит, открылась подкова темно-синей бухты с каменной пристанью и уютными домиками на пологих склонах. Дом господина Арсея стоял в самой дальней, северной части, Саха уже бывал здесь раньше, поэтому выбрать нужную тропинку не составило труда.
Почуяв запах конюшни, мул прибавил ходу и бодро зацокал к высоким воротам, ведущим на передний двор. Одна из створок стояла приоткрытой, а в холодке у стены скучала размякшая от жары и безделья стража.
- Чего надо?
- Письмо господину Арсею, - Саха помахал заветным цилиндром.
- От кого?
- От человека, приплывшего утром, я не знаю его имени.
- Эй, Талис... - старший из стражников так и остался в тени. - Проводи мальчишку до Телемаха.
"Хвала Гере! Ждать ответа за воротами, где и напиться не дадут, это одно, а пустят во двор - тут и конюшня с зерном и добрая кухня".
- Иди за мной, - приказал Талис.
Миновав пару комнат, следовавших анфиладой, провожатый застрял в дверях. На низком табурете у окна сворачивал свиток горбун с длинным хрящеватым носом.
Голосок у горбуна оказался наипротивнейший, квакающий и, вместе с тем, визгливый.
- Кого ты привел?
- Эсхил прислал мальчишку с посланием для господина. Нам показалось, что письмо важное.
- "Им показалось!" - ехидно передразнил горбун. - С каких пор вы научились думать? Дай сюда.
Саха вложил цилиндр в маленькую морщинистую ладонь. Телемах взвесил его в руке, покрутил, зачем-то понюхал и уставился на Саху.
- Кто писал?
- Утром пришли корабли из Тавриды, господин, потом мне приказали отнести это.
- Та-а-авры, - протянул горбун. - Хорошо. Талис, отведи мальчишку к кухаркам, пусть сидит там, скоро он понадобится.
Телемах соскочил с табурета и засеменил вглубь дома.
- Идем, - бросил Талис и мечты Сахи сбылись.

...Пробежав глазами неровную строчку, Арсей задумчиво поскреб бороду.
"Утром в "Бочке Диониса". Дейнас".
- Это те, о ком Вы говорили, господин? - спросил Телемах.
- Один из них. Дейнас и Форос - братья близнецы, сопровождавшие Шеллу в египетском походе.
- Звучит как Деймос и Фобос, страх и ужас, идущие за богом войны. Шелла мнит себя Аресом?
- Вроде того. Сколько же лет прошло? Девять, почти десять...
- Что ему нужно?
- Не знаю. Мой друг, Фатти, уплыл тогда вместе с таврами, возможно у Дейнаса есть вести от него.
- Вы поедете?
- Конечно. Напиши, что я рад ему и предупреди охрану, мы тронемся с рассветом.
- Письмо отправить с рабом Эсхила?
- Да.
- Это может быть ловушкой.
- Знаю, иди.
Арсей вытянул из ножен листовидный клинок ксифоса и провел пальцем вдоль лезвия.
"Десять лет! А кажется, еще вчера армия народов моря заставила могучего фараона улепетывать с поля боя, бросив шатер и парадный шлем. Остатки непобедимых корпусов египетской пехоты откатились к Мемфису, где в ужасе ждали рокового удара, однако его не последовало. Возможно, Шелла был прав, не став рисковать и преследовать отступающего врага. Скорее всего, он действительно был прав, но тогда, на Совете, ливийцы и ахейцы, включая его, Арсея, обвинили вождя в трусости, почти в предательстве.
- Дельта ваша, - невозмутимо ответил им Шелла. - Забирайте, что можете и уходите. Битву мы выиграли, но на большую войну сил уже нет. Кто думает по-другому - вперед, Мемфис в двух переходах. Сегодня вы победители, а завтра станете рабами в каменоломнях. Поступайте, как знаете, мой поход завершен.
Ханаане, лишившиеся в бою своего царя, и наемники-шардана поддержали осторожного тавра, союзники ушли, разграбив столицу Египта, Пер-Рамзес.
Пусть им не достался трон фараонов, но, все же, это был славный поход! Поход, о котором не стыдно рассказать детям, а тем - своим детям и детям детей..."
Арсею вспомнилось и другое - ахейский лагерь под Троей, моросящий дождь, раскисший песок, запах гниющей еды и человеческих испражнений. Десять долгих лет под стенами города, взять который удалось, лишь подкупив ночную стражу.
"Троя! Микены и Тиринф до сих пор кричат о победе, прославляя героев. А в чем геройство? Войти в открытые ворота. Тьфу!"
"Помнит ли тавр его слова на Совете?" - пожалуй, главный вопрос, интересовавший сейчас Арсея. "Я был тогда молод, горяч и еще не остыл после битвы, Шелла должен это понимать. И он забрал у меня Фатти!" - Арсей грохнул кулаком по деревянному столику красного дерева, дорогая столешница хрустнула и разломилась пополам. "Но, все же, лучше, если бы он забыл".


Глава 6. "Бочка Диониса"

Письмо, доставленное Сахой накануне, возымело волшебное действие, и с утра мирная таверна больше походила на осажденную крепость. Полсотни ахейских копейщиков в полном вооружении обступили "Бочку Диониса" безмолвным грозным кольцом. Дейнас прихватил с собой только меч в простых ножнах и на фоне блистательного Арсея смотрелся бледно.
- Дейнас!
- Арсей!
Мужчины обнялись, постаравшись не разочаровать друг друга в крепости рук.
- Далеко забрался, царский сын из Фер, не ожидал найти тебя в этой глуши.
- Чем Родос хуже Эллады? Здесь тоже строят корабли и торгуют зерном.
Они уселись за лучший стол посреди пустого, по такому случаю, зала.
- Арсей - торговец! Тихая жизнь, заботливая жена, а что там за люди с копьями и щитами? Кажется, я видел кое-кого в Египте.
- Ну-у, не только торговец, когда приходится и мечом помахать. Без него нынче в море делать нечего, вмиг останешься без товара и корабля. Тебе ли не знать, тавр, тебе ли не знать! Лучше скажи, как Фатти, Форос?
Дейнас разлил вино по чашам и оторвал кусок вяленого мяса.
- Форос? С ним все в порядке. Помнишь Сехмет, девчонку, которую Шелла забрал у ливийцев? В Таврии мы устроили потеху за право ввести ее в дом: борьба, скачки, стрельба из лука. Думаешь, кто победил? Мой брат! Сехмет досталась ему и крутит беднягой, как хочет, у них уже трое детей.
- А Фатти?
- Фатти женился на своей ханаанке, но что-то пошло не так. Они прожили год или два, а затем он вернул ее в дом отца.
- Он в Таврии?
- Нет, в Вавилоне, уехал с посольством, лет пять назад.
- А что Шелла? С севера приходят разные слухи, говорят, в Тавриде война.
- У нас все непросто, друг. Прошлой осенью Теленидис, младший из сыновей старого царя, поднял мятеж, они с женой посчитали, что из целого царства можно выкроить два. Завязалась свара, в которой погиб его старший брат. Шелла встал на сторону царского дома и, в конце концов, усмирил бунтарей. Теленидиса приволокли на веревке, примерно наказали, но оставили жизнь. Не выдержав свалившегося горя, по весне умер сам царь. После посева собрался Совет, чтобы решить, кому передать трон тавров. Прошел день, другой, пятый, а с выбором так и не задалось. На шестой день в зал Совета явился Шелла и сказал, что если столь мудрые и почтенные люди не могут прийти к согласию, то он решит все сам, а недовольные разделят участь предателя Теленидиса.
- Шелла надел корону?
- Страна стояла на пороге кровавой распри и нуждалась в твердой руке.
- Но Шелла не родовой вождь!
- Это как раз всех устроило, ни одно из племен не получало преимущества и могло рассчитывать на справедливость и мудрость правителя. "Да будет так" - возвестил старейший, и все разошлись, не сказав больше ни слова.
- А если бы Совет отказал?
- Три сотни наемников-шардана убедят кого угодно. Наши руки лежали на мечах, и мы не шутили.
- Шелла - царь тавров!
- Он сел на трон в нужное время, иначе мы не отразили бы удар.
- На вас напали?
- Идет большой шторм, - возвестил Дейнас. - И первые волны уже бьют в борта кораблей. Тот, кто хочет сохранить жизнь и свободу, должен забыть о тихой гавани и выйти навстречу буре.
- Я слышал о шторме, - кивнул Арсей. - Но надеялся, что Родос останется в стороне.
- Не останется, - заверил Дейнас. - Фракия, Македония и прочие земли к северу полны людей бегущих от многолетней засухи и голода. Часть из них, со дня на день, двинется в Грецию, другая попыталась проникнуть на наши равнины.
- Ты говоришь о мизах.
- Да. Тысячи и тысячи воинов, женщин, детей. Нам пришлось быть жестокими, но мы ясно дали понять - на восток путь закрыт.
- Значит, они повернут на юг...
- Через Дарданеллы и бывшие земли троянцев, вдоль побережья Анатолии, на Эфес и Милет, а потом еще дальше, в Египет. Не пройдет и года, как гости появятся на твоем пороге.
- Ты приехал, чтобы предупредить меня?
- Нет, - честно признался Дейнас. - Судьба Родоса нас не волнует.
- Тогда зачем ты здесь?
- Я привез слово вождя. Шелла говорит: "Возьми трон Аласии".
В горле Арсея внезапно пересохло, и он уставился на Дейнаса, будто на живого циклопа.
- Ты не ослышался, ахеец.
- Аласия принадлежит хеттам!
- Забудь о хеттах. Смотри - я беру этот миндаль и кладу в твою ладонь, теперь он твой.
- Вождь тавров дарит мне трон, словно мелкий орех?
- Если ты готов назвать себя царем, Арсей...

"Назвать себя царем" – конечно, он готов, кто из ахейцев не мечтает о царском скипетре?!"
– Эй, сюда, - Дейнас заметил Ор-маа, вошедшего в таверну.
Ахейский отряд давно отбыл, пустовавшие скамьи вновь заняли тавры в компании родосских красоток. Дейнас лениво цедил вино, обнимая за талию смазливую брюнетку, непрерывно хохочущую и закатывающую глаза.
Старик уселся напротив и недовольно потянул носом.
- Что они пьют? Пиво? Хотят отрастить животы как у беременной девки, таскающей им кружки?
- Пьют, что хотят, сегодня их день. Эрика, принеси гостю вина...
- Есть разговор.
- ...и загляни на кухню, детка, поторопи с бараньей лопаткой... Что ж, говори.
- Я прочел письмо, - Ор-маа дождался, пока они останутся одни. - Шелла пишет о грядущей войне, и я огорчен. Мне нравится Родос, здесь тихо и цены на землю невысоки. Отличное место, чтобы построить дом и провести остаток жизни.
- Только не сейчас, - возразил Дейнас. - Подожди, пока все закончится.
- Вот именно - "пока закончится". С тех пор, как на свою беду, я согласился доставить молодого господина Фатти в дельту Египта, в жизни все идет наперекосяк. Сначала меня отправили в каменоломни Хенны за то, что я помогал вам, шпионам и преступникам...
- Мы вытащили тебя оттуда.
- Потом меня продали в рабство на Крите...
- Мы выкупили тебя.
- А потом отправили к ассирийцам...
Дейнас хмыкнул.
- В Ашшуре мне чуть не отрезали язык, а на спине выжгли клеймо.
- Прости, но в Ассирии это в порядке вещей. Зато ты целый год отдыхал в Ханаане.
- Ханаан! - простонал Ор-маа. - О каком отдыхе речь? Я работал как вол, ведя учет вашим товарам. У меня была барка!
- Мы заплатили за нее.
- И рабы!
- Мы возместили тебе их цену!
- Возместили? И где же она, ваша плата?!
- В Таврии, друг Ор-маа, в Таврии. Ты сам согласился вложить серебро в нашу торговлю и не прогадал, теперь ты богатый человек.
- Я хочу получить свою долю. Прямо сейчас.
- Сейчас? - прищурился Дейнас. - Изволь - вот она, - он указал на торговое судно у причала. - Послушай, - тавр пересел поближе к Ор-маа и зашептал тому на ухо. - Шелла понимает, что выполнить его поручение непросто, однако кто, кроме тебя, столь хорошо знает Египет и представляет, о чем идет речь. Он обещал: вне зависимости от исхода, служба будет последней.
- Он обещал? - старик замолчал, погруженный в раздумья. - Получается, после возвращения из Египта, корабль мой? - уточнил Ор-маа.
- И серебро в Тавриде тоже.
- Договорились, - проскрипел старик. - Мне понадобятся еще две вещи.
- Говори.
- Триаконтор, который доведет нас до дельты Нила и обратно.
- Его даст Арсей.
- И проворный помощник.
- Эй, хозяин, - Дейнас махнул рукой запыхавшемуся Эсхилу. - Далеко отсюда невольничий рынок?
- Ближайший в двух парасангах к северу, господин. А что вы хотели? Я могу помочь.
- Мне нужен смышленый и быстрый мальчишка.
Эсхил энергично закивал.
- Вам повезло, господин, у меня есть именно такой, вчера он доставил Ваше письмо господину Арсею и обернулся быстрее ветра... Саха!
На счастье хозяина тот оказался рядом и выскочил из кухни резвым зайцем.
- Получше не нашлось? - брюзгливо спросил Ор-маа.
- Куда же лучше? Ему уже четырнадцать. Он вынослив и силен как мул.
- Скорее, ленив и упрям, - возразил старик.
- Сколько просишь за него? - тащиться два парасанга до рынка Дейнасу явно не хотелось.
Эсхил сделал вид, что колеблется.
- Он фракиец и со временем станет высоким и красивым, сможет прислуживать женщине или мужчине. Человек, продавший мне его, говорил, что он знатного рода...
- Я спросил, сколько? - рявкнул Дейнас.
- Хеттская мина серебром!
Дейнас потянулся к мечу и Эсхил сжался, вспомнив, как год назад в одной из таверн зарубили хозяина, пытавшегося истребовать долг с заезжего пирата.
Тавр оставил меч на месте, выбрав тяжелый кошель, лежащий рядом.
- Держи, отсчитай, сколько следует.
Саха сглотнул, еще не веря свалившемуся несчастью. Он так и не успел обглодать кусок барашка, а его забирает этот мерзкий старик, еще вчера отвесивший ему подзатыльник за то, что мешался на дороге.
- Все? - спросил Дейнас, вернув кошель на место.
- Да, - Ор-маа поднялся. - Теперь нужно подумать. В Египет не стоит совать голову без оглядки, даже такую старую, как моя. Рассчитайся за вино, Дейнас... Эй, раб, мы уходим.
Саха шмыгнул носом и покорно поплелся следом.


Глава 7. Понедельник начинается в понедельник

"Не может быть!" - я утихомирил разошедшийся будильник, однако ошибки не было: и он, и глаза керамического черта, висевшего на стене, утверждали одно и то же - 06:15. В секции скрипнула дверь и некто, чей сон прервался еще раньше, зажурчал водой из крана.
Утром понедельника студент вовсе не похож на человека, способного бесперечь шутить, смеяться и бескорыстно любить весь мир. Это только Стругацкие считают нормальным, когда "Понедельник начинается в субботу", а научные сотрудники, без зазрения совести, бросают жен и малолетних детей, чтобы провести выходные в стенах любимого института. При всем уважении к авторам, с приоритетом общественных ценностей у них пересол.
"Вернусь и лягу", - малодушно пообещал себе я, становясь на скользкую дорожку Хазарова, ехидный чертяка тут же подмигнул. "Завтра только лекция и пара по хирургии, главу из учебника можно и в перерыве пробежать".
Допив чай, я выбрался из суетливо жужжащего общежития и влился в колонну собратьев, спешащих на кафедры "альма-матер".
За пять минут до начала свободных кресел в лекционном зале осталось с гулькин нос, миновав аборигенов галерки, я обнаружил просветик лишь в пятом ряду. У входа послышался торопливый стук каблуков, принадлежащих прекрасным ногам Герасимовой. Ненадолго каблучки исчезли и появились вновь, стремительно приближаясь.
- Тургенев, привет! Здесь не занято?
- Нет, донна Анна, я сберег местечко для тебя.
- Ладно, поверю. Таня задержится, всех старост вызвали в деканат.
- Угу.
- Что "угу"? У вас все нормально?
- Да как сказать, вроде нормально, - мы поднялись, приветствуя лектора, и я перешел на шепот. - Вчера посидели в кафе, потом пошли в "Маяк", на "Лимонадного Джо"...
- Хороший фильм? Я так и не видела...
- Фильм? Да, ничего, смешной...
- А дальше?
- Ну, погуляли немного и домой.
- Продолжение следует?
- Не знаю.
- В смысле?
- Вопрос открытый. Мне тут сказали, что у нее был парень из универа, а как она с ним сейчас народ не в курсе.
- Проблема, да?
- Ага.
...- Копылов! - Антонина Сергеевна, наш преподаватель по терапии, прервала лекцию, воззвав к разгильдяю Сашке. - Немедленно прекрати болтать, открой тетрадь и займись делом. Итак, коллеги, этиология хронических бронхитов...
- Слушай, Тургенев... - вновь зашептала соседка, - ...а может дело не в нем?
- А в ком?
- Помнится, в прошлом году ты ходил с такой милой блондиночкой...
- Ленка, со второго фарма, дело прошлое.
- Допустим. А Ира Серебрякова?
- Вспомнила, тоже. Мы разошлись еще весной, на сегодняшний день я абсолютно свободен.
- Свобода, Ваня, в личных отношениях не всегда хорошо. Скажу по секрету, на определенном этапе девушки начинают ценить такую вещь, как стабильность, а у тебя по этой части репутация не блеск.
Крыть было нечем, я вытащил из сумки чешскую жевательную резинку и угостил собеседницу.
- И что теперь делать?
- Как это что, Тургенев? Определись, чего хочешь, и вперед. Танькин ухажер аспирант и без пяти минут кандидат наук, но я в тебя верю.
- Еще не защитился? Тогда, да, шансы есть.
- Ко-пы-лов! - Антонина Сергеевна разгневалась не на шутку. - Мало того, что все время болтаешь, ты еще жуешь и шуршишь пакетом! Если тебе так неинтересно, встань и покинь аудиторию.
"Эх, Копылов..." - я поднял глаза и похолодел, очки Антонины Сергеевны смотрели прямо на меня! "Ой!" - нельзя сказать, что мы с Сашкой настолько похожи, но факт оставался фактом, астигматизм нашего лектора сыграл забавную шутку.
- Ты слышишь меня, Александр?
- Чего расселся, Копылов? - весело шепнула Маринка, мигом уловившая суть. - Топай, давай!
- И забери свою болтливую подружку, - меч Антонины Сергеевны сверкнул еще раз и голова Герасимовой присоединилась к моей.
Под веселый гвалт задних рядов мы гордо покинули помещение, но сюрпризы на этом не кончились: за массивной деревянной дверью, отгородившей нас от тайн хронических бронхитов, маялся неприкаянный Копылов.
Увидев новоприбывших, Сашка удивленно крякнул и захлопал глазами.
- А вы-то чего?
- Выгнали.
- И вас? Ну, Тоня дает! Вань, ты прикинь, сплю за фикусом, никого не трогаю, вдруг слышу: "Копылов, хватит болтать!" Я глаза протер, думаю, "что за фигня, может во сне разговаривал?" Ладно, книжку достал, решил почитать, а она - "Не шурши пакетом! Выйди из зала!" За что? Чего взъелась? Я даже страницу перевернуть не успел.
- Ой! Ой! О-о-ой, не могу! - моя неунывающая спутница давилась от распирающего хохота.
- Иван? - насторожился Сашка.
- А я тут причем? Она ведь о тебе говорила, пакет я уже потом развернул... Да брось, ерунда, Антонина тетка нормальная, а если что - тренер тебя прикроет.
- Не прикроет, - вздохнул Копылов. - Декан всех предупредил - "Спортсменам больше никаких автоматов, клинические дисциплины будут сдавать сами". А тут ты, со своей жвачкой...
- Ух, - Марина стянула халат. - Давно так не смеялась. Ты куда сейчас, Тургенев?
- Никуда. В Роднички к двенадцати, времени полно. Выпьем сока в буфете?
- Ладно. Пошли с нами, Сашок.
По раннему часу, в буфете оказалось свободно. В углу шумел пузатый электрический самовар, а на стене мурлыкало радио, передавая концерт по заявкам. Мы расселись за столиком у окна, забросив сумки на подоконник.
- Все хотел спросить, - я раздал стаканы с апельсиновым соком. - Как у вас тогда прошло с доцентом?
- Отлично. Эдик был просто душка, все объяснил, даже историю болезни дал полистать. А у тебя кто?
- Хетты.
Если Марину мой ответ озадачил, то Сашка воспринял его, как нечто, вполне приемлемое.
- Хетты, Ваня, это еще ничего, это даже хорошо, что - хетты, вот у нас с Киреевой фрукт вообще не от мира сего. Мы ему - "где родился, когда женился?" А он нам талдычит - "Бессмертие!", "Бессмертие завода "Электрон"! Бред, короче. Я Киреевой говорю - "Ленка, у него бред. Давай историю жизни сами придумаем, он все равно отпираться не будет", а она - "Нет, надо выяснять". И что навыясняла? Что голова у этого чудика от паркопана растет и шарик в животе катается. Анамнез такой, понимаешь?!
- Ага, понимаю. Возьми себе чаю, - предложил я. - И бутербродов с сыром, там свежие выложили. А Ленке скажи, пусть наденет юбку покороче и сходит к Варенникову на отработку.
- Зачем? - удивился Сашка.
- Это была Танькина идея, - невозмутимо заявила Марина. - Я бы и без доцента обошлась. Не веришь, можем поменяться, Танечка с готовой историей Хазарову, а хетты нам.
- Х-мм... - идея мне понравилась. - Хазаров точно возражать не будет, только вот Нимфа... Нет, та из вредности не согласится.
- Все равно, давай подробности, похоже, мы тут задержимся.
Пришлось рассказывать о Марке...
Блестящий финал с поездкой на профессорском авто произвел неизгладимое впечатление. Сашка забыл дожевать очередной бутерброд (на этот раз с докторской колбасой), а Мари так и не взглянула в зеркальце, с таким трудом добытое в недрах сумочки.
- Вот они где! - сквозь толпу студентов, нахлынувших в буфет, пробралась запыхавшаяся Онежко. - Здравствуй, Ваня.
- Салют, подруга, мы тоже тут, - напомнила Марина.
- Привет... Ну, вы даете! Ни на минуту нельзя оставить, детский сад, ей-богу. Тоня обещала вам веселую жизнь.
- Здра-авствуйте, - возмутилась Марина. - Жвачка, между прочим, Ванькина была. Чаю выпьешь?
- Нет.
- Ну, как хочешь, сок уже кончился.
- Сейчас принесу, - предложил я.
- Не надо, Ваня, спасибо, - щеки девушки зажглись легким румянцем. - Пошли, Герасимова, до пары десять минут.
- Да иду, иду, чего ты! - Марина заговорщицки подмигнула. - Пока, мальчики, завтра увидимся.
- Пока, - прошла секунда, другая, третья, и я вдруг понял, что все еще тупо смотрю ей вслед.
 
В каком настроении пребывала Нимфа сегодня, понять было трудно, впрочем, наш первый стол ничего хорошего и не ждал. Выслушав рапорт старосты, Нина Михайловна протерла стекла очков и приступила к изложению темы с будничным названием "Алкоголизм".
Тоже мне, тема! Помнится, в школьные годы, в нашем подъезде жил дядя Гриша, классический представитель "синего" племени, легко прошедший все увлекательные стадии болезни. После череды безудержных запоев с визитами известной "белочки", дядя Гриша навсегда освободил занимаемую жилплощадь, наглядно продемонстрировав реальную пользу лечебных мероприятий вообще и данной лекции в частности.
- Перерыв, пятнадцать минут, - известила Нимфа, Толик облегченно вздохнул и расслабился. Тест-контроль оказался несложным и новая отработка ему пока не грозила.
- Сам-то сможешь это прочитать? - я реквизировал хазаровскую тетрадку с новой порцией шумерской клинописи.
Почерка у большинства студентов, мягко говоря, не ахти, но у Толика тут - твердое первое место.
- Зачем? Учебник же есть.
"Логично".
Возможно, когда-нибудь, эти девяносто шесть листов в клетку попадутся на глаза нашим любознательным потомкам. Высокообразованные и чрезвычайно занятые люди, с трепетом и упорством, достойными лучшего применения, примутся расшифровывать крючки, петельки и прочие несуразности, рожденные не ведающим устали пером Хазарова. В газетах замелькают тревожные заголовки: "Тайна красной тетради не раскрыта!", "Ученые бьются над загадкой...", и - "Не пришельцы ли это?"
Дабы не вводить в заблуждение товарищей из будущего, я рисую в тетрадках Толика разные картинки - чертиков, спартанцев, гоночные машинки. Это придает страничкам веселый и озорной вид, маскируя каракули бездарного двоечника под детсадовский альбом. Хазаров не ценит мои благородные порывы и вечно нудит, взывая к сочувствию окружающих. Вот и теперь, прежде чем отправиться на перекур, он старательно прячет тетрадь в свой бездонный портфель, а я делаю вид, что не замечаю принятых им мер безопасности.
- Кстати, об алкоголизме. Есть у меня дальний родственник по матушке, Вовка Пушенков...
Сигареты, как ни крути, у меня, поэтому Толику придется послушать.
...- Так вот, учился я тогда, кажется, в седьмом, а в январе морозы стояли за тридцатчик. Захожу после школы в наш гастроном, смотрю - дядя Вова у любимого отдела лапы растирает, пальцы толстые, красные, как сардельки. "Здравствуйте", - говорю. "Что ж Вы без варежек в мороз?" "Здорово, Иван. Так нет у меня варежек, выбросил". Тут я насторожился. "Зачем выбросил? Дырявые, что ли?" Вовчик пальцы кое-как разогнул и принялся мелочь из кармана выгребать. "Да нет, целые, главное, Вань, что вместе с ним". "С кем это, с ним?" "Да с бесенком этим, будь он неладен. Еду я, значит, во вторник в троллейбусе, на задней площадке, а этой самой рукой за поручень держусь. Вдруг, впереди ребенок заверещал, громко так, на весь троллейбус. Я обернулся - он утих, мамашка ему уже соску сунула. Поворачиваюсь обратно, гляжу, а на варежке чертик сидит и в подмышке чешет. Я ему - "Э-э, рогатый, чего расселся!" и другой рукой по маковке - хлоп. Он, гад, извернулся, прыг на поручень и снова на варежку заскочил..." "Зеленый?" - спрашиваю. "Кто зеленый?" "Ну, чертик этот". "С чего он зеленый, Ваня? Где ты зеленых чертей видел? Обычный, серенький".
"Серенький. Ага", - я многозначительно помычал, история складывалась презабавная. Главное, излагал дядя Вова уверенно и абсолютно серьезно.
"Я, Ваня, ту тварь всяко: и стряхнуть пытался, и об стекло расквасить, ан нет, ни в какую. На меня уж и народ коситься начал - чего, мол, ты с ним возишься? Ладно, думаю, не на того напал, не глупей других буду. Тут троллейбус остановился, двери раскрылись, я варежку с чертиком сдернул и "фьють" - на улицу. Дверки "вжик" и мы дальше поехали".
"Поня-я-тно. А вторая-то где?"
Дядя Вова взглянул на меня с оттенком некоего разочарования.
"Кто ж, Ваня, по улице в одной варежке ходит? Вторую я в троллейбусе оставил, может, пригодится кому... Десятчика не хватает, есть у тебя? Я потом мамке занесу".
- Занес? - всполошился Хазаров.
- Не-а. Он потом на трудотерапию загремел, плакал мой гривенник. Такая вот суровая штука, "алкоголизм", Толя. Ладно, пошли курить, чего уши развесил?


Глава 8. День в разгаре

Чашка чая в перерыве не сделала Нимфу ни симпатичнее, ни добрее. Во всяком случае, мы с Хазаровым подобной динамики не заметили.
- Студентам надеть колпаки, тетради и ручки взять с собой. Идем в четвертый корпус для осмотра поступивших пациентов, - группа оживилась и задвигала стульями, выбираясь в коридор.
Четвертый корпус больницы окружал внушительный забор с собственным пропускным пунктом и сердитым охранником, просветившим каждого жестким "рентгеновским" взглядом.
Сразу за турникетом открылась ослепительная чистота, как в аэропорту Вильнюса, куда мы прилетели в девятом классе под Новый год. Вездесущий призрак аккуратности и порядка преследовал нас все десять дней зимних каникул, от Каунаса до Риги, зорко следя, чтобы гости не обронили где, ненароком, кожуру мандарина или конфетный фантик. Прибалтика тогда произвела на меня странное впечатление, после многолюдной, шумной Москвы все здесь выглядело маленьким, тесным и каким-то ненастоящим. Обветшалые мрачные костелы, кривые улочки старых городов и печальные памятники никому не известных знаменитостей наскучили довольно быстро. Непроходимой тоской веяло даже в кафе и барах, где компании местных завсегдатаев обыденно тянули пиво из тяжелых кружек мутного стекла. И погода выдалась на редкость паршивая - январь, а на улице плюс два, мелкий дождь и пронизывающий ветер. Говорят нынче модно ездить летом на Балтийское море, вот уж увольте, мне такие изыски ни к чему.
Прибалтийское дежавю завершилось в смотровом кабинете, отделанном кафельной плиткой, где в идеальное мироустройство вторгся очередной обладатель третьей стадии "синей" болезни.
В принципе, ничего выдающегося пока не происходило, мой бывший сосед, дядя Гриша, в эру собственного величия выдавал перлы похлеще. Но! Как потом выяснилось, был он человек образованный и с фантазией, а экземпляр, трясущийся в руках дюжих санитаров, скорее всего, с трудом окончил восьмилетку.
- Сами будете смотреть, Нина Михайловна, или дежурного врача пригласить? - спросила фельдшерица, резво заполняя историю болезни.
- Сама, - ответила Нимфа. - Посадите пока на кушетку.
Новая фраза, выданная пациентом, заставила покраснеть всю женскую половину группы.
- Боярник, Олег Анатольевич, сорок три года, у нас впервые, - цветастую тираду фельдшерица пропустила мимо ушей. - Доставлен из дома, дом частный, живет с сожительницей. Соседи увидели дым из окна и вызвали пожарных, те обнаружили пациента, проявлявшего опасную агрессию. Горел старый диван от незатушенной папиросы. Соседи говорят - Боярник пьет две недели, накануне слышали крики, звон бьющейся посуды, приходил участковый.
- Понятно, - кивнула Нимфа. - Снимите с него одежду и подготовьте к осмотру.
Дальнейшие действия санитаров походили на работу хорошо отлаженного конвейера. На выемку Олега Боярника из предметов его пахучего гардероба понадобилось не больше минуты. "Р-раз" и бренное тело оказалось на пропитанной хлорамином кушетке. "Два" и прочные ремни зафиксировали гнущиеся в неуемных порывах конечности.
- Начинаем общий осмотр с исключения травматических повреждений... - Нимфа натянула перчатки. - В подобном состоянии нередки черепно-мозговые травмы, повреждения костей и связок. Осматриваем кожный покров и видимые слизистые... Оцениваем объем движений, ищем видимые деформации... Далее - неврологический статус... Функции органов зрения и слуха... Теперь объективные данные, частота пульса, давление...
Маленькие ручки Нины Михайловны споро порхали вверх и вниз, пальпируя и выстукивая, Боярник орал, брызгал слюной, и грязно ругался.
- Все, - завершив манипуляции, Нимфа уселась на крутящийся табурет. - Диагноз поставите сами, повторный осмотр в следующий понедельник. Лечение по стандартной схеме: дезинтоксикация, стимуляторы дыхания, витамины. Хазаров!
Толик вздрогнул.
- Вы так и не отработали пропущенное занятие. Пока группа знакомится с отделением реабилитации, Вы поможете провести санитарную обработку... У вас только один? - спросила она у фельдшера.
Та развела руками.
- Когда закончите, можете к нам присоединиться... Есть вопросы по теме? Нет? Все, кроме Хазарова, следуют за мной.
- Держи, - я сунул несчастному Толику початую пачку сигарет. - Везунчик!
Завершив осмотр княжества чистоты и порядка, мы вернулись в мир опавшей листвы и старых газет, шуршащих на садовых скамейках. Хазаров нагнал нас за КПП и скромно пристроился в хвосте.
- Что так долго? - поинтересовался я. - В парной засиделись?
- Не-е, еще одного подвезли.
- Так иди, скажи Нимфе, пусть зачтет отработку. Хочешь, я сам ей скажу? Нина...
- Заткнись, Тургенев, - прошипел Толик. - Ни звука!
- Да ладно, чего ты, мне по курации надо уточнить. Подожди-ка...
И я отправился догонять Великого Инквизитора.
- Извините, Нина Михайловна, насчет нашего пациента - профессор Туренский сказал...
- Коренев, второй корпус, - отрезала Нимфа, и я онемел, не веря собственному счастью!
- Что уточнить? О чем ты с ней говорил? - Толик подкрался сзади и принялся дергать за рукав, изнывая от неизвестности.
Объяснять было долго.
- В общем, так, коллега, бери свой волшебный портфель и дуй во второй корпус, спросишь Коренева. Проведи опрос, но особо не старайся, Герасимова его уже смотрела.
- Марина?
- Конечно, Марина! Вытри слюни, Хазаров, ты ведь женатый человек! Кстати, где ты болтался все утро? Ты хоть на лекции был?
Толик сник и послушно полез за платком.
"Нет, ну дал бог напарничка!"

В расписании Шелтона значилась лечебная физкультура, я нашел его в зале ЛФК, где дюжина дядек и теток в разноцветных больничных пижамах морочились с гимнастическими палками. Марку, очевидно, полагалась иная программа, мой новый знакомый беззаботно стучал мячом под баскетбольным щитом.
Тук-тук, тук-тук, а-ап! Мяч описал идеальную дугу и влетел в кольцо, аккурат посередине.
"Два очка", - я уселся неподалеку и помахал ему рукой, Шелтон махнул в ответ и довел счет до четырех.
- Вы к кому, молодой человек? - подтянутая женщина бальзаковского возраста с мальчишеской стрижкой строго прищурилась на незваного гостя.
- Студент Тургенев, к Марку Александровичу, - бодро отрапортовал я. - По заданию профессора Туренского.
- Ах, так... Марк освободится через десять минут, но если вопрос срочный...
- Нет-нет, я подожду, - великодушно согласился я.
Уверенной походкой гренадера, инструктор вернулась на место и занятия возобновились.
- Восемь! - констатировал я. - Вы что, никогда не промахиваетесь?
- Только, если специально. Не хотите присоединиться? Партия из пяти бросков?
- Какой из меня баскетболист, вот Вам сам бог велел в сборную.
- А Вы попробуйте, Иван. Фору я Вам, конечно, не дам, это унижает соперника, но чем черт не шутит.
- Ладно, давайте.
- Согласны? Тогда, к барьеру, сударь!
"К барьеру? Почему бы и нет. Играете Вы, братец, конечно, здорово, но кто-то же должен щелкнуть по носу чемпиона-зазанайку".
Я стянул ветровку, рубашку и ботинки, Марк покосился на мою футболку с принтом известной рок-группы и усмехнулся.
"Смейся-смейся, красавчик, а у тебя-то что под пиджачком?"
Марк не стал тянуть интригу и снял больничную куртку, продемонстрировав поджарую контурность плечевого пояса.
"Ого! Ничего себе, переводчик из Мосиздата!"
- Начнем!
Марк вышел на стандартную точку. Тук-тук, - мяч вычертил знакомую дугу и обыденно влетел в затрепетавшую сетку.
"Два-ноль".
Я подхватил отскочивший мяч и занял ту же позицию. Тук-тук. Ехидно улыбаясь, щит протянул мне обрамленное сеткой кольцо.
"Кого ждем, Тургенев?"
Тук-тук. Правая рука согнулась, подняла невесомый мяч и отправила его прямо в нагло распахнутую пасть. Ф-ф-ф, бу-мм, - мяч вывалился из кольца и подкатился к ногам Марка.
- Неплохо! - похвалил соперник. - Два-два.
Следующую пару бросков мы выполнили сдовно под копирку, щит больше не ухмылялся, делая вид, что происходящее его не касается. При счете "шесть-шесть" Марк отошел на боковую точку.
- Пока ничья, теперь по разу справа и слева.
- Как скажете, - проворчал я, скрывая накативший азарт.
Четвертая попытка Марка получилась неважной, мяч пошел слишком сильно, врезался в облупленную краску щита, отскочил и застыл на кольце, не зная чью сторону выбрать. Побалансировав долю секунды он нехотя ухнул в сетку. За спиной дружно выдохнули - весь контингент генерала от ЛФК зачарованно наблюдал за поединком.
"И у тебя не без греха", - усмехнулся я. "А мы вот так..."
Мой бросок тоже вышел сильнее, чем нужно, но мяч не стал испытывать судьбу, болтаясь на краю, а мелко затрепетал внутри кольца, благополучно завершив полет.
"Восемь-восемь!"
- Марк Александрович! Марк... Александрович! - в дверях возник Арсений с каким-то конвертом в руках.
- Да, сейчас... Марк перешел налево и сразу бросил, даже не став тратить время на подготовку. Мяч взлетел вверх и аккуратно вошел куда следует.
- Бросайте, Иван, я на минуту отойду.
- Ладно.
Тук-тук, дело было за малым, но желание играть куда-то пропало. Я прогулялся по залу, опробовал планку турника и... уселся на скамейку. Болельщики скисли.
- Ваша очередь, - напомнила инструктор. - Все ждут, молодой человек, в чем дело?
Марк вскрыл доставленный конверт и погрузился в чтение.
- Вы будете бросать или нет?
Недовольные зрители тихо загундели.
- Безобразие... Алла Павловна, скажите ему... Чего упрямится? Вот молодежь пошла...
- Бросайте, Иван, ну же, - сердито зашипела Алла. - Их нельзя нервировать, у них режим!
"Режим у них", - я с надеждой оглянулся, но Шелтон все еще толковал с Арсением, не обращая внимания на происходящее.
- Хорошо.
Алла Павловна вручила мне мяч и отошла, призвав бедолаг к тишине.
- Десять-восемь!
Я пару раз глубоко вдохнул, насыщая кровь кислородом, и занял позицию.
"Все нормально, Тургенев, соберись. Три - два - один... Давай!"
Мяч отделился от руки и медленно, очень медленно, будто в рапиде, поплыл к заполнившему пространство щиту. Бу-бу-мм - ударился в очерченный прямоугольник, ба-ба-мм - отскочил назад, вверх и, покрутив пупырчатыми боками, рухнул в темный провал сгустившейся сетки. "Щелк!" - снова включились звуки.
- Класс! Класс! Молодец, Ванюша! - вмиг подобревшая Алла сжала меня в стальных неженских объятиях. - Нет, ну какой красавец! Как ты его, как ты... Марк! Марк Александрович! Видел? Десять-десять, боевая ничья!
- Да видел, видел! Он серьезный соперник, в баскетболе с пеленок.
Перехватив мой изумленный взгляд, Марк заговорщицки подмигнул.
- Ничего-ничего, доктор, месяц-другой тренировок и Вы сыграете не хуже.
- Вчера я попала четыре из пяти, иду у Вас за спиной, Шелтон!
- Безусловно, - вежливо согласился Марк. - С Вашего разрешения мы удалимся, я обещал Ивану время для курации.
Переоблачившись в повседневный вид, мы покинули взволнованное ристалище.
- Да будет Вам известно, мастер Шелтон, что баскетболом я не занимался никогда!
- И что с того, зачем травмировать самолюбие пожилой женщины? Кстати, можем перейти на "ты". Арсений говорил, что ты приезжал в пятницу.
- Просто хотел спросить...
- О чем?
- О хеттах и об остановке, но о хеттах больше.
Марк смахнул листву со скамейки и уселся, жмурясь под ласковыми лучами осеннего солнышка.
- Итак? - поторопил я.
- Значит, о хеттах? Ладно. Начну с того, Ваня, что отряд Иситы Уш-Аварна стоял на страже Нижних Западных ворот Хаттусы...


Глава 9. Исита

Отряд Иситы Уш-Аварна стоял на страже Нижних Западных ворот Хаттусы. Не слишком большой отряд и не особо почетный пост, однако, должность "начальника ворот Апулуна" предполагала добавление к имени уважительного обращения "кир".
Кир Исита прислушался - тихо. До возвращения дневной стражи еще далеко, есть время стянуть одеяло с наложницы-гречанки, купленной им пол-года назад у купца из Милета. Красивые девушки в Хаттусе редкость, хеттки, как и их мужчины, низкорослы, широкоплечи и откровенно носаты. Хороший товар везут только с западного побережья, где на невольничьих рынках можно найти греческих, фракийских и палестинских наложниц. Шесть полновесных мин серебром - честная цена за девушку умеющую танцевать и готовить.
Эдна, его невольница, с Аласии. Еще Тудхалия IV, дед ныне здравствующего царя Хаттусы, Любимца бога Грозы, Суппилулимы II, наказал дерзких ахейцев за бесконечные набеги, отняв у них и торговый Милет, и богатую медными рудниками Аласию. Благодаря его удачным походам, гречанки на ложах хеттских вельмож стали обычным делом.
Исита сдвинул шерстяную ткань, залюбовавшись манящим изгибом упругого бедра, и вновь прислушался - по каменистой тропинке стучали копыта одинокого мула.
"Мимо? Нет..." - всадник свернул к воротцам, ведущим на просторный двор, окруженный хижинами людей его отряда. Исита бросил последний взгляд на соблазнительную спину и нехотя поднялся, Эдна что-то прошептала во сне и натянула повыше сползшее одеяло. Пусть спит, ее черед придет позже, когда он проводит ночную смену и встретит стражников, охранявших ворота днем.
Под стоянку Исита выбрал участок земли в паре стадий от стен Нижнего города. Рядом бежал ручей с чистой и холодной водой, а на ровной песчаной проплешине легко разместились шесть десятков наемников-хурритов с лошадьми, мулами, повозками и прочим хозяйственным скарбом. Для него самого успели выстроить добротный дом на прочном фундаменте, остальные пока ютились в плетеных хижинах, обмазанных глиной.
"Странные нынче времена", - Исита затянул ремни остроносых башмаков. "Пришлым наемникам в столице доверия больше, чем регулярному войску. Гордую Хаттусу охраняют отряды из приграничных земель, и только цитадель осталась под присмотром личной гвардии Любимца бога Грозы".
...- Срочные известия, кир.
- Говори.
- Ворота Верхнего города закрыты, нам отдали приказ сделать то же самое в Нижнем. Кушта счел это важным.
- Хамит!
- Да, кир.
- Смени Кушту прямо сейчас. Будь внимателен и сообщай обо всем, что случится.
- Слушаюсь, кир.
Исита присел у догоравшего костра, протянув руки к тлеющим углям.
"Закрыть ворота! В городе, не видевшим врагов больше двух сотен лет! Значит, они все же решились".
Слухи о распрях, грызущих царскую семью, ползли из дворцовых стен, словно плоскоголовые гюрзы к парному молоку.
"Суппилулима третий день на охоте, отдать приказ о закрытии ворот мог только мешеди - Хаиз-Теккуб. Кто из родственников царя нашел общий язык с начальником личной стражи? Мурсили или Хуццияс? Младший брат или зять?"
- Мы готовы, кир, - люди Хамита уже ждали приказа у ворот, закутавшись в длинные плащи, спасавшие от пронизывающего ветра.
- Да будет с вами милость Иштар, идите.
"Мурсили... Тихий голос, отсутствующий взгляд, кажется весь мир только в тягость вечному затворнику и молчуну".
Исита видел его лишь однажды, но и одного взгляда достаточно - хитрец и сластолюбец. Вот Хуццияс совсем другой, красавец-гуляка, главные радости которого - охота, пирушки и разудалая атака боевых колесниц. Единственное, в чем оба схожи, скрытая ненависть к Любимцу бога Грозы, давно и прочно сидящему на хеттском троне.
"Похоже, за пределами столицы о мятеже известно только мне", - Исита похвалил себя за предусмотрительность в выборе места для лагеря. "Настало время решить - следует ли отправить тревожную весть царю или оставить все как есть?"
Лезть в дворцовые дрязги не хотелось, хотелось вернуться на теплое ложе, прижаться к любимой женщине и забыть обо всем до утра. Это было бы самым разумным и, вместе с тем, самым неразумным из возможного. Иштар подарила ему благосклонный взгляд, ведь в отличие от Мурсили и Хуццияса, Исита точно знал, где охотится Суппилулима, поскольку каких-то три дня назад пил густое хеттское пиво не с кем-нибудь, а самим "великодержателем царских конюшен". Более явного знака от капризной богини ожидать было трудно, Исита вздохнул и отправился за плащом.
- Уходишь? - Эдна уже не спала, девушка сидела на кровати, подтянув колени к подбородку.
- Да.
- Смена Хамита вышла раньше. В городе что-то случилось, это то, о чем шептались на рынках?
- О чем же говорят болтливые хеттские сороки?
Эдна понизила голос.
- Нептера, дочь царя, считает, что ее муж достоин лучшей участи, а ее дядя...
Исита мягко закрыл ей рот рукой.
- Молчи, за подобные речи могут лишить языка. В отличие от ассирийцев, хетты не жестоки, однако повторять досужие сплетни не стоит.
- Я никому не говорила, кроме тебя!
- Вот и хорошо, - Исита погладил ее густые волнистые волосы. - Дождусь возвращения Кушты, затем ненадолго уеду. В Хаттусу пока ни ногой!
- Тебе нужно поесть, - девушка присела у очага, раздувая огонь. - Я погрею похлебку и сделаю лепешки.
Шесть мин! Сейчас он не отдал бы ее и за двадцать шесть! "Если родит мне сына, сделаю ее женой", - твердо решил Исита. "Хватит искать то, чего нет".
Вскоре во дворе вновь послышались голоса, вернулись стражники Кушты.
- Ворота по-прежнему закрыты, кир, других распоряжений не поступало.
Исита приказал готовить колесницу. На маленьком столике, где он обычно обедал, Эдна успела расставить тарелки с вареной бараниной, свежим пивным хлебом и овощами. В масле медного противня уже шипели лепешки.
"А если родится дочь?", - некстати подумал он. "Неважно, у меня будет много детей..."
Миновав крутой спуск с предгорья, легкая колесница, запряженная парой резвых лошадок, прибавила ходу. Его путь лежал вовсе не в Куссар, недалеко от которого отстроили новую крепость - охотничью резиденцию царя, а на северо-запад, к излучине Марассанды, с ее дикими лесами и звериными тропами.
"Мы разобьем лагерь у Львиного родника", - сказал ему Гурзуф, тот самый "великодержатель царских конюшен". "Кабаны там с теленка", - царедворец не поленился показать какого роста тамошние кабаны и пьяно рассмеялся. "Не веришь? Хочешь, возьму тебя с собой?"
Вообще-то, болтать с безвестным наемником такому высокородному и важному человеку было невместно, но прочие собутыльники продолжить беседу уже не могли, а поговорить, конечно, хотелось.
"И верно, приезжай-ка в Хемму, что к северу от Хаттусы, там возьмешь проводника до Львиного источника... Как, говоришь, тебя зовут? Исита? Хуррит? Не похож ты на хуррита, впрочем, все равно... Эй, долейте нам чаши!"
"Сначала в Хемму", - Исита щелкнул хлыстом и вдохнул полной грудью холодный ночной воздух. "Наконец-то настоящее дело! Как надоели эти обрыдлые таблички с запросами на сено и ячмень, расчеты причитающегося жалования, ремонт повозок и амуниции, да мало ли еще каждодневных забот. Нет, платят хетты щедро, жаловаться не приходится, служба, опять же, спокойная, но для того ли он собирал лучших бойцов, чтобы охранять постылые ворота?"
Хемма показалась лишь под утро - плоские крыши десятка домов торчали из клочковатого предрассветного тумана, а на лужайке у дороги паслась овечья отара под приглядом угрюмого пастуха.
- Зачем тебе Львиный родник? - проскрипел хетт, опершись на крепкий тисовый посох. - Так далеко ходить не нужно. Сар Суппилулима разбил шатры в парасанге к западу отсюда.
"Не "сар!", а "царь", - кое-какие слова хеттов все еще резали слух, Исита бросил пастуху серебряное колечко и не напрасно.
- На твоем месте я бы не торопился, - нехотя продолжил собеседник. - Стоянку хорошо охраняют, в тумане легче найти стрелу, чем радушный прием.
Исита сунул руку в кошель, чтобы достать еще одно кольцо, но пастух отрицательно мотнул головой.
- За то, что сказано, заплачено сполна. Я не хочу быть должен чужеземцу!
"И в этом все хетты! Даже у простого пастуха спеси больше, чем у ханаанского царя". Кир Исита решил было вытянуть наглеца хлыстом, однако передумал, все-же вокруг их земля, а он, хоть и "кир", кормится с хеттского стола.
Туман уходил неохотно, ухабистая дорога то и дело петляла, огибая скучные холмы. Когда-то на них стоял лес, но деревья вырубили и на склонах остались лишь пни и жалкие пучки жесткой, колючей травы. Исита решил размять ноги и повел лошадей в поводу.
"Нептера. Хеттская принцесса, единственная дочь Любимца бога Грозы от первой жены. Сыновей Суппилулиме родила уже вторая жена, но с наследниками не задалось: старший умер от болезни, не достигнув и пяти лет, младший сломал себе шею на охоте, выпав из колесницы. Случилось это не более, чем год назад, и дело выглядело темным. Из свидетелей - один возница и того вскоре прирезали в пьяной драке. По хеттским законам, установленным еще царем Телепину, нет сына от первой жены - наследует сын от второй, нет такового - от третьей, а нет сыновей вообще, трон достается мужу старшей из дочерей, то есть Хуцциясу. Нептере нет смысла строить козни, если все пойдет своим чередом, она будущая царица, а учитывая характер супруга, и фактическая правительница страны".
...- Стой, стой! - внезапно дорогу преградил хеттский дозор, вынырнувший из-за кучи камней.
"Двое. Значит, где-то есть и третий. Люди из охраны начеку, это похвально".
- Кто ты такой? Имя? Ты из городской стражи? - хетт заметил серебряного льва, приколотого к плащу.
- Начальник ворот Апулуна, кир Исита Уш-Аварна. У меня вести для царя царей.
- Что-то ты не спешишь со своими вестями, - усмехнулся тот, что стоял ближе. - Или они у тебя как сыр: становятся лучше, когда созреют?
Исита не стал отвечать, зная, что безразличие ранит сильнее гневного слова.
- Молчишь, кир Исита? Не хочешь говорить с гвардейцем мешеди? Или язык превратился в горошину, а нет, горох у тебя пониже!
Стражник ткнул пальцем в подол его туники, чтобы уж всем стало ясно, где именно тот горох.
Губы Иситы сложились в подобие улыбки.
- Смешная шутка.
- Конечно, смешная. У наших стряпух есть гусиное стадо, идем-ка, покормим птичек.
"Ш-ш-х-х", - эфесский меч выпорхнул из ножен и уперся в кадык обомлевшего охранника. Второй гвардеец подскочил, было, сбоку, Уш-Аварна ударил плашмя и тот покатился, завыв от боли. Клинок тут же вернулся к шее главного весельчака.
- Меня зовут кир Исита Уш-Аварна, и я несу вести для царя царей. Если понял - закрой глаза, если нет - объясню другому.
Веки стражника медленно опустились.
- Прикажи остальным положить оружие, - острие скользнуло, и на металле заалели капельки крови. - И тому, что за камнями тоже.
Гвардеец, получивший клинком, выглядел неважно, он сидел на земле, подвывая от боли, правое ухо превратилось в багрово-синюшную лепешку.
- Положить оружие, - глухо сказал хетт и возражать никто не стал.
Исита собрал трофеи и забросил их в колесницу.
- Разрешаю вести моих коней. Ну, чего встали, забыли, где царский шатер?
..."Нептера", - колесница тронулась, и он вернулся к былым мыслям. "О ней известно не так уж много, женщина всегда в тени блестящего мужа. Сколько ей лет? Не знаю, кажется, она старше Хуццияса. Совсем не красавица, но и не столь страшна, как те девушки, что приходят убирать хижины и стирать одежду его воинов. Умна? Честолюбива?" - Исита пожал плечами, ответов на эти вопросы у него еще не было...
Стража в царском лагере тоже не дремала, вести досужие разговоры с худородным киром никто не стал, меч и нож тут же забрали, приказав раннему гостю дожидаться под навесом.
..."Хуццияс-гуляка, Хуццияс-драчун. Лучшие лошади в Хаттусе, самые дорогие одежда и украшения. Пышная свита и множество друзей в гвардии и эскадронах боевых колесниц, махни Хуццияс рукой, за ним тотчас встанет целое войско. Его последний поход на касков сложился удачно: клин колесниц легко рассек нестройные ряды варваров и те отступили, забившись в непроходимые леса. В назидание дерзким, сожгли полдюжины поселков, забрали в рабство сотню женщин и детей", - Исита усмехнулся. "Храбрый военачальник, легкая победа. Только вот, отряды касков мигом соберутся вновь, а поселки этих скотоводов не стоят и меры серебра. Рабы? Мало ли рабов в Хаттусе, к тому же, каски строптивы и злопамятны..."
- Кир Исита? Мне сказали, прибыл начальник ворот Апулуна.


Глава 10. Тропа Иштар

Исита вскочил и отвесил почтительный поклон, кто же не знает Зураб-Ашшуха, бессменного хранителя царской казны и печати.
- Да, кир.
Пыхтя и отдуваясь, Зураб-Ашшух уселся на мигом появившийся табурет.
- Ехали всю ночь? Сейчас принесут молока и еды... А, вот и лепешки! Пожалуй, и сам не откажусь от пары штук... Сколько Вы на службе в Хаттусе? Год? Два? - хранитель печати обмакнул кусок в миску с медом и отправил в рот, зажмурившись от удовольствия.
- Почти два.
- Да-да и шестьдесят воинов-хурритов, я вспомнил, кир Исита. Это ведь Ваше имя?
- Мое, кир.
- Отлично! Прежде чем мы потревожим покой Любимца бога Грозы, великого царя страны Хатти и прочая, и прочая... хочу удостовериться, что вести из столицы того стоят. Но только... -  Зураб-Ашшух поднял палец. - ...если только они не касаются личной жизни царской семьи. О царской семье я ничего не хочу знать. Слышите, Исита, ни-че-го!
- Слышу, кир.
- А Вы не разговорчивы, начальник ворот Апулуна, впрочем, в наше время это скорее достоинство, чем недостаток. Так что Вы хотели нам сказать?
- Ворота Хаттусы закрыты.
- И Южные?
- Да, кир.
- Когда это случилось?
- Сразу после дневного обхода.
- Кто отдал приказ?
- Приказ мешеди, кир.
Зураб-Ашшух отложил недоеденную лепешку и прищурился. - Вижу, есть что-то еще?
- Кое-что, кир.
- Заговор? Никогда не поверю, что кому-то из тех двоих удалось перетянуть Хаиз-Теккуба на свою сторону. Вы понимаете, о ком я?
- Да, кир, в Хаттусе это не секрет.
- Тем лучше. Надеюсь, Любимец бога Грозы уже завершил омовение. Ждите здесь, - кряхтя и кляня ноги за нежелание разогнуться, Зураб-Ашшух поднялся и затопал к пологу царского шатра.
- Как скажете, - пробурчал Исита и занялся лепешками, хранитель печати не обманул, мед и выпечка оказались отменны.

…- Вот и наш сокол, - Зураб-Ашшух мягко, но настойчиво подтолкнул Иситу вперед.
- Можешь встать, - спинка царского кресла возвышалась над головой Суппилулимы чуть не на два локтя.
"Откуда взялась эта мода?" - некстати подумал Исита. "Знатные хетты заказывают кровати с ножками чуть не в ксилон высотой, выходит, для царской требуется приставная лестница!"
- Что еще ты хотел сообщить?
- Два эскадрона колесниц готовятся выйти из города, они отправятся в сторону Куссара.
Суппилулима и Зураб-Ашшух переглянулись.
- Ты хорошо осведомлен, - процедил царь царей. - Почему решил предупредить меня? Ищешь награды?
- Я дал клятву служить Вам, - напомнил Исита. – Мой отряд невелик, но в нем опытные бойцы, не знающие страха.
- Полсотни наемников-хурритов - единственные, кому можно доверять! - усмехнулся Суппилулима. - Нечего сказать, грозное воинство на стороне Тешуба.
- Их шестьдесят два, - уточнил Зураб-Ашшух. - И это лучше, чем ничего.
- Лучше? Конечно лучше, не успели мы рассеять касков на севере, как с востока летят вести о восстании рабов под предводительством какого-то Миты, ведущего за собой толпы черни. На западе бывший вассал, Маддувата из Циппасла, захватил наши прибрежные города и грозит ударить по Эфесу, где правит мой племянник. На юге египтяне разъезжают по городам Сирии и Палестины, словно у себя дома. Радуют только ассирийцы, после смерти Тукульти-Нинурты I, в Ашшуре грызня, им не до новых походов.
Уш-Аварна кашлянул.
- Что еще? - мрачно бросил Суппилулима.
- Хвала Иштар, все не так плохо, - начал Исита. - Пока на стороне мятежников лишь гарнизон Верхнего города и несколько эскадронов колесниц. Если действовать быстро, мы отсечем голову змее одним ударом.
- К чему ты ведешь?
- Я вернусь в Хаттусу и возьму в цитадель.
- Что-о??
- Я возьму цитадель.
- Да ты смеешься над нами, наемник, Верхний город неприступен!
- Другого выхода нет, повелитель, когда за мятежниками встанет армия, будет уже поздно.
- Позвольте, великий царь, - Зураб-Ашшух склонился к уху Любимца бога Грозы, тот соизволил слушать очень внимательно и даже пару раз кивнул.
- Так Вы готовы взяться за это, кир Исита? - вкрадчиво спросил хранитель печати.
- Да, кир.
- И какова цена?
- Скорее всего, Хаиз-Теккуб уже мертв, я, Исита уш-Аварна, хочу занять его место.
- Это все?
- Мои люди сменят личную гвардию мешеди.
- Хорошо, - заявил Суппилулима. - Более того, выполнишь обещанное, получишь  три таланта серебром и табун лошадей.
- Что мне делать с заговорщиками, мой господин?
- Их судьбу решит тулия, но... мятеж - штука опасная, может случится всякое. Ты понимаешь, о чем я?
- Да, повелитель!
- Тогда иди… Мешеди уш-Аварна
Зураб-Ашшух покинул шатер следом, не поленившись прогуляться до колесницы.
- Трудное, трудное дельце, кир Исита. За стенами Верхнего города лучшие воины и их больше, гораздо больше. Боюсь, нам придется подыскать нового начальника ворот Апулуна.
- Мне нужно серебро, - сказал Исита. - Вавилонский талант, уже этой ночью.
Зураб-Ашшух хитро прищурился.
- Серебро найдется. У восточных ворот есть лавка Кайсы-менялы, войди и покажи этот перстень.
- Мое слово для него - Ваше слово?
- Да.
- Тогда мы вернем цитадель.
- А Вы непростой человек, Уш-Аварна, совсем непростой, почему я не заметил Вас раньше? Старею, наверное, пора бы и на покой. Не знаете, кому отдать ключи от казны? Шучу, шучу, с казной я справлюсь и сам. Вот и Ваши лошади, славная упряжка. Что ж, спешите, кир Исита, спешите. Да будет с Вами тысяча хеттских богов!
"Хватит и одной Иштар", - мысленно поправил он.

...О харчевне Хромого Кана, что у Вторых Северных ворот, ходила плохая слава, слишком много непонятного сброда просаживало здесь свои медяки за чашей дрянного вина и игрой в кости. Правда, помимо главного зала, полутемного и сырого, имелся еще и другой, куда входили из неприметного проулка. Здесь было сухо и чисто, за тщательно выскобленными столами сиживал совсем другой люд - мелкие торговцы, явившиеся в Хаттусу с караваном в дюжину мулов, хозяева медных и гончарных мастерских, хеттские офицеры, в чьих карманах водилась мера-другая звонкого серебра, а то и десяток золотых колечек.
Исита устроился в самом дальнем углу, в компании крепкого черноглазого мужчины с окладистой, ухоженной бородой, задумчиво крутившего в руках бронзовый наконечник стрелы.
...- Двадцать сиклей серебром простому воину за день службы? Щедро. С кем ты собрался воевать, друг?
Исита поднял глаза к низкому потолку.
- Ах, с ними. Выходит, заплатит казна. На чьей ты стороне?
Исита вновь поднял глаза.
- Тоже понятно. И что нужно делать? Вынести горшки из царской опочивальни? …Да ты, наверное, шутишь!
Бородатого собеседника звали Усех, и родом он был из Ашшура. После смерти ассирийского царя ему и еще кое-кому из сторонников прежнего Дома пришлось спешно покинуть опасные улицы и искать укрытия у извечных врагов, хеттов.
- Ты ведь шутишь, Исита?
- Нет.
- Нет? Во имя Раммана-сокрушителя, он говорит - "нет"! Сколько у тебя людей, хуррит? Корпус? Два? Войти в цитадель Хаттусы с горсткой охранников ворот! Надо иметь мозги мула, чтобы согласиться на такое.
- Или взять в союзники ассирийцев. Я знаю, что у тебя есть охотники, готовые рискнуть своей шкурой. И какой риск? Дело совсем не трудное, хочешь знать, почему?
- Ну... - буркнул Усех.
- Я в Хаттусе не так давно, но даже мне, несведущему чужземцу, ясно, что взять город не составляет труда.
- Стены в шесть ксилонов высотой для тебя уже не преграда? Похоже, ты отрастил крылья, кир Исита.
- Выглядит крепко, не спорю. Но заметь – самые толстые стены на северо-западе, над отвесной скалой, а к Царским и Львиным воротам ведут мощеные дороги, по которым удобно подвезти тараны и длинные лестницы. Мало того, ты слышал о подземном ходе?
- Кое-что слышал, - проворчал Усех. - Он берет начало где-то в Верхнем городе...
- В мукомольне.
- Ты знаешь и это!
- И ведет в долину, там есть полуразрушенный храм Агниса. Проход, конечно, заложен, но разобрать не трудно.
- Мы войдем через ход?
- Нет, Верхний город еще не цитадель, оттуда к царскому ложу не пробиться.
- А хотелось бы, да? Я слышал, та хеттка, Нептера, не особо довольна муженьком.
- Заткнись, - тихо сказал Исита. - Нам платят не за бабские сплетни.
- Э! Э-э! Кто сказал, что я согласен? Я еще ничего не решил!
- Так решай.
- Мне нужно знать, как мы минуем ворота и охрану.
- Скажу только союзнику, скрепившему договор, досужее любопытство оставь при себе.
- Плата хороша, даже слишком, я чувствую где-то подвох.
- Сколько воинов можешь привести?
- Сто двадцать, - нехотя произнес Усех. - Могу и сто пятьдесят, но на это понадобится время.
- Времени мало, пусть будет сто двадцать. Шестьдесят мин в день твоим людям и десять лично тебе, итого семьдесят.
- За первый день заплатишь вперед.
- Заплачу, не сомневайся. Ну что, ты со мной?
- Конечно.
- Я знал - на тебя можно положиться, кир Усех. Во имя прекрасной Иштар, я заключаю этот договор.
- Во имя Иштар и Раммана. Теперь говори, как мы попадем внутрь.

...Ночь снова выдалась холодной. Два человека, одетые в плотные шерстяные плащи солдат хеттского гарнизона, поднимались по каменистой осыпи вдоль зловонного ручейка, стекающего по склону, а в вышине подпирали небесную твердь могучие башни Верхнего города. Нелегкий путь полуночников завершился у входа в низкий туннель, из которого и бежали отвратительно пахнущие воды.
- Здесь, - сказал Исита. - Факелы можно зажечь только внутри.
- А я уж думал, придется месить дерьмо в темноте, - кир Усех сморщил нос и сплюнул.
- Другой дороги нет, - Уш-Аварна присел на большой валун, предложив ассирийцу сделать то же самое. - Кушта проходил туннель до конца, он выведет в дворцовый подвал, где устроен слив для нечистот.
- Твой человек уже был там? Бессмертный Ашшур! Зачем тебе знать секреты хеттской столицы?
- Стоки вовсе не секрет, они есть повсюду. Начнем незадолго до рассвета, ты входишь первым, мы следом, берем под охрану ворота цитадели и сразу наверх, до четвертого яруса. Действуем быстро, не поднимая шума. И вот еще – в царский гарем ни ногой!
- Но, Исита...
- Наложницы в цену не входят. Все, возвращаемся, что нужно, ты уже видел.


Глава 11. Мышиная охота

Солнце, до сих пор исправно освещавшее нашу скамейку, скрылось за тополями, и аллея погрузилась в прохладную тень. От главного корпуса долетел порыв ветра, принесший изрядную порцию пыли и пожелтевшей листвы, Марк поплотнее запахнул полы халата и бросил озабоченный взгляд на циферблат своей "Ракеты".
- Ого, заболтались мы с тобой, мне на полдник пора.
- Погоди-погоди, а дальше?
- После полдника - процедуры, так что, извини, в другой раз.
- Другой будет только через неделю. Давай лучше в четверг? Хазаров собрался на отработку, и я с ним приеду.
- Ладно, приезжай. А это не он у пожарного щита?
Конечно, это был он, пришлось шагать через желто-красный газон, чтобы отловить недовольного напарника.
Вовремя вспомнив о полднике, Марк немедля направился в столовую, но за едой казался рассеянным и лекцию о теории постмодернизма, затеянную соседом по столу, бывшим преподавателем философии, выслушал невнимательно.
...- А Вы как считаете, Марк? - кудрявая голова философа нависла над стаканом, пришлось отодвинуть чай, чтобы уберечь от энергично трясущейся шевелюры.
- Интересно, Зиновий Аристархович, интересно и познавательно. И какова, на Ваш взгляд, квинтэссенция современного этапа?
Кудряшки снова задорно затряслись, и Марк получил возможность дожевать сдобную булочку.
"Полдник сегодня приличный", - в конце концов, решил он, допил чай и поблагодарил собеседника за содержательную беседу. Зиновий Аристархович немедленно заверил в своем вечном и искреннем благорасположении.
- А кто у нас на смене в ночь? - поинтересовался Марк и тут же выяснил, что ровно в шестнадцать ноль-ноль на пост заступает фельдшер Арсений. График дежурств персонала философ знал назубок.

...Кот маялся у порога, Шелтон почесал его за ухом и выложил на салфетку припасенный кусочек котлеты.
- Не стоит тебя, кормить, конечно, совсем обленишься, и так от мышей спасу нет. Арсений на месте?
- Мр-р-мя!
- Ешь и дуй в подпол, нечего здесь тереться, пока мыша не словишь, котлет не будет.
Пушистый хвост дрогнул и крыльцо опустело.
- Привет, Арсений! - сегодня их ночная нянька выглядела нехорошо. - Никак болеешь?
- Угу. Здравы будете, Марк Александрович.
- Буду, буду. А тебе, похоже, из корпуса выходить не стоит, старшая учует, попрет со смены.
Арсений испуганно захлопал глазами.
- Что, сильно пахнет?
- Венгерский вермут или "Агдам"?
- Вермут, конечно, что я, алик, гамыру цедить? Вчера со свояком взяли пару "огнетушителей".
Марк потянул носом.
- И, правда, вермут, мог сразу догадаться.
- Опыта у Вас маловато, Марк Александрович, - просипел страдалец. - А ведь мне еще в аптеке лекарства получать, - всполошился он. - Нет, правда пахнет? Что ж делать-то? Если отстранят - прогул, а у меня уже второй, значит и с работы под зад. Где я тут еще устроюсь, в город каждый день не накатаешься!
- Сейчас, что-нибудь придумаем, - Марк подмигнул вконец раскисшему Арсению и отправился в палату. Вернувшись, он выложил перед фельдшером несколько блестящих пакетиков.
- Прошу. Гуманитарная помощь от капиталистов. Знают, сволочи, нужды трудящихся.
Арсений активно закивал, пожирая глазами загадочные средства.
- Для начала снимем болевой синдром, это... - Марк потряс первым пакетом. - ...американский аспирин, разведи в воде и принимай не раздумывая. Еще через полчасика - немецкий "Антипохмелин". Потом зубы почисти, причешись и шагай себе за микстурами, а для надежности средство номер три - жвачка с ментолом. Уяснил?
- Ага. Век не забуду, Марк Александрович, вот прям на духу.
Пока Арсений разводил в граненом стакане первое заморское снадобье, Марк уселся на "кошачий табурет" контролировать процесс.
- Гадость какая, - американская шипучка Арсению не понравилась.
- Пиво, оно, конечно, вкуснее, - согласился Марк. – Кстати, ты узнал, что я просил?
- Узнал, конечно, поселок маленький, я сразу понял, что за ребятки на остановке шалят. Ватага у них невеликая, но зловредная. Один - боксер, кличка Боня, из ПТУ его еще весной выперли, теперь подсобником в овощном работает, второй - Кувалда, здоровый лось, недавно из армии пришел, как загулял, так до сих пор остановиться не может, связался с этими... Третий - Серега Мартынов, Серый. Я его давно знаю, в школе учились со старшим братом. До восьмого класса нормальный парнишка был, а потом как подменили, один привод, другой, на учет в детской комнате поставили, это ему твой студент нос свернул. За дело, что говорить.
- Четвертый?
- Главный у них Мишка-Рубль, Рублев - фамилия. Темный фрукт, в поселке недавно, бабка у него тут живет, на Профсоюзной, где родители непонятно. Говорят, год по малолетке отмотал, участковый за ним хоть и бдит, а квартиру в прошлом месяце на Смоляном вынесли, голову таксисту недавно проломили и на тропинке к трассе разбойничают. Пальцем на Рубля не покажешь, но откуда веревочка - понятно.
- Профсоюзная? От кочегарки, налево? Там, вроде, домов не больше десятка.
- Точно, Марк Александрович, налево. Дед Рубля железнодорожником был, у них одних дом из шпал сложен. Свояк, когда пристрой делать надумал, тоже решил из шпал, а я отсоветовал - чем внутри не обшивай, летом все равно запахнет. Он тогда сруб на лесобазе заказал.
Арсений вытряс в стакан содержимое второго пакета.
- А это... Марк Александрович, Вы там Тему у входа не видели?
- Я его в подпол отправил. Так поставили сруб?
- В выходные фундамент залили, недельки три подождем и поставим. Я свояку говорил, не торопись со срубом, дерево лучше от зимнего спила брать. Он-то не против, а жена - "Ставь сейчас! Зимой тебя, медведя, поленом за порог не вышибешь!" Дура-баба.
- Как сказать, как сказать. Ладно, я к себе, почитаю немного. Кефир во сколько раздашь?
- В восемь. Или раньше надо?
- Нет, в восемь самый раз.
Вечер он провел примерно: изучил свежую прессу, посмотрел в холле "Вести" и дисциплинированно выключил свет ровно в двадцать два ноль-ноль. Все так, однако вскоре после полуночи Марк Шелтон открыл глаза и сел в кровати.
Дальнейшие действия Марка ничуть не соответствовали установленному распорядку, листочек с которым белел на двери, пришпиленный канцелярскими кнопками. А именно: рассиживаться он не стал и тут же принялся облачаться, причем не в привычную больничную пару, а в джинсы, водолазку и легкую куртку, припрятанные в сумке под кроватью. Там же нашлись модные румынские кроссовки и неприметная кепка. Нарядившись, постоялец третьего корпуса подмигнул своему отражению в зеркале умывальника, открыл окно и щелкнул замком распашной решетки.
Да! Если кто-то считает, что ключи от решеток постояльцам раздают специально, на случай пожарной эвакуации, то будет вкорне неправ, поскольку весь комплект пылится в особом шкафчике, на сестринском посту. Следят за ним не особо, поэтому позаимствовать нужный экземпляр не составляет труда, а по сему, гвоздик одиннадцатого "нумера" давно занял бесхозный собрат, отмыкающий неизвестно что.
Разобравшись с решеткой, Марк перемахнул через подоконник и бесшумно приземлился, едва не отдавив лапу старому знакомому, волокущему злосчастную мышь.
- Поймал-таки, молодец, - он на секунду присел, чтобы погладить любимца, и тут же скрылся в зарослях сирени. За корпусом Марк свернул на неприметную тропинку, которая, не думая даже петлять, вывела путника прямиком к забору. Здесь ему пришлось взбираться на ржавую трансформаторную будку с облезлой надписью "Сто...! Опа... д... жи...", с нее - на забор и уж оттуда - наружу, на толстую подстилку опавшей листвы.
До Профсоюзной было недалеко, от силы минут десять, но, сторонясь фонарей центральных улиц, Шелтон выбрал мудреный обходной маршрут.
"Кажется, здесь", - на логово Рубля Марк вышел со стороны огорода, изрядно заросшего бурьяном. Соседские собаки отметили появление незнакомца бодрым лаем, но со двора дома из шпал никто не отозвался. Оторвав полусгнившую доску, он скользнул внутрь, направившись к единственному освещенному окошку, кто-то из обитателей неприветливого жилища со стенами, отдающими креозотом, еще не спал.
"Ага, мы дома", - из-за шторы слышались звуки магнитофона. "Вот и славно!"
Марк отыскал под ногами маленький камешек и запустил им в створку окна, стекло дзинькнуло и музыка умолкла.
"Теперь - к входной двери".
Очевидно, ночные визиты не были здесь в диковину, задвижка скрипнула, и на крыльцо вывалился Мишка-Рубль, собственной персоной.
- Серый, ты?
Марк шагнул из тени и замкнул шею бесстрашного хозяина (а кого тому бояться?) в стальной замок, подождал, пока тело обмякнет, перекинул ношу через плечо и доставил в бревенчатый амбар. Внутри пахло куриным пометом и полынью, а лампочка под потолком отсутствовала вовсе. Шелтона данный факт совершенно не смутил, во всяком случае, входную дверь он за собой прикрыл и спичками чиркать не стал.
Груз с плеча последовал на землю, Рубль замычал и завозился, приходя в себя.
- Давай-давай, болезный, оживай, - Марк вытащил из куртки моток двужильного провода и ловко скрутил пленнику руки. - А что тут у нас? - в кармане Мишкиных штанов нашелся увесистый складень, явно не фабричной выделки.
- Серьезный агрегат, - боковая текстолитовая планка сдвинулась, лезвие клацнуло, выброшенное мощной пружиной, Марк осторожно вернул его на место. - А ты и, правда, темный, паренек... Ладно, теперь кляп...
Мычание, носившее доселе непроизвольный характер, прекратилось - Рубль пытался понять, где он и как сюда попал. Марк терпеливо ждал, пока его новый знакомый не задергал руками, проверяя путы на прочность.
- Ну, здравствуй, Миша, - безжалостное колено припечатало Рубля к земле. - Веди себя, по возможности, тихо. Говорить тебе не придется, просто лежи и слушай...
Нож снова клацнул, и отточенное лезвие безжалостно полоснуло предплечье Рубля.
- И снова прошу, веди себя тихо. Всего-то царапина, чего так орать? Суть в чем, милый друг, не знаю, откуда ты взялся, но в нашем поселке ты не нужен, - для убедительности Мишкина голова снова врезалась в птичий помет.
- Понимаешь, о чем я?
Рубль быстро закивал, давясь и поскуливая.
- Даю тебе сутки. Сутки, Миша, и ты исчезнешь в любом направлении. Возражения? Нет? Ну, раз так, позволь откланяться, а то, не дай бог, кровушкой истечешь. Ручки я сейчас ослаблю, дверь закроется - можешь вставать.
Марк крутанул проволоку, брезгливо поморщился, почувствовав запах мочи, и выбрался из амбара.
"Отец-основатель, куда мы идем? Да разве в прежние времена кто-то из Шелтонов стал бы возиться с таким отребьем, вязать руки, убеждать? Подонку просто свернули бы шею, еще там, на крыльце. Вернуться?" - он бросил взгляд на амбар. "Нет, дело сделано, лишний шум в поселке ни к чему".

...Третий корпус, по-прежнему, видел сны. Пробравшись к окну, он забрался внутрь, следом нырнул Тимофей, не забыв прихватить ночную добычу.
- Куда с мышью! - страшным шепотом возмутился Марк, но кот юркнул под кровать и затих, готовый отразить атаку. - Ну и сиди, утром все равно выброшу, - в ответ возмущенно фыркнули.
Марк затолкал в сумку уличный комплект и прислушался - по коридору шаркали шлепанцы кого-то из пациентов.
"Понабрали простатиков, покою по ночам нет".
Потревоженный неурочным ходоком, на посту забурчал Арсений, а через пару минут на кровать вскочил Тимофей и осторожно улегся, включив уютно урчащий моторчик.
Марк закрыл глаза и расслабился. В пальцах ног зародилась теплая волна, готовая накрыть его целиком, сделав тело бесплотным и невесомым. Мгновение, другое и он шагнет в объятия океана, омывающего материнскую землю. Он поплывет по нему под живительным светом звезд, к вратам Чертога, распахнутым для запоздалого гостя.
Так случилось бы раньше, но теперь... Теперь, не успев толком разбежаться, волна рассыпалась на ручейки, струйки, капли и бесследно исчезла, едва достигнув колен. Тимофей завозился, устраиваясь поудобнее, и мурчание стихло, уступив место предрассветной тишине.
"Не сегодня", - Марк выбросил из головы никчемные мысли и через пару секунд уже спал, как большинство других странных обитателей этой больницы.


Глава 12. В ночном

Смена во вторник началась спокойно: банальный гастрит да печеночная колика, вот и все, чем одарила скорая до ужина. Сложив черновую работу на плечи субординаторов-шестикурсников, дежурная бригада резалась в нарды и пила чай.
Вместе со мной в ночное притащился и Копылов. Теоретически он хочет стать хирургом, поэтому раз в неделю протирает штаны в приемном, пытаясь собрать крупицы опыта, щедро рассыпанные вокруг. Собирать крупицы занятие утомительное, куда лучше сидеть на кушетке, болтать ногами и флиртовать с моей напарницей Оксаной, девчонкой симпатичной, любознательной и смешливой. Изложенные качества успели сыграть с ней разок забавную шутку, наградив внебрачным ребенком от пылкого, но ненадежного кавалера и Копылов еще об этом не знает.
- Мужика с коликой на блокаду берут, - Сашкин треп мне за вечер порядком надоел. - Аллес, камрад, шагай в отделение, в перевязочной уже свет зажгли.
- Да ну его, - отмахнулся этот ловелас-недоучка. - Нам с Оксаной в лабораторию надо.
- Одна сходит.
- В коридорах, Иван Сергеевич, темно, а одна я боюсь, - соблазнительница поправила волосы перед зеркалом. - Не волнуйся, не съем я твоего друга... Здоровье сегодня не позволяет, - она озорно подмигнула и прильнула к Сашкиному плечу. - Пошли, красавец!
- Ку-уда, Копылов! Видишь? - с трассы свернули два огонька. - Скорая, брат. Субики на ужине, так что осмотр твой. Давай-давай приобщайся, ничего с девушкой не случится, - нежно обняв медсестричку за талию, я выставил ее из смотровой.
- Вперед, моя радость.
- Тургенев, Тургенев, губишь ты мне личную жизнь!
- С чего бы? Копылов для тебя не вариант, у него мамашка - завуч в школе, сожрет с потрохами, пикнуть не успеешь. Так что адью, мадемуазель, кричи, если что.
- Дозовешься вас, - сказала Оксана и растворилась в сумерках коридора.
...- Сделай вид, - распорядился я, вернувшись на рабочее место. - Фонендоскоп сними, ты не терапевт, хирурги его носят в кармане, а вот колпак надень, на человека станешь похож.
- Ну, в кого, в кого ты такой, Тургенев? - занудил Сашка. - Родители, вроде, приличные. Прадед, вообще, писателем был...
Засветить наглецу в ухо я не успел - доставили пышнотелого страдальца с болями в животе. Вспомнив, наконец, чему учили, Копылов натянул колпак и приступил к выяснению жалоб.
Пациент мне решительно не понравился - бледный, пот на лбу, интенсивные рези в районе пупка...
- Значит, один раз вырвало? - методично расспрашивал Сашка. - Стало легче? Нет? Раньше тут болело? Хорошо, ложитесь, покажите живот...
Взглянув на роскошный абдоминус, я хмыкнул, что за дурацкая мода отращивать к сорока подобные рюкзаки?
- Язык сухой, обложен, - констатировал Копылов.
"Ладно, хоть язык посмотреть не забыл!"
- Живот мягкий...
"Это жир мягкий, а не живот, пальпируй глубже, шляпа".
- Болезненный... Во всех отделах.
"Похоже".
- Симптомы раздражения брюшины... сомнительны. Иван Сергеевич, нам бы анализы.
- Уже, Александр Николаевич: общий анализ крови, мочи. Еще что-то?
- Сейчас, подумаю...
- Может, обзорный брюшной полости?
-Точно, его!
- Стул когда был? - спросил я у обжоры, вручая бумажки. - Газы отходят?
- Вроде, нет.
- Понятно. Идемте, покажу, где рентген.
- Думаешь, непроходимость? - Сашка все еще пребывает в сомнениях. - Нет, правда, похоже?
- Мозги собери.
- Хирургов звать?
- Звать. Скажи, что непроход привезли, обзорный делают быстро, на обратном пути заберешь.
- Ага.
- И субиков предупреди, а то они спать завалятся. Хватит сало трескать, гони их историю писать.
"Сало! На смене без него никуда. Ароматное, пахнущее чесночком, с прожилками мяса на кусочке черного хлеба", - я сглотнул слюну. "И соленый огурчик с горячей отварной картошкой! Дождусь Оксану и на ужин", - твердо решил я, в животе одобрительно заурчало.
Сало на дежурство приносили все, но готовили его сильно по-разному. Примечательно, что банальный метод засолки в ящике из-под почтовой посылки использовался редко, медицинский персонал предпочитал рецепты изысканные и оригинальные. Перепробовав не менее дюжины сортов, я остановился на варианте "баночное в рассоле", с покрытием конечного продукта приправой из аджики и красного перца, а ля венгерский шпик. За кусочек такого деликатеса Копылов готов отдать последний чистый халат и, приходя ко мне в комнату, первым делом проверяет содержимое морозилки. Не найдя искомого, искренне удивляется и ворчит.
- Нет, ну объясни себя, Ваня, на смене сало у тебя есть всегда, а в холодильнике пусто.
- Ищи лучше.
- Где искать-то? Где? Масло, тушенка, яйца...
- Значит, закончилось. Купи и засоли.
- Легко! Но заметь, ты один, а нас в комнате трое: заготовь хоть пуд, к вечеру не будет. Ты что, Воробья не знаешь?
Воробья я знал. Два ноль два роста, худой, как шланг, и прожорливый, словно стая саранчи.
- Родители осенью три мешка картошки привезли, думаешь, где она?
- Неужто, сожрал все три?
- Сожрал бы, но я на шкаф замок приделал и выдаю поштучно. Мало - иди в столовку... Ну, где оно у тебя? А-а! За окном!
Видеть разочарование Копылова довольно весело, но всему есть предел.
- Ладно, Сашка, тащи свою картошку, я по амбару помету, может, что и найдется.
- Жмот ты, все-таки, Тургенев, выдающийся.
"Это я-то? А у кого продукты под замком?!"
Копылов исчезает, а я стучусь в дверь соседок-первокурсниц, в чьей морозилке и хранится мой стратегический запас. В обмен на маленькую любезность, я периодически выполняю чисто мужскую работу типа "отодвинуть-прибить-починить", в связи с чем живем мы в полной гармонии и согласии.
...Что тут у нас, Ваня? - покинув шахматный чемпионат, в приемном появляется доктор Филатов, за ним Копылов и стайка субординаторов, пытающихся выглядеть настоящими врачами.
Я приглашаю пациента на осмотр, хотя чего там смотреть, картинка на рентгене точь в точь как в учебнике.
- Ну что ж, батенька, придется оперировать, - Владимир Михайлович сторонник активной тактики. - Прободная, говорите, была? Понятно, вот спаечки и наросли. Немного покапаем и на стол, - ответственный хирург-красно-солнышко черкнул назначения и рванул наверх, доигрывать свой эндшпиль.
...- Может, Оксану позовем,- озаботился Копылов, когда я заварил свежий чай.
- Не выйдет, коллега, один из нас всегда должен быть на посту. И сразу предупреждаю, девушка на диете, так что ничего кроме гречки ты не получишь.
- Э-э...
- Вот именно, "э-э". Хочешь разносолов - штамп в паспорте обязателен.
Тут я немного кривлю душой, ибо в свое время мои отношения с Оксаной гречкой не закончились, но то было скорее удачное стечение обстоятельств.
- Девчонка она хорошая, в универе учится на заочном, только с замужеством у нее пунктик... А что тебе маменька при отъезде говорила?
- Говорила и говорила, теперь вечно ее слушать?
- Не хочешь, не слушай, - объяснять Сашке устройство женской вселенной долго и бесперспективно.
- Ты в четверг с Хазаровым поедешь?
- Съезжу, надо с курацией разобраться.
- А если местные встретят?
- Убегу. Я бегаю хорошо, а Толик им ни к чему.
- Мне на курацию тоже нужно, так что я с вами... Кстати, Тургенев, я тут в общаге Онежко встретил, сказал, что ты на дежурстве.
- Зачем?
- А она к тебе шла. Я ей говорю - "на смене", Танька глянула так, печально, и обратно.
- И что?
- Ничего. Ты завтра сходи к ней, чаю попей.
- Ладно. Отосплюсь, куплю торт и схожу. Поболтаем о "Моби Дике". Ты, кстати, читал "Моби Дика"? Потом включим магнитофон...
- Нет, - подобный расклад Сашку не устроил. - Потом ты скажешь "Пока!" и сделаешь новое сало. А это я уже съел.
И верно - тарелочка, на которую я щедро выложил суточную пайку, сверкала девственной чистотой, как ни крути, а материальное для Копылова первично. Допив чай, мы вернулись на пост, оккупированный командой субординаторов, распускающих хвосты перед привлекательной медсестрой. Дела с историей болезни двигались туго.
- Возьми телефон, Вань, - взять трубку самой нашей примадонне было недосуг.
- Да, Владимир Михайлович... Да, они рядом... Сейчас спрошу, - я прикрыл трубку ладонью. - Доктор Филатов интересуется, какого лешего вы еще тут? Марш наверх, пока в санитары не разжаловали... Они идут, Владимир Михайлович... Их уже нет.
Я вернул трубку на место, дверь хлопнула и помещение опустело.
- Давно бы так! Взяли моду тереться в приемном без дела.
- Вот смотрю я на тебя, Иван, и думаю, почему ты мне раньше не попался, - Оксана закинула ногу на ногу, включив самый томный регистр. - Высокий, красивый, положительный...
- Не начинай.
- Почему? Кавалеров моих ты разогнал, а гормоны, знаешь ли, требуют.
- Погоди-погоди, а геолог твой?
- Что геолог? Месяц тут, да на год вышел. Вроде и со мной, а толку... Может, мне тоже на север махнуть, а Вань? Там и зарплата больше и мужики голоднее.
- Не дури, мать, получишь диплом, езжай, куда хочешь, хоть на север, хоть на юг.
- Думаешь остаться? - задумчиво протянула Оксана, гипнотизируя меня взглядом. - Подождать? А ты мне поможешь?
Разговор постепенно съезжал в весьма опасную плоскость, на мое счастье телефон разразился очередной дребезжащей руладой, и я немедленно оказался "у аппарата".
- Анализы готовы. Я схожу.
Оксана лишь пожала плечами - "иди, раз такое дело".
"Уф-ф!"
Дорога до лаборатории, и, правда, неблизкая: длиннющий коридор, затем на второй этаж, по переходу в другое здание, снова на первый и направо. Заскучаешь, пока идешь. Мало того, из освещения лишь дюжина сорокаваттных ламп, половина которых сгорела еще в прошлую пятилетку. Впрочем, нам, аборигенам и такая иллюминация ни к чему, поскольку весь маршрут мы можем проделать с закрытыми глазами, а вот студентов-новичков, только осваивающих направление, могут поджидать сюрпризы.
По традиции, за сюрпризы отвечают субординаторы, чьи идеи, увы, не блещут оригинальностью. Копылову, к примеру, достался "нечаянно забытый" кадавр, а мне классический череп на рыболовной леске, с батарейкой и новогодней гирляндой внутри. Увидев светящееся чудо, неожиданно возникшее по курсу, я тихонько икнул и твердым шагом отправился за подмогой. Копылов отреагировал более бурно.
...- Наконец-то, - недовольно пыхтя, дежурный лаборант вручила мне помятые бумажки. - Еще кто-то есть?
- Нет.
- Тогда иди и до утра не возвращайся.
- Яволь, май фрау.
- Что-о?
- Слушаюсь и повинуюсь.
"Лейкоцитоз девять с половиной, моча в норме. Ничего выдающегося", - я открыл окно, уселся на подоконник и щелкнул зажигалкой.
"Хаттуса. Из множества древних городов Марк выбрал столицу почти забытой империи, а имена героев его истории не встретишь даже в энциклопедии. "Исита Уш-Аварна", "Суппилулима", почему именно они? У Семы Жилина, бывшего одноклассника отец преподает историю в пединституте, надо будет заглянуть к ним на ноябрьские, есть ведь специальная литература для высшей школы... Скорее всего, Святослав Игоревич прав - Марк работает в Мосиздате и, возможно, когда-то, переводил книжку о хеттах, а после аварии ее текст непроизвольно всплывает в его голове. Все просто и главное - достоверно. Но что же тогда не устраивает профессора? Почему он считает, что пациент должен продолжать лечение?"
"Снова "почему?"- я потер виски и вытянул из пачки вторую сигарету. "А баскетбольный турнир? Не будь рядом Марка, пять раз кряду в кольцо я бы точно не попал. И там, на остановке, кто-то все время стоял у меня за спиной. Тьфу! Ерунда какая!"
- Тургенев! Ванька! Чего расселся, Владимир Михайлович зовет! – Оксана (ей богу, фигурка у девчонки просто класс).
- Ага, бегу.
"Свистать всех наверх!" - команда нечастая и означает, что по ходу операции появилось что-то интересное. И верно, между простыней, обрамляющих операционное поле, невесть откуда возник воздушный шарик с тонкими ниточками бордовых прожилок.
- Все видели? - Владимир Михайлович чрезвычайно доволен находкой. - Нечасто встретишь такой заворот сигмы. И обратите внимание, коллеги, сколь герметична баугиниева заслонка - толстая кишка переполнена газами, а в тонкую не поступает ничего. Жаль, фотоаппарата нет. Ладно, Коля, давай...
Ассистент покопался внутри, раздался шипящий звук и воздушный шарик исчез.
- Отпад! - шепнул восхищенный Сашка и толкнул меня в бок.
- Фокусники, - буркнул я и побрел к выходу, мою собственную работу пока никто не отменял.


Глава 13. Ор-маа

На "Калипсо" Ор-маа не нравилось ничего: корма казалась слишком высока, осадка, напротив, не в меру низка, матросы бестолковы и нерасторопны, а капитан откровенно глуп. Звали этого увальня Телефом и был он родом с Лемноса, острова, который старик, по какой-то причине, не жаловал.
В первый же день Саха выяснил, что судно гружено кедровыми досками и потерял к нему всякий интерес. Вот триаконтор ахейцев, гордо рассекающий волны бронзовым тараном в форме бараньей головы, совсем другое дело, там водились и отливающие медью щиты, и ясеневые копья, и отточенные мечи. У ахейцев часто пели веселые песни и отпускали забористые шуточки, увы-увы, хозяин предпочел неразговорчивый экипаж Телефа и тесный закуток в трюме торговцев.
Несмотря на скуку, морская жизнь Сахи протекала вполне себе, сносно. Еще перед отплытием на левой ноге старика отек и покраснел большой палец, и теперь он целыми днями валялся на ложе, проклиная жестокосердных тавров, отправивших его в столь длительное и опасное путешествие. Лечение злосчастного пальца Ор-маа не доверял никому, пользуясь одному ему известными рецептами, в задачу Сахи входило немногое - доставить еду, да вынести специальный горшок для отправления надобностей, поставленный по такому случаю в каюту.
К вечеру второго дня брюзга, все же, выполз наружу, проскрипел любимое "Ассах" и приказал позвать Телефа.
- Куда мы идем, а? В Ханаан? Чего ты тащишься вдоль берега? Египет на юге, разворачивай судно!
Телеф замялся и принялся скрести рыжеватую бороду.
- На юге, да, господин Ор-маа, все так. И ветер хороший, - здоровяк переступил с ноги на ногу. - Только господин Дейнас приказал не рисковать понапрасну, в открытом море уйти от пиратов будет трудновато.
- Пиратами займутся ахейцы, это их работа.
- Тоже верно, но господин Дейнас, если что, спросит с меня, а не с людей Арсея. Перед отъездом он так и сказал - "Смотри, чтобы было не как в прошлый раз..."
Сахе немедленно загорелось узнать - как же оно было, в прошлый раз, но минувшие подвиги Телефа Ор-маа не интересовали.
- Дай знак Энею, пусть ляжет в дрейф, я извещу его о смене курса.
- Воля ваша, господин… - забубнил Телеф. - …но я приказ нарушить не могу.
Ор-маа зыркнул на неслуха из под насупленных бровей, и тот обреченно умолк, вновь взявшись терзать свою несчастную бороду.
"Зря споришь, моряк", - злорадно подумал Саха. - "Точно, зря. Спорить с хозяином - себе дороже. Эге, да к нам пожалуют гости!"
Энея, красавца-капитана ахейцев, он уже видел на Родосе, сейчас его триаконтор "Береника" с фигурой морской девы на носу следовал впереди.
"Египет! Далекая земля, о которой рассказывали всякое. Воины таинственной страны могучи и безжалостны, они мчатся по пустыне на стремительных колесницах, разя врагов длинными копьями. Их сопровождают кровожадные львы в бронзовых нагрудниках, а за ними - бесчисленные лучники, бьющие без промаха на четыре стадии и темноволосые щитоносцы, чьи секиры запросто могут разрубить человека от головы до пупка. Нет силы, способной противостоять этой армии, потому что ведет ее сын бога, фараон, высокий как кедр и сильный, будто стадо быков".
Так говорили в харчевне Эсхила рабыни-ханаанки, захваченные и проданные в рабство теми самыми воителями. Саха поежился, ведь именно в Египет хозяин и ведет свой корабль. Ему-то что, он всего лишь раб, но неужели остальные не боятся идти прямо в руки ужасных египтян?
"А вот и господин Эней!" – легкая лодка ахейца не заставила себя ждать.
Ор-маа со своим пальцем, бережно укутанным льняной тряпицей, уселся у мачты и на поклон гостя лишь небрежно кивнул.
- Можешь сесть.
Телефу присесть не предложили, и тот устроился слушать возле бочонка с питьевой водой.
- Мы идем в Египет, - Ор-маа решил обойтись без лишних предисловий. - И мои дела не терпят промедления. Если кто-то собрался зайти на Аласию, пусть знает - хеттские порты нам не по пути. Курс на юг!
Эней бросил взгляд на Телефа, но тот лишь пожал плечами - объясняйся сам.
- Прошу прощения, господин Ор-маа...
- Ассах! - прошипел старик. - Не смей мне перечить. Вы оба... - он ткнул пальцем в мрачных капитанов. - ...делайте, что велят или проваливайте, откуда пришли, до Великой реки я доберусь и сам.
- На юг, так на юг, - буркнул Телеф.
- Мне дали приказ довести вас до устья Нила и обратно, - голос Энея звучал ровно, лишь легкий румянец, появившийся на щеках, говорил о шторме, бушующем в его голове. - Дорога через Аласию дальше, зато безопасней, хетты контролируют прибрежные воды. В открытом море придется надеяться только на себя, а пираты редко действуют в одиночку. Ваш корабль слишком тяжел, чтобы оторваться от погони. Хотите сменить курс - избавьтесь от груза.
- Мудрый совет, но я его не просил, - заявил Ор-маа. - Выбрасывать дорогой товар может только сумасшедший, а я, хвала Птаху, еще не выжил из ума. Чего ты ждешь, ахеец? Позабыл, где земля фараона? Отправляйся на свою лохань и поднимай парус...
- Дай воды, - приказал он Сахе, когда Эней удалился, отвесив напоследок издевательски вежливый поклон. - Он еще будет меня учить! Можно подумать, за Аласией ни одного разбойничьего судна. Если ветер будет попутным, а я чувствую, что он таким и будет, мы минуем опасные воды на полном ходу, невзирая на осадку. "Избавьтесь от груза!" А что я скажу египтянам? Где это видано - ахейский триаконтор привел торговца с пустым трюмом! Египтяне не столь глупы, после похода народов моря они не доверяют никому, а с нас и вовсе не спустят глаз. Великий Осирис, как болит палец! Иногда я думаю, что проще его отрубить. Мне срочно нужна свежая желчь бычка, может, все же, зайти на Аласию?
 
...Незваные гости явились к исходу третьего дня, когда колесница Ра погрузилась в горизонт почти наполовину. Силуэты судов на ее фоне казались почти черными, даже Сахе, чье зрение отличалось необычайной зоркостью, не удалось разобрать рисунок на парусах.
- Двое, идут быстро, но срезать нам нос все равно не успеют, - по такому случаю Ор-маа пришлось покинуть свое уютное гнездышко. - Эй, кормчий, держи по ветру, сейчас главное - не терять хода.
Ночь выдалась светлой, могучий Борей исправно надувал парус "Калипсо", потихоньку меняя направление к юго-востоку. Как и предполагал старик, незнакомцы легли на их курс в нескольких стадиях за кормой.
- Приближаются, - Телеф торчал рядом, на сей раз, забыв о непослушной бороде. - И оба не греческой постройки.
- Верно, - нехотя согласился Ор-маа. - Больше похожи на те, что делают ливийцы, они легче и маневренней ахейских.
- Энея ждет веселая ночка. Скоро гиены вцепятся нам в пятки, пора бы ему зашевелиться.
Словно услышав разговор, "Береника" начала забирать вправо, намереваясь описать широкую дугу и оказаться у преследователей за спиной. Такой расклад им пришелся не по нраву, оба тут же разлетелись в стороны, словно испуганные воробьи.
- Хитрецы, - проворчал старик. - Тот, что побольше, хочет увести за собой ахейцев и, похоже, неспроста.
- Еще парус! – крикнул Саха указав на запад.
- Итого три, - подвел итог Телеф.
На "Беренике" налегли на весла, Эней спешил догнать удирающего пирата.
- Оставь его, - рявкнул Ор-маа. - Оставь! Клянусь Сетом, я обрежу ему уши!
- Он не видит третьего, - от былой медлительности Телефа не осталось и следа. – Нас будут атаковать по левому борту. Сушить весла! Приготовиться к бою!
"О-ой!" - Саха и глазом моргнуть не успел, а матросы уже натянули кожаные нагрудники и разобрали щиты. И вовремя, разношерстная орава с подоспевшего ливийца давно изнывала от нетерпения, готовая ринуться к ним на палубу.
- Дай весло, - Ор-маа оттолкнул кормчего. - Не время держать ветер! - он навалился на рукоять и "Калипсо" свернула, стремительно сближаясь с пиратским судном.
Три локтя… два… Раздался жуткий треск, Саха почувствовал, что летит за борт, но железная рука Ор-маа поймала его за хитон и он приземлился на доски, больно ударившись плечом.
- Твоя очередь, Телеф, - теперь корабли шли совсем рядом, постепенно теряя ход. Подрастерявшие былой задор пираты посыпались на "Калипсо" и застряли, упершись в стену из щитов и копий.
- Держи крепко, - Ор-маа сунул Сахе тяжеленное весло и опробовал тетиву лука, оставленного Телефом. - Для простых гребцов, они дерутся слишком хорошо, - пробормотал старик, выбирая цель. - Недаром я заметил, что моряки из них не ахти. Дейнас посадил на весла рубак-наемников, куда до них ливийскими оборванцам!
Меж тем, экипаж "Калипсо", удачно начавший сражение, заметил новую угрозу по правому борту и вынужден был отступить, заняв оборону перед надстройкой кормовой части. Издав боевой клич, следом бросились смущенные, было, ливийцы, Ор-маа вскинул лук и выпустил первую стрелу.
- Отличный выстрел, - крикнул Телеф. – Не жалейте стрел, господин, сейчас им высадят подмогу
И верно, до третьего пирата осталось меньше корпуса. Ор-маа вновь натянул тетиву и замер, не веря собственным глазам: метнув с десяток дротиков, настигшее их судно... просто прошло мимо, оставив морских братьев на чужом корабле.
- Эней! Наконец-то!
Разделавшись со своей жертвой, им на помощь спешила "Береника", выцеливая пирата, прилипшего к борту "Калипсо".
Бу-бумм, - бронзовый баран проломил беззащитную корму. По инерции оба корабля проскочили еще десяток ксилонов, смертельно раненый ливиец вздрогнул и глотнул соленой воды. Ахейский триаконтор тут же сдал назад, выдирая таран, и закачался на чистой воде, светясь от гордости и самодовольства.
- Красиво! - восхитился Телеф. – Эй, вы, там, бросайте оружие или всех к Посейдону, клянусь трезубцем.
Пронзительно зазвенев, на доски упала первая секира.
Копья людей Телефа согнали к мачте еще не верящих в свое несчастье пиратов, Ор-маа уселся на раскладной табурет, мигом доставленный Сахой, обвел взглядом пасмурные лица и сморщился от прострелившей палец боли.
- Сброд.
- За борт? – Телефом овладела привычная апатия.
- С чего бы, крепкие руки всегда в цене. Пол-сотни дебен за добычу выручим уже в Мелиссе, а в Пер-Рамзесе продадим еще дороже.
- Господин, господин! - один из пленников упал на колени и пополз вперед, залопотав на незнакомом языке.
- Погоди-ка, Телеф, - Ор-маа прислушался. – Оставь свой кнут, пусть скажет, что хотел.
Пират вновь заговорил, указывая пальцем на медленно тонущий корабль.
- Ассах! - выругался Ор-маа. - Они ограбили судно из Милета, пленники на носу, под настилом, а серебро на корме. Есть люди, умеющие нырять?
Телеф кивнул.
- Фидий, Борей, живо в лодку. Посмотрите, не остался ли кто живой. Где капитан хранил добычу?
- Он говорит - в деревянном сундуке, другого в каюте нет.
- Найдут, - заверил Телеф старика. - Оба с островов, там учатся плавать раньше, чем ходить. Этого в трюм, с остальными?
- Нет, в трюме он долго не проживет. Тебе нужны матросы?
- Конечно, я потерял четверых!
- Возьми его, пусть поработает до Египта, а там посмотрим... Как твое имя? - пленник забормотал, с надеждой заглядывая в глаза. - Слишком длинное, я буду звать тебя Пан.
- Фидий и Борей уже в воде, - сообщил Телеф. - Но носовая часть уже затонула, едва ли кто выжил. Эней в недоумении, там тоже спускают лодку.
Ор-маа рыкнул, палец на ноге беспокоил его куда больше ахейцев.
- У Борея ничего, - продолжил Телеф. - Лодка Энея идет к ним, лисы почуяли добычу... у Фидия тоже пусто... Они на корме, ныряют снова... Есть! Клянусь бородой Посейдона, что-то нашли!
- Буду у себя, - проскрипел старый кормчий и побрел в каюту, где ждал свежий компресс и отвар из корня лагиссуса.


Глава 14. Воды Египта

Мелисса изменилась, заново отстроенный египетский порт раскинулся в устье Вод Ра, самого восточного из рукавов дельты Нила, ведущего прямиком к столице династии рамессидов. С тех пор, как десять лет назад вождь народов моря по имени Шелла поднялся по протоке и разграбил дворец фараонов, маленький сонный городок превратился в настоящую крепость, зорко стерегущую побережье от вторжения варварских орд.
"Каменная пристань! Просторные казармы! Мощные стены, отделяющие порт от жилой части, и, конечно, это - две приземистые башни, словно выросшие из воды и перегородившие реку тяжелой бронзовой цепью. Ого, да здесь крепко усвоили урок".
К вновь прибывшим тут же устремилась легкая папирусная лодка со штандартом номарха на флагштоке, указавшая места у пристани. Там тоже не зевали, портовые писцы поднялись на борт, едва перекинули сходни. "Калипсо" осмотрели от носа до кормового весла, груз тщательно пересчитали.
- Ну, что ж... - старший писец Гауза, сделал последнюю пометку. - Кедровые доски и рабы на продажу... Хорошо. Торговый сбор можно внести в канцелярии порта, вон там, у обелиска Сети. Для доставки товара в Пер-Рамзес понадобятся две барки, я пришлю вам кормчих еще до полудня.
- Но... - начал Ор-маа.
- Простите?
- Я сам могу выбрать подходящую барку.
- В этом нет необходимости, - заверил Гауза. - Никакой. Вы получите именно то, что требуется.
Ор-маа хмыкнул.
- Сколько человек будет сопровождать Вас в поездке?
- Еще не считал.
- Пятерых вполне достаточно.
- Кто это сказал? Великий Осирис, с каких пор честных торговцев с Родоса принимают за ханаанских бродяг?
- Вы давно у нас не были, господин, - старший писец не собирался вступать в бесполезный спор. - Поверьте, то, что мы делаем, имеет под собой очень веские основания. Все северные порты теперь в ведении Дома войны, стараниями господина Яхмоса грузы вверх и вниз идут без задержек. Простите, но мне пора.
На этом египетский эталон вежливости и усердия откланялся, едва не столкнувшись на сходнях с пышущим справедливым негодованием Энеем.
- Они приказали нам сложить все оружие под замок! А в порту запрещены даже ножи! Чем мы теперь лучше стада коз, пасущихся на пригорке?
- Египтяне, - развел руками Ор-маа. - Дикари.
Эней скорчил кислую мину.
- Когда мы двинемся дальше?
- Вода в Ниле стоит слишком низко, до Пер-Рамзеса пойдем на барках. Я возьму с собой мальчишку, двух ныряльщиков с "Калипсо" и Телефа. Ты будешь ждать в порту.
- Я плаваю и ныряю не хуже людей Телефа.
- Хочешь с нами? - удивился Ор-маа. - Зачем? Здесь отличное вино, а в шатрах иноземцев у храма Нефтиды найдутся удовольствия на любой вкус. Хотя... - старик смерил взглядом атлетичную фигуру ахейца. - ...говорят, она так и не вышла замуж. Женщины довольны тобой на ложе, Эней?
- Это мое дело.
- Я задал вопрос, отвечай.
- Да.
- Хорошо. Мальчишка, Телеф, Фидий и ты. Разгрузку начнем завтра.
Ор-маа отвернулся, давая понять, что разговор закончен и похромал к себе. Когда льняная занавесь скрыла его от любопытных глаз, старик еще раз прислушался и откинул крышку сундука, доставленного с пиратского судна. Несколько слитков электрона и горсть ювелирной дребедени, найденные среди капитанского добра, пошли в награду команде, сейчас в чреве из настоящего африканского дуба хранились вещи самого Ор-маа, но понадобились ему не они. То, о чем поведал болтливый Пан, осталось тут же - увесистая серебряная пластина с аккадскими письменами, завернутая в кусок потертой кожи. В аккадском Ор-маа был не силен, но разобрать имена, стоящие в начале текста, не составляло труда.
"Царь хеттов, Хаттусили, могущественный...", "Великий властитель Египта, Рамзес, могущественный..." - старик послюнявил палец и потер потемневшие строки. "Имена этих царей могут стоять вместе только на одном документе - мирном договоре, заключенном между хеттами и Египтом семьдесят лет назад. Пластин изготовили две, первая - в Фивах, под присмотром жрецов Карнака, вторая - в Хаттусе, в подвалах царской цитадели. Карнакский текст на египетском, значит, в сундуке хеттская сестра. Или копия? Или просто подделка? Откуда бесценное сокровище на захудалом пиратском судне?"
До поры, до времени он откладывал разговор с ливийцем, сообщившим ему о "вещи из хеттской казны", хорошо, что люди Телефа не поняли тогда его быструю и путаную речь.
"Да, ждать больше нечего, до отъезда нужно все выяснить. Где этот мальчишка-бездельник, пора привести Пана".

...Ливиец скользнул внутрь и притих у входа, Ор-маа и бровью не повел, пусть прочувствует важность момента.
- Эй, Саха, - наконец очнулся старик. - Останься снаружи и проследи, чтобы нам не мешали... Подойди ближе, Пан.
- Да, господин.
- Сейчас я спрошу тебя кое о чем. Ответишь правдиво - купишь себе свободу, солжешь, мне придется тебя наказать. Ты понимаешь меня?
Ливиец быстро захлопал глазами.
- Я скажу все-все-все, господин.
- Ну, хорошо, только говорить надо прямо сюда, - Ор-маа указал на собственное ухо. - Когда ты узнал о вещи из казны? Откуда она?
- То судно шло из Милета, господин, большой, быстрый корабль. Ему почти удалось ускользнуть, но ветер стих, и мы его настигли. На борту был человек, бежавший из Хаттусы, с ним женщина и ребенок, они хотели добраться до Сицилии.
- Как звали хетта?
- Медхет-Нелиз.
- Дальше.
Хотя, кроме Сахи, скучающего за порогом, вокруг никого не было, Пан обернулся и зашептал еще тише.
- Человек из Хаттусы просил Мейзина, нашего капитана, отпустить его и обещал щедрую награду, спрятанную на торговце. Я знаю несколько слов по-хеттски и понял, о чем шла речь.
- Мейзин согласился?
- Да, он поклялся, что выполнит условия договора.
- Клятва ливийского пирата! Х-ха, тот человек был глуп. Дальше.
- Потом они говорили совсем тихо, я не слышал.
- Медхет-Нелиз показал тайник?
- И этого я не видел, господин, но хеттов потом везли отдельно и кормили хорошо.
- Медхет-Нелиз... Медхет-Нелиз... нет, не помню такого. Что с ним случилось?
- Однажды утром он исчез.
- Исчез... Значит, теперь его отец - Осирис. А женщина?
- Женщина и ребенок оставались на судне. Но судна больше нет.
- Да-да, это плохо, - Ор-маа покивал собственным мыслям. - Что ж... - Пан впился глазами в лицо старика. - Похоже, ты сказал правду и я не продам тебя египтянам. До моего возвращения останешься на "Калипсо", а там посмотрим.
- О, господин, так милостив, так щедр...
- Убирайся, пока я не передумал.
Ор-маа вытер со лба выступивший пот.
"Хвала Птаху, главное известно - письмена из Хаттусы! По возвращении на Родос, выяснить личность таинственного Медхет-Нелиза не составит труда. Но как он посмел наложить руку на царское добро! Договор с Рамзесом, единственный из всех, что соблюдается до сих пор. Пока империи хеттов и египтян связывают строки серебряных пластин, ассирийцы могут лишь скрипеть зубами, ни один из воинов Ашшура не посмеет переступить границу... Сколько он может стоить? Талант серебром? Два? Хетты уж точно скупиться не будут, только связываться с ними страшновато, вместе с товаром из казны могут забрать и голову. Лучше поискать покупателя в Микенах, в Греции цена, конечно, будет пониже, зато не в пример безопаснее. Пана отпускать нельзя, самым разумным было бы отправить пройдоху к ливийским праотцам, да только Телеф не должен ничего заподозрить. Капитан "Калипсо" вовсе не так прост, как кажется, тавры умеют подбирать людей. А что, если?" - Ор-маа замер, пытаясь не спугнуть удачную мысль. "Шелла! Вот кто тоже захочет получить договор Хаттусили и Рамзеса! Два таланта, не меньше... или просить три? Ассах! Что там с разгрузкой?"

...И Пер-Рамзес не остался прежним. Стены храмов, выходящие на протоку, украсили яркой росписью, а пристань выложили шлифованным известняком, продлив вверх и вниз, чтобы дать место многочисленным судам, заполонившим мутные Воды Ра. Египетский кормчий со странным именем Айни, уверенно вел неповоротливое судно, не обращая внимания на лодки и лодчонки, беспрестанно снующие под носом его барки.
На днях Айни исполнилось тридцать пять, возраст, по мнению Ор-маа, вполне достаточный, чтобы обрести должный опыт, твердую руку и взвешенные суждения. Нет, с веслом их новый знакомый управлялся вполне сносно, но в голове египтянина плескался и бурлил хаос предвечного океана Нун.
"Птах вседержащий, вложи хоть каплю разума в мысли этого бедняги, искренне считающего свой Нил центром вселенной, покоящейся в дланях сыновей Амона".
- Расскажи это ассирийцам, - проворчал Ор-маа, выслушав соображения Айни об окружающем мире еще в начале пути. - Или хеттам, в лучшем случае тебя сочтут слабоумным.
Айни лишь печально покачал головой.
- В том-то и беда, господин Ор-маа, чужеземцы не признают очевидного. Им никогда не понять великой гармонии маат и не постичь глубины истинного слова, открытого нам, египтянам. Мне жаль их, а еще больше - их детей, растущих в темноте и невежестве. Тутмос, Сети, Рамзес без устали засевали поля народов Девяти луков семенами мудрости из житниц наших храмов. Что же мы получили взамен?
- Действительно, что?
- Алчность и злобу. Они затопили бы Египет, не встань на пути Баенра Мериамон Мернептах, отец ныне здравствующего фараона.
- Чем же он отличился, друг Айни?
- Помилуйте, господин, разве Вы не слышали о битве у Мемфиса?
- Так, кое-что...
- Кое-что? Птах-созидатель, да слава Рамзеса ничто, в сравнении с блеском деяний его сына!
Ор-маа тихо застонал.
- Бесчисленное! Бесчисленное воинство ливийцев и ханаан, ведомое безумным вождем Мраиуйей, явилось на земли Египта. У Мемфиса их встретили корпуса фараона, да будут счастливы и безмятежны его дни в царстве отца-Осириса. Битва была жестокой и длилась три дня, прерываясь лишь ночью.
- Целых три? - уточнил старик.
Айни важно кивнул.
- Числом полчища Мраиуйи превосходили армию храбрейшего из фараонов, но каждый из египтян дрался как лев и к сумеркам третьего дня колесницы господина Яхмоса, нынешнего начальника Дома войны, опрокинули и погнали варваров. Десять тысяч ливийцев убито, столько же взято в плен, полная победа, прославившая имя повелителя нашего, Мернептаха, в веках!
- Слышал? - Ор-маа не удержался и ткнул локтем задремавшего Телефа. - Какие дела творились в Египте! Погоди-ка, господин мой Айни, а за морем идет упорный слушок, что в те самые времена Пер-Рамзес крепко пощипал еще один вождь, никак не припомню его имени.
Айни задумался, не желая бросать пустые слова на ветер.
- Верно. Несколько лодок морских разбойников поднялись по Водам Ра и попытались ограбить храм Хатор, стоящий возле протоки. Их жалкие суда сожгли, а самих пиратов, во главе с предводителем, отправили на рудники Хенны. После великой победы царь был милостив.
- Ассах! Нет, ты понял, Телеф? Шелла, Дейнас и Арсей тешут камни для фараона! А ну-ка, Саха, крикни сюда Энея, что-то он заскучал на носу.


Глава 15. Великолепный Рубцов

Донорский день для нас - это святое. Дважды в год, ранней весной и поздней осенью, сознательные добровольцы дружно пропускают занятия, чтобы отдать нуждающимся толику собственной крови, получая взамен красивый значок, бесплатный обед и лишний выходной.
На станцию переливания ("Ну почему, "станция"? Это ж не железная дорога!") студенты являются чуть свет, толпятся в холле, гудят и волнуются, стараясь не потерять свою очередь, а затем рысью разбегаются по коридорам, спеша определить группу крови, посетить терапевта и занять место в операционном кресле, оголив локтевой сгиб.
Суета сует!
Накануне очередного похода я без зазрения совести отключил будильник и тщательно зашторил окно, не забыв предупредить соседок, чтобы не брякали кастрюльками и не хихикали под дверью по утру. В результате, отлично выспался и прибыл на точку, когда мощное цунами из собратьев превратилось в мелкую рябь.
- Здорово, Тургенев, - мой однокурсник, Леха Рубцов, тоже не из ранних пташек.
- И тебе, служивый.
По причине таинственной врожденной аномалии, к армейской службе Леха не годен, зато на его запястье замечательные часы, марки "Командирские", точь в точь, как у набольшего полковника с военной кафедры.
- Иди домой, с твоей группой уже набрали, - невозмутимо информирует Рубцов.
- А какая у меня группа?
- Четвертая, положительная. В регистратуре только что сказали - "с четвертой не занимать".
Я делаю вид, что поверил и Леха доволен, шутка удалась. Он еще раз проводит гребешком по своим несуразным кудряшкам, сдувает прилипшие волоски и сует расческу в задний карман брюк. Лежать она должна именно там, причем так, чтобы рукоять нахально торчала наружу. Гребешки для Рубцова, как марки для филателиста, у него их, наверное, не меньше трех десятков и главное - все в ходу. Сегодня, например, он выбрал розовый, вчера ходил с желтым, а всю прошлую неделю из штанов выглядывал унылый серый.
Рубцов вообще слывет оригиналом.
Во-первых, у него всегда есть деньги. Парадокс - Леха нигде не работает, снимает комнату у какой-то ворчливой бабки, получает стипендию, как все, но, повторяю, деньги у него есть всегда.
Во-вторых, он охотно дает в долг. Не всем, не всем, конечно! Сначала новоявленный Гобсек будет долго принюхиваться и приглядываться, оценивая моральные качества кандидата, но если придирчивый внутренний семафор включит зеленый свет, коричневое портмоне "крокодиловой кожи" всегда к вашим услугам.
В-третьих, настоящими деньгами Леха считает только десятирублевые купюры, утверждая, что лишь эта банкнота обеспечена золотым запасом страны. Каким образом данный факт влияет на платежеспособность прочих номиналов для нас остается загадкой. Как бы то ни было, он терпеть не может разменивать десятки и скорее останется без обеда, чем вытащит из кошелька заветную красную бумажку.
И, наконец, в четвертых. При всем своем великом рационализме, Рубцов - игрок. Не в карты и не в рулетку, упаси боже, Леха фанат лотереи, точнее одной из ее разновидностей под названием "Спортпрогноз". За время нашего знакомства я так и не смог решить, что в его слабости первично, любовь к футболу или страсть к игре. На мой взгляд, трата студенческих средств на лощеные бумажки в надежде на призрачный выигрыш абсурдна, однако переспорить Рубцова - тот еще кундштюк, не верите, попробуйте сами.
...С печеньем на станции ("Опять "станция"! Ну, где, где здесь рельсы и перрон?!") все в порядке, при виде новых доноров доброжелательная тетушка из буфета подсыпала на тарелку свежих печенюшек и выдала нам по стакану крепкого чая.
- Зарплату получил? - Леха опустил в кипяток ровно две ложечки сахара, без горки.
- Ага, пятерками.
- Понятно, - Рубцов подождал, пока чай остынет до нужной температуры, и сделал маленький глоток. - Есть дело, Ваня.
- Не ко мне!

В институте фирма "Рубцов и Ко" известна немногим, мне, например, известна, а Хазарову - нет и это, пожалуй, единственный случай, когда Толику нежданно-негаданно повезло. Но начнем по порядку. Аккурат год назад Леха где-то прознал о страшно дефицитном противозачаточном средстве, из серии "принять сразу после..." Оценив блестящие перспективы, Рубцов оседлал телефон и всего через неделю вышел на дальних родственников в северном городе, обещавших посодействовать в покупке. Дебют вышел просто отличный, дюжина коробочек, высланных обычной бандеролью, разошлась влет. Подсчитав честно заработанные дивиденды, владелец фирмы принял решение о привлечении новых акционеров, Хазаров в их число не попал, зато обо мне Рубцов почему-то вспомнил в первую очередь.
Второй акт начался краше некуда: собранный капитал отправили на север почтовым переводом, товар закупили и выслали поездом со знакомым проводником. Схема дала осечку уже по прибытии груза - в кои-то веки, сеть наших аптек вспомнила о нуждах трудящихся, выбросив на прилавки партию новомодного средства. Сбыт рухнул, пайщики сбивались с ног, пытаясь пристроить треклятые коробочки. Остаток разделили между собой, и дело закрылось в жирном минусе.
Пару месяцев Рубцов страдал. Блестяще задуманная операция провалилась, а его ненаглядные червонцы превратились в бесполезный хлам, душа изнывала и жаждала реванша.
Реванш наметился к летней сессии.
...- В общем, так, други, - Леха щелкнул замочками дипломата и выложил на всеобщее обозрение листы отпечатанного текста. - Это - договор подряда. Наш институт прокладывает кабель от трансформаторной будки до второго корпуса, а для кабеля требуется что? Правильно, Копылов, траншея. Ширина по ГОСТу шестьдесят сантиметров, глубина - метр. За все про все четыреста рублей.
- Нас четверо, значит, по стольнику на брата, - подбил итог сообразительный Сашка. - Нормально. Много копать?
- Метров пятьдесят, не больше, - заверил босс. - Часть траншеи от корпуса уже сделана, за пару дней управимся.
- Легко, - подтвердил Сема Марченко, крепко сбитый парень с соседнего потока.
Ни Копылов, ни Марченко в прежней авантюре Рубцова участия не принимали, поэтому были настроены благодушно. Я реквизировал договор, вроде все верно: "выкопал - получил", четыреста полновесных советских рублей по сдаче объекта.
- Вопросы, Тургенев.
- Лопаты?
- В подсобке, ключи у вахтера. Штыковые и совковые, я проверил.
"Сотня за два дня, в крайнем случае, за три! Сессия сдана, впереди два летних месяца, а с такой халтуркой запросто можно смотаться в Алушту дикарем".
- Ты с нами, Ваня?
- Нет, он с Муму - хохотнул Марченко, пришлось объяснять грубияну неуместность подобных шуток.

Утро субботы выдалось прекрасным, ночью прошел дождь, и парк вокруг учебных корпусов дышал свежестью и озоном. Большинство наших студентов уже разъехались по домам и на аллеях, под тенью тополей, было безлюдно. Команда, во главе с Великим Организатором Строительных и Прочих Внеурочных Работ, расслаблено курила на щербатой скамейке.
- Где тебя носит? - возмутился Леха. - Восемь уже!
- Часы заводил? Еще без пяти.
- Эй-эй, Тургенев, даже не садись, у бабушки отдохнешь. Пошли за мной. Значит так... - прораб воткнул веточку у стены трансформаторной. - ...кабель выйдет отсюда, а траншея пойдет во-он туда, - он указал на холмики земли, видневшиеся на газоне у корпуса. - Пятьдесят метров, максимум шестьдесят, как и обещал.
- Погоди-ка... - я все же достал сигарету. - Про дорогу ты ничего не говорил, - примерно на середине дистанции наша трасса пересекала плотно укатанную грунтовку с подозрительной россыпью щебня по краям.
- Не асфальт же, - заявил Рубцов. - Как-нибудь управимся.
Мы мрачно уставились на оптимиста. На трудовой подвиг Леха явился в идеально отглаженной рубашке и аккуратных "цивильных" брючках, выходит, "управляться" придется нам троим. Это как раз не было сюрпризом: сложения Рубцов субтильного, какой из него помощник видно сразу.
- И договор я уже подписал, - на свет появились знакомые листочки, обретшие автографы и фиолетовую печать. - Чего расселись, эскулапы, до сентября загорать будем?
- Ладно, не мельтеши, - Копылов притушил сигарету и натянул рукавицы. - Начнем, что ли?
Несмотря на плохие предчувствия, дело пошло споро, земля, поросшая лопухами и лебедой, оказалась довольно мягкой. Леха тоже не бездельничал, проверяя необходимые параметры новенькой рулеткой.
- Копылов, тут подчисти... Марченко, не заужай... Куда вправо поехал? Веревки не видишь?
К обеду первая четверть траншеи была готова к сдаче, Рубцов напоследок придирчиво сверил цифры и милостиво дал отбой.
- Перерыв, мулаты, по ложке каши заслужили.
После столовой стало жарковато, тучки, оставшиеся от ненастья, окончательно съежились, а спасительная тень уползла, куда ее не просили. Рубцов порылся в дипломате и нацепил матерчатую кепку с целлулоидным козырьком, остальные слепили пилотки из старых газет. Прошел еще час.
- Леха, сходи за водой, - прохрипел Марченко, утирая крупные капли пота. - Перекур.
Я кивнул и тоже отложил лопату.
- Сейчас, парни, - Рубцов вновь зашуршал постылой рулеткой. - А ну-ка, славяне, смотрим сюда. Здесь, до обеда, глубина метр ноль пять, здесь - девяносто, а дальше вообще восемьдесят! Тургенев, ты чего?
- Ничего, - сказал я. - Иди, Леха, пить охота.
Копылов, снимающий первый слой грунта, вернулся и прикинул глубину черенком.
- Халтуришь, Ваня, почти на штык замельчил.
- Гляди, - я отошел на пару метров назад. – У фундамента дно из глины, а дальше... - металл зазвенел, отскочив от плотно утрамбованной массы. - ...совсем другая фигня, твердая, словно камень, и уровень поднимается к дороге. Лопата не берет, нужно долбить по кусочкам.
- Дай-ка, - в траншею спрыгнул Марченко, вооружившись тяжелым ломом. - Не берет. Смотри, как надо! - ухнув по кержацки, он вдарил десяток раз и уселся на бруствер. - Выгребай.
- Красавец! - я выбросил пару совков. - А ты долго так сможешь?
Марченко хыкнул и вдарил еще, мы с Сашкой с интересом наблюдали.
- Все, - выдохнул, наконец, добрый молодец, отставив железяку. - Теперь ты.
- Давай, Ваня, - напутствовал Копылов. - Ты сильный, справишься.
- Не, Саш, я умный, я даже не возьмусь! Как думаешь, что тут было?
- Черт его знает, - Копылов покрутил в руке выбитый камешек. - Может, фундамент какой.
- Отроги Уральских гор! - блеснул эрудицией Марченко, спорить с ним, почему-то, не хотелось.
В ожидании отца-командира, бригада дружно закурила.
- Держите, - Леха не поленился и приволок полную трехлитровую банку. - Пей, Тургенев, и выравнивай дно, ужин в пять, работаем до середины дороги.
- У-фф, хорошо, - я передал банку Семе. - Не, Леха, на ужин прямо сейчас, там компотик холодный с обеда остался, я стакана три возьму.
- Какой компот, Ваня? Семен, а ты куда собрался? - всполошился Рубцов.
- Дай рулетку, - Марченко отобрал инструмент и смотался к траншее у корпуса. - ...Там то же самое, дно поднимается и тверже цемента. Теперь поняли, почему те, что до нас, все бросили?
- Шабаш, Леха, экскаватор докопает, - подвел итог Сашка, и моя мечта о крымском песке сделала ручкой.

...- С этим не ко мне!
Леха пожал плечами и замолчал, сосредоточившись на печенье, он любит круглые соленые крекеры, а в тарелку насыпали только сладкие квадратики.
- Уверен, Тургенев?
- На все сто! - я допил чай и оставил привереду ковыряться в груде печенюшек.
Холл станции окончательно опустел и тетушки в регистратуре перевели дух. В окошко гардероба сдавала вещи одна единственная студентка.
- Ваня, привет, - Герасимова сунула номерок в сумку. – Ты уже всё?
- Ага. Мне дали серебряный значок!
- Надо тоже взять, если не забуду.
- Хочешь, напомню.
- Хочу.
"Ничего себе, оборотик!"
- А ты куда потом? - осторожно спросил я.
- В "читалку".
- Может, сначала, в столовую сходим?
- Давай.
"И снова в яблочко!"
- Так я тебя жду?
- Ладно, увидимся в буфете. Кстати, Вань, захвати мою сумку, чтоб не мешалась...
В буфете Леха все еще тянул свой чай, стакан опустел лишь наполовину.
- Те же и Тургенев. Что это у нас? Знакомая сумка. Погоди-ка, погоди... у Бердниковой синяя, у Онежко из замши... Так-так, граждане, кажется, знаю...
- Знаешь и что?
- Страшное дело, Тургенев, только представь, во что обойдутся расходы! Стипендия у тебя сорок рэ, зарплата тоже слезы, а театр и ресторан стоят недешево.
- Буду экономить, - я уселся напротив. - Сегодня, к примеру, едим на талоны.
Рубцов хихикнул.
- На талоны! Романтика, ой, не могу.
- Предложишь что-то получше?
- Вот, - Леха скромно выложил на стол свернутую газету.
- "Советский спорт". Ну и?
- Чемпионат по футболу, восьмой тур. Смотри, кто играет, - намекнул змей-искуситель.
- "Спартак", "Торпедо", "Металлист"...
- Точнее, кто с кем.
- "Днепр" - "Памир", "Жальгирис" - "Зенит"...
- Вот именно, Ваня, "Памир", "Зенит", и у того, и у другого шансов ноль. Все остальные в том же духе, результаты матчей предсказуемы на раз. Билеты "Спортпрогноза" уже в продаже, - Леха перешел на шепот. - Я подсчитал, Тургенев, реальных комбинаций полдюжины, не больше, ничья там какая организуется или еще что. Я все учел. Скинемся по полтиннику, выйдет сто билетов, я их сам заполню, не волнуйся... Соображай, ну?
- Баранки гну. Ты когда хоть что-то выигрывал?
Леха замялся, но врать не в его привычках.
- Да нет, Ваня, тут случай особый. Обычно так: "Ротор" - "Арарат" или "Шахтер" с "Локомотивом", чья возьмет? Сиди, думай. У кого вратарь лучше? Нападающие на ноге? Всяко может быть... Или минское "Динамо", вечно в середняках.
- Двадцать пять.
- Что "двадцать пять"?
- Двадцать пять рублей, больше не дам. И смотри, Акела, не промахнись!
- Не сомневайся, Тургенев. Значит, сумка ее?
Отрицать было бессмысленно.


Глава 16. Великолепный Рубцов, часть вторая

Для таких, как Рубцов, столовая в третьем корпусе (что напротив общежития фармацевтов), именно то, что надо: пятьдесят копеек с носа за комплексный обед, недорого и вполне съедобно. Все так, конечно, но я здесь бываю нечасто, поскольку их хваленый комплекс имеет свойство заканчиваться, когда настоящий аппетит еще только просыпается и возникает закономерный вопрос - представить себя истинным джентльменом, поднявшись из-за стола с легким чувством голода, или выложить в кассе еще один полтинник. Я пробовал оба варианта и, скажу вам честно, ни один из них мне не подходит.
"Усиленный" обед, выданный нам на донорские талоны, отличался от прочих лишь маленькой шоколадкой, увенчавшей стандартную трапезу студента. Запасливый Рубцов сразу пристроил свою плитку в дипломат и теперь алчно косится на мою, шоколад он любит чрезвычайно.
- Вы куда сейчас? - Леха очистил, наконец, свою тарелку.
- В сквер, да, Марин?
- Да.
- Я с вами, - чистюля потянулся за последней оставшейся салфеткой.
- Не с нами, - отрезал я, отодвинув салфетницу. - У нас разговор.
- И что? - Рубцов растерянно заморгал. - Пожалуйста, общайтесь, я просто рядом посижу.
- Посидит он. А уроки учить, кто будет?
Леха замялся.
- Бабка ремонт затеяла, окно красит, с утра в квартире вонища, а у меня аллергия.
- Бедняжка, - Герасимова погладила бедолагу по плечу. - И, правда, Вань, куда ему деваться?
- В общежитие, - безапелляционно заявил я. - Комната свободна, посидит до вечера.
- У тебя не могу, у тебя - обои, - возразил этот зануда.
- Обои? - удивилась Марина.
- Он от них чешется.
- У меня аллергия, - напомнил Леха. - А они у него желтые.
- Аллергия на цвет? Разве такое бывает?
- С ним что угодно бывает... Ты не смотри на стены, придешь и ложись спать.
- Я выспался. Слушай, Тургенев, скоро в "Маяке" двухсерийный фильм, побуду с вами и пойду тихонечко, что тебе, жалко?
- Конечно, Лешенька, мы, может, и в кино с тобой сходим. Ваня ведь не возражает, да?
- Возражаю, - буркнул я. - Да что толку.
- Вот и хорошо. Возьмете мой плащ? Я скоро...
К слову сказать, в качестве спутника Рубцов вполне терпим, не то, что Хазаров, вечно ноющий и стонущий по любому поводу. В скверике, как и договаривались, Леха тут же вытащил потрепанную тетрадь, погрузившись в хитросплетения ненаглядного "Спортпрогноза".
Сидеть на скамейке рядом с красивой девушкой это, согласитесь, приятно, особенно когда не ней джинсы, эффектно обтягивающие стройные ноги и элегантные туфли из далекой Италии. Впрочем, нет, туфли даже важнее. Я всегда говорил: имидж делают аксессуары! Фирменные джинсы - вещь хоть и дорогая, но и не столь редкая, как в семидесятые, даже на Лехе сейчас модная джинсовая курточка, купленная по спецталону бойца стройотряда ("Двадцать пять рубликов только за талон на черном студенческом рынке!"). "Рэнглерами" и "Левайсами" нынче никого не удивишь, а вот хорошая обувь, итальянская или немецкая, кожаная сумка с импортным лейблом, это - да, тут сразу видно "ху из ху".
- Иван!
- А? Извини, задумался.
- Человек думающий выглядит красиво, а ты просто пялишься на голубей и шевелишь губами.
Леха тихо, но отчетливо фыркнул, я ожог наглеца испепеляющим взглядом и отправился в киоск за мороженым. Пломбир в наличии имелся, и вафельные стаканчики завезли такие, как надо, хорошо прожаренные и хрустящие.
- Please, - я раздал спутникам мороженое.
- Слышала, у тебя лучший английский на курсе, - Марина не переставала меня удивлять.
- Почему на курсе? Забирай выше. Со времен основания альма-матер никто из студентов не знал иностранный лучше меня!
- Учился в спецшколе?
- Да нет, в обычной. Просто в моем подъезде жила пенсионерка, преподаватель с инъяза, а после того, как меня не взяли в музыкальное...
- Ты и в музыкалку поступал?
- Было дело - дед расстарался, подарил любимому внуку аккордеон.
- И что? Проблемы со слухом?
- Со слухом нормально, только когда мы пришли, группу аккордеона уже набрали, а от скрипки я сам отказался. Может, зря?
- Не зря, зачем тебе скрипка?
- Ну-у, при поступлении всех спрашивают - "на каком инструменте играешь?" и "каким видом спорта занимался?"
- Им нужны пианисты, лыжники и легкоатлеты. Танька на первом курсе бегала за институт, потом сказала - хватит, учиться надо. Сейчас не бегает... И что твоя "англичанка"?
- Вторник, четверг, суббота, ровно час, минута в минуту.
- Ты учил язык с первого класса?
- Со второго по девятый. Потом у бабы Таси случился инфаркт, занятия пришлось отменить.
- Жаль.
- Конечно, но институтский курс мы к тому времени уже прошли. Таисья Андреевна работала в Африке, общалась с настоящими британцами, куда там нашему Шелтону. Он тут хвастался, что читал "Моби Дика" в подлиннике. Ха! Тася выписала мне "Лавку древностей" на английском, я убил на нее все каникулы.
- "Лавку" я и на русском не осилила.
Леха снова тихонечко фыркнул.
- Да, а намедни Марк припомнил одну сказочку. Вышло довольно складно, с ходу такого не придумаешь.
- И о чем там?
- Снова о хеттах, только я до конца не дослушал, он на полдник ушел. Поеду в четверг, Хазаров на отработку, а я в третий корпус забегу.
- Снова к нему? Ну-ка, Тургенев, давай по порядку, чего он там тебе наплел. Леша, слушаешь?
- Не-а, - Рубцова таинственные хетты не волновали. - Похоже, с "Локомотивом" вариантов будет побольше... Излагай, Ваня, ты мне не мешаешь.
Марина закинула ногу на ногу, пробегавший мимо хлыщ в вельветовых "бананах" скосил глаза, притормозил и устроился на соседней скамейке, украдкой поглядывая в нашу сторону. Мне страшно захотелось встать и дать наглецу по шее, но тот, покопавшись для вида в пакете с картинкой "Арабесок", вскочил и припустил обратно, не забыв мазнуть Герасимову липким масляным взглядом.
"Вот, гад!"
...- А куда делся аккордеон? - ни к селу, ни к городу спросил Леха, когда я закончил.
- Сдали в комиссионку.
- Рублей за сорок?
- За пятьдесят. Матушка открыла сберкнижку и в восьмом классе купила мне часы. "Восток", синий циферблат, позолоченный корпус, я их носил до этой "Электроники".
- А у Марка какие часы?
- У Марка? "Ракета". Видел такие, круглые, с городами по ободку? А что?
Леха пожал плечами, "мол, спросил и спросил, чего тут".
- Он блондин или брюнет? - вышла из задумчивости моя прекрасная спутница.
- Марк? Скорее шатен, рост выше среднего, черты лица правильные, голос приятный. Хочешь, фото попрошу?
- Лучше бы лично пообщаться.
- Исключено, женщин он разит наповал. Вот выйдешь замуж, остепенишься, тогда, пожалуйста.
- Ваш Шелтон - типичный маньяк, - Леха пристроил тетрадочку в "дипломат" и щелкнул замками. - Никто не знает, что за птички у него в голове. Сегодня он вам о хеттах, а завтра...
- Ну-ка, ну-ка.
- ...завтра даст по башке в переулке и привет, Ванюша, спасибо за внимание.
- Боишься? - поинтересовался я зловещим шепотом. - Вот скажу Шелтону о лотерейной тетрадке, заявится он к твоей бабке балкон докрашивать, да и останется на ночь. Только Леха закроет глаза...
- Иди к черту, Тургенев, помянешь мои слова! Марин, если в кино, то пора помаленьку...
"И этот туда же!"

На отработку Хазаров, все ж таки, поехал.
Утром четверга Толик жаловался на нелады со здоровьем и канючил больше обычного.
- А что если Нимфа, Ваня, если ее дежурство? Чего мне там делать, если она? Лучше узнаем точно на следующей неделе. Или сегодня узнай, а мне скажешь, ты ведь все равно к Марку?
- Нет.
- Что "нет"? Тоже не поедешь?
- Я-то поеду, но узнавать не буду. Нравится синяков отмывать? Спорим, Толян, на килограмм пломбира - в понедельник они все твои. Не хочешь? То-то! И курить не будем, сигареты только в Родничках.
Доводы возымели действие и на конечную мы прибыли втроем.
- Твоих нету, - отметил Копылов. - Пацана того тоже не видишь?
- Вроде, нет.
- Ладно, план прежний: Хазаров в главном корпусе, ты в третьем, я у своего "астронавта". Встречаемся в восемь у беседки, кто закончит раньше - ждет остальных.
- Я быстро освобожусь, - промяукал Толик. - Если Нимфа...
- Портфель в руки и пошел, - Копылов развернул страдальца в нужном направлении. - Как его жена терпит? Прибил бы скалкой вредителя!
Возле корпуса Марка дым стоял коромыслом: размахивал руками давешний толстяк с дермантиновой папкой, тарахтел дряхлый "Газон", матерились строители в засаленных комбинезонах, поднимая на крышу лист новенького шифера. Ветхое крыльцо оккупировала дежурная фельдшерица, напрочь загородив проем дородным телом.
- Ну, чего надо? Посещений нет.
- Я студент, на курацию. К Шелтону, из одиннадцатой.
- Пропуск.
- Сейчас.
Пропуск нашелся в рубашке, между старым билетом в кино и оберткой от жевательной резинки, давно обещанной кому-то из однокурсников.
- Вот.
Центурион в юбке повертел подозрительную бумажку и недоверчиво хрюкнул.
- По личному поручению профессора Туренского, - веско добавил я, понизив голос до конфиденциального полушепота. - Допуск в любое время.
Фельдшерица сверкнула глазами и чуть посторонилась.
- Арсений предупреждал, - нехотя созналась она. - Сменку переодень...
В кои-то веки, Марк оказался на месте. Его вышейшество, баскетбольный бог, мирно отдыхал в индивидуальном "нумере", дочитывая последние страницы "Моби Дика". Вездесущий кот слонялся по подоконнику, увлеченный строительной лихорадкой.
- Давно у вас так? - я кивнул на покрытое пылью стекло.
- С обеда, - Марк поднялся, чтобы пожать мне руку. - Чай будешь? Есть печенье, сгущенное молоко.
- Настоящее, баночное?
- Конечно, - Шелтон вытащил из тумбочки знаменитую сине-белую банку. - Тетушка прислала дюжину с оказией.
- Он спрашивает! Кипяток в титане? Давай кружки, я схожу.
Через пять минут мы сидели за маленьким столиком и пили настоящий индийский чай с любимым продуктом моего детства.
- Один приехал? - спросил Марк, когда баночка опустела.
- С друзьями, - я тщательно выскреб остатки. - Хазаров на отработке, а Сашка Копылов у своего лунатика. Денисов фамилия, он на космической теме поехал. Помнишь фильм "Москва-Кассиопея"? Сашка говорит - у него разума, как у тех роботов: "А и Б сидели на трубе..." Чуть что, кричит про "бессмертие завода "Электрон" и "огненные парсеки Немезиды". Семь лет в отделении, а толку чуть, медицина бессильна.
- "Электрон"? Нет, не слышал, а Немезида - звезда в северном полушарии, красный карлик со своей системой планет. Довольно жаркая звездочка и весьма малоизученная. Он астроном?
- Кто его знает, Копылов ничего путного не добился.
- Возможно, пошел не той дорогой. В любом непонятном есть свои истоки, а идущие от истоков не ошибаются в выбранном пути.
- Ну, ты прям Гиляровский! Может, денисовскую историю сам и напишешь? Хотя нет, лучше давай про Иситу. И без отговорок, Марк Александрович, свой полдник ты уже съел!
- Интересуетесь, молодой человек? Странно, я думал, современную молодежь волнуют совсем иные темы.
- Считай, что я несовременный. Времени мало, не томи.


Глава 17. Цитадель

"Сто шестнадцать...", - последний из воинов Усеха скрылся в мрачном чреве горы.
Исита дал время ассирийцам достигнуть подвалов и Кушта со своими людьми двинулся вслед.
"Пора и нам", - отряды Хамита, Туйяса и Гора тоже ждут приказа, вместо них ворота Апулуна охраняет ряженый сброд, нанятый Иситой на одну ночь. "Иштар-воительница, яви нам свою милость!" - он обмотал лицо льняной повязкой и нырнул в проход.
Люди, строившие тоннель, свое дело знали: четыре локтя в ширину, почти столько же в высоту, дно в виде желоба и узкая лестница с одного из краев для золотарей, чистящих сток.
"Десяток щитоносцев остановит здесь целую армию", - отметил Исита, стараясь, чтобы нога не соскользнула с осклизлых ступенек в отвратительно пахнущий ручеек. "Даже не так, достаточно просто перекрыть доступ свежего воздуха и атакующим нечем будет дышать. Быстрее, быстрее, хорошо, что тоннель невелик... Вот и подвал... Вовремя - голова тяжелая и гудит, словно колокол. Не задерживаясь - наверх, на первый ярус, куда дальше - неизвестно, план цитадели достать не удалось".
Лестница из подвала вывела в низкую залу со стенами из огромных, грубо отесанных камней, где ждал воин Кушты, указавший путь своего командира.
- Хамит - за Куштой, Туйяс и Гор - за мной, - Исита свернул направо, пытаясь расслышать звуки разгорающейся схватки, но впереди все еще было тихо.
За аркой обнаружились и следы ассирийцев: тела двух хеттов из внутренней стражи, не успевших, по-видимому, даже понять, что за люди с обнаженными мечами ворвались в спящий дворец.
Усех не счел нужным оставлять вестников на каждом шагу, предоставив хурритам самим выбирать дорогу. Впрочем, понять нехитрую планировку Исите не составило труда. Вполне очевидно, что глухая стена по правую руку - наружная, а значит, этот широкий коридор опоясывает всю цитадель, имеющую в основании форму овала. В центре первого яруса - Тронный зал, с юга перед ним должен быть Чертог ожидания и парадные ворота. Судя по всему, Кушта движется по тому же коридору, но в обратную сторону, Усех же, направился к главной лестнице, ведущей на верхние этажи.
"Сколько стражников внутри? - вопрос совсем не праздный. Казармы хеттской гвардии в башнях, окружающих цитадель, а сами гвардейцы большей частью несут службу на стенах и у ворот Верхнего города. Ночью во дворце лишь дежурная смена, не слишком многочисленная по причине отсутствия Любимца бога Грозы. Десяток - полтора охранников на ярус, столько же у парадных ворот, итого пятьдесят, максимум семьдесят. Хетты - отличные бойцы, в этом он убеждался не раз, особенно колесничие, ядро царской армии. С гвардейцами не все так просто. Служба в цитадели считается престижной, за усердие и верность мешеди платит звонким серебром и платит щедро. Устроить сына в отряд Хаиз-Теккуба - большая удача, в ход идут и родственные связи, и полезные знакомства, и откровенный подкуп, а значит, зачастую, служат в гвардии не самые достойные. Кроме первой сотни, разумеется, туда просто так ни за какой бакшиш не попадешь".
В коридоре, пошедшем в плавный изгиб, послышался топот ног и через мгновение прямо на них выскочил патруль из полудюжины тех самых гвардейцев.
"Легкие секиры, короткие мечи, даже нагрудники не надели. Вояки!"
Исита метнул дротик и тут же выдернул меч. Небольшой круглый щит, удобный в тесной драке, отбросил удар секиры, а клинок рассек мышцы живота открывшегося противника. Еще один разворот, взмах, и он уже за спинами хеттов, копья людей Туйяса довершили остальное.
Их быстротечная схватка сорвала, наконец, одеяло тишины и по всему ярусу зазвенело оружие. Исита не стал менять маршрут, продолжая держаться наружной стены.
Первым у парадных ворот оказался, само собой, Кушта, он уже оттеснил гвардейцев от створок и вместе с подоспевшим Хамитом пытался пробиться в Чертог ожидания. В самом Тронном зале тоже рубились - оттуда слышался лязг ударов и крики дерущихся, Гор нетерпеливо засопел, ожидая команды.
- Чего он возится? – хуррит в сердцах брякнул копьем о каменный пол. - Ждет, пока все сделают ассирийцы? Позвольте мне, кир, люди Кушты устали.
- Погоди, он почти в Чертоге... Туйяс! Останешься у ворот. Вот и Хамит прорвался, теперь наш черед!
Клин Гора споро рванул вперед, рассек нестройные ряды хеттов, миновал Чертог ожидания и устремился к трону Тешуба, где разгорелась основная схватка. Там Исита не полез в самую сечь, решив обогнуть подиум трона и оказаться у гвардейцев за спиной.
- Луки! Прицел! - позиция, занятая людьми Гора, была превосходна. Запела первая тетива, вторая, третья и блестящая гвардия Хаиз-Теккуба дорого заплатила за беспечность. Подоспевшие воины Хамита и Кушты зажали остатки хеттов в смертельные тиски.
- Все, уходим, - бросил Исита, и Гор рыкнул, снова оставшись не у дел.
Арка прямо за троном вывела к широкой лестнице, вьющейся вокруг мощной центральной колонны. На площадке второго яруса встретился дозор ассирийцев.
- Кир Усех наверху.
- Сколько вы потеряли?
- Пятерых.
"Итог не в пользу хеттов, сытая и спокойная жизнь сыграла с людьми Хаиз-Теккуба плохую шутку".
- Есть пленные?
- Нам сказали - пленники не нужны.
- Проверили ярус?
- Только ближние коридоры.
- Хорошо. Гор, за мной...

Кир Усех выглядел довольным, ему раздобыли роскошное кресло со спинкой чуть не в три локтя высотой. Союзник зевал, лениво потягивая вино из роскошной серебряной чаши.
- А вот и кир Исита! Эй, там, не видите, гостю нужно присесть! Рабы здесь глупы и нерасторопны, - посетовал Усех. - В Ашшуре с них давно содрали бы кожу в назидание остальным. Хочешь вина? Нет? Ты стал привередлив, Уш-Аварна, но серебро, как ни крути, твое. Что дальше?
- Расставь людей с луками у бойниц и по десятку на каждый этаж. Где-то должна быть малая лестница.
- Да, в восточной части.
- Оставь воинов и на ней. Пройди весь первый ярус и подвалы, отправь сюда моих людей, мы прочешем дворец.
- Хочешь сам заглянуть в теплые гнездышки, кир Исита? Я не прочь составить тебе компанию.
- В другой раз. Завали ход, по которому мы вошли, рано или поздно хетты о нем вспомнят. Дело еще не сделано, кир Усех, время праздновать не пришло, - меч описал стремительную дугу, и глиняный кувшин с выдержанным вином разлетелся на куски.
- Слушаюсь, - глухо сказал Усех. - И да прибудет с тобой милость Иштар, я пошлю вестника, когда все исполню.
...- Ассирийцы, - презрительно бросил Гор. - Откуда начнем, кир?
- Все равно, но сперва дождемся Туйяса, за дверями могут ждать сюрпризы.
- Позвольте следовать впереди.
- Позволяю…
Ближайший зал, примыкающий к лестнице, оказался пуст, испуганные царедворцы начали попадаться лишь в западном крыле. Первый же хетт в добротной шерстяной тунике охотно пояснил, что вокруг - владения господина Хуццияса и его жены, любимой дочери царя царей, Нептеры.
- Похоже, она здесь, - победное шествие Гора прервала массивная дверь, обитая листами меди. - Ломать?
- Не торопись. Родственники царя весьма чувствительны и не жалуют чужеземцев, попробуем решить дело миром.
- Изменники не заслуживают мира!
- Изменники? С чего ты взял? Пока тулия не вынесет приговор, они чисты. А посему изволь говорить вежливо, кланяться и не размахивать копьем понапрасну.
Исита взялся за тяжелое бронзовое кольцо и дважды ударил в гулко откликнувшуюся дверь. Ответа пришлось ждать долго, неугомонный Гор успел притащить тяжелую скамью, готовый взяться за импровизированный таран.
- Кто такие? - вопрос из покоев Хуццияса прозвучал, когда терпение Иситы почти иссякло. - Что вам здесь нужно?
- Меня зовут Исита Уш-Аварна, волею царя царей, посланник к его дочери и зятю.
Внутри притихли, но на сей раз ненадолго.
- Нам незнакомо твое имя, ты получил разрешение мешеди?
- Со мной перстень Зураб-Ашшуха, мне нет нужды спрашивать кого-либо еще.
- Хорошо. Пусть твои люди остаются на месте, сюда ты войдешь один.
Гор энергично замотал головой, протестуя.
- Жди здесь, - шепнул Исита. - И будь наготове. Скажут уходить без меня - ломай дверь. Ты понял?
- Да, кир, но...
- Мы в осином гнезде, Гор, одно неверное движение и тысяча игл вонзится в тело без всякой жалости.
- Но дворец наш!
- С чего ты взял?! Это дворец хеттского царя и очень скоро он займет свое место. Умерь свой пыл, главные битвы впереди.
- Хорошо, кир.
Линия щитов отступила, Уш-Аварна остался один. За створками раздался легкий шорох, и половинка двери приоткрылась.
Он попытался представить прекрасноликую Иштар, такую, как видел на стене ее храма в Вавилоне, и не смог, на пороге в неизвестность его предоставили самому себе.
"Что ж, войдем", - за дверью оказалась обычная комната битком набитая хеттами, вооруженными с головы до ног. "Ого, да тут одни офицеры! Большая часть из гвардии, но есть и колесничие Хуццияса".
- У меня нет оружия, - возвестил он, подняв раскрытые ладони.
- Покажи перстень, - один из гвардейцев сдернул с руки знак хранителя царской печати.
- Он?... Он... Без сомнения... Откуда он у тебя?
- Любимец бога Грозы беспокоится и желает знать, не нуждается ли в чем его любимая дочь. Зураб-Ашшух вручил мне кольцо, как доверенному лицу его господина.
- Ты наемник?
- Страж Западных ворот Апулуна.
- Как ты оказался перед царем?
- Это не ваше дело.
Окружавшие замолчали, разглядывая Иситу, словно демона из подземного мира.
"Похоже, тут ждали гонца совсем с другими вестями. Кто у них главный? Не ты, хетт с трясущейся нижней губой, и не ты, гвардеец, командир сотни. Те, что из армии? Нервы у них покрепче, чем у остальных. Нет, не они. Неужто бочонок со знаменитым хеттским носом? А ведь и, правда, он".
Человек, принявший перстень последним, покрутил его в руках, но не вернул Исите, сунув вещицу за пояс.
- Что происходит во дворце? - пробасил громила. - Кто те люди, что смеют тревожить покой обители царя царей?
- Они охраняют кольцо Зураб-Ашшуха.
- Которое несешь ты.
- Да, - согласился Исита. - Его несу я.
- Значит, ты и отдаешь им приказы?
- Я вспомнил твое имя, кир Араспай, ты наместник из Ургазы и родственник госпожи Нептеры. Прости, если буду невежлив, но твое положение не дает тебе права задерживать посланца владыки Хаттусы. За дерзость и самоуправство легко расстаться с должностью, а заодно и кое с чем еще.
Подбородок Араспая дернулся, огромный кулак непроизвольно сжался, готовый свернуть наглецу челюсть, но хетт сдержался.
- Я доложу о тебе, наемник. Жди здесь.


Глава 18. Нептера

В комнате, куда его провели, как и во всем дворце, веяло холодом. Простой стол с прибором для письма, этажерка из трех полок, да несколько стульев с высокими спинками, обстановка внутренних покоев не блистала ни пышностью, ни разнообразием. В Пер-Рамзесе, Ашшуре и Вавилоне такой дом сочли бы откровенно бедным, но хетты по странным свойствам натуры чурались показной роскоши, столь свойственной их беспокойным соседям.
Поначалу Исите это даже нравилось, а со временем начало раздражать - все, что окружало его в чужой стране, выглядело слишком унылым, серым и однообразным, как шерстяной балахон на женщине возле жаровни с мерцающими угольками.
- Перед тобой дочь царя, - прошипел Араспай, от него пахло чесноком и потным телом. Исита брезгливо отодвинулся и отвесил полагающийся поклон.
- Можешь приблизиться, Уш-Аварна, - голос женщины прозвучал глубоко и сочно, так говорила бы ясноликая Иштар, снизойди она до простого смертного. Правда на том сходство и заканчивалось, Нептера родилась хетткой и, как большинство соотечественниц, отличалась невысоким ростом и коренастой фигурой. Исита в очередной раз посочувствовал, не найдя привлекательных черт на круглом скуластом лице.
"Немудрено, что хеттские мужчины столь падки на рабынь с запада, высоких, стройных, с хорошо развитой грудью".
- Здоров ли отец? Благосклонна ли к его охоте быстроногая Рутас? Когда царь царей вернется к своему очагу?
"Если слушать только голос и смотреть в огромные синие глаза, впечатление будет гораздо лучше. Она, несомненно, умна. Почему рядом нет ее мужа?"
- Тебе разрешают ответить, - снова встрял Араспай и Исита дал себе слово примерно наказать наглеца.
- Я понял Вас, госпожа. Любимец бога Грозы здоров, лишь разлука с близкими омрачает его чело. Охота удачна, я видел множество шкур оленей, медведей и львов, развешенных у шатров. Богиня Рутас щедра, и возвращаться Ваш отец не собирается.
- Да будет тысяча богов Хатти благосклонна к их верным слугам. Когда ты покинул стан охотников?
- Не слишком давно, госпожа. Лошади летели быстрее ветра, однако столица встретила меня закрытыми воротами и странными слухами.
- Что же ты услышал?
- Мне сказали, что со дня на день ждут нападения с севера, вожди касков вознамерились отомстить за села, сожженные рукой Вашего мужа. Если вести верны, Любимца бога Грозы следует известить в кратчайший срок.
- Ты прав, но это лишь слухи. Ты вошел в Нижний город через Западные ворота, но как ты попал в цитадель? Что за воины во дворце? Мне сказали, большинство из них ассирийцы!
- Да, госпожа, ассирийцы, но не волнуйтесь, со мной лишь те, кому доверяет Ваш отец. А вошел я сюда там, где ходят лишь по крайней нужде.
- Как просто! А я-то считала, что под этим кровом могу спать спокойно.
- Теперь можете, госпожа. Мы взяли под охрану все выходы и восстановили порядок.
- Тогда ты заслуживаешь похвалы, кир Исита Уш-Аварна!
- Он обманщик и государственный преступник! - возмутился Араспай. - Он проник в цитадель как вор и напал на людей, защищающих трон. Позволь нам залить ему в глотку кипящее масло!
- Пошел вон, - дочь Суппилулимы выглядела рассеянной.
- Что?
- Убирайся, - Нептера небрежно махнула рукой, и Араспай выскочил из комнаты, пыхтя, словно разъяренный бык.
- Он мой двоюродный брат по матери, но временами совершенно нестерпим. Его давно следует проучить, хороший пинок пойдет ему на пользу.
- Что произошло во дворце, госпожа?
- Ты не поверил в историю с касками?
- В нее никто не поверил. Ваш отец считает, что в Хаттусе мятеж.
Нептера пошевелила угли в жаровне маленькими щипцами.
- А что увидел наемник, проходящий сквозь стены?
- Я далек от интриг дворца, госпожа, но теперь абсолютно уверен - в цитадели созрела измена. Вопрос лишь в том, кто решился свергнуть законного правителя. Я выясню это, когда найду мешеди Хаиз-Теккуба, Вы не знаете, где он, госпожа?
- Мешеди мертв, мои люди видели его тело.
- Так я и думал. А Ваш муж? Он здесь?
- Нет. Со мной только верные офицеры, мы заперли дверь, когда все началось.
- Хуццияс больше не возвращался?
- Нет.
- Если он возглавил заговор, неприятности могут быть и у Вас, госпожа, чем скорее я найду его, тем лучше.
- Что же, дворец в твоих руках, кир Исита, ступай и исполни свой долг! Дай мне знать, когда найдешь мужа или дядю.
- Слушаюсь, госпожа.


Глава 19. Цитадель, окончание

- Кушта прислал человека, внизу идет бой, - выпалил Гор, едва Исита очутился в коридоре.
- Он просит помощи?
- Пока нет.
- Хорошо. Останешься здесь. За дверями десяток хеттов с оружием, присмотри за ними. Со мной идет Туйяс.
- Хуццияс внутри?
- Нет, только Нептера. Не выпускай никого, будь вежлив, но тверд.
- А если...
Истита пожал плечами.
- Я понял, кир.
На третьем ярусе догорали остатки недавней схватки, то тут, то там звенел металл и слышался топот бегущих ног. Исита обнажил меч и свернул к восточному крылу, откуда доносилось раскатистое эхо молодецких ударов. На перекрестке двух коридоров они столкнулись с людьми Хамита, рыскающими вокруг в поисках противника.
- Мы попали в засаду, кир! Хвала Иштар, тут подоспел Кушта, и хетты отступили. Хамит убит.
Удары, меж тем, стали громче, ко всему прочему добавился треск и противный скрежет. Исита ускорил шаг. Впрочем, особо спешить не стоило, в уютном зале, освещенном десятком факелов, орудовал сам Кушта, загнавший врагов за мощные дубовые двери.
- Ничего не выходит, кир, - хуррит опустил тяжелую секиру.
- Кто там?
- Не знаю. Они не пожелали назваться.
- Это покои Мурсили. Думаю, внутри его люди. Есть другой выход?
- Да, там дозор с сигнальной трубой. Хорек угодил в ловушку!
- Не видел Хуццияса?
- Нет. Что Вы узнали, кир?
- Хаиз-Теккуб мертв. Хуццияс пропал, Нептера делает вид, что происходящее ее не касается. Вытащи Мурсили из норы и приведи ко мне, я спущусь ниже. Туйяс, за мной.
"Четвертый ярус принадлежит царской дочери, третий - Мурсили, личные покои Любимца бога Грозы на втором. Суппилулима! Пришло время вспомнить и о нем. Царю уже далеко за сорок, а сыновей как нет так нет. Единственная дочь, Нептера, замужем уже восемь лет, но детей нет и у нее. Сначала о немилости богов говорили шепотом, потом в полголоса, а теперь открыто и громко, мятежники выбрали удачный момент, никто не поддержит правителя, чей род несет клеймо обреченности на забвение".
С точки зрения Иситы, решить эту проблему не составляло труда, странно то, что ни сам Суппилулима, имеющий не менее трех десятков молодых наложниц, ни его дочь так и не сделали нужных шагов.
"А вот Мурсили не дремал, у тихони трое взрослых сыновей, старшему из которых уже двадцать семь и это не считая двух замужних дочерей, одна из которых недавно родила. Хуццияс популярен среди армейских кругов, Мурсили пользуется поддержкой жреческой касты, видящей в нем своего покровителя и защитника. Что остается Любимцу бога Грозы, если нет надежды даже на личную охрану?"
Царский ярус ассирийцы предусмотрительно обошли стороной, предоставив Исите самому разбираться с его обитателями. Серебро серебром, а вламываться в личные покои здравствующего царя союзники посчитали неразумным.
"Главная лестница... стражники Усеха... куда дальше?" - Исита выбрал самый широкий из коридоров, отделанный глиняной плиткой с очередной сотней хеттских богов. Безымянная единоликая шеренга с посохами в руках завершилась изображением самого Тешуба и его верной жены, Хепы, приветствующих путников.
За повелителем грозы картинки пошли повеселее, Исита узнал бога огня Агниса, бога дорог Яяса и еще несколько их собратьев, отвечающих за море, небо, колодцы и хлеб. Бог мужской силы, Инар, расположился особо, наглядно демонстрируя остальным, как эту самую силу следует тратить.
- Заметь, Туйяс, все женщины возле Инара - чужеземки, - Исита указал на медный лист с искусной чеканкой, украшающий стену. - И здесь, и здесь, и на двери...
Он толкнул створку, покрытую тонкой резьбой, однако чей-то костлявый палец тотчас уперся ему в грудь.
- Ни ш-шагу дальше!
Злющая старуха с горящими глазами вытолкала его обратно.
- Как ты смеешь, ничтожный, переступать порог обители дочерей богини Солнца Аринны?
Вслед за первой старухой наружу выбралась и вторая, брызгающая слюной и кипящая от негодования.
- Прочь, прочь, пошел прочь, проклятый наемник! Стража! Стража!
Долго звать не пришлось, за спинами воинственных мегер выросли грозные темнокожие фигуры, не забывшие прихватить хищно изогнутые мечи.
"Нубийцы-скопцы!" - Исита, конечно, слышал о тонкоголосом отряде невольников, охраняющих царских наложниц и их непревзойденном мастерстве ближнего боя. "Подходящий случай проверить все слухи", - его пальцы дрогнули, но меч остался в ножнах, поскольку за плечами раздался характерный звук сгибаемых луков, и в воздухе повисла звенящая тишина, предшествующая явлению бога войны.
- Не стрелять, Туйяс... Смотрите! Смотрите все! - Исита вскинул правую руку. - Пред вами перстень Зураб-Ашшуха! Я, кир Исита Уш-Аварна, явился волею царя царей. Прочь с дороги, рабы!
Луки Туйяса по-прежнему ждали.
- Ты лжец и разбойник! Рубите его! - старухи не желали слышать никаких объяснений и стража, не привыкшая думать, качнулась вперед.
- Кханн, - выдохнул Исита, обнажая холодную сталь.
- Остановитесь немедленно!
Голос, пришедший из темноты, привык повелевать и не терпел ослушания, эфесский меч прервал свой полет в каком-то ногте от шеи ближайшего скопца.
- Назад, пес, ты же слышал, назад, - острие вернуло чернокожего дьявола за порог, а Туйяс с удовольствием пихнул одну из фурий. Та заверещала и ее оттерли к стене, не обращая внимания на вопли.
Идти вот так, без оглядки, за отступающим нубийцем было опасно, но он уже знал, кому принадлежит невидимый голос и не ждал подвоха.
- Припадаю к Вашим ногам, моя госпожа, - Исита опустился на колено. - Мое имя...
- Я помню тебя, Уш-Аварна, - вот этого он никак не ожидал.
Бастет, "египетскую кошку", первую наложницу царя, он видел лишь однажды, на празднике Открытия года.
- Я была у Львиных ворот, когда ты и твой отряд давали клятву на верность.
"Ах да, верно", - в тот день Суппилулиму сопровождала какая-то женщина в серых одеждах, державшаяся в тени.
- Ты явился вовремя, кир Исита, в цитадели творятся скверные вещи. Нам, жрицам богини Солнца Аринны, запретили покидать свои покои и проводить положенные обряды в храме Верхнего города. Нам сказали, что так повелел царь царей. Это правда?
- Нет, госпожа, владыка Хаттусы не давал такого приказа.
- Измена!
- Пока трудно судить. Я видел госпожу Нептеру, она сама теряется в догадках, к тому же пропал ее муж.
- Хуццияс? Пропал? - Бастет тихо рассмеялась. - Он не из тех, кто пропадает бесследно, думаю, мы скоро его увидим. С кем сражались твои люди?
- С охраной цитадели.
- Хуццияс, наверняка, был среди них, он водит дружбу с гвардейцами. Что будешь делать дальше?
- Найду семя заговора и уничтожу его.
- Найти семя нетрудно.
- Что Вы хотите сказать, госпожа?
Бастет заглянула ему в глаза.
- Откуда ты, Уш-Аварна?
- Я прибыл из Вавилона, госпожа.
- Ты из племени амореев?
- Нет, мой отец из Греции, а мать шумерского рода.
- Возможно и так, но твое лицо мне кого-то напоминает. Я заметила это еще тогда, на площади, - она улыбнулась, произнеся несколько слов на другом языке.
- Простите, госпожа?
- Ты захватил весь дворец, сын грека и шумерской женщины?
- Да, весь, до четвертого яруса.
- Тогда ты видел достаточно, чтобы найти змею. Вернись и отсеки ей голову.
- Но Мурсили...
- Зачем тебе Мурсили? - Бастет щелкнула пальцами и что-то проворчала себе под нос. - Очнись, Уш-Аварна, имя изменника известно. Тебе, мне, им и даже Хонсу, чей лик сейчас за окном.
- Я поверил бы слову Хонсу, моя госпожа, но он молчалив, а мне не дозволено ошибаться.
- Что ж, перстень Зураб-Ашшуха у тебя, значит, я твой союзник. Чем я могу помочь?
- Укажи человека, знающего дворец, мне нужно поспешить с осмотром.
- Нет ничего проще. Гунар! - один из нубийцев шагнул вперед. - Отправишься с киром Иситой и поможешь ему во всем.
- Благодарю Вас, госпожа, я пришлю вести, как только смогу.
"...Мул! Тупой, плешивый мул", - от досады он даже промахнулся, пытаясь засунуть меч в ножны. "Эта женщина видит тебя насквозь и кто знает, что у нее на уме? Она обещала стать союзником. Сегодня - пожалуй, но что будет завтра, когда великий царь вернется на ее ложе? Две ловушки, одна за другой, а он заметил лишь первую. Мул - слишком благородное животное, чтобы сравнивать себя с ним".
Исита остановился и хурриты, следующие попятам, едва не налетели на его спину.
"...Досадную ошибку нужно исправить, для этого есть Кушта, опытный воин и хладнокровный убийца. Но... не сейчас, не сейчас. Что ж, госпожа Бастет, увидимся позже".
- Продолжай осмотр, Туйяс, всех, кого встретишь, отправляй к Усеху. Я с Гунаром на третий ярус, найдешь меня там, когда закончишь.
 
...Дверь, ведущая в покои Мурсили, осталась на месте, под ней скучала лишь парочка часовых.
- Мы атакуем с черного хода, - сообщил один из них. - Кушта там, а скорее всего... - хуррит прислушался. - ...уже внутри.
"Бастет! В Хаттусе не зря зовут наложницу "египетской кошкой". Говорят, ей чуть больше тридцати, а тело сильное и гибкое, как у пантеры. Да, она хороша!" - Исита вспомнил высокие скулы, манящие губы и почувствовал предательский жар в кончиках ушей. "Она твоя дочь, Иштар, плоть от плоти и может воспламенить даже дряхлого старца. И она опасна, очень опасна, мои чувства к ней - еще одно испытание, которое я должен пройти!"
- Внимание, кир!
За дверями послышалась глухая возня, створка открылась, и наружу выглянул один из воинов Кушты.
- Быстрее, кир! Бегите за мной, их больше, чем мы ожидали!
"Прочь, Бастет! Прочь!" - Исита зарычал, отгоняя наваждение. "Короткий коридор... тела убитых, ноги скользят по крови, обильно смочившей плиты. Не задерживаясь, налево... комната, еще тела... Хриплый крик... Навстречу - гвардеец с занесенной секирой... Шаг в сторону, взмах и острие клинка чертит темную линию поперек груди хетта... За ним еще двое с мечами, их встречают дротики его воинов... Вперед, вперед... Снова дверь и зал с колоннадой, горстка хурритов заняла оборону у одной из мощных колонн".
- Гунар, бегом к лестнице, приведи ассирийцев, - Исита успел представить издевательскую ухмылку Усеха.
"Глупец, у покоев Нептеры хватило бы и малого дозора".
Он подоспел вовремя, людям Кушты приходилось несладко, еще немного и превосходящие численностью гвардейцы смяли бы остатки маленького отряда.
Исита больше не думал ни о чем, в пальцах ног зародилась живительная волна, поднялась до самой макушки, сделав тело неутомимым и быстрым, а клинок слился с рукой в единую разящую длань. Стремительная атака Иситы заставила хеттов попятиться, дав Куште передышку, но заметив, сколь малочисленна подмога, гвардейцы воспрянули духом и усилили натиск.
Удары секир посыпались со всех сторон, левая рука, укрытая щитом, загудела, и Исита понял, что слишком увлекся. С ним бились не зеленые юнцы, купившие право следовать за царской колесницей, а лучшие бойцы первой сотни, лично отобранные Хаиз-Теккубом.
- Осторожнее, кир, сзади!
Он чудом избежал рокового выпада и прижался к основанию колонны, рядом уже не было хурритов, только чужие лица и смертоносная сталь. Об атаке больше не было и речи, эфесский меч замелькал с удвоенной силой, пытаясь сдержать напирающих врагов, однако силы, отпущенные для быстротечной схватки, иссякали, руки начали тяжелеть.
"Не оставляй меня, Иштар!"
Его беззвучный призыв был услышан, покои Мурсили огласил воинственный рев ассирийских глоток и под мрачные своды ворвался поток наемников Усеха, в мгновение ока снесший оторопевших хеттов.
- Я за спиной, кир! - Кушта занял, наконец, свое место и Уш-Аварна опустил изрядно помятый щит.


Глава 20. Спасение Мастера

- Подожди немного, - я приоткрыл оконную створку. - Сашка, Толик, сюда!
Копылов с Хазаровым, появившиеся на горизонте, покрутили перископами и взяли курс на палату.
- Твои? Пусть заходят, чайку попьем.
- Они без пропуска, а у вас на смене Харибда в юбке.
Марк рассмеялся.
- Точно. Тогда через окно, тут невысоко.
- Не, Копылов-то заберется, а Хазарову не судьба - или нос расквасит или колено расшибет. До автобуса всего полчаса, придется идти.
- Приезжай в субботу.
- В субботу не могу, дежурю, лучше в воскресенье.
- Э-э, нет, видел теннисный стол в спортзале?
- Видел, классный.
- Доктор Туренский на днях предложил сгонять партию-другую.
- Сгоняли?
- Ага, три - ноль. Профессор поклялся, что в выходной разделает меня под орех, придется снова его огорчить.
- Да иду я, иду, - нетерпеливые спутники дружно тыкали пальцами в наручные часы. - Договаривались же у беседки... Тогда до понедельника, надо сматываться, пока местные обо мне не вспомнили.
- Не вспомнят, - заверил Марк. - Им не до тебя...
Зная, что мой новый друг слов на ветер не бросает, я притормозил, ожидая разъяснений.
- Арсений вчера доложил, что их атаман спешно отбыл в неизвестном направлении.
- Выходит, охрана мне больше ни к чему.
- Абсолютно. Гуляйте спокойно, господа студенты.

...Субботу с утра затянуло дождем, услышав мерный стук капель по подоконнику, я натянул одеяло до носа, наслаждаясь уютным теплом. "Интересно, сколько сейчас времени?" Чтобы ответить на этот немаловажный вопрос придется взглянуть в глаза керамического черта висящего прямо над спинкой кровати.
"Часа три, не больше, максимум четыре. Спи себе, дорогой товарищ, отдыхай… Три или четыре? Ой!"
Я снова зажмурился, едва не застонав от разочарования - без десяти шесть, а значит, продолжения, увы, не будет.
"Все, натерпелся! Последняя смена и, к лешему, увольняюсь. Торчать в больнице весь законный выходной! Что я, как Хазаров, ей-богу, без сна и отдыха, ведь не семеро по лавкам!"
Праведный гнев возымел свое действие, вплеснув в кровь нужную дозу адреналина, я решительно откинул одеяло и отправился в душ.
Вообще-то, по субботам у нас тишь да гладь, в отделениях только дежурные врачи, а в приемном лишь плановые и те до обеда. С одной стороны хорошо, никто не мешает подтянуть студенческие хвосты, с другой, страшно хочется завалиться в кресло и открыть интересную книгу. Как человек твердых жизненных устоев, я сразу выбрал Стаута.
- Вроде, такси за кем, - баба Катя, наша санитарка, принялась елозить тряпкой по подоконнику. - Ан, нет, к тебе, однако, приехали...
"Ко мне, так ко мне", - из такси выбралась энергичная стройная женщина в модном бордовом плаще. Машина с шашечками осталась стоять у входа, из чего я сделал вывод, что визит будет недолгим.
- Здравствуйте, Вы дежурный врач? - через несколько мгновений гостья уже стояла на пороге, нетерпеливо постукивая сапожком.
- В будущем, безусловно, - заверил я. - А пока только медбрат.
- Мне нужен врач и как можно быстрее.
- Хорошо, но сначала скажите, что с Вами случилось.
- Со мной? - удивилась женщина. - Со мной ничего. Мой... коллега нуждается в срочной помощи, он там, в машине.
- Боли в груди? В животе? Травма?
- Нет-нет, дело иного свойства, - несостоявшаяся пациентка уселась и закинула ногу на ногу, продемонстрировав весьма привлекательные коленки. - Личного свойства, - уточнила она и многозначительно покосилась на бабу Катю, та хмыкнула и гордо покинула помещение, демонстративно хлопнув дверью.
- Как Вас зовут, молодой человек?
- Иван.
- Наталия.
- А по отчеству?
Гостья одарила меня возмущенным взглядом.
- Послушайте, Иван, я администратор труппы московского театра, вчера мы приехали на гастроли.
- "Мастер и Маргарита", я видел афиши, билеты раскупили еще месяц назад.
- Вот именно! Премьера, аншлаг, в партере весь обком с женами! А мы им что скажем? Извините, до новых встреч? - Наталия вскочила и пробежалась по кабинету. - Нет, он же клялся! Клялся всем, чем можно, что больше ни-ни. И как после этого верить мужикам?
- Действительно, как? - посочувствовал я, наливая воду из графина. - Да Вы не волнуйтесь. Пустырничку?
- Обойдусь, - Наталия осушила стакан одним глотком и решительно заявила.
- Идемте со мной.
- Куда?
- Туда.
Делать мне, в принципе, было нечего, и я покорно поплелся под дождь выяснять причины вселенской катастрофы.
- Полюбуйтесь!
- Ага.
На заднем сидении "Волги" икал худощавый брюнет, лет тридцати от роду, а круглолицый гражданин в шляпе и мятом костюме, сидящий рядом, пытался оттереть носовым платком подозрительное пятно с лацкана пиджака.
- Нет, ты видишь, Натали, видишь! Как мне теперь прикажешь идти к Московкину? - гражданин возмущенно засопел. - У меня не десять парадных пиджаков в бауле. Ты посмотри еще, что он наделал с сиденьем!
- Заткнись, Боря, лучше помоги молодому человеку провести Эдика в больницу.
- Момент... - я захлопнул грязную дверку, приглушившую стенания несчастного служителя Мельпомены. - Обратите внимание на вывеску, Наталия, здесь именно больница, а не приют для подгулявших артистов.
- Но ему через шесть часов на сцену!
- Найдите замену.
- Где? В вашем ТЮЗе? Или самой усы налепить?
- Тогда везите в областную, там есть отделение токсикологии, это по их части.
- С ума сошел? - Наталия вытряхнула из полупустой пачки тонкую ментоловую сигарету. - Чтобы к вечеру весь город судачил о беспробудном пьянстве столичных артистов? Пару лет назад все бы только посмеялись, а нынче вышибут из театра без выходного пособия и меня, и этого... - она кивнула на уныло мокнущее такси.
- Вас-то за что?
- Я администратор, отвечаю за всех. В гостинице мне шепнули, что за городом есть небольшая, но очень хорошая больничка, где нам обязательно помогут. Ты ведь поможешь, Иван?
Налетевший ветер, весьма кстати, взметнул полы ее плаща, лишний раз напомнив, что там есть на что посмотреть.
- Постараюсь.
В принципе, поставить на ноги новоявленного Гамлета не составляло труда, рецепт купирования синдрома жесткой абстиненции известен каждому студенту-медику начиная с третьего курса. Только вот, замесить капельницу в общаге это одно, а в государевом учреждении - совсем другое. Самодеятельность у нас, мягко говоря, не приветствуется, требуется санкция кого-то из дежурных врачей.
- Так что, Ваня?
- Думаю... Ладно, давайте достанем Ваше сокровище и отпустим машину.
"Кто из дежурных? Хирурга отметаем сразу, сегодня в отделении Аркадий Егорович Торопкин, замшелый пенсионер, которого никак не могут сплавить на заслуженный отдых. В голове у него вместо мозгов - мазь Вишневского и объяснять такому суть нештатной ситуации бесполезно. В терапии - доктор Мальцева. В принципе, тетка неплохая, но, как я слышал, у нее у самой муж не дурак заложить за воротник, возиться еще с одним убогим она не станет. Зама по оргметодработе, ваяющего квартальный отчет в административном корпусе, тоже вычеркнем, ему не до чужих бед. Остается что? Гинекология, но кто там сегодня на смене я пока не видел, а тут могут быть варианты".
...- Цветкова у аппарата! - бодро отрапортовала телефонная трубка и на душе полегчало.
- Привет, Ольга Петровна, Тургенев моя фамилия.
- Ну, наконец-то, а я все гадаю, позвонит, не позвонит?!
Оля окончила интернатуру в прошлом году, а познакомились мы еще на втором курсе, когда вместе играли в институтской команде КВН.
- Я по делу, серьезно.
- А кто ж сомневался, мужики сюда без дела не звонят, а дела у них, Ванька, обычно невеселые. Как фамилия подружки? Хотя нет, погоди, сама угадаю.
- Не угадаешь.
- На спор, Тургенев: вишневый ликер против блока "честера".
- Считай, ликер уже твой, можешь в приемное спуститься?
- А кто там? У нас, вроде, плановых быть не должно.
- Надо, Оля, - веско сказал я и повесил трубку.

...Наш пациент, помещенный в смотровой блок, эффектно раскинулся на видавшей виды кушетке, у изголовья маялся Борис, вооруженный эмалированным тазом.
- Ну, что? Доктор идет? - Наталия вцепилась в мой рукав мертвой хваткой.
- С минуту на минуту, - заверил я. - Очень грамотный и ответственный специалист, с красным дипломом, между прочим. Кстати, Эдик ваш кого хоть играет?
- Как это кого? Мастера! Главная роль!
- А Маргариту?
- Надя Бессонова. Слышал? Да слышал, конечно... Лицо! Фигура! Эпатаж! В "Работнице" статью читал?.
- В "Работнице?" Нет, не привелось...
- Вот что, Иван, - Наталия чуть ослабила хват. - Спасешь спектакль, получишь два билета на завтра. В партер, извини, не смогу, но амфитеатр, центр, точно.
- И афишку с автографами?
- Хоть две.
В коридоре послышался деловитый постук каблучков, и я вылетел встречать подмогу.
- Сюда извольте. Пациент в смотровой, заждался.
Доктор Цветкова бросила на меня подозрительный взгляд, но беспрекословно свернула в обитель страданий.
...- Эт-то что, Тургенев? - тихо спросила Ольги Петровна.
- Горюнов, Эдуард Викторович, шестьдесят первого года, из Москвы, холост. Обратился самостоятельно, пульс 86, давление 140 на 90, состояние средней тяжести, требуется неотложная помощь.
- Неотложная? Да ты, верно, шутишь!
- Простите, доктор... - подскочила Наталия, но я бесцеремонно отодвинул незадачливого администратора.
- Слушай, мать, у них вечером премьера, а красавец лыка не вяжет, - зашептал я. - Давай прогоним парня по схеме, через три часа будет завидный жених с московской пропиской.
- Нужен он мне!
- Ты не смотри, что он зеленее гороха, если с умом взяться, девчонки из бухгалтерии обзавидуются.
- Что ты меня сватаешь, Ванька, я, вроде, девушка взрослая, сама разберусь. Давление повышенное - вызывай терапевта.
- Ага, сам бы не догадался! Только у Мальцевой свой неделю в запое, в лучшем случае даст таблетку и адью. Спектакль по Булгакову, "Мастер и Маргарита", классика! Классика, Оль, люди рвутся, соскучились по искусству! У тебя совесть есть?
- Есть, Ваня, есть, и совесть, и все остальное. От меня чего надо?
- Самую малость! Сделай запись в журнале, назначь физрастворчик и иди потихонечку, остальное я сам. Как закончу - перезвоню, да они на тебя молиться будут, веришь?
Оля вздохнула.
- Ладно. Дай тонометр...
Через час совместных усилий в глазах страдальца появился намек на понимание происходящего. Эдик Горюнов обвел мутным взором суровую действительность и просипел: - Мужики, пивка не найдется?
- Тринадцать-двадцать, - зафиксировал я. - Пациент в сознании. Смею напомнить, дорогой Мастер, что похмелье следует лечить не плебейским пивом, а водкой в сочетании с горячей и острой закуской. Лежите спокойно, Эдуард Викторович, Вы в лечебном учреждении.
- Где?
- В больнице, конечно.
- А... ик, ик... Анжела?
- Нет, ну каков мерзавец! - восхитилась Наталия. - Ему тут жизнь спасают, да что жизнь, карьеру, а он об этой потаскушке. Может, его придушить?
Я с сомнением покачал головой...
В четырнадцать-тридцать я зарядил последнюю банку "живой воды" и еще раз проконтролировал основные показатели.
- Все идет по плану, мадам, можете заказывать такси, пока доедут - мы закончим.
Лишь только железная леди покинула помещение, глаза Эдика немедленно открылись.
- Послушайте, э-э-э...
- Иван, - устало подсказал я.
- Да, Иван. Скажите, ради бога, как я здесь очутился?
- Вас привезла эта женщина, вместе с мужчиной, по имени Борис.
- А откуда? Откуда, они не сказали?
- Нет, а Вы сами не помните?
- Абсолютно.
- Как Вы себя чувствуете? Голова не болит?
- Нет. Спать только хочется и тошнит. А голова ничего...
- Это пройдет. Утку дать? Лежать еще долго.
- Давайте, чего уж.
После нехитрой процедуры пациент повеселел.
- Она сильно кричала?
- Наталия? Не очень. Да Вы не волнуйтесь, казнь отложена, до спектакля она Вас точно не убьет. Вот только Анжела...
- Анжела? Она знает про Анжелу? Что делать? Что делать? - Эдик тревожно заерзал.
- У Вас с Наталией роман?
- Был, мы расстались полгода назад, но тут она намекала, что надеется на продолжение. Теперь все, последний выход и вызовут Третьякова.
- Последний - завтра, - уточнил я. - А кто такой Третьяков? Итальянский мафиози?
- Тупица и бездарность со смазливой мордашкой, он давно под меня копает. Спасите, Иван!
- Каким образом?
- Скажите ей, что это не алкоголь, это отравление! Меня опоили! Ну что Вам стоит, ну пожалуйста! Денег у меня сейчас нет, но я пришлю, клянусь, пришлю, сколько скажете!
- У Вас столько нет, - буркнул я и отправился улаживать новую проблему.
В нашем приемном дым стоял коромыслом: Наталия оккупировала телефон и терпеливо втолковывала какой-то Эльзе, почему в третьем акте нельзя заменить коричневые полусапожки на "миленькие серебристые "шпильки". Борис отбивался от бабы Кати, пытавшейся выдворить незваных гостей с вверенной ей территории, в углу, на плитке, гремел крышкой забытый всеми эмалированный чайник, а на шкафу орало некстати очнувшееся радио.
"Святые угодники, Содом и Гоморра! Ни на минуту нельзя отлучиться".
Я сдернул кипящий чайник с раскаленной спирали, приглушил радиодинамик и спровадил свою не в меру исполнительную подчиненную на пищеблок. Потрепанный Борис получил в утешение сорок капель корвалола и шторм потихоньку улегся, тем более, что несчастная Эльза смирилась, наконец, с тяжелой участью.
- Что такси? – спросил я, когда наступила долгожданная минута тишины.
- Такси? - встрепенулась Наталия. - И правда, я же хотела вызвать машину. Сейчас.
- Не спешите, - я вытянул из-под кушетки портативный ЭКГ-аппарат. - Могут быть затруднения. У нашего друга боли в сердце, придется снять пленку.
- Снимите и мне, - проскулил Борис. - У меня сосуды.
- Обязательно. Чай в заварничке, сахар в банке, ведите себя прилично, скоро вернусь... - взвалив сумку на плечо, я гордо удалился со сцены.
...- Ну как там? Что? - Эдуард изнывал от укоров совести и нетерпения. - Что она сказала?
- Ничего, лежите спокойно, проверим сердце.
- А зачем?
- Затем. Положено.
Мастер с готовностью закивал и стиснул челюсти, словно голодный крокодил.
…- Вот и все, если нагрянет бывшая, молчите и закатывайте глаза. Вы больны и слабы, во всяком случае, пока.
"Что же ты делаешь, Тургенев?" - вопросил я себя, топая по лестнице в терапию. "Капельницы, инъекции, теперь вот - кардиограмма. К чему такие изыски, позвольте узнать?"
"Лишняя практика студенту не помешает".
"Ах, вот оно что! Ну-ну..."
- Небольшие нарушения проводимости, - зевнула доктор Мальцева, возвращая пленку. - А так - вариант нормы. Родственник, что ли, твой?
- Седьмая вода, симулянт по жизни. Спасибо, благодетельница!
Мой телефон, в кои-то веки, оставили в покое, и я занял свое законное место у окна.
- Вроде обошлось, через двадцать минут пациент будет готов. Терапевт ничего страшного не усмотрел, но в ближайшую неделю нервы Эдуарда Викторовича следует поберечь. Никаких потрясений и эмоциональных всплесков, плановую экзекуцию, дорогая Наталия, придется отложить.
- Может, отправить его в Москву сразу после премьеры?
- Я же сказал, никаких стрессов. Нельзя вырывать артиста из привычной среды, словно морковку с грядки. Тяжесть содеянного он уже осознал и готов загладить всеми возможными способами.
- Всеми? - недоверчиво прищурился администратор.
- Без исключения, - заверил я. - Главное – успокоиться и не пороть горячку. Машина?
- Едет.
- Билеты?
- В кассе, оставлю на твое имя. А что предпочитает ваш доктор?
- Вишневый ликер.
Наталия черкнула в блокноте.
- Приемлемо, пришлю ей коробку.
Всего через полчаса компания благополучно погрузилась в подкатившее авто. На медный пятак Эдик, конечно, не тянул, но за премьеру в целом я был спокоен.
Начавшая, было, движение "Волга", остановилась.
- Ваня, погоди, - Наталия распахнула дверцу. - Забыла спросить - а как твоя фамилия?
- Тургенев. Тургенев Иван Сергеевич, - обреченно признался я и поспешил ретироваться с крыльца, чтобы не слышать буйного веселья, внезапно охватившего артистическую братию.


Глава 21. Театр

- Уехали, ироды? - баба Катя бухнула на пол ведро с мокнущей шваброй. - Натоптали тут. А дальний блок как уделали, мне до вечера не отскрести. Артисты!
- Артисты тоже болеют, понимать надо.
- Видала я таких "больных" у нашей "стекляшки", по вечерам концерты дают, куда там твоим московским. Ты иди пока в бытовку, Ваня, поешь, я тебе с пищеблока кашки принесла, худой стал, что Паганель.
- Кто-кто?
- С внучкой книжку читали, был там один чудак. Длинный, словно жердь, и шибко ученый, Паганелем звали. Чего смеешься?
..."Пшенная каша и бутерброды с сыром, ого! Лукулл обедает у Лукулла! Итак, билеты есть. С утра зайду к Онежко... Черт!" - на зубах хрустнуло неочищенное зернышко. "Вот ведь, вредители, ленятся выбрать, как следует. Манная каша у них с комочками, перловку я не люблю, только гречневая и пшенная ничего, но зернышки..." - тщательно обследовав тарелку, я успокоился, брака оказалось немного.
"С другой стороны, будить девушку в выходной – первостатейное свинство, а ждать, пока та гарантированно завершит утреннюю программу, я не могу, после смены не помешает выспаться самому. К тому же, любой женщине перед выходом в свет требуется определенный запас времени, и чем он больше, тем, естественно, лучше. Отсюда вывод - приглашать надо уже сегодня!"
Я заварил чай, уселся и задумчиво покрутил пальцами на животе, логическая цепь выстраивалась не хуже, чем у Вульфа.
"К чему это Вы клоните, господин Тургенев?"
"Неужели, не ясно?"
"Да уж ясней некуда. У Онежко телефона нет, а у Герасимовой - вот он, пожалуйста, в записной книжке, даже странички листать не надо, номер ты знаешь назубок. И главное, признайся честно, Ванюша, весь сыр-бор с артистами ты развел только из-за нее".
"Подумаешь! А что, нельзя? Вот, черт, опять зернышко!"

...У окошечка кассы царило запустение, заветные билеты водились лишь у неприметных личностей с бегающими глазками, встречающих сограждан на подступах к храму искусства.
- На имя Тургенева.
Женщина бальзаковских лет лениво зашуршала бумажками.
"Вот будет номер, если Наталия забыла про обещание. На пару билетов от спекулянтов у меня, пожалуй, хватит, но с учетом авантюры Рубцова, до неблизкой стипендии, придется жить "под мелок".
Афиша, что висела у окна, подозрительно заколыхалась, из-за плеча мессира высунулась продувная физиономия Фагота и расплылась в ехидной ухмылке. 
"Ну нет, граждане, не на того напали, не будет билетов - истребую виновницу прямо сюда, администратор она или кто?"
- Имя-Отчество? – проскрипела местная фея, проехав пальцем по списку.
- Иван Сергеевич.
- Пожалуйста, - на тарелочку легли две синих бумажки со штампом "Пресса" поперек прочего текста.
"То-то же!" - Фагот скис и убрался восвояси.
Первый ряд амфитеатра, в котором оказались наши места, на мой взгляд, был ничуть не хуже партера, уже заполненного нарядной и по-праздничному галантной публикой. Кресла вокруг действительно отвели для прессы, и справа, и слева вовсю шуршали страницами блокнотов, клацали авторучками и расчехляли объективы фотоаппаратов. Прихваченный по случаю отцовский "Зенит" тут же зачислил меня в состав разудалой журналистской команды.
- Простите, Вы не могли бы сделать снимочек?
Бородач из соседнего кресла в изрядно потертом кожаном пиджаке с готовностью подхватил мой аппарат.
- Что, фонды жмут? На хорошую камеру денег жалко? Головы чуть ближе... Улыбочку... Готово! Они хоть понимают, как работать с таким старьем?
- И не говорите, а у Вас, я смотрю, оптика "Цейс"?
- Он самый, мой друг, он самый! Купил в Ленинграде, на свои, кровные, дорого, блин, но без него никуда. Вчера на премьеру Ваську Кудинова отправили, а у него агрегат примерно как у тебя, статья готова, а на фото молоко да рябь. Главный мне в ноги: "Горим, Веня, выручи, какой материал без снимков", пришлось идти, жертвовать законным выходным.
- Вы не любите театр? – удивилась моя дама.
Бородач пару раз моргнул и смущенно закашлялся.
- Это Марина, - представил я.
- Кхе, кхе... Вениамин... Да почему же не люблю, иногда очень даже... Только Кудинов, который вчера смотрел, сказал - "Фигня, Веня, артисты на ходу спят, с текстом врут и вообще халтура". Отзыв в газете прохладный получился, приехали, мол, из столицы, классика по Булгакову, то, се… Короче, рутина, а сейчас футбол по телеку.
Мари понимающе кивнула.
- Ну, не знаю, - слова журналиста почему-то задели меня за живое. - Вчера, может, Мастер был и не в форме, но остальные-то что? Маргарита! А? Фигура! Лицо! Эпатаж!
- О, я смотрю, ты в курсе событий. Что верно, то верно, Бессонова спасет любую сцену. Ей даже говорить не надо, я и согласился только ради нее.
Раздался последний звонок, и свет в зале пошел на убыль.
- Ты, значит, у нас театрал? - не преминула уточнить Герасимова. - Любитель московских актрис? - чувствительный толчок в бок предупредил о возможных последствиях.
Почтенная публика притихла, на сцену упал первый луч софита, и партер погрузился в таинственный полумрак. Над рядами пролетело легкое дуновение ветра, полотнище бархатного занавеса заиграло волной, сердце защемило, споткнулось и застучало вновь, стремительно и тревожно. Очевидно, с соседкой случилась та же история, потому что ее рука незаметно очутилась в моей.
"Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах..." - мягкий, всепроникающий голос поплыл над Малой Бронной и растворился в кронах липовой аллеи.
Вот мелькнула будочка "Пиво и воды", вот устроились на скамейке Бездомный и Берлиоз, к ним тут же подсел удивительный иностранец с "Нашей маркой" в кармане. Вопреки наветам бессовестного Кудинова, сцена сменяла сцену стремительным сверкающим потоком. Не успел Михаил Александрович затеять полемику с опасным незнакомцем, как - ап, декорации сменились и грозный прокуратор Иудеи, явил нам знаменитый плащ с кровавым подбоем.
Кудинов, Кудинов, да куда же ты смотрел! А может, и не был Васька ни на какой премьере, просидел с дружками, попивая пивко под вяленого карася, оттого и на пленке ни театра Варьете, ни уток с Патриарших.
С сеансом черной магии халтурить, конечно же, не стали, Москва, как-никак. Карточные фокусы? Вот вам. Червонцы с неба? Хоть вагон. И кот самый настоящий, разве что не в сапогах.
- Таперича, откроем дамский магазин! – не унимался Фагот.
На сцену бойко покатили вешалки, набитые всамоделишной одеждой, и тележки, полные коробок с яркими иностранными ярлыками.
- Прошу! Прошу! - верещал помощничек Воланда. - Без всякого стеснения и церемоний!
Рука Марины, до сих пор уютно дремавшая в моей, сделала попытку освободиться.
- Ну, нет! - решительно заявил я. - Не помнишь, чем у них кончилось?
- Да ты с ума сошел, Тургенев, там настоящие импортные шмотки.
- Ни за что! - поймав неразумную красавицу за талию, я усадил ее обратно.
- Ваня, милый, ты посмотри, сколько девчонок на сцене.
- Пусть их, сиди, потом спасибо скажешь.
- Сатрап!
Вениамин, все еще мнущий в руках чудом сохранившийся червонец, опомнился и рванул к рампе, на ходу вскидывая фотоаппарат.
- Торопится, - проворчал я. - Приберег бы "цейса" до третьего акта.
Девушка пожала плечами и демонстративно замолчала, тем более, что со счастливицами (а их оказалось не менее двух дюжин) на сцене происходили великолепнейшие метаморфозы. Одна за другой, дамы влетали в примерочные, задернутые легкой шелковой тканью, и через несколько мгновений являлись обратно, обретя золото, пурпур и серебро вечерних нарядов.
- Ох, Тургенев, непросто тебе в жизни придется, - пообещала Марина и для убедительности щелкнула пальцами как настоящая испанка.
Меж тем, счастливицы, совершив триумфальное дефиле, растеклись по залу, срывая восхищенные взгляды. Следом спешили возбужденные журналисты, ежесекундно терзая кнопки своей аппаратуры.
- Сеанс окончен! Маэстро! Урежьте марш! – скомандовал ученый кот, и музыканты вскинули инструменты. Бархатный занавес встрепенулся и пополз, под нарастающий аплодисмент.
- Антракт, негодяи... - давешний обволакивающий голос вновь накрыл зал и все кончилось.
- Коньяку! Обязательно коньяку! - Вениамин плюхнулся в кресло и захлопал по карманам ища заветную флягу. - Да где ж она! А-а, ладно! - и припустил в буфет.
- Пойдем? - осторожно предложил я. - Веня говорил, что пресса может пройти без очереди.
- Коньячку захотел?
- Возьмем по чашке кофе, его делают в специальной машине, очень вкусно.
Марина одарила меня ледяным взглядом Снежной королевы, но, все же, возражать не стала.
Бьюсь об заклад, со дня открытия театра, не было случая, чтобы за десять минут до звонка зрители в полном составе сидели на местах, нетерпеливо поглядывая на часы. Чашка хорошего кофе несколько сгладила возникшую напряженность, но рука моей дамы по-прежнему жила сама по себе.
...- Нравятся ли Вам мои цветы? - глубокое контральто Надежды заставило забыть фортеля, выкинутые до того шкодливыми спутниками Воланда. Теперь все зависело от Мастера, казалось, малейшая нотка фальши, неверный поворот головы, лишний жест и очарование нечаянной встречи разлетится опавшей листвой.
Повисла пауза и я сжал кулаки, чувствуя, как натянулась паутинка, связывающая воедино свершающееся волшебство.
...- Нет, - сказал Мастер, и я облегченно выдохнул, ибо сказано было, как надобает и ничего в стоящем на сцене человеке не осталось от вчерашнего гуляки и вертопраха.
- Вы вообще не любите цветов?
- Нет, я люблю цветы, только не такие...
- А какие он любит? - шепнула Марина.
- Астры.
- Откуда знаешь?
- Знаю и все. Смотри.
- Он мне не нравится. А Бессонова душка, ей, конечно, сильно за тридцать...
- С чего ты взяла?
- А то не видно.
- Иван! - страшным шепотом возмутился Веня.
- Молчу-молчу, извините.
- Да-да, товарищ, он больше не будет, - заверила Марина и уселась с видом примерной ученицы.
"Давно бы так", - я покосился на отрешенный профиль. "На месте Азазелло я бы еще подумал, кому отдавать баночку с волшебным кремом. Сильно бы подумал".
Меж тем, атласный халат Надежды пополз с точеного плеча, актриса повернулась, втирая в кожу полученное снадобье, и я инстинктивно подался вперед.
- Ай да крем! - удивилась Маргарита, любуясь результатом своих трудов в огромном трюмо.
Коварный халат скользнул еще ниже, заставив ползала замычать от восторга.
- Дождался, Тургенев? - вновь пристала Герасимова. - Да ладно, ладно, не красней, она, и, правда, миленькая.
- Прощайте! Прощайте навсегда, я улетаю, - очаровательная ведьма вскочила на подвернувшуюся половую щетку и, заложив немыслимый пируэт, исчезла за рухнувшим занавесом.
- Антракт? Антракт? Уже антракт? - народ недовольно загудел, задвигался и поспешил в фойе скупать последние афишки и дорогущие красочные плакаты. То, что сегодняшний вечер станет событием, было ясно даже человеку ничего не понимающему в искусстве.
- Уходим, немедленно.
- Иван, подожди, куда ты меня тащишь?
- В гардероб. Берем одежду и бегом отсюда. Быстрее, быстрее!
- Хочешь уйти? Да погоди ты, что случилось?
- Не понимаешь? На сцене никакой не спектакль, таких пьес не было, нет и быть не может!
- Что ты несешь? В третьем акте бал Сатаны, никуда я не пойду!
- Ладно, тогда послушай. Вчера к нам в больницу привозили Эдика Горюнова. Не спрашивай, зачем, привозили и все! Ты думаешь, что Мастера играет он?
- А кто же еще? Посмотри на афиши!
- А вот и нет, я видел его, как тебя. Будь Эдик в десять раз талантливей, ему так не сыграть!
- Стой спокойно, - Марина положила мне руку на лоб. - Кажется, горячий! Ты нормально себя чувствуешь, не заболел?
- Нет. Вспомни их штучки в Варьете, артисты театра могут такое устроить? Они что, фокусники, иллюзионисты? Говорящий кот! Бессонова на метле!
- Ты просто к ней неравнодушен.
- Надя слишком хороша в своей роли, ее амплуа - недалекая красотка, а здесь она женщина-ведьма и словно родилась ею.
- Преувеличиваешь. Играют они здорово, не спорю, даже лучше, чем можно ожидать...
- Вот именно! Вспомни Кудинова, Мари, ну того журналиста, что ходил в первый день. Он говорил, "спектакль – туфта, рутина". А то, что мы видели, похоже на рядовые гастроли? Они же не в Москве, не в Ленинграде! Ерунда, самими собой они были вчера...
- Я поняла, Ваня. Давай-ка в буфет, что-то в горле пересохло.
...- Пресса. Коньяк, два по сто и бутерброды, - девушка сунула мне увесистые бокалы. - Шагай за мной.
Свободных столиков уже не осталось, пришлось расположиться на широком мраморном подоконнике.
- Я не люблю коньяк.
- Правда? - подобный факт ее, почему-то, удивил.
- Правда. Предпочитаю хорошее вино.
- Надо же, да ты у нас гурман. Пей, это в лечебных целях, потом бутербродиком закусишь.
Марина тоже отпила глоток и сморщилась.
- Ф-фу, гадость. А папа говорит, что коньяк - королевский напиток.
- Он имел в виду французские сорта.
- Ну-у, французских тут не подают, обойдемся, чем есть. Давай, Ваня, до дна...  Молодец. Домой все еще хочешь?
- Хочу.
- Ладно, держи мой бокал, я все равно допивать не буду.
- Не поможет.
- Схожу за третьим.
- Тогда я усну.
- И хорошо, милый, спи, отдыхай, я потом все-все тебе расскажу.
За новой порцией лекарства мне пришлось идти самому, негоже приличной студентке закупать спиртное каждые пять минут.
- Ваня, друг, у тебя пленка в аппарате осталась? - из толпы в буфете вынырнул запыхавшийся Вениамин и, не дожидаясь ответа, вцепился в мой "Зенит". - Я взял только одну запасную и уже все отщелкал, дай мне своего старичка, я потом верну с негативами.
- Да бери, - великодушно согласился я. - Тут отснято не больше десятка.
- Спаситель! Век не забуду, а вы чего сидите? Пошли, пошли, я прям нутром чувствую, финал будет бомба, а пленочка почти у всех вышла! Телевидение вчера приезжало, так что, Ваня, фотки нам по тройной оплатят!
Я понял, что обречен.
Признаюсь, начало последнего акта я встретил невнимательно, в голове зашумело, и мир сузился до пары кресел в амфитеатре. Визит Маргариты в нехорошую квартирку и шахматная партия Воланда с Бегемотом стерлись из памяти начисто.
- Бал!!! - ворвался в уши вопль несуразно огромного кота, и я вернулся на сцену.
Невидимый дирижер взмахнул палочкой, музыканты грянули полонез, и на мраморный постамент поднялась царственно прекрасная Маргарита. Разрез ее длинного платья терялся в небесах, а откровенность декольте била все мыслимые рекорды. Впрочем, и оставшиеся прелести рассмотреть было нетрудно, едва сокрытые, они бессовестно просвечивали сквозь тончайшую ткань.
- Приветствую Вас, король вальсов! Где же гости?
Мне показалось, даже разгильдяй Коровьев не сразу нашелся с ответом, в голосе клеврета зазвучала взволнованная хрипотца.
- Будут, королева, сейчас будут. И, право, я предпочел бы рубить дрова, вместо того чтобы принимать их здесь на площадке!
И гости не заставили себя ждать! Вдруг где-то грохнуло, брякнуло, бахнуло, запахло горелой проводкой, и в дверь по левую руку ввалилась виселица с болтающимся прахом.
- Я в восхищении! - взвыл неугомонный кот.
Дверь заскрипела и справа, а следом хлынула толпа полуголых ведьм, изысканных вампиров и прочей нечисти, в мгновение ока затопившая проходы.
- Королева в восхищении! - надрывался Коровьев, успевая гнать от колена Маргариты излишне назойливых субъектов. - Мы в восхищении, - вторило эхо.
"Свершилось, братия! Свершилось! Апокалипсис во всей красе! Привычнй мир летит под откос, а мы лишь безразлично наблюдаем, как рушатся основы основ".
Визг и вой, ворвавшиеся в театр, перекрыла странная музыка, загремевшая под высоченными сводами, услышав которую твари совсем распоясались.
- Ой, мамочки, - только и смогла прошептать моя подруга.
- Да, чтоб вас! – чьи-то холодные и ловкие руки попытались вытащить нас из кресел.
- Держись, Ваня, - расхристанный бородач с "Зенитом", двинул в ухо одного, лягнул второго и шипящая, рычащая волна откатила.
- Спасибо, камрад!
- Но пасаран! Битева Мишку из "Вечерки", не видел? Он, вроде, вырвался, смотри - у сцены их тьма тьмущая!
- Давай к балкону, - крикнул я, там, далеко вверху, над последним свободным выходом мерцал зеленый огонек. - Сейчас они дожрут партер и снова вспомнят о нас!
Оттолкнув с дороги мерзкое создание в холщовом балахоне, я потащил Марину по ступеням, спасительная дверь приближалась с каждой секундой.
- А-а-а! - костлявые пальцы подоспевшего монстра намертво вцепились в пиджак журналиста. – Спаси ее, Тургенев... - просипел тот напоследок.
Там, где свалили Веню, стремительно росла куча-мала и клацали челюсти, а снизу на подмогу неслась еще целая свора.
"Не уйти", - обреченно подумал я. "Ладно, бесово семя, попомните меня".
"Бом-м-м, бом-м-м, бом-м-м", - под потолком вспыхнул циферблат гигантских часов, отбивающих полночь. По проходам пронесся маленький смерч, мгновенно запорошивший глаза, а когда я протер их, щупальца неведомого существа терзавшего зал уже втягивались в бездонное чрево сцены, распахнувшееся за спиной невозмутимой и блистательной Маргариты.


Глава 22. Пер-Рамзес

Уже на пристани стало понятно, что в Пер-Рамзесе всего много и даже слишком. Слишком много домов, храмов и складов, разряженных колесниц, собак и неуклюжих грохочущих повозок, носильщиков, жрецов и прочих неулыбчивых людей. И говорят египтяне странно, словно по-птичьи, ни одного знакомого слова. Ну, его, этот город, Саха предпочел бы остаться на барке, где там, хозяин всучил ему тяжеленный мешок и потащил за собой в порт ставить печати на свитках и выбирать кров для ночлега.
После Дома писцов пришел черед постоялых дворов, но пары отдельных комнат, где бы мог расположиться придирчивый старик, не нашлось нигде. Всюду было битком, и большинство торговцев ночевало прямо на барках, торопясь выгрузить товар, загрузить новый и отправиться в обратный путь. Ор-маа, напротив, никуда не спешил, намереваясь задержаться в спесивой и шумной столице на несколько дней.
Уяснив, что свободных мест нет и в южной части причалов, старик поскреб затылок и, недовольно ворча, уселся на обломок песчаника. Саха пристроился рядом, а вскоре к ним присоединилась колченогая собака с хитрой мордочкой и свалявшейся рыжей шерстью.
- Чего расселся! - Ор-маа пихнул разомлевшего на солнце мальчишку. - Вставай, бездельник, видно придется купить землю и построить хижину самому.
- Это вряд ли, - лениво протянул вышедший к воротам хозяин, пожилой сириец с масляными глазками. - Земля вокруг принадлежит фараону, пройдут месяцы, прежде чем тебе отведут хоть кусочек. Таковы правила, мой друг.
- Что же мне делать? Я уже стар и хочу провести эту ночь на чистом ложе. В моем кошеле водится серебро, но, похоже, в Египте этого недостаточно.
- Ну, почему же, чужеземец, вполне достаточно. Ступай в храм Беса, что у городской стены. Не поскупись на жертву и удобное ложе найдется.
- Там предлагают продажных девок?
- Что ты, что ты, - сириец возмущенно замахал руками. - То, о чем ты подумал, вон там, - он указал на полотнища шатров, разбитых на противоположном берегу, среди фиговой рощи. - В храме только музыкантши-хесит и танцовщицы-ибат, служительницы уважаемого божества. Благочестие и покой, чужеземец, - тут хозяин ухмыльнулся и подмигнул. - Благочестие и покой!
Ор-маа потянулся к поясу, чтобы достать серебряное колечко в награду за совет, но передумал, бросил в рот кусочек жевательной смолы и зашагал куда указали. Саха поплелся следом, а за ним и чихающая от пыли сонная дворняга.
- "Благочестие!" - передразнил Ор-маа, оглядываясь в поисках ослика, которого можно было бы взять напрокат. - Видывал я ваше благочестие, не беспокойтесь, видывал. Суть-то везде одна, а заплатить придется втрое, да еще Эней, теперь строптивый ахеец всегда должен быть под рукой. Ассах, во что превратился Египет, а какая была страна...
Ор-маа припомнил размеренную, сытую жизнь кормчего на реке и в сотый раз проклял тот день, когда сдал внаем свою барку юному сыну везира. Так, пыхтя, ворча и булькая, словно горшок с супом, в который кидают раскаленные камушки, он и добрался до гостеприимно распахнутых ворот храма Беса.
Саха потянул носом, уловив незнакомый, но чрезвычайно приятный запах курящегося дымка. Он, конечно, и близко не мог сравниться с тем, что идет из котла, в котором тушится мясо молодого барашка или от кусочков сочной жареной говядины, приправленных зеленью или от горячих пирожков с рубленым фаршем. Мальчик уселся в тени пилона и представил себе "Бочку Диониса" в час, когда все столы заняты, а на жаровнях шипит, покрываясь хрустящей корочкой, свежая рыба. Он печально вздохнул, положил голову на колени и принялся наблюдать, как хозяин беседует с важными египетскими господами. Разговор, видимо, складывался непросто, голос Ор-маа вскоре стал громче и до Сахи долетели обрывки фраз, свидетельствующие об азартно ведущемся торге.
- ...Дебен серебром за два дня! ...Немыслимо! ...Нет! ...Нет! ...Не больше половины!
Сколь бы ни было велико праведное возмущение старика, люди в белых одеждах твердо стояли на своем, вежливо улыбались и виновато разводили руками. Ор-маа уже дважды поворачивался, делая вид, что уходит, возвращался, спорил, призывал в свидетели Великую девятку, всю вместе и каждого из богов в отдельности, тщетно - опыт и хитрость видавшего виды торговца неизменно разбивались о скалы египетского упрямства.
- Ассах, да подавитесь, алчные гиены, - пробурчал, в конце концов, старик и махнул заскучавшему мальчишке. - Иди за мной!
Не жалея бесплатных поклонов, бритоголовый жрец проводил их в крыло для постояльцев, укрытое тенью финиковых пальм. Здесь же сияло блюдо чистейшего пруда, опоясанного изящной колоннадой. В отличие от главного двора, залитого жаром колесницы Ра, от воды веяло прохладой, и Саха с облегчением скинул надоевший мешок.
Комнат им отвели целых три. В первой, самой просторной, имелись мягкие полукресла, низкие столики для принятия пищи, этажерка с прибором для письма и, конечно же, треножник для благовоний. В двух прочих нашлись широкие ложа, застеленные яркими цветными покрывалами, массивные табуреты и большие сундуки, в каждом из которых мог поместиться сам Саха и годовалый поросенок впридачу.
- Положи вещи здесь, - приказал господин. - И отправляйся за Энеем, да поживей!
Ор-маа отвесил лентяю дежурный подзатыльник и улегся, с наслаждением вытянув гудящие ноги. Что и говорить, за постой жрецы содрали немало, но все его расходы оплатят тавры, так что дебеном больше, дебеном меньше... Ор-маа опасливо пошевелил злосчастным пальцем, боли не было совсем и на душе полегчало.
"Итак, Селма... Селма - дочь Пеласга-Осириса, везира служившего Баенра Мериамону Мернептаху, отцу ныне здравствующего фараона. Дейнас сказал, что сейчас ей около тридцати, чудесный возраст, когда тело женщины уже познало радость материнства, наполнилось жизненными соками и расцвело", - Ор-маа одобрительно причмокнул губами. "Да, этот лотос должен быть хорош. Что еще? Селма богата, далека от дворцовых интриг и занята управлением огромным наследством, оставленным ей родителями, вкупе с долей, которую поручил ее глазу сводный брат, Яхмос. Люди Дейнаса давно наблюдают за египтянкой, очень осторожно и издалека, ибо на страже ее дома человек, видящий шпионов даже сквозь стены. Таро!" - Ор-маа поежился. "Верный цепной пес Пеласга и его темнокожие головорезы-мсаи. Если Таро поймет, что кто-то затеял с ним игру, никто из них обратно не вернется. Ассах! Стоило ли так рисковать?"
Ор-маа добрел до выхода и отодвинул легкую занавесь. Прямо перед ним, за колоннами, лежала гладь священного пруда, покой которого нарушали лишь стремительные водомерки, беззаботно скользящие взад и вперед.
"Дом на Родосе, тенистый сад и удобная скамья, где можно предаваться бесконечным воспоминаниям. Тихое, размеренное движение жизни, где не будет места раскаленным от солнца дорогам, сбитым ногам и пересохшим от жажды губам. Один шаг и все кончится, один маленький шаг".
Он вернулся в гостиную и уселся в кресло с ножками в виде львиных лап.
"Теперь - главное. Тот, ради кого они здесь, не Таро и даже не Селма, судьба этих людей Шелле безразлична, царь тавров хочет видеть собственного сына. Мальчишка, растущий в доме знатной египтянки, вовсе не посмертный сын Бонсу-Осириса, военачальника, погибшего в битве при Мемфисе, как думают остальные. Нет и нет, он плод тайной страсти, о которой известно немногим. Теперь известно и ему и что с того? Похитить ребенка у властной, умной и осторожной матери, превратившей свой дом в неприступную крепость, нелегкая задача, но именно это ему и предстоит сделать!"
У занавески тихо кашлянули, там топтался один из младших жрецов, ожидая, пока на него обратят внимание, но старик решил не баловать местных сребролюбцев незаслуженной учтивостью.
- Господин...
Ор-маа медленно повернулся, уставившись на жреца тяжелым взглядом голодного удава.
- Простите, что нарушил Ваши размышления, господин. Мое имя Таку, пророки храма назначили меня Вашим опекуном. Мне сказал, что прибудет еще один гость.
- Прибудет, - нехотя подтвердил Ор-маа. - И будет лучше, если ты встретишь его у ворот.
- Конечно, господин. Еще я хотел уточнить, когда подавать обед.
А вот обед был бы совсем не лишним, долгая прогулка по порту напомнила о себе надоедливым урчанием.
- Подавай сразу как встретишь ахейца и не жалей мяса, моей жертвы Бесу хватит, чтобы купить целое стадо...
Время до вечернего гимна тянулось бесконечно. После обильной трапезы, доставленной стараниями Таку, Эней удалился на ложе и, как человек, не обремененный излишними переживаниями, тотчас уснул. Ор-маа попытался последовать его примеру, но напрасно, в голову полезли досужие мысли, не имеющие, впрочем, никакого практического значения. Разозлившись под конец на себя, Саху, ахейца и весь мир, он вновь выбрался к пруду, истребовав у прилежного Таку блюдо сладкого изюма.
"Ночь проведем здесь. Телеф присмотрит за разгрузкой барок, а один из его людей отыщет человека Дейнаса. Завтра тот должен ждать у ворот храма Исиды, дальше загадывать бесполезно, без знающих людей в столице делать нечего".
- Эй, Таку!
- Слушаю, господин.
- Мне говорили, в вашем храме бывают ритуальные танцы?
В глазах Таку вспыхнул огонек.
- Да, господин. Прикажете подготовить Вас для таинства?
Дел на сегодня не предвиделось, и Ор-маа кивнул.
Сама подготовка оказалась делом обстоятельным и небыстрым. Сначала его и Энея, еще плохо соображавшего после сна, отвели в специальную комнату, где долго окуривали едким дымом, а затем отправили в купель с подогретой водой. После омовения их размякшие тела усердно терли жесткой морской губкой, массировали и умащали ароматным маслом, обтирали и снова мазали до тех пор, пока загрубевшая кожа моряков не разгладилась, став упругой и благоухающей, словно сирийская косметическая лавка.
По завершении этого довольно приятного, но изнуряющего процесса, бедра гостей обернули льняными юбками, а на шеи повесили по целой связке амулетов из яшмы, граната и бирюзы. Своенравный ахеец попытался было противиться, но Ор-маа прошипел пару морских словечек, и спутник прикусил слишком длинный язык.
- Следуйте за мной, - промурлыкал Таку. - Сюда, сюда, господин Ор-маа. Пожалуйста, господин Эней, теперь надо поторопиться.
Таку засуетился, подгоняя гостей, и успокоился лишь в низкой зале со сводчатым потолком, посредине которой красовался четырехгранный каменный столб, увенчанный Великим Бесом-хранителем в полный рост.
Их усадили в кресла у стены, вручив каждому увесистую чашу терпко пахнущего вина. Ор-маа сделал маленький глоток и одобрительно крякнул. В ответ раздались тихие звуки флейты, явилась процессия жрецов и затянула старинный хвалебный гимн. Ор-маа никогда не нравились жреческие песнопения, он не находил в них ни живости, ни гармонии, зато вино в диоритовых чашах оказалось действительно превосходным. Глаза, мало-помалу, привыкли к окружающему полумраку.
"Птах-вседержащий!" - старый кормчий снова крякнул, оценив достоинства сюжета на стене. Действие, очевидно, происходило в один из праздников, ибо голову коротышки Беса украшал венок из цветов лотоса, а на шее болтался огромный воротник-усех, сплетенный из разноцветных бусин. Место, обычно прикрытое выходным передником, осталось неприкрыто ничем, демонстрируя внушительный размер мужского естества. Впрочем, жриц, доставивших дары к ногам бесстыдного божества, это вовсе не смущало, десяток египтянок расположились вокруг, вскинув руки в немом восхищении.
Длиннющий гимн, исполняемый жреческим хором, по-видимому, подошел к концу, льняные юбки умолкли и принялись колдовать у бронзовых треножников. Оттуда потянуло сладковатым дымком, и Ор-маа насторожился.
"Так и есть", - он тут же узнал вкус благовоний, дарящих успокоение и сладкую истому. Маленькие шарики, слепленные из пыльцы неизвестного растения, доставляли ассирийские купцы из земель, лежащих далеко к востоку.
В угасшие звуки флейт вкралось позвякивание систров. "Хесит!" - целая дюжина искусных музыкантш вступила в зал, повторяя путь жрецов. Музыка становилась все громче, систры поддержал глухой бой барабана, а когда напряжение достигло предела, явились они - танцовщицы-ибат, все, как одна, подобранные по телосложению и росту. Грациозной походкой молодых пантер девушки направились в центр освещенного круга и застыли алебастровыми статуэтками, дав возможность полюбоваться совершенством юных тел.
Четкий ритм и внутренняя сила мелодии делали свое дело, Ор-маа почувствовал, как наливаются силой его чресла, а с ними пробуждается первобытное и изрядно подзабытое желание.
Флейты и систры на миг умолкли и тут же грянули вновь, статуэтки ожили, и силуэты танцовщиц замелькали вокруг столпа Беса.
"Фиванская троица!" - да скажи ему сейчас - "отдай свое серебро", он отдал бы все, до последнего кольца, лишь бы прикоснуться к их упругой груди, смуглым бедрам, хоть на мгновение, только одним пальцем!
Он протянул руку и, о чудо, хесит разорвали круг, вот они уже перед ним, гибкие, как змеи и прекрасные, словно улыбка Хатор.
"Хвала Бесу, пусть мой последний день будет именно таким...", - успел подумать Ор-маа, погружаясь в пучину искусно взращенной страсти.


Глава 23. Ор-маа вступает в игру

Минувший день оказался вовсе не последним, он понял это по тупой боли, сдавившей затылок, и монотонному бормотанию, пришедшему из окружающей темноты. Тело закостенело, став тяжелым и неподатливым, будто сырое бревно, а в поясницу впился невесть откуда взявшийся обломок глиняной чаши, Ор-маа с облегчением отшвырнул его от себя. На это ушли все оставшиеся силы, и разомкнуть свинцовые веки удалось нескоро.
Увиденное ему не понравилось, хотя бы потому, что был он абсолютно гол и лежал прямо на полу, покрытом жесткой и колючей циновкой. Собственное ложе нашлось совсем рядом, но выглядело так, словно на нем порезвилось стадо неуклюжих гиппопотамов. Ор-маа застонал и сделал попытку перевернуться, суставы нехотя хрустнули, а боль в затылке сделалась нестерпимой.
- Саха! - куда-то пропал и голос, вместо грозного зова раздалось лишь невразумительное сипение. Поняв, что спасения нет, он снова закрыл глаза и приготовился принять положенную меру страданий, однако невнятное бормотание, слышавшееся издалека, вдруг смолкло, и его запястье тронули чьи-то пальцы.
- Вы проснулись, господин?
Ор-маа узнал голос жреца-опекуна, и накатившая беспросветность двенадцатой пещеры Дуата отступила.
- Пить...
Просьба вышла тихой и жалостливой, зато дважды повторять не пришлось, у губ тут же очутилась чаша с прохладным напитком, вкус которого он так и не ощутил.
- Простите, что встречаете восход Ра на полу, - заботливо прожурчал жрец. - За ночь мы трижды возлагали Вас на ложе и каждый раз Вы снова скатывались вниз. В конце концов, я решил оставить все как есть, тем более, что сон Ваш был глубок и спокоен. Сейчас подадут носилки, и мы отнесем Вас в купель с водой из священного пруда, Ваш спутник уже там.
Ор-маа с удовольствием высказал бы все, что он думает о сопливых ахейцах и местной луже, но только обреченно кивнул.

...На улицы Пер-Рамзеса выбрались только к полудню, стараясь не смотреть друг другу в глаза. По мере того как минувший вечер прояснялся в подробностях, настроение у обоих становилось хуже и хуже. Ор-маа сразу забрался в крытые носилки и задернул занавесь, предоставив ахейцу самому искать дорогу.
Ближе к храму Исиды народу вокруг прибавилось, а у пилонов внешнего двора даже собралась приличная очередь из желающих попасть внутрь. Войдя, они долго бродили у барельефов, где выслушали проповедь словоохотливого жреца, вознамерившегося получить толику серебряных колец на нужды храма. Эней собрался было отчасти удовлетворить его просьбу, но с изумлением обнаружил, что от кожаного кошеля, притороченного к поясу, осталась лишь пара ремешков, Ор-маа с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
"Разява. Как можно считать мух в такой толчее?"
- Простите, господин, это не ваше? - быстроглазый египтянин протянул ахейцу злосчастный кошель, едва спутники выбрались наружу. - Я нашел его у стены.
Эней заглянул внутрь и озадаченно уставился на незнакомца.
- Что-то не так? - заволновался тот. - Все на месте?
- Кто ты такой?
- Меня зовут Ба, просто Ба, я слуга Ареса, как и вы.
Нужные слова прозвучали, старик кивнул и вложил в ладонь египтянина маленькую фигурку антилопы из электрона.
- Вижу, что вернул вещи по назначению, господин Ор-маа.
"Еще бы ты ошибся!" - Ор-маа любовно потер золотой кружок со стреляющим всадником, висящий на шее. "Знающий человек сразу поймет, что он означает".
Колесница Ра успела миновать зенит, и город затопило послеполуденным зноем. Предусмотрительный Ба прихватил для гостей пару осликов и компания направилась на восток, к каналу Авариса, углубившись в хитросплетения узких улочек между мастерскими и складами.
Эней, получивший обратно свой кошель, теперь непрестанно крутил головой, подозрительно косясь на встречных прохожих.
- Не волнуйтесь, господин, место здесь спокойное, бояться нечего, - заверил его Ба.
- Что-то не верится, - пробурчал Эней. – Лучше бы бы взять с собой пару матросов.
- В следующий раз, - Ба толкнул неприметную дверцу. - Мы уже пришли.
Внутри царили сумрак и прохлада. Почти все пространство под тростниковой крышей занимали мешки с пшеницей, и только у одной из стен нашлось свободное местечко, куда хозяевам удалось втиснуть скромное ложе, маленький столик и пару табуретов.
- Здесь кто-то живет? - удивился ахеец, но Ба лишь неопределенно махнул рукой.
- Располагайтесь. Если хотите, принесут пива или вина, если голодны, принесут еды.
- Времени мало, - Ор-маа опробовал один из табуретов. - Дейнас сказал, что ты расскажешь нам о ней.
- Господин Эней понимает по-египетски?
- Плохо. Я сообщу ему то, что следует знать.
Ба слегка улыбнулся.
- Я понял, господин. Дом госпожи Селмы расположен на улице, ведущей к храму Хатор, там всегда многолюдно, поэтому присматривать за ним не составило труда.
- Тем проще было отработать свою плату.
- И да, и нет, господин. За целый год я узнал не многим больше, чем в первые три дня. Именно так, хотя мои люди не смыкали глаз. Дом старого везира окружен каменной стеной в восемь локтей высотой, ворот двое, парадные и для прочих нужд, их охраняют воины из племени мсаи. Стражу выставил человек по имени Таро и уж поверьте, службу там несут, как следует.
- Тебе не удалось проникнуть в дом.
- Не удалось, господин. Продукты, утварь и одежду доставляют из имений госпожи Селмы одни и те же люди. Чужаку за стены не войти.
- Ясно. Куда она выезжает?
- Куда и все: с визитами, в храм, во дворец, на охоту.
- Таро сопровождает ее?
- Нет, господин, Таро всегда с ее сыном. Я видел мальчика лишь раз и то - мельком.
- Что еще?
- Все. Господин Дейнас может осыпать меня золотыми кольцами или посадить в горшок, как делают наши заклятые друзья, хетты, но это все.
- Как зовут мальчишку?
- Гор. Вам нужен именно он?
- Да.
- Это невозможно, господин...
В затылке снова сдавило, Ор-маа закрыл глаза и откинулся на мешки.
"Не о чем думать, не о чем, Ба, конечно же, прав. Пусть Шелла приходит с армией, по-другому сына он не получит. Еще один вечер в храме Беса и можно уезжать".
- ...однако есть еще кое-что.
Ор-маа приоткрыл один глаз, мысли ворочались медленно, словно улитки в сахарном сиропе.
- Ну?
- У госпожи Селмы есть поместье недалеко от Гелиополя, большое поместье, пастбища, скот, мастерские. Она наведывается туда пару раз в год, а когда и чаще.
- И?
- В том поместье живет один мальчишка по имени Атум, говорят, его родители перевернулись на лодке и утонули. Так вот, большую часть времени госпожа Селма проводит именно с ним.
- Его охраняют? - Ор-маа подался вперед, почуяв след почти ускользнувшей добычи.
- Да, но не столь заметно. Сначала я не придал этому значения, а потом спросил себя - с чего бы столь важной даме возиться с несчастным сиротой? Смекаете, господин? Сдается мне, Хатор нам улыбнулась и даровала удачу! Вчера я принес ей в жертву отборного барана, а этой ночью она отблагодарила меня, послав сон, полный страсти и желаний. Я все-таки прикажу принести еды...
Ба вскочил и бесшумно исчез за мешками.
"Фиванская троица! Двое мальчишек! И кто же из них сын Шеллы? Тот, что в Пер-Рамзесе? Люди Таро следят за всем, что окружает дом Пеласга, качнись хоть одна паутинка и грозный паук вцепится в жертву. Но что, если это лишь для отвода глаз, а тот, кто им нужен там, на юге? Похоже, планы меняются, надо брать барку и отправляться в Гелиополь, а там уж посмотрим, насколько хороши стражники Атума".
Ба незаметно вернулся и присел в сторонке, стараясь не потревожить размышления своего гостя. Эней, по-видимому, давно потерял нить разговора и теперь дремал, забавно всхрапывая во сне. Вскоре явилась пожилая египтянка и расставила на столе нехитрую трапезу - куски жареного сома, лепешки, лук и кувшин прохладного пива.
Почувствовав запах еды, Ор-маа понял, что сильно проголодался.
"Отличная рыба! Нежное, сочное мясо, лепешки еще теплые, кухарка этого оборванца свое дело знает... Да, верно, тот, кого они ищут, может оказаться вовсе не в столице, Селма достаточно богата, чтобы отправить сына куда угодно..."
- Эй, ахеец! - Эней получил чувствительный толчок в плечо. - Нам принесли обед.
- Когда-нибудь, я сверну тебе шею, старик.
- Не раньше, чем я тебе это позволю. Не будешь есть, поднимайся, нам пора уходить... Ассах, до чего же тупы, эти ахейцы.
Ба понимающе улыбнулся и заспешил вперед, указывать дорогу.


Глава 24. Я знакомлюсь с папой

- Ну что ж, неплохо, хрипов почти нет, хотя дыхание жестковато... - Лариса Петровна, наш участковый терапевт, отложила фонендоскоп и принялась заполнять амбулаторную карту мелким бисером неисправимой отличницы. - Походишь на электрофорез, ингаляции, а через недельку на учебу. Никак не пойму, где ты умудрился пневмонию подхватить, еще и холодов-то не было. Сам как себя чувствуешь?
- Все лучше и лучше, устаю только быстро и одышка.
- Это пройдет, организм молодой, восстановится. Я тебе курсовочку в наш профилакторий оформлю, покушаешь нормально, смотри, какой стал, кожа да кости...
В стационар я загремел сразу после похода в театр и провалялся там почти три недели в состоянии перманентного забытья. Когда температурная кривая достигла, наконец, приемлемой амплитуды, я тут же потребовал отправки в амбулаторное плавание, поскольку один лишь вид капельницы, нависшей над кроватью, стал вызывать у меня приступы легкой паники.
- Куда ты так торопишься, Ванюша? - заведующий пульмонологией, как две капли воды похожий на доктора Айболита из старого фильма, противился до последнего. - Чего тебе у нас не лежится? Палата теплая, пища диетическая, персонал внимательный. Давай еще недельку, чтоб задышал полной грудью?
"Нет уж, дудки, натерпелся!" - этот корабль я покинул без сожаления и ностальгии
...- И витаминчики поколем, - продолжала строчить Лариса Валерьевна. - В общежитии найдется, кому поставить?
- Конечно, найдется! - медицинская сестра у Лары - дама без комплексов. - Вон, какая красотка за дверью!
- Евдокия Андреевна!
- Да, молчу-молчу, чего там.
Впервые за месяц я улыбаюсь, девушка действительно пришла со мной.
...- Ну, что? - Марина тут же реквизировала выданные бумажки. - Физио... Анализы... Витамины... Справка еще на неделю... Эдак ты у меня в академ загремишь, Тургенев. Вот что, милый, завтра принесу лекции начнешь догонять.
- Ладно.
- Не слышу энтузиазма!
- Начну догонять.
- То-то! Кстати, я забрала у Вени твой "Зенит" и фотографии из театра.
- Спасибо.
- Не за что. Сегодня поужинаешь один, котлеты и пюре в холодильнике. Папа ворчит, что я не бываю дома и прихожу поздно. Версии с подружками уже не проходят, пора выходить из подполья, Иван Сергеевич.
- Хорошо.
- Что значит "хорошо"?
- Зайдем к тебе, я заберу фотоаппарат и поговорю с папой, он ведь старенький, чего ему зря волноваться?
- С чего ты взял, что он старенький? Ему всего сорок пять, он подтягивается на турнике девять раз. Ты, вот, сколько раз подтянешься?
- Сейчас, пожалуй, что ни разу, а в юные годы мог и шестнадцать. Он у тебя, в принципе, чем занимается?
- "В принципе" папа - рентгенолог, заведует отделением в областной.
- Лихо, я и не знал. А мама?
- Преподает физику в универе, кандидат наук.
- Понятно. Увлечения?
- Мама - фанат дачной жизни. Грядки, теплички, цветочки, а папа - великий специалист по ножам.
- В смысле?
- Коллекционер. Ножи складные, туристические, охотничьи, у него ими весь балкон завален и еще в гараже целый ящик.
- Здорово!
- Ты так считаешь?
- Конечно, настоящее мужское хобби, не календарики там какие-то или спичечные этикетки. Я всегда хотел настоящий охотничий нож или, хотя бы, складной швейцарский. Дома есть парочка павловских, но сама понимаешь...
- Эй-эй, Тургенев, с металлоломом, в другое окно. Значит, идешь?
- Иду.
Знакомство с родителями прошло, на мой взгляд, удовлетворительно. У мамы, правда, организовалось внеплановое заседание кафедры, поэтому представлен я был только Сергею Владимировичу, от души потрясшему мою ослабленную руку.
- Рад, рад, чрезвычайно рад. Ты, Ваня, проходи в гостиную, а Марину мы отправим в гастроном. Затеял свиной окорок, пока Гали нет, а аджику забыл. Ну, какой окорок без аджики? И хлебушка, детка, еще прихвати.
- Может, лучше мне прогуляться, а Марина Вам на кухне поможет?
- Еще чего! С мясом должен работать только мужчина! Не считая тушенки, конечно.
- Да, Ваня, ты подожди, фотографии пока посмотри, папа все равно меня к плите не пустит. Не скучай, я быстро.
Усевшись в огромное кресло с бархатистой обивкой, я покрутил пухлый конверт.
"Ничего себе! Для проходной статьи хватило бы пары кадров, а тут не меньше полусотни. Нуте-с, чего он там наснимал?"
- Вы какие напитки к ужину предпочитаете, Иван? - в дверях показался энергичнейший Сергей Владимирович. - Вино? Коньяк? А может, водочки?
- Минеральную, если можно.
- Из принципа или по здоровью?
- По здоровью, я недавно из стационара. Нижнедолевая пневмония справа, с плевритом.
- Серьезно? - почему-то обрадовался Маринин папа. - Любопытно, очень любопытно. А пленочки есть?
Узнав, что весь комплект остался в архиве, Сергей Владимирович разочарованно удалился.
"Ага, что тут у нас? Вечерний город, театральная площадь, люди спешат на спектакль. Вот неплохой ракурс. Дальше - фойе, дамы у зеркал, мужчины сдают одежду в гардероб. По-видимому, фото сложены по порядку, похвально... Несколько снимков в зале - люди болтают, смеются, вполне жизненные сценки... Первый акт… Воланд и Берлиоз, Понтий Пилат... Понятно... Кстати, цейсовский объектив это вещь: картинка четкая, контрастная. Надо будет узнать, сколько такой стоит..."
Тут мне пришлось отложить пакет, поскольку гостиную вновь посетил неугомонный Сергей Владимирович, интересуясь данными моего лечащего врача. Узнав Имя-Фамилию Айболита-66, всплеснул руками и удовлетворенно заухал.
- Аристарх Григорьевич! Это ж мой бывший преподаватель! Умнейший, добрейшей души человек. Мы с ним обязательно обсудим Ваш случай. Какое лечение Вам назначили в поликлинике?
Пришлось отчитываться от начала и до конца.
"Вот же попал из огня да в полымя!"
- Да-да... ну что ж... вполне, вполне... А в Вашем профилактории база хорошая? Может, лучше специализированный санаторий? Пневмония, батенька, да еще с плевритом, это Вам не шутки!
- Не выдумывай, папа, какие санатории, - Марина и впрямь обернулась быстро. - Он и так целый месяц пропустил. Час за час отрабатывать не придется, но рефераты с зачетами за него никто не сдаст. На зимних каникулах куда-нибудь съездим, правда, Ваня?
- Угу.
- Ты уже все посмотрел?
- Только начал.
- Ладно, смотри, я переоденусь...

Окорок удался на славу. Нежное мясо с тонкой прослойкой жира и румяной острой корочкой просто таяло во рту, Сергей Владимирович гордо пыхтел, ловя на себе восхищенные взгляды подрастающего поколения. Ножи возле тарелок тоже имелись, но самые обычные, кольчугинского мельхиора, зато у плиты красовался солидный набор кухонников в массивной деревянной подставке.
- Заметили, Иван? - папа мигом перехватил мой взгляд. - Немецкую шестерку из города Золинген, нельзя не заметить!
- Я думал, "Золинген" - название фирмы.
- Отнюдь, мой друг, отнюдь, в народе до сих пор бытует подобное заблуждение. Золинген издревле славился своими мастерами по обработке металлов. Известных фирм, выпускающих там ножи, опасные бритвы и ножницы, довольно много, но ни одна из них не носит названия самого города. Настоящие знатоки назовут производителя, даже не глядя на клеймо, а я, к сожалению, оценил их продукцию довольно поздно.
- Что правда, то правда, - согласилась Марина. - Сколько мы просили купить хоть один приличный нож на кухню? Если бы дядя Слава...
- Ну да, ну да... - отвлекаться Сергею Владимировичу не хотелось. - Так вот, Ваня...
- Если бы дядя Слава... - невозмутимо продолжила Марина. - ...не спросил у мамы, что подарить тебе на юбилей, мы бы до сих пор резали лук ширпотребом из универмага.
Сергей Владимирович смущенно засопел и налил себе рюмку водки.
- Ну, в общем, конечно... Однако! Как человек, отдавший своему увлечению не год и не два, теперь я с полной ответственностью могу заявить: кухонные ножи - единственное, чем стоит серьезно заниматься. Вижу удивление в Ваших глазах, молодой человек, и вполне закономерный вопрос "Почему?"
Мариночка, не заваришь чай?
Итак, Иван, если не брать во внимание категорию холодного оружия, а эта тема, сама по себе, весьма увлекательна и требует не одного часа, то все остальные ножи можно разделить на несколько условных разделов: охотничьи, рыбацкие, туристические, кухонные и ножи специального назначения. К последним можно отнести, например, нож электрика, боцманский нож, нож садовника, а так же наш медицинский инструментарий. Есть, конечно, еще ножи-брелоки, ножи-маникюрники и прочая сувенирная дребедень, о коей и упоминать-то не стоит, но не суть. Суть в том, что девяносто девять процентов работы, выполняемой с помощью ножа, это банальная нарезка продуктов из гастронома.
Не согласны? Давайте разбираться. Вот Вы, Иван, рядовой студент. На охоту ходите? Нет? На рыбалку?
- В школе ходил, с удочкой.
- В походы, с рюкзачком?
- Всего пару раз.
- И я ходил и сделал однозначный вывод - консервы необходимо открывать консервным ножом, а колышки тесать с помощью топора, так сподручней и, несомненно, безопасней. Будете возражать?
- Нет.
- Отлично. Что остается? Да тот же хлебушек и колбаска. Чем будете резать? Складешком? Тесаком с обухом в палец? Теоретически можно. А удобно? Не особо, зато небольшим кухонным универсалом - самое то. Возьмем такую вещь, как охота. Охота, конечно, охоте рознь, но, опять же, на медведя с ножом и рогатиной нынче не ходят, про летающую дичь я вообще молчу. Для чего нам нож? Правильно, для разделки. И тут, Иван снова фокус-покус. Отложим в сторону львов и слонов, это экзотика, возьмем пример из жизни. Мой двоюродный брат по матери живет в деревне, держит хозяйство, причем, заметь, не только кур. Дюжина КРС и полсотни пятачков его обычный набор...
А вот и чаек! Спасибо, деточка. М-м-м, отлично заварился, попробуйте, Иван, настоящий, цейлонский. Ага... Да, пять десятков свиней это целая ферма. В ноябре-декабре я обычно выкраиваю недельку и еду в деревню, чтобы помочь братцу с разделкой. Мясо, кстати, из его хозяйства, с магазинным, как видите, не сравнить. Для колки у Миши (брата Мишей зовут) нож отдельный, но при мне он им никогда не пользовался, для этого в хозяйстве есть "мелкашка", а на КРС и маркитана не зазорно пригласить.
- Маркитана?
- Так называют человека, умеющего колоть и разделывать домашний скот, - пояснила Марина. - Я у дяди Миши тоже была, в курсе процесса. Про "КРС" пояснять надо?
- "КРС" - крупный рогатый скот. Спасибо, наслышаны.
- Ты моя умница...
- Положи ему еще тортика, Мариша, что за кусочек для взрослого мужчины?
- Съест - добавлю.
- Не волнуйтесь, Сергей Владимирович, я уже практически полон, Вы, лучше, про дядю Мишу.
- Я и говорю... Итак, свинья завалена, теперь - опалить, помыть и отскрести. Снова берем специальные ножи, длинные, прямые и широкие. В магазинах такие не продаются, их, обычно, делают на заводе, местные умельцы. Когда копоть снята и туша лежит перед вами беленькая и чистая, наступает время разделки. Если Вы думаете, что в тот самый момент дядя Миша достает из сапога номерной охотничий клинок или кавказский кинжал, то глубоко ошибаетесь. Его любимый разделочный нож имеет лезвие в днсять сантиметров длинной и три шириной, с прямыми спусками от обуха, тоже, между прочим, самодельный. Лично я подарил ему целую кучу разнообразных ножей, но для дела он использует только один.
- А мне кажется, он просто сноб и ретроград, - заявила Марина.
- Э-э, нет. Как говорил не безызвестный персонаж Булгакова, свежесть, свежесть и свежесть - девиз всякого буфетчика. Перефразируя классика: функциональность, функциональность и еще раз функциональность – важнейшее качество идеального ножа!
- В таком случае, можно сделать вывод, что все твои железки на балконе...
- К сожалению, Мариша, просто хлам, - печально завершил Сергей Владимирович. - Могучий обух и хищный изгиб смотрятся весомо, да и только, для более-менее регулярного использования годятся лишь несколько блеклых экземпляров.
- Секундочку, - вмешался я. - Вы хотите сказать, что кроме кухонных наборов и ножей для электриков, все остальные попросту не нужны?
- По сути, да. Банальная штамповка из нержавейки покрывает те самые девяносто девять процентов нужд среднестатистического гражданина.
- А швейцарские многопредметники?
- Замечательная вещь, чтобы похвастать перед друзьями, у меня где-то валяются несколько штук. Поверьте, Ваня, вкладывать деньги стоит только в кухню, здесь нож - и раб, и бог и любые затраты оправданы.
- В разумных пределах, - поправила Марина. - "Немцы", действительно, хороши, но зачем тебе еще и "японцы"? Теперь ты и здесь арсенал устроишь?
- Какой арсенал? Всего-то три штучки, Илья обещал прислать к Новому году. Вот тут, в ящичке полежат... Да, Ваня, если Вам так нравится швейцарская серия, могу презентовать экземплярчик. Сейчас поищу, а если хотите, пойдемте со мной.
- Ну, нет, - чашка Марины брякнула громче, чем следовало. - Там холодно, а Иван...
- Да-да, помню - пневмония с плевритом. Вы тогда в комнате посидите, я сейчас... - и Сергей Владимирович удалился в свои закрома.
- А может...
- Нет, - отрезала подруга. - Уйдешь на балкон - обратно уже не вернешься. Он откроет сундук, и ты пропал, проверено. Фотографии досматривать не будешь?
- Точно, там же целая куча осталась. А кто этот Илья, который обещал японские ножи? Знакомый дипломат?
- Илья? Нет, не дипломат. Илья - мой старший брат, он сейчас в Америке...


Глава 25. Намечается путешествие

"В Америке? Ничего себе! Хоть бы словом обмолвилась!"
- Раньше ты о нем не говорила.
- Повода не было, а что?
- Нет, ничего.
- Илья уехал три года назад. Закончил интернатуру и уехал. Родители были против, но брат настоял на своем, сказал, что сыт по горло сказками о светлом будущем. Сейчас он в Чикаго, готовится к экзамену по специальности.
- Его не взяли врачом, даже после интернатуры?
- Первое время он вообще работал санитаром.
- Я всегда считал, что наше образование не хуже.
- Успокойся, оно даже лучше. Вопрос, скорее, технический - нужно знать их законы, фармакологию, термины, стандарты. Все назначения в Америке имеют строгие показания, отступать от которых нельзя.
- Странно, а нам всегда говорили - "Лечи не болезнь, а больного". Я тоже так думаю, медицина, прежде всего, искусство!
- В штатах медицина не искусство, а бизнес, за каждый шаг нужно платить. Есть полис - расходы возместит страховая, нет - расплачивайся сам. А если ты, дружок, из любви к искусству, примешься лечить по своему, вмиг потеряешь лицензию и вылетишь с работы.
- Вот именно и оно того стоит?
- Ну, смотри. Сейчас Илья - ординатор в клинике, снимает квартиру в хорошем районе, взял в кредит приличную машину, отпуск провел в Доминикане. Получит допуск к самостоятельной практике - купит дом, женится на американке, заведет детей. К пенсии он станет миллионером, уедет во Флориду и будет загорать на пляже или отправится путешествовать. Такой расклад, Ваня, врач в Америке - уважаемая, высокооплачиваемая профессия. А что у нас с тобой в перспективе? Сто сорок рублей и хрущовка на окраине, и то, если сильно повезет.
- Какие "сто сорок"? В районе зарплаты выше, мало - бери дежурства или на север, за полярный круг.
- Олени, тундра и Ванька на собачьей упряжке, - девушка покачала головой. - Окстись, Тургенев...
История о заграничном родственнике мне категорически не понравилась. Я надулся и уселся в кресло, где дожидалась стопочка фотографий.
"Черт с ним, с этим Ильей, едем дальше. Сеанс черной магии... Дамский магазин... Красотки на шпильках в вечерних платьях..."
- Все еще первый акт? - Марина не заглядывала через плечо, но стадию процесса определила безошибочно. - Ничего там снимочки, правда?
- Хм... Да, неплохие.
- А меня на них, случайно, не заметил? Эх, Ваня, Ваня, лишил ты подругу простого человеческого счастья.
- Я больше не буду.
- Тогда дальше листай, не задерживайся.
"Эффектная брюнетка в маленьком черном платьице... Антракт. Несколько фото из вестибюля и фойе возле буфета… Второй акт. Мастер и Маргарита... Желтые цветы... Квартирка на Садовой... Рыжая Гелла... Буфетчик из Варьете... Азазелло и Маргарита... Волшебный крем и последняя сцена у трюмо... Марина вроде не смотрит, а фотки - одна, вторая, пятая... просто чума! У-фф, нельзя так волноваться после болезни... Снова антракт".
В дверях раздалось вежливое покашливание.
- Господа студенты, я загляну на секундочку? - Сергей Владимирович примостился на подлокотнике моего кресла.
- Взгляните, Иван, вот, действительно, неплохой экземпляр. Девяносто один миллиметр, идеальная сборка, ничего лишнего, - на ладони лежал настоящий "швейцарец" с красными пластиковыми накладками. - Клинок, консервный нож, открывалка-отвертка, штопор. Джентльменский набор студента на пикнике. Нравится?
- Спрашиваете.
- Дарю. Пользуйся.
- Но...
- Бери-бери, пока он добрый, - поддержала Марина. - Только полежит он пока у меня, сдашь зачеты, получишь.
- Спасибо.
Сергей Владимирович заговорщицки подмигнул и отбыл, а Марина шлепнула мне на колени с полдюжины общих тетрадей.
- Мари, ну подожди минутку! Осталось всего несколько штук.
- Третий акт? Ерунда, ничего интересного, можешь не смотреть.
- В смысле?
- В прямом. С твоим "Зенитом" Веня напортачил, большинство негативов коту под хвост. Финальный занавес, пара фоток на улице и все.
- А пленка?
- Вот, в футляре.
Я развернул целлулоидный рулончик и скис, две трети кадров были испорчены напрочь. Весь Бал Сатаны провалился в тартарары, оставив лишь черные расплывчатые окна.
- Все? Хныкать не будешь? Теперь лекции.
- Сейчас... - я задержался на последнем снимке - распахнутые двери театра, народ поправляет шарфы и застегивает пуговицы пальто.
- Ну что там, Тургенев? Люди, как люди, только квартирный вопрос их испортил.
- Ничего не замечаешь?
- Не-а.
- А здесь? - я ткнул пальцем в неприметую фигуру у колонны. - Лица не разглядеть, но это он, не сомневайся.
- Кто он? Объясни, пожалуйста.
- Марк Шелтон, собственной персоной. А-а, ты же его не знешь.
- Ну, почему, - девушка покрутила фото в руках. - Мы немного знакомы. Он нашел меня на занятиях, чтобы узнать, куда ты пропал.
- Марк меня искал?!
- Я сказала ему, что ты в больнице, он даже расстроился. Извини, просто забыла.
- Да, это он, сто процентов и тогда все становится на свои места.
- Что становится? - осторожно спросила Марина.
- Все! Магия, нечисть в зале...
- Послушай, Ваня, - девушка присела рядом. - Я чувствую себя виноватой. Сразу было видно, что тебе нездоровится, а я еще коньяк купила... Не знаю, что там тебе примерещилось, но всю обратную дорогу ты нес полную чушь. В общежитии я измерила температуру - 39,2, пришлось ставить литическую. Потом ты уснул, а во сне метался и кричал, будто за тобой черти гонялись. К утру температура снова поднялась и я вызвала скорую.
- Но...
- Никаких "но", выкинь все из головы. Марк, не Марк, какая разница! Это был сон, Тургенев, просто плохой сон. Витамины завтра начнем?
- Ага.
- Ну и хорошо.
Фотографии и папочкин нож она мне не отдала, только поцелуй на прощание, но я остался доволен.

Следуя совету своей девушки, о театре я больше не вспоминал, посвятив остаток недели восстановлению здоровья и объема недополученных знаний. Рецепт оказался неплох и в понедельник я отправился в Роднички, обретя былое душевное равновесие вкупе с парой карат умеренного нахальства.
Листва окончательно облетела, больница выглядела уныло, холодный пронизывающий ветер нес мелкую белую крупу. Дымящее студенчество переместилось в ветхую деревянную беседку, создавшую иллюзию хоть какой-то защиты от нагрянувшего предзимья.
Узрев блудного сына, Нимфа потребовала оправдательные грамоты и долго изучала подписи и печати.
- Как фамилия терапевта поликлиники? Антонова? Хм... Хм... Ну, хорошо... Надеюсь, Вы помните, Иван Сергеевич, что справка не освобождает Вас от сдачи зачетов по пройденному материалу. Сколько Вам потребуется на подготовку?
- Месяц, - скромно предположил я.
- Не нужно брать дурной пример с Вашего друга. Зачет по неврозам в следующий понедельник, вопросы возьмете у старосты, готовьтесь... Итак, тема сегодняшнего занятия...
"Вот, стерва! Можно подумать, ее предмет единственный из тех, что придется нагонять. А неврология? А внутренние болезни? А хирургия с акушерством? И чего она там намекала насчет моего друга?"
Я покосился на Хазарова, похожего на большую трясущуюся мышь, и понял, что тот пропал.
"Если он снова схватил отработку или завалил зачет, парень влип, можно списывать бедолагу в первом же порту. Или сразу скормить акулам, чего резину тянуть?"
Услышав мои кровожадные мысли, Толик заерзал стулом.
Когда стрелка часов отмотала положенные два по сорок пять, Нимфа сняла очки и аккуратно уложила их в старомодный кожаный футляр.
- Перерыв. Продолжим через пятнадцать минут. Тургенев! Святослав Игоревич просил Вас зайти, думаю, сейчас будет вполне уместно...
"За-ши-бись! Все нормальные люди отдыхать, а Ваня Тургенев в гости к профессору, некстати вспомнившему о его существовании".
- Слышь, Вань, сигаретку не оставишь? - Толик неисправим, мне кажется, он будет стрелять курево даже в преисподней.
- Обойдешься, - отрезал я. - Колись, тунеядец, чего натворил?
- Реферат...
- Что?
- Рефераты писали.
- А ты не сдал!
В ответ раздался душераздирающий вздох.
"Так и знал".

...В профессорской приемной было битком, занятыми оказались не только стулья, но и стены, подпираемые недовольно бухтящими посетителями.
- Тургенев! Иван! Товарищи, пропустите молодого человека, - Наметанный глаз Светланы Витальевны мигом вычленила меня из нахлынувшего многолюдья. - Иди сюда, к подоконнику. Здравствуй, как здоровье?
- На твердую четверку.
- Когда появился?
- Сегодня первый день. Мне сказали, что профессор хотел меня видеть, но я, наверное, попозже.
- Почему? - удивилась девушка. - Тебе назначено на десять сорок пять. Сейчас выйдут с планерки и твоя очередь.
- Назначено?
- Тише, товарищи, не шумите. Через полчаса Святослав Игоревич уезжает на совещание у ректора. До отбытия у него еще одна встреча, всех остальных запишу на ближайшие дни. У кого документы не требуют пояснений - оставьте на регистрацию. И не надо возмущаться, Бернгард Карлович, Вы прекрасно знаете, что по понедельникам ректорат, а вопрос поставки медиллиума обсуждался на прошлой неделе.
Девушка подняла трубку внутренней связи и сообщила о моем прибытии. Я не расслышал ответа, но судя по тому, что уже через пару минут чрево профессорского кабинета выпустило щебечущую стайку белых халатов, моего появления ждали.
- Все, заходи быстрее, - Света втолкнула меня внутрь и тяжелая дверь закрылась.
Сегодня Святослав Игоревич выглядел как настоящий денди - строгий костюм, белая рубашка, идеальный узел галстука, повязанного опытной рукой.
- Здравствуй, Иван! Проходи, садись. Времени категорически не хватает, вчера завершили симпозиум, а через неделю ждем иностранную делегацию.
Я понимающе закивал.
- И ректорат этот, будь он не ладен. Чай? Кофе?
- Нет, спасибо, у меня всего десять минут.
- А и верно, ты же на занятиях. Ничего, скажешь Нине Михайловне, что я задержал... Светлана, два чая с лимоном, пожалуйста... Нуте-с, молодой человек, значит, приболели?
- Приболел.
- Твой одногруппник - Анатолий...
- Хазаров.
- Да-да, Хазаров. "Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам..." Так вот, Толя сообщил мне, что ты в стационаре, и я взял на себя смелость позвонить Аристарху Григорьевичу.
- Вы его тоже знаете?
- А кто его не знает? Аристарх Григорьевич - главный пульмонолог области, врач от бога, мы много раз встречались на совещаниях. Он твердо заверил меня, что все будет в порядке и вот вам - Иван Сергеевич Тургенев, собственной персоной, снова в моем кресле. Здорово?
- Здорово, - согласился я. - Одного не могу понять, Света... то есть Светлана Витальевна, сказала, что мне назначено на сегодня, но как Вы узнали, когда я появлюсь, да еще с точностью до минуты?
- Фокус-покус, дорогой друг. Вижу, ты удивлен, а ведь все чрезвычайно просто. Дата твоей выписки из стационара мне, естественно, была известна. Звоночек главному врачу студенческой поликлиники и я в курсе всего остального. На учебу студент Тургенев вышел в прошлый четверг, занятия четыреста двенадцатой группы у нас по понедельникам, а первая пара заканчивается в десять сорок. Дальше продолжать?
- Не стоит...
- Ну и славно. Главное, ты появился вовремя. Дело вот в чем - через неделю Марк должен быть в НИИ нейрофизиологии головного мозга в Москве, а его тетушка на защите в Новосибирске. Одного Марка я отправить не могу, а высылать официальное сопровождение в виде фельдшера будет неэтично, ты же понимаешь.
- Еще бы! Давайте, я съезжу вместе с ним.
- Спасибо, Иван, именно это я и хотел от тебя услышать. Вопрос с деканатом решен, в НИИ есть приличный пансионат, заявку Света отправит. И напиши заявление в профком на материальную помощь, с председателем я договорился. Кажется, все.
- Есть нюанс.
- Какой?
- Я пропустил пару зачетов, а ближайшая сдача в следующий понедельник.
- Передай Нине Михайловне, что все зачеты у тебя я приму сам.
- И у Хазарова, если можно.
Святослав Игоревич усмехнулся.
- Безусловно, и у Хазарова тоже!


Глава 26. Арсей.

...- Всего - восемьсот шестьдесят пять, господин. Триста шестьдесят два воина нашего отряда и сто девяносто шесть с эскадры Фития. Двести четырнадцать - наемники-шардана, остальные - пираты с Родоса, сброд, искатели легкой добычи. Теперь о кораблях... Шесть пентеконторов и восемь триаконторов у ахейцев, семь тридцативесельников у шардана, у прочих - меньшие суда от десяти до двадцати гребцов на каждом. Хотите взглянуть на список?
- Нет.
- И правильно, господин, я бы тоже не стал. Давайте рассуждать здраво: армией, которую Вы ведете в Киццуватну, не напугать и захудалого сирийского царька, а не то, что самого Любимца бога Грозы. Его колесницы сметут наших копейщиков быстрее, чем Вы вспомните имена любимых наложниц. А знаете, что будет потом?
- Ну?
- Нас посадят в хеттский горшок. Скверное, скажу я Вам, местечко, теснота, темень и куча времени, чтобы раскаяться за то, что мы натворили на Аласии. Послушайте, господин, нет никакой нужды самим лезть в пасть льва или Вы надеетесь, что он этого не заметит?
- Заткнись.
- Слушаюсь, мой царь! - Телемах вскочил с низенькой скамеечки и отвесил издевательский поклон. - И все же, позволю напомнить, что нам... - горбун потряс маленьким кулачком. - ...предстоит вступить в войну сразу с двумя могущественнейшими государствами мира, не считая десятка их союзников.
- Почему с двумя? - удивился Арсей.
- Он вопрошает - "почему"! Да потому что некто, по имени Суппилулима, этот тупица из Хаттусы, упрямо блюдет договор с египтянами, подписанный после Кадеша.
- Договор в силе?
- Конечно!
- Дейнас мне не сказал.
- Нет?! Простите, великий царь, а если бы и сказал? Жалкие восемь сотен против всей армии хеттов! Пусть египтяне не беспокоятся, нам снесут головы и без них.
- Значит, еще и Египет... Это осложняет дело.
- Да неужели? - взвизгнул Телемах и плюхнулся обратно на скамейку.
- С другой стороны, - Арсей потянулся за кувшином. - Дом войны никогда не отличался расторопностью. Пока писцы фараона подсчитают расходы, пока соберут обоз, от союзников останется... - Арсей одним глотком осушил чашу и перевернул кверху дном. - Видишь? Ничего не останется.
- И что же случится с хеттскими колесницами?
Арсей лениво зевнул и пожал плечами.
- Нет повода для волнений, Телемах, все уже решено, а решилось еще тогда, на Лемносе, когда я раскроил башку тому дерзкому выродку из Микен. Прыщавый мальчишка посмел говорить со мной, будто я нищий землепашец, пришедший на его двор просить отсрочки долга.
- Вы отправили прямиком к Аиду наследника микенского царя.
- И что с того? Его отец - трус, получивший трон не по праву рождения и не за воинские заслуги, а на чужом брачном ложе, ублажая похотливую спартанку, забывшую о долге жены и чести царицы.
- Вы осуждаете Клитемнестру? Она женщина, господин, и этим все сказано. Десять лет под стенами Трои слишком долгий срок, в ратных делах Агамемнону следовало быть порасторопнее.
- Мне нет дела до Агамемнона и его бывшей жены, но ты помнишь, что пообещал Эгисф, услышав о смерти собственного сына. Рано или поздно он найдет способ усадить меня в лодку Харона. Я не желаю вечно жить в страхе, поэтому встал на сторону человека, чье имя вызывает дрожь даже у египетских владык.
- Шелла.
- Да!
- Его благосклонность обойдется недешево. Похоже, Вам действительно придется взять Хаттусу...
- Возьму, можешь не сомневаться.
Телемах пробубнил нечто, что Арсей предпочел не расслышать, и без того скверный характер его спутника с годами становился только хуже.
На Аласии, хвала Аресу, все прошло гладко. Особо не скрываясь, вошли в залив Амохостос, на побережье, забитом десятками торговых, военных и откровенно пиратских судов, появление небольшой эскадры не вызвало особого интереса. Почти пятьдесят лет на острове правила династия Телепинов, одна из младших ветвей царского Дома Хаттусы, мощная длань Любимца бога Грозы надежно защищала союзный трон от посягательств греков, всегда мечтавших вернуть свои исконные владения.
"На всей Аласии едва ли три сотни разжиревших от безделья наемников, - утверждал Дейнас. - Большая часть охраняет медные копи и портовые склады, во дворце Телепина, в Энгоми, лишь несколько десятков воинов личной охраны. Чтобы избежать случайностей, мы устроим заварушку на рудниках, там хватает людей, считающих, что попали туда не по справедливости".
Арсей хмыкнул.
"Дейнас обещал "заварушку". Ха! На рудниках Аласии бушевал целый бунт!"
Действительно, к их прибытию, западная часть острова уже перешла в руки бывших невольников, убивавших и грабивших всех подряд. Остатки царских отрядов откатились к востоку, перекрыв дороги к трясущейся от страха столице. Тавры рассчитали верно, удара с моря никто не ждал, ахейцам понадобилось несколько часов, чтобы скорым маршем добраться до Энгоми, войти в охваченный паникой дворец и сломить сопротивление немногочисленной гвардии Телепина".
- Люди Тиренны! Свободные граждане Аласии! С незапамятных времен эти земли принадлежали племенам, пришедшим из Ахайи. Долгие счастливые годы они растили здесь лозу, пасли скот и бросали семена в возделанную почву. Хеттские псы лишили вас свободы, обложили данью и ввергли цветущий край в разорение и нищету. Все в прошлом! Я, Арсей, сын царя Теокрита из Фер, возвращаю эту землю ахейцам и принимаю скипетр Аласии по велению богов, указавших мне путь на благодатный берег. Знайте же, люди Тиренны, мера крови, должная пролиться, пролилась, те, кто говорил - "Здесь правят хетты", могут уйти, я не стану преследовать их. Слышите, граждане Аласии, Телепин и семья Телепина свободны, пусть псы бегут к своему хозяину. Сегодня же мой меч обернется против разбойников, пришедших в ваши дома, забравших ваш скот, ваше добро, обесчестивших ваших женщин. Во имя Ареса-воителя и Артемиды-охотницы вы будете отомщены, и это говорю вам я, царь Аласии, Арсей!
...- Значит, они будут отомщены? - поинтересовался Телемах, когда новый правитель покинул шумящую и волнующуюся площадь. - А я-то думал, что люди, способные махать кайлом, нам еще пригодятся.
- Десяток казненных бунтовщиков придадут словам нужный вес, остальных отправим обратно. Ты нашел царскую казну?
- Если ее можно так назвать. Три вавилонских таланта серебром.
- Всего три!
- На твоем месте я бы спросил с хеттской собаки, куда он дел остальное.
- Вот и спроси.
- Не могу. Царь Аласии даровал ему свободу.
- Проклятье! Мне позарез нужно серебро, выбей с финикийской общины еще хотя бы пару талантов, пираты и шардана требуют свою плату.
"...Впереди Киццуватна, Телемах прав, вести туда столь малочисленную армию - безумие. Но он не безумец, вовсе нет, хвала Аресу, тавры рядом, а значит, все идет по намеченному плану. Сам Дейнас пока в Милете, основной удар по хеттским границам состоится оттуда, но лишь после того как лучшие воины Суппилулимы отправятся на юг, чтобы примерно наказать дерзкого аласийского царя. Сколько корпусов отрядит Любимец бога Грозы? Уж не один, это точно. Служба в пехоте у хеттов не в чести, ни заработка, ни славы, поэтому идут в копьеносцы лишь от большой нужды и служат абы как. Для серьезного дела обычно выставляют наемников, но и тем до египетских или греческих сотен ох, как далеко. А вот колесницы, да. В отличие от тех же, египетских, упряжки хеттов шире и тяжелее, на самой колеснице не два, а три воина, что дает возможность стрелять на ходу и метать дротики в обе стороны. Кроме того, для военных нужд выведена особая порода лошадей, прошедших специальную школу, секретами которой хетты очень дорожат. Вот и выходит, что на открытой местности шансов у ахейцев немного, лучше бы принять бой за стенами города или на плоскогорье. Больших сил на побережье у хеттов нет, шесть-семь парасангов можно пройти без потерь, собирая добычу с прибрежных селений. Потом - Тузла, это уже настоящая крепость, богатый и многолюдный город будет отчаянно защищаться. Если сходу взять Тузлу не удастся, придется отступать к горным перевалам Тавра. Колесницы из Хаттусы туда доберутся нескоро, времени, чтобы выбрать выгодную позицию, будет достаточно..."
Арсей окинул взглядом темнеющий горизонт.
"До берега меньше парасанга, доберемся еще до полуночи.
...Эгисф. Ты поклялся найти меня, где бы я ни был, оскопить, вырезать печень и скормить ее свиньям. Что ж, я дарую тебе такую возможность. Не пройдет и года, как в твои земли явятся незваные гости и один из них - тот, кому ты обещал столь суровую кару. Я вызову тебя на бой, царь Микен, один на один, копье против копья и меч против меча. Если ты настоящий мужчина и истинный правитель, то примешь вызов и отстоишь свой трон, женщину и честь, а нет - именем Ареса, я заберу их себе".
- Тавры, господин, - кормчий указал на сигнальщика с соседнего корабля. - Они просят убрать парус.
- Ага! Пришло время раскупорить амфору вина. Клянусь бородой Диониса, я не против. Эй, Митридат, ложимся в дрейф!
Один за другим, паруса поползли вниз, и вскоре эскадра аласийского царя застыла на фоне угасающего неба.

- Царь...- тавр слегка поклонился, указав глазами на людей из личной охраны. - Они не нужны.
Человеку, прибывшему на "Беренику", было далеко за сорок, возраст для морского бродяги весьма почтенный. Полное имя гостя звучало слишком длинно, и ахейцам он представился, как Гелен, оставив тонкости учтивого величания до лучших времен.
Арсей кивнул и их оставили одних.
- Мне приказали встретиться с тобой... - Гелен тронул золотой кружок, висящий на шее. - ...до того, как мы пристанем к берегу. Дейнас хочет быть уверен, что ты все понимаешь правильно.
- Дейнас сказал, что нужно сделать.
- Сказал, но важнее уяснить - "как?"
- "Как" - я знаю и сам, сражаться мы умеем.
- Войны не будет, во всяком случае, пока. Киццуватна станет тебе союзником, а не врагом.
- Земля хеттов!
- Земля хурритов. Страной правит династия Кассидия, хурритская династия, если ты не знал.
- Династия предателей, псы с поджатыми хвостами вроде семейки Телепина аласийского.
- Страх и предательство - лучшие друзья, чтобы удержать трон. У Кассидия трое братьев, две сестры, их жены, мужья, куча племянников и прочей родни. Для столь малого надела семья слишком велика. Царь Киццуватны опасается удара в спину, а то, что удар последует, можно не сомневаться.
- И тавры обещали ему защиту?
- Не тавры. Ты обещал.
Арсей поперхнулся и захлопал глазами.
- Я?!
- Царь Аласии спешит во дворец Кассидия IV, чтобы заключить брак с его единственной дочерью, Меройей, и подписать договор о военном союзе. Для остальных все держится в тайне. Можешь допить вино, царь Арсей...
Арсей осушил чашу и повертел головой, ища Телемаха, но тот, как назло, пропал неизвестно куда.
- У Кассидия есть дочь?
- Да, рожденная в официальном браке. Кассидию срочно нужен наследник, а в империи Суппилулимы, как назло, ни одного подходящего жениха царской крови.
- Не удивлюсь, если вы позаботились и об этом, - проворчал Арсей. - Однако, господин мой, Гелен, я не слишком подходящая пара.
- У тебя на Родосе две наложницы и у них есть дети, значит, Киццуватна получит наследника.
- Я не о том. Породнившись со мной, Дом Кассидия поддержит бунтовщика.
- У него нет другого выхода. Либо с тобой против хеттов, либо без тебя против племен севера, уже начавших переправу на троянские земли. Твой будущий тесть сделал мудрый выбор, а его казначей, наконец-то, рассчитался со старыми долгами.
- Дейнас говорил - мы едем воевать!
- Война никуда не уйдет, сперва - брачное ложе. Когда Меройя будет уверена, что ребенок в ее чреве, настанет и твой час. Теперь ты знаешь все. Готовься к свадьбе, царь Арсей.
Царь Арсей снова покрутил головой в поисках Телемаха и на сей раз не без успеха, из-за бочки с питьевой водой послышался страшно знакомый язвительный смешок...


Глава 27. Союз

К рассвету Исите стало казаться, что Иштар сыграла с ним скверную шутку. Бессонная ночь, полная беготни и лязга оружия, вымотала даже видавших виды солдат Кушты, а впереди уже маячило утро, время смены караула в цитадели. В чудодейственную силу кольца везира верилось с трудом, хеттским гвардейцам следовало явить что-нибудь посерьезнее: живого мешеди, например, или кого-то из родственников царя. А пока у него нет ни того, ни другого, ворота лучше держать на замке и оттягивать драку до последнего. Хурритам нужна передышка, люди устали, вот и непоседа Гор больше не рвется в бой, беспрестанно зевает и трет набрякшие веки.
- Остановимся здесь, - в восточной стороне первого яруса нашелся просторный зал с множеством табуретов, столиков и этажерок.
Исита покрутил в руках глиняную табличку с ближайшего стола, сообщавшую Зураб-Ашшуху о грехах некоего торговца, чей пивной хлеб, поставленный в цитадель, оказался плох, и усмехнулся.
"Хетты! В тщании ведения хозяйственных дел они дадут фору даже извечным недругам, египтянам, зато в престолонаследии ни капли щепетильности, отправить на покой зазевавшегося правителя считается тут чуть ли не хорошим тоном и никакие законы не остановят, пусть их хоть воз. Схожие нравы и в Ашшуре, с той лишь разницей, что ассирийцы не станут переводить глину из-за подобной ерунды, глупцу, не уважившему царскую кухню, просто переломят хребет. Кстати, о кухне..."
Вовремя спохватившись, Исита отправил Гора собирать поваров и кухарок, пусть разводят огонь и готовят еду. В покоях Нептеры потребовали горячую воду, а следом напомнили о себе апартаменты Бастет.
"Иштар-воительница, и здесь тоже самое!" - блестяще начатая карьера военачальника не замедлила обернуться рутиной ежедневных забот. "Привыкай, кир Исита, привыкай. Ты еще вспомнишь славные денечки в тени ворот Апулуна, неспешные прогулки по городу и жаркие объятия аласийской наложницы. Когда еще придется вернуться домой и провести рукой по упругому бедру?"
- Вестник от Туйяса, кир...
"Что там? Смена хеттской гвардии прибыла к воротам, требуя, чтобы их впустили внутрь. Это уже серьезно, вести переговоры придется самому".

...- Эй, там, рази вас Тешуб, уснули? Хабил, бездельник, открывай!
Туйяс подкинул на ладони маленький камешек, примерившись запустить им из окна в разошедшегося гвардейца. Мальчишество, конечно, но Исита кивнул, должны же и у них быть маленькие радости. Проделка удалась на славу, метательный снаряд угодил точно в ухо бравого хетта, тот охнул, присел и закрутил головой в поисках обидчика.
- Что? Кто? Кто это сделал?!
Шутники присели, давясь от распиравшего смеха.
- Поговорю с ним оттуда, - Исита направился к бойнице, прорубленной с противоположной стороны ворот, и вынул тяжелый деревянный ставень. С новой позиции меткий бросок Туйяса можно было бы и повторить, второе ухо хетта, пылающее от праведного гнева, прямо напрашивалось.
- Что тут за шум? - спросил Исита, холодная, презрительная нотка вмиг заставила головы повернуться. - Вы на пороге царского Дома. Кто вас привел?
- Я, Миццу, командир второй сотни, - гвардеец попытался разглядеть скрытое в тени лицо. - Кто меня спрашивает?
- Кир Исита Уш-Аварна, личный посланник Любимца бога Грозы и его указующий перст в этих стенах, - Исита усмехнулся. "Указующий перст" - надо ж такое придумать, хотя вышло вполне по-хеттски!
Новоявленная должность ввела сотника Миццу в некоторое замешательство, никаких "перстов" в цитадели не было и быть не ожидалось.
- Кир Исита? Мне незнакомо твое имя. В Доме царя царей нет вельможи, величаемого как ты. Когда ты прибыл в цитадель?
- Не твое дело, начальник сотни. Видишь перстень? Узнаешь печать? - Исита высунул руку, явив собственность Зураб-Ашшуха. - Любимец бога Грозы повелел мне принять дворец под свою длань. Здесь развелось слишком много скорпионов, таящихся по углам, а так же предателей, делающих вид, что они верные слуги. С ними я разберусь сам, убирайся, сотник, ты мне не нужен.
Ставень хлопнул, подтверждая, что разговор закончен.
Он сделал вид, что не заметил восхищенных взглядов хурритов, только что их командир поставил на место спесивых хеттских гвардейцев.
- Они уйдут? - тихо спросил Туйяс.
- Сейчас - да, но будь начеку, неизвестность родит страх, а страх - отчаяние. Хуццияс далеко, а главные заговорщики в цитадели. Миццу захочет услышать их слово, поэтому штурма не избежать. Люди Усеха будут рядом.
- Да, кир.
Исита беззаботно хлопнул соратника по плечу и зашагал обратно, в зал писцов, где его ожидал ассириец.
- Ну, что там? Когда нам дадут поесть? Разреши хоть по стакану вина, в здешних погребах есть отличные бочки, мне шепнул человек, которого прислала Бастет, забыл его имя.
- Гунар...
- Вроде, так. Египетской кошке можно верить?
- Не знаю.
- А Нептере?
- Ни единому слову.
- Тогда зачем она нам? - Усех полюбовался своим отражением в лезвии ножа.  - Позволь, я все сделаю.
- Нет. Хватит с меня и Мурсили, ты мог бы оставить его в живых.
- Он заколол двоих наших!
- Я хотел говорить с ним.
- С ним? Никогда, он рассмеялся бы тебе в лицо. С чего бы ему отвечать безвестному чужеземцу? Мурсили - заговорщик и умер с мечом в руке, славная смерть, даже слишком. Время не ждет, надо решать с Нептерой, пока она не пропала вслед за муженьком.
"Ассирийцы. Сомнения, укоры совести это ни про них. Кто бы ни затеял смуту, Мурсили, Нептера, Бастет, к возвращению царя дворец будет чист от недобрых помыслов, только прикажи".
- Я поднимусь к ней, присматривай за воротами.
Уголок рта Усеха недовольно дернулся.
- Они под присмотром, не беспокойся, лучше я прогуляюсь с тобой.
- Зачем?
- В покоях хеттки полно людей, которым ты не приглянулся, кир Исита. Для человека из Нижнего города ты слишком дерзок.
- Я оставлю тебе перстень Зураб-Ашшуха, что бы ни случилось, свою плату ты получишь.
- Э-э, нет, Уш-Аварна, так не пойдет, ты привел нас сюда, ты же выведешь обратно, а серебро сочтем позже.
- Все было бы проще, если б Мурсили...
- ... "остался в живых", это я уже слышал. Что сделано, то сделано, предатель получил по заслугам.
- Предательство еще надо доказать.
- Дай время до вечера и я докажу, что угодно. Так мы идем или подать носилки?

Четвертый ярус не второй, в покоях Нептеры Усех церемониться не стал, лишь только дверь приоткрылась, его люди обнажили клинки и ринулись внутрь. Исита лишь пожал плечами - пусть, с чего ему-то волноваться за хеттских вояк?
"Вот только откуда ассириец прознал о недобрых намерениях его новых знакомых? Похоже, в стане Нептеры завелся шпион".
...- Могучий кир Исита может припасть к стопам принцессы Нептеры, - испуганно затрещал коротышка в унылом балахоне, вынырнувший изнутри.
Могучий кир важно кивнул и вступил в знакомую комнату, едва сдерживая ехидную усмешку: блестящее воинство Араспая, как и положено побежденным, встречало победителя на коленях.
- Ну? - сверкнул глазами Усех.
- Нет, - искушение увидеть, как слетает с плеч голова наместника из Ургазы, было велико, однако час расплаты еще не настал.

У самой Нептеры все осталось по-прежнему, разве что небо в узких окнах из иссиня-черного стало мутно-серым, а в жаровню добавили новую горку угольков.
- Ты вернулся... - волшебный голос звучал столь же прекрасно. - Я рада видеть тебя, посланник царя, какие новости ты принес?
- Увы, госпожа, у меня печальная весть. Ваш дядюшка, кир Мурсили, вступил в схватку с моими людьми. Бой был жестоким...
- Он жив? Нет?
- Раны оказались смертельны, госпожа, мне нет прощения.
Нептера склонила голову и повернулась к окну.
- Не в чем винить себя, кир Исита, не в чем. Ты получил приказ и выполнил его. Главный заговорщик мертв, ничто не угрожает трону моего отца.
- Да, госпожа.
- Ты заслуживаешь щедрой награды, Уш-Аварна, и я позабочусь о том, чтобы ты получил ее сполна.
- Еще не время, госпожа.
- Что? – женщина удивленно обернулась.
- Еще не время, - повторил Исита. - Боюсь, что заговорщиков было двое.
- И кто же второй? - Нептера очутилась рядом.
- Вы, госпожа...
- Ни слова больше!
Принцесса протянула руки к мерцающим уголькам жаровни, на этот раз молчание длилось долго.
- Я не сказал еще кое-что, госпожа. Царь охотится не в Куссаре, там Хуццияс никого не найдет. Скоро Ваш отец вернется и займет свое место.
- Что ж, Тешуб благосклонен к своему любимцу, но ведь есть и другие боги. Кому из них служишь ты, кир Исита?
- Я возношу молитвы в храме Иштар.
- Иштар и моя богиня, у нас общая вера, а значит мы можем заключить союз. Что обещал тебе отец?
- Должность Хаиз-Теккуба.
- Ты достоин большего! Если мой муж оказался изменником, я не стану его покрывать. Пусть его место займет тот, кто доказал преданность трону. А потом... Потом мы пойдем еще дальше. Ты молчишь? Сомневаешься? Напрасно, я умею держать слово.
- Я верю Вам, госпожа, но...
- Я не требую твоей любви, Уш-Аварна, и не нуждаюсь в ней. Можешь забрать весь гарем с этой египетской шлюхой! Главное для меня - трон и наследник. Решай.
- Я восхищаюсь Вашим умом, госпожа, и вижу силу нашего союза. Но Араспай и остальные, им будет трудно оценить Вашу мудрость, рядом должны оставаться лишь те, кому я могу доверять.
- Мои люди докажут свою верность!
- Нет.
- Ты не оставляешь мне выбора.
- Вы знали, на что шли, госпожа, и Вы проиграли.
- Ты не пощадишь никого?
Нептера заглянула ему в глаза и поняла, что мольбы бесполезны. Там, за дверью, оставался тот, кто был ей по-настоящему дорог, тот с кем она чувствовала себя женщиной. Сейчас она могла бы убить его, вонзив нож, спрятанный в рукаве.
"Так Вы решитесь, госпожа?"
Нет, задрожавшая струна ослабла, и момент был упущен.
- Да будет так. Ты победил, кир Исита, я принимаю все твои условия. Что дальше?
- Мы выйдем из ворот цитадели, госпожа, гарнизон Верхнего города должен услышать Ваш голос. Вы скажете людям, что их обманули, скажете, что Мурсили замыслил мятеж и втянул в него Вашего мужа. Вы скажете, так же, что всеми любимый мешеди Хаиз-Теккуб, мертв и виновен в этом Ваш дядя. Затем Вы объявите о созыве тулии и отправите гонцов к отцу.
- Они поймут, что я отступилась от них.
- Я буду рядом, госпожа, Вы успеете уйти, что бы ни случилось.
- Это все?
- Я тотчас отправлю колесницы на поиски Вашего мужа.
- Ты хочешь представить его перед тулией?
- Хуццияс уже не вернется в Хаттусу. Вам жаль его?
- Он никогда не нуждался в моей жалости, не получит ее и теперь.
- Понимаю, - только сейчас Исита почувствовал, как похолодало в комнате, и тоже протянул руки к огню. - Впереди трудные дни, госпожа, у Вас есть немного времени, чтобы отдохнуть.
- Отдых подождет, мы заключили союз и знаем, чего хотим друг от друга. Прежде, чем выйти из цитадели, я должна убедиться, что ты тоже пойдешь до конца.
- Вам нужны доказательства прямо сейчас?
- День плодородный, упавшее семя не пропадет. Что говорит тебе Иштар?
- Я следую за Вами, госпожа.


Глава 28. В дорогу!

"Летайте самолетами Аэрофлота!" - как же просто и убедительно.
Я, безусловно, последовал бы совету симпатичной стюардессы, улыбающейся с красочного плаката, окажись в кассах этого самого Аэрофлота два билета до Москвы.
- Только на декабрь, - рыкнула недовольная кассирша, не имеющая ничего общего с рекламными дивами воздушной компании.
- Карма, - развел руками Марк. - Отдадим наши деньги железной дороге. И, правда, что хорошего в самолетах? Усадили тебя в колымагу, которая по всем законам природы, и летать-то не должна, пульнули в небо и ау. На что там смотреть? Облака да крыло с мотором.
Тут я с ним солидарен на все сто, чтобы получить удовольствие от путешествия, ехать нужно обязательно поездом. Железная дорога - целый мир, отрицать многочисленные достоинства которого абсолютно бессмысленно. Недаром, здание вокзала в любом уважающем себя городе это не кабы что, а целый архитектурный шедевр, щедро украшенный лепниной, мрамором, мозаикой и полированным гранитом. Все здесь, начиная от входных дверей и заканчивая банальной скамьей, основательное, монументальное и сделано на века.
Помнится, на первом курсе я снимал комнату в домишке недалеко от вокзала и каждое воскресенье обязательно заглядывал на перрон, чтобы купить свежую выпечку, поглазеть на прибывающие поезда и вдоволь надышаться воздухом с запахом креозота и дальних странствий.
...- Плацкарт, боковые места, брать будете?
- Конечно, не с рыбным же обозом добираться!
Мне кажется, Марк добрался бы и с рыбным, отсутствие мест в благородном купе его ничуть не расстроило. Мало того, он даже оставил мне право выбора между верхней и нижней полкой, заявив, что ему, в сущности, все равно.
"В принципе, мне тоже. Пусть забирает нижнюю - еще свалится на перегоне".
Места через проход заняла супружеская пара, лет под сорок, юркий паренек в бежевой вельветовой куртке и грузный мужик с реликтовым чемоданом, обмотанным для надежности веревкой. Вдобавок он притащил еще и большой, пахнущий рыбой, рюкзак, который сразу же запихнул в дальний угол багажной полки. Пристроив свою сумку под сиденье, я выбрался на перрон.
- Огонька не будет? - вельветовая куртка выкатилась следом. - Сева.
- Иван.
- До Москвы?
- Да, командировка.
- Поня-я-тно. Почти десять минут еще, я до павильончика добегу, ты придержи вагон, если что.
- Не задерживайтесь, молодой человек, - проводница уже "сфотографировала" наши личности, внеся в реестр подопечных до конца поездки.
...- Внимание, до отправления скорого поезда "Новокузнецк - Москва" остается пять минут. Пассажиров просим занять места в вагонах.
"В дорогу!" - вельветовая куртка уже неслась обратно, ловко обходя провожающих. "Похоже, успеет", - решил я и отправился занимать свое место.
Лучшая минута в путешествии - самая первая, когда после характерных постукиваний, поскрипываний и вздохов состав тихонечко трогается и начинает набирать ход. За окном ползет донельзя знакомое здание вокзала, перрон, машущие и что-то кричащие вдогонку люди, ремонтное депо, вагоны на запасных путях. Ту-тут-ту-ту... Поезд идет все быстрее, вот уже промелькнули унылые "хрущовки", ветхие домишки с неряшливыми лоскутами огородов, грязные ангары, гаражи и прочая несуразность городских окраин. Ту-тут-ту-ту, ту-тут-ту-ту... - все дальше и дальше, мимо полей, бесконечных березовых рощ, придорожных поселков и совсем уж маленьких станций, которые скорые поезда минуют, даже не снижая хода...
После долгой и утомительной возни наши соседи наконец-то угомонились. Супруги с забавной фамилией Колокольцевы разложили на столике вареные яйца, помидоры и холодные котлеты, решив отметить отбытие ранним ужином. Сева забрался на верхнюю полку и уставился в окно, а их объемный сосед, назвавшийся Геннадием, после геркулесовых подвигов по расталкиванию багажа, принялся пыхтеть, отдуваться и обмахиваться клетчатым платком.
- Ночь, день и еще одна ночь, в девять тридцать будем на Казанском, - сходив за кипятком, я заварил первый пакетик чая. Марк от моего грузинского отказался, решив подождать, пока начнет разносить проводница. - Потом на метро, до Павелецкого, а дальше электричкой.
- Знаю, - отмахнулся Марк. - Я по весне туда ездил. Институт большой, шесть или семь корпусов, охрана, кого попало не пускают. В прошлый раз со мной особо не разговаривали, нацепили одни датчики, затем другие, потом ждал часа три, пока ленту расшифровали. После обеда доктор зашел, спросил "где родился, где учился", в общем, и все.
- Выписку дали?
- Не-а, сказали, что вышлют на адрес больницы. На следующий день мы с тетушкой уехали.
- Ага, - я выловил несчастный пакетик, слегка окрасивший воду в стакане. - А Игорь Станиславович что сказал?
- "Нормально" - сказал. - "Процедуры, ванны, витамины. Лечись...", - говорит. "...дорогой друг, ни в чем себе не отказывай, в СССР медицина бесплатная".
- А ты?
- Лечусь, как видишь, профессор доволен.
- "Ванны, витамины". Паллиатив, такое и здоровому не повредит. Он говорил тебе, в чем основная проблема, диагноз и все такое?
- Конечно.
- И?
- Игорь Станиславович личность разносторонняя, к тому же неординарная. В нем живут два абсолютно разных человека, один – сибарит и пижон, второй - неисправимый педант, жаждущий изучить и приклеить ярлычок на любое явление, встретившееся ему на пути. Помнишь его кабинет?
- Картинка из каталога.
- Вот именно! Красотка в приемной, машина под окном это он в первом лице. А для второго у него вся наша больница: налево - неврозы, направо - психозы, за углом - болезнь Паркинсона. Все диагностировано, систематизировано и разложено по полочкам. И тут, представь, появляюсь я. Нет, поначалу-то профессор особо не волновался, психических расстройств после черепно-мозговых пруд пруди. Другой бы махнул рукой, назначил пиявок и через неделю-другую выписал на вольные хлеба, но наш доктор Туренский не из таковских будет. Чем дольше он со мной возился, тем больше понимал, что его хваленая классификация трещит по всем швам. Ну, нет в ней места для Шелтона М.А., лопни-разорвись, а нет!
- Естественно, он мне сразу сказал, что ты не его клиент.
- В том-то и штука, Ваня, в душе он уверен абсолютно в обратном.
- Да, ну?
- Представь - закрытый московский институт. На консультацию попасть пробовал? И не пытайся А я туда еду уже второй раз. Что сие означает? Только одно: профессор нашел редкого мотылька, остается понять в какую коробку его поместить.
- Бред какой-то... Нет, это не чай!
- Вылей, я схожу к проводникам. Тебе сколько стаканов?
"Дела-а. Выходит, Игорь Станиславович на полном серьезе считает, что в голове моего друга завелась та самая птичка и все истории о хеттах вовсе не из библиотечной книжки. Эка, невидаль, выдумал парень занятную сказочку, так народ еще и не то городит. Ладно, допустим, с хеттами профессор перегнул, даже не "допустим", а точно, что остается? Лед и драка на остановке - раз. Мой неожиданный талант баскетболиста - два. Бал Сатаны в театре считать, конечно, не стоит, Марина права, с коньяком я тогда малость перебрал..."
- Держи свой чай, - Марк покопался в сумке, добавив пачку печенья и кулечек карамели. - Н-да, раньше подстаканники были посолиднее, хотя, это ж и не купе. Давай обратно СВ возьмем? Прокатимся как люди, расходы мои.
- Ты что, подпольный миллионер? "СВ" бухгалтерия не оплатит.
- А это видел? - Марк развернул несколько больничных листков. - За полгода тут прилично набежало. Все, даже не возражай, культурная программа и обратная дорога за мой счет.
- В Большой сходим?
- Запросто. Билеты с рук найти не проблема, но если "Хованщину" будут давать или еще занудь какую, я, Вань, извини, не пойду. В Ленкоме посмотрим или в Малом что интересное подвернется. Ты оперу предпочитаешь или балет?
- Лучше спектакль. Чехов или Булгаков.
- А-а! - Марк подмигнул. - Булгаков - сложный автор, за него не все берутся, ничего, поищем. Хоккей интересует?
- Хоккей - нормально, даже очень, я его только по телеку видел. Ты в институте на сколько планируешь?
- Не знаю, как выйдет, поживешь пока у меня, в "третьяковку" сходи, на ВДНХ. Обратно не торопишься?
- Да не особо.
- Отлично. Партию в шахматы?

...Свердловск проехали ночью, под утро выяснило, и окна вагона покрылись разводами инея. Проснулся я поздно, от холодного стекла тянуло противным сквознячком, само собой, защитную шторку вчера никто не опустил. В носу противно засвербило.
"Вот-вот, Тургенев, после пневмонии ОРЗ будет самое оно!"
Я свесил голову вниз, Марк, конечно же, давно встал и теперь любовался пейзажами, проплывающими за окном.
- Привет, Иван Сергеевич! Как спали? Изволите присоединиться?
- Изволю... Каму проехали?
До Камы оказалось недалеко. Пока я болтался в тамбуре, ожидая своей очереди в вечно занятый туалет, и тот самый туалет совершал, Марк не поленился накрыть стол для позднего завтрака. К моему возвращению на свежерасстеленной газете имелись: четыре вареных яйца, открытая баночка с джемом и еще одна, с паштетом, тонко порезанный сыр, копченая колбаска, хлеб, две конфеты "Гулливер" и растворимый бразильский кофе.
- К завтраку полагается масло, - как настоящий художник, Марк был недоволен собственным творением. - Но масло в теплом вагоне продукт небезопасный, удовольствуемся, чем есть.
- У меня еще шоколад и колечки с орехами.
- Колечки? Конечно, доставай. Нуте-с, май фрэнд, к столу, к столу...
Соседи давно отзавтракали, но, глядя на нас, Геннадий вновь зашуршал пакетами, формируя дежурный бутерброд. Супруги Колокольцевы уселись, скрестив ноги, напротив друг друга и затеяли игру в подкидного.
После Сарапула стало скучно. Отложив газеты, Марк отправился любезничать со словоохотливой брюнеткой, едущей через пару секций от нас, а я забрался на полку, раскрыв тетрадь с лекциями Мари.
"Внутренние болезни. Язвенная болезнь желудка. Этиология... стрессы, неправильное питание..." - почерк у Марины мелкий, округлый и вполне читабельный, даже сокращений почти нет. "Патогенез... Ну, с ним понятно... Клиника... А что? Ничего хитрого, может в терапевты податься? Гастриты буду лечить, пневмонии... Хотя нет, терапевт должен читать электрокардиограммы, а я в ЭКГ полный профан. Бывает же такая фигня, сначала, вроде, все ясно - тут зубец Р, тут Q, а как доходит до пленки, в голове манная каша и ни черта не складывается. Помаявшись пару занятий, наш преподаватель по пропедевтике махнула на меня рукой - "Все, Тургенев, сдаюсь! Не бывать тебе кардиологом, ну, не твое это. Вытянешь на экзамене билет с кардиограммой, говори - "Острой патологии нет, инверсия сегмента S-Т, метаболические нарушения". В восьмидесяти процентах случаев так оно и есть, а нарвешься на оставшиеся двадцать, так чего с тебя, хирурга, взять".
Ладно, переходим к лечению. У-у-у, сколько таблеток придумали! Еще и уколы! Нет, граждане, все это вчерашний день. За границей язву давно лечат сеансами сна, уложат тебя в специальное кресло, подключат датчики и бай-бай на законных основаниях".
Я закрыл глаза, пытаясь представить себе компанию язвенников, поправляющих здоровье в тиши белоснежных палат. Вышло неожиданно легко. Более того, вот и я сам размашисто шагаю по коридору удивительной лечебницы в сопровождении многочисленной свиты врачей, интернов и медицинских сестер.
- Итак, коллеги, учитывая результаты прошлого квартала, эффективность нашего метода выросла на 7%. Смею предположить, что причиной успеха стало применение утолщенных одеял, более стабильно сохраняющих тепловой режим.
- И подушек! - бодро пискнули за спиной.
- Конечно, Хазаров, и подушек. Внедрение двухподушечной системы прекрасно зарекомендовало себя как в острый, так и в последующий, относительно латентный период. Обратите внимание, друзья мои, как поднялась длительность фазы глубокого сна по сравнению с прошлым годом...
- Одиннадцать процентов плюс, - подхватил неутомимый Хазаров.
- Верно, Толя, но коллеги, расслабляться рано! Вот Вы, например, доктор Онежко, со своими транквилизаторами, все еще топчетесь на месте, тогда как у доктора Рубцова, с его "белым шумом", устойчивая положительная динамика. И все же, Алексей, надо двигаться дальше, а что, если вместо Вашего шума включать что-нибудь классическое? Мазурку там, полонез или вальс. Слышите, слышите? Заиграло! Тур вальса, Татьяна Афанасьевна?
- Я только за, Иван Сергеевич, Вы превосходно танцуете!
- Так уж и превосходно, - заскромничал я, стараясь не сбиться с ритма.
- Мы в восхищении! - заверещала свита голосом простуженного Бегемота, и я тут же очутился в вагоне трамвая, набитого разухабистой публикой.
- Багажец, багажец, позвольте, - костлявая бабка принялась совать мне под ноги сундук с огромным висячим замком. - Сходить, когда будешь?
- Это куда он сходить собрался? - сквозь плотную толпу протолкалась Нимфа с кондукторской сумкой на шее. - А билет за проезд Пушкин купит? С Вас четыреста двенадцать рублей, молодой человек!
- Сколько-сколько? - не поверил я...


Глава 29. Марк развлекается

- С Вас четыреста двенадцать рублей, Гена, - голос главы семьи Колокольцевых был бесцветен, словно бабушкин черно-белый телевизор. Точнее, у обычного телевизора два цвета все-таки имеются, но, согласитесь, что два - далеко не вся палитра.
...- И двести шестьдесят с Севы. Хотите - проверьте сами, у Зины все отражено, вот.
Геннадий схватил злополучный листок и пробежал цифры глазами.
- Смотрите, Гена, смотрите, вот - моя "бочка", сто двадцать на последней раздаче я набрал. От тысячи минусуем пятьсот восемьдесят восемь набранных Вами очков, получается ровно четыреста двенадцать. Все верно?
Малиново-красные щеки Геннадия плавно ушли в бледно-зеленый тон.
- Но, это же... четыре сотни рублей!
- Да, - печально согласился черно-белый сквалыга.
- В чем дело, товарищ? - встряла госпожа Колокольцева. - Условия игры мы озвучили, ставку Вы поддержали, а теперь словно заяц в кусты? Так не пойдет.
- Вот что, граждане-попутчики, мне такие шутки не нравятся, играем еще раз, бумажку я сам писать буду.
- Хорошо, сыграем, но сперва рассчитайтесь, с Вас четыреста двенадцать, - столь же тихо повторил Колокольцев. - Не надо бузить, Гена, бывает вредно для здоровья.
- А это видел? - Геннадий сунул под нос Колокольцева огромную фигу. - Шулер. Хрен тебе, а не деньги, а будешь выступать, милицию вызову.
- Милицию? Милицию можно. Давайте, гражданин, вызывайте, товарищи заодно и проверят, имеется ли чек на рыбку в Вашем рюкзачке. Или она через проходную того..., сама выскочила. А может, там и икорка есть? Лет на пять-семь, думаю, дело потянет.
Довод получился убедительным, лицо передовика с рыбозавода пошло разводами и требуемая сумма перекочевала в бюджет дружной советской семьи.
- Еще разок не желаете? - вкрадчиво предложила Зина, но Геннадий процедил короткое ругательство и тупо уставился в окно.
- Может Вы, молодой человек? Не на деньги, только время скоротать? Чего Вы там со своей тетрадкой, спускайтесь до компании.
- Студент должен учиться, игры на интерес удел людей взрослых, - в проходе показался Марк, весьма кстати покинувший новую пассию. - Во что играете, соседи?
- В "тысячу", - сказал Сева. - Да только все несчастливо, у меня и командировочные на исходе.
- Интеллигентная игра, - похвалил Марк. - Не преферанс, конечно, но тоже ничего. И почем ставочка?
- Да как скажете, хоть по копейке. Мы люди рабочие, нам чужого не надо, - Зина хихикнула и покосилась на мужа.
- По копейке? - Марк присел на полку Геннадия. - Не царское дело, копейки собирать. Рубль - грустно, два - скучно... Разве по три?
- Сколько-сколько, простите? - переспросил пораженный Сева.
- По три рубля, амиго. Что-то смущает?
- Да не... - Сева поежился и притих, ожидая решения Колокольцева.
- Три рубля это может быть серьезно, - задумчиво промямлил тот. - У Вас, э-э... найдутся подобные средства?
- Не слишком вежливый вопрос, милейший, звучит так, будто результат Вам известен.
- Да нет, конечно, - всполошилась Зина. - Откуда?
- Вот и славненько, - Марк покрутил потрепанную колоду. - Не сочтете за недоверие, если я другую принесу? Тут у девушки есть подходящая.
Чета Колокольцевых не возражала, хотя видимое безразличие давалось им с трудом, а у меня внезапно затянуло в животе, совсем как тогда, перед дракой на остановке.
- Покурю, - я соскочил с полки, поспешив за неразумным другом. - Марк, на два слова.
В тамбуре отчаянно стучали колеса, и хлопала незакрытая дверь.
- Ты что удумал? Это же не шутки, Колокольцев типичный жулик, и женушка его, та еще звезда.
- Она такая же женушка, как я - Фидель Кастро.
- В смысле?
- Он, "жена" и Сева - одна компания. Если бы боров с рюкзаком ехал в купейном, с ним бы так не церемонились. Ладно, тут люди кругом, приходится соблюдать приличия.
- Какие приличия, Марк? Обставят - ахнуть не успеешь.
- Еще поглядим, Ваня, кто кого. Метод Колокольцева прост до удивления - двое якобы незнакомых попутчиков всегда играют против одного. Для стопроцентного результата у них своя система знаков и кодовых фраз: нос потереть - трефы, ухо потрогать - бубны, всякие там "эге", "ага", "вот, значит, как" и прочее - про тройки, семерки и тузы. Я и не такие фокусы видывал, до настоящих профи Колокольцеву далеко.
- Ладно, допустим, систему ты понял и колода не крапленая, но их все равно двое. Вдруг, карта не пойдет? Или у тебя все тузы в рукаве?
- А ля гер, ком а ля гер, мон шер. Покури, покуда, а я пойду, пока Зина не передумала, - Марк подмигнул и через секунду я остался один с нераспечатанной пачкой в руках.
- Вот черт, видел бы профессор, чем мы тут занимаемся, инфаркт бы схватил.
Курить, почему-то, расхотелось, я сунул сигареты в карман и поплелся обратно в предчувствии грядущих неприятностей.

...Место Гены у окна теперь занял Марк, по левую руку от него заметно нервничал Сева, а напротив лениво тасовал колоду бездушный Колокольцев. Зина расчертила очередной лист бумаги и замурлыкала модную песенку.
- Больше никто не присоединится? - Колокольцев зевнул. - Ну, втроем, так втроем. Поехали?
Игра в "тысячу", но мой взгляд, ничего сложного не представляет. Раздаются все карты, кроме трех на прикупе и объявляются козыри. Козыри в ходе игры можно сменить, когда "захвалишь" марьяж - даму с королем одной масти. Если карта позволяет, торгуешься за прикуп, заявляя число очков, которое предполагаешь набрать. Тут главное не просчитаться и здраво оценить собственные возможности. Выиграл торги - забирай прикуп и вперед, за взятками, для победы нужна тысяча очков. Ну, это вкратце.
Первым раздавать выпало Севе. Блистающие девственным лаком чешские пластиковые карты стремительно легли перед игроками. Колокольцев бросил взгляд на полученный набор и кивнул.
- Я на сотне.
Марк не спешил со словом, педантично сортируя карты по старшинству и мастям. По-видимому, Севина раздача выдалась не слишком удачной, потому что друг заказал лишь начальную ставку.
- Сто двадцать.
- Сто тридцать! – заявил Сева, уверенный в собственных силах.
- Пас, - не стал мешать Колокольцев.
- Пас, - согласился и Марк. - Прикуп Ваш.
В прикупе оказался бубновый туз и трефовая пара - дама и король.
- Неплохо, - похвалил Марк. - Будете поднимать?
- Подниму, пожалуй, - Сева пошевелил губами, поерзал, подсчитывая, и, наконец, изрек. - Сто восемьдесят!
- Ой, вы птички-невелички, - откликнулся Колокольцев. - Круто солите, юноша.
- А чего? Можем себе позволить, - довольно усмехнулся Сева и зашел с туза.
- Кстати, - Марк скинул девятку. - А как Ваше имя-отчество, товарищ Колокольцев? По фамилии величать как-то неудобно.
- Юрий. Можно без отчества.
- Ага, - Марк, почти не глядя, сбрасывал одну карту за другой. - Юрий, Юра... Похоже, Юра ловить нам здесь нечего.
- Ну, дак! - Сева захвалил червовую пару. - Свое я взял, даже больше.
- А Вы говорите - "несчастливо", - Марк достал коробочку монпансье и угостил везунчика Севу. – Похоже, нам скоро сберкассу грабить придется. Ваша раздача, Юра...
Три следующих партии пролетели столь же грустно, соперники уверенно собирали взятки, оставляя Марка не у дел, лишь на пятой раздаче тому удалось вырвать первые сто двадцать очков.
....- У Севы "бочка", господа-товарищи! - объявила Зина и предъявила исписанный листок.
То, что паренек набрал восемьсот восемьдесят и уже в шаге от победы я прекрасно знал и без нее, ибо вел параллельную бухгалтерию нашей авантюры.
- Может, перекур? - я толкнул Севу, давно вертевшего в руках спичечный коробок.
- Ну, а чего? Сигаретка перед решающим боем не помешает, - Сева, было, поднялся, но строгий взгляд тети Зины усадил игрока обратно. - Погодь, Вань, сейчас только кон сгоняем.
- Или пусть покурят? - задумчиво протянул Марк. - Хотя, нет... Терять мне, вроде, нечего... Давайте-ка, втемную зарядим!
- Втемную? - Юра постучал пальцами по столику. - Можно и втемную, хозяин-барин, Вы на сотне, очки вдвойне. Давай, Сева, раздавай.
В животе опять потянуло, воздух, словно сгустился и руки Севы, мечущего карты, стали двигаться лениво и вальяжно. Я помотал головой, отгоняя наваждение, и ущипнул себя за руку, вагон качнуло и все стало на свои места.
На этот раз Марк не дал противникам ни единого шанса, сходу выложив двух тузов, две десятки и объявив бубновый марьяж.
"А вы как хотели, господа хорошие?"
- Ваши двести сорок, - нехотя сказала Зина. – У Севы на "бочке" еще две попытки.
- Так чего, покурим? - Сева принялся разминать сигарету.
- Сиди, на станции покуришь. Раздавайте, Марк, - Колокольцев протянул собранные карты.
Удивительно, но дальше дуэт наших "друзей" разладился вчистую. Напрасно Сева дергал себя за ухо, чесал затылок, "кхекал", "угукал" и тер то левый, то правый глаз. Колокольцев напрочь не понимал сигналы союзника, делая все с точностью до наоборот. Когда и третий кон на "бочке" пошел прахом, Сева зло двинул ногой Зинину корзинку и отправился в тамбур, тем более что поезд перед станцией начал сбавлять ход.
- Ты глянь на них! - Колокольцевы тоже высыпались на перрон и, отчаянно жестикулируя, затопали вдоль вагонов. Слов слышно не было, но по выражению Зининого лица предполагалось, что разговор складывается непросто.
- Милые бранятся... - усмехнулся Марк. - Представляю, что она скажет ему в Казани. Сколько мне до "бочки"?
- Сто десять.
- Всего-то? Тогда их тресту недолго осталось.
- С чего ты так уверен?
- А ты не понял? Теперь маэстро Колокольцев играет за меня!
- Что?!
- Отличный парень, дядя Юра, главное, направить его таланты в правильное русло.
- Что ты несешь!
- Ему бы на завод, мастером, ведь с головой мужик, сразу видно, а он по плацкартам с потаскухой мотается.
- На какой завод, Марк?
- Да, хоть на ваш, машиностроительный, там и общежитие дают и квартиру через пару лет. Шучу, Ваня, шучу, конечно.
Вот тут мне стало по-настоящему страшно, совсем как Измаилу, когда его "Пекод" героически ушел ко дну. Нежданно-негаданно я и сам оказался посреди кишащего акулами океана, в тысяче миль от берега и без всякой надежды на спасение.
Марк, напротив, пришел в прекрасное расположение духа, заговорщицки подмигнул и отправился к киоску за свежей газетой, а я вернулся в вагон, где Гена сооружал сто двадцать четвертый бутерброд.
- Будешь? - сосед подвинул газетку с ломтями "докторской" и батоном. - Бери, бери, иначе один все умну, а мне нельзя, у меня диабет. Так ты студент?
- Ага, с медицинского, - я не стал огорчать незадачливого игрока, и пару минут мы сосредоточенно жевали.
- А друг твой тоже оттуда?
- Не, он беглый, с психбольницы.
Гена хмыкнул.
- Тогда, ладно. Проиграет, справку покажет и ажур... Только ведь не проиграет, а, Вань? По весне к нам в ДК лектор приезжал, про политику, Израиль говорил, я не особо слушал, устал со смены. После него трое на скрипках пилили, две маленькие, одна побольше, виолончель называется. Ничего так, складно получалось, а после них гипнотизер вышел, вот это был абзац, Ваня, что он с народом творил, смех и грех. Курехин Васька, грузчик со второго склада, стихи наизусть читал - "Бородино". Кто его хоть раз с книжкой видел? Люська Калугина, нормировщица наша, балет танцевала, так в ней, Вань, центнер с гаком, не меньше. Миронов семилетку с грехом пополам закончил, а числа перемножал, что твой калькулятор. Мы гипнотизеру пакет муксуна накидали, вот такой мужик оказался! Но самое главное, Ваня, я накрепко запомнил - глаза у Курехина с Мироновым на сцене были... не мутные, нет, глубокие такие... Как у жлоба Колокольцева, когда он Севу с бочки скинул. Смекаешь, к чему я?
- Смекаю.
- И?
- Что "и"?
- То! - Гена оглянулся и зашептал. - "Студенты, не студенты". Я, ребята, в ваши дела не лезу, только денежки ихние Зинка так легко не отдаст. Ты шепни Марку, пусть на рожон не прет, тут, если что, лучше по мирному разойтись.
- По мирному не получится, - вздохнул я. - Нашла коса на камень
- Тэкс-тэкс, - подобный расклад Гену однозначно устроил. - Я так и думал. Тогда вот что, Ваня, ты сходи до напарника, скажи - возьмет в долю, и я при надобности всю их компанию вытрясу как Базилио Буратино. Не веришь? А корочки КМСа по штанге тебе что-нибудь говорят? Если б спину на сборах в Болгарии не сорвал, нынче бы в мастерах-международниках ходил. Думаешь, я ихней кодлы испугался? Ага, и не таких видал на северах! Только Колокольцев, гад, все верно сказал, с органами мне встречаться ни к чему. Дела у меня, Ваня, в Москве важные, а дела в столице, сам знаешь, с пустыми руками не делаются, и деньги свои вернуть надо, край. На треть я согласен, треть будет честно, риск и все такое. Ну что, лады?
- Спрошу, - согласился я.
"А чего не спросить-то? Марк - вон он, на перроне, любезничает со своей брюнеткой, та смеется и льнет к его плечу. Ну, фрукт! Мы тут с Геной о насущном печемся, а он девчонок клеит. И мамзель тоже хороша, незнакомый мужик, а она его уже и по ручке гладит, и в глазки заглядывает. Дура! Знала бы, с кем связалась! Правда дура весьма привлекательная: не красавица писаная, нет, но фигурка стройная, ножки вполне и личико приятное... А сам-то, Тургенев, чего на мадаму уставился? Точно, весь в деда пошел, тот тоже ходок был в младые годы".
- Э-э, Ваня, - Геннадий осторожно потряс меня за плечо. - Ты идешь? Стоянка скоро кончится, решать надо. А-а, сейчас...
С быстротой, какую трудно было ожидать от эксштангистского тела, Гена вскочил и высунулся окно.
- Марк Александрович! Марк! Тут Иван переговорить хочет... Все-все, шагай, скажи, что треть, но коли что, я на четверть тоже согласен...


Глава 30. Эней

Колесо было испорчено напрочь, Эней подергал треснувший обод и удовлетворенно кивнул - ехать дальше не представлялось возможным. Виновник всех бед, неброский серый камень, торчащий из песка, остался целехонек, пара мелких царапин не в счет. От нечего делать, Эней попытался вывернуть наглеца наружу, но тот оказался верхушкой увесистой глыбы, незыблимо вросшей в грунт, и он быстро бросил бесполезное занятие.
День выдался жарким, а ждать пришлось долго, если б не повозка случайного огородника, у которого удалось разжиться кувшином нильской воды, он вскоре и сам превратился бы в сухой куст, подобно тем, что раскинули корявые ветви на обочине. Пара низкорослых египетских лошадок перебирала ногами и укоризненно фыркала, напоминая, что до конюшен еще неблизко.
"Ну, где она?" - солнце, лениво карабкалось к зениту, Эней вздохнул, если встреча не состоится, Ор-маа появится на дороге только к вечеру.
"Хорошо старику. Окна в комнатах задернуты плотной тканью, полумрак, можно раскинуться на ложе, наслаждаясь покоем и прохладой. После дневной молитвы ему принесут обед, а следом свежие фрукты. Ест старик мало и едва тронутые тарелки достанутся востроглазому мальчишке, тому тоже нет нужды выбираться из уютной норы и дубить кожу под безжалостным египетским солнцем...
На его родине солнце не менее жаркое, но вокруг простирается море, дарующее свежесть и силы, а здесь - чахлые кусты, камни и песок. Лишь в нескольких парасангах к западу, где Нил разбивается на множество мелких проток, появляются высокие травы, тихие заводи с дремлющей рыбой и рощи финиковых пальм. И что за странные прихоти у египетских женщин? Трястись в колеснице, глотая пыль, ежесекундно рискуя свернуть себе шею. Да она просто сумасшедшая, эта Селма!"
Он попытался устроиться в жалком кусочке тени от собственной повозки и закрыл глаза.
Дом на Родосе... уединенный песчаный пляж... новая лодка... упругая грудь жены под тонкой туникой... А главное - ее талия и хорошо заметный животик, говорящий о том, что скоро у него появится сын, обязательно сын, по странной прихоти богов в его семье рождаются только сыновья.
Эней вновь покосился на колесо - да, смотрится как надо.
"Слушай меня внимательно, ахеец", - бубнил Ор-маа, напутствуя перед поездкой. "Ты - единственный сын богатого греческого торговца, отправившийся в Египет в поисках приключений и удовольствий. Пока твой товар разгружают в Пер-Рамзесе, ты придаешься плотским утехам в храме кривоногого коротышки. Рано утром выведешь упряжку на дорогу в Бутангу, в паре парасангов от города разобьешь колесо о подходящий камень и будешь ждать..."
Вдали мелькнула черная точка.
"Нет, все же птица, колесницы покажутся восточнее, из-за холма, там, где старая дорога делает поворот... Сколько их будет? Две? Три? Ба утверждает, что Селма никогда не путешествует одна, а ее охрана не любит незнакомцев. Что это? Снова птица, но на сей раз ее кто-то спугнул".
Эней присел, сделав вид, что возится с колесом.
"Она! Не две колесницы и даже не три. Целых пять! Эскорт, достойный сыновей фараона или восточного царя средней руки".
"...Селма очень богата", - брюзжал старик, недовольно морщась, словно золото египтянки отняли у него самого. "Пеласг-Осирис, бывший везир Египта и правая рука фараона Мернептаха-Осириса, оставил дочери и двум сыновьям, Яхмосу и Фатти, четыре сотни талантов. Твоя цель - ее ложе, у нас достаточно серебра, чтобы поддержать знакомство, а если окажется мало - продадим корабль, не хватит корабля - ограбим царскую казну. Иди за ней, пока есть хотя бы тень надежды, за излишнюю щедрость с тебя не спросят, а вот за глупость и упрямство ответишь сполна..."
"Отличные лошади!" - Эней залюбовался упряжками, подобранными по масти. "Вон та пара, похоже, сирийская, а ближайшие две - местной породы..."
Подняв за собой шлейф пыли, колесницы поравнялись с греком и... не сбавляя хода, понеслись дальше, оставив одинокого путника на дороге.
"Разбей колесо!" Плешивый осел вдруг решил, что гордая египтянка станет осаживать дорогих лошадей ради недотепы у сломанной колесницы. Надутый индюк! Я проторчал здесь все утро!"
В ярости Эней врезал кулаком в песок.
"Теперь всю обратную дорогу придется тащиться пешком. Я утоплю его в священном пруду. Вернусь и утоплю!"
Шум колесниц почти стих и вдруг усилился вновь, Эней поднял голову, щурясь от слепящего солнца. "Что там случилось?" - кавалькада свернула с дороги, описала широкую дугу и теперь возвращалась, направляясь прямо к нему.
"Едет! Клянусь отцом-Посейдоном, едет! Она решила остановиться!"
Эней согнал с лица некстати вылезшую улыбку и недовольно выпятил губу, встречая упряжки.

...- Кто такой? - вопрос задали по-египетски, а потому он оставил его без ответа. - Имя!
Ростом чернокожий возничий едва доходил ему до подбородка, но был неимоверно широкоплеч и звероподобен, увесистая плеть, зажатая в кулаке, казалась детской игрушкой.
- Не понимаю твой утиный язык. Хочешь спросить, спрашивай по-гречески или проваливай.
Услышав заморскую речь, африканский демон скривился, словно от ложки крепкого уксуса, по нынешним временам вытянуть плетью чужеземца, доставившего в столицу свой жалкий товар или разбившего шатер для увеселения египтян, считалось не слишком похвальным.
Его спросили еще, но Эней только презрительно пожал плечами, если ты неуч, не знающий и пары слов главного языка Северного моря, то сверкай глазами, не сверкай, а говорить с тобой не о чем.
- Ассах, - прошипел египтянин.
Взгляд, брошенный напоследок, не сулил Энею ничего хорошего, но ахейцу было решительно все равно, типов, подобных этому, среди морских бродяг встречалось немало, и обращаться с ними он умел.
"Твой черед, Селма", - отвергнутый посланник отправился ябедничать к колеснице хозяйки. "Продолжишь путь, как советует низколобый дух камня, или захочешь взглянуть на дерзкого незнакомца поближе?" - Эней уселся на придорожный валун, но тут же вскочил, поскольку гнедая пара египтянки тронулась вперед.
- Откуда ты?
- С Родоса.
- Торговец?
- Да, госпожа, мое имя - Эней, я привел в Мелиссу судно с кедром.
- До пристаней Пер-Рамзеса почти три парасанга, что ты делаешь в этой пустоши?
- Хотел опробовать египетскую колесницу, мне сказали, что она быстрее и удобнее сирийской и указали на эту дорогу.
- Убедился?
- Да, но проклятый камень превратил мою повозку в хромоногого Гефеста. Я попросил человека, проезжавшего мимо, сообщить обо мне владельцу лошадей и теперь жду помощи. Прости, госпожа, могу ли я узнать и твое имя?
- Селма.
- Судя по охране, ты дочь или наложница фараона?
- Дочерям фараона не нужна охрана, а наложницы носят специальный обруч, с фигуркой в виде газели. Могу отвезти тебя в город, если хочешь.
- А лошади?
- Возьмем и их. Где ты остановился?
- В храме Беса.
На губах Селмы промелькнула легкая усмешка.
- Комнаты у Беса стоят недешево, но кедр в цене, прибыль с лихвой покроет расходы. Ты продал свой груз в Дом жизни фараона?
- Нет, - Эней мысленно вознес хвалу дотошности Ор-маа, растолковавшему ему подробности сделки. - Товар купил господин Удино, управляющий мастерскими номарха, четверть сикля серебром за один циппадани.
- Кедр хороший?
- Отборный.
- Если так, следующую партию заберу я.
- Сколько тебе нужно?
- Три барки, не меньше, хочу обновить мебель в южных поместьях.
- Три барки лучшего кедра, я доставлю все, что ты пожелаешь.
- Тогда нам есть, что обсудить, - улыбнулась Селма. - По возвращении отужинаем у меня и все решим... Анисет! Этот человек едет с нами. Я не прощаюсь с тобой, торговец Эней, - египтянка щелкнула хлыстом, дав знак к отправлению.
"Войти в дом Селмы в первый же день - неслыханная удача. И снова Ор-маа оказался прав, хорошо, что они не выгрузили кедр, опасаясь пиратов. Сделка завершена, человек, купивший товар, обычный чиновник номарха и к их делам отношения не имеет, пусть ее всевидящий цербер проверяет, сколько захочет..."
Колесо подскочило на подвернувшемся бугорке, он качнулся и ощутил локоть Анисета, втроем в узкой колеснице было, все-таки, тесновато.
Пустынная прежде дорога ближе к городу начала заполняться. Груженые под завязку телеги с корзинами и мешками, рабы, волокущие на хребте хворост и кувшины, вереницы навьюченных осликов и редкие носилки зажиточных египтян. По обочинам потянулись поля пшеницы и огороды, засаженные чесноком, арбузами и огурцами. Их колесница с привязанными сзади лошадками Энея порядком отстала.
"Надо бы сообщить старику, что меня пригласили к обеду и пусть перебирается на барку. Сын купца с Родоса все-таки я, простому кормчему услуги служанок Беса не по карману".
- Эй, Анисет, скажи возничему, пусть правит к порту, мне нужно вернуть лошадей. Понимаешь меня? Порт, корабли!
- Нет.
- Нет? Почему?
- Едем в дом госпожи.
- А если я спрыгну? Кликнешь друга-циклопа и потащишь силой?
Анисет только пожал плечами, знание греческого не было сильной стороной и его натуры.

...По-видимому, архитектор, строивший дом Селмы, учился не в египетских школах: никаких тяжеловесных, приземистых линий и ярких рисунков на стенах. Дорогущий розовый мрамор, круговая колоннада с резными капителями, роскошные клумбы, тенистые аллеи, каналы и мостики тщательно возделанного сада.
"Если бы господин Арсей увидел такой дом, его настроение испортилось бы на многие месяцы вперед. Родовое гнездо ахейца, возведенное строителями из Милета, жалкая лачуга, по сравнению с дворцом Селмы, а ведь он так им гордится".
После теплой купели навалилась приятная истома, его уложили на низкую скамью, укрыв легким покрывалом. Вошедшая в комнату девушка стянула ткань с его спины и принялась разминать усталые мышцы, втирая в кожу ароматное масло, следом явилась еще одна, с подносом фруктов и тяжелым кувшином. Эней покосился на стройные лодыжки и отвел глаза, пытаясь справиться с накатившим волнением.
- Принесите одежду, - слова получились хриплыми, он смутился и закашлялся.
- Господин остался недоволен? Я что-то сделала не так?
- Все так, - Эней скрипнул зубами. - И передай хозяйке, что я готов к нашей встрече.
- В спешке нет нужды, господин, - сообщила вторая рабыня с темными волосами, заплетенными в длинные косы. - Мне приказали внести фрукты, мед и лепешки, значит, госпожа освободится нескоро.
- Вы слишком напряжены, даже такое прекрасное тело нуждается в отдыхе, - добавила первая, вновь возложив руки ему на плечи. - Доверьтесь нам, Кара наполнит Вашу чашу, и мы продолжим.
- Нет! - неожиданно Эней разозлился на весь мир. - Оставьте меня в покое и дайте одежду.


Глава 31. Эней, продолжение

"Солнце садится, скоро в храмах затянут вечерние гимны", - он бросил в рот финик почти не почувствовав вкуса, мякоть показалась пресной и отдавала плесенью. Юный раб, явившийся на смену служанкам, маялся у порога, ожидая распоряжений.
"Смазливое личико у этого баку. Длинные ресницы, тонкий нос, легкий пушок над губами, может быть Селма решила, что я предпочитаю таких, как он? Совсем плохо..."
Мед тоже не доставил ему удовольствия, Эней съел лишь маленький кусочек и раздраженно оттолкнул тяжелую миску.
"Ассах, как говорят египтяне, сколько еще ждать? За это время можно переодеть и наложить макияж тысяче женщин. Буду считать кольца в уме, если дверь не откроется, потребую проводить меня к воротам. Что она вообще о себе думает? Одно кольцо, два..."
Он честно довел счет до ста и начал снова, кляня себя за слабость. "Тридцать девять, сорок..." Вскоре он бросил пустое занятие, принявшись изучать затейливый рисунок на ткани, покрывающей стены, столкнулся глазами с баку, тот покраснел и смущенно улыбнулся.
- Поди, узнай, что там госпожа, - приказал Эней. - Если занята, я встречусь с ней завтра или в другой день... Почему у фиников такой мерзкий вкус?
Он прошелся по комнате, смахнув со стены нахального паучка. Кувыркнувшись, тот шмякнулся на стол и тут же юркнул под косметический сундучок.
"И еще - что за привычка у египетских мужчин красить глаза и накладывать жир на лицо? Это просто смешно, главы семей выглядят, словно сирийские танцовщицы".
- Госпожа Селма ждет Вас!
- Что? - Эней не поверил собственным ушам. - Что ты сказал?
- Следуйте за мной, господин.
- Отец-Посейдон, да не может быть! - Эней захлопнул крышку никчемного ящика с притираниями и краской.

Селма встретила его на террасе, примыкавшей к дому с востока.
- Прости, я заставила тебя ждать.
В извинениях не было нужды. Узкое платье с застежкой из мелких рубинов, медные волосы с вплетенными жемчужными нитями, темные, бездонные глаза и насмешливая линия губ тут же заставили его забыть обо всем.
"Селма!"
- Присядь в это кресло, Эней, я призвала бы тебя раньше, но прибыла госпожа Манусет с посланием от первой жены нашего любимого фараона. Беседа затянулась, боюсь, перепела уже остыли. Ты не скучал?
- Нет, - наставления Ор-маа оказались излишни, теперь он и сам без раздумий продал бы свой корабль за один благосклонный взгляд египтянки.
- Хорошо, - Селма отломила крылышко птицы. - Я проголодалась, за женской болтовней время летит незаметно.
- Ты хотела обсудить со мной сделку.
- Позже, дорогой, дела подождут, лучше расскажи о себе. Значит, ты с Родоса, а кто твой отец?
Эней кивнул, он, а точнее, Ор-маа, ждал подобных вопросов.
- Я родился в Милете, моя госпожа, но юность провел на Родосе, туда переехал отец, получив наследство. Его зовут Метроний, я его единственный сын.
- Большое наследство?
- Немалое. У деда по матери был медный рудник на Аласии, отцу достался просторный дом, много земли и скота.
- И рудник?
- Нет, новые налоги хеттов съели всю прибыль, добывать медь стало невыгодно, большинство рудников закрылось или отошло в казну за долги. Человек из дворца наместника шепнул деду о грядущих переменах и тот успел продать дело. Старик перебрался на Родос и умер зажиточным человеком.
- Ты тоже решил стать торговцем?
- Ну, нет, жизнь купца не по мне! Хочу вступить в армию какого-нибудь смелого царя и отправиться в поход за добычей. Только после Трои наши цари все больше сидят по домам, считая драхмы, полученные от продажи масла и вина. Отец прав, время героев ушло.
- Ты не любишь отца?
- С чего бы? Я доставляю его товар, а он исправно платит и, в отличие от матери, не надоедает нравоучениями. Если не выйдет с походом, займусь пиратством, скоплю серебра и заложу город на ливийском побережье.
- Целый город?
- Не хуже Микен, - заверил Эней. - Но мне нужна мудрая и красивая женщина, готовая разделить бремя царской власти. Понимаешь, о чем я?
Селма рассмеялась.
- Пока нет. А почему именно в Ливии?
- Там безопасней, - Эней по достоинству оценил перепелов и вонзил нож в нежный окорок газели. - Да-да, не удивляйся. Их прибрежные воды кишат пиратскими судами, племена ливийских вождей многочисленны и воинственны, но есть и обратная сторона. Любому пирату нужна надежная гавань, чтобы чинить снасти и запасаться провизией, а ливийцам - товары греков и египтян. Найти общий язык с хозяевами земли и моря не составит труда. К тому же... - Эней прожевал кусок сочного мяса, не забыв, впрочем, и о глотке вина. - ...греческие царства на пороге большой войны, да тебе, наверное, и самой это известно.
- Война? О какой войне речь, мой дальновидный друг?
- Ты не знаешь? - удивился он. - Верно, говорят, вы, египтяне, словно виноградные улитки - были бы дом и еда, остальное вам безразлично. Племена варваров с севера уже штурмуют границы Фракии, не пройдет и года, как их повозки поднимут пыль под стенами Микен.
- Мне казалось, от Микен до Родоса далеко и по суше туда не добраться.
- Все так, моя госпожа, но миновав Фракию, можно переправиться в Троаду, а оттуда, вдоль побережья, на Эфес, Милет и еще дальше - в Египет.
- В Египет? Нет, хетты не пропустят чужеземцев...
- Хетты уже не те, что во времена Муваталли, одним им северян не сдержать. Сражаться придется всем, моя прекрасная госпожа.
- Ты говоришь о близкой войне, как о чем-то решенном.
- Арес все решил за нас. Пора бы могучему фараону выбраться с женской половины и почистить свой клинок.
- Фараоны не дерутся на мечах, - задумчиво сообщила Селма. - Но ведь война - именно то, что ты хотел.
- Война войне рознь, госпожа, эта принесет лишь печаль и запустение. Агамемнона больше нет, Эгисф слаб, гордая Греция загодя смирилась с поражением.
- Поэтому ты выбрал Ливию...
- Конечно! Когда я подниму свой скипетр, ты станешь моей женой.
- Ого! - такой поворот собеседницу слегка позабавил. - А ты не привык ходить вокруг да около, будущий царь Эней.
- Я знаю, о чем говорю, - голова у грека слегка кружилась. - Мне тут шепнули, что твое ложе свободно! Послушай...
- Нет-нет, не спеши, в Египте не принято говорить об этом так прямо, мы не варвары, чтобы сплетать тела по первому зову плоти.
- Я о другом...
- Взгляд красноречивее слов, но твой пыл мне приятен. Ты надолго в столице?
- Два дня, три, а если скажешь, то вечность.
- Вечность не понадобится, - заверила Селма. - На днях наш фараон, Сети-Мернептах, и его жена, Такхат, отправятся на охоту в заводи дельты, я получила приглашение сопровождать их. Если хочешь, едем со мной. Что ответишь?

...- Хвала Птаху, ты старался не зря! - даже переезд на барку не испортил настроения старика, хотя каюта на корме, отгороженная от трюма хлипкими дощатыми стенками, не шла ни в какое сравнение с их прежним обиталищем. Ор-маа откинул занавеску, прикрывающую дверной проем, и выглянул наружу - Саха был на посту и даже не спал. Барку уже разгрузили, на борту скучали лишь несколько гребцов из команды, да Телеф, со своими людьми.
- Все рассказал? Вспомни, важно каждое слово. Ты точно не видел Таро? Хотя бы мельком?
- Рабы-нубийцы, девушки, подавшие фрукты, сирийский юнец, охрана с колесниц. Нет, Таро там не было, я бы запомнил.
- Что ж, может, и не было, может и так... А про рудник придумано ловко.
- Еще бы, ведь это почти правда.
- Почти?
- Дед не успел его продать, хеттские поборы сделали его бедняком.
- Селма не говорила о сыне?
- Со мной? Пьяным ахейцем, раздевающим ее взглядом? Нет!
Оставив несчастную занавесь в покое, Ор-маа уселся, привалившись спиной к недовольно заскрипевшим доскам.
"Ему удалось вернуться. Войти в дом, охраняемый самым страшным человеком в Египте, и вернуться живым, это удача, Птах-вседержащий, великая удача! Но поверила ли она?"
- Расскажи еще раз.
- Что рассказать?
- Все, с самого начала.
Ор-маа вздохнул и пошевелил пальцами ног. Старая боль, мучившая его в дороге, давно ушла, более того, отдых в обители Беса вернул телу силы, а уму - ясность. Он наконец-то вспомнил, как звали любимую кошку его первой жены. Пустое воспоминание, но оно много лет не давало ему покоя.
"Сейчас вспылит. Глаза сверкнули, а пальцы правой руки сжались в кулак, ничего, пусть привыкает, служба у тавров не медовая лепешка. Вот забилась жилка на виске..."
- Начать с момента, когда я разбил колесо?
Ор-маа удивленно поднял бровь - вопрос прозвучал вполне мирно.
История, повторенная во второй раз, осталась все той же. Он заставил Энея описать всех виденных им людей, обстановку внутренних покоев и даже вкус вина, поданного за обедом, хотя последнее сделал просто из любопытства.
...- Потом она приказала вызвать носильщиков и меня доставили в храм. Продолжать?
-  Не нужно. Теперь отправляйся к себе и приготовься к охоте. У тебя достаточно одежды для поездки? Все равно, сходи на рынок и подбери что-нибудь из местных нарядов. Не забудь об украшениях, возьми побольше и поярче, здесь любят таскать на шее связки амулетов. Пусть видит, что ты думал о ней и стараешься понравиться. Выбери подарок и для нее, не важно что, главное подороже, Селма хоть и дочь везира, но, все-таки, женщина, лесть и внимание для нее не пустой звук.
- Хорошо. Ты будешь ждать меня здесь?
Ор-маа задумался.
- Нет. Царская охота не на день и не на два. Сам Сети не молод, но Такхат полна сил и любит дальние прогулки. Я не стану торчать тут у пристани, лучше отправлюсь на юг, в поместье Селмы, закуплю у них льняную ткань и взгляну на тамошнего мальчишку.
- Как ты узнаешь, ее ли это сын?
- Я видел мать и хорошо помню отца, вполне достаточно.
- Если тебе позволят пялиться на него.
- Это уж мое дело. Теперь убирайся и помни, за каждым твоим шагом будут пристально наблюдать, ты мужчина и Селма может пойти на поводу у своих чувств, но Таро - никогда.
Когда шаги грека затихли, старик позволил себе скорчить страшное лицо, показал кому-то язык и лишь затем выбрался на палубу. Эней был уже далеко, вот его спина мелькнула среди вереницы грузчиков и исчезла за тростниковым складом, следом проворно шмыгнул неприметный босяк с кувшином. Ор-маа удовлетворенно хмыкнул - люди Таро на месте и делают то, что от них ждали, кто-то из разношерстной толпы на берегу наблюдает и за его кораблем.
"Смотрите, смотрите сколько хотите, гиеново семя, завтра мы отчалим, плетенки с курами и упитанные свинки уже в трюме. Большинство бедолаг, снующих сейчас в порту, видят мясо только по праздникам, а в прочие дни обходятся хлебом, луком, да кружкой мутного пива. Птах-вседержащий, как я хочу уехать отсюда, забыть эту желтую реку, бесконечную пустыню и постные лица жрецов, гнусящих свои гимны у жертвенников. Ассах, ну почему я ненавижу страну, которая в юности казалась мне столь совершенной и прекрасной?"
- Эй, Телеф! Найди кормчего, пусть собирает команду, снимаемся с рассветом.


Глава 32. Работа не волк

До Патриарших мы добрались только к вечеру, ибо прямо с вокзала отправились в "Мосиздат", тот самый, где согласно штатному расписанию, трудилась одна известная личность.
"Не сегодня-завтра бухгалтерия месяц закроет, зависнут мои больничные. Давай, Вань, заскочим на службу прямо сейчас, тут недалеко, на трамвайчике".
Унылая кирпичная пятиэтажка с гордым названием "Московское издательство №1" могла похвастать разве что симпатичным сквериком, тщательно очищенным от опавшей листвы. За дверями имелся строгий вахтер, решительно пресекавший вторжение неопознанных субъектов, особенно с чем-то похожим на свежеиспеченную рукопись.
"Вам в бюро пропусков, товарищ, с девяти до двенадцати, вход с торца!"
Марк салютнул этому серьезному гражданину и проследовал мимо, не удосужившись предъявить хоть какой-никакой документ.
- Пошли-пошли, не отставай!
Не дав толком полюбоваться на бессчетные грамоты и кубки, запертые в стеклянных витринах, Шелтон пролетел главный вестибюль и затопал вверх по лестнице с выщербленными ступенями. На самом последнем, пятом этаже, Марк на секунду притормозил, оценивая открывшуюся перспективу.
- Быстрее, Ваня, давай, пока не застукали.
Бесшумным шагом крадущихся ниндзя мы миновали безлюдный по раннему времени коридор и нырнули в неприметный тупичок, куда выходило всего две двери. На одной из них, под номером 524, висела табличка - "Заведующий отделом переводов, Шелтон Марк Александрович".
Марк выудил из кармана ключ и тихонько щелкнул замком.
- Проходи!
Внутри оказалось чрезвычайно уютно. Всю стену по левую руку абонировал книжный шкаф с резными филенками и потемневшей от времени бронзовой фурнитурой. Прямо, перед окном, разместился письменный стол, со столешницей обитой настоящим сукном, а справа от него раскинул пухлые подлокотники столь же древний диван, обитый изрядно потертой коричневой кожей. Венчал все это великолепие умопомрачительный японский кнопочный телефон с жидкокристалическим экраном.
- Ничего себе!
- Ты побудь пока здесь, - Марк завел настенные часы и толкнул маятник. - Чай попей, журнальчики полистай.
- Я лучше полежу, а то встали ни свет, ни заря.
- Тоже дело, подушка в ящике дивана.
- У тебя и подушка есть?
- Обязательно. Иногда ситуации складываются, что ой-ё-ёй. Когда и заночуешь ненароком...
"Ситуации у них".
Подушка была на месте, как впрочем, и одеяло с комплектом чистого белья. Натянув свежую наволочку, я растянулся и закрыл глаза.
"Пилим-пилипим", - телефон, до сих пор мирно дремавший на столе, вздрогнул и выдал настойчивую руладу.
"Серьезно? Вот кому трезвонят, когда хозяина нет? Не буду брать, какое мне дело".
"Пилим-пилипим..." - напиликавшись вволю, агрегат затих, но ненадолго, упрямый некто вовсе не собирался сдаваться.
"А если это Марк? Он-то знает, что я здесь. Ладно, положу трубку, если что".
- Алло.
- Марк Александрович, ну где Вы? Я битый час набираю...
- Извините, он вышел.
- А кто говорит?
- Тургенев, Иван Сергеевич.
- Ха-ха, очень смешно, молодой человек, а мне, знаете ли, не до шуток. Когда он вернется?
- Думаю, скоро. Сказал - до бухгалтера и обратно.
- М-м-м... Ну, если так... Появится, пусть сразу перезвонит Кирееву, это срочно. Срочно и важно. Понимаете?
- Понимаю. Всенепременно передам.
Я повесил трубку и достал блокнот: "Киреев, 10.45. Перезвонить".
Тактичный "японец" позволил завершить начатое дело и зазвонил вновь.
"Дудки! Больше никаких переговоров", - рычажок громкости замер в положении "офф" и в комнате воцарилась тишина. "Жарковато, однако", - пришлось лезть на стул и открывать форточку.
За окном было скучно - в пустынном сквере кружили редкие листья, и бродил неприкаянный рыжий кот.
"Нивы сжаты, рощи голы, на дворе туман и сырость... Чаю, попить, что ли..."
В дверь еле слышно поскреблись, затем ручка осторожно повернулась и внутрь заглянула вихрастая светловолосая голова в бабушкиных пластмассовых очках.
- Э-э, а Марк Александрович? Здравствуйте...
- Привет. Отсутствует. Тургенев, моя фамилия. Что-то передать?
- Да... Нет... Я лучше потом...
- А Вас как величать?
- Раскольников, Петр.
Не сдержавшись, я прыснул.
"Это ж надо! Так и запишем: "10.52. Раскольников, по личному". Эх, о воде для чайника не спросил".
Спать, почему-то, расхотелось, я выбрался в коридор и постучал в дверь напротив, на табличке которой значилось: "ООТиБП. Главный инженер, Комсомолец Михаил Константинович".
- Войдите.
- Простите, что отвлекаю. Я из двадцать четвертого...
- Да неужто? Марк Александрович вернулся! А чего сам не идет? - розовощекий толстяк стремительно сорвался с места, прихватив по пути объемистую папку. - Он, у меня уже два инструктажа пропустил, девяносто восемь процентов охвата и все из-за него! Марк! Немедленно ко мне! Марк!
- Да нету его...
- Что значит, "нету"?
Главный инженер таинственного "ООТиБП" сунулся в нашу дверь и сник.
- Вот, зараза!
- Да не волнуйтесь, я ему скажу, если требуется. Водички, где у вас набрать?
- Там, - К.М.К. махнул рукой в направлении коридора. - До конца и направо. Послушайте, товарищ, а когда он будет?
Перспектива потерять Марка на двойном инструктаже меня вовсе не прельщала, поэтому я сделал печальное лицо и развел руками.
- Возможно, к вечеру. Не беспокойтесь, он и сам к Вам собирался.
По возвращении с чайником, в закутке уже толклась целая делегация, пришлось отложить дела и зафиксировать визиты, заверив товарищей в скорейшем решении всех вопросов. Затем пошло-поехало, я даже включил телефон, если в издательстве знают, что Шелтон тут, чего зря людей по этажам гонять?
Его сиятельство, незаменимейший специалист, явился в 12.09 и скромненько уселся на краешке дивана.
- Ну, как ты?
Я вручил шефу наполовину заполненный блокнот.
- Подушка не понадобилась, трудился не покладая рук, чаю выпить некогда. Ты все сделал?
- Угу..., ага..., понятно...- Марк полистал странички. - Да-а, накопилось. Слушай, Вань, такое дело... Меня тут зам по литобработке выловил, через десять минут совещание по Мейнлиху, надо быть, позарез. Давай, ты еще в кабинетике побудешь, почитаешь чего.
- Когда читать-то? Я на трубке каждые пять минут, Раскольников весь изнылся, Комсомолец дверями хлопает. Бежать нам надо, иначе затянет.
- Ладно, Ванька, держись, еще час, ну, максимум, два. А лучше брось ты их, сходи в буфет на третьем, покушай. Вот, возьми на расходы... Не возражай, ты у меня в гостях!
Марк подмигнул и мгновенно исчез, чудом не потревожив тонкий слух Комсомольца М.К.
- Тургенев у аппарата! - в который раз представился я. - Ну, сколько можно, право, Людмила Терентьевна, перестаньте, наконец, отвлекать людей от работы. Он у босса, на совещании по Мейнлиху. Да... Я же обещал перезвонить, как освободится. Да... В первую очередь... Исключительно для Вас... Всего наилучшего!
"Вот, черти! Нет, что за люди в Мосиздате, незнакомый человек, с дороги, зашел на минутку, только присел, а из него все соки вытянуть готовы. Баста, господа-издатели, я в буфет, мне витамины нужны".
Буфет оказался вовсе не на третьем, а на втором, куда съехал в рамках внутриучрежденческой перестройки. Помещение заново отремонтировали, решив вдохнуть в банальную точку общепита атмосферу некоторой бонтонности. Мышиный линолеум на полу заменили дефицитной плиткой, прилавок и витрины отделали фигурной рейкой, а в зале расставили круглые стеклянные столики с плетеными стульями. Жалюзи на окнах, рассеянный свет и репродукции импрессионистов довершили картину французского летнего кафе.
- Мирей Матье не хватает, - фыркнул я, оценив изыски передового дизайна. - Но в целом, весьма и весьма, девушку покормить не стыдно.
- Добрый день, уже выбрали? - молодой мужчина, хозяйничающий за стойкой, не походил на привычного буфетчика, как и его напарница, колдующая возле никелированного бока кофемашины. Оба нарядились в белоснежную униформу, по-видимому, сшитую на заказ по мотивам выходного костюма американского астронавта.
- Момент... - я пробежал глазами странички меню. - Ничего себе, ассортиментик!
- Стараемся, - улыбнулся буфетчик. - Помочь?
- Сейчас... сейчас. Да! Греческий салат, заливной язык и...
- Возьмите жареную баварскую колбаску с овощным гарниром, не пожалеете.
- Тогда две.
- Отлично. Что будете пить? Чай? Кофе? Сок?
- Кофе, пожалуй, но чуть позже.
- Конечно. Тогда может...- "астронавт" понизил голос. - ...что-то покрепче? До 16.00 не отпускаем, но для Вас можно решить.
- Коньячок?
- Армянский. Свояк возит, прямо из Еревана.
- Годится, двести.
Мужчина кивнул и выставил на поднос бутылочку из-под "пепси".
- Прошу. Потребуется еще - махните, я повторю.
"Ничего себе, сервис!" - я уселся за дальний столик и пересчитал сдачу. "Дороговато, конечно, но учитывая железнодорожную авантюру, о текущих расходах можно не волноваться. И то, когда я ходил в буфет, имея в кармане не много, не мало, двадцать пять советских рублей!"
Расправившись с салатом, я проглотил заливное и уже перешел к хваленым колбаскам, когда в дверях показалась нескладная фигура Пети Раскольникова. На сей раз, он явился не один, прихватив на подмогу серьезного молодого человека в темно-коричневом костюме и плотно сбитую брюнетку в вязаном жакете, на котором болтались деревянные пуговицы размером с чайное блюдце.
"Только вас мне, ясны соколы, и не хватало!" - я поспешил освободить стакан от остатков "пепси". "Сидели бы спокойненько в предбаннике замполита, ждали своего ненаглядного начальника. Нет, не сидится им, а я-то тут причем?"
- Извините, у Вас свободно?
"Интересно, что они сделают, скажи я - "занято"? Усядутся за соседний столик либо так и останутся стоять, растерянно хлопая ресницами?"
- Да, пожалуйста.
Троица задвигала стульями, причем женщина немедленно потянула носом, подозрительно покосившись на мою "газировку".
- У вас тут прилично кормят.
- Прилично, да, - согласилась дама. - Только цены у этих кооператоров, боже дай. Увольте, я не дочь Рокфеллера.
- Хотите, я принесу Вам сок?
- На сок у нас хватит, - заверил тот, что в костюме. - Вы кушайте, Иван Сергеевич, кущайте, мы не хотели Вас отрывать, - молодой человек отбыл к стойке, а дама взялась вертеть несуразно большую пуговицу.
- Будет лучше, если Петя нас, все-таки, познакомит. Кстати, это - картина Моне, стильная штучка.
- Валерия, - женщина представилась сама, не разводя долгих церемоний. - А там - Игорь, мы все из отдела Марка. Вы ведь с ним приехали?
- Однозначно, уф-ф, - со второй колбаской я, похоже, погорячился.
- Нам сказали, что Вы его родственник?
Поскольку мой рот, весьма кстати, оказался занят овощным гарниром, осталось только помычать и развести руками, мол, и этот факт отрицать бессмысленно.
- Тогда скажите, как он?
- Валерия, - мягко укорил вернувшийся Игорь. - Дайте же человеку завершить обед.
- Ничего страшного, - заверил я. - Я уже сыт.
- Так как он? - не унималась Лера. - Скажите, ради бога, до нас доходят всякие слухи...
- Все слухи - чушь, Марк в отличной форме, желаете потягаться с ним на турнике или в настольный теннис, милости прошу, сотня против пятака, у Вас никаких шансов.
- Нет-нет, Иван Сергеевич, - понизил голос Игорь. - Нам говорили о болезни иного рода. Разговор, конечно, конфиденциальный, строжайше между нами
- Вы о чем, уважаемый? - я отложил вилку и обвел собеседников строгим взглядом. - Извольте объясниться!
- Ну-у, - замялся Игорек. - В кабинетах говорят разное... Точно, конечно, ничего не известно, но травма, понимаете, кости пострадали, голова...
- Разговор окончен, - я демонстративно придвинул тарелку и помахал рукой буфетчику, тотчас принявшему мой сигнал.
- Иван! - Валерия вцепилась в мой рукав. - Вы поймите, мы не из пустого любопытства, это действительно важно для нас, для отдела...
- ...и всего прогрессивного человечества. Хотите пепси?
- Нет.
- А я - да, - неожиданно воспрял Раскольников. - И салат возьму.
- Я тоже, пожалуй, - Игорь снял пиджак и ослабил галстук. Раньше шести они все равно не закончат.
- Что? - поперхнулся я. - Шести?!
- В лучшем случае, это же Мейнлих.
- Мейнлих! Черт! Кто такой Мейнлих?
- Долгая история. Шеф эту книгу не видел, мы без него переводили, но отдуваться, все равно, ему. Responded superior!
- "Отвечает старший".
- О! Да Вы, я смотрю, не профан в языках.
- А Вы думали, эрудиты только в столице прописаны? Читывали классику, читывали, не беспокойтесь. Кстати, в последние годы Марк переводил исторические книги?
- Исторические? - Игорь задумался. - Было две-три. Вас конкретный автор интересует?
- Автора я не знаю, а книжка про хеттов и египтян.
- О-о, таких нет. Лера, не помнишь?
- Я помню все, хеттов не было точно. Может подработка по научной линии?
- По научной да, это запросто, для кандидатских или докторских нас частенько просят, - Игорь плеснул в бокал "газировки". - Две капли, Лера? Вот и молодец! В кабинете шефа целый шкаф переводов, там такие экземпляры водятся, что ого-го!


Глава 33. Те же и Кэт

Итак, до Патриарших добрались только к вечеру.
Патентованная "пепси" из древнего города Ереван свершила обыкновенное чудо, даже зануда-Раскольников оказался вполне сносным собеседником, не говоря уж об Игоре с его кучей безукоризненно свежих анекдотов. На третьей бутылочке блеснула и Лера, выдавшая пикантную историю из жизни московского бомонда. В общем, посидели на славу и все бы ничего, да чувствовал я себя будто заяц на минном поле, ибо любое неосторожное слово могло выдать "лжеродственника" с головой, утопив следом и бодрую легенду о душевном благополучии Марка.
К заветному шкафу я вернулся уже в седьмом, когда на улице окончательно стемнело. Бронзовая пятирожковая люстра нехотя потрещала и разожгла три лампы из пяти. Я задрал голову, пытаясь рассмотреть содержимое полок, и тут же бросил бесполезное занятие: перебрать тысячу томов, изданных на иностранных языках, включая испанский, немецкий и французский, которые я не знал вовсе, за оставшиеся час-полтора было нереально.
"Сюда, Ваня, еще придется вернуться", - вытащив из дивана заждавшуюся подушку, я вновь растянулся на издательском ложе. "Что он имел в виду, когда говорил, что внутри "ого-го, какие экземпляры"? И глаза так масляно заблестели... Потом, потом, Тургенев, отбой..."
Вздремнуть удалось решительно мало, поэтому в метро я беспрестанно зевал и клевал носом. Пронизывающий ветер, предательски напавший на площади Маяковского, сработал даже лучше чашки "эспрессо" от одной знакомой буфетчицы.
"Ирина. А телефон, кажется, в джинсах, на салфетке. Вот, блин, опять началось!" - я сунул руку в карман, где и нашел ту самую записку. "Выброшу. В первую же урну. Нет, не в эту, в следующую..."
- Как Мейнлих?
Шелтон замедлил шаг.
- Проснулся? Ничего, скоро придем. А Мейнлих - труба, Ваня, неликвид.
- Твои говорили, что книга - туфта, ее Раскольников переводил.
- Петька молодец, что мог, сделал. Перевод тут нипричем, надо перекраивать сюжет, а лучше взять и написать заново.
- Значит, в утиль?
- Нет, напечатают, план есть план. Тираж урежут до минимального, но издавать придется.
- Почему? Разве главред не понимает?
- Все он понимает, а толку? У Мейнлиха литературная премия, не слишком престижная, но все же. В Союзе он бывал и папа почти пролетарий. Книги зарубежных прозаиков - обязательная часть тиражей, это вопрос политический. Еще раз пробегут по тексту, причешут грамматику и на верстку, бумаги у нас много.
- Лучше бы Саймака набрали.
- Размечтался. Гончарова почитай, "Фрегат Паллада", в декабре переиздание в подарочном формате.
- Читал уже. Нудно.
- Не соглашусь. Сюда, пришли!

...На площадке четвертого этажа наличествовало веселье, толпилась и шумела празднично одетая компания.
- Марк Шелтон! Каррамба! Сколько лет, сколько зим! - человек-гора в белой рубашке и с галстуком, почему-то заправленным в брюки, кинулся к нам, возжелав заключить в медвежьи объятия.
- Привет, Стасик, привет... Да не так уж и долго, а ты похудел. Килограмм пять-шесть?
- Три! - радостно подтвердил здоровяк, энергично тряся мою руку.
- Иван, - осторожно представился я. - Племянник.
- Стас! Ну, ставьте сумки и к нам! У папы день рождения, никаких отговорок! Я ему скажу...
Громила-Стасик выпустил, наконец, мою ладонь и ринулся в соседнюю квартиру, отдавив по пути пару ног зазевавшимся гостям.
- И правда, у Дмитрия Георгиевича сегодня день рождения, как я запамятовал? Не юбилей, юбилей отмечали в позапрошлом году. Ладно, проходи, располагайся...
Расположиться, в общем-то, не удалось, поскольку в дверь тут же нетерпеливо застучали.
- Шелтон, открывай! Открывай, сволочь, Стас сказал, что ты здесь!
- Кэт, - Марк на мгновение замер. - Спасайся, кто может.
- Почему? - удивился я, но вопрос повис в воздухе, поскольку хозяина в прихожей уже не было.
В глубине квартиры хлопнула дверь, и включили воду.
"Личный секретарь, а теперь еще и швейцар, питаюсь, чем попало, ненормированный рабочий день. Что за эксплуатация человека человеком, в конце концов?"
Стук стал настойчивей, пару раз дверь даже пнули ногой, а потом к визитеру подоспела подмога и с косяка посыпались кусочки штукатурки.
"Вот куда? Куда ломятся, на ночь глядя? Нет, что за нравы в этом районе!"
Решив, что прятаться и дальше будет глупо, я накинул цепочку и приоткрыл дверь.
- Чего хулиганите, граждане?
- Что-о?! - прямо передо мной оказалось раскрасневшееся лицо юной Орнеллы Мути.
- Буэнос ночес, сеньора! - фраза сложилась так себе, но ничего умнее в голову не пришло. - Или сеньорита?
- Ты кто? - итальянка вполне сносно изъяснялась по-русски.
- Тургеневы наша фамилия.
- Племянник?
- Ага.
- Открывай, племянничек, видишь, тетя приехала.
- Нет.
- Почему?
- Ваше учащенное дыхание и горящие щеки говорят о высоком уровне адреналина. В таком состоянии люди склонны к неадекватным поступкам.
- Что ты несешь?
- Вместо того, чтобы культурно позвонить, они громко стучат и портят имущество.
- Хорошо, Тургенев, начнем сначала. Закрой дверь.
- Как скажете, - замок щелкнул и Орнелла исчезла.
В дверь больше не пинали, взамен прихожая наполнилась противным механическим чириканьем, исходящим из блеклой коробочки под потолком. В ушах нестерпимо засвербило, по коже побежали холодные мурашки, а в затылок вонзили раскаленную иглу. Замолкнув на секунду, адские птички возопили вновь, и я мгновенно открыл замок, признав полное поражение.
- Приличные люди должны стучать, - сообщила Кэт, входя в прихожую с видом римского триумфатора. - Я обошлась с тобой гуманно, Тургенев, и жду ответной любезности.
- Что Вам угодно?
- Во-первых, где он?
- В душе, - шум льющейся воды слышался вполне отчетливо.
- Допустим. А зовут тебя?
- Иван.
- Отлично! О генеалогическом древе слышал? С какой стороны ты растешь?
"Вляпался. Марк утверждал, что скользких вопросов не будет. Ан, нет, от судьбы не уйдешь".
- Тетя Аня...
- Чушь. Варианты могут быть только по отцу Марка, со стороны матери я всех знаю досконально. Провал, Тургенев, полный провал.
- Ладно, поймала - нехотя признался я. - Мы не родственники.
- Значит, ты из этих?
- Из каких "этих"?
- Из персонала. Нечего хлопать глазами, шайка профессора Туренского, так?
"О-о-й! Катастрофа за катастрофой. Ведь сам впустил, даже винить некого".
- Не так. Я студент лечфака и к кафедре Святослава Игоревича отношения не имею. У Марка дела в Москве, а меня попросили составить ему компанию.
- Славик попросил?
- Святослав Игоревич. Я вовсе не из "персонала".
- Допустим, - "Орнелла", по-прежнему, не верила мне ни на грош. - Я проверю. Так и будем торчать у дверей?
- Хотелось бы знать, куда идти.
- Эка, невидаль.
Катя двинула меня плечом, не хуже заправского регбиста, и уверенно зашагала по коридору.
- Здесь - кухня, дальше - ванная, спальня, кабинет, спальня Марка, гостиная, там - еще ванная и комната для гостей.
- Пять комнат! Ого!
- Папа Марка - из жутко секретного "ящика". Для таких, как он, нормативов жилплощади не существует.
- Понятно. А где он сейчас?
- Не знаю, - Кэт зажгла свет в гостиной. - И спрашивать не советую. Последний раз он прислал мне альбом с марками из Туниса. Ты собирал марки?
- Конечно.
- "Голубой Маврикий" есть?
- Ага, и "перевернутая Дженни" в придачу.
- Жа-а-аль, - Кэт откинула крышку пианино, скромно стоящего в углу, и пробежала пальцами по клавишам. - Что-то он там долго, мясо остынет.
- Ты чуть не выломала дверь, чтобы он покушал?
- Еще чего. Хотела сказать твоему приятелю, что между нами все кончено и надеяться ему не на что.
Я достал блокнот и записал информацию.
- Двадцать один ноль три. На правах полномочного представителя гражданина Шелтона М.А., сообщаю, что Ваше сообщение принято и будет передано при первой же возможности. Личная встреча не обязательна.
- Ну, уж, нет, - заупрямилась Кэт. - Объясниться ему придется, тем более в такой ситуации.
- В какой ситуации? Неужто, мадемуазель, Вы беременны?
Увесистая нотная тетрадь просвистела возле самого уха. Следом в руке "итальянки" очутилась весьма грозная на вид статуэтка и я малодушно оставил поле боя, тем более, что вторая ванная, естественно, оставалась свободна...

Посиделки у Дмитрия Георгиевича затянулись далеко за полночь, поэтому и московское утро началось с опозданием.
"Одиннадцать. Однако, я поспал".
В голове слегка шумело, а молодой организм настойчиво требовал восстановления водно-солевого баланса.
"Встаю, чего там", - я потер виски, отгоняя сон, и прислушался. За исключением радиоточки, монотонно бубнившей на кухне, в квартире было тихо. Подойдя к окну, я отодвинул тяжелую штору и зажмурился – двор блестел первым выпавшим снегом. Какой-то мелкий фрукт со школьной сумкой на плече раскатывал ледовую дорожку на тротуаре.
"Безобразие, почему не в школе! Куда родители смотрят?" - махнув рукой на оторву-недоросля, я побрел в ванную.
Знакомый стук в прихожей раздался, когда процесс гигиены полости рта находился в самом разгаре. Открывать следовало, конечно же, хозяину, но в конкретной ситуации этикет мог и подождать.
- Чего тебе? – прошамкал я, стараясь не проглотить зубную пасту.
- Долго спишь, Тургенев. Возьми пакет и отнеси на кухню.
"Что за рабовладельческие замашки!" - пакет подозрительно хрустнул, пришлось подхватить его под донышко. "Надо будет сказать Марку, чтобы научил ее хорошим манерам или отказал от дома. Слово "пожалуйста" девчонке не известно в принципе".
- Какой омлет предпочитаешь? Простой, с грибами, с ветчиной?
- С чего такая забота?
- Значит, простой. Тебе записка на столе.
Только сейчас я заметил листок в клеточку со знакомым почерком.
"Утро красит алым цветом стены древнего Кремля! Будить не стал, уехал по назначению, позвоню. Ключи в прихожей, деньги на расходы в портмоне, культурную программу начинай без меня. Катя за тобой присмотрит. До встречи, Марк".
"Вон оно что! С ветчиной омлет получился бы, конечно, лучше, но ничего, закажем на завтра".
Завтракал я один. Исполнив свой долг, Катя удалилась в гостиную и включила телевизор. Я не возражал - "присматривать" не означает "не спускать глаз".
"Итак, несколько дней придется провести здесь. В принципе, все не так уж плохо – кровать удобная и до метро недалеко. С завтраками, опять же, все устроилось. Поем и позвоню профессору, надо сообщить о прибытии. Затем - ВДНХ и Красная площадь, вернее наоборот, ВДНХ за день не обойдешь. Вечером посмотрим, что у Марка в библиотеке и в двадцать два ноль-ноль отбой. План неплохой и засиживаться некогда, время к полудню".
- Екатерина Дмитриевна, все было вкусно. Премного благодарен.
- Посуду помыл?
- Да.
- Куда собрался?
- Куда и все. Мавзолей, ГУМ, "третьяковка".
- Я с тобой.
- Зачем? И, кстати, рабочий день, ты почему не на службе?
- Я учусь.
- Студентка, значит. А по четвергам у вас выходной?
- На первой паре я была, на лекции меня отметят. Еще вопросы?
- Нет, - я бухнулся в кресло и уставился на девушку. Орнелла Мути никуда не делась, просто явилась не в вечернем наряде, а в джинсах и обычной кофточке с маленьким золотым кулоном.
- Какой факультет?
- Истфак МГУ.
- Серьезно?
- В смысле?
- Я думал, ты пойдешь по папиной линии, адвокатура там, нотариат.
- Хватит в семье и одного адвоката. Поначалу я даже в медицинский собиралась, потом представила - фурункулы, грыжи, запах этот, больничный и Марк сказал - "не выдумывай, какой из тебя врач".
- Много он понимает. Вы древний мир уже проходили?
- Насколько древний? Неандертальцы не по моей части.
- Так далеко забираться не нужно, конец бронзового века.
- Бронзового? Примерно, три тысячи лет назад... Сейчас, прикинем... В Греции - закат Микенской культуры, в Египте - династия рамессидов, у хеттов...
- Стоп!
- Хетты? Серьезно?
- Ну да, интересуюсь в свободное время.
- Странные у врачей интересы.
- А мы, по жизни, народ любознательный.
- Разве что. Хетты... Про них и вспомнить-то особенно нечего. Культурный слой бедненький, письменность примитивная, с науками вообще не сложилось. Местонахождение их столицы известно точно, найдены и стены, и фундамент дворца. Последний царь...
- Суппилулима.
- Верно. По историческим данным он бесследно исчез.
- Исчез и ладно. "Исита Уш-Аварна", слышала о таком?
- Аварна? Нет, а кто это?
- Тот, кто заварил всю кашу, он из Вавилона... Если идти, то - пора, расскажу по дороге.


Глава 34. В ожидании ночи

- Двадцать пять мин серебром и не сиклем меньше, - Исита порядком устал от затянувшегося торга.
Крючконосого купца-ассирийца привел Усех, если б не это, он давным-давно выставил бы надоедливого гостя, наградив напоследок добрым пинком.
- Да, кир, я видел, дом хороший, крепкий и земля вокруг ровная... - вновь забубнил тот, теребя жидкую бороденку. - Но он далеко от Западных ворот и виноград там родиться не будет. Я обещал жене виноградник и сад, у меня молодая жена и двое детей, старшему шесть, а младшему год, мы остановились у господина Муцу, в Нижнем городе...
- Туйяс, - негромко позвал Исита, не обращая внимания на бормотание торговца. - Видишь этого человека?
Хуррит смерил замухрышку презрительным взглядом.
- Отведи его в наш подвал и покажи комнату, где на стенах специальные цепи, примерь, подойдут ли они ему, если нет - вызови кузнеца.
Услышав о неприятной прогулке, ассириец поперхнулся и испуганно захлопал глазами.
- Но, кир, господин Усех...
- Велел злоупотреблять моим терпением? Ты, верно, плохо понял его слова. Тебе показали дом и назвали цену. Согласен - плати, а нет - иди, откуда пришел.
- Но, кир...
- Туйяс!
- Да-да, могучий кир, я заплачу!
"Давно бы так", - Исита махнул рукой, отпуская стражу. "Двадцать пять мин за просторный каменный дом - отличная цена, тут нечего обсуждать. Сколько он прожил там с Эдной? Шесть... нет, целых семь месяцев и этот кров успел стать для него родным. Продавать, конечно, жаль, однако в прежний лагерь хурритов они уже не вернутся, теперь их место рядом с Любимцем бога Грозы".
После того как пошатнувшийся трон вернулся к тому самому Любимцу, положение Иситы сильно изменилось. Суппилулима сдержал слово, вручив Уш-Аварне клинок мешеди, а заодно и все заботы по охране столицы.
К удивлению славных жителей Хаттусы, неудавшийся мятеж завершился довольно тихо. В холодные подвалы цитадели угодили лишь те из гвардейцев, кто возносил хулу на царя уж слишком открыто. Прочим отсыпали плетей и выслали в дальние гарнизоны под присмотр надежных командиров. Главным спасителем трона назвали не его, Иситу Уш-Аварна ("К чему скромному наемнику излишние почести"), а принцессу Нептеру, снискавшую заслуженную славу и отцовскую благодарность.
Прошло уже больше месяца с той самой ночи, когда он вошел в цитадель, вполне достаточно, чтобы расплести клубок и разложить все нити так, как те лежали вначале.
Итак, Хаиз-Теккуб. Никаким предателем он, конечно же, не был, наоборот, в отсутствие царя именно мешеди оставался главной опорой Суппилулимы в Хаттусе. Кушта и Усех потратили немало времени и сил, чтобы убедиться в этом, а главное, нашли пропавшее тело.
Смешно, но нежданная смерть пришла к Хаиз-Теккубу не с ножом и не с ядом, а с куском обычной баранины, которым тот подавился во время ужина в кругу гвардейских офицеров. Четверо из них держали сторону Хуццияса, трое вышли из семей жрецов, а значит, стояли за царского брата.
"Царь на охоте, мешеди мертв!" - кто первым осознал выгоду положения, осталось неясным, но в скоротечной схватке победу одержали соратники Мурсили. Весть о смерти Хаиз-Теккуба попридержали, в цитадель ввели верную смену и начали охоту за Хуцциясом. Как Нептере удалось спасти мужа, неизвестно до сих пор, но тот, все же, выбрался за стены и погнал колесницы на поиски Любимца бога Грозы, а за ним по пятам устремился отряд тихони Мурсили.
Ворота города заперли, Нептера и ее дядя с нетерпением ждали вестей от своих людей, но вместо них в цитадель явился Исита Уш-Аварна, некстати напомнивший об истинном владыке.
"Могучий кир Исита! Карающий клинок царствующего Дома!" - он полюбовался своим отражением в полированном боку серебряной чаши. "Открытое лицо, решительный взгляд, упрямые морщинки в углах рта, таким ли он был, когда начинал свой путь. Десять лет - немалый срок и он достиг всего сам: места у трона и ложа в Верхнем городе, на котором, только мигни, окажется любая из красоток Хаттусы... Даже Бастет? Хвала Иштар, почему бы и нет!"
Это была ненужная мысль, совершенно ненужная, его ночи принадлежали Эдне и он не видел причин что-то менять. "Никаких причин", - подтвердил он. "Когда все закончится, аласийка станет моей женой. Когда все закончится, но не раньше".
Он крикнул служку и велел подавать обед. До смотра кандидатов в новые гвардейские сотни всего ничего, нужно поторапливаться.
"Восполнить отряд мешеди - важнейшая из задач, благодарность царя вещь скоротечная, без поддержки верных людей сметут в мгновение ока. В столице враги и тайные, и явные на каждом шагу: родственники бывших гвардейцев, жрецы, колесничие Хуццияса, куда не ткни, все недовольны царем и выскочкой-наемником, занявшим место столь уважаемого человека. Туйяс и Гор трудятся с утра до ночи, обучая зеленых юнцов, всем им так не хватает Хамита, погибшего во время штурма. И еще..." - Исита накинул плащ, в комнате стало прохладно. "...Хуццияс. Пока тот жив, Нептера не слишком надежный союзник. Усех и Кушта ушли по остывшему следу, но вестей от них еще нет".
Он не сразу обратил внимание на медный цилиндр между блюдом жареной рыбы и корзинкой с хлебом. Почту всегда доставляли отдельно, если пришло что-то срочное, ему бы сообщили. Исита взвесил на ладони загадочное послание, решая, стоит ли звать личного писца или открыть самому.
Внутри могло оказаться все, что угодно, записка хеттской красавицы, снедаемой любовной страстью, царский приказ, а то и вовсе платок пропитанный ядом. Смертоносные зелья в Хаттусе известны давно, но могут привезти и что-то новенькое с Востока, где мастерство удаленного убийства оттачивают многие века.
"Посмотрим..." - вынув нож, он аккуратно подцепил крышку. "Все-таки письмо и я даже знаю от кого".
От свернутого папируса неуловимо пахло жасмином. Его приглашали на встречу в молельне богини Солнца Аринны, место тихое и скрытое от любопытных глаз.
"Тайное свидание? Ха! Что может быть проще. Святой долг мешеди - болтаться ночами по закоулкам цитадели. Хорошо еще, что не вызвал писца, единственный взгляд на эти строчки стоил бы бедняге жизни, а найти смышленого грамотея, знающего хеттские законы и вавилонский торговый язык будет трудновато".
Исита поднес лист к огню и бросил разгоревшийся факел на поднос с остатками еды. Приглашение могло быть ловушкой, но в одном он был уверен точно, писала именно она.

...- Сулина из Мхатты, двадцать два года, на службе в пехотной сотне с прошлой весны, - к ним подвели очередного кандидата в гвардейцы. - Владеет копьем, мечом, пращой.
- Дайте ему дротик, - приказал Гор. - Бросай в ту мишень.
Невысокий темноволосый юноша перехватил поудобнее короткое древко, размахнулся и уверенно метнул. Раздался глухой удар и дротик задрожал почти в середине очерченного круга.
- Неплохо, - похвалил Гор. - Теперь меч.
Короткая схватка несколько разочаровала хуррита, но и у остальных дела обстояли не лучше.
- Стреляешь из лука?
- Да, но камни метаю лучше.
- Понятно.
Исита и Гор с сомнением переглянулись: осталось зачислить лишь дюжину гвардейцев, а желающих набралось почти в пять раз больше.
- Умею управлять колесницей и объезжать жеребцов.
- Мы отбираем в гвардию, - напомнил Исита. - Жди у ворот, я решу позже.
- Копье он держал вполне уверенно, - Гору Сулина пришелся по душе. - Месяц-другой службы и дело пойдет на лад.
- Пара месяцев? Ну, нет. Он мог бы показать, на что способен, прямо сейчас. Хетт старался выглядеть новичком, но мелочи выдают умелого бойца, его учили и учили неплохо. Попробуй сразиться с ним еще раз и обрати внимание, как двигаются ноги, старую хеттскую школу не перепутаешь ни с чем.
- Шпион? - Сулина уже отошел в тень каменной башни и уселся с деланно безразличным видом.
- Да, но недостаточно опытный, иначе смотрел бы в глаза.
- Я прикажу сбросить его с башни.
- Зачем? Цитадель полна шпионов, Усех присмотрит за ним и быстро вычислит хозяина. Возможно, это нам пригодится. Сегодня твой обход в Нижнем городе?
Гор замялся и слегка покраснел.
- Я хотел поручить обход Мессе, но если надо...
- Пусть идет Месса. Что думаешь, он уже готов заменить Хамита?
Гор задумался, Исита редко просил совета, в таких случаях следовало говорить мудро.
- Оставь, ответишь, когда будешь уверен. Выбери десяток из тех, что умеют держать язык за зубами, они понадобятся мне ближе к полуночи. Если все пройдет гладко еще успеешь к своей фракийке... Пусть выйдет следующий!
Покончив с отбором, Уш-Аварна, было, поднялся, но вовремя вспомнил, что темноглазый соглядатай все еще ждет его решения.
- Эй, ты, подойди... Как зовут твоего отца?
- Ярра.
- Он жив?
- Нет.
- А мать?
- Мать жива, еще есть сестра, она сеет муку у одного купца. После отца остались долги, мне нужна эта служба, кир, я буду хорошим воином, клянусь, ты не пожалеешь!
-Что ж, хорошо, я дам тебе шанс доказать чего ты стоишь. Гор!
- Да, кир.
- Возьми его в резерв третьей сотни и покажи через месяц, да не жалей плетей, если будет лениться. Он твой, - Исита поднялся и зашагал к дворцу.
"Если ночь придется отдать Иштар, сейчас лучше отдохнуть".

...Комнату для молитв богини Солнца Аринны он помнил хорошо, как впрочем, и остальные залы цитадели, исключение составляли лишь спальни царского гарема, но гарем это не его забота.
"Сначала коридор с вереницей шествующих богов, почти в самом конце неприметный проход направо, круглый зал с каменными скамьями, арка, шесть или семь ступеней вниз и вот она, комната ожидания с узким окном под самым потолком. В дальней стене две двери: одна побольше, в само святилище со статуей богини, вторая поменьше, в чулан, где хранятся ритуальные принадлежности для праздников. Из святилища Аринны другого выхода нет, там только статуя, треножники и несколько столиков с подносами для приношений".
Исита закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь понять, откуда можно ждать подвоха.
"В самих стенах нет ничего опасного, ни скрытых ниш, ни бойниц для стрелков, засаду можно посадить либо в чулане, либо в обители богини Солнца. Как поступил бы он, если б хотел убить наверняка? Да очень просто", - ответ напрашивался сам собой. "Шепнул бы обо всем Любимцу бога Грозы. Для царя, одержимого манией преследования и заговоров, тайная встреча наложницы и мешеди была бы равнозначна доказанной измене. Иштар-воительница, я становлюсь не менее подозрительным, чем он, воздух Хаттусы отравил мое тело".


35. Лики Бастет

Гор и десяток хурритов явились незадолго до полуночи, Уш-Аварна окинул взглядом знакомые лица и остался доволен выбором.
- Теперь - важное, - Исита понизил голос. - Все вы идете со мной к святилищу богини Солнца.  Внутрь я войду один, а вы будете ждать в круглой зале ровно два деления по водяной клепсидре. Если кто-то, кроме меня, выйдет оттуда раньше - убейте его, а по истечению срока входите сами, считая врагом любого, кто встретится на пути. Остальное в руках Иштар.
- Кир! Позвольте, нам идти первыми! - воскликнул Гор. - Ничто в Хаттусе не стоит Вашей жизни!
- Ошибаешься, кое-что стоит. За мной!

...Память не подвела, ступеней за аркой оказалось действительно шесть, он задержался на последней, выравнивая дыхание. Небольшой круглый щит на левом предплечье, обнаженный клинок, еще один на поясе, именно так следует ходить на ночные свидания.
"Все же решилась!" - он даже почувствовал облегчение, поняв, что боя не избежать.
Источник света в глубине был всего один - тусклый масляный светильник за человеком, облаченным в свободный шерстяной плащ с накинутым капюшоном.
"И рост и сложение подобраны верно, вот только в темноте я вижу не хуже совы, особенно тонкую сеть, подвешенную к потолку. Тебе следовало выполнить задуманное самой, не надеясь на своих скопцов, Бастет".
Он отвесил малый поклон, приветствуя незнакомца, и свернул направо, держась у стены, за пределами падения сети.
"А ловко придумано! Полумрак, "женщина" в капюшоне и глупая муха, спешащая в паутину. Сколько их здесь?"
Человек у светильника шевельнулся, расставленная ловушка не сработала, значит, время браться за мечи.
"Хочешь победить - бей первым!" Когда до противника осталось лишь несколько шагов, Исита метнул короткий нож и сразу рванулся вслед, не дожидаясь результата броска. Этому нехитрому приему его научили в Вавилоне, и он еще ни разу не подвел.
"Капюшон", конечно, заметил, как взлетела рука с ножом, и даже успел уклониться от опасности, но Исита был уже рядом, и эфесская сталь довершила начатое.
"Вот и остальные!" - скрываться больше не имело смысла, дверь чулана с треском распахнулась, выпустив пару нубийцев, Исита похвалил себя за предусмотрительность - прихваченный с собой щит шардана помог отразить внезапную атаку.
"Отличные бойцы! Нападают расчетливо, стараясь не мешать друг другу, правда удары, в основном, рубящие и с одного направления. Зато как быстры, будь с ними третий, исход был бы предрешен".
Исита легко вошел в нужный ритм, отбросив досужие мысли, и теперь отступал, не теряя из виду двери, ведущие в зал богини Солнца. Полушаг... еще... парирующий удар... короткий ответ, не слишком красиво, зато эффективно, один за другим на коже нападавших расцветали багровые бутоны от его обоюдоострого клинка.
Когда до спасительной арки осталось не больше ксилона, нубийцы усилили натиск, в комнате слышалось только тяжелое дыхание да звон оружия. 
"А вот теперь - пора".
Меняя позицию, один из соперников на мгновение оказался за спиной другого, Исита принял на щит очередной удар, но не отступил, как раньше, а шагнул вперед, вонзив меч между ребер открывшегося нубийца. Времени выдернуть меч уже не оставалось, Исита даже не стал пытаться, сразу обнажив второй. Теперь он мог бы и уйти, в узком проеме под аркой щит давал неоспоримое преимущество, однако следовало узнать - пришла ли она сама? Азарт, пришедший во время схватки, тоже требовал выхода, он с удовольствием отбросил бы щит, чтобы помериться силами на равных. "Сеть. Есть ли кто еще у веревки?" - решать столь важный вопрос ему не пришлось, на ступенях послышался топот бегущих ног и в комнату ворвался отряд Гора, во главе с его бравым командиром.
- Вы живы, кир!
Увидев подоспевшее подкрепление, нубиец отшвырнул бесполезный клинок, сложив руки на груди.
- Не хочешь драться? - Исита покачал головой и тоже вложил меч в ножны. - Тогда убирайся...
Гор заглянул в чулан.
- Больше никого.
- Трое, - подвел итог Исита. - Зачем ты пришел?
- Я слушал звуки боя, кир, и понял, что Вы потеряли меч.
- У меня есть второй. Ты нарушил приказ и будешь наказан.
- Да, кир, но Туйяс и Кушта поступили бы так же.
- Это не оправдание. Сними сеть и забери тела. Жди снаружи.
- Слушаюсь, кир.
"Слушаюсь, кир" - что мне с ним делать? Для гвардейских дел Гор слишком горяч. Стоит попробовать его в колесничих, пусть покомандует эскадроном, а там посмотрим..."
Исита толкнул дверь в зал богини Солнца и замер на пороге. Да, она ждала его! От взгляда огромных темных глаз египтянки сразу бросило в жар.
- Я считал тебя союзником, - проворчал Исита.
- Кое-что изменилось, - возразила Бастет. - Тогда ты принес перстень Зураб-Ашшуха и говорил от имени моего господина.
- Я служу ему до сих пор.
- Даже сейчас, здесь, наедине с любимой наложницей царя? Зачем ты убил моих людей? Они лишь хотели забрать твое оружие. Говоришь, что служишь правителю Хаттусы? Ложь! Я знаю точно - у тебя другой господин. Я спросила богов "кто он?" и мне открыли истину.
- Кто же из них сказал тебе правду? - усмехнулся Исита. - Вряд ли Иштар - она завидует твоей красоте, а боги-мужчины слишком ревнивы и легко возведут напраслину.
- Птах-вседержащий, да ты тоже ревнуешь! А ну-ка, взгляни на меня, Уш-Аварна...
- Тогда ты узнаешь слишком много.
- И что? Тебе не о чем беспокоиться, мой друг. Ты спас меня от похотливых рук Мурсили и я тебе благодарна.
- Мурсили?
- Гарем достался бы ему.
- Или Хуцциясу.
- Кому-то из них. Неважно. Я чувствую, что главные беды еще впереди и вестник тех бед передо мной. Я позвала тебя, чтобы спросить - к чему все идет, кир Исита?
- Мне нечем тебя обрадовать, госпожа, грядут большие перемены и дни Хаттусы сочтены.
- Сколько у нас времени?
- Мало. Полгода, может быть, год.
- Но что-то еще можно изменить, собрать армию, разбить врагов!
Исита покачал головой.
- Нет, госпожа, армия не поможет. Будущее определено богами, империю хеттов ждет забвение.
- Спасибо за откровенность, кир Исита и вот тебе кое-что взамен. Принцесса Нептера беременна, у Любимца бога Грозы скоро появится наследник.
- Она не говорила... - Исита вспыхнул и прикусил язык.
- Даже тебе? - Бастет наслаждалась эффектом. - Планы меняются, да, кир Исита?
- Ребенок Хуццияса!
- Хуццияса? Да что ты! Жена, служанки, шлюхи из Нижнего города, он не пропускал никого. Но что удивительно, мой друг, ни одна из них так и не понесла. Ребенок, безусловно, его.
Беседа становилась все увлекательней.
- К чему это я? - продолжила Бастет. - А к тому, что дочь моего господина совершила непростительную ошибку, о которой жалеет до сих пор. Она дала согласие на брак с человеком, не способным зачать ребенка. Для царской семьи подобное недопустимо.
- Откуда ей было знать!
- В Верхнем городе достаточно смазливых рабынь, чтобы проверить будущего супруга. Где там, кто же упустит возможность заполучить такого красавца.
- Хуццияс бесплоден...
- Да.
- И царь это знает.
- Еще бы!
- Весть о наследнике может его озадачить, Нептере предстоит нелегкий разговор. А кто донес тебе?
- Не все ли равно, все тайны женщин под крышей царского Дома принадлежат мне.
- Даже ее?
- Ее - в первую очередь, но эта змея очень осторожна и доверяет свои помыслы лишь верным мужчинам. Кстати, ты лишил ее и этого.
- Теперь она должна меня ненавидеть.
- Теперь - нет. Подарок, который ты ей преподнес, бесценен, Нептера пойдет за тобой до конца.
- Но царь! Когда ты сообщишь ему?
- Скоро, мой друг, очень скоро, скрывать дальше будет трудно, а для меня и опасно.
- Ассах! Как не вовремя.
- Я вижу - тебе нужно подумать, кир Исита, - Бастет опустилась на колени перед статуей богини Солнца и погрузилась в молитву.
"Нептера! Ум этой женщины достоин восхищения, даже проиграв партию, она выиграла ее. Не сегодня-завтра, союзница сообщит ему радостную весть, а заодно и то, что ребенок в ее чреве не мог быть зачат от законного супруга. Царь царей воспылает гневом и потребует назвать виновника, но, вернее всего, догадается и сам. Им придется действовать, действовать быстро и совсем не так, как предполагалось вначале. Итог предсказуем - Нептера получит желанный трон, вот только надолго ли? Армия Хаттусы и жреческая община не станут на сторону мятежной принцессы, в борьбу за власть ввяжутся другие, и маленький отряд цитадели быстро окажется в смертельном кольце..."
- Я ухожу, - сказала Бастет, завершив молитву. - Надеюсь, ясноликая Иштар, средоточение мудрости и величия, сообщит тебе, что делать дальше.
- Постой, госпожа моя, постой, я не могу дергать богиню за тунику каждый раз, когда требуется помощь. Ты - главная жрица Богини Солнца Аринны, вдохновленная ее светом, скажи, как мне поступить?
- Твои люди убили Мурсили и Хуццияса.
- Только Мурсили и не по моей воле.
- В глазах повелителя Хуццияс тоже мертв и втайне он благодарен тебе за обоих. Суппилулиме не нужен наследник, во всяком случае - сейчас. Для хеттских царей наследник это соперник, даже если он еще в колыбели. Ну же, Исита, слабость и сомнения не красят мужчину, хочешь добиться своего... - на ее губах мелькнула многообещающая улыбка. - Отсеки змее голову.
"Действительно, так проще всего", - он дождался, пока затихнут легкие шаги, и, в сердцах, запустил пустую чашу в камни бездушной стены. Неожиданно звук оказался тихим и каким-то далеким, словно шел из глубокого колодца. Перед глазами возник лабиринт, сложенный из многоугольных полупрозрачных камней, переливающихся тысячью оттенков зеленого и синего цветов. Его стены взмыли вверх, сомкнулись и понеслись назад, все быстрее и быстрее, пока не слились в изумрудную волну, следующую за бесчисленным множеством ей подобных среди океана, освещенного миллиардами ослепительно ярких звезд.
Он больше не чувствовал тела, брошенного, как досадная обуза, став частью этих бесконечных волн, бережно принявших его в свое лоно.
"Вернулся!" - лучи всепроникающего света подарили ему первые ростки тепла и безмятежности. "И останусь здесь навсегда…"


Глава 36. ВДНХ

Мы брели по главной аллее в поисках открытого киоска, но, как назло, все точки общепита захлопнули ставни без объяснения причин.
- И этот закрыт.
Очередной павильончик "Горячие сосиски" предложил лишь выцветшие чернила прейскуранта: "Сосиска молочная, с горчицей - 10 коп., сосиска в тесте 14 коп., котлета на булочке..."
- Сегодня не понедельник, - график работы сосисочной ничем не отличался от остальных. - Не обед, не "19.00" и уж точно не последний день месяца. Что за шуточки над голодными гражданами?
- Не хнычь, Тургенев, ты завтракал три часа назад.
- Омлет! И даже без ветчины! Знаешь, о чем я мечтал все свои юные годы? О беляшах с ВДНХ! И где они, где, скажите на милость?
- А что в них особенного? Беляши, как беляши.
- Горячие, сочные, язык проглотишь. А блинчики? С грибами, медом, икрой!
- С икрой ты загнул, не было у них такого.
- Не было? На спор! "Русская кухня" у колеса обозрения: блины, уха, пельмени в горшочках. Идем?
- Нет. Блинчики сделаю, когда вернемся, грибы у мамы, кажется, есть.
- Еще эскимо на палочке.
- Купим у метро, хоть ящик.
Вариант с ящиком меня устроил и я повеселел.
- Ладно, тогда на книжную ярмарку и в "Космос", для первого дня хватит. Вспомнила что про Иситу?
- Не-а.
- Совсем-совсем ничего?
- Совсем. Малая Азия не мой конек.
- А Марк? Он сам тебе ничего не рассказывал?
- Нет. Насколько я знаю, хетты его не интересовали.
- А что его интересовало?
- Английская литература XIX века. Я читала его статьи, о Хаттусе там ни слова.
- Черт! Ты только посмотри!
- Ну, что опять?
- Фонтан!
- Фонтан и фонтан, с ним-то, что не так?
- Он тоже не работает.
- Ноябрь, Тургенев, ноябрь на дворе! И вот что, мой милый, кончай уже ныть или получишь в глаз.
- Драться нехорошо, тем более девушке из приличной семьи.
- Бог простит.
Катя уселась на скамейку, а я отправился к гранитному парапету любоваться лужицами, кусочками грязного снега и раскисшими листьями, покрывшими дно фонтана. Совершив круг почета, я нашел приемлемый ракурс для фотоснимка, но кусочек солнца, показавшийся было в просвете свинцовых туч, коварно нырнул обратно, заставив отказаться и от этой затеи.
"Да что ж за напасть-то сегодня такая!"
Пробежав объективом по окрестностям, я уперся в Катину скамейку. "Ой, а что это там с нашей девушкой приключилось?" - пока я отсутствовал, Катя стянула левый сапог и озабоченно уставилась на пятку.
"Прикольный кадр! Если пленка не подведет, вышлю ей снимочек к 8 марта. И подпись - "От поклонника", пусть пыхтит, сколько влезет".
- Разрешите взглянуть? - я присел рядом и отобрал сапог. - Э-э, матушка, да у Вас потертость второй степени, уже и пузырь образовался. У меня с новой обувью завсегда так, погоди...
Я порылся в куртке и не зря, во внутреннем кармане нашелся аварийный пакетик лейкопластыря.
- Вот. Только колготки снимать придется.
- Я в чулках, - сообщила девушка. - Отвернись...

"Космос", как всегда, смотрелся великолепно: и ракета первого космонавта, и его огромный портрет на стене, и модели кораблей, все осталось на месте, блестело, мерцало и сияло яркими красками и отполированным металлом.
"Экспонаты руками не трогать" - дурацкая табличка тоже никуда не делась, но позвольте, разве можно человеку, прибывшему за тысячи верст, не прикоснуться к шершавому боку спусковой капсулы, не провести пальцем по антеннам первого спутника, скафандру космонавта, присевшему отдохнуть среди марсианских скал. А "Союз" - "Аполлон"? А луноход? "Руками не трогать" - нет, что за чушь, в самом деле!
- Молодой человек, отойдите от экспозиции, - угол зрения тетушек из "Космоса" триста шестьдесят пять градусов, нужно обладать ловкостью Чингачгука и реакцией ловца гюрз, чтобы получить свое сполна.
...- Ну, все? Дальше какие-то трактора. Ты, вроде, и есть расхотел, а, Тургенев?
- Смотри, наверху какой купол! Звезды, планеты... Сейчас бы упасть в ракету и фьюи-и-ть к Марсу лет на десять. Я в детстве космонавтом хотел быть.
- Космонавтом? Да ты оригинал, Иван Сергеевич. А чего не стал, мама не разрешила?
- Точно. Матушка у меня о-го-го, скажет, как отрежет, но шансы еще есть. Врачи в экспедициях тоже нужны, не всем же штурвалы крутить.
- Я думала, штурвалы только на комбайнах.
- На звездолетах тоже имеются, не сомневайся. Нога болит?
- Терпимо. До метро доберусь.
- Возьми меня под руку, будет полегче.
Глаза Кэт возмущенно сверкнули, однако отказываться она не стала и мы отправились в обратный путь как образцовая семейная пара, разве что без карапуза с шариком и в вязаном берете.
Шагать нам оставалось еще порядком, когда на павильоне "Грузия" я заметил витиеватую стрелку с надписью "Ресторан", предлагающую свернуть на боковую аллею.
- Даже не думай, Тургенев, - заявила Катя.
- Кажется, тут недалеко.
- Да хоть в двух шагах, забыл про выходной?
- Кать, ну давай сходим, а? Если закрыто, обещаю, до метро несу тебя на руках.
- До метро?
- До арки точно, честное пионерское.
- Тогда начинай прямо отсюда...
Это было нечестно, но кушать хотелось, поэтому к трапезной соотечественников Шоты Руставели мы прибыли красиво. Молодцевато взбежав по ступеням, я аккуратно поставил свою ношу и перевел дух.
"Афина-Паллада, пожалуйста, пусть будет открыто!" - почему на ум пришла именно эта богиня, остается загадкой, но выбор оказался верным, дверь, украшенная замысловатой резьбой, подалась. Катя хмыкнула и сделала удивленное лицо.
- Одежду давайте, ребятки, - из окошечка гардероба высунулась вполне себе мирная старушенция в сдвинутых на лоб очках. - Я вам на один номерок повешу.
- Работает, значит, ресторан? - вопрос прозвучал глупо, но поверить в собственное счастье я еще не мог.
- Конечно, работает, - старушенция вручила мне затертый пластиковый квадратик. - По понедельникам выходной.
- А почему киоски закрыты?
- Откуда ж я знаю, милок, они мне не докладывают. Сумку не возьму, не положено.
- Очень надо, - буркнула Кэт.
С потолочной лепниной в зале не поскупились, более того, гипсовые завитушки, густо усеявшие потолок, выкрасили золотой краской, а на огромную люстру посреди зала навесили целую тонну хрусталя. Я сразу решил держаться от нее подальше, не дай бог что. Стены тоже не подкачали, идиллические картинки грузинских гор чередовались с танцами храбрых витязей и чернооких красавиц с бровями вразлет.
- С ума сойти, Тургенев, ресторан ты выбрал, от посетителей отбоя нет.
- Да-а, уж... - протянул я, ошеломленный стройными рядами пустующих столов. - Может, мы рано?
- Годика на три поспешили. Ау-у, товарищи, вы где? Клиенты ждут!
В глубине мелькнула смутная фигура, раздался бодрый звон металлической крышки и, почти сразу же, ожили динамики колонок, спрятанные за тяжелыми бархатными шторами. "От сувенира к сувениру", - затянул Демис Руссос песню с популярной пластинки.
- Другое дело! - Кэт выбрала столик рядом с экзотическим кустом, заполонившим вместительную керамическую кадку.
- Прошу, - я отодвинул ей стул. - Во всяком случае, салфетки у них чистые.
Похвала не пропала даром, хрусталь в вышине тоненько дзинькнул и из кухни выкатился пухленький человечек в накрахмаленной униформе.
- Какие гости пожаловали! Вах-вах - драгоценные гости! Как доехали? Как дети? Родители здоровы?
- Все хорошо, - успокоил я его. - Мы, в общем-то, пообедать...
- Конечно-конечно, дарагой, все на плите, минута и на столе. Чем порадовать генацвале?
Меню поблизости не было и в помине, очевидно с гостями тут привыкли обходиться запросто, без лишних церемоний.
- А что посоветуете, уважаемый...
- Жано, для Вас просто Жано!
- Главное, чтобы дама осталась довольна.
- О-о! - белоснежный Жано посерьезнел. - Для такой дэвушки, все будет самое лучшее. Харчо из грудинки, шкмерули из цыпленка, рыбка по имеретински и, конечно же, хинкали...
- Нет-нет, пельмени - это лишнее.
- Хинкали не пельмени, - обиделся ресторатор. - В пельменной - пельмени, уксус в тарелочках. Хинкали - национальное грузинское блюдо, без них праздничный стол не стол. Тьфу, а не стол.
- Ладно, пусть хинкали, но тогда еще и шашлык!
- Нет шашлыка, маринад не готов, - Жано выхватил из кармана ярко-желтый платок и промокнул мигом вспотевший лоб. - Через час готов будет.
- Отлично. А вино непременно в кувшине.
- Большой кувшин?
- Самый большой.
Жано важно кивнул и рванул на кухню, выполнять обещания.
- Странное местечко, - Кэт здесь по-прежнему не нравилось. - Пусто. Шеф-повар заказы принимает. Кстати, Иван Сергеевич, "шкмерули", "хачапури", "шашлычок", не жирно для простого обеда?
- Не встревай, женщина, мы на грузинской территории, - весьма болезненный пинок под столом наглядно продемонстрировал, как я заблуждаюсь. - Шелтон, между прочим, сказал, чтобы я ни в чем себе не отказывал. Деньги мы выиграли честно, куда хотим, туда тратим.
- Выиграли? В спортлото?
- Мы не идиоты, чтоб с государством играть. В карты, разумеется.
- Мои поздравления. И кто метал?
- Марк. Сама спроси, если не веришь. Видела бы ты рожи этих шулеров из плацкарта. Один попробовал вякнуть, мол, колода крапленая, но мужик с севера, что с нами ехал, легонько так его по плечу похлопал и попросил рассчитаться без греха.
- Марк играет в карты?
- Еще как! Три первых раздачи он отдал почти всухую, зато потом...
Из недр кухни выпорхнула миловидная официантка с плотно заставленным подносом.
- Закусочки, пожалуйста. Баклажаны с орехами, зелень, аджичка...
- Спасибо. Скажите, а почему посетителей нет, у вас часто так?
Девушка боязливо обернулась и, почему-то, перешла на шепот.
- Верите, сама ничего не понимаю. Все забегаловки с утра закрыты, у них проверка из эпидемстанции, куда людям идти? Только к нам, а как открылись - пусто, ни одного клиента. К этому времени у нас обычно битком и вдруг, как на притчу, ни-ко-го. Евгений Аркадьевич, наш шеф-повар, мамой поклялся, что первого клиента обслужит лично и по высшему разряду. Повезло вам, молодые люди.
- Он сказал, что его зовут Жано.
- Это для антуража, Женя в Москве родился и говорит без акцента. Харчо через десять минут...
- Ну вот, с сосисками разъяснилось, - я подцепил кусочек фаршированного баклажана. - Тебе положить?
- Зубы не заговаривай, что потом было?
- В поезде? Одно из двух - благодать на твоего Марка нашла или током шарахнуло, выбирай сама, только тысячу он набрал, никто и пикнуть не успел.
- Ясно.
Я даже перестал жевать.
- Что тебе ясно?
- Хорошее вино в кувшине, совсем не то, что в бутылках... - Катя покачала бокал и сделала маленький глоток. - Я Шелтона не первый год знаю, росли на одной площадке, он иногда такое откалывал. Вечерами в нашем дворе молодежь на гитарах тренькала. Сигаретки, портвешок, весело, в общем. Как-то в девятом классе Марк домой шел, а те - давай к нам, составь компанию, Марк остановился и вежливо так - "я бы не против, пацаны, да музыка у вас для приматов". Ребятки напряглись, а он взял гитару и выдал "Пинк флойд" близко к тексту, "учитесь, салаги". И так всегда, за что не возьмется, все у него получается, даже грибы маринует лучше бабушки.
- Еще и готовит! Не мужчина, а мечта!
Кэт только пожала плечами.
- Чтобы ты понимал - мама у него рано умерла, Марк совсем маленький был, отец вечно в командировках. С ним тогда то одна, то другая тетка жила, школа с продленкой, пионерлагеря, секции всякие. Потом он в МГУ, на иняз поступил, подружки завелись, только все не в прок. Притащится с ним очередная дура, такая вся из себя, с коровьими глазами, а через месяц гуд бай, май лав, и тушь по щекам ручьями.
- Ручьями, ага, могу себе представить. Сама то, поди, тоже втюрилась, а?
- Не твое дело, генацвале. Кушай харчо, пока горячий.
- Я кушаю.
- Ну вот, студенческие годы пробежали, Марк в издательство устроился, а законной супруги нет и нет.
- Вот, горе-то!
- Заткнись, Тургенев. Тогда я пришла к нему и сказала, что в ближайшее время собираюсь выйти за него замуж.
- Ух, ты! Класс! Ну, а он?
Кувшин, доставленный к закускам, опустел неожиданно быстро, я вытряс последние капли и заглянул внутрь.
- Эй! - эхо получилось слабеньким и неубедительным.
- Согласился, - невозмутимо информировала Кэт.


Глава 37. Примус

"Надо же, Марк чуть на ней не женился! Ну, а чего? Вариант вполне, совет да любовь".
Тарелки из-под супа уплыли на кухню, и им не смену явился знаменитый цыпленок тапака по-шкмерски, зажаренный со сливками, чесночком и аджикой.
- Действительно вкусно, - одобрила Кэт. - Я думала, так только мама умеет.
- Цыпленок - класс, "Бессмертие завода "Электрон"!
- Что, прости?
- Забавная фразочка, пациент один придумал, они подобные перлы часто выдают. Смотри-ка - музыканты пришли. Может, потанцуем?
В углу, на небольшом подиуме, разбирала инструменты четверка вокально-инструментальных артистов в вельветовых пиджаках и пижонски ушитых джинсах.
- А дальше тебе, значит, не интересно? - история первой любви настойчиво требовала продолжения.
- Как говорил один из героев Стругацких, "мы любознательны, но не любопытны", он, кстати, был из расы собакоподобных.
- Не заговаривай мне зубы, "да" или "нет"?
На щеках девушки вспыхнул легкий румянец, а глаза странно заблестели.
- Отвечай, Тургенев.
- Ну да, да.
- Ответ правильный. Итак, он согласился, и началось все довольно неплохо: театр, кино, даже в Прибалтику на Новый год съездили.
- Вы тоже! И как, понравилось?
- Тоска смертная, все живут на разряженных батарейках, но при этом хотят выглядеть иностранцами. На девчонках тонны штукатурки, у парней пивные животы. Погода дрянь, кормили тоже не ахти, мы уехали раньше, чем кончилась путевка.
- Понятно. И тогда вы назначили свадьбу...
- Ничего тебе не понятно, Тургенев. Свадьбы не было, лодочка наших отношений из реки шампанского плюхнулась в кисель.
- А я люблю кисель, если без пенки, он вкусный, хотя плавать в нем трудновато, - согласился я. - Максимум усилий - минимум результатов, КПД стремится к нолю.
- Марк просто потерял ко мне интерес.
- Как к человеку или к женщине?
- До женщины дело не дошло и поверь, в этом не моя вина.
Комментировать подобные откровения всегда чревато, поэтому я многозначительно кивнул и взял паузу.
- Ты видишь для него какие-то оправдания? - не унималась Катя.
- Нет.
- Объяснения?
- Отсутствуют. Твой Марк - порядочная свинья.
- Вдобавок он вдруг сказал, что отпуск проведет на севере, в экспедиции по поиску алмазных...
- Трубок.
- Уверен?
- Абсолютно. Алмазы живут в кимберлитовых трубках, есть такая порода синего цвета - кимберлит.
- Ладно, пусть - "трубок", мне не жалко, я решила, что еду вместе с ним.
- А он?
- "Нет и нет".
- Я же говорил - свинья.
- Не тебе судить.
- Как скажешь.
- И тут эта авария, я села в самолет и полетела к нему. Пойми, Тургенев, возьми он меня с собой, ничего бы такого не случилось!
- Ну-у, не знаю...
- Можешь не сомневаться!
- А вот и хваленые хинкали, попробуем... Один черт - пельмени и пельмени... Выходит, с семейной жизнью не задалось.
- Угу, - Кэт придвинула тарелку и растерзала несчастную хинкалину, как тигрица козленка.
"Танец-другой ей явно не помешает" - решил я и отправился на переговоры с музыкантами, затянувшими меланхоличную инструменталку. Цену за песню ребята выставили сильно московскую, но иных желающих воспользоваться их талантами не предвиделось, поэтому сошлись на разумном компромиссе.
"Начнем красиво" - решил я, выбрав вальс из репертуара "Самоцветов". "Не слишком современно" - скажете вы, но именно под "...там за горизонтом" я танцевал в показательном номере на школьном выпускном и, следовательно, был уверен в собственных силах. Ну не румбу же в грузинском ресторане отплясывать!
Партнерша не подвела, в какой-то момент я даже пожалел времени, проведенного в пустой болтовне, действительно, куда приятней обнять талию девушки и закружить с ней по паркету под ритм волшебной мелодии.
...- Совсем неплохо, Тургенев, прямо удивлена.
- Старался, - скромно признался я.
- Что вторым номером?
- Медляк из Кузьмина.
- Иван! Это уже серьезно!
- О, прекрасная донна, неужто, Вы разобьете сердце бедному идальго?
- Ладно, уговорил - танцуем и домой. Кстати, мой милый, а что у тебя на личном фронте?
Это был неуместный вопрос, медленный танец предполагает интимность и некоторую недосказанность, поэтому я лишь печально вздохнул, оставляя простор для полета ее воображения.
Шашлык Жано, мы доели в обоюдном молчании, размышляя каждый о своем, дружно отказались от десерта и выбрались на улицу, оставив в кассе весомую часть денежного мешка Марка.
"Впредь буду экономнее", - пообещал себе я. "Сегодня - особый случай".
К вечеру похолодало, лужи подернулись ледком, накрыв разноцветные листья прозрачным стеклом. Ветер стих, в редких фонарях, освещавших боковую аллею, затеплились огоньки, отбрасывая под ноги круги зыбкого света.
- Идем? - Кэт снова взяла меня под руку. - Ты ведь хотел мороженого.
- Мороженое обязательно. Ого, да тут скользко, осторожней!
- Второй кувшинчик, пожалуй, был лишним, но вино у них... Как ты там говорил? "Бессмертие завода..."
- ..."Электрон". Опять небо затянуло.
- Да, звезд не видно.
- Ночью выяснит и появятся. Смотри, еще павильон. "Юные техники", никогда о таком не слышал.
- Бедный, маленький павильончик, стоит себе в глуши заброшенный, одинокий. Давай зайдем?
- Давай!
Пружина оказалась чрезвычайно тугой, высоченная дверь нехотя приоткрылась и громко бухнула, стремительно встав на место.
- Закрываемся скоро, - проскрипел местный страж и подозрительно потянул багровым носом. - Звонок дам по закрытию
- Ничего, мы быстро, - Кэт подмигнула и потащила меня внутрь. - Ух, ты!
Красота вокруг открылась неописуемая - модели самолетов, автомобилей и кораблей в полной оснастке, заполнили стеллажи, подиумы, витрины и даже пространство под потолком, причем почти все агрегаты весело мигали огоньками, жужжали, качались и даже вращались вокруг своей оси.
- Ух, ты! - повторила Катя. - А ты говоришь - "Космос"!
Она попробовала дернуть за ухо странную голову из папье-маше с длинным носом-хоботком и капризно сжатым ртом. Закрытые глаза существа немедленно открылись и вспыхнули красным светом, а мощная нижняя челюсть угрожающе клацнула.
- Ой! - Катя испуганно отдернула пальцы. - Что это?
- "Голова марсианского тофуса, 1983 г. Руками не трогать!" - тут ведь ясно написано, а ты его за ухо.
- Оно такое пушистое, - Катя снова потянулась к подставке.
- Отстань от него, он, ядовитый, давай, лучше, кораблики посмотрим.
- Погоди-погоди, какие кораблики, а тут у нас что?
В уютной нише, до половины задернутой плотной занавеской, высилась мощная фигура механического болвана с классической лампой вместо носа.
- Да ну, ерунда, пошли, металлолом, хлам никчемный.
- Тургенев! Что за манеры! Куда ты меня тащишь? Это же настоящий робот, вот и табличка: "СЭМЭК" - Система электронно-механическая экспериментальная, Новосибирск, 1984 г." Тебе что, не интересно?
- Что тут интересного, Кать? Корпус на шарнирах, внутри магнитофон и пара релюшек, чтобы гнусавил и лампочка горела, я такие схемки из журналов в седьмом классе паял. Брось его, он все равно разряженный.
- Посмотрим, посмотрим... - непослушное создание уже нырнуло за штору и загремело жестяными латами. - Где ж у тебя кнопка-то?
- У всех нормальных людей на животе, на спине только пропеллер.
- Где на животе? Ну, где?
- Отойди, горе мое. Видишь - петельки, крышечка, рычажок вниз и а-ап! Панелька с тумблерами, только работать они не будут - здесь должен стоять предохранитель, а его нет.
- Ваня.
- Что?
- Ты мужчина или нет?
- Странный вопрос, мадемуазель.
- Тогда почини.
- Ага, сейчас, только паяльник разогрею.
- А если так? - ее рука оказалась у меня на затылке, и я ощутил легкий привкус винограда на губах.
Плата получилась достойной, а я не люблю оставаться в долгу, пришлось лезть в карман за швейцарским складнем. Втянув из рукояти маленький пинцетик, я вздохнул и сунул его в подпружиненные контакты.
- Готово.
- Ничего не горит.
- Включи тумблер массы.
- Этот?
Довольно долго ничего не происходило и я уже начал надеяться, что силовой блок благополучно издох, однако, на сей раз, высшие силы оказались на стороне моей спутницы – спиралька в дурацком носу потихоньку ожила и разгорелась на все свои штатные сорок ватт. Мало того, в глазах железяки, сделанных, как я понял, из экранчиков счетных машинок, вспыхнули и побежали зеленые цифры. "Восемь, семь, шесть, пять...", в металлических недрах что-то загудело, защелкало и даже заурчало, словно довольный котенок.
- Проверка. Модуль "А", контур запитан, параметры адекватны. Модуль "Б", схема готова. Модуль "В"… Ошибка! Требуется дозарядка. Критично, ресурсы недостаточны, - "СЭМЭК", предусмотрительно притушил световой поток. - Проверка завершена, перехожу в базовый режим.
- Похоже, работает, - удивился я. - Теперь выключай, не дай бог коротнет чего на самодельном предохранителе.
- Ерунда, - заявила Кэт. – Чему там коротить, максимум конденсатор заменят. Робот! Назови свое имя.
- Он не ответит…
- Вопрос понятен. Меня зовут Примус.
- Не может быть!
- Ваше сомнение необоснованно, меня зовут Примус.
- Бред! - я всячески надеялся на понимание, но Катя смотрела на нового знакомца глазами, полными восторга. – А это? - я ткнул пальцем в табличку. - Здесь черным по белому написано - "СЭМЭК" и расшифровка.
- Ваша трактовка неверна, - пояснил робот. - Текст информирует о название серии. Личное имя - "Примус".
- А почему именно Примус, - поддержала светскую беседу Кэт. - Вы работаете на керосине?
Окошечки-калькуляторы на мгновение вспыхнули, то ли переполненные благородным возмущением, то ли от неполадок в проводке.
- Технология, используемая в одноименном нагревательном приборе, в моем случае неприменима.
- Нет?
- "Примус" - латинское слово, - блеснул я. - Устоявшееся значение - "первый среди равных" или просто "первый". В зависимости от ситуации можно толковать и как "главный", "важнейший" или "лучший".
- А какая ситуация сейчас? - пристала Кэт.
- Запутанная. Два взрослых человека беседуют с роботом. О чем в принципе говорят с роботами? Ты в курсе?
- Не особо. Послушай, Примус, а для чего тебя сделали?
- Конструктивно поставленная задача - контакт с иными формами жизни.
- Серьезно? - засомневалась Катя. - Слабо верится, что на первый контакт отправят шкаф на колесиках.
- Напрасно, - безукоризненная вежливость Примуса начала раздражать. - Во-первых, форма, представленная для обозрения, носит собирательный характер, я могу функционировать в совершенно иной оболочке. Во-вторых, цивилизациям, которые могут вами заинтересоваться, мой внешний вид абсолютно безразличен.
- Минуточку, - возмутился я. - То есть, могут заинтересоваться, а могут, и нет?
- Предполагается контакт с разумными объектами иной базовой структуры, ход их логических цепочек до конца не просчитан. Находка биосферы с идентичными физиологическими и социальными параметрами маловероятна.
- Насколько маловероятна? - заинтересовалась Кэт.
- Близка к нолю, - огорчил ее Примус.
Тут в животе этого умника противно засвистело, а лампочка начала моргать в дерганом ритме морзянки.
- Перегрелся? - встревожилась девушка. - Может, правда, выключим от греха?
- Э-э нет, постой, вроде наладилось.
В подтверждение моих слов, соловей-разбойник притих, а спиралька вновь перешла в тлеющий режим.
- Зарядка на исходе, - пояснил Примус. - Ограничение по времени функционирования.
- Так может тебя в розетку включить? Скажи, где шнур, и мы сделаем.
- Благодарю за заботу, но для зарядки требуется выпрямитель. Спрашивайте еще.
- Ты что-нибудь знаешь о хеттах?
- Безусловно. Что конкретно вас интересует?
Я аж поперхнулся, еще не веря в свалившуюся удачу.
- Последний год хеттской империи, Исита Уш-Аварна.
- Кир Исита Уш-Аварна, прибыл в Хаттусу из Вавилона с отрядом наемников-хурритов в тысяча двести втором году до нашей эры, во время правления Суппилулимы II, последнего из правителей Нового царства. В тысяча двухсотом году занял место мешеди, личного телохранителя царя, а затем и главного военачальника страны. В тысяча девятьсот девяносто девятом подавил восстание рабов в восточных провинциях, еще через год одержал решительную победу над войском ахейцев, прибывшим с Аласии, называемой ныне Кипром. После вторжения фракийских народов в тысяча девятьсот девяносто седьмом, покинул Хаттусу и основал царскую династию Аварна в Тархунтассе.
- Ого! Трон в Тархунтассе, неплохо для наемника за пять-то лет. Последний вопрос - ты что-нибудь слышал о Марке Шелтоне?
- "Марк Шелтон", "Марк Шелтон", - голос робота съехал на бас, а цифры в глазах понеслись с бешеной скоростью. - Кто такой "Марк Шелтон"?
- Один знакомый человек.
- Человека... с таким именем... не существует, - зеленые огоньки застряли на девятках, замерцали и медленно угасли, оставив нас наедине с бездушной машиной.


Глава 38. Асса

"Охота с фараоном" оказалось делом не простым, услышав о том, что его подопечный призван в окружение царской четы, Таку всполошился не на шутку. Более того, задав Энею несколько вопросов, он пришел в откровенный ужас, исчез и возник вновь, обретя поддержку в лице парочки представителей славной жреческой общины.
...- Значит, приглашение поступило от госпожи Селмы, дочери Пеласга-Осириса, да будут безмятежны и счастливы его дни на полях Илау. От нее самой, лично?
Эней сделал глубокий вдох, пытаясь унять накатившее раздражение.
"Они что, сговорились с Ор-маа? Я твержу одно и то же в пятый раз! И снова, и снова, и снова..."
Жрецы, явившиеся на подмогу, были куда старше Таку и по возрасту, и по рангу (тот, кстати, вовсе остался за дверью, сложив с себя всякую ответственность), Эней не потрудился запомнить имена, уяснив лишь, что посохи и сердитые лица, принадлежат главнейшим пророкам храма.
"Надо же - великая честь!"
Окончательно убедившись, что приглашение получено именно лично, слуги Беса погрузились в раздумья, беззвучно шевеля губами, словно рыбы, оказавшиеся в лодке удачливого рыбака.
- Пожалуй, двадцать четвертая, - подал голос один, подведя таинственный итог. - Царевич Сети повредил колено и вероятно останется во дворце. Что думаешь?
- Не дальше двадцать шестой, - согласился другой умник.
Жрецы многозначительно переглянулись, потеребили неизменные связки амулетов и сочли возможным продолжить беседу.
- С учетом положения при дворе госпожи Селмы, колесница ее личного гостя займет место среди первых тридцати в кортеже. Не помню случая, чтобы чужеземец не из царского рода поднимался столь высоко. Госпоже известно, что Вы остановились у нас?
Пришлось признаваться и в этом.
- Хвала Бесу, что предупредили, иначе горечь свершенных ошибок могла излиться на чело ни в чем не повинной обители.
- Каких ошибок?
- Любых, - отрезал пророк. - Ближайшие дни Вы проведете в свите потомка Амона, чей взгляд может Вас коснуться. Что взгляд! Вы услышите его слово и, если понадобится, ответите на вопрос. Но отвечать нужно правильно! Иначе, горе всем нам, давшим кров неразумному варвару. Мой брат, Аменемес, немедленно займется экипировкой, а я вложу в Вашу голову необходимые знания египетских законов. Один день, Бес-покровитель, у нас всего один день!
- И ночь, - подсказал второй зануда.
- Ах да, конечно, отложим сон до лучших времен...
Предположение жрецов оказалось даже слишком осторожным.
"Двадцать второй!" - гордо отметил Эней, пересчитав идущие впереди упряжки. "Если б не толстяк-номарх, некстати прибывший с далекого юга, стал бы и вовсе двадцать первым".
Только теперь, неспешно двигаясь в головной части колонны мимо бессчетной толпы египтян, он понял суть жреческих переживаний. Хорош бы он был на взятой напрокат колеснице среди прочих, сделанных на заказ и запряженных породистыми лошадьми. Отсюда Эней прекрасно видел походный шлем Сети-Мериамона со змеей-уреем, и его широкий воротник-усех, украшенный бирюзой, и прямую юбку с передником, вышитым рисунком из разноцветных птиц.
- Красивая пара, - похвалила Селма, оценив упряжку ахейца. - Не думала, что в Пер-Рамзесе можно быстро найти такую.
- Можно, если живешь в храме Беса, они прямо затряслись от усердия, услышав твое имя.
- Да, припоминаю, какое-то пожертвование по случаю, весьма и весьма скромное. Ты уже посетил их вечернюю молитву?
К счастью, впереди грянули хвалебную песнь и Энею не пришлось ломать голову над ответом. Мало-помалу толпа поредела, и царская колесница прибавила ход. Окраину пронеслись почти на полном скаку, сдерживая лошадей лишь на поворотах, а за каналом и вовсе припустили во весь дух. Поначалу упряжка Сети вырвалась далеко вперед, но колесницы Селмы и ее брата, Яхмоса, запряженные гнедыми парами одной породы, быстро съели разделявшие расстояние.
"Еще немного и вороные фараона останутся у них за спиной", - с тревогой подумал Эней. "Это плохо, очень плохо!"
Ни Селма, ни Яхмос не были безрассудными глупцами, настигнув царскую колесницу, гнедые начали отставать, словно растеряв силы на длительном рывке, Сети издал боевой клич и победно вскинул руку с золотой плетью.
Относительно ровный участок, подходящий для подобных забав, вскоре сменился каменистой тропой, ведущей к охотничьим угодьям. Колесницы вытянулись в колонну по паре в ряд, и возле Энея очутился штандарт с соколами того самого номарха, что нагрянул из Верхнего Египта.
...- Так Вы прямо с Родоса, мой друг? - на греческом южанин изъяснялся вполне сносно. - Я слышал о вашем прекрасном острове от жены, она родилась в Милете, кто у вас правит сегодня?
- Наместник по имени Гесперид, он из хеттов.
- Из хеттов, правда? - искренне заинтересовался толстяк, назвавшийся Ассой. - Я думал, что Родос по-прежнему под дланью ахейцев. Торговцы из Библа поговаривают, что на восточном побережье неспокойно, все ждут нового похода народов моря, выходит нашим "друзьям" из Хаттусы придется повоевать.
- Хетты не трусы и умеют сражаться, их колесниц боятся и в Вавилоне, и в Ассирии.
- Но не в Египте, мой дорогой, только не в Египте! Мы гнали их хваленые войска при Тутмосе III и при великом Рамзесе, а сейчас, когда у трона новый начальник Дома войны, господин Яхмос, я спокоен за наши границы как никогда.
- Брат госпожи Селмы?
- Сводный брат, если говорить точно, и достойнейший сын своего отца. Он достиг столь высокого положения благодаря исключительным личным качествам и таланту. В Египте отлично помнят его руку, защитившую колесницу Мернептаха-Осириса в битве у Мемфиса, когда отряд дерзких ханаан прорвался к царскому шатру. В том бою и погиб жених госпожи Селмы, Бонсу-Осирис, от которого она, в последующем, родила посмертного ребенка. Злые языки утверждают... - господин Асса перегнулся через борт колесницы и зашептал Энею прямо в ухо. - ...что мальчишка вовсе не от Бонсу, а от сводного брата, с которым госпожа Селма всегда была очень близка, но я считал и считаю подобные слухи наглой и ни на чем не основанной ложью! То, что господин Яхмос все еще не женат, а госпожа Селма по-прежнему ведет его дела, не говорит ни о чем, совершенно ни о чем, помяните мое слово...
Ухабистая дорожка, пошла вниз, к Нилу, и вывела к новехонькой пристани, где их поджидала дюжина вместительных барок, готовых начать переправу. Воспользовавшись возникшей паузой, господин Асса потащил Энея к навесу, где для охотников накрыли столы с фруктами, сладостями и легкой закуской.
- Попробуйте кусочек нежнейшей мормиры, мой друг, - настаивал египтянин, утолив первую жажду кувшинчиком местного вина. - Или запеченного лобана, в ваших краях такого не встретишь!
Пока распрягали лошадей и грузили колесницы, оба уселись в тени, наслаждаясь потянувшим свежим ветерком. Эней поискал глазами Селму, но та, по-видимому, отправилась в шатер, разбитый для царицы.
- Ну, где этот ошметок ослиной лепешки? - ворчал Асса, ерзая на раскладном табурете. - Говорил же, на переправе мне понадобится походное кресло, но нет, уже увез все на тот берег, а я теперь должен моститься на рухляди, пригодной лишь для тощего угря... Значит, вы торгуете кедром? Очень кстати, хорошее дерево на юге найти непросто, все лучшее разбирают еще в Пер-Рамзесе. Когда Вы рассчитываете вернуться с новым товаром? Ах да, понимаю, все будет зависеть от того, как пойдут дела в доме... - Асса вновь приложился к кувшину. - ...госпожи Селмы. Чудесная женщина, мой друг, Вам несказанно повезло! Истинная дочь Хатор! Не сочтите мои слова за грубую лесть, наоборот, я привык говорить честно и открыто, только вечная занятость, вызванная необходимостью управлением оставленным ей имуществом, мешает госпоже Селме украсить свиту горячо любимого мной фараона, овеянного благодатным дыханием Амона-Ра.
Эней покосился на господина Ассу с некоторой тревогой. Кувшин вина, осушенный тем в несколько могучих глотков, грозил выплеснуться обратно водопадом хвалебных речей, однако было ясно, что при всей своей кажущейся болтливости господин Асса твердо знает, куда ведет дело.
- И, скажите на милость, с чего это вдруг выскочка Манусет, а не блистательная Селма - первая подруга жены фараона? - египтянин махнул рукой, подзывая раба с очередным пузатым кувшином. - Я Вам отвечу, дорогой Эней, безсуловно, отвечу. Просто Сети-Мериамон, да будут дни его царствования мирными и счастливыми, решил, ни с того, ни с сего, что ее отец лучший целитель Египта. Он-то целитель? Тьфу! Пустобрех из Гелиополя! Да над ним смеется весь юг! Грех и вспоминать о подобном невеже, - завладев кувшином Асса икнул и, не обращая внимание на стоящую рядом чашу, прильнул прямо к глиняному горлышку. - О-о, хвала Бесу, как мне нравится охота... Манусет! Что Манусет? Далась Вам эта Манусет! Чушь, мне тут шепнули... - Асса завозился, пытаясь придвинуть свой несуразный табурет поближе к Энею. - Вы, конечно, и не подозреваете, дорогой мой, но кое-кто из наших общих знакомых вскоре может оказаться на царском ложе. Тс-с! Это секрет! Тс-с, только никому... Так вот - наш владетельный господин... ик... и прочая, и прочая... ик... выказывал известной Вам даме весьма недвусмысленное внимание. Понимаете? Недвусмысленное! Да! Ик...
- Быть не может! - тут Энею стало действительно интересно.
- Клянусь сандалией Птаха, все так и есть, - Асса придвинулся еще ближе. - Он даже встречался с ней в загородном дворце, где оба... ик... провели время наедине.
- И госпожа дала ему ответ?
Асса добродушно хохотнул.
- Похоже, нет, и я бы на ее месте не торопился...
Упряжки Энея и Ассы уже погрузили на тростниковую барку, теперь ее кормчий озабоченно пыхтел у сходен, ожидая, когда последние из охотников займут свои места.
- Что Вы имеете в виду, уважаемый Асса? - Эней твердо решил выяснить подробности еще на этом берегу.
Египтянин хитро прищурился и принялся выковыривать зернышки из спелого граната.
- Ни-че-го! Совсем ничего, но злые языки болтают, что царственные стопы совсем позабыли дорогу на женскую половину.
- Тогда, простите, к чему Сети еще одна жена?
- А собственность, мой греческий друг, собственность! После кончины упомянутого мной Пеласга-Осириса, отца госпожи Селмы, дела в Доме жизни фараона идут, мягко говоря, неважно, доходы падают, казна оскудела, а нубийский золотой ручеек сильно обмелел.
- Фараон готов жениться только ради ее добра?
- Птах-вседержащий, а почему бы и нет! Госпожа Селма богата, богата до неприличия, если можно так выразиться на языке ахейцев.
- И после свадьбы он получит все ее поместья?
- Ну-у, не сразу, далеко, не сразу, - египтянин слегка задумался, подбирая слова. - Даже войдя в царский Дом, госпожа останется вправе распоряжаться своим имуществом, но лишь при условии, что дела ведутся разумно. В противном случае управление передадут иному лицу.
- Да это же…
- Знаю, знаю, но с фараоном не спорят, у нас так не принято, мой друг.
- В чем же интерес самой госпожи?
- В чем? Погодите-ка... Дайте подумать... Прямо не знаю. Может быть в том, что у нее есть сын?
Асса многозначительно подмигнул и попытался встать, на помощь номарху бросились два дюжих нубийца, но тот презрительно оттолкнул их руки, решив добраться до барки самостоятельно. Эней усадил погрузневшего египтянина на корме и тот немедленно захрапел, свесив голову на порядком устряпанный воротник.
"Вот так-так!" - статус личного гостя первой красавицы Пер-Рамзеса оказался не только почетным, но и чрезвычайно опасным. "Если всемогущий Сети имеет на Селму собственные виды, появление более удачливого соперника может вызвать его недовольство. И тогда..."
Эней попытался рассуждать спокойно, однако в голове упорно всплывала одна и та же картина - пруд, полный огромных крокодилов, меланхолично ждущих свою жертву.
Прочие барки успели уйти довольно далеко, и у Энея родилась замечательная мысль, которая с каждым мгновением нравилась ему все больше и больше.
"Пока Асса спит, дам приказ развернуть судно, вернусь к пристани, а там поводья в руки и обратно. Ор-маа дожидаться не буду, с попутной лодкой до Мелиссы и в море".
Он представил безбрежную синь, наполненный ветром парус "Береники", знакомую полоску земли на горизонте и... обреченно уселся рядом с номархом, не знающим сомнений и печали.
"Что из услышанного, правда?" - сейчас он мог бы поклясться, что Асса был с ним откровенен. "Да и к чему египтянину лгать? Наверняка, его "секреты" известны любому сплетнику, вхожему во дворец Сети. Но этот разговор затеян не случайно, иначе с чего бы владетельному номарху, человеку по египетским меркам, немалому, болтать с малознакомым чужеземцем. Просто от скуки? Вряд ли. Но главное, главное он сказал под конец.  Селма намерена обменять серебро семьи на диадему третьей жены фараона ради будущего собственного сына. Сомнительная сделка, с какой стороны не посмотри, если только..."


Глава 39. Охота Сети, день первый

Ближе к вечеру преодолели еще одну протоку, широкую и мелкую, с болотистыми берегами, заросшими тростником. Охотничью тропу здесь загодя отсыпали дробленым камнем, а через воду перебросили мостки из досок, лежащих на вязанках папируса. На вид сооружение выглядело довольно хлипким, кое-где доски разъехались, и Эней предпочел совершить переправу пешком, оставив упряжку заботам возницы.
За протокой дорожку обступили леса и Ассу обуяло желание поведать греческому другу пару-тройку историй о его собственной охоте в окрестностях Фаюма. Истории были длинными, колесницы тащились медленно и к ночной стоянке оба прибыли уже в темноте. Эней разыскал отведенный ему шатер и с наслаждением растянулся на жестком ложе. Толком отдохнуть, однако не дали – следом нагрянули баку с водой для омовения, а сразу за ними доставили поздний ужин.
"Теперь все", - твердо решил он, укладываясь вновь. "Явись на порог сам Сети-Мериамон, даже не пошевелюсь".
...- Спит, - голос у входа прозвучал тихо и невнятно, словно шел сквозь слой войлока толщиною с локоть.
"Сплю", - согласился Эней. Неурочный гость сказал что-то еще и умолк. "Уселся и смотрит", - понял он. "Возле столика со светильником".
- Меня зовут Яхмос, - голос стал громче. - Селма, просила навестить тебя.
"Яхмос! Что ему надо?" - Эней протер слипающиеся глаза, пытаясь рассмотреть в тусклом свете гордость и надежду Египта.
- Нам сообщили, что ты сильно отстал, сестра просила узнать причину. Что-то с лошадьми или с колесницей?
- Лошади в порядке, я беседовал с господином Ассой.
- Что он хотел?
Вопрос прозвучал не слишком вежливо.
- Ничего, у него все есть.
- Селма предупредила, что ты упрямец, но не говорила, что глупец. Если не хочешь закончить жизнь в каменоломнях Синая или еще где похуже, попридержи свой язык. Завтра охота с загонщиками, держись рядом со мной, - Яхмос поднялся и вышел, не соизволив даже попрощаться.

..."Держись рядом со мной" - что может быть проще, если и пятая, и десятая, и тридцатая колесницы выстроятся вдоль широкой ложбины в ожидании, того, как свое место на противоположном склоне займет Первый Охотник Верхнего и Нижнего Египта, Сети Усерхеперура Мериамон. Еще с вечера отряд опытных загонщиков отправился на север, где на тучных травах дельты паслось подходящее стадо круторогих буйволов.
- Когда быков окружат, им останется только один путь: вдоль протоки, а затем по этой ложбине к загону, - Селма указала на проход в крепком частоколе.
- Первая стрела за фараоном?
- Первая и все остальные.
- Постой-постой, а что делать нам?
- Наслаждаться зрелищем, дарованным его меткостью и отвагой.
- Велика отвага - стрелять с колесницы по быкам, вот если бы он вышел им навстречу, пеший и с копьем...
- Слышишь, Яхмос? - братец, конечно же, слышал. - Ни луков, ни стрел, твердая рука и верное копье, вот как следует охотиться настоящим мужчинам!
- Только скажи, я предоставлю греку такую возможность.
- Нет-нет, он мой гость, к тому же, наши дела далеки до завершения, - Селма многообещающе улыбнулась. - Буйволы далеко?
- Близко, - Яхмос указал на птиц, взметнувшихся в вышину. - Их спугнуло бегущее стадо, это хорошо, фараон не любит долго ждать.
- Ждать в его возрасте проще всего, - возразил Эней. - Пора бы Сети сменить лук на весло.
- Рыбалка? - усмехнулась Селма. - Надо показать тебе нильского латеса или фахака. Требуется двое здоровых мужчин, чтобы втащить их в лодку.
- Он мог бы ставить верши...
- ... Или дремать у заводи с нитью и крючком, - подхватила египтянка. - Фараон не так стар, как кажется, он достаточно силен, чтобы натянуть тетиву.
- Либо завести третью жену.
- …Асса? - помедлив, спросила Селма.
Эней кивнул.
- Лисица из Коптоса!
- Коптос его город?
- Пятый верхнеегипетский ном, недалеко от Фив. Что еще он говорил?
- Много разного, я вспомню, когда не будет лишних ушей.
В зарослях тревожно взвыли трубы, извещая о том, что цель близка и вскоре на сочную траву ложбины выскочили два первых буйвола. Могучие животные с крепкими, острыми рогами остановились, тревожно поводя широкими ноздрями, а затем устремились вперед, сминая подвернувшийся кустарник.
- А там еще, - сообщил невозмутимый Яхмос, указав правее. - Похоже, все стадо на подходе, только что-то его разделило.
Вот, один из буйволов успел поравняться с царской колесницей, и египтяне затаили дыхание, предвкушая начало забавы. Большой лук фараона плавно согнулся и стрела, блеснув на солнце полированным бронзовым острием, понеслась к беззащитному боку. Сети рассчитал отлично, а выполнил и того лучше, но за мгновение до выстрела копыто буйвола попало в небольшую ямку, тот оступился и сбился с ритма. Свистнув между рогов, роковая стрела вонзилась в траву. Сети не стал тратить время на исправление ошибки, всадив вторую точно в шею следующего быка.
Трубы надрывались почти рядом, из тростника появлялись все новые и новые животные, вливаясь в поток, бегущий по ложбине. Стрелы фараона сыпались одна за другой, однако Яхмос не обращал внимания на то, что происходит внизу, продолжая вглядываться в полосу тростника, над которой уже показались длинные копья загонщиков.
- Великая девятка! Селма, смотри, кого они спугнули!
"Львы!" - Эней потянулся к колчану. "Старый самец с серебристой гривой и две львицы, неплохой довесок к сотне рогатых голов".
- Убери лук! - рявкнул Яхмос. - Не смей поднимать его без приказа.
- Так приказывай!
- Фараон с оружием, его колесница цела, он видит опасность, но не просит о помощи. Стой на месте, это не твоя охота.
"Да они просто сожрут его, клянусь Посейдоном!" - и верно, пытаясь выбраться из окружения, самец мощным ударом свалил одного из быков и стал прокладывать себе дорогу к более пологому склону ложбины, туда, где стояла колесница Сети. Спасаясь от жестокого врага, часть буйволов тоже сменила направление, устремившись к одинокому лучнику. Сети наложил очередную стрелу, выискивая цель, но львы словно растворились среди пыли и спин тревожно мычащего стада.
- Дай вожжи! - Эней вырвал упряжь из рук своего возницы и щелкнул бичом. Застоявшиеся лошади с радостью рванули вперед, а опешивший египтянин, не удержался и вывалился на землю.
"Быстрей-быстрей!" - едва не свернув себе шею на крутом спуске, он нырнул в ложбину успев вклиниться в узкий просвет, появившийся между животными. Повозку замотало, подкинуло вверх, и некоторое время он просто летел, не зная, выдержат ли колеса встречу с землей. Хвала Аресу, они выдержали, кожаные ремни днища смягчили удар, зубы клацнули, он прикусил язык, но и только.
"Отец-Посейдон, кажется, прорвался!" - каким-то чудом миновав основной поток, он начал забирать вправо, туда, где вершилась Битва Первого Охотника.
...Почуяв приближение хищников, царская пара захрапела, попятилась и взвилась на дыбы. Пока возничий Сети пытался усмирить упряжку, одна из подоспевших львиц вцепилась в шею обезумевшей лошади. Следом объявилась и другая, но на счастье фараона ее оттеснили несколько самцов буйволов и погнали к зарослям акации. Вместо нее из клубов пыли явился седогривый, издал громкий рев и присел, ожидая момента, когда повозка, которую тщетно пыталась развернуть последняя из лошадей, остановится хоть на мгновение. Первая львица уже успела свалить несчастную жертву, и легкую колесницу болтало из стороны в сторону, вместе с вцепившимися в борта людьми.
Энею пришлось сделать дугу, обходя быков попавшихся на пути, и небольшой задержки оказалось достаточно, чтобы львы успели свалить и вторую лошадь. Боги по-прежнему благоволили к владыке Египта, старый лев ненадолго отвлекся, помогая подруге, и фараон успел выставить навстречу короткое метательное копье. Эней направил упряжку на вожака заставив того отскочить в сторону, развернулся и тут же был атакован разъяренной львицей, попытавшейся сходу перемахнуть через борт. Легкий каркас колесницы не выдержал, просел, и зверь вцепился передними лапами в ремни днища, пытаясь найти опору для задних. Более удачного момента ждать не приходилось, Эней обнажил меч и всадил клинок прямо в разинутую пасть.
Опасность, нависшая над фараоном, никуда не делась, отдав копье возничему, Сети старался дотянуться до колчана, болтавшегося снаружи. Бронзовое навершие продержалось недолго, после удара льва в руках египтянина осталось ни на что не годное древко.
Эней видел седогривого лишь частью, однако выбора не было и он метнул свой дротик, целясь в заднюю лапу хищника. Острие скользнуло по шкуре, оставив неглубокую рану, вожак снова взревел, обернулся, оценивая угрозу, и Сети ("Хвала и хвала Посейдону!") добрался, наконец, до колчана. Лев встретил стрелу в прыжке, но рана оказалась не смертельной, и зверь подмял закрывшего фараона возницу. Второй стрелы в царской руке не нашлось, сын Амона поспешил покинуть колесницу, совершив прыжок достойный легконогого юноши. Эней вскинул лук, но сзади послышалось тяжелое дыхание и на плечах повисли люди, вырвавшие у него оружие.
Тетива фараона, умудрившегося прихватить, таки, по пути свой колчан, пропела короткую песню, затем еще одну, лев зашатался, разинул страшную пасть и рухнул, пораженный в сердце. Эней поискал глазами последнего зверя, но не нашел, спасаясь от буйволов, молодая львица так и не вступила в схватку.
У места их славной победы становилось шумно, вокруг восхищенно цокали языками и гудели несколько десятков подоспевших египтян. Эней видел лишь ноги, поскольку его собственную голову бессердечно прижали к неподатливой и колючей траве.
- Имя? - спросили на удивление мягко, Эней скосил глаза, чтобы увидеть говорящего.
"Передник с птицами, Сети-Мериамон!"
Затем между ними возникла спина Яхмоса, забубнившего по-египетски и он потерял к разговору интерес.
...- Его зовут Эней, мой господин, он торговец с Родоса и гость госпожи Селмы.
- Селмы?
- Да, господин.
- Ее гость поступил дерзко, вмешавшись в мою охоту.
- Да, господин, но он чужеземец и не знает наших обычаев.
- Это не оправдание.
- Простите, мой повелитель, - к беседе присоединился голос Селмы, но говорили по-прежнему на египетском.
- Я не смогла удержать варвара, когда он счел, что Вам грозит опасность. Вина моя и я прошу назначить суровое наказание.
- Давно он в Пер-Рамзесе?
- Всего два дня, пока разгружается барка, он собирался отбыть тотчас по возвращении.
- Что ж, если так... Я не виню тебя, Селма и не хочу судить строго, люди из народов Девяти луков непредсказуемы. Для обычного торговца, проводящего время в письме и счете, он слишком горяч.
- Товар принадлежит его отцу, повелитель, Эней лишь охраняет его от пиратов.
- Воин и моряк? Теперь понятно, почему он не привык слушать других, но этому следует учиться, если, конечно, хочешь чего-то достичь.
- Да, господин.
- Возможно, Селма, твой гость не безнадежен. Что скажешь ты, Яхмос?
- Люди, посвятившие себя морю, не похожи на других, повелитель и нам без них не обойтись. Дому войны нужны моряки, знающие пути Северного моря чтобы вести по ним наши новые корабли. Недавно мы говорили об этом на Совете.
- Я помню.
- Думаю, ахеец способен понять основы маат, и оценить величие нашей цели.
- Он храбр, но безрассуден.
- У него не было мудрых наставников.
- Хорошо, я позволяю тебе говорить с ним. Если гость Селмы готов служить нашему Дому, отправь его на побережье, где строятся суда, пусть покажет умение и докажет верность, если нет - десять лет в каменоломнях Синая станут хорошим уроком. Да будет так!
- Да, повелитель!
Голова Энея больше не мяла траву, а затем он почувствовал, что и руки, наконец, свободны.
- Вставай, торговец, и вознеси хвалу милосердному фараону, сегодня тебе даровали жизнь во второй раз!


Глава 40. Звездолет аннигиляционный релятивистский...

- Все, похоже, вырубился окончательно, - я пощелкал бесполезным тумблером и захлопнул крышку. - Головастые ребята в Новосибирске.
- Ага. Нам бы его домой, папа просто обожает механические игрушки.
- У каждого папы свой пунктик, кто-то рыбачит, кто-то чинит мопеды. У меня вот есть родственник, кандидат наук, между прочим, так он по выходным топоры насаживает. Хобби, представь! А роботы чем хуже? Да, ничем. Возьми хоть этого, о хеттах он знает, даже Иситу вспомнил. Только вот с Шелтоном... Что он там брякнул? "Человека с таким именем не существует!"
- Пинцетик не забудь.
- Не забуду...
И тут нас накрыл обещанный звонок, пронзительный, всепроникающий, совсем не похожий на тот, что дают на большую перемену.
- Да слышим мы, слышим, глуши шарманку! Ты, кстати, торопишься?
- Нет, не особо, - Катя нехотя выбралась из ниши.
- Тогда подожди, я сейчас...
Красноносый страж скучал на посту, добросовестно выжидая, пока акустический веник выдворит из залов припозднившихся посетителей.
- Можно выключать, - прокричал я.
- Чего?
- Выключай, говорю, все уже в курсе!
"Дед Мороз" посомневался, но повернул рубильник.
- А подружка где?
- На метле, сейчас прилетит.
- Шутник. Нынче много шутников заходит.
- Наоборот, мы серьезные, ответственные люди. Я, например, в служебной командировке и вскоре отбываю обратно. Хотелось бы ознакомиться со знаменитым ледоколом "Арктика". Можно еще полчасика?
- Нельзя. Завтра приходи.
- А если по сверхурочному тарифу? В виде исключения? - я показал краешек волшебной красной бумажки. - Мы Вам будем очень, очень признательны.
- "Арктика", говоришь... ладно, смотрите, только недолго.
- Спасибо, товарищ, за понимание, большое человеческое спасибо!
...- Ну что? - Катя все еще торчала возле Примуса. - Разрешил?
- Конечно, золотой же человек! Пойдем к корабликам, ну сколько можно.
Сознаюсь, знаменитый ледокол и шхуну-бриг "Пилигрим" я осмотрел невнимательно, поскольку интимный полумрак второго зала был прямо создан для того, чтобы найти губы спутницы со вкусом южного винограда.
…- Все, Ваня, все, - наша экскурсия окончательно застряла у металлической двери, похожей на те, что устанавливают в переборках морских круизных лайнеров, только на этой имелось еще и светящееся табло с надписью "Сюрприз".
- Угомонись, Тургенев, - девушка достала зеркальце и принялась поправлять макияж. - Куда дверь?
- "Сюрприз?" Не знаю, что-то знакомое... - направить мысли в правильном направлении оказалось непросто. - Сейчас-сейчас, минуту... уже рядом... Да, есть! "Звездолет аннигиляционный релятивистский ядерный", сокращенно - "Заря", что-нибудь тебе говорит?
- Что-нибудь говорит. "Москва-Кассиопея", фильму сто лет, я его еще в школе видела. Откуда в "Юных техниках" люк со звездолета?
- Какая разница, привезли и поставили. В кино за ней - кают-компания, а здесь что?
Я ткнул пальцем в кнопку "Еxit", панель булькнула и отъехала в сторону, открыв проем, наполненный плотным искусственным светом.
"Ничего себе!" - одновременно на стенах вспыхнули десятки экранчиков, с картинками в тетрадный лист величиной.
- "Берег реки", "Сосновый лес", "Квартира В. Середы"... А вот, смотри, "Указующий перст", на который Федька Лоб чуть не свалился.
- Он упал в ванну, - напомнила Катя.
- А должен был на перст. Интересно, кеды еще на потолке?
- О, смотри, "Заря. Центральная рубка".
- Где? Странно, ее здесь быть не должно.
- Нажать?
- Попробуй.
Пластиковая клавиша смачно щелкнула и над люком, ведущим вглубь помещения, замигало зеленое табло: "Добро пожаловать!"
- Ого, работает техника! - восхитился я. - Да здесь и правда рубка! Кресла, пульт - один в один… Проходи, располагайся... Ключ на старт! Протяжка пошла...
- Вот и сбылась мечта, да, Тургенев?
- Разговорчики, лейтенант Меньщикова, пристегните ремни и не мешайте работать. Включаю питание...
Кнопка с автомобильной надписью "масса" ушла вниз, мониторы затрещали и ожили. По серому фону побежала рябь помех, затем поверхность загустела, налилась глубокой чернотой и заблистала вкраплениями далеких звезд.
- Говорит капитан корабля, Иван Тургенев, - я нацепил массивный текстолитовый наушник. - Включить проверку готовности к старту.
- Есть включить проверку, - женский голос из динамиков подтвердил, что мое распоряжение принято.
- Ничего себе! Слышала, что она сказала?
- Ага!
- К сведению экипажа, проверка начата, готовность к старту через три минуты, - сообщил тот же голос. - Обратный отсчет пошел.
На главном мониторе вспыхнули зеленые цифры.
- Внимание, главный двигатель запущен, - где-то далеко-далеко зародился низкий гул, и кресло слегка завибрировало. - Топливные модули подключены, системы активированы, функционируют нормально.
- Вот видишь, порядок, - Катя устроилась поудобнее и вытянула ноги. - Завелось с первого раза. Давай, командор, командуй дальше.
- Я капитан, а не командор.
- И в чем разница?
Лекцию о рангах на космофлоте я решил отложить на потом.
- Говорит капитан корабля, информ-системе "Зари" сообщить плановые данные полета.
- Внимание, сообщаю: до старта с планеты Земля остается две минуты, двадцать пять секунд. Расчетное время выхода на орбиту 19.22, первая точка начала разгона 19.35, выход за пределы солнечной системы, вторая точка разгона - 21.46.
- Всего два часа на солнечную систему? Лихо! - я покачал рукоять рычага скорости. - А сколько нам до цели?
- Информирую: сто двенадцать световых лет.
- Нет-нет, Ваня, сто двенадцать много, - заволновалась Катя. - У меня сессия на носу.
- Не встревайте, лейтенант Меньщикова! Цель экспедиции?
- Цель экспедиции: галактика Медузы, третья планета звездной системы Виола-11, номер по реестру ХЧ5438745, наименование - Фрея. Двигатель на предстартовом режиме, пошел голосовой отсчет. Пятьдесят девять, пятьдесят восемь...
Гул под креслами сменил тональность, став громче, вибрация почти исчезла, а к горлу подкатил пряный комок, напомнивший о замечательном грузинском шашлычке.
- Минуточку, милая дама, - мне вдруг страшно захотелось вернуть на место киношный наушник и оказаться на улице, под холодным ноябрьским небом. - Какая Фрея? До Луны еще туда-сюда, а к черту на рога, уж увольте. Вдруг бензина не хватит?
- Сорок два, сорок один... Двигатель на расчетной мощности, отключаю электромагнитный контур.
- Погоди-погоди, ничего не надо отключать, - идея с дальним вояжем Кате тоже пришлась не по вкусу. - Ваня, скажи ей, ты же командор.
- Говорит капитан корабля. Вношу коррективы, внимание, вношу коррективы. Полет отменяется, повторяю, отменяется.
- Внимание, капитану корабля! Процесс аннигиляции запущен, отключение невозможно.
- Тогда извини, мы пошли, ты уж сама слетай, если что... Эй, эй! Двери откройте, что за шуточки.
- Экипажу "Зари" занять свои места, до старта восемнадцать секунд... Четырнадцать, тринадцать...
- Вот, стерва! - я плюхнулся в кресло и защелкнул ремень. - Телеграмму хоть можно отправить?
- Что ты сделал, когда сказал "включаю питание"? - крикнула Катя, стараясь перекрыть нарастающий шум двигателей. - Выруби сейчас же!
- Три... Два...
"Масса", кнопка, которую я нажал - вот она, большая блестящая!
- Один...
На долю секунды гул в ушах исчез и тут же ворвался вновь, тело налилось свинцом, впечатавшись в спинку кресла, горизонт накренился и поехал вниз. Снова замутило, я зажмурил глаза, еще не веря в реальность происходящего, а когда открыл, перед носом медленно плыл картонный стаканчик, легкомысленно забытый кем-то из посетителей.
- Вниамние экипажа, "Заря" вышла на заданную орбиту, до точки ускорения девять минут.
- Ты как? - спросил я.
- Жива, - вяло сообщила Катя. – Мне нужно выйти, где у них умывальник?
- По коридору прямо и направо. Говорит капитан корабля, включить гравитационное поле.
- Гравитационное поле включено, - стаканчик шлепнулся на пол и укатился под кресло штурмана.
- Давай, Кать, только быстро, до броска семь минут.
- Да, хорошо…
Дверь рубки послушно отъехала в сторону, девушка выглянула наружу и тут же вернулась.
- Ваня, там…
- Что?
- Коридор!
- Ну, да, а что там должно быть?
- Кают-компания, ты забыл?
- Внимание экипажа! До точки ускорения - пять минут. Поворяю...
- Кать, а мы ведь того, похоже, летим.
- Не знаю, что и сказать, товарищ капитан. И хотелось бы, а не знаю… Разворачивай телегу, Тургенев! Разворачивай и сажай обратно!
- Сейчас, Кать, сейчас... Только разберусь...
На мониторе, прямо по курсу, показалась щербатая миска Луны, я крутанул бублик штурвала, однако картинка осталась недвижима.
- Ага, а если так…  Не хочет, не хочет, зараза…
- Может, отключите автопилот, командор? Вон его значок, у палки с набалдашником.
Я щелкнул рубильником - тщетно, проклятая автоматика отключаться не желала.
- Что у нас с автопилотом? - возмутился я. - Почему система неисправна?
- Внимание, капитану корабля! До точки ускорения одна минута. Ручной режим управления заблокирован. Экипажу занять свои места и приготовиться к перегрузкам. Пять, четыре, три… - корабль задрожал и рванулся вперед.
 
"Заря" оказалась несколько больше, чем я ожидал, значительно больше, если уж оперировать величинами неопределенными. Побродив по владениям "отроков во вселенной", я разыскал кают-компанию "Сюрприз" и уселся перед россыпью экранов.
"Что ж заказать-то?"
Посомневавшись между зоопарком и ванной, я выбрал последнюю и получил ее: ванна, как ванна, обычная чугунина со смесителем, воды, правда, нет. Я забрался внутрь и улегся, задрав ноги, болтаться по космическим закоулкам больше не хотелось. Кеды Федьки должны были висеть прямо у меня над головой, но нет - экипаж Середы расстарался и вычистил потолок, даже пятнышка не осталось.
Ванна без воды, все же, не то, что с водой, долго не пролежишь, поворочавшись еще минут десять, я выбрался из белоснежного корыта и поплелся обратно к штурвалу.
- Ну, что? - для ознакомительной экскурсии Катя выбрала иной маршрут, уже вернулась и устроилась в капитанском кресле с пачкой гречневых галет.
- Это мое место, - напомнил я. - И не кроши тут.
- Вкусные штучки, попробуй, там еще ржаные есть. Что-то узнал, Тургенев?
- Много чего. Пункт первый и главный - нам тут не доверяют, с полетом Маня справится и без нас.
- Маня?
- Местная ЭВМ.
- Миленько.
- Маня сказала, что ручное управление включается лишь в аварийных случаях, в штатном режиме для нас - спорт, кино и домино.
- На сто двенадцать лет фильмов еще не наснимали.
- Есть много других увлекательных занятий, а там, глядишь, и дети пойдут. И, к твоему сведению, световой год - единица расстояния, а не времени. Маня! Информируй экипаж, какова длительность полета в земных стандартах?
- Вопрос понятен, информирую: расчетное время до орбиты Фреи двенадцать часов, тридцать шесть минут.
- Сколько-сколько?
- Двенадцать часов, тридцать шесть минут, - терпеливо повторила Маня.
- Так не бывает, - веско заявил я. - Проверь расчеты.
- Ошибка исключена. Прошу обратить внимание на монитор номер три.
- Ну, обратил, что это за клякса?
 - На мониторе номер три отображен объект, называемый "Мельхиор-11", представляющий собой тоннель, оставшийся после выброса в дубль-пространство материи сколлапсировавшей черной дыры, и, одновременно, кратчайший путь к точке назначения. "Заря" войдет в поле Мельхиора через пятьдесят четыре минуты, двенадцать секунд.
- А-а, ну тогда ясно, пойду приму душ и немного вздремну.
- Что, Тургенев, облом, не будет у нас ячейки космического общества.
- Не будет и не будет, очень и хотелось...
"Нет, до чего дошла наука!" - раздумывал я под упругими струйками прохладного душа. "Межзвездные крейсеры паркуют в чуланах павильонов, а сотню световых лет прессуют в жалкие двенадцать часов. Не ту профессию ты выбрал, Тургенев, не ту. Что медицина? Серость и рутина, современный человек осваивает факультативы по астронавтике, корпит над проблемами преодоления пространства и пакует чемоданы на Марс. Красивые девушки любят мужественных покорителей галактик в высоких магнитных ботинках, а не унылых интеллигентов с ранней лысиной под колпаком. Взять лейтенанта Меньщикову... Хотя, какой она лейтенант? Рядовой пассажир прогулочного корыта, а делает вид, что единственная женщина во вселенной. Нет, определенные достоинства у Кати, безусловно, налицо, но если подойти систематично и сопоставить с Мариной..."
Сопоставлять я, все же, не стал, ибо моральная сторона вопроса, несколько размытая кувшинчиком грузинского вина, вновь заявила о своем существовании.
"Мы в космосе, в конце концов, здесь не до сантиментов!"


Глава 41. Отроки во вселенной

- Внимание! Капитану корабля срочно прибыть в центральную рубку. Внимание! Капитану корабля...
"Забавный фокус, с каких пор у будильника голос ведущей из теленовостей?
- ...срочно прибыть в центральную рубку!
- Тургенев, вставай, ты чего, обалдел? - некто еще и тряс меня за плечо, намереваясь скинуть с кровати.
- Сгинь, сгинь, нечистая.
- Что?! И это наш командор. Великий космос! - каблуки Кати возмущенно зацокали по коридору.
- Капитану корабля срочно прибыть в центральную рубку, - не унималась Маня, выбрав самый суровый регистр.
- Да иду я, иду. Еще и светомузыку включила, ни минуты покоя на этом рейсе.
Как ни странно, в самой рубке все было тихо и даже, по-домашнему, уютно. На стене тикали невесть откуда взявшиеся ходики, а хромовую тумбу в углу венчал горшок с цветущей геранью. Пахло свежей выпечкой и легкими французскими духами.
- Явился, - констатировала Кэт, нахально занявшая мое место. - Кофе в кофейнике, завтрак на подносе. Ну, ты и спать!
Сервированный столик дожидался у кресла штурмана. Теплые булочки и малиновый джем почти примирили меня с некстати начавшимся утром.
- Где это мы?
- На орбите, милый, второй виток пошел.
- Фрея?
- Она самая. Маня тебе справочку распечатала.
- Благодарствую. Нуте-с, почитаем. Афелий... Перигелий... Прелюбопытно. Орбитальная скорость 30 километров в секунду, это много или мало?
- Нормально, давай дальше.
- Экваториальный радиус... полярный радиус... окружность по экватору...
- Чуть меньше Земли.
- Ясно. Объем... масса... Период вращения - 32 часа, жуть! Минимальная температура по Цельсию -44, максимальная +52, средняя +16. С температурой расклад неплохой, совсем неплохой... Ага, вот и атмосфера. Азот 72%, кислород почти 24! Углекислый газ... инертные газы... пары...
- Почти идентична нашей, кислорода многовато, но привыкнуть можно и главное, командор, почти шестьдесят процентов занято водой.
- Материки, значит, тоже имеются.
- Целых два. Один на центральном экране, видишь полоску за облачным серпом? Второй будет дальше к западу, он меньше примерно вполовину и отделен проливом. В самом узком месте между ними не более километра. В южном полушарии - островной массив, будто мешок грецких орехов раздолбили.
- Формы жизни?
- Не знаю, отсюда не видно.
- Похоже, мы будем там первыми.
- Внимание, поправка, - влезла вездесущая Маня. - Конструкций разведбота предусмотрено место пилота в единственном числе.
- Возьмем и другой бот, делов-то.
- Внимание, поправка. Разведбот номер два зарезервирован для непредвиденных ситуаций.
- Ну, хорошо, - после завтрака я был настроен миролюбиво. - Допустим. Но представь ситуацию - мой агрегат ломается при посадке, как будешь вывозить космонавта?
- Задача решена. В грузовом отсеке.
- Вот именно! Вывод: место в боте имеется!
- Места не имеется, - уперлась наша ЭВ-система. - С первым стартом предусмотрена доставка метеорологической станции.
- А-а, тогда ладно.
Я повернулся к Кате и развел руками, "извини, мол, сделал все, что мог", но ту подобный оборот совершенно не расстроил.
- Похоже, Ванька, не твой сегодня день.
- В смысле?
- Спать надо меньше. Два часа назад Маня запросила параметры человека, который отправится на Фрею, а я, почему-то, вспомнила только свои.
- Нет!
- Да, да, да! Траектория рассчитана с учетом моего веса и менять ее уже поздно.
- Маня, говорит капитан...
- Внимание, лейтенанту Меньщиковой пройти в стартовый отсек, повторяю, лейтенанту Меньщиковой пройти в стартовый отсек!
- Сговорились, да? Устроили матриархат на корабле.
Мне показали розовый блестящий язычок, и через секунду я остался один, а точнее в компании ходиков, герани и недопитого кофе.
Кусочек суши, появившийся на мониторе несколько минут назад, теперь развернулся во всю ширь. Судя по разметочной сетке, примерно две трети континента лежало в северном полушарии, оставшаяся часть перемахнула экватор, отхватив добрый кусок и у южной половины. Видимость сильно затрудняли плотные красноватые облака, тащившиеся почти над самой землей.
- Маня.
- Да, капитан.
- Видеосвязь с разведботом.
- Разведбот на связи.
Катя уже натянула походную амуницию и устроилась в кресле пилота, листая увесистую тетрадь техинструкций.
- Привет, командор, я почти готова. В принципе, здесь удобно, а руль, как на моторной лодке. Жаль, что ты не со мной, буду скучать.
- Уверена, что справишься с управлением?
- Автопилот включается сразу после старта, в крайнем случае, сяду на парашюте и буду ждать своего рыцаря. Ты же не бросишь меня, правда?
- Посмотрим. Маня, сколько еще?
- Девять минут, начинаю проверку систем.
- Тургенев.
- Да.
- Не выключай монитор.
- Не выключу. Груз на месте?
- Ага. Чемодан на колесах, штыри с фонариками, вот схема установки. Пустяки, конструктор для семилетнего ребенка. Закажи к обеду котлетки и компот не забудь.
- Ладно, не отвлекайся.
Над экватором облачная вата стала пореже, и я заметил блестящую нитку, берущую начало из массивной горной гряды, похожей на неопрятный бахромчатый цветок.
...- Разведбот номер один стартовал, двигается по заданной траектории.
Изображение замельтешило, а в динамиках раздался противный свист.
- Первый, Первый, говорит "Заря", - на экран выплыл ярко оранжевый бот. - Катя, мы видим тебя, идешь нормально. Отключаюсь, выходи на связь сразу после посадки.
Я щелкнул тумблером, откинулся в кресле и вытер вспотевший лоб.
"Причем тут ее вес, Тургенев? Ну, причем? Как, вообще, могут повлиять на полет несколько лишних килограммов?"
- Маня!
- Да, капитан.
- Какие параметры члена экспедиции тебя интересовали?
- Имя пилота, капитан.
- А, черт... Сколько до связи?
- Двадцать шесть минут.
Время над Фреей тянулось, как холодный кисель, я трижды перечитал Манину справку, твердо уяснив лишь одно - полярный и экваториальный радиусы планеты практически идентичны.
"О чем это нам говорит? Да, о чем? Да ни о чем!"
- Десять секунд до посадки, внезапно очнулась Маня. - Девять... Восемь... Есть контакт!
- Ф-фу, - выдохнул я. - Где она села?
- Координаты...
- Не нужно координаты, покажи на карте!
Облака на мониторе сменились графической схемой, на которой вспыхнула яркая красная точка. Я покрутил колесико визора, уменьшая масштаб.
- Все, вижу - западный материк, примерно в десяти километрах от Большого пролива. Связь уже есть?
- Повторная попытка результата не дала, перехожу на дублирующую схему.
- Эй-эй, в чем там проблема? Объект же, как на ладони!
- Сильные магнитные возмущения, сигнал искажен и рассеян.
- Так собери его.
- Пытаюсь найти оптимальные параметры.
- Ищи быстрее... Действия пилота после посадки?
- Вас поняла, поиск продолжаю. Действия пилота: первый этап, двадцать четыре минуты - никаких действий. Охлаждение, проверка систем, анализ газового состава и грунта. Действия пилота, второй этап, шестнадцать минут - освобождение грузового отсека. Действия пилота, третий этап, тридцать одна минута - установка и компоновка элементов станции. Действия пилота, четвертый этап, три минуты - проверка работоспособности объекта. Действия пилота, пятый этап, двенадцать секунд - включение автопилота и старт.
- Из чего состоит станция?
- Информирую: мобильная метеостанция представляет собой комплекс специализированных приборов, позволяющих получать и сохранять данные параметров окружающей среды в автономном режиме, для чего предусмотрены сенсорные накопители световой энергии модели "Луч-3".
- Уточняю вопрос, станция имеет модуль связи?
- Ответ положительный.
- А камеру внешнего наблюдения?
- Ответ положительный, установлена оптическая система модели...
- Давай без подробностей! Просто свяжись с той бандурой и покажи, куда она села!
- Ответ отрицательный, операция выполнима только после включения комплекса пилотом.
- И до него остается...
- Пятьдесят шесть минут. Начинаю обратный отсчет.
- Не надо отсчета, лучше стакан корвалола.
Пауза затянулась, и мне стало стыдно.
"Не буду так больше – еще сломается".
- Внимание, Маня, отменяю задачу.
- Принято - задача отменена.
"Без паники, Иван Сергеевич, без паники, потеря связи – обычное дело. Помехи в атмосфере, железные руды. Могут там быть железные руды? Или еще что? Да, запросто! Или рычажок запал, а Катя не заметила".
- Маня, сколько еще?
Чтобы не тратить времени даром, я отправился в транспортный отсек и натянул экспедиционный скафандр. Ткань показалась тяжеловатой, но приятной на ощупь.
"Шлем, модуль связи, баллоны с кислородом. Зачем они здесь? Внизу кислорода, как в медицинской подушке. Фонарь, ракетница, хронометр, фляга с тонизирующим напитком. Кабина, в целом, выглядит аскетично: штурвал с кнопками управления тягой, блок связи, информеры автопилота, вроде все просто..."
- Та-ак, Маня, а что у тебя для личной безопасности? Где бластеры, гранаты, фотонные пушки?
- Информирую: штатное оснащение разведбота включает лишь пассивные средства защиты. Возможна установка электростатического поля и направленные тепловые выбросы.
- Знал бы, рогатку из дома захватил…
- Внимание! Связь установлена.
- Где? Где? Выводи сюда.
В наушники ворвалась какофония эфира и невнятный голос моего лейтенанта.
- "Заря", "Заря", говорит Первый, посадка прошла успешно. Как слышите? "Заря"!
- Слышу, Катя! Слышу! Ты поставила станцию?
- Станция на месте, монтирую солнечные "Лучи".
- Включи ее.
- Что? Повтори, я не слышу…
- Включай аппарат!
- Внимание! Сигнал вновь отсутствует.
- Я догадался.
- Внимание, капитану корабля! Регистрирую модуль "Гера".
- Какая еще "Гера"? Ты о чем?
- Информирую: "Гера" - фирменное название установленного объекта.
- Да, да, ясно, давай картинку!
- Изображение на экране. Звуковой канал не предусмотрен.
- Черт с ним!
В центре монитора появилась узкая щелка, замерцала и стала медленно расползаться, подрагивая по краям. Бледные тени сгустились, обрели четкие контуры и капитан "Зари" увидел, наконец, просторы таинственной Фреи. "Чемодан" метеостанции Катя установила на "языке" длинной каменистой площадки, видимая сторона которой упиралась в пологий склон, заросший приземистыми деревцами с узкими и длинными листьями. Объектив камеры медленно вращался по часовой стрелке и вскоре на экранчике показался оранжевый нос нашего бота, полуоткрытый люк, а затем... Затем я увидел и Катю, летящую со всех ног.
- Маня, срочный старт! Второй бот на площадку "Геры", пилот Меньщикова в опасности!
- Вас поняла, траектория на расчете, начинаю проверку систем.
"Траектория траекторией, вот только что мне делать на Фрее с твоими мерами пассивной защиты? Погоди, Тургенев, погоди, где-то была подходящая штука... Рыцарские доспехи в учебном классе? Ерунда - макет, а вот это нам, пожалуй, подойдет..."
- Внимание, капитану корабля занять место пилота.
- Ну, наконец-то!
..."Надеюсь, она успела", - миновав верхний слой атмосферы, я понесся над поверхностью странного океана, до нельзя похожего на огромный платиновый слиток. Ни волн, ни ряби, идеально ровная гладь и высокий скалистый берег на горизонте. Стабильная связь с "Зарей" накрылась минут пять назад, зато сквозь шум в динамиках шлемофона прорвались отрывки слов моего лейтенанта.
- "Заря! Заря!" "...помощь!" "...она рядом!"
- Иду, Катя, иду, уже близко, - я, в очередной раз, подергал бесполезный штурвал.
"Рыцарь, называется, даже лошадь не пришпорить".
Весь полагающийся рыцарю арсенал я позаимствовал с пожарного щита, оборудованного по последнему слову космической техники: багор, ведро и топор на длинной рукояти. Ярко красное ведро завалилось на бок еще при старте и теперь болталось по грузовому отсеку, противно звякая и нервируя пилота.
- Первый, Первый, я рядом, до точки не больше минуты.
- Быстрее, Ванька, быстрее, я долго ее не удержу.
- Ты в боте?
- Да.
- Так жми "автопилот" и вали оттуда!
- Я не могу, люк не закрыт. Лапа этой твари зажата в проеме, если отпущу, она засунет остальные.
- Включи защитный контур!
- Не дотянуться.
- Понял, держись, я иду.
- Жду с нетерпением.
"Вот они", - только вдали показалась знакомая площадка, я с наслаждением вырубил автопилот, одновременно почувствовав, как штурвал наливается упругой силой. "Будем еще тут круги рисовать..." - разведбот нырнул вниз, нацелившись на оранжевый корпус собрата.
Хотя вертикальные патроны сработали вовремя, посадка вышла жесткой, меня сильно мотнуло, а машина с хрустом въехала в подвернувшуюся осыпь. Люк зашипел, плавно отъехал в сторону, и в кабину дохнуло жаром разогретой обшивки.
"Копье... секира... вперед", - ведро я оставил на месте - достало своим бряканьем еще в полете. "Что тут у нас? Ага, "Гера", объектив аккурат напротив, а за "чемоданом" - две приземистые многоножки, чуть не с "Запорожец" размером, в нескольких шагах от них - третья, насела на люк разведбота номер один. Позиция не из простых".
Больше всего эти создания напоминали не в меру разжиревших мокриц с отвисшими полупрозрачными животами, в которых беспрестанно шевелилась темная аморфная масса.
Пусть соображала местная фауна довольно медленно, зато двигалась не в пример быстрее. Позволив мне беспрепятственно обогнуть корпус метеостанции, ближайшая многоножка вдруг согнула спину, присела и метнулась навстречу, намереваясь заключить в жаркие объятия. Близкий контакт не входил в мои планы и я встретил тварь жалом пожарного багра, вонзившимся в истекающую слизью бахрому того места, где полагалось быть голове. Под багром захрустело, раздался противный писк, враг отскочил и завертелся, пытаясь избавиться от застрявшего древка.
"Порядок!"
Сорвав с пояса сигнальный патрон, я лихим гусарским движением свинтил колпачок и дал разноцветный залп в сторону монстров. Эффект получился что надо, от неожиданности обе "мокрицы" подпрыгнули и припустили вверх по склону, сминая и ломая тонкие деревца.
- Теперь твоя очередь, красотка, - прошептал я и перехватил поудобнее боевой топор.
Почувствовав надвигающуюся опасность, тварь у бота заверещала и рванулась назад, пытаясь выдернуть прижатую конечность. Рывок удался и люк, наконец-то, захлопнулся.
- Буэнос диас, сеньора. Ну, давай, выходи, один на один!
Спина зверюги поползла вверх, сгибаясь перед прыжком, однако поврежденная лапа слушалась плохо, противник завозился, недовольно стрекоча и роняя на землю капли мутной слизи.
Я поднял топор, шагнул вперед и в этот момент "мокрица" прыгнула. С точки зрения ценителя, прыжок получился не ахти, в полете тварь запрокинуло набок, открыв, на беду, беззащитное брюхо.
"Шшу-ухх" - замечательная советская сталь марки У-7 рассекла упругую плоть, и меня тут же накрыло смердящей липкой массой...


Глава 42. Охота Сети, день второй

- А вот и наш герой, отнявший добычу у владыки Египта! - Селма призвала его в свой шатер сразу после пира по случаю удачной охоты. - Зачем ты вмешался? Яхмос тебя предупреждал!
Эней лишь пожал плечами, бесполезно возражать женщине, не отказавшей себе в паре чаш хорошего вина.
- Не вижу раскаяния в этих глазах и не слышу слов благодарности.
- Мне не в чем каяться, госпожа, я не сделал ничего дурного. У нас воин, спасший царя, получает награду, а не упреки.
- Ты так ничего и не понял, ахеец. Для фараонов охота - священный ритуал. Сети - сын Амона и должен доказать египтянам, что его длань способна сокрушить любого врага.
- Любого? Ого! Как он дожил до своих лет?
- Дожил, как видишь, - Селма решила сменить гнев на милость. - Все не так страшно, главное - правильно выбрать жертву. Тутмос III, в лучшие годы, любил поохотиться на слонов, Сети вряд ли последует его примеру.
- Ему пора на покой. Вам нужен новый фараон, юный и полный сил. Я буду наказан?
Селма кивнула.
- Но наказания можно избежать, тебе предоставлена возможность искупить вину. Яхмос испросил для тебя должность кормчего фараона.
- Отец-Посейдон, египетский флот! Да ахейцы умрут со смеху, увидев ваши суда из папируса.
- Что ж, выбор за тобой. Сети милостив, десять лет в каменоломнях и ты прощен.
- Десять лет!
- А на что ты рассчитывал? Пойми же, наконец: Яхмос спас тебе жизнь, но она принадлежит фараону. Поговорим серьезно, Эней. Кто ты теперь? Морской бродяга, каких много. Что тебя ждет? Служба у отца или карьера пирата. И то, и другое опасно и может закончиться очень быстро. Город в Ливии? Наивные мечты, недостойные взрослого мужа. У Яхмоса на побережье лучшие мастера из Библа, покажи себя в деле, построй с ними флот, и, возможно, ты сам поведешь его в первый поход. Сделай так, чтобы при виде египетских кораблей другим стало не до веселья, тогда получишь и свой город, и свою женщину.
- Построить флот? На это уйдут годы!
- Пусть так, но разве цель того не стоит?
У входа в шатер раздалось позвякивание амулетов, Селма нехотя обернулась.
- Что еще?
- Простите, госпожа, пришли от царицы Такхат, она требует Вас к себе.
- Как не вовремя... - Селма вздохнула. - Сейчас я должна уйти, но это ненадолго, мой ахеец...
"Мой ахеец!" - Эней прислонился к стволу огромной сикоморы, пытаясь унять бешеный стук в груди. Когда жаркий пыл поиссяк, а дыхание стало ровнее, на тропинке послышались чьи-то неспешные шаги.
- Эней, дорогой, это Вы? А я тут вышел побродить под ликом среброглазого Хонсу.
"Асса! Конечно, после всего случившегося не хватало только его".
Номарх пятого верхнеегипетского нома снова был навеселе, но на ногах держался вполне уверенно.
- Прекрасная ночь, господин Эней, чудесная, незабываемая ночь! Вы не против, если я передохну рядом с Вами, в прохладных струях божественного Шу? Эй, Бозу, поставь кресло между корнями и принеси табурет, негоже дорогому гостю подпирать деревья после целого дня подвигов... - Асса уселся и довольно запыхтел, сложив руки на животе. - Великая девятка, какая охота! Разговоров хватит на весь год! Не помню случая, чтобы кому-то из гостей удалось столь быстро заслужить внимание египтян, а главное - благосклонность госпожи Селмы. У Вас большое будущее, мой друг, я это чувствую, клянусь сандалией Птаха!
- О да, будущее прекрасно! В благодарность за спасение фараона меня отправят в каменоломни или на верфи, строить вам корабли.
- Новые корабли? Отлично! Рад слышать, что дело сдвинулось.
- Но я не хочу жить в Египте! Река, пустыня. Что тут хорошего, уж простите за откровенность?
- А женщины! Что Вы скажете о египетских женщинах?
- Мне нравится только одна и та египтянка наполовину.
- Да-да, я понимаю, - Асса стянул парик. - Однако, чтобы получать желаемое, приходится отдавать и отдавать куда больше, чем рассчитываешь. И кстати, при случае… - Асса мечтательно посмотрел на небо. - При случае передайте ей мои слова: "Фивы согласны".
- И все?
- Все, она поймет. Надеюсь, наутро встретить Вашу колесницу среди прочих.

...Огромных зверей, называемых здесь гиппопотамами, он видел впервые, точнее, видел только их мокрые блестящие спины и маленькие глазки, торчащие из воды. Стадо в пару десятков голов мирно сопело на мелководье, спасаясь от изнуряющей жары.
- Они не выглядят испуганной дичью, - заметил Эней. - Они вообще не похожи, на дичь. На них охотятся ради шкуры или мяса?
- Ни то, ни другое, - Селма устроилась рядом, на носу большой лодки, затаившейся в зарослях тростника.
- Значит, у них ценная кость? - не отставал Эней.
- Кость тоже ни при чем, гиппопотам - главное украшение царской охоты.
- Украшение? Эти переросшие коровы?
- Не суди опрометчиво, они опасны. Ни один хищник, в здравом уме, не сунется к стаду взрослых животных, напасть может только крокодил и то на детеныша, оставшегося без присмотра.
- Львы и Себек обходят их стороной, а сыну Амона все нипочем.
- Он знает, что делать, смотри, Сети уже на воде!
Узкая папирусная лодка с четырьмя гребцами на корме вынырнула из засады. Весла входили в воду, покрытую нераспустившимся лотосом, абсолютно бесшумно, ни одна нечаянная капля не тревожила зеркальную гладь.
- Чтобы научиться так грести, требуется не один месяц, - восхитился Эней.
- Их обучают с десяти лет, - пояснила Селма. - Мальчиков подбирают по росту и весу, и каждый всегда занимает определенное место.
Еще две лодки, гребцы которых почти не уступали четверке фараона, покинули заросли и взяли курс на стадо.
- А мы? - заволновался ахеец. - Чего мы ждем?
- Трех лодок достаточно, все идет как надо.
Приближение охотников не осталось без внимания, несколько зверей развернулись, а один из них, огромный самец, угрожающе разинул пасть.
- Ого! - Эней был поражен размером грозных клыков. - О, Посейдон-хранитель, только не его!
Гарпун сверкнул в воздухе и вонзился в спину речного монстра, мгновенно исчезнувшего из вида. Весла снова ушли в воду, и гребцы удвоили усилия, уходя от волны, устремившейся вслед за ними.
- Все! - крикнула Селма. - Выбор сделан, теперь черед остальных, - женщина уже не выглядела спокойной, щеки разгорелись, а глаза сверкали ярче ограненного хризолита. - Гиппопотам не рыба, скоро он покажется, чтобы вдохнуть, главное не подпускать его слишком близко.
А вот с этим дела обстояли неважно, хотя гребцы Сети старались изо всех сил, их преследователь неумолимо приближался. Вот его ноздри показались над поверхностью, вот и гарпун, торчащий из спины... три ксилона до лодки... два...
Фараон издал воинственный клич, весла гребцов замелькали как бешеные, мощное тело вылетело из воды и снова ушло вглубь, промахнувшись на какой-то локоть. Лодку Сети подкинуло, закачало и накрыло волной.
- Ассах! - выдохнула Селма.
Ушедший под воду гиппопотам показался вновь, готовясь к решительному броску. гребцы заработали веслами, отчаянно пытаясь разогнать полузатопленное судно.
- В воду! - закричал Эней. - В воду! Он сзади, прыгайте!
- Поздно. Не уйти, - Селма сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. - Старый глупец!
Огромная голова появилась прямо за кормой и в следующее мгновение лодка поднялась почти вертикально, вывалив в заводь Сети и гребцов, а затем распахнулась страшная пасть, превращая людей в мешки с кучей переломанных костей.
- Бросай! - прошептал Эней, заметив в руке Яхмоса гарпун. - Бросай же, он перед тобой.
У Яхмоса не было права на промах, его гребцы замерли, чтобы не сбить прицел, и тот, наконец, метнул.
- Попал, - возликовал Эней. - Он попал!
Гиппопотам нырнул, оставляя на поверхности красный след, однако тот неуклонно приближался к последнему из пловцов. Упрямое животное снова пошло вверх, разинуло пасть и, в яростном броске, настигло несчастную жертву.
- Кажется, все, - Эней опустился на скамью, еще не веря в случившееся.
- Нет, - Селма не отводила глаз от заводи. - Не сегодня...
Он бросил на нее недоуменный взгляд и тут же отвлекся - гребцы с подоспевших лодок бросились в воду, пытаясь найти Сети.
Смертельно раненый гиппопотам достиг суши и выбрался на песок, было видно, что он очень слаб и не способен больше сделать ни шага. Оставленное им стадо взволнованно ревело на мелководье.
- Это фараон! - египтяне осторожно достали из воды изломанное тело. - И он жив! - Эней разглядел легкое движение руки. - В лагере есть целитель?
- Жрецы не участвуют в охоте, за ними придется посылать в Пер-Рамзес. Мне нужно найти Такхат, немедленно возвращайся в лагерь.
- Постой, Асса просил тебе передать...
- Ты говорил с ним? Когда?
- Этой ночью.
- Что он сказал?
- "Фивы согласны".
- Именно так?
- Именно так, госпожа. Мы увидимся в лагере?
- Теперь наверняка!


Глава 43. Охота Сети, окончание.

Носилки с раненым показались на тропе лишь к закату, в молчаливой процессии Эней отыскал непривычно тихого Ассу и пристроился рядом.
- Он жив?
- Хвала Амону, да. Раны очень тяжелые. Есть вести из Пер-Рамзеса?
- Жрецы в пути, но будут не раньше утра.
- Значит, все решится сегодня, - Асса сделал скорбное лицо и сложил руки на груди. - Ступайте мой друг и проведите ночь в молитве, я тоже вознесу свои мольбы к отцу нашему, Осирису.
Номарх тяжело вздохнул и зашагал дальше, к треножникам с благовониями, дымящимся у царского шатра.
"Сети спасся от льва, чтобы отправиться в пасть к гиппопотаму, похоже, египетские боги сочли, что фараон не оправдал их ожиданий. Если раны окажутся смертельными (а Асса думает именно так), трон наследует старший сын, Сети-Мернептах, спешащий сейчас из столицы.
- Иди за мной! - откуда-то вынырнул Яхмос, хмурый и недовольный больше обычного, пришлось оставить теплую плиту известняка и плестись следом. Почти у входа в шатер начальника Дома войны их нагнала Селма, и Эней почувствовал, как возвращается предательский стук в висках.
"Нет, прочим египтянкам далеко до дочери везира. Медные волосы, тонкие лодыжки, чувственные губы, в ней все соразмерно и прекрасно, словно в статуэтке из слоновой кости, вырезая которую мастер не может ошибиться ни в одной линии..."
- Что фараон? - негромко спросил Яхмос. - Жрецы успеют застать его дыхание?
Селма с сомнением покачала головой.
- Он сильно изранен. На правой ноге кости сломаны и вышли наружу. Сети очень плох и слабеет с каждым часом. Его ка покинуло тело еще в заводи и на возвращение надежд мало. Колесницы Таро готовы?
Яхмос метнул взгляд на Энея, но Селма кивнула, разрешая ответить.
- Да, они ждут приказа.
- Тогда не медли, другого случая не будет.
Лицо Яхмоса закаменело, он сделал шаг назад, затем вдруг стремительно развернулся и выбежал из шатра.
- Хвала Идущим, он решился, - Селма присела в плетеное кресло. - Гиппопотам сменил льва, это знак, конечно, это знак.
- Знак того, что вчера Сети поступил несправедливо, боги покарали его.
- Не льсти себе, причина в другом.
- В чем же, моя госпожа? - он присел у ее колен.
- Неважно, уже неважно, - Селма провела рукой по его волосам. - Ты ждал меня, мой ахеец?
- Ждал, моя госпожа, - глухо сказал Эней, поднеся ее пальцы к губам.
- Постой-постой, еще не время, Яхмос скоро вернется.
- Я сверну шею любому, кто попытается помешать нам.
- Любому? - Селма тихо рассмеялась. - Даже новому фараону Египта?
- Он будет только утром!
- Он только что вышел отсюда, - возразила девушка.
- Кто? - ощущение было такое, будто его знатно огрели по голове. - О ком ты говоришь? Яхмос? Нет!
- Да. Ты сам говорил, что Египту нужен достойный правитель.
- Но как же... А кровь Амона? Где он возьмет хоть каплю?
- Пустое, рамессиды прекрасно обходились без нее, жрецы Карнака решат эту маленькую проблему.
- "Фивы согласны" - их слова?
- Около года назад я посетила Уненнефера, первого пророка храма Амона-Ра, у нас нашлось немало тем для беседы. Мы говорили об урожае, о нубийской войне, о состоянии казны, о парасангах, разделивших Фивы и царский трон, и о многих других делах, интересующих нас обоих. В конце разговора мы поняли, что вместе можем многое изменить на благо Египта. Я предложила Уненнеферу выгодную сделку: после смерти Сети, фараоном становится мой сводный брат, Яхмос, и лучезарный Амон-Ра благосклонно принимает его в число своих сыновей. Взамен столица возвращается в Фивы, а жреческая община получает пожертвование, достойное столь великого случая. Сумма, названная первым пророком, показалась мне слишком смелой, перенос столицы и без того царский подарок. Я назвала свою цену и предложила жрецу подумать. Асса привез его ответ.
- Да-да, понятно, но у Сети есть наследник!
Селма лишь печально улыбнулась.
- Так вот куда отправился Таро, - прошептал Эней.
Она закрыла его губы поцелуем.
- Ни слова больше, милый...

К полуночи их стоянка разительно напоминала дупло с дикими пчелами, непрерывно гудящими и снующими взад-вперед. То тут, то там собирались и распадались кучки озабоченных египтян, обсуждающих скудные вести из царского шатра, окруженного мрачной охраной.
"Сети-Мернептах уже у переправы, жрецы отстали почти на парасанг..." "Такхат по-прежнему возле мужа..." "В шатер внесли горячую воду и чистую льняную ткань..." "Зажгли новый треножник у входа..." "Везир призвал начальника писцов..."
Эней бесцельно слонялся по лагерю, от одной компании к другой, но минувшее свидание с Селмой занимало его куда больше, чем никчемные пересуды вокруг ложа раненого фараона.
"Ну почему они хоть час не могут обойтись без нее?" - вернувшийся Яхмос, конечно же, нуждался в помощи сестры, и Энею пришлось уйти, полубезумному от снедающей страсти. Асса разыскал грека у навеса с походной амуницией, где тот крутил в руках тяжелое копье, всерьез решая, "не поохотиться ли ему на львов?"
- Лучше пройдемся налегке, мой друг, - предложил номарх, осторожно возвращая копье на место. - В преддверии грядущих событий прогулка нам не повредит.
- Каких событий? - непонятливость давалась Энею плохо, но Ассе было все равно.
- Идемте со мной, я кое-что покажу.
Они выбрались на дорогу, ведущую к переправе, и отмерили пару сотен шагов.
- Слышите?
- Да, рядом лошади. Гонцы из столицы?
- Гонцы не стоят на месте, укрывшись от любопытных глаз. Два армейских эскадрона в ближайшей роще, личный отряд господина Яхмоса.
- И что?
- Нет, ничего, - охотно согласился Асса. - Гонцам, кстати, тоже пора бы появиться, может, сбились с пути? В такой темноте немудрено. Вы передали госпоже Селме то, что я просил?
- Слово в слово. Весть пришлась ей по вкусу.
- Хорошие новости с юга порадуют кого угодно. А вот теперь нам лучше уйти с дороги...
Асса проворно нырнул в заросли и Эней, без раздумий, последовал за ним. Хорошо, когда рядом есть кто-то, точно знающий, что делать в следующий момент.
"Действительно, колесницы, не менее пяти десятков, по два воина на каждой. Полные колчаны, дротики наготове и все - прямо в лагерь".
- Быстро, правда? - восхищенно шепнул Асса. - Я буду счастлив, целуя сандалию нашей новой царицы!
- Разве Яхмос женат? - Эней решил, что разыгрывать неведение и дальше будет глупо.
- Пока нет, но думаю, что скорый брак - дело решенное.
- И кто она?
Асса вернулся на дорогу, отряхивая юбку.
- Что за вопрос, мой греческий друг, все и так достаточно очевидно. Яхмос получит трон, крюк и плеть, а его сестра - страну, которой давно нужна твердая рука второй царицы Хатшепсут.
- Вы предполагаете, что Селма выйдет замуж за собственного брата?
- Конечно! В царских династиях Египта это в порядке вещей.
- И ее сын станет наследником...
Асса расплылся в улыбке и хитро подмигнул.
- Все в руках Солнцеликого, мой друг, мы лишь жалкие черви, копошащиеся у его ног.
Чего-чего, а дряни, ползающей среди корней, в том месте, откуда они только что выбрались, имелось предостаточно. Эней с наслаждением вдавил в песок жирную многоножку, устроившуюся, было, на его ступне.
- Иногда он поступает именно так, - кивнул Асса. - Если человек слишком назойлив в своих просьбах.
- Пора возвращаться.
- Вам - да, а я задержусь и передохну, что-то колено заныло. Ступайте, ступайте, мой друг.
Асса махнул на прощание и уселся на плоский камень, весьма кстати подвернувшийся на обочине...
"Да, Яхмос и Селма в шаге от задуманного, осталось протянуть руку и красные глаза змеи-урея, венчающего божественное чело, засверкают над их головами. Как тихо в лагере! Кажется, все египтяне поднялись и ушли, боясь потревожить покой уснувшего фараона... Вот они где!"
Непривычно молчаливые ряды обступили скорбный приют Сети, вход в который преграждал сам Яхмос с обнаженным мечом в руке. Справа и слева тускло блестели копья гвардии марианну.
"Она ждет меня", - внезапно понял он.
Эней шагнул вперед и толпа раздалась, полог шатра поднялся, опустился и там, снаружи, все осталось, как есть.
- Идем, - Селма подвела его к ложу, застеленному леопардовыми шкурами, на котором лежал раненый фараон.
Эней вгляделся в осунувшееся, бледное лицо с запавшими глазами и, пораженный, отступил - от человека, еще вчера сражавшегося со львами, не осталось почти ничего.
- У него жар.
Селма кивнула и поднесла к губам Сети чашу с водой, капли упали на губы, но веки не затрепетали, а рот не раскрылся, чтобы принять живительную влагу.
- Он умирает.
- Да, - сказала Селма. - Сети-Мериамон на пути в поля Илау, однако, долгий путь принесет ему лишь страдания. Он не заслужил этого.
- Его уста закроются еще до утра.
- А должны закрыться прямо сейчас! Египтяне ждут имя нового фараона и с этим не следует тянуть. Помоги сыну Амона обрести покой, прояви милость и сострадание. Эней!
- Госпожа...
- Во имя твоего и моего будущего, ты сделаешь это? - она прочла ответ в его глазах...


Глава 44. НИИ

Марк позвонил следующим утром, и с первых же слов стало ясно, что настроение моего подопечного далеко от беззаботности и оптимизма.
...- До выходных точно не отпустят, в аппарате калибровка слетела, возможно, починят к пятнице, а то и вовсе в понедельник. Просился домой - ни в какую, "здесь", говорят, "институт, а не санаторий".
- Ладно, хоккей отложим.
- Отложим. Катя тебя еще не бросила?
- Вроде, нет. Марк, а можно я приеду?
- Что-то случилось?
- Да нет, все нормально. Посмотрю институт, апельсины тебе привезу.
- Апельсины можно, посещения с шести до восьми. И синюю папку из кабинета захвати, на столе одна такая.
- Договорились!
Повесив трубку, я отправился на улицу и долго бродил по городу, пока не добрался до скамейки у Александровского сада.
На осенних аллеях было многолюдно. В основном, конечно, приезжие: наши, советские, с ворохом пакетов из ГУМа, интуристы с матрешками в карманах и "никонами" на шее. Умаявшись после беготни по кремлевским палатам, рядом плюхнулась семейная парочка англосаксов и зашуршала обертками эскимо.
От эскимо я бы тоже не отказался, но тащиться сотню метров до будочки с мороженым решительно не хотелось.
"Ничего, куплю на обратном пути. Давайте-ка, доктор Тургенев, лучше разберемся с насущным. А в насущном у нас имеется: верная подруга, с нетерпением ждущая Вашего возвращения, и девушка из соседней квартиры, спектр достоинств которой ничуть не меньше. Чувства к первой далеко не угасли, со второй все не так ясно, но перспективы рисуются нешуточные. В результате, душевная зыбкость, неопределенность и шатание. Поход с Катей в Большой театр, это свидание или нет? С одной стороны, театр - культурное мероприятие, с другой - девушка будет надеяться на продолжение. Или не будет? Или тот поцелуй что-то да значил?"
Я достал сигарету и покосился на соседей. От вполне безобидных туристических тем разговор супругов съехал в совершенно иную плоскость, теперь бритты увлеченно обсуждали интимные странности некоей кузины Джил, о коих, в принципе, другим знать не полагалось.
- Excuse me. Would you mind? - меж делом поинтересовался я, щелкнув зажигалкой.
- Оu, please, - отмахнулся было заезжий джентльмен и тут же осекся, в ужасе уставившись на меня.
Я чинно кивнул, благодаря за любезность, и закурил.
"Нет, надо быть полным идиотом, считая, что в Москве, никто кроме тебя не говорит на языке Шекспира. Сами виноваты, нечего мыть кости родственникам во всеуслышание".
Бодрое воркование умолкло, на том конце скамейки, по-видимому, решали, насколько велика брешь в линкоре британской чести. Увы-увы, история кузины Джил прозвучала столь красочно, что гостям не оставалось ничего лучшего, как отправиться восвояси, спеша утопить конфуз в ближайшем валютном баре.
- Goodbyе, may friend, - промямлила шокированная леди, на щеках которой взыграло пламя давно забытого румянца.
- Goodbye, mam, - откликнулся я на безукоризненном Букингемском. - God save the Queen, - и безжалостная торпеда отправила английский экипаж прямо на дно.

…Найти хваленый НИИ оказалось несложно, о "секретной больнице для московских шишек" в поселке возле железнодорожной станции знал каждый десятилетний пацан.
"От гастронома налево, до переезда, а там шоссе прямо в лес. Недалеко, дядя, километра три".
"Три, так три". У почты торчала машина с унылым таксистом, которую я миновал без остановки - рядовому студенту жить нужно по средствам. К половине шестого уже порядком стемнело, однако лесная дорога щеголяла вереницей ярких фонарей. Ни попутного транспорта, ни туристов с рюкзаками в перспективе не наблюдалось, и вечерний променад я совершил в гордом одиночестве.
Вместе с прогулкой по поселку три обещанных километра превратились в целых пять и к бетонной стене института, надежно опоясывающей территорию, я прибыл лишь в начале седьмого. Незатейливую коробку пропускного пункта украшал хромированный турникет, порученный заботам субтильной дамы умеренно средних лет. При появлении моей подозрительной личности, бдительный страж отложил полуразгаданный кроссворд, навел на цель толстые "плюсовые" очки и сделал строгое лицо.
- По какому вопросу, товарищ?
- По производственному, - успокоил я. – К вам тут поступил пациент, хочу повидаться и передать документы, - в дело пошла целлулоидная папочка Марка.
- Фамилия?
- Моя?
- Пациента.
- Шелтон, Марк Александрович.
- Минуту.
Устроившись на диванчике, я приготовился терпеливо ждать.
- Подойдите, товарищ, - телефонные переговоры дежурной оказались совсем недолгими. - Паспорт.
- Шелтона?
- Нет, Ваш... Ожидайте, Вас проводят.
"Вот у них как! Никакой бюрократии и проволочек, раз-два и готово. Похвально!"
В подтверждение блестящего реноме организации, обещанный провожатый явился всего через восемь минут, усадил меня в желтый электрокар и выжал педаль газа так, что только ветер засвистел. Ехать, впрочем, пришлось недолго, миновав гранитную балюстраду главного корпуса, мы нырнули в боковую аллею, притормозив у трехэтажного здания из красного кирпича.
- Второй этаж, кабинет четырнадцать, - суперкар заложил лихой вираж и исчез за каштанами, щелкая и подвывая, будто маленький троллейбус.
- Робин Крузо, бедный Робин Крузо, - пыхтел я, топая наверх. - Где ты был, куда ты попал!
"Четырнадцатый" нашелся сразу у лестницы, я тщательно вытер ноги о резиновый коврик, постучал и, дождавшись ответа, толкнул дверь.
- Здравствуйте.
Сидящий за столом человек отложил ручку и потер усталые глаза.
- Иван Сергеевич?
- Он самый.
- Прошу, присаживайтесь, коллега.
- Спасибо, но, в общем-то, я еще только студент.
- Неважно. Значит, именно Вы сопровождаете известного пациента?
- Именно я, по просьбе Святослава Игоревича. Я курировал Марка под его руководством.
- М-м-м, интересно. Уже пришли к определенным выводам?
- Как Вам сказать... Случай непростой и выводы пока делать рано.
- Конечно-конечно, коллега, я понимаю. Научная работа в психиатрии требует чрезвычайной аккуратности в формулировках и Ваш научный руководитель не спешит обнародовать результаты.
- Именно, коллега, в самое яблочко! А как успехи у Вас?
- Боюсь, Иван, пока похвастаться нечем, выполнены только рутинные исследования, основная работа впереди.
- Дело может затянуться?
- Возможно. Возникли небольшие технические сложности... - мой собеседник принялся крутить старомодную перьевую ручку. - Оборудование экспериментальное, как следует не обкатано, но в целом, думаю, в ближайшие три-четыре дня управимся. Вы уже взяли обратные билеты?
- Еще нет.
- И правильно, не торопитесь. Сходите в цирк, отдохните, у нас хороший пансионат, могу устроить. Вы, кстати, где остановились?
- У невесты.
- У Вас и невеста в Москве? Ого! А телефончик домашний есть, если что? Я позвоню, предупрежу, когда можно будет возвращаться...
Из кабинета любезного москвича (к.м.н. Кондрашин Н.А., судя по табличке), я выбрался с чувством фехтовальщика, успешно отбившего серию выпадов противника и ничего не достигшего в контратаке. Мы оба сильно не договаривали, но если уж сам профессор не счел нужным информировать своих коллег, то я и подавно выкладывать все карты не собирался.
Поняв, что ничего ценного от меня не дождешься, Н.А. интеллигентно свернул беседу, направив мои стопы в жилой корпус, оказавшийся, к счастью, всего в пяти минутах ходьбы.
…- Иван!
- Марк!
Палата, отведенная другу, смотрелась отлично. И не палата вовсе - просторная комната на одного гостя с собственной ванной и застекленным балконом. А что еще нужно человеку, прибывшему в столицу по казенной надобности?!
- Ты потолстел, - констатировал я, развалившись в кресле перед телевизором. - Учти, мучное и сладкое вредно для подрастающего организма.
- Мучное? Смеешься? Откуда? Кефир да кашка и та без соли - два дня практически натощак.
- Тогда держись, доктор Кондрашин утверждает, что главные обследования еще впереди.
- Вранье, - безапелляционно заявил Марк. - Рассказываю только тебе, как космонавт космонавту.
Тут, почему-то, по коже побежали противные мурашки, а сердце пустилось вскачь "аллюр, три креста".
- Коля Кондрашин тот еще жук, я его с прошлого раза помню. То, ради чего я приехал, назначили в первый же день. Захожу, мне инженер - "Проходите Марк Александрович... Располагайтесь, Марк Александрович... Удобно? Датчики не беспокоят?" Милейший человек! Я ему, тоже от души - "Спасибо... Расположился... Удобно... Не беспокоят". Лежу, кушетка мягкая, в комнате тепло, даже дремать начал. Пяти минут не прошло, влетает медтехник, липучки подергал, выскочил... Еще через минуту второй с чертежами, сначала датчики перелепил, потом за провода взялся. Следом этот Коля бежит - "У Вас все нормально, Марк Александрович? Нигде не болит? Чувствуете себя хорошо?" Кардиограф зачем-то приволокли, давление измерили, погудели в операторской и разошлись. Инженер электроды отцепил, про калибровку побурчал и выставил меня за дверь.
- За дверь, понятно. А потом?
- Потом "экскурсия" по кабинетам - анализы, рентген, УЗИ, профессорский допрос, тесты... Эх, натерпелся я, Ванька! Давай-ка, лучше кофе попьем, сгущенное молоко я прихватил.
- А у меня - коньячок, ты не против? Выходит, напортачил их агрегат. Как он хоть называется?
- "Нейроскан 500".
- Я о таком не слышал, надо будет у Марининого папы спросить.
- Ты ей звонил? Все еще дуется?
- Есть немного, боится, что сессию завалю.
- Не волнуйся, понедельник - крайний срок, больше я здесь не останусь.
- А если снова с калибровкой не выйдет?
- Значит, перебьется Туренский без "Нейроскана", он и так умный. Где там твой нож, банку открыть?


Глава 45. Новые шуточки "Юных техников"

И самое удивительное становится привычным, мозоля нам глаза день за днем. Племя, живущее у Ниагарского водопада, не замечает его убийственной красоты, мало того, эти чертовы аборигены даже не слышат грохот падающей воды! Толпы лондонцев проносятся мимо знаменитого Биг-Бена, не обращая на него ровно никакого внимания, примерно тот же спектр эмоций присущ и парижанам по поводу конструкции, торчащей посреди Елисейских полей. В то же время, миллион и маленькая тележка путешественников азартно скупают билеты, бронируют отели и пакуют чемоданы, собираясь в Каир, Рим или еще какой Стоунхэндж, чтобы увидеть лично, запечатлеть на пленку и непременно показать другим места всеобщего поклонения и восхищения. По прибытии они страшно волнуются, просыпаются чуть свет, суетливо грузятся в огромные автобусы, терзают гидов бесконечными вопросами и прижимают носы к стеклу, стараясь не пропустить ни одного из уголков, щедро осыпанных пылью ушедших веков.
"Ах, Миланский собор!", "Ох, мощи святого Пафнутия!" Пара вечеров, сдобренных восторженным сюсюканьем родственников, вернувшихся из-за границы, напрочь отбили у меня охоту к подобного рода вояжам. Я убежденный сторонник отдыха активного и полезного, а восторгаюсь вещами далекими от привычных культурных ценностей, но тем не менее тоже прекрасными. Японскими магнитофонами, например, или Московским метро.
Метро! Да любой ребенок Союза, побывавший по случаю в столице, первым же делом расскажет друзьям об эскалаторах, уносящих вас в таинственные недра, о мраморе, статуях и лепнине подземных платформ и, конечно же, о стремительных поездах, летящих в темных тоннелях волшебного мира.
...- Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - ВДНХ!
Что примечательно - сегодня выставка выглядела как надо. Знакомые аллеи тщательно очистили от листьев и водяной каши и те радостно засверкали ледяными звездочками. Будки с беляшами, чебуреками и сосисками гостеприимно распахнули свои окошки, оттуда тянуло ароматным дымком, а буфетные столики обросли многочисленными гражданами со стаканчиками кофе в руках.
"Ну, вот же, вот! У нас с Катей, должно было сложиться именно так: порция блинов с фаршем, следом - с клубничным джемом, неторопливая прогулка вдоль павильонов и заслуженное эскимо с орешками в шоколадной глазури. Логичная цепь событий с предсказуемым отбоем в 22.00."
- Стакан чая с лимоном и пирожное "картошка", пожалуйста, - забрав заказ, я пристроился у столика, где уже разложила походные припасы семейная парочка из Тамбова. Моментально распознав иногороднего студента, мне тут же вручили ножку курицы и пирожок с картошкой.
- Спасибо, спасибо, я, в общем-то, завтракал...
Второй завтрак получался не хуже. "А тогда? Когда, позвольте спросить, все пошло вкривь да вкось? В какой момент невидимый фокусник крикнул "Оп-ля!" и щелкнул пальцами?"
Пока я предавался размышлениям, ходил за новым чаем и считал ворон, на моей опустевшей тарелочке нечаянно возникло вареное яйцо и бутерброды с сыром и колбасой.
- Слышать ничего не хочу! - заявила хлебосольная дама. - Все свежее, я в поезде пакетик специально у окна держала, он даже пристыл за ночь. - Нам через три часа на элетричку, не таскать же продукты...
"Так, пожалуй, отсюда и началось! Киоски оказались закрыты, а Катя натерла ногу. Ей еще пришлось снимать чулок, чтобы наклеить пластырь. И причем тут Катя, Тургенев? Ты хоть минуту можешь не думать о девушках, а рассуждать холодно и здраво, как комиссар Мегрэ? Ведь расскажи кому, что ты летал в чужую галактику на звездолете из фантастического фильма..."
"Поправка - "научно-фантастического".
"Поправка отклонена, ты был на другой планете и раскроил брюхо тамошней твари топором из стали У-7. Ты хоть знал до этого, из чего делают топоры? Знал, а? Ну, чего молчишь?"
"Ищу свободную скамейку".
"Ладно, ищи и запомни - о Фрее говорить нельзя. Никогда. Никому. Даже Марку. А профессору особенно. Уж он, будь уверен, выслушает внимательно, все, от начала до конца. Потом он набьет табаком любимую трубку и скажет:
"Кажется, Вы переутомились, коллега. Давайте-ка к нам на недельку-другую? Подлечитесь, воздухом подышите на природе".
"И кто ему возразит? Кто скажет, что он неправ? Вопросов, оставшихся без ответа, все больше и больше".
- Больше и больше... - повторил я вслух и подмигнул карапузу, прикатившему ко мне, пользуясь попустительством мамашки, уткнувшейся в журнал на соседней скамейке. - Сбежал, да? - я усадил малыша рядом и тот взялся болтать ногами в коричневых ботинках.
- Хорошо тебе, ходишь в детский сад, книжки вам хорошие читают, фруктовый суп на полдник. Золотое было времечко! У нас в садике дерево росло с дуплом для белочки. Мы туда орешки носили, печенье, я каждый день бегал смотреть – вдруг пожаловала. А потом нам настольный хоккей привезли. Знаешь, что такое хоккей? О-о-о, брат, это сильная штука. Харламов! Балдарес! Мальцев! Я в детсад всегда первым приходил, и сражались мы с утра до ночи, с перерывами на сон и еду, разумеется. Вы в группе сейчас во что играете?
- Марк! Марк, опять ты за свое, негодник, - всполошилась вдруг мамочка чада. - Ни на минуту нельзя оставить, что за мальчик непослушный!
- Его зовут Марк? – недоверчиво спросил я.
- Да, а что?
- Ничего, просто редкое имя. Если хотите, пусть еще посидит, мы о хоккее беседуем.
- Нет уж, хватит мне дома одного хоккеиста, идем, гулена.
- Пока, друг, - я помахал рукой невозмутимому малышу и тоже поднялся, в своих проблемах следовало разобраться без него...

Красноносый Дед Мороз в "Юных техниках" сделал вид, что видит меня впервые и на мое "Добрый день" лишь сухо кивнул. Зато смотрителем в зале оказалась приятная дама в брючном костюме, чем-то похожая на нашего классного руководителя.
- Робот из Новосибирска? Да, молодой человек, еще пару дней назад был на месте... В этой самой нише, но вчера Викентий Юрьевич, наш инженер, почувствовал запах горелой проводки и экспонат отправили на склад. Вообще-то его и не включали давно, блок зарядки сломался, а новый из Академгородка так и не прислали. Вы роботами интересуетесь? Есть еще несколько моделей, правда не таких больших. Вы моделист-конструктор?
Меня немедленно препроводили к требуемым экспонатам, снабдив журналами технических характеристик. Исполнив свой долг, служащая ВДНХ перенесла внимание на других посетителей, во множестве слонявшихся вокруг.
"Что ж, с Примусом все ясно, передовая техника двадцать первого века пала жертвой непропаянных контактов. Вторым пунктом - некая дверь с табличкой "Сюрприз" и сдается мне, Иван Сергеевич, что данный артефакт - плод Вашего воображения".
Если бы! Я ущипнул себя за руку и потер глаза, тщетно, злополучный "Сюрприз" никуда не делся.
- Простите, пожалуйста, можно еще вопрос, - пришлось возвращаться в зал и ловить за рукав своего "классного руководителя".
- Молодой человек, Вы не видите, я занята! – дама объясняла компании пятиклашек особенности парусной оснастки брига.
…- Так что Вы хотели?
- Там, в следующем зале, дверь с космического корабля, можете взглянуть?
- Полуавтоматический люк-разделитель, ведущий в помещение кают-компании…
- Да-да! А скажите, он открывается?
- Открывается? Помилуйте, конечно же, нет, экспонат доставили из запасников киностудии, им он не нужен, а нашему заведующему понравился. "Москва-Кассиопея", знаменитый фильм, дети на него по пять раз ходили. Смотрите… - женщина нажала клавишу под экраном, но ничего не произошло. - Раньше здесь была ниша, пыль вечно скапливалась, мусор, люк-разделитель пришелся очень кстати. Что-то еще?
- Нет, спасибо, - вопрос решился однозначно и окончательно.
"Все, Тургенев, домой, выпьешь кефир и в кроватку", - словно услышав мои мысли, лампочки "Сюрприза" издевательски подмигнули. Мало того, желтый цвет огоньков сменился на зеленый, а внутри появился еле слышный гудящий звук.
"Вот, пожалуйте, снова-заново, он еще и гудит".
Бегать за доброжелательной тетушкой каждые три минуты было, пожалуй, глупо. Я огляделся и, убедившись, что досужие зеваки далеко, вдавил знакомую кнопку.
"Бульк", - электроника сработала безукоризненно, люк плавно отъехал в сторону, открыв ту самую комнату с экранчиками на стенах.
"Не открывается, значит! Реквизит! А это как изволите понимать?"
Внутри все осталось по-прежнему, даже запах Катиных духов чувствовался вполне отчетливо.
"Указующий перст", "Ванна", "Центральная рубка"... Нет уж, хватит с меня межзвездных вояжей. Что тут еще? "Среднерусский пейзаж", "Квартира В. Середы". Минуточку!" - я смахнул пыль со стеклышка в самом дальнем углу. "Хаттуса, цитадель, второй ярус". Да вы шутите, господа, "Юные техники", откуда в закромах павильона хеттская столица?"

...Низкий каменный коридор уперся в приоткрытую дверь на массивных бронзовых петлях, я осторожно потянул за кольцо и прислушался. Шорох маленьких лапок принадлежал, конечно же, мышам, из узкого оконца под потолком слышались звуки далекого разговора.
"Похоже, заброшенная гардеробная. Ворохи шерстяных плащей и засаленных покрывал небрежно свалены на деревянные сундуки, на полках - корзины с непонятным тряпьем, все старое, ветхое и нуждается в стирке", - в носу засвербило и я принялся тереть переносицу, чтобы не расчихаться на всю цитадель. "Мятые колпаки, деревянные посохи с изогнутой рукоятью, многие сломаны и в беспорядке валяются у стены, кувшин с отбитой ручкой, закопченый медный светильник..."
Невидимые собеседники ненадолго притихли, дав время поразмыслить, как до них добраться, и забубнили вновь. Скинув хлам на пол, я налег на сундук и передвинул его под самое окно.
"Низковато", - пришлось делать стопку из покрывал и плащей. "Вот теперь в самый раз", - взгромоздившись на получившийся постамент, я смог заглянуть в отдушину. "Ого!" - в высоту помещение за стеной занимало два яруса сразу, моя бойница оказалась на самом верху и чтобы увидеть происходящее, пришлось сильно вытянуть шею, всунув голову между камней.
Говорили двое. Первый, темноволосый, с окладистой бородой, расположился в кресле с несуразно высокой спинкой и в полумраке выглядел почти стариком. Второй, здоровяк с круглым лицом, перебирал таблички с письменами возле очага, в котором полыхала охапка дров.
...- Итак, мой господин, из донесения царя Мизии, Бихаля, следует, что на троянских землях вновь многолюдно и число прибывающих из Фракии только растет. Ахейские города на побережье встревожены настолько, что вспомнили о союзном договоре, который подписали с нами двадцать лет назад.
- Микены для них теперь слишком далеко?
- Помощи оттуда они не ждут.
- А Милет?
- Милет бряцает оружием, город держится независимо, однако его силы невелики, колесницы Каиза ждут Вашего приказа, чтобы образумить гордецов. Или сначала направим лошадей в Троаду?
- Троада подождет, Зураб-Ашшух, до меня дошли и другие вести.
- Я - весь внимание, мой царь.
- Человек по имени Арсей, ахейский пират, захватил наши владения в Аласии. Мало того, он высадился на южном побережье и вошел в Киццуватну, где был принят царем Кассидием как равный. Не хочется верить, но мне доносят о брачном договоре, заключенном с мятежником.
- Неслыханно!
- Ничтожный оборванец имеет наглость хозяйничать на наших рудниках и вступать в брак с женщиной царского рода! Колесницы отправятся на юг, это решено, но поведет их не Каиз, я не могу доверить поход человеку, очернившему себя дружбой с Хуцциясом. Мой зять один из зачинщиков мятежа и он еще на свободе, кто поручится, что Каиз не приведет свои корпуса под его начало?
- Тогда кому Вы доверите эскадроны, мой господин?
- Исите Уш-Аварна, он отлично показал себя, наведя порядок в столице. Я доволен им.
- Ходят слухи, что он близок с Вашей дочерью.
- Только слухи, Бастет знала бы о связи.
- Тогда, как всегда, я склоняюсь перед мудростью Вашего решения. Позвать его?
- Да.
"Исита Уш-Аварна! Суппилулима приказал вызвать именно его!"
Шея затекла, а ткань под ногами примялась, и я ненадолго покинул свой пост, чтобы кинуть под ноги еще несколько плащей. Когда мне снова удалось заглянуть в амбразуру, таинственный хуррит уже стоял внизу.
- Господин? - голос мне понравился, уверенный и спокойный, в нем не было ни капли подобострастия и суеты.
- Царь царей призвал тебя, чтобы объявить свою волю, - Зураб-Ашшух сделал важное лицо. - Внемли его голосу и вложи слова в сердце!
Дверь, в которую вошел Исита, располагалась прямо подо мной, поэтому я видел героя Марка лишь со спины - короткие черные волосы и плечи, укрытые плащом.
- Тебе предстоит поход, кир Исита, - Суппилулима говорил тихо и бесцветно. - Принеси надлежащие жертвы и тотчас отправляйся в Киццуватну. Доставь в Хаттусу бунтовщика возомнившего себя царем Аласии. Медь аласийских рудников принадлежит хеттам, сделай так, чтобы это запомнилось.
- Сделаю, господин.
- Остальное скажет Зураб-Ашшух. Я наградил тебя за поимку Миты?
- Мне не нужна награда.
- По возвращении получишь сполна, - Суппилулима медленно поднялся и вышел, не утруждая себя дальнейшими пояснениями.
- Устали, кир Исита? – Зураб-Ашшух расплылся в доброжелательной улыбке. - Знаю, что устали, поездка на восток выдалась не из легких, но сколь превосходно Вы справились с задачей! В Хаттусе только и говорят о Вашей храбрости и преданности царскому Дому. А женщины? Что Вы наделали с ними? Ради возможности перекинуться с Вами хоть словом, знатнейшие девушки Хаттусы готовы пойти на безрассудство. Где там Хуцциясу! Кто такой Хуццияс? Исита Уш-Аварна - новый бог женских сердец. Кстати, есть вести от людей, отправленных по следу предателя?
Пыль, все ж таки, меня доконала. Я снова взялся тереть нос, пытаясь не чихнуть, знатно тюкнулся головой о стену, и маленький камешек, которому не сиделось на месте, полетел вниз, предательски зацокав по плитам пола...


Глава 46. Явление Хуццияса

- Мы потеряли его, кир, - вид у Туйяса, застрявшего у порога, был виноватый и озадаченный одновременно. - Искали повсюду, от подвала до крыши. Никого.
- Где его заметили в первый раз? - Иситу не особо тревожил какой-то шпион, но то, что человек смог уйти от гвардейцев в самом сердце Хаттусы, оставило неприятный осадок.
- В западном крыле второго яруса, Уман почти схватил его за руку.
- Почти?
- Да, кир, - Туйяс скис еще больше. - Он пропал в зале Агниса.
- Из зала три выхода.
- Уман говорит - он не успел бы до них добежать.
- Значит, успел.
- Уман был в двух локтях, - заупрямился Туйяс. - Он бы увидел.
- Хорошо. Что еще?
- В цитадели его нет. Возможно, где-то есть тайный ход, о котором мы не знаем. Вспомните, кир, ведь Хуццияса тоже не нашли.
- Не нашли, - согласился Исита и Туйяс с готовностью закивал.
Как ни крути, за дело следовало браться самому.
- Идем, покажешь на месте.
Спустившись на второй ярус, они зашагали по обводному коридору, в котором уже зажгли ночные светильники.
- Сначала шпион был здесь, - Туйяс распахнул дверь, ведущую в комнату, забитую ветхим старьем. - Чтобы подслушивать, он встал на сундук.
- Вижу, - Исита поворошил горку покрывал и плащей. - Камень упал из этого окна. Прикажи вынести весь хлам и повесь крепкий замок.
Они вернулись в коридор, повторяя путь беглеца до зала бога Огня, где шпион исчез, словно бесплотный дух. Исита осмотрел стены и с сомнением покачал головой - везде крупные, плотно подогнанные камни, никаких признаков потайной двери. Сняв со стены факел, он еще раз обошел все кругом, тщетно - толстый слой пыли у стен был цел.
- Идем дальше, - буркнул Исита.
Два из имевшихся выходов вели в смежные комнаты, не примечательные ничем, третий - на лестницу в башне. На площадке дежурила охрана, никто чужой мимо не проходил.
- Он пропал в зале Агниса, - Туйяс, по-прежнему, стоял на своем. - Больше негде, и еще - Уман видел на нем странную одежду.
- Что значит, "странную"? Одежду чужеземцев?
- Нет, кир, каждая из его ног была обернута тканью до земли, а туника всего лишь до пояса и с рисунком. Мне трудно описать.
"Еще лучше!" - Исита почувствовал, что начинает злиться.
- Пусть твои люди держат язык за зубами, для остальных - шпион пойман, мы ведем допрос. К утру доставь в подвал кого-то из швали Нижнего города. Постарайся, чтобы писцы услышали, что нужно, а затем сбрось его с башни. Настоящего шпиона я найду сам.
Туйяс облегченно вздохнул и отправился выполнять приказ, поиски таинственных духов были не по его части.
"Это подождет", - в конце концов, решил Исита. "Рано или поздно тайна откроется сама, а разгадка окажется простой и никому не нужной".
- К Вам гонец, кир, человек от Кушты.
- Наконец-то!

...Добропорядочная Хаттуса давно спала, ветер гнал по узким улочкам сухую колючую пыль, теребя полы плащей и засыпая глаза. До заведения Хромого Кана встретился лишь ночной патруль, заступивший было дорогу. Двери харчевни, ведущие в проулок, подпирали двое громил, в которых Исита без труда узнал ассирийцев.
"И они здесь, хороший знак".
Предчувствие не подвело, Кушта и Усех истребовали самый большой из имевшихся столов, решив не отказывать себе ни в чем.
- Кир Исита! - Усех с трудом оторвался от скамьи, зацепив рукавом жареную утку, сползшую с тарелки в лужицу вина. - Рази меня Тешуб, это ж наш драгоценный господин!
Рачительный Кушта вернул птицу на место и полез отвешивать полагающийся поклон.
- Да у вас праздник, - усмехнулся Уш-Аварна, пересчитав щедро выставленные кувшины.
- Да, господин! - Кушта пытался держаться прямо. - Ждали только Вас.
- Никого вы не ждали, бездельники.
- Что Вы, господин! - возмутился Кушта. - Я отправил к Вам человека еще до первой чаши. Просто Вы шли очень медленно и очень долго.
- Давно они здесь? - Исита поймал за подол пробегавшую мимо служанку.
- С прошлой ночи.
- Понятно.
- Отличный сыр! - Усех раскромсал ножом остаток головки. - Он из погреба во-он того старика, - ассириец указал клинком на самого Кана, скучающего за стойкой. - Знаете, кир, сколько в его погребе добра? В жизни такого не видел! Взгляните сами, кир, Вы не пожалеете.
Исита вопросительно поднял бровь. 
- Стоит взглянуть?
Кушта важно кивнул.
- Хорошо, идем.
- Я буду здесь, - заявил Усех. - Для ассирийца лестница там крутовата, а вы, хурриты, справитесь без труда...
Подвал Хромого Кана, и впрямь, выглядел отлично, просторный, сухой и прохладный. На широких крепких полках теснились бесконечные мешки, корзины, и горшки со снедью. Исита щелкнул по горлышку ближайшего кувшина, с удовольствием отметив, что жажда Усеху пока не грозит.
- Это он?
- Да, кир, - Кушта остался у лестницы, решив не отрываться от спасительной стены без крайней нужды.
Человек, сидевший в углу, даже не поднял головы, Исита вынул меч и вздернул вверх упрямый подбородок.
- Как твое имя, хетт?
- Спроси у своих псов.
- О да, я знаю, у царского зятя скверный характер. Надо же, Кушта, сам кир Хуццияс забрел на огонек к старому Кану!
- Хуццияс - мое имя, может, назовешь и свое?
- Отчего ж не назвать? Назову. Кир Исита из рода Уш-Аварна. Ты трижды мог видеть меня у ворот Апулуна, я нес там службу, когда ты проезжал мимо.
- Исита, охранник ворот... Нет, не помню.
- Бывший охранник ворот, кир Хуццияс, бывший, - Исита вложил меч в ножны и уселся напротив пленника. - Сегодня, милостью Любимца бога Грозы, я держу жезл Хаиз-Теккуба.
- Ты - мешеди? Ни за что не поверю. Чем же ты отличился, чтобы занять его место?
- Вернул трон хозяину.
- Глупец! - в бессильной ярости Хуццияс ударил стоящий рядом мешок, взметнув облако мучной пыли.
- Поосторожнее, господин мой! - Исита чихнул и принялся отряхивать белесые разводы. - Моя туника вовсе ни при чем.
- Если ты служишь Суппилулиме, почему я здесь, а не в цитадели?
- Зачем царю царей лишние заботы, теперь они на моих плечах.
- Тогда что тебе нужно, кир Исита?
- От господина Хуццияса? Ничего. Имена заговорщиков мне известны, а денег на приличный выкуп ты не соберешь. Не стоило, конечно, везти тебя сюда, но одна женщина просила сохранить твою жизнь.
- Моя любимая женушка... С чего, вдруг, такая забота? У меня больше нет армии, только этот рваный плащ.
- Тебе предлагают службу.
- Службу? Отлично! Выпьем за новую службу. Вели принести нам кружки.
- Обойдемся без кружек.
- И верно! - Хуццияс стащил с полки увесистый кувшин и сделал пару глотков.
- Хвала Тешубу, день мне начинает нравиться.
- Наверху ночь, - поправил Исита. - И разговор не закончен.
- Так говори, а я испробую этот окорок. Твои люди выгребли все мое серебро, там было достаточно, чтобы рассчитаться за мясо и вино. А что за служба, мешеди Уш-Аварна? Караулить твои ворота? Учти, я возьму дорого.
- Ты не дослушал меня, кир Хуццияс. Женщину, просившую за тебя, зовут Бастет, это она предлагает службу, а не я. Тебе повезло - скоро ты станешь евнухом в ее гареме. Не сразу, конечно, кир Хуццияс, не сразу. Сперва придется укоротить твой язык и еще кое-что, чего не полагается иметь на женской половине. Для этого ты и прибыл в Хуттусу, мой друг.
- Нет! - кулаки Хуццияса сжались, а кувшин повалился на бок, забулькав изливающимся вином. - Египетская шлюха!
- Кушта!
Хуррит шагнул вперед, от былого безразличия и медлительности не осталось и следа.
- Послушай, Уш-Аварна, тысячей богов кляну, не отдавай меня ей, лучше убей сразу!
- Не могу, кир Хуццияс, я обещал.
Хуццияс зарычал и бросился к выходу, намереваясь свалить Кушту ударом головы, но тот благоразумно посторонился, успев выставить ногу, и беглец бесславно растянулся на полу.
- Не спешите, господин, - Кушта мигом оказался на спине Хуццияса, скрутив тому руки.
- Отличная подсечка, - похвалил Исита. - Пришлю сюда людей, ты слышал, что нужно сделать.
- Сделаю, как полагается, - хуррит затянул узел и принялся сворачивать тряпку для кляпа.
- Нет-нет, подожди, - Хуццияс закрутил головой. - Выкуп! Ты говорил о выкупе, мне есть, что тебе предложить! Договор...
- Заткни ему рот, Кушта. Вот так! Нам не хватало тебя в Хаттусе, гвардейские сотни еще учить и учить. Не задерживайся с этим... - он кивнул на мычащего хетта. - Похоже, теперь он готов охранять ворота бесплатно. Жаль, его забирает Бастет.
- В гареме, конечно, чести больше, - согласился Кушта. - И работа спокойнее.
Мычание Хуццияса перешло в сдавленный хрип.
- С другой стороны... - Исита, уже миновавший пару ступеней, нехотя вернулся. - ...Бастет может и подождать. Утром Гор отправится в Киццуватну, ему нужен опытный возница, знающий дорогу и умеющий управляться с хеттской упряжкой. Я слышал, муж госпожи Нептеры мастак по этой части. Вытащи-ка кляп.
- Я лучший возница во всей Хатти! - заявил Хуццияс, лишь только обрел дар речи. - Клянусь, я буду верно служить тебе до конца своих дней, ты не пожалеешь!
- ...господин, - мягко добавил Кушта.
- Не пожалеешь, господин!
- Значит, отдадим его Гору? - Исита все еще колебался.
- Его узнают.
- Пара свежих рубцов помогут избежать огласки. Рассеки здесь и здесь, а затем прижги.
- Да, кир.
Исита выбрался наверх и уселся к столу, оплаченному из кошеля незадачливого хетта. За время его отлучки еще один кувшин опустел и Усех не собирался останавливаться.
- Где вы его нашли?
- На постоялом дворе в Пурушанде, он не особо скрывался.
- Пришлось драться?
- Нет. Вино там лилось рекой, на ногах держался только Хуццияс и пара дружков, покрепче. До них дошли слухи, что главным заговорщиком признали Мурсили, осталось дождаться, когда Суппилулима поостынет и придет время виниться. Тулия никогда не утвердила бы ему смертный приговор, в худшем случае - плети и ссылка. Ты убил его?
- Нет.
Усех вздохнул и потянулся за мечом.
- Сейчас вернусь.
- Не надо, там Кушта.
Словно в подтверждение его слов, откуда-то раздался сдавленный крик, едва различимый в окружающем шуме.
Усех чуть улыбнулся и отложил ножны.
- Что ж, дело сделано, кир Исита, выпьем, как в старые добрые времена. Тут, недалеко, есть один дом, где у девушек такие ласковые руки. Я мечтал о них каждую ночь, пока гонялся за этим недоумком и ты тоже пойдешь со мной.
- Не могу, я возвращаюсь в цитадель.
- Царская служба! Ха! Куда она денется?!
- Прости, не могу.
- Ну и ладно. Тогда не ищи меня пять... нет, целых десять дней!
- И не собирался, я веду колесницы в Киццуватну.
- Эй! Эй, кир Исита, а мы? Я не хочу оставаться один в хеттской мышеловке. Кто знает, что взбредет в голову их безумному царю!
- Он безумен не более тех, что сидят в Ашшуре.
- Ну, уж нет, у меня две сотни солдат, которым позарез нужно серебро, я не собираюсь торчать в Хаттусе, пока другие набивают карманы. Когда ты выходишь?
- Через три дня. Хочешь успеть на драку, отправляйся вместе с Гором.
- С Гором? Этим утром? - в глазах Усеха застыл неподдельный ужас.
- Да, - рявкнул Исита. - Или проваливай в свой Ашшур.


Глава 47. Снова Ба

Колесница Ра еще не показала морды своих лошадей, а берега Нила уже залила тяжелая духота. Ор-маа давно проснулся и теперь ворочался на тощем тюфяке, брошенном прямо на дно его нового судна. Под навесом кормы раздавался громкий храп Телефа, а возле сундучка с их добром пристроился обжора и лентяй Саха.
Купленную по случаю лодку прежде использовали для перевоза через реку, поэтому борта и весла еще несли следы ярких красок, а на ветхих скамьях валялись засаленные подушки. Кое-где днище начало подмокать, деревянные части рассохлись но ничего приличнее им не подвернулось.
"Завтра товар будет уже в Мелиссе", - барка, груженная льняной тканью, ушла на север, задерживать ее в Пер-Рамзесе без надобности было бы подозрительно. А вот самому пришлось остаться, ибо Эней, ("Ассах!" и тысячу раз "Ассах!"), в храме Беса так и не появился. Мало того, куда-то пропал и проныра Ба, обещавший все время быть под рукой.
В столице, как и в мыслях старого кормчего, вызревала тревога, шутка ли, на охоте, на виду у всех, получил смертельные раны сам фараон, а следом в зарослях дельты нашли колесницу и тело его старшего сына, растерзанного клыками львов. Хвала Птаху, у Сети имелся еще один сын, от второй жены, Эйи, которому едва исполнился год, но царские крюк и плеть поднял не он, а начальник Дома войны, Яхмос, объявивший себя наследником Амона-Ра. Смена династии в Египте - дело обычное, однако следовало учитывать, что скажут на это жрецы Карнака и прочая жреческая община. Если южане заупрямятся, страну ждет смута или даже новая война.
"Не заупрямятся", - решил Ор-маа. "Зная, кто стоит за Яхмосом, можно предположить, что вопрос с Уненнефером благополучно решен. Вот и царица Такхат не стала рисковать спокойной и обеспеченной жизнью в личном дворце оазиса Фаюм и тихо отошла в сторону, теперь очередь за Эйей".
Несколько дней он бродил по рынкам и площадям Пер-Рамзеса, толкался среди египтян у пилонов храмов и в порту.
"Нет, до прибытия жрецов из Фив ничего не случится, момент для решительных действий упущен, после того, как пророки Амона скажут свое слово, Эйе придется принять неизбежное... Удачное время мы выбрали, нечего сказать", - Ор-маа вновь заворочался, кляня бессердечие ускользнувшего сна. "И после всего, что сделано, я торчу здесь, словно глупая перепелка, на которую вот-вот набросит сеть подкравшийся охотник".
Далекий восток раскраснелся не на шутку, и на реку легли первые отблески небесной колесницы.
"Значит так, Саха, как и вчера, отправится к храму Беса, караулить Энея. Охотники вернулись четырнадцать дней назад, ахейцу больше нечего делать у Селмы... Если только он еще жив", - весьма существенная поправка, однако Ор-маа имел основания надеяться.
Во-первых, по возвращению, Энея видели в траурной процессии.
Во-вторых, он стал слишком известен. Молва о дерзком чужеземце, посмевшем отнять добычу у фараона, мгновенно облетела город.
"Чего он тянет? Время уходит и шансов заполучить мальчишку все меньше, к тому же весть об исчезновении сына управляющего поместьем наверняка достигла столицы... Надеюсь, никто не заподозрит мирную барку, загрузившуюся тканью и неспешно отправившуюся в обратный путь".
Ор-маа бросил взгляд на Саху: не зря, не зря он взял с собой лентяя. Выманить египетского мальчика из поместья, уговорив искупаться в чистой протоке, тому не составило труда. Остальное сделали люди Телефа, аккуратно и незаметно доставившие пленника на борт. Пропажа детей в дельте не редкость - крокодилы и львы не дремлют. Кусок юбки со следами крови и амулет с шеи сорванца, оставшиеся на берегу, рассеют последние сомнения.
"Да, похищение прошло гладко, вот только тупица Ба "позабыл" им сказать, что Атуму не больше семи, а значит, сыном Шеллы он быть не может. Досадно, но исправить ошибку легко - перед выходом в море мальчишку высадят в Мелиссе, только и всего... Итак, решено - Саха присмотрит за храмом, Телеф займется перевозом (кто ж позволит доброй лодке простаивать без дела), а ему опять самое трудное - сначала порт и площади у храмов, потом шатры артистов и танцовщиц. Там за несколько серебряных колечек можно посмотреть немудреное представление и развлечься с доступными девками, знающими все и всех в этом городе.
Два дня назад ему почти повезло, Хенеза, дебелая ханаанка, с которой он провел вечер, неожиданно вспомнила, что знает египтянина по имени Ба, весьма похожего на пропавшего знакомого Ор-маа.
- Он задолжал мне восемь золотых колец, - шепнул ей на ухо старик. - Одно будет твоим, если покажешь, где его искать, - женщина хитро улыбнулась, а в глазах вспыхнул алчный огонек.
"Да, сначала порт, а уж после в шатер потаскух", - решил Ор-маа и толкнул Саху ногой - пора разводить огонь и готовить немудреную еду.

...Хенеза не подвела. Уже по тому, как женщина засуетилась, встречая гостя, он понял - той есть, что сказать.
- Идем, подарю тебе новое зеркало, - они выбрались из шатра и зашагали к навесам, где торговали амулетами, притираниями и косметическими смесями.
- Нашла? - Ор-маа потянул ханаанку в укромную тень.
- Да! Худощавый египтянин с золотым кругляшом на шее, у него мастерская рядом с каналом Авариса. Он торгует канопами и флаконами из алебастра.
- Сейчас он там?
- Может и там, но чаще играет в кости в фиговой роще за каналом. Только я с тобой не пойду, от таких, как он, лучше держаться подальше... Хорошее зеркало можно выбрать у Ману, вон его лавка.
Зеркало, а заодно и новую ложечку для притираний пришлось, конечно, купить, вести Хенезы того стоили. Если удастся отыскать толкового помощника, станет полегче, не нужно будет больше бродить по жаре и пить кислое вино в шатрах танцовщиц. Ор-маа повеселел.
Добираться до фиговой рощи он решил на собственной лодке, дорога хоть и длиннее, зато скамья под навесом куда удобнее костлявой спины ослика, понукаемого несносно орущими мальчишками.
На пути к переправе он сделал крюк к посту Сахи, торгующему питьевой водой у большой смоковницы. Заметив хозяина, тот чуть заметно мотнул головой - "Ничего".
"Ну, нет и нет". Ор-маа миновал порт, обогнул какую-то стройку, куда во множестве волокли тяжелые блоки песчаника, и выбрался, наконец, к широкой дощатой пристани, облепленной лодками и лодчонками перевозчиков. Здесь можно было нанять роскошное восьмивесельное судно с балдахином из яркой ткани, удобным креслом и множеством подушек или ничем не примечательную папирусную лодку с единственным гребцом и узкой скамейкой.
Телефа на месте не оказалось, однако он уже возвращался с западного берега, проделав больше половины пути.
- Наконец-то, - Ор-маа едва дождался, пока пассажиры выберутся сами и выгрузят многочисленные тюки, корзины и клетки с птицей. - Твои гребцы никуда не годятся, весла успевают высохнуть на солнце, пока их снова опустят в воду.
- Ты сам их нанимал, - напомнил Телеф, помогая пожилой египтянке. - Это уже третий рейс, мы почти не отдыхали. Не нравятся - найди других.
- И эти сойдут, - буркнул старик, устраиваясь под навесом. - Эй-эй, уважаемый, я нанял лодку до конца дня.
Дородный египтянин, направившийся было к ним, чтобы договориться о перевозе, недовольно запыхтел и повернул обратно.
- Ты нас нанял? - удивился Телеф. - А сколько заплатишь? Смотри, цены к полудню только растут, никому неохота задарма надрываться на солнцепеке.
- Ассах, хватит болтать. Весла в руки и выгребайте к порту.
Для убедительности он даже щелкнул хлыстом, забытым в лодке прежним хозяином. Добротная вещь из бычьей кожи ему приглянулась сразу, было видно, что делал ее человек знающий. Ухватистая рукоять лежала в ладони, словно влитая, а щелчок, получавшийся после удачного взмаха, звучал коротко и смачно.
Услышав свист хлыста, гребцы напрягли мышцы спины, ожидая жгучего прикосновения, и энергично заработали веслами. Ор-маа еще раз взвесил в руке замечательную вещицу, вздохнул и отложил в сторону - на веслах сидели не баку, а свободные египтяне. Ненадолго он даже позавидовал надсмотрщикам каменоломен, в чьи обязанности входило регулярное самосовершенствование в подобного рода искусстве.
Фиговая роща за каналом Авариса нашлась без труда, к ней вел основательный мост, с которого ловили рыбу местные мальчишки.
- Причаливай, Телеф - Ор-маа ткнул пальцем в широкую песчаную отмель. - Пойдешь со мной, а вы - ждите здесь.
- Да, хозяин, - гребцы с облегчением сложили весла.
- И не вздумайте спать! - для убедительности он вновь поднял хлыст и постучал им по борту. - Фиванская девятка, что за ослов подсунул мне отец наш, Птах.
Роща за каналом принадлежала храму Исиды, отстроенному еще при Рамзесе Великом для египтянок, нуждающихся в исцелении женских недугов. Мужчин в обитель Исиды не допускали, и они ожидали жен и дочерей снаружи, в тени навесов, под которыми торговали пирогами, жареной рыбой и пивом. Ор-маа пропустил аппетитно пахнущие жаровни, не обращая внимания на стенания голодного ахейца, и направился прямиком к самой дальней из тростниковых крыш, где сутки напролет шла азартная игра в "псов и шакалов" "стражников и воров" и, конечно же, в кости.
...- Играю на все! Ставлю мастабу отца!
- Мастабу с мумией? Одной гробницы в счет долга будет маловато, - Ор-маа вздрогнул, услышав знакомый голос.
- Ставлю и мумию, но ты поднимаешь на двадцать пять золотых колец.
- На двадцать.
- Согласен!
Вокруг игроков, объявивших столь высокие ставки, тотчас сомкнулось плотное кольцо.
"Ассах! Я должен это увидеть", - Ор-маа попытался протиснуться между лоснящимся плечом толстяка в зеленой юбке и костлявым боком писца, прижимающего к груди корзинку с папирусами, но был бесцеремонно выдворен назад.
- Никакого почтения к старому человеку, - Телеф раздвинул обидчиков, а заодно и наступил толстяку на палец. "Зеленая юбка" возмущенно взвизгнула, но ахеец сделал страшное лицо и двинулся дальше, не обращая внимания на сыплющиеся проклятия. Ор-маа поспешил за Телефом и вовремя, кости после броска еще катились по медному подносу, а метнувший их египтянин, лет сорока, нервно теребил край воротника-усеха, пожирая взглядом мелькающие грани.
"Пять. Четыре. Итого девять", - подвел итог Ор-маа. "Неплохо, но не настолько, чтобы быть спокойным за мумию и мастабу. Поставить на кон и то, и другое, нет, он точно не в своем уме!"
Ба (хвала Хенезе, вторым игроком оказался именно он) озабоченно покачал головой, цокнул языком и сгреб потертые кубики. Гул голосов, наполнивших пространство под навесом, мгновенно стих, остался только сухой перестук в ладонях проныры. Ор-маа тоже затаил дыхание, но тут живот Телефа, занявшего место впереди, выдал звонкую руладу, настойчиво требуя пропущенный обед. Ба поднял глаза на невольного нарушителя тишины и тут же заметил стоящего рядом Ор-маа. Зрачки египтянина расширились, челюсть удивленно поехала вниз, а кубики неловко посыпались на поднос.
"Шесть!" - один из кубиков застыл точно посередине поля, второй угодил в бортик, отскочил и закрутился, пересекая медную площадку по диагонали. "Два!" - толпа разочарованно выдохнула, а незадачливый владелец мастабы издал радостный вопль.
Ба помотал головой, еще не веря в случившееся, и сжал кулаки, едва сдерживая накативший гнев.
- Я выиграл! - соперник сгреб кучку колец и поспешил убраться, беспрестанно благодаря богов за оказанную милость.
Ор-маа скорчил жалостливую мину и, кряхтя, уселся на освободившееся место.
- Кто это? - мрачно спросил Ба, буравя взглядом безмятежного Телефа.
- Мой кормчий. Сколько здесь ставят?
- От серебряного кольца. Откуда ты взялся?
- Ездил за тканями, ты же знаешь.
- Но барка ушла к побережью!
- Барка ушла, а я остался, - Ор-маа достал серебряное колечко, потом, подумав, добавил еще одно. - Сыграем?
- Я играл все утро, а потом весь день. Тот надутый павлин поставил на кон последнее, но явились вы и забрали мою удачу.
- Удача с тем, кому благоволит Хатор. Похоже, богиня сочла, что тебе достаточно. Сочувствую, друг. У меня семь, бросай.
Ба метнул, даже не став трясти кубики в руке.
- Десять.
Ор-маа развел руками и подвинул египтянину выигрыш.
- Хатор снова с тобой, забирай.
- Да ты издеваешься, старик! Менаар был должен мне почти талант золотом, вдобавок я мог получить еще и мастабу. Два жалких кольца! Оставь их себе. Зачем ты вернулся?
- Для тебя есть работа.
- Ну, нет, Яхмос с сестрой собираются в Фивы, ищи себе там другого помощника.
- Фивы мне ни к чему, я должен убраться из Египта и как можно быстрее.
- Так уезжай!
- Мой человек вернулся с охоты и он все еще с Селмой. Я не могу отчалить без Энея.
- Ахейский красавчик пришелся ей по вкусу?
- Мне нужно его увидеть.
- Это трудно.
- Дворец фараона велик, сановники, писцы, слуги, всегда найдется человек, готовый помочь в нашем дельце. Будем играть еще? Нет? Тогда поговорим...


Глава 48. Некто Фритчен и Холл

- И что потом? - история с цитаделью Кате, в целом, понравилась.
- Близкое знакомство с Любимцем бога Грозы не входило в мои планы.
- А какой он из себя?
- Я же говорю, бородатый мужик со здоровым носом.
- Да нет, Уш-Аварна.
- Исита? - я хмыкнул, близкий друг чудом спасся от смертельной опасности, а ей подавай портрет хеттского служаки.
- Я видел его сверху и со спины, а лицо вообще только мельком. Серый плащ, темные волосы... да некогда было!
- Некогда? Тешуб-громовержец, ты только послушай, от нас в двух шагах человек, из-за которого весь сыр-бор, а он говорит - некогда! Окстись, Тургенев, и вот что - бери-ка фотоаппарат и отправляйся туда снова.
- Снова! Да ни за что! За мной гонялась вся гвардия Хаттусы, как вспомню этих живодеров с топорами... Вот, смотри! Знаешь, откуда царапина? Мне чуть не оторвали рукав!
- Царапина на память. Ха-ха! Лучше бы принес браслетик или кольцо.
- Придумала тоже. Никчемные безделушки, сейчас делают в сто раз лучше... И кстати, мне нужно посмотреть книжный шкаф.
- Нужно - смотри, кабинет открыт.
- Да нет, тот, что в издательстве.
- В издательстве? А зачем?
- Я ишу книгу о Хаттусе, которую переводил Марк. Завтра суббота, они работают, ключ на связке в прихожей.
- А вахтер?
- Не проблема!
- Ну-у, если так...
Раскольников оказался на месте, ибо бетонная плита произведения Мейнлиха, в конце концов, легла на его хрупкие плечи. Уяснив, что лично ему искать в кабинете шефа ничего не придется, бедолага расслабился и тут же телефонировал в бюро пропусков, где нам вручили заветные картонные квадратики.
- Тургенев? Меньщикова? К Раскольникову? Проходите, - цербер на вахте смерил нас столь пронзительным взглядом, что я чуть-чуть не признался ему во всем.
Роскошный шкаф естественно никуда не делся и встретил гостей, подслеповато щурясь пыльными стеклами, я с удовольствием погладил массивную бронзовую ручку.
- Вот он, красавец.
У Кати, впрочем, имелось иное мнение.
- Это и есть кабинет Марка? Люстра из комиссионки, диван с завитушками... архаизм.
- А по-моему, стильно, заходишь - сразу видно, человек со вкусом, у профессора Туренского мебель тоже дорогая, но без души. Стол под сукном, где сейчас такой найдешь?
Катя звонко щелкнула крышкой чернильницы и сморщилась.
- А не надо и искать, дорогой Иван Сергеевич, при всем моем уважении к истории, решительно заявляю - цепляться за осколки прошлого абсолютно бессмысленно. Терпеть не могу замшелую антикварную дребедень. Куча папиных знакомых с ума сходят по всяким там ендовам, подковам и канделябрам, а за такую чернильницу душу бы продали. Возьму ее с собой, покажу кое-кому...
- Поставь на место, зачем тебе души бедных коллекционеров?
- Они вовсе не бедные, даже наоборот. Взять трубку? - осознав, что в комнате появились люди, кнопочный самурай разразился требовательным звонком, однако сегодня вкалывать на благо "Мосиздата" я не собирался.
- Отключи его, сюда вечно звонит кто попало. Я буду подавать книги, а ты их складывай на стол.
- Хорошо, а заодно сотрем пыль, так будет хоть какой-то прок.
"Вот зачем, зачем я ее взял!"
Тяжелая створка скрипнула и нехотя отворилась, я снял ботинки и полез на стул, решив начать с верхней полки. Книги там стояли плотно, в два ряда, но наверху обитали лишь скучные словари вперемешку с классикой старых годов. Было видно, что все это не тревожили очень давно.
- Лесков, Карамзин, Достоевский, смотри, Ваня, пятьдесят седьмой год, а эта аж сорок третьего. Подожди забирать, я еще не протерла.
- Кать, мы так до утра застрянем, не то, чтобы я против провести с тобой ночь...
- Мечтай-мечтай, Тургенев.
Вторая полка пошла куда интереснее, сняв пару десятков романов, я обнаружил подшивку журналов мод, мгновенно выбившую мою подругу из колеи.
- Франция... Италия... ФРГ... Ничего себе! - Катя удалилась на диван, оставив трудовой фронт.
Пройдя придирчивый осмотр, в шкаф отправилась и вторая партия фолиантов, после чего я стянул свитер и включил чайник. Следующая полка выглядела совсем прилично – солидные издания в дорогих переплетах с золотым тиснением.
"Моби Дик" в оригинале! Книга, которую упоминал Марк. "Меня зовут Измаил...", - похоже, здесь то, что он переводил совсем недавно. "Маклин, Хемингуэй, Ремарк - выпущены зарубежными издательствами, их я знаю, можно не останавливаться. Еще пара дюжин книг на английском и немецком", - включив настольную лампу, я углубился в перевод.
...- Сколько времени, Ваня? - Катя отложила, наконец, свою глянцевую дребедень.
- Часы над тобой.
- Почти два, нашел что-нибудь?
- Пока нет.
- Много осталось?
- Четвертая полка, еще две.
- Понятно, я что-то проголодалась, тут есть буфет?
- На втором. И мне что-нибудь принеси.
- Пирожное? Бутерброд?
Я только махнул рукой, стараясь не спугнуть предчувствие приближающейся удачи, вот кончик ее хвоста мелькнул за абажуром и нырнул в стопку пухлых томиков, лежащих на самом дальнем углу стола. Как только дверь за Катей закрылась, я принялся гипнотизировать тусклую позолоту корешков, пытаясь вычислить виновницу наших приключений.
"А-а, вот ты где!" - книга оказалась предпоследней снизу, темно бордовая обложка и зеленоватый срез страниц. "M. Fritchen, G. Holl "Bronze age", издательство DVS-Press".
Я распахнул форточку и зажег сигарету, нахально попирая правила пожарной безопасности.
...- Она? - Катя водрузила на стол поднос с салатом и заливным.
- Она! Товарищество Фритчен и Холл изложило известные нам факты еще в 1968 году. А тут у нас что? Закладочка. А на закладочке? Узнаешь, кто писал?
- Почерк Марка...
- Следовательно? Источник информации о пресловутом Исите Уш-Аварна перед нами, мадемуазель. Бурные аплодисменты! Туш! Занавес!
- Браво, браво, - девушка недоверчиво полистала странички. - Ты уверен, что искал именно ее?
- Дай сюда... Страница шестнадцать, третий абзац сверху - "Suppiluliuma", страница двадцать два - "Isita Ush-Avarna" и далее по тексту... Все я, конечно, перевести не успел, но имя, имя!
- И что теперь?
- Курс на ближайшую почту, пакуем Иситу в оберточную бумагу и отправляем ценной бандеролью профессору Туренскому, лично в руки. Выписной эпикриз к нашему возвращению будет готов. Время почивать на лаврах и пожинать плоды, до вторника уж точно!
- А во вторник ты уедешь...
- Скорее всего, да. Вечером идем в ресторан на Останкинской башне, я слышал, оттуда классная картинка.
В дверь осторожно постучали и на пороге возник Петр Анисимович Раскольников, как всегда отрешенный и печальный.
- Вы еще здесь? Можно, я на пару секунд? У меня кофе кончилось, а в буфете дороговато, у Марка Александровича была аварийная баночка.
- Конечно, Петенька, садитесь, Иван сейчас и чайник поставит.
Я с удивлением воззрился на Кэт - с чего это вдруг, такое гостеприимство?
- Много работы? - положив ногу на ногу, девушка повернулась к гостю, Петя бросил взгляд на открывшееся колено и мучительно покраснел.
- Да-а, год кончается, сроки... Завтра еще посижу, а вы нашли, что хотели?
- Нашли! Вот! - Катя сунула в руки переводчика мой трофей. - Редчайший экземпляр.
Петя покрутил книжку, ткнулся носом в оглавление и вернул обратно, произведение Фритчена и Холла его не волновало.
- Сколько сахара? - поинтересовался я, выгребая хозяйские запасы. - Ого, тут еще конфеты в ореховой крошке... Как насчет коньячка для аромата? Екатерина Германовна, не возражаете?
- Не возражаю. Ты, Ваня, слетай пока на второй, выбери, что нужно, мы с Петром Анисимовичем тебе доверяем.
Щеки Раскольникова по-прежнему цвели маковым полем, а голос Кэт принял подозрительно интимные нотки. Идти за "пепси-колой" решительно расхотелось.
- До скольки сегодня буфет?
- До четырех, - Петя бросил еще один взгляд на сапожки девушки. - Может, лучше мне сходить?
- Нет-нет, он справится. И шампанского, Тургенев, прихвати, если что...
"Шампанского ей... Чего она пристала к этому коллежскому регистратору, да его от избытка женских прелестей вот-вот инфаркт хватит".
...- Ноль-пять... нет, ноль-семь "пепси-колы" и дюжину бутербродов на Ваш вкус.
Бармен-астронавт расплылся в улыбке, словно встретил хорошего знакомого.
- Сервелат, рыбка, икра... Сделаем на шпажках, Иван Сергеевич, чтоб удобнее. Лимончик? Сыр?
- Вы даже имя помните?
- Как же, как же, работа такая. Что-то еще?
- Да, шампанское брют.
- Фрукты? Виноград, мандаринчики?
- Пожалуй.
- Вы в 524-м? Ира принесет заказ через десять минут или выпейте пока кофе за счет заведения
Салфетка с телефоном барменши с загадочной улыбкой Джоконды все еще валялась в моем кармане.
"Петенька, да? Ну и ладно, я тоже стесняться не буду! Барышня для Останкино в минуту найдется, я Вам, милочка, клятву супружеской верности не давал!"
- Кофе потом, - за гусарский заказ я рассчитался своими кровными, спасибо Святославу Игоревичу, с профкомовской материалкой он меня не подвел.

"Пуговицу на рубашке мог бы и пришить".
Петя потихоньку приходил в себя и к моему возвращению обрел вполне связную речь.
"Давно не чищенные ботинки, на брючинах по две стрелки".
Недостатки Раскольникова стремительно нанизывались на нить, грозя через минуту заполнить ее до конца.
"Заляпанные очки, вчерашняя щетина. А часы? Что это за древний агрегат с помутневшим, поцарапанным стеклом?"
- Позвольте? - Петя с готовностью протянул запястье. - "ЗиМ" 1943 года? Ничего себе, раритетик.
- От деда остались, наградные, на задней крышке есть гравировка.
- Гравировка, правда? - Катя беззастенчиво завладела рукой соперника. - Петенька, покажите...
"Ах-ах, Петенька, какие часики!" А кто мне час назад твердил про осколки прошлого и прочие антикварные сумасбродства? Ладно, лейтенант звездного флота Меньщикова, мой ход конем еще впереди..."
Петька тут же расстегнул видавший виды ремешок ("Дермантин копеечный! Мог бы ради деда и кожаный приобрести!"), и головы сладкой парочки склонились над часами.
Тук-тук. В дверь, наконец-то, постучали и я отправился открывать с нежнейшей улыбкой на устах.
- Тургенев? Ты! - М.К. Комсомолец был поражен не менее моего. - А Марк?
- Отсутствует, - я все еще улыбался, поскольку потенциальная царица моего вечера показалась на горизонте. - Здравствуйте, Ирочка, позвольте, помогу.
Отстранив неудачливого охотника за дичью из рода Шелтонов, я бросился навстречу Джоконде.
- Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь, у нас тут небольшое торжество. От бокала шампанского не откажетесь?
- Спасибо, нам на работе нельзя.
- До четырех всего двенадцать минут, переодевайтесь и приходите. Хорошо?
- Вы приглашаете?
- Буду считать каждую секунду.
- О! - девушка слегка усмехнулась. - Даже так.
- Ну, пожалуйста, возвращайтесь. Договорились?
- Думаю, да.
Плотно заставленный поднос внес в план работ по технике безопасности существенные коррективы. М.К. прочно обосновался в кресле Марка, взяв руководство мероприятием в надежные административные руки.
- Значит, Марк Александрович дома? Что ж, отложим, дела, отложим, а что за праздник? Именины Ивана Сергеевича! Вот уж не знал, коллега, поздравляю от всей души. Стаканчики есть? Екатерина Германовна, голубушка, посмотрите в тумбе. Раскольников! Кто так шампанское открывает? Пробку надо держать неподвижно, а вращать саму бутылку и придерживайте, придерживайте, пока лишний газ не выйдет... Во-от, каждому по салфеточке, мусор сразу в корзину... Иван, Иван, аккуратнее, коньячок понемногу лей, на мизинчик, это тебе не минералка копеечная. Чья тара осталась, кого нет? Девушка, милая, ну что же Вы задерживаетесь? - Ира устроилась на стуле рядом со мной.
- Ну, Ваня, всего! – Комсомолец хыкнул и с наслаждением выкушал свою долю. - Лимончик, лимончик не забывайте, а девушкам - виноград.
- Михаил Константинович, - шепнул я, наполняя по второй. - Нам с Ирой надо вскоре отбыть на важную международную встречу. Вы тут за Петей присмотрите, Екатерина Германовна практически невеста Марка, а он все норовит ей в блузку заглянуть, примите меры по случаю, я на Вас очень надеюсь.
- Не сомневайся, - нахмурил брови М.К. - Я присмотрю. А себе лучше не наливай, как бы осложнений с иностранцами не вышло, хватит тебе и одной рюмки на дорожку.
- И верно, не буду! Гранд-мерси, благодетель!


Глава 49. Трефовая дама

Сон пропал неожиданно, словно вода в кране, отключенная по неизвестной причине и невесть знает на сколько.
"Четыре ноль шесть".
Еще несколько минут я лежал, бесцельно уставясь в потолок, по которому болтались тени качающихся веток, а потом попытался понять, что стянуло с меня уютный плащ Морфея. Тщетно.
"Забавное слово "тщетно", почти такое же забавное, как "отнюдь" или, скажем, "изподтишка", причем некоторые "гении" пишут его раздельно - "из подтишка" или еще лучше - "из под тишка". Где находится тот самый "подтишок", кто такой "тишок" и почему они не с заглавной буквы?"
В самый разгар лингвистических размышлений за дверью скрипнуло и подозрительно зашуршало, в кино вслед за этим обычно является доморощенное привидение или вурдалак, вылезший на свет божий из плохо проветриваемого подвала. Не дождавшись ни того, ни другого, я натянул джинсы и отправился на кухню, чем немало удивил местного домовика, недовольно завозившегося в недрах мойки.
- Чашечку индийского и обратно в кроватку, - пообещал я, зажег газ и забрался с ногами на подоконник.
Подоконники в квартире Марка просто великолепные - широкие, основательные, надежные, сидеть на таких одно удовольствие, особенно если за окном метет ноябрьская поземка, а от батареи снизу поднимается приятное тепло.
- И сигаретку, если позволите, - домовик не возражал.
"Курить натощак, безусловно, вредно, но как говорит мой одноклассник, Сережка Енисеев, "Мы только одну и не в затяг". К тому же, Марк разрешил дымить на кухне, где это видано, во всей квартире ни одного балкона!"
Пока кипятился чайник, я сходил в кабинет, разжился томиком Сименона и снова залез на подоконник, чувствуя себя в тот момент абсолютно счастливым человеком...
- Привет, - Катя появилась в 8.05, когда небо за окном только-только начало сереть. - Уже встал?
- Не спалось, а ты чего так рано?
- В бассейн к десяти, у меня абонемент. Ел?
- Бутерброд с сыром.
- Как насчет блинчиков?
Я подозрительно покосился на такую милую и домашнюю девушку.
- Блинчики? А разве...
- Разве что?
- Ты не сердишься за вчерашнее?
- Нет, конечно, за банкет - спасибо, а чужая личная жизнь меня не касается.
- Я думал...
- Лучше не думай, Иван Сергеевич, забудь и живи спокойно. Тебе с творогом или вареньем?
- С творогом, - я надулся и уставился в книгу.
"Действительно, чего я от нее хочу?"
- Между прочим, в ресторан мы не попали, - неожиданно для себя брякнул я.
- Правда? - Кэт поставила на плиту тяжелую сковородку.
- Мест не было. Посидели в кафе-мороженом и разошлись, не сложилось, в общем.
- Что так? Ира девушка приятная и смотрелись вы, вроде, неплохо. Подумаешь, Останкино, туда за месяц столики бронируют.
- Да не в этом дело.
- Конечно, не в этом, дорогой, просто с точки зрения врачей, весь мир делится на тех, кто лечит, и всех остальных. Обычные люди для вас лишь потенциальные пациенты, поэтому общаться вы умеете только со своими. Законченная каста, одним словом. Бедная девочка, ты ей перезвонишь?
- Нет.
- Во всяком случае, честно. Еще блинчик?
- Давай... Между прочим, то, что ты говоришь, абсолютно нормально, так пошло еще с первых цехов, гончаров, например, или ткачей.
- Что ты несешь? С другими теперь и поговорить не о чем?
- Ну, почему, двадцатый век, тем для общения пруд пруди. Возьмем хоть спорт, ты хоккей любишь?
- Не-а.
- А фигурное катание?
- Так, иногда. Выходит ты прав, нет у нас шансов в личной жизни.
- Как это нет? Подожди, а кино? Книги, хобби, в конце концов! Ты говорила, что марки собираешь.
- Ну, собираю. Кстати, Тургенев, чего ты разволновался? До вторника как-нибудь проживем. Варенья добавить?
"Причем тут вторник? А если Марка не выпишут? Или билетов не будет?"
Я молча доел блины и принялся мыть посуду, в отличие от остальных девяносто девяти процентов мужского сообщества это занятие мне не претит. Действительно, почему женщина, приготовившая завтрак, должна еще убирать тарелки?
- Встает ни свет, ни заря, ходит по магазинам, моет посуду, образцовый муж! - Катя налила себе кофе. - Дай мне телефон своей Иры, я ей объясню, что к чему. Пусть оценит перспективы, если не дура.
- Какие перспективы? У нее с братом кооператив, скоро ресторан откроют, а мне еще два курса на стипендии, потом интернатура. Нет уж, мы встретимся лет через тридцать, когда я стану профессором или главным врачом, а она по-прежнему будет свежа и прекрасна.
- Свежа в полтинник? - Катя недоверчиво хмыкнула. - По-твоему, научатся выращивать новую кожу?
- Почему нет? Новая кожа, волосы, зубы, все, как у семнадцатилетних.
- А вместо врачей агрономы в теплицах. Тут - почки на кустике, там - печень на грядке.
- Примерно так. После бассейна, какие планы?
- Иду в кино, но к ужину вернусь. Сделаю тебе открытый пирог, а-ля итальянская пицца.
- Раскольников пригласил?
- Да-а.
"Вот, сволочь, Петя!" - закрыв за Катей дверь, я плюхнулся на диван, пылая справедливым негодованием. "Воспользовался моментом, тихоня-интеллигент, увел девушку у бедного студента. Вот что теперь, утопиться в бургундском или просто рюмку ликера?"
Даже ликер пришлось вернуть на место, птички в прихожей выдали несколько адских рулад и я потащился к двери выяснять личность визитера.
- Кто там?
- Ивана можно увидеть?
Сердце екнуло и понеслось неровным аллюром, а щеки предательски запылали.
"Ирина! Ничего себе, сюрпризик! С Катей они разминулись где-то между первым и вторым этажом. Или не разминулись? А может, не открывать?"
Наш старый, вечно заедавший замок крутанулся легко и бесшумно, будто того и ждал.
- Привет!
Девушка улыбнулась.
- Привет, можно войти?
- Конечно.
Я взял ее пальто и стал пристраивать в огромный шкаф-купе, хотя вешалка в коридоре была почти пуста.
- Екатерина сказала, что ты дома.
"Вот черт, они, все-таки, встретились! Откуда она знает наш адрес?"
- Один?
Пальто обрело, в конце концов, свое пристанище и я задвинул зеркальную дверцу.
- Один. Проходи в гостиную, пока чайник поставлю.
Ирина кивнула, а я шмыгнул на кухню греметь посудой и переводить дух.
"Спокойно, Тургенев, спокойно, не паникуй, ничего еще не потеряно. Объяснить Кате неурочный визит вчерашней пассии будет, конечно, трудновато, но на то и голова, чтоб не только шапку носить".
- Кофе через десять минут, - сообщил я.
- Отлично, - Ира прошлась по комнате, мимоходом скользнув пальцами по крышке пианино. - Так вот где живет таинственный Марк Шелтон. Старая московская квартира, дубовый паркет, распашные двери... Хозяин скоро будет?
- Скоро. Он в гостях.
- НИИ физиологии мозга, по направлению доктора Туренского?
- Откуда ты знаешь?
Девушка щелкнула сумочкой, явив бордовую книжицу, из которой следовало, что я имею дело со старшим лейтенантом Терновой, штатным сотрудником 2 управления КГБ СССР, лично
- Ого, а моя фамилия...
- Тургенев, твоя фамилия. Тургенев, Иван Сергеевич, 1966 года рождения, студент медицинского института. Холост, "не замечен", "не привлекался", "не имеет", ну и так далее. Речь не о тебе. Меня интересует Марк Александрович Шелтон, находящийся, в данный момент, как ты сказал, "в гостях".
- Извините, Ирина Николаевна, ошибся. Так он, выходит, ихний агент?
- Ага! И передатчик в чулане. Неси свой кофе, а шуточки оставим на десерт.
"Еще и десерт! Веселенький денек намечается", - я расставил на подносе китайские фарфоровые чашки и, на всякий случай, щедро плеснул в пиалу сгущенного молока. "Если заберут, хоть поем на дорожку..."
- Итак? - я уселся напротив своей трефовой дамы и приготовился к безоговорочному сотрудничеству.
- Как ты познакомился с Марком?
Вопрос выглядел несложным и я ответил, практически не задумываясь, опустив, правда, нюансы, связанные с интригами хеттского двора.
- Понятно, - Ира черкнула несколько слов в блокноте, очевидно, данная информация ей требовалась лишь для общей картины.
- Что он рассказывал о себе?
- Да ничего особенного. Живет в Москве, работает переводчиком, рано лишился матери, отец где-то за границей.
- Стоп, отсюда подробнее, что, конкретно, он говорил об отце?
В сущности, о Шелтоне-старшем рассказывал не Марк, а Кэт, но втягивать ее в подобный романтический треугольник я не собирался.
- Служит в военном ведомстве, пожалуй, и все.
- Отец пишет ему? Когда они виделись в последний раз?
- Не знаю.
- Марк показывал какие-то альбомы, фотографии?
- Нет.
- Подарки, сувениры?
- Нет. Мы добрались до квартиры уже вечером, поужинали у соседей и легли спать, а утром он уехал ни свет, ни заря.
- Почему у соседей?
- Они отмечали день рождения.
- Потом ты посещал его в институте.
- Естественно, визит вежливости. Выпили чаю, поболтали и я уехал, никаких снимков и сувениров он мне не предъявил.
- Допустим, - Ира полистала странички записной книжки. - Теперь о профессоре Туренском.
- Давно ли я его знаю?
- Нет, вопрос другого плана. Каково, по его мнению, состояние Марка и дальнейший прогноз?
- Ира, ты о чем? Ты спрашиваешь об этом меня?
- Да, а что такого?
- Я студент четвертого курса, учебник по психиатрии не дочитал и до половины. Думаешь, доктор наук, на полном серьезе, будет обсуждать со мной нюансы лечения своего пациента?
- Хорошо, сформулируем вопрос по-другому. При общении с Шелтоном ты заметил что-нибудь необычное?
"Вот оно! Наша всемогущая контора разглядела ореол необъяснимых событий, творящихся вокруг Марка".
- Конечно, - твердо заявил я. - Он обожает пересказывать исторические книжки и попадает в баскетбольное кольцо пять раз из пяти. Убедился лично.
- Нет, - поморщилась Ира. - Непонятные высказывания, страхи, скрытное поведение?
- Он страшно боится пропустить полдник, а высказывается всегда очень доступно, особенно насчет макулатуры, которую печатает его издательство. О Мейнлихе, например.
- Мейнлих? Кто это?
- Прогрессивный австрийский писатель, старик Хем европейского разлива. Не записывай, он того не стоит.
- "Мейнлих", ну хорошо. А еще, можешь ли назвать людей, при встрече с которыми Марк проявлял чувство тревоги или, наоборот, радости?
- Подожди, подумаю. В больнице, при мне, он говорил только с персоналом, в поезде с соседями по вагону. В Мосиздате ходил в бухгалтерию, а потом на совещание у редактора, но это уже без меня. Итого, ответ отрицательный, субъектов, отвечающих заданным параметрам, указать не могу.
Ира вздохнула и вновь полистала страницы.
- Да, не густо. Возможно, тебя пригласят на более подробную беседу, под протокол.
- Уже не с тобой? - огорчился я.
- Нет, Ваня, мои достоинства ты не оценил.
- Тогда по рюмочке за встречу?
Ира забросила блокнот в сумку.
- В другой раз. Кофе отличный.
- Отметишь в рапорте?
- Посмотрим. Что у тебя с той девушкой?
- С Катей? Ничего, она ушла на свидание.
- Со спортивной сумкой?
"Черт, совсем забыл, с кем имею дело. Соберись, Тургенев, иначе воображаемая форма очень быстро превратится в настоящую!"
- Сначала в бассейн, у нее абонемент.
- Странное свидание: ни наряда, ни макияжа.
- Не говори. Зато у тебя вчера платье было, что надо.
- А туфли?
- Спрашиваешь!
- Ну, наконец-то, я уж подумала, что напрасно старалась... Ладно. Когда ты уезжаешь?
- Во вторник.
- Нет, собирай вещи прямо сейчас.
- Но почему?
- Без "почему". Отправляйся на вокзал и забудь всю эту историю. В Роднички Марк Шелтон не вернется, Святослава Игоревича известят. Тебе больше нечего делать в Москве и, особенно, в этой квартире. Ну, пока.
- Пока.
Она застегнула пальто, я отпер замок и моя трефовая дама удалилась.


Глава 50. Селма

Цена, обещанная египетскому проныре за работу, все же была непомерно высока, Ор-маа недовольно поморщился, вспомнив, сколько серебра придется отсчитать в случае успеха. А кто виноват? Увалень Телеф, вылезший вперед со своим громкозвучным животом.
"Платят все равно тавры", - успокаивал себя старый кормчий, но помогало плохо, каждая работа имеет свою цену, а за эту пришлось заплатить чуть не втрое.
Ор-маа вытянул из воды последнюю вершу, вытряхнул на дно несколько увесистых лобанов и приказал Сахе грести назад, на ужин хватит с лихвой. Рыбу, конечно, можно купить на берегу и стоит она недорого, но сделка, заключенная с Ба, разбудила в Ор-маа чутко дремавшего скрягу.
"Великая девятка, его и вспомнить нельзя", - хмыкнул он, заметив на поваленном стволе старой сикоморы знакомую щуплую фигурку.
- Почисти рыбу и поставь котел на огонь, - приказал он Сахе. - И пошевеливайся, если хочешь получить что-то, кроме костей.
...- Я все сделал, как ты хотел, - затараторил Ба, хотя в спешке не было нужды. - Мой человек передал ему, что ты здесь. Он обещал выбраться утром, я встречу его у храма Сета, а потом проведу на мой склад. Сразу после утреннего гимна ты тоже должен быть там.
- Завтра, - кисло протянул Ор-маа, хотя сердце запрыгало и запело от радости. - Значит, он во дворце.
- Он собирается в Фивы, вместе со свитой Яхмоса.
- Наш путь не на юг, а на север, - возразил Ор-маа. - Мне нужна быстрая парусная лодка, способная уйти от погони, а эту можешь оставить себе.
- Ну, не знаю, - Ба замялся и принялся рыться в поясном кошеле. – Быструю лодку надо еще поискать...
- Ни кольца сверху, - отрезал Ор-маа. - Я оставлю ее в порту Мелиссы.
- Хорошо, - на сей раз, напарник решил не спорить. - Найдешь дорогу на склад?
- Найду.
- Тогда прощай.
Ба соскочил с дерева, махнул напоследок рукой и припустил вдоль берега.
- Хоть от кого-то есть прок, - проворчал старик, отправившись к котлу, чтобы отвесить затрещину нерасторопному мальчишке, который все еще раздувал огонь.

..."Хонсу, это Хонсу", - маленький серебристый шарик кружил по краю воронки, уходящей в кромешную черноту. Бог ночного светила еще боролся, однако было очевидно, что силы уже на исходе и через несколько мгновений ненасытная утроба Дуата сожрет несчастного. Он всем существом почувствовал ужас, овладевший Хонсу на краю бездны, и замотал головой, проклиная несправедливость маат.
- Очнулся, - голос резанул по ушам, будто жгучий хлыст по беззащитным лопаткам. Веки дрогнули и приоткрылись, вместо бедного Хонсу показался его собственный живот и нелепо болтающиеся ноги. Следом нашлись и руки, уходящие вверх, а там, где полагалось быть запястьям, разливалась тупая боль. Ор-маа повернул голову и увидел Телефа, столь же безжалостно подвешенного к потолку.
"Мы вошли на пшеничный склад... Потом темнота..." -  понимание собственной ошибки вылилось в пузырек злости, пульсирующий в голове.
- Слышишь меня, старик? Дай ему воды...
Почти сразу у рта оказалась глиняная чаша, пить, конечно, хотелось, но Ор-маа не разжал губ.
"Пора", - следовало вновь открывать глаза и смотреть врагу в лицо.
Позади разожгли еще один факел, и круг света, в котором покачивалась его тень, отодвинулся на пару шагов, явив перед ним человека, сидящего на табурете, с телом, испещренным густой сетью татуировок и рубцов.
"Таро".
Место, в котором он очутился, оказалось не слишком просторным, лопатки Ор-маа чувствовали тепло, исходящее от пылающих факелов, а сразу за спиной телохранителя Селмы виднелась кладка из грубо отесанных камней.
"Старая мастаба, уже пустая. Дефект в полу остался от саркофага, а по правую руку ступени, ведущие в верхний зал. Значит, мы на западном берегу, хорошего мало".
Таро больше не спрашивал ни о чем, он просто ждал, пока на лестнице не послышались чьи-то шаги.
"Нубиец с факелом, за ним женская туника, волосы с медным отливом, мерцающий рубин в диадеме. Селма!"
Увидев госпожу, Таро поспешил подняться, однако хриплое дыхание и капельки пота, выступившие на лбу, свидетельствовали о том, что далось ему это нелегко.
- Как ты? - египтянка заставила его сесть обратно. - Тебе не следовало ехать самому.
- Все равно. Часом раньше, часом позже, не имеет значения.
"Бесцветный голос, неуверенные движения, он болен и болен тяжело".
- Это они?
- Да.
Селма взглянула на Телефа, который вдруг принялся бормотать несвязную чушь, а затем повернулась к Ор-маа.
- Назови свое имя, старик.
Он чувствовал аромат ее кожи и мог пересчитать все жемчужины в волосах.
- Ор-маа, - пузырь в голове больше не пульсировал, он затяжелел, сжался и раскалился от ярости.
- Ты прибыл с Родоса вместе с господином Энеем?
- Да.
Первые слова дались легче, чем он ожидал, разговаривать с такой женщиной было не менее приятно, чем смотреть на нее или ненавидеть.
- Кто это? - женщина кивнула на Телефа.
- Капитан нашего судна.
- Просто моряк?
- Да.
- Тогда он лишний.
Таро что-то сказал на незнакомом языке, мелькнула быстрая тень, грек коротко охнул и тело обмякло.
- Я буду говорить только с тобой, Ор-маа. Ты египтянин?
Ор-маа только усмехнулся в ответ.
Таро дал знак человеку, все время стоявшему за спиной. Ростом тот оказался не менее четырех локтей и могуч, будто критский бык. Великан-нубиец перерезал веревку, перекинул тело Телефа через плечо и затопал наверх.
- Так ты египтянин?
- Я сын моря, хотя и родился в Египте.
- Бродяга-пират, без семьи и очага, - заключила Селма. - Для чего ты здесь?
- Господин Эней...
- Оставь господина Энея в покое, отвечай только за себя. Кто снарядил корабли и отправил вас в Пер-Рамзес?
"Она уже знает, ей все рассказали. Ба или Эней? Какая разница, Таро мог вырвать признание у любого".
- Упрямство неразумно, - Селма провела рукой по его груди. - У меня мало времени, вопрос в цене?
- Нет.
- Хочешь доказать, что сильнее остальных? Уже доказал, старик, твоя верность Шелле достойна восхищения. Видишь, я назвала его имя, хочешь, назову еще раз: "Шелла". Зачем он отправил корабли в Египет?
- Я привез кедровые доски.
- Ложь!
- Позвольте, я спрошу его сам, госпожа, - вмешался Таро, но Селма только отмахнулась.
- Царь тавров приказал выкрасть и увезти моего сына, кто получил приказ, Эней или ты?
"Эней или я? Вот, что для нее действительно важно!" - Ор-маа чуть не расхохотался египтянке в лицо.
- Не смей смотреть госпоже в глаза, - удар Таро заставил ребра захрустеть и сбил дыхание.
- Перестань, все только затянется, - Селме пришлось ждать, пока он снова смог вдохнуть.
- Ты можешь спросить... у него самого...
- И снова упрямство, а ведь ты хочешь жить, старик. Если я решу, что человек Шеллы - ахеец, в тебе больше не будет нужды.
- Тогда спусти своего пса, и закончим на этом.
- Нет, Таро, оставь его! Где мальчик, которого выкрали из поместья?
- Уже далеко, он тебе нужен?
- Он нужен Яхмосу, а не мне.
- У вас общий ребенок! - Ор-маа снова закашлялся, выплюнув комок, окрашенный кровью. - Предусмотрительно.
- Когда сводный брат взойдет на трон, мы официально станем мужем и женой, но преемником фараона должен стать Гор.
- Мальчишка у моих людей. Яхмос знает о пропаже?
- Он в бешенстве.
- Тогда перережь веревку, - Ор-маа уже понял к чему идет дело. - Невежливо бедняку смотреть на знатную даму сверху вниз.
Селма кивнула, и Таро нехотя достал нож.
Хотя до пола оставалось каких-то пол-локтя, ноги подвели и он свалился на острые обломки, застонав от боли, пронзившей ребра. Он протянул вперед руки, прося рассечь путы и на них, но Селма словно не заметила жеста.
- Да, это мастаба, - Ор-маа привалился к стене, на которой еще сохранился кусок, отделанный плиткой. - Тесновато.
- Что с Атумом?
- С ним все в порядке. Мы оставили следы у озера с лотосами, люди должны решить, что виноват Себек.
- Они так и решили.
- Значит, его не ищут?
- Ищут и очень тщательно, Яхмос не теряет надежды. Он хорошо спрятан?
- Если я захочу, мальчишку не найдут.
- Тогда нам есть, что обсудить.
- Сначала ответь: это Ба?
- Да.
- И ты знала о нас с самого начала.
- Да, знала.
- Но Эней еще жив.
- Он должен был погибнуть на охоте, но кое-что изменилось. Ахеец останется в Египте, так же, как и Гор, Шелле не стоит беспокоиться о его судьбе. Значит, приказ отдали тебе?
- Да.
Селма заглянула в тускло светящиеся глаза.
- Вижу, ты не лжешь.
- Великая Девятка, зачем теперь лгать. Хочешь Энея? Он твой. Я увезу Атума и Гор займет свой трон.
- Так будет лучше. В Египте у Атума нет будущего, мне будет горько видеть его разочарование.
- Но Шелла...
- Гора он не получит! Ты доставишь к нему это письмо и моего младшего сына. За это тебе причитается пятьдесят дебен серебром и еще двадцать пять на расходы в дороге.
"Ассах! Все пошло прахом еще до приезда. Единственный человек, на которого они надеялись, попал в сети врага. О Горе можно забыть, в Фивах до него не добраться. Эней... Селма умна и сразу поняла, что грек лишь на вторых ролях, возможно, это и спасло ему жизнь. Это и что-то еще, чего он не знает".
- Освободи мне руки.
- Таро.
Нож сверкнул еще раз и Ор-маа принялся растирать горящие запястья.
- Моя лодка на пристани?
- Там, где оставил. Серебро доставят до восхода, поднимай парус и убирайся.
- Слушаюсь, госпожа.


Глава 51. Славный бой аласийского царя

- Колесницы хеттов в парасанге от нас! - вести лазутчиков прервали и без того короткий отдых Арсея.
- Сколько?
- До пяти эскадронов, направляются к югу.
"На побережье, хотят отсечь нас от кораблей. Скверно".
Новость была неприятной, но ожидаемой, первые стычки с ахейцами не принесли хеттскому авангарду успехов, теперь их поредевшая пехота просто тащилась следом, взяв паузу до подхода основных сил.
- Пойдешь наперерез? - Телемах, конечно, был тут, как тут.
- Ну, нет, ввяжемся в драку, корпуса Суппилулимы раздавят нас, словно ящериц.
- Я ведь говорил - "останемся в Тузле".
- Дождей все еще нет.
- Они придут со дня на день.
"Пожалуй", - далеко на востоке небо заволокло тучами, оттуда дул порывистый ветер, несший запах воды и хвои.
"Остаться в Тузле. Конечно, чего же проще", - стены высотой в пятнадцать локтей, мощные башни, двойные ворота, крепость строили основательно и со знанием дела. С парой тысяч опытных воинов, имевшихся у аласийского царя, защищать столицу Киццуватны можно было не один месяц, однако кто-то из хеттских богов посчитал иначе, лишив и без того не особо щедрую землю живительного дождя. Река, протекавшая через город, превратилась в мутный ручеек, а воды из глубоких колодцев едва хватало, чтобы смочить пересохшие рты. Ждать войско хеттов за стенами крепости страдающей от жажды было бы безумием и ахейцы покинули союзников, направившись на запад, к горным отрогам Тавра.
- Мы взяли пленника, - лазутчик вытолкнул вперед темноволосого крепыша. - Его колесница догоняла своих.
"С виду хетт, как хетт, по-гречески наверняка не знает ни слова. Откуда у него эти рубцы, обезобразившие лицо?".
- Имя? - за время, проведенное в Тузле, Арсею удалось запомнить десяток-другой простых слов.
Услышав ломаную речь, незнакомец скривил губы в подобии усмешки, но, все же, ответил.
- Менес.
- Должность!
- Лучник упряжки.
- Куда ехал?
- В Ларисту.
Арсей запыхтел, пытаясь припомнить по-хеттски что-то еще, но на языке вертелась лишь никчемная дребедень, больше подходящая для приятной болтовни на супружеском ложе.
"И ладно", - в конце концов, решил он. "Что путного он еще может сказать?"
- Уведите.
- Нет! – Телемах обошел хетта кругом и даже, зачем-то, понюхал его плащ. - Менес, Менес... Славное имя из древнего рода. Кем был твой отец?
Менес смерил коротышку презрительным взглядом, решив ограничиться сказанным.
- Скорее всего, тоже колесничим, - предположил Телемах, завершив придирчивый осмотр. - Пояс на тебе не новый, но дорогой, а на пряжке знак царя Арнувандаса. Такой вручали отличившимся командирам, он достался тебе по наследству?
Хетт вновь промолчал, однако Телемах чуял след не хуже породистой собаки.
- Где его кошель?
Разведчик вручил горбуну увесистый мешочек.
- Ого! Хеттская казна щедра, почти мина серебром на мелкие расходы! Добротная одежда, браслет с бирюзой, для простого лучника многовато.
Телемах уселся, скрестив ноги, и почесал нос.
- Менес, Менес... Начальник эскадрона или сотни? Пожалуй, эскадрона, для должности отца ты еще слишком молод. Почему отстал от отряда? Либо не отстал, а догонял? Да, верно, догонял - вез приказ! Чей? Кому? - Телемах внезапно вскочил, выхватил бронзовый нож и взмахнул клинком в опасной близости от шеи Менеса. - Кто ведет колесницы в Киццуватну? Хуццияс? Сколько у него людей? Два корпуса? Три?
Не ожидавший столь энергичного напора, хетт вздрогнул и попятился.
- А ну, держите его! - острие уперлось в кадык. - Кто на подходе? Хуццияс?
- Нет!
- Нет?
- Кир Хуццияс пропал три месяца назад, никто не знает, где он. У царя новый военачальник, его зовут Исита Уш-Аварна!
Арсей и Телемах переглянулись, оба уже слышали об этом человеке, сделавшем столь стремительную карьеру, и дошедшие слухи им совсем не понравились.
- Сколько корпусов? - повторил Арсей.
- Два корпуса колесниц и один – наемники-пехотинцы.
- Около шести тысяч, - подвел итог Телемах. - А вокруг ни стен, ни союзников, вот она, служба Шеллы!
- Дейнас думает, что мы все еще в Тузле, в лучшем случае он только вышел из Милета.
- А в худшем?
Арсей лишь пожал плечами.
- Откуда взялся этот Исита?
Хетт опасливо покосился на Телемаха, легкомысленно играющего ножом.
- Говорят разное, но точно не знает никто. Он явился в Хаттусу с хурритами, хотя сам не хуррит. Некоторые думают, что он родился в Вавилоне, другие считают его ассирийским шпионом, недаром его правая рука - Усех, бывший гвардеец из Ашшура. Еще говорят, что Нептера, тайно проявляет к нему благосклонность, однако дворец всегда полон сплетен. Царь царей пожаловал ему должность мешеди после того, как Исита прошел сквозь стены цитадели и покарал мятежного Мурсили, решившего сесть на трон брата. Затем он отправился на восток и утопил в болотах рабов-бунтовщиков, осмелившихся поднять руку на законную власть. Теперь Уш-Аварна спешит на юг и я не хотел бы оказаться на его пути.
- Видали и не таких, - проворчал Арсей, но настроение лучше не стало, в Киццуватне Иситу ждали со страхом.
Менес потихоньку разговорился, Телемах достал чистый холст и приступил к обстоятельному допросу.
"Что толку в письменах", - Арсей присел рядом, угрюмо наблюдая, как стило грамотея выводит хитрые значки. "Исита не поленился прихватить пехоту, а это сильно портит дело. Тяжелые колесницы хеттов пройдут лишь там, где есть дорога, в отрогах и лесах Тавра на колеснице много не навоюешь, но следом нагрянут наемники и вцепятся в ахейское воинство мертвой хваткой, тесня в долины, под дротики и луки соратников Менеса. Что ж, пора на корабли, вернуться под защиту стен Тузлы уже не удастся".
Вдали загрохотало, и на горизонте мелькнули всполохи надвигающейся грозы.
"Да, именно так и задерживаться опасно, через день-другой Исита будет здесь".
- Телемах! - горбун лишь недовольно отмахнулся. - Оставь хетта в покое, мы выступаем.
- Сейчас... Смотрите, господин, у них четыре сотни ассирийцев, - Телемах еще раз пробежал строчки глазами. - Шесть сотен лучников и пращников, три тысячи копейщиков, не бог весть что. К западу есть подходящее плоскогорье, где можно развернуть фалангу. Конные упряжки туда точно не доберутся.
- На колесницах Иситы по три воина, но он может оставить и двоих. Еще один корпус опытных бойцов к тому, что ты насчитал. Боя не будет, я уже решил,  уходим к побережью.
- Ого, что я слышу - разумные слова! Значит, мы передумали брать Хаттусу?
- Я отступаю, а не бегу. Атакуем Иситу, когда он начнет переправу на Аласию, Хаттусой займемся позже.
- Опять море, - Телемах поморщился. - Наш флот силен, пока с нами пираты, а они вновь потребуют серебро. Казна пуста, чем будем платить?
Этот непростой вопрос так и остался без ответа.
- Тревога! Тревога! К оружию! - крик часового вмиг поднял на ноги греческий лагерь.
- Щиты на плечо! - взревел Арсей. - В строй! В строй, живо!
- Опять в строй. Что за день, ноги так и гудят, - Телемах нахлобучил шлем и поспешил за командиром.
Отряд Арсея, укрывшийся за щитами, был невелик - какая-то сотня ахейцев, все прочие ушли к западу еще утром, опережая примерно на парасанг.
- Отправь гонца к Пифону, пусть возвращается.
- Уже, - заверил Телемах. - Нам лучше отойти к лесу, прикроем фланги и тыл.
- Тебя не спросил, - процедил Арсей. - Ахейцы, слушай!
- Поздно, - Телемах указал на людей в серых плащах, показавшихся на тропе из долины.
- Выровнять щиты! Лучникам - взять прицел! - Арсей дал знак, и стая знаменитых египетских стрел с устрашающим гулом взвилась в воздух. - Отходим.
Чуть помедлив, хетты ответили камнями пращников, звонко застучавшими по обитым медью щитам.
Арсей предпочел не терять больше времени на перестрелку, его отряд медленно пятился назад, укрываясь от густо сыпавшихся камней и стрел. До языка соснового леса, вылезшего на плоскогорье, оставалось всего ничего, когда стрелы полетели и с юга, а из неприметной ложбины хлынул поток бородатых воинов с секирами и длинными мечами в руках.
"Ассирийцы. Колесница Менеса оказалась приманкой и вывела на наш след. Во всяком случае, я умру царем!"
Правый фланг развернулся навстречу новой опасности, и шеренга ощетинилась копьями.
- Уходи, - приказал Арсей Телемаху. - В лес и дальше к Пифону, пусть грузится на корабли.
- Мой господин здесь.
- Твой господин в Тузле, в чреве моей жены, он - будущий царь Аласии. Помоги ему, как помогал мне. Слышишь?
- Да, - Телемах ударил себя в грудь. – Я сделаю его царем, обещаю, - горбун отступил, отвесил прощальный поклон и нырнул в густой подлесок.
- Славный денек, ахейцы! - Арсей занял место в первом ряду. - Жатва будет обильной!
"Десять шагов до хеттов... пять..." - он перехватил покрепче древко, готовясь к выпаду, но тут меткий камень, пущенный из пращи, врезался в его шлем. В глазах потемнело, ноги сделались ватными и царь Аласии осел на землю, выпустив копье.
Первая волна атакующих накатила и отхлынула, фаланга качнулась вперед, прикрывая своего царя, и вновь встала плечом к плечу.
...Ему показалось, что сознание вернулось сразу, он лишь закрыл глаза и тут же открыл, но картина разительно поменялась, вокруг кипела отчаянная схватка, а медногрудый отряд сжался в небольшое кольцо.
- Сейчас... сейчас... - Арсей оперся на древко, пытаясь подняться, в глазах снова потемнело и он замер, пережидая нахлынувший морок. - Я иду... - еще один соратник упал, пронзенный вражеским дротиком, и царь Аласии занял его место.
Словно пораженные явлением грозного воина, хетты ослабили натиск, но следом в воздухе развернулись охотничьи сети и через мгновение остатки греческой фаланги были смяты и втоптаны в пыль.
...- Их слишком много, - по речи человека Арсей без труда узнал ассирийца. - Достаточно будет двоих.
- Кир не говорил, что нужны только двое, - возразил другой, с характерным хурритским акцентом.
- Зачем тащить всех в лагерь? Многие ранены, а этот вообще еле держится на ногах.
- Мы приведем тех, кто дойдет, кир сам решит, кто ему нужен.
- Рахман-сокрушитель, сколько чести полудохлым пиратам, - Усех сморщился и презрительно сплюнул. - Тогда веди их сам.
- Как скажешь, - Кушта невозмутимо поклонился и махнул своим людям.
- Вперед, - сиплый голос конвоира и чувствительный тычок древком отправили аласийского царя навстречу хеттской неволе.


Глава 52. На юг!

В квартире определенно кто-то был, последние сомнения исчезли, когда в коридоре раздались тихие шаги и щелкнул выключатель.
"Варианты?" - я натянул одеяло повыше и покосился на едва заметную полоску света, появившуюся под дверью. "Возможно, полтергейст, говорят, с воскресенья на понедельник он особенно шаловлив. Или купец Перфильев, кому раньше принадлежала квартира, явился забрать чугунок с червонцами, припрятанный под паркетом. А может Кэт печет обещанную пиццу, есть же у нее запасные ключи? Зашумела вода в ванной, снова шаги. Нет, на Катины не похожи. Выходит, Перфильев. Скажу, чтобы проваливал".
Выбравшись из уютного гнездышка, я подкрался к двери и прислушался.
"Брякнули посудой на кухне. Если там Катя, лучше вовсе не выходить, отсижусь здесь, от греха. А если старикашка Перфильев? Чего он припёрся, ни свет, ни заря? За горшком можно и утром зайти".
Я осторожно повернул ручку и высунул нос в приоткрытую дверь. Свет горел в гостиной и на кухне, там шумел газ и шуршала обертка купленной накануне ветчины.
- Привет, разбудил? - Марк раскладывал на тарелке кусочки нарезанного батона. - Тебе с колбасой или сыром? В холодильнике икра есть.
- С сыром. Хотя, чего себя обманывать, давай икру.
- Сейчас, намажь пока масло.
Работа закипела и вскоре наш стол украсило ассорти из шедевров холостяцкой кулинарии.
- По пятьдесят? - предложил Марк. - Исключительно для аппетита.
- Давай, - я заварил чай и порезал половинку лимона. - Итак, ты сбежал...
- Точно!
Мы почти синхронно выбрали по бутерброду с икрой и осушили тяжеленные пузатые бокалы.
- Ищут?
- До утра не должны.
- Там же забор.
Марк только махнул рукой и потянулся за лимоном.
- А давай еще яичницу сообразим, с перчиком, колбаской, самое то.
- Можно, - я достал сковороду, поставил на газ и помыл полдюжины яиц. - До города на попутке?
- Хлебный фургон, еще и с собой булку дали, - хлеб действительно был теплым и хрустящим.
Марк разлил по второй, дожевал бутерброд и перевел дух.
- Уже лучше.
- Тебе с круглым желтком или перемешать?
- С круглым, конечно, и перчика не жалей.
- Как скажешь...
С появлением горячего, жизнь окончательно обрела ясность и смысл, которых так не хватало в московской кутерьме.
- Значит, обратно ты, действительно, не вернешься...
- К тебе приходили?
- Вчера. Как ты умудрился дернуть их за хвост?
- Не я, - поправил Марк. - Мой отец. Они думают, что я знаю, где его искать.
- А ты не знаешь.
- Ну почему, он умер восемь лет назад, в Йемене.
- Возможно, ты ошибаешься.
- Нет, - Марк обмакнул кусочек хлеба в желток и аж зажмурился от удовольствия. - Ошибка исключена, потому что теперь он - это я.
- Ты - это он. Железный довод, убедит кого угодно.
- Звучит странновато, но суть выражена верно. Сейчас я возьму кое-что из вещей и отправлюсь дальше, беглецам не следует задерживаться в тепле и сытости, иначе они перестанут быть беглецами.
- Хорошо, соберусь за десять минут.
- Нет, Ваня, ты свое дело сделал, езжай домой, я с оказией напишу.
- Да что ты! И открыточку к Новому году? Чертовски благородно с твоей стороны. Не-ет, амиго, к профессору я один не вернусь, Туренский мне подобный фортель вовек не простит.
- Думаешь?
- Однозначно. Ты, кстати, куда сейчас?
- На Киевский.
- Годится, моем посуду и вперед.
"Вот так-то, милая девушка", - я затолкал в сумку походную поклажу. "Придешь завтра в гости, а тут полный штиль, только мыши по углам скребутся. Сядешь на табуретку и пригорюнишься".
Я представил старшего лейтенанта Тернову, грустящую на нашей кухне в кителе и погонах, и усмехнулся.
"А не о Вас и речь, дорогой сотрудник", - ее место заняла Орнелла Мути, раскатывающая тесто для пиццы.
"Бритва, зубная щетка, полотенце из ванной... Кажется все", - я застегнул замок и в последний раз оглядел свою комнату. "И правда, будто из дома уезжаю. Знакомая щербинка на подоконнике, позеленевший медный ключ в шкафу, часы на тумбочке из бордового плексиглаза... Фонарь за окном..."
- Готов? - Марк уже натягивал куртку.
- Да, иду. Слушай, а кто тут жил до вас?
- Никто. Дом сдали в конце пятьдесят девятого, ордер отцу выписали в шестидесятом, до него квартира стояла пустой.
- Шестидесятый... не сходится, а раньше что здесь было?
- Еще раньше? Лабаз какой-то, его снесли перед стройкой.
- Перфильева?
- Вроде его, а ты откуда знаешь?
- Он в погребе червонцы закопал, сейчас мается.
Марк хмыкнул, и мы отравились к стоянке такси договариваться до Киевского.
"Он думал, что один такой умный! Ан нет, брат, про купца я сам допёр, вопрос - где копать?"
...- Поезд через четыре часа, - информировал Марк, изучив расписание. - Москва-Симферополь в 06.12
- Солнце, море, песок, только паровоз уедет без нас.
- Почему?
Я показал глазами на решительную брюнетку, спешащую по заваленному чемоданами и сумками проходу.
- Ира.
- Это она к тебе приходила?
- Угу. Между прочим, я подцепил ее в вашем Мосиздате.
Девушка остановилась и сунула руку в карман пальто.
- Не нужно, - остановил ее Марк.
- Действительно, Ирина Николаевна, что за формальности, - поддержал я. - Это - Марк Александрович, меня Вы знаете. Прекрасная погода для прогулок.
- Мы получили информацию, что Вы покинули свою квартиру и взяли такси до Киевского вокзала.
- Отличная работа, - констатировал Марк. - Оперативно и достоверно.
- Мне кажется, Марк Александрович, что в данный момент Вы должны находиться в другом месте.
- Что поделаешь, неотложное дело.
К нашей компании присоединилась еще парочка личностей в неприметных сереньких куртках.
- И какое, позвольте узнать?
- У меня назначена встреча в "Прибрежном".
Личности переглянулись.
- С кем же?
- Могу сообщить только Вам.
- Хорошо, отойдем.
Через секунду я остался один на один с товарищами, не проявившими особого желания вступить в любезную беседу. Пришлось углубиться в расписание четного направления.
"Похоже, моя прекрасная леди забыла кое-что упомянуть. Например, то, что за домом присматривают ее коллеги. Если так, у Шелтона должен быть очень серьезный довод, чтобы продолжить путешествие".
Я бросил взгляд на трефовую даму, уединившуюся с Марком за справочным аппаратом, и понял, что старший лейтенант несколько озадачен.
Четное направление подошло к концу и я перешел к нечетному, успев заметить, как Ира исчезла за дверью с табличкой "Дежурный помощник начальника вокзала".
- Ей нужно позвонить, - пояснил Марк, вернувшись.
- Будем ждать?
- Зачем? Нам еще в кассы.
Гвардейцы кардинала снова переглянулись, но возражать не стали, не было у них указаний на сей счет.
- Что ты ей сказал? - шепнул я, снедаемый любопытством.
- Ничего особенного, - Марк выглядел на удивление спокойным. - У нас назначено рандеву и ей его не отменить.
- Лихо!
Мы пристроились в очередь за пожилой теткой с огромным клетчатым чемоданом, наши "друзья" подтянулись следом, заняв наблюдательный пост у самого окошечка кассы.
- А "Прибрежный" это что?
- Санаторий, очень известный в узких кругах.
- Понятно, больше вопросов не имею.
Вопросов, конечно, имелось предостаточно, но так уж у нас повелось, что ответы приходилось отыскивать самому.
Ирина объявилась, когда тетка с чемоданом затребовала билет до Львова. Хмурый эскорт отозвали в сторону и, после краткого совещания, тот исчез, так ничего и не сказав на прощание.
- Маршрут согласован, - сообщила Ира. - Но, во избежание неожиданностей, я провожу Вас до конечного пункта. СВ?
- Если можно.
Билеты, безусловно, нашлись...
В Крым! Что там Анапа, Геленджик или, прости господи, Кучугуры, настоящий отдых только в Крыму и нигде больше!
"Но простите, господин Тургенев, а как же Сочи?" - встрянут в спор особо сознательные граждане и я великодушно соглашусь, ведь не исключено, что пальмы и галечные пляжи знаменитого курорта - именно то, о чем им мечталось в далеком пионерском детстве.
Купе, в котором нам предстояло скоротать время до Симферополя, смотрелось превосходно - две нижние полки, застеленные безукоризненно чистым бельем, накрахмаленная салфетка на столике и мягкий ковер под ногами. Комфорт и сервис, сервис и комфорт! Несмотря на неурочный сезон, вагон оказался практически полон: солидные пожилые мужчины в дорогих пальто, ухоженные дамы с сумочками из "Березки". Ирина устроилась одна, в соседнем купе, ее спутников пока не наблюдалось.
- Нам подадут чай в твоем любимом мельхиоре, путешествуем, как царские особы, - я уселся и сделал строгое лицо. - Ну?
- Про Иситу рассказывать не буду, - решительно заявил Марк. - Я, Ваня, пока еще пациент, по ночам должен отдыхать. Если тебе не спится - посмотри в окно, поиграй в тихие игры.
- Об Исите не надо, я уже все узнал, - пришел мой черед вываливать козырей. - Нашелся тут кое-какой источник. К тому же, я видел его лично.
- Кого?
- Его, а еще хетта в дурацком кресле. Исита возглавит поход в Киццуватну, это решено.
- Та-ак, - Шелтон задумчиво взбил подушку и почесал нос. - Вижу, времени ты зря не терял. Как ты оказался в Хаттусе?
- Да проще простого - садишься в метро...
- Чай будем, товарищи пассажиры? - в дверь заглянула озабоченная проводница.
- Два, с сахаром, - хором ответили мы.
- Хорошо, - работник РЖД тихонько прикрыла дверь.
- Так вот, сначала в метро, до ВДНХ. По левой боковой аллее до "Юных техников", потом, через люк-разделитель, в салон "Сюрприз". Выбираешь нужный экранчик, жмешь на кнопку и, пожалуйста, зал Агниса, второй ярус.
- Цитадель?
- Она самая.
- Понятно, а что за "источник"?
- Некто "Фритчен и Холл". Книга была в "Мосиздате", в твоем собственном шкафу, ты туда даже закладочку положил. Я отправил ее почтой в Роднички, уж прости, пусть доктор Туренский тоже порадуется.
- Не знаю, не знаю, Святослав Игоревич не из тех, кого можно убедить одной книгой. О ВДНХ ты ему, случайно, ничего не писал?
- Ни слова. И о Фрее тоже.
- Что? - Марк осторожно выглянул в коридор. - Что ты знаешь о Фрее?
- Планета чуть меньше Земли, в сутках тридцать два часа, средняя температура... не важно, главное - там есть наша метеостанция и целое стадо зловредных тварей, которые чуть не сожрали твою невесту.
- Катю?
- Ее самую. Мы высадились в паре километров от Большого пролива. Ты знаешь, что там два континента?
- Знаю, - Марк замолчал, уставившись в окно.
Я допил чай, выкурил в тамбуре сигарету, а когда вернулся, Шелтон уже спал, так и не притронувшись к своему стакану.
"Устал", - чтобы не тревожить заслуженный сон, я отправился в соседнее купе, тем более, что туда меня вполне официально пригласили.


Глава 53. "Прибрежный"

Дорога, все время петлявшая между гор, заложила последний вираж и уткнулась в шлагбаум, торчащий из массивной конструкции защитного цвета с круглыми заклепками.
"Как ствол зенитки", - подумал я, разлепив сонные веки.
Из приземистого домика, притаившегося на обочине, выбрался человек в плащ-палатке и автоматом в руках.
- Где мы? - голова старлея Терновой давно пристроилась у меня на плече.
- Какой-то пост, ГАИ, наверное.
- Это и есть "Прибрежный", - таксист чуть опустил стекло. - Здесь у них первая точка.
Дождь, едва моросивший, когда мы выбрались на платформу в Симферополе, теперь припустил вовсю, заливая лобовое стекло.
- Погодка, черт… Приготовьте паспорта, без них дальше не пустят.
Желтый кружок фонарика поплясал на пузырящихся лужах и уперся в водительскую дверку.
- Здравия желаю. Капитан Кудрявцев. Куда следуете?
- На объект, - ответил Марк.
Кудрявцев окинул взором всю компанию, собрал документы и отбыл в темноту.
- Из ваших... – констатировал Шелтон, повернувшись к моей соседке. – Подбородок, прищур, все как полагается.
- Угу, - девушка зевнула и вновь закрыла глаза, Марк ей явно не нравился.
Таксист заглушил двигатель, вытянул из-под сиденья видавший виды зонт и полез под дождь смолить свой "Космос".
- Нас точно пропустят? – тусклый огонек, мерцавший над шлагбаумом, вдруг вспыхнул ярко и тревожно. – Что, если им про нас не сказали, как вдарят сейчас бронебойным.
- Бронебойным вряд ли, - успокоил Марк. - Тут у них только пулемет.
Вскоре на черном силуэте КПП высветился прямоугольник двери, вернувшей нам капитана Кудрявцева и паспорта.
- Можете следовать, а Ваши документики, товарищ водитель, получите на обратном пути.
Изрядно подмокший таксист мрачно кивнул и завел мотор.
До второго шлагбаума оказалось недалеко, мы еще немного покружили среди обступившего кедровника и выбрались на просторную асфальтированную площадку, в обе стороны от которой растекалась кованая ограда, метра три высотой.
- Все, - сказал таксист. – Приехали. Ворота они не откроют, так что вам, граждане, через турникет.
Центральный корпус, куда мы прибыли после дотошного осмотра, походил на белоснежный океанский лайнер, плывущий среди зеленых волн пихт, елей и каштанов. На борт вела широченная лестница-трап, обрамленная полированными перилами.
- За мной, за мной, не отставать  - подгонял Марк, перепрыгивая через ступеньку.
С номерами в "Прибрежном" все было хорошо и даже здорово, каждому достались отдельные апартаменты, категории "люкс ++". Плюсы я честно добавил за обилие хрусталя, бронзы и резных завитушек на мебели ручной работы. В принципе, вся наша делегация свободно разместилась бы и в одной подобной обители (Еще бы! Гостиная и две спальни с отдельными санузлами), но местный персонал к студенческому капризу отнесся с непониманием.
Выход в свет нам назначили на два ночи, похоже, с режимом в "Прибрежном" особо не считались.
"Начали мы с плацкарта", - констатировал я, раскладывая вещи в необъятном шкафу. "Потом квартира со всеми удобствами в центре Москвы, немного в СВ и нате вам - "Метрополь" крымского разлива. Судя по динамике, завтра будем ночевать во дворце арабского шейха..."
Все содержимое сумки не заняло и сотой части утробы из мореного дуба, проглотившей мой гардероб, как какую-то пылинку.
"Да сюда тряпки можно грузовиками ссыпать", - восхитился я. "Теперь бы разобраться для чего те хромированные штучки в умопомрачительной ванной..."
Откуда у девушки, отправившейся в непредвиденное путешествие, взялось вечернее платье, ума не приложу, но факт оставался фактом, в назначенный час старший лейтенант Тернова выплыла в холл в полном боевом вооружении, блистая, словно новенький эсминец на морском параде.
- С ума сошла? - зашипел я, оценив высоту ее шпилек. - Марш переодеваться, пока никто не видит.
- Я на службе, Иван Сергеевич, мне положено.
- С каких пор сотрудники органов разгуливают в нарядах легкомысленных женщин?
- Нравится, да?
- Ира!
- Отстань!
- Милые бранятся - только тешатся, - Марк явился как раз вовремя. - О чем спор?
- Ни о чем, - отрезал я.
- Тогда в путь? Нас уже ждут.
- Погоди, а в столовую? Может, у них кашка с ужина осталась или кефир...
- Кашка потом, девушку не забудь.
Ира сверкнула глазами, что-что, а забыть она себя точно бы не позволила.
Дорогу Марк знал, а на мой взгляд и блудить было особо негде: по широкому тишайшему коридору до неприметного закутка с лифтом, проход к которому нам открыли специальным ключом.
- Прямо к архангелам, - проворчал я, увидев, что Шелтон выбрал последнюю кнопку. - Как хоть его зовут-то?
- Андрей Петрович.
- Незатейливо.
- Сколько нам дали времени? - тихо спросила Ира.
- Сколько потребуется, - заверил Марк. - Кстати, отличные серьги, тебе идет, - очередной комплимент тоже пропал вхолостую...
- А-а, вот и мои ребятки! - пожилой, грузный мужчина не поленился подняться с кресла, возле которого вещал замечательный радиоприемник "Ленинград". - Как добрались? Разместили нормально?
- Более чем.
- Это Иван, - представил меня Шелтон. - Иван Сергеевич Тургенев, я о нем говорил. Ирина Николаевна Тернова... Андрей Петрович.
- Очень приятно, - пропела Ира.
- Да, конечно. Не устали? Тогда давайте в бильярдную, составим партию-другую. Играете, Иван?
- Весьма посредственно, уж лучше Марк.
- Может, позже, рука что-то затекла, - заупрямился Шелтон.
- Я могу сыграть, - неожиданно заявила Ира.
- Вы? Ах, да... Что ж, будет интересно. Разбивайте...
Фамилию Андрея Петровича я, конечно, знал, странно было бы не знать людей, чьи фото мелькают в передовицах центральных газет, но вблизи всесильный партийный босс смотрелся совсем по другому. Глубокие морщины, набрякшие веки и легкое дрожание пальцев выдавали почтенный возраст с головой что, впрочем, не помешало ему загнать шар в лузу первым же ударом.
- С почином, - поздравил Марк. - Нелегко нашей девушке придется.
Андрей Петрович довольно крякнул и довел счет до трех. На четвертом резка вышла чуть толще и эстафету приняла несносная трефовая дама.
Дебют получился не слишком впечатляющим - ни один из шаров не попал в лузу, оба откатились к бортам, однако на лице Шелтона появился откровенный интерес. Андрей Петрович обошел стол, примеряясь то так, то эдак, и озадаченно хмыкнул, реальной возможности атаки не просматривалось.
- Значит, учишься на медицинском, Иван? - хозяин долго выцеливал, но отыгрыш вышел не ахти.
- Лечфак, четвертый курс, планирую стать хирургом.
- Х-мм, отличная специальность, а родители у тебя тоже врачи?
- Нет, педагоги.
Ира продефилировала прямо у меня перед носом и коротким уверенным щелчком отправила шар точно в цель. Андрей Петрович бросил взгляд на сукно, оценивая позицию, и уселся рядом со мной, прихватив бокал красного вина.
- Бар вон там, Ваня, выбирай, что понравится, у нас тут по-простому... А почему поступал не в Москве? В больших городах и возможностей больше.
- Все так думают, но для хирургов главное - практика. Встать к операционному столу в провинции не проблема, аппендицит, грыжа - давай, милости просим. В столице так не получится, да и вообще, учить студента за тридевять земель – дорогое удовольствие.
- Ну, а после института? - не унимался Андрей Петрович.
- Устроюсь в ведомственную санчасть, там и жилье дают быстрее и оклады выше, а нет - на север, в район, лет за пять-шесть на кооператив заработаю.
- Сопьешься ты там, а не заработаешь, - Андрей Петрович щелкнул зажигалкой и с наслаждением задымил. - Ты хоть представляешь себе жизнь в райцентре, у черта на куличках? Нет? А я поездил, повидал. Пугать не буду, но в целом тоска, Ваня. Ты, кстати, женат?
- Нет.
- И правильно, не спеши. Жениться, брат, надо с умом. Любовь, то, сё, шуры-муры это для семнадцатилетних пацанов, а жилплощадь с кем попало делить не стоит. Через годик-другой стопчешь свадебные ботиночки, супчика вчерашнего нахлебаешься и подумаешь - ну его, на хрен, такую кавалерию... Марк! Ты погляди на нашу красавицу, похоже, мне и вставать больше не придется.
Пока мой собеседник наслаждался выдержанным французским, трефовая дама сравняла счет и вышла на два очка вперед.
- Этот ей не забить, - успокоил Марк и, как всегда, оказался прав, после удара шар затрепетал между губок и остался на игре. Ира уступила место и скромно присела в сторонке.
- Нет, Ваня, - Андрей Петрович встал на боевой курс. - В районе тебе делать нечего, - удар вышел на загляденье, босс гордо обвел взглядом притихшую публику. - Ведомство оно, конечно, хорошо, тут ты прав, но и ведомство ведомству рознь. Кто там у вас есть, нефтяники?
- Нефтяники, строители.
- Строители! Ишь, ты! Чего это мы будем такие кадры им отдавать? Вот что я скажу, Ваня, давай-ка, лучше, в наш медотдел. Тебе сколько учиться осталось, год? Два?
- С интернатурой - три.
- Два-три, неважно... - Андрей Петрович явно поймал кураж. - Переведем тебя в Москву, в Первый медицинский, будем готовить на перспективу. Что скажешь Марк?
- Зависит от него, пусть подумает.
- Пусть, хотя чего тут думать.
Очередной шар завредничал и блестящая серия прервалась, Андрей Петрович нахмурился.
- Да, Ира, я тут узнал, что ваша организация по-прежнему озабочена судьбой отца Марка. Это лишнее. Подтверждаю - Александр погиб, выполняя специальное поручение ЦК. Постановление Правительства о присвоении полковнику Шелтону звания Героя Советского Союза посмертно, вышло семь лет назад. Под грифом "Совершенно секретно", разумеется. Я уже напомнил руководству Комитета о неуместности праздного любопытства, поэтому свое задание можете считать выполненным. На этом все, Вы поняли меня, капитан?
- Так точно...
- Старший лейтенант, - поправил Марк.
- Он еще учить меня будет. Приказ по девчонке подписан три часа назад. Поздравляю с присвоением очередного звания, капитан.
- Служу Советскому Союзу!
- Вот тебе и невеста, - подмигнул Андрей Петрович. - Эй, милая девушка, а доигрывать кто будет?
Окончание партии выглядело предсказуемым - победу следовало отдать, поэтому, когда и следующий шар новоиспеченного капитана влетел в лузу, я заволновался, шанс покинуть кабинет без обещанной звездочки просматривался весьма четко.
- Неплохо, неплохо, - промямлил хозяин.
- А в правую среднюю? - подначил Марк.
Ира не заставила просить дважды.
- Уф-ф, - выдохнул я. - На миллиметр не хватило!
- Смотрите, зеленые, как надо, - воспрял Андрей Петрович, закатал рукава и добил непослушный шар. - И еще! И напоследок! Партия!
- Ну... - развел руками Марк. - Нет слов.
- То-то! Ладно, молодежь, время позднее, идите, а мы с Марком еще поболтаем.
Андрей Петрович нажал скрытую кнопку и на пороге появился серьезный молодой человек в безукоризненно сшитом костюме.
- Игорь, проводи гостей. Когда ужин?
- Через полчаса.
- Отлично, одну партию успею. Ну, отдыхайте пока, ребятки.
- До свидания, - вежливо откланялся я, а Ира даже отвесила прощальный реверанс.
"Надеюсь, теперь и нас голодными не оставят", - я аккуратно прикрыл лакированную дверь.
- Давай, Марк, разбивай, - послышалось из бильярдной.
- Как скажете, кир…


Глава 54. Исита встречает гостей

До лагеря хеттов пришлось топать порядком и хорошо, что под гору, иначе он не прошел бы и половины. Ноги по-прежнему слушались плохо, непрестанно тошнило, а голову стиснул безжалостный обруч.
Бивуак в долине разбили на скорую руку, люди отдыхали прямо на земле, подстелив походные плащи. Вереницу плетущихся греков отправили к единственному шатру у ствола засохшего дерева.
- Ждите здесь, - бросил Кушта и исчез за пологом.
Арсей без сил опустился на россыпь неприветливых камней, хотелось только одного - лечь и забыть обо всем. Хвала Посейдону, им дали воды! Чуть солоноватой, теплой, каждому хватило на несколько жадных глотков.
- Встать, встать! - едва пленники успели перевести дух, как их заставили строиться в неровную шеренгу. Неугомонный Кушта пробежал взад и вперед, нырнул в чрево шатра, тут же выскочил обратно и на солнечный свет явилась Карающая Длань Любимца бога Грозы.
"Вот мы и встретились, кир Исита", - Арсей поднял свинцовую голову и... зажмурился, не веря собственным глазам. По телу пробежала радостная дрожь, а гранитная плита, навалившаяся на плечи, вмиг разлетелась на тысячу невесомых песчинок.
- Фатти! - прошептал он.
Зрачки Уш-Аварны удивленно расширились, он вгляделся в покрытое пылью лицо и одними губами произнес.
- Арсей?
- Мы привели всех, кто выжил, - Кушта указал на ахейца. - Этому досталось камнем из пращи, он поднял копье, когда уже все кончилось.
- Хорошо. Я сам допрошу пленника. Ночуем здесь, выстави часовых и разжигай костры.
"Фатти! Он! Так изменился, но я узнал его сразу. Исита Уш-Аварна - это Фатти, Зевс-громовержец, кто бы подумал!"
Внутри шатер хеттского военачальника выглядел скромно: восемь шагов в поперечнике, низкий столик, пара раскладных табуретов и плетеная кровать в углу.
- Присядь. Ты ранен?
- На теле ни царапины, только вот голова. Медный рудник тому, кто избавит меня от боли.
- Целый рудник? Ого! Да ты богат, ахеец из Фер. Ладно, потерпи, Шелла научил меня готовить кое-какое зелье.
- Шелла... Это он прислал тебя?
- Я выполняю приказ Любимца бога Грозы, ищу одного воришку, присвоившего чужое добро.
- И что ты с ним сделаешь, когда найдешь?
- Отправлю в Хаттусу. А заодно и Кассидия с дочерью, мой господин ждет всю их змеиную семейку.
- Твой господин - Шелла.
- Ошибаешься, я служу Дому Суппилулимы и дал ему клятву на верность.
- Мы оба служим Шелле!
- Придется укоротить твой язык, ахеец, чтоб не орал на весь Тавр. Держи...
Фатти протянул ему чашу с дымящимся напитком, Арсей сделал глоток горьковатой, обжигающей жидкости.
- Пей все, отвар не должен остыть. Теперь закрой глаза и жди.
- Слушаюсь, могучий кир Исита, но сперва скажи, как ты здесь очутился? Помнится, ты собирался обосноваться в Тавриде, построить дом, завести детей.
- Увы, ничего не вышло, я расстался с Мирой, мой дом в Тавриде пуст.
- Амореянка была сварлива?
- Нет. Миру воспитали в храме богини Ашторет, ей претила любовь мужчины.
- Жена холодна в постели! И только-то? К чему тогда наложницы, гетеры? Шелла отвалил за нее кучу золотых колец, а ты выставил красотку за дверь, словно портовую шлюху!
- Я вернул ее отцу.
- И даже не взял выкуп! Ну, хорошо, хорошо, это твои дела. Что было дальше?
 - Шелла отправил меня в Вавилон, учиться строить крепости и города. Я провел там почти пять лет, когда получил от него новый приказ...
- А! Я же говорил!
 - ...собрать отряд наемников и перебраться в Хаттусу. Стать начальником охраны ворот Нижнего города удалось довольно легко, но потом, хвала Иштар, мне по-настоящему повезло. Царский брат и любимая дочь сцепились в борьбе за трон, я помешал им и получил клинок мешеди.
"Вот оно!" - обруч разжался, и по телу разлилась расслабляющая истома. "Даже если он скормит меня после этого львам, я все равно останусь ему благодарен..."
- Я всегда говорил - ты взлетишь высоко, Фатти, недаром Шелла увез тебя с собой. Послушай, друг, может не стоит везти меня в Хаттусу? Говорят, царь царей последнее время не в духе.
- Он сильно не в духе, Арсей, моли богов, чтобы никто не узнал царя Аласии среди пленных. Но Птах вседержащий, как же так вышло? Тебе приказали вести себя дерзко и тянуть время, ты мог воевать среди гор Тавра и месяц, и три, я надеялся встретить достойного противника. Дейнас еще в Милете, а мой поход уже завершен, куда теперь прикажешь вести лучшие войска Суппилулимы? Молчишь! Где остальные ахейцы?
- Возвращаются на корабли.
"Иштар-воительница, что мне с ним делать?"
Арсей снова закрыл глаза, и на губах появилась улыбка человека, все заботы которого ушли в походную суму другого.
- Выходит, ты стал царем?
Арсей важно кивнул.
- Я обосновался на Родосе и совсем, было, решил уйти на покой, как вдруг явился гонец от Дейнаса с письмом в египетском футляре.
- Дейнас приезжал один?
- Еще старик-кормчий, тот самый, из Хайры.
- Ор-маа!
- Точно. Он отрастил бороду, но я его сразу узнал. Дейнас сказал, что морская прогулка пойдет мне на пользу, и я согласился, тем более, что на острове стало опасно.
- Опасно на Родосе! Тамошние козы взбесились?
- Козы... Козы! Смешно... Нет, мне случилось отдавить палец наследнику микенского царя. Эгисф обещал талант серебром за любую из частей моего тела, а я, знаешь ли, привык ко всему, что даровано мне матерью-Герой. Поход на Аласию пришелся весьма кстати.
- Так это ты раскроил череп мальчишке!
- Он был выше меня на полголовы.
- Прямо Геракл.
- Не хочешь, не верь.
- Что сделано, то сделано. Тебе лучше?
- Совсем хорошо.
- Ты что-то говорил насчет рудника.
- Он твой. Я прослежу, чтобы могучий кир получал доход без задержки.
- Если останешься жив. Так ты женился?
- Мы славно повеселились на золото тавров, не хуже чем тогда, в Египте. Жаль, ты опоздал на свадьбу.
- Ничего, сыграем заново. Утром двинемся в Тузлу.
- А как же ахейцы?
- Иштар милостива, пусть уходят. Делать нечего, повернем в земли Кассидия и осадим его хваленые стены. Надеюсь, тесть продержится дольше непутевого зятя.

...Тузла тоже не оправдала его ожиданий. Погода вновь поменялась, подул сильный северный ветер и грозовые фронты, надвигавшиеся на город беспросветной стеной, ушли к морю, над Киццуватной упало лишь несколько капель. Когда пыль хеттских эскадронов показалась на горизонте, крепость обреченно распахнула ворота. Победа, которую им предстояло добыть лишь после многих дней утомительной осады, легла в руку, словно спелая слива, упавшая с дерева, изнуренного тяжестью плодов. Тень бога войны, раскинувшаяся за плащом Иситы, сыграла с ним плохую шутку.
- Они сдаются... - даже Усех имел веские причины для недовольства. - Единственная стычка в предгорьях - все, ради чего мы сбивали ноги? Где серебро, мулы, посуда, рабы? Что рассказывать в харчевнях? Ну, нет, кир, отправим Кассидия в цитадель и - дальше. Сирию пройдем, не снимая колчанов, тамошние цари привыкли, что по их землям бродит, кто попало. Наймем тысячу-другую лучников и в Египет, там объявим тебя сыном Амона и потребуем дань за три года вперед. Я дело говорю, кир Исита, не возвращаться же без добычи.
- Египет наш союзник, Хаттуса и Пер-Рамзес верны договору.
- Сколько лет прошло. И где он, тот договор? - Усех заговорил очень тихо. - Давно хотел сказать, кир, после заварухи, устроенной твоей подружкой, исчез один человек по имени Медхет-Нелиз. Непростой человек, кир, совсем непростой, он заправлял царской ювелирной мастерской. Его видели в цитадели, когда все началось, и не нашли, когда закончилось. Хетт пропал так же бесследно, как и Хуццияс. Зря ты не дал мне тогда потолковать с муженьком госпожи Нептеры, чую, зря.
- Ты сам не захотел лезть в погреб.
- Нужно было приказать!
- Хуццияс вместе с Гором и никуда не сбежит. Что там случилось с этим ювелиром?
- Я счел полезным потратить время и кое-что уточнил. Дом Медхет-Нелиза недалеко от Львиных ворот, его жена упорно твердила, что ничего не знает. Мне пришлось рассердиться, и женщина вспомнила, что следом за мужем пропала одна из наложниц, имевшая хозяйского ребенка. Ее тоже не нашли
- Продолжай.
- После пропажи столь важной персоны Зураб Ашшух, конечно же, проверил казну, все было на месте, кроме одного.
- Договора с Рамзесом? Как ты узнал?
- Везир говорил слишком громко, а кое-кто случайно оказался рядом.
- Клянусь коленями Иштар, ты не устаешь меня удивлять.
- Главное - не забудь об этом, когда будешь делить добычу.
- Что сказал Зураб-Ашшух?
- Один из писцов, сверявших списки и серебро, заметил, что пластина с текстом, хранившаяся в сундучке из африканского дуба, написана не аккадскими письменами, а теми, что приняты в нынешней переписке.
- Пластину подменили!
- Верно! В ночь смуты кто-то открыл замки и вошел внутрь.
- Медхет-Нелиз?
- Или Хуццияс.
- Или оба. Ясно, договор у них, - Исита махнул рукой, подзывая начальника корпуса колесничих. - Отправь пару эскадронов к восточным воротам, из города никого не выпускать.
- А дождь, все-таки, будет, - Усех кивнул на огромную тучу, наползающую с севера. - И не на один день. Хочешь подержать их под стенами подольше?
Гарнизон крепости давно маялся на жаре, ожидая милости победителя, а в воротах показалась голова печальной процессии, двинувшейся навстречу хеттам.
- Похоже, Кассидий, кир, будешь говорить с ним?
- Позже.
- Теперь ты понимаешь, что беседу с Хуцциясом не стоит откладывать? - Усех поежился от поднявшегося ветра. - Пока ты улаживаешь дела царя, я разберусь с договором. Ну же, кивни головой и забудь об этом.
"Ассириец прав, пропажу надо вернуть. Египтяне и хетты, вечные соперники, вражда которых тянется не одну сотню лет, и у тех, и у других были шансы в битве при Кадеше, однако армии разошлись ни с чем. Рамзес, конечно же, возвестил о победе, но в чем победа, если условия мира, изложенные на серебряной пластине, утверждают сирийскую границу в рубежах, достигнутых великим Муваталли. Выкрасть договор! Воистину, ловкая работа! Вместо оригинала в сундук сунули копию, Медхет-Нелиз знал о ней, наверняка. Что ж, господин мой, Хуццияс, придется нам встретиться еще раз".
Исита не стал разочаровывать Усеха и кивнул.


Глава 55. Мелисса

Лодка, доставившая их в Мелиссу, оказалась не многим лучше прежней, всю дорогу до побережья Ор-маа проклинал негодяя Ба, подсунувшего им очередную рухлядь. Он успокоился только в порту, увидев мачту "Калипсо" и почувствовав на коже легкий морской бриз.
Ор-маа всегда был расчетлив и с юных лет копил серебро, чтобы заказать в Финикии собственное судно. Удача сопутствовала моряку, его кошель тяжелел и наконец настал тот день, когда он явился на тщательно выбранную верфь, чтобы внести задаток. Обговорив, что требовалось, он отбыл на Лемнос, но там, в Тиренне, большом и шумном порту, командор их эскадры, Пласид Красный, что-то не поделил с Антиохом Критским, кораблей у которого имелось куда больше. На суше победа досталась людям Пласида, однако Антиох, которому в лихой драке вышибли один глаз, поклялся не спустить обиды и сильно в этом преуспел. Парусник Ор-маа лишь чудом ушел от преследовавших по пятам критян, но сел на мель у египетского берега и его пришлось бросить. Серебра, спасенного кормчим, хватило лишь на речную барку, не новую, но вместительную и крепкую. Так он снова стал подданным фараона.
С тех пор миновало почти двадцать пять лет, и давняя мечта сбылась, Дейнас обещал ему судно при любом исходе дела, а тавры свое слово держат. Вот только радости от прибытка почему-то не было и в помине. Еще бы, умный и осторожный, он лично отправил Энея в расставленные сети, а следом потерял и Телефа, угодив с ним в ловушку Таро. Мальчик, отданный ему Селмой, слабое утешение, можно представить лицо Шеллы, когда тот услышит о поражении старика на родной земле.
- Ассах, зачем я только согласился!
Ор-маа первым делом проверил содержимое сундука, все лежало на месте. "И, кстати, где этот Атум? Надеюсь, маленький пленник не сбежал по дороге, иначе прощай надежда на спокойную старость".
- Саха! Позови кормчего, Хабиза или Хаиза, мне все равно, как его зовут. Пусть встает и идет сюда.
"Камбиз. Точно, его имя - Камбиз, нелюдимый финикиец со шрамом на шее. Ладно, хоть дело свое знает", - с первого же взгляда старик отметил, что кормчий ведет судно едва ли не лучше его самого, чуя изменение ветра и направление волн, словно нос Посейдона.
Бородатый моряк явился быстро, но, все же, недостаточно, чтобы Ор-маа остался доволен. Буркнув что-то невразумительное, финикиец остался у двери, сверля взглядом половую доску.
- Ты шел долго, - Ор-маа счел нужным начать беседу с упрека. - Все на борту?
- Треть, - ответил финикиец. - Капитан разрешил.
- Собирай команду, утром выходим. Где мальчишка-египтянин?
- В трюме.
- Приведи.
- Господин... - Камбиз все еще топтался у порога. - Люди спрашивают о капитане. Он вернется к отплытию?
- Скажу, когда соберешь остальных. Ну? Чего ждешь?
Финикиец зыркнул глазами и вышел. Ор-маа усмехнулся, в свою пиратскую бытность он видывал морской народ и похлеще.
Мальчику, доставленному из трюма, стукнуло от силы лет семь, однако тот не выглядел ни изможденным, ни испуганным.
"Темные глаза, широкий нос, упрямый подбородок, вылитый Яхмос. Хотел бы я видеть того, что нужен Шелле, вот уж в ком египетского не на сикль".
- Хочешь есть? - старик указал на тарелку с лепешками, Атум отрицательно мотнул головой.
- Меня зовут Ор-маа, я выполняю волю твоей матери...
"А знает ли мальчик, что она его настоящая мать?"
- ...госпожи Селмы, дочери Пеласга-Осириса.
Атум, по-прежнему, молчал и Ор-маа начал злиться.
- Ты слышишь меня? Отвечай.
- Да, - соизволил вымолвить маленький упрямец.
- Ассах, я уж думал, ты откусил себе язык. Госпожа Селма считает, что в Египте небезопасно, я отвезу тебя за море к человеку, который сможет защитить. Его зовут Шелла.
Лицо собеседника осталось бесстрастным, зато Ор-маа, напротив, бросило в жар, говорить с сыном Селмы было не легче, чем с ней самой.
- Госпожа просила, передать тебе это, - он протянул мальчику амулет в виде жука-скарабея с шариком из бирюзы. - Узнаешь?
- Да. Не волнуйся, я знаю, что ты не лжешь.
- Что? - Ор-маа закашлялся. - Что? Почему?
- Меня предупредили об отъезде, еще весной, в сезон всходов.
- А... да. Скоро мы отплываем. Как только выйдем в море, тебе разрешат подняться на палубу. Ты не боишься большой воды?
- Не боюсь. Шелла был мужем моей матери?
- Да... Нет... Я не знаю.
- Она все еще любит его, - сказал мальчик без тени сомнения. - И считает лучшим среди остальных. Говорят, он бог, я хочу его видеть.
"Птах-вседержащий, да сам Пласид Красный - просто щенок по сравнению с этим мальчишкой! Сами боги направляют его, он вырастет рядом с Шеллой! О-о, почему годы пробежали так быстро, и я не услышу поступь корпусов, ведомых Атумом по воле Ареса. Какие-то пятнадцать-двадцать лет и он вернет себе Египет!"
- Саха! Уведи нашего гостя и смотри, чтобы он ни в чем не нуждался. Да вечернего гимна я обойдусь без тебя... Уф-ф, - он вытер обильный пот, выступивший на лбу. - Что за день, а впереди еще разговор с людьми "Калипсо" и "Береники".

...Вести из Пер-Рамзеса команда "Береники" встретила недоверчивым гулом.
- Эней на службе фараона! Что несет этот безумный старик? Кто подтвердит его слова?
"Жалкий лепет!" - Ор-маа невозмутимо ждал, пока улягутся страсти.
- "Калипсо" поднимет парус завтра утром, ваш триаконтор должен отчалить следом.
- Кто ты такой, чтобы отдавать нам приказы?
- А ну, заткнуть пасти! - египтянин ткнул посохом в здоровяка-ахейца. - Выйди вперед и скажи, что хотел.
- Ты не господин нам! - мрачно заявил моряк. - И ты вернулся один. Я не верю тебе, и они не верят. Мы не уйдем из Египта, пока не услышим приказ самого Энея, если потребуется, я сам отправлюсь за ним в Пер-Рамзес.
- Все так думают? ...Ты? ...Ты? ...И ты? Что ж, дорога известна, река перед вами. На Родосе я сообщу господину Арсею, что команда "Береники" взбунтовалась. Ассах! Я знаю, что полагается за мятеж, и каждый из вас тоже знает. Говорю вам в последний раз - "Калипсо" уйдет с рассветом, и, клянусь сандалией Птаха, я никого не стану ждать!
- Брехливые щенки, - проворчал он под нос, но так, чтобы его расслышали. - Прочь с дороги!
Ор-маа не отказал себе в удовольствии зацепить плечом всех, кто попался ему на пути.
"Ну же, скажите хоть слово!" - он перехватил тяжелый тисовый посох. "Нет? Энею следует сменить команду".
Впрочем, и на "Калипсо" дела шли совсем не весело, без Телефа погрузка провизии и воды заняла вдвое больше обычного.
"Море все исправит", - Ор-маа решил не вмешиваться в жизнь кораблей. "Когда египетский берег скроется за горизонтом, свежий ветер вычистит последние крупицы портовой пыли, они снова станут прежними". Он ушел в каюту и постарался уснуть еще до того, как жрецы ближайшего храма затянули бесконечный вечерний гимн.
Обычно, он не видел снов, но последняя ночь в Египте будто решила наверстать упущенное.
"Тростниковый сарай у холма. Обхватив руками колени, бесстрастный нубиец-меджей слушает его историю о путешествии к Геркулесовым столпам. Это Хайра, место, где все началось. Пустая дорога, он летит над ней, поднимаясь все выше и выше, и вот, далеко внизу, показалась бесконечная лента воинов в остроконечных шлемах, с круглыми щитами за спиной. Ассирийцы! Над горизонтом вздымаются кроваво-красные зубцы башен Вавилона, город в спешке закрывает ворота. Он успевает проскользнуть между створок и оказывается в таверне, битком набитой морским людом: Пласид, Куба хромой, Теаген, другие матросы с его корабля, большинство из которых давно мертвы. А вот и сам корабль, несущийся по верхушкам волн. Небо все темнее... Еще немного и вокруг - непроницаемая мгла, в которой слышен хохот гиен и шуршание лап крокодилов, выползающих на песок. Он чувствует прикосновения холодных, липких тварей и в ужасе бежит к крохотному огоньку, засиявшему вдали. Огонек приближается, разгорается ярче, превращаясь в факел на голове смеющегося Беса, окруженного кольцом юных танцовщиц. Он видит их гибкие тела, облитые сверкающим серебром, девушки протягивают к нему руки, увлекая на ложе, застеленное необычным пестрым покрывалом. Он падает вместе с ними и, не встречая упора, продолжает лететь дальше, прямо в бездонную пропасть, на дне которой острые, как иглы, скалы... "Мы здесь уже очень долго, господин... Корабли по Нилу ходят часто..." - снова Хайра и юный Фатти, согласно кивающий в ответ.
"Фатти!" - видение оборвалось, и Ор-маа уставился в потолок. "Вот на кого похож мальчишка. Не лицом, нет, манерой держаться, смотреть, говорить. Сколько еще до рассвета?"
Оказалось, совсем немного, на корме уже раздули угли в жаровне и взялись за готовку. Ор-маа потянул носом, почувствовав аромат пекущихся лепешек.
"Море все исправит!" - он решил не смотреть в сторону "Береники", укрытой клочковатым туманом. "Пусть делают, что хотят. Добираться до Родоса без военного корабля, конечно, опасно, ну да не впервой. Больших пиратских флотилий, как те же двадцать, тридцать лет назад в море больше нет, жадность победила разум, все стараются действовать в одиночку, не желая делиться добычей", - старик вспомнил былые деньки и довольно причмокнул губами. "Звонкое серебро, тонкие ткани, веселые пирушки на островах. Запах жареного мяса, пугливые рабыни, острый козий сыр и молодое вино..."
- Мы готовы, господин, - Камбиз даже отвесил что-то, похожее на поклон.
- Отчаливаем.
- А они? - кормчий кивнул на притихшую "Беренику".
Ор-маа только сплюнул.
- Гребцы по местам.
- Да, господин.
"Пусть Египет остается египтянам, я больше не хочу сюда возвращаться".
Весла ушли в воду, корабль дрогнул, качнулся и берег медленно отступил, прощаясь с вечным странником, готовым подставить парус подоспевшему ветру.
- Они тоже отчаливают, господин! - Камбиз указал на "Беренику", тронувшуюся следом.
Ор-маа презрительно хмыкнул.
Корабли развернулись и медленно двинулись по течению, словно боясь потревожить покой спящего порта. Старик обернулся, чтобы еще раз полюбоваться морской девой на носу "Береники" и сердце тревожно заныло - их быстро нагоняла большая египетская барка.
"Башни проскочить не успеем", - с тоской подумал Ор-маа. "Значит, она передумала, Шелла не получит ничего".
Оставался еще, конечно, небольшой шанс, что барка свернет к пристани или пройдет мимо, но сигнальщик на носу египтянина размахивал штандартом явно не просто так.
- Хотят, чтобы мы остановились, - подтвердил Камбиз. - И цепь впереди поднята.
Караульные на башнях не дремали, тяжелая бронзовая цепь вынырнула из воды и повисла между молчаливыми громадами, роняя крупные капли.
"Нужно было уйти еще ночью", - Ор-маа дал знак сушить весла.
Барка миновала "Беренику" и приблизилась к "Калипсо", намереваясь поравняться с той по правому борту.
Ор-маа поискал глазами зловещую фигуру Таро и того великана, что был с ним в мастабе, однако под навесом кормы нашелся лишь незнакомый толстяк, вольготно развалившийся в походном кресле, а рядом, за столом, плотно уставленном кувшинами и снедью, еще кое-кто, весьма напоминающий...
- Эней? - старик открыл и закрыл рот. - Ассах, это Эней, клянусь сандалией Птаха!
Ахеец, между тем, допил очередную чашу и помахал обглоданным крылом цапли, приветствуя "Калипсо".
- Эй, на торговце, чего уставились! Куда это вы собрались и почему мое корыто тащится следом? Где сморщенный стручок, бросивший меня у египтян?! За борт негодяя, за борт!
"Кто? Сморщенный стручок? Ассах, дай мне только до тебя добраться!"
- Отправьте за ним лодку.
За кормой "Калипсо" раздался радостный рев ахейских глоток: на "Беренике" узрели своего капитана.
- Еще немного и они разбудят весь город, - и верно, на пристани уже торчали любопытные головы египтян.
Эней не спеша распрощался с хозяином барки, едва не свалился в воду, спускаясь в лодку и еще раз, забираясь на борт торговца. В общем, повеселился на славу. С берега, конечно же, отправили строгого писца, выяснять причину остановки, пришлось объясняться.
- Пусть принесут вина, меня мучает жажда! - славного ахейца водворили, наконец, в каюту, где он сразу улегся, пыхтя и отдуваясь, будто бегемот на мелководье.
- У нас нет вина, - сварливо заявил Ор-маа.
- Тогда что в трюме?
- Только лен.
- Выбрасывай все, мы возвращаемся, нальем бочки доверху!
- Достаточно и того, что в тебе. Чья это барка?
- Чья? Ассы! Кто не знает добрейшего Ассу? Асса мой друг, а ты... Ты пытался украсть мой корабль! Что, старик, думал, я не узнаю? Где вино и чаши? Нет? Тогда я ухожу.
- Ты никуда не пойдешь и ничего не получишь, пока не скажешь, как сбежал из дворца.
- Я не сбежал, - обиделся Эней. - Вот еще! Так повелел фараон, да будут долгими и безмятежными его годы.
- Яхмос тебя отпустил?
- Не Яхмос, Ор-маа, не Яхмос, а владыка Египта! А-а, ты же не знаешь главного - тот человек умер! Кто? Таро! Госпожа Селма жутко расстроилась и отбыла готовить погребение, а мне стало скучно. Я бродил по дворцу то там, то сям, пока на дороге не подвернулся наш лучезарный фараон. Я возвел руки к небу и спросил: "Не пора ли скромному слуге египетского Дома отбыть на северные верфи?" "И как можно скорее", - ответили мне. Ослушаться я не мог, и мы тут же отчалили.
- Таро умер... А Гор? Ты видел ее сына?
- Сына Селмы? Видел и не раз. Шелла его не получит, забудь. Погоди-ка... а второй мальчишка? Он здесь?
- Да.
- Что ж тебе еще?! Курс на Родос! Кто ведет "Беренику"?
- Не знаю.
- Вот и отлично, разбуди, когда доставят вино.
Эней зевнул, закрыл глаза и через мгновенье уже спал, безмятежно раскинув руки.


Глава 56. В которой Марк кое-что объясняет

Марк пропадал весь день и явился лишь к вечеру, когда небо над "лайнером" разукрасили вынырнувшие из-за туч звезды. Незримый дух официальности и снобизма, витающий в коридорах "Прибрежного", не обошел стороной и его, нарядив в белую рубашку, серебристый галстук и темно-синий костюм.
- У кого-то свадьба? - поинтересовался я, разглядывая свое отражение в лаковых ботинках этого франта.
- Один? - Марк кивнул в сторону спальни.
- Гостям после одиннадцати оставаться в номерах категорически запрещено.
- Ага, понятно... тогда на веранду, только стаканы возьми.
- Ладно.
После дождя похолодало, ветер стих и за стволами пихт прояснилась полоска безлюдного пляжа. Марк расставил деревянные шезлонги и протянул мне один из пледов, оставленных персоналом для ночных посиделок.
- Море в пяти минутах, а купаться нельзя, Крым называется.
- Море, Ваня, никуда не уйдет, зато чувствуешь, воздух какой!
- У матушки в ванной коробка с хвойным концентратом, запах точь в точь, не отличишь.
Марк хмыкнул и выудил из кармана необычную фляжку со странным рельефным рисунком.
- Можно? - я взвесил в руке увесистую емкость. - Забавная штучка, металл необычный. Сплав?
- Электрон. Ее сделали в Египте, во времена восемнадцатой династии, а здесь надпись, благодарящая великий Нил за щедрость.
- Ограбил музей?
- Отец привез из Каира, когда мне было шесть лет.
Я щелкнул крышкой и понюхал содержимое.
- Коньяк тоже тех времен?
- Почти. Попробуй, не пожалеешь.
- Вообще-то, я предпочитаю вино. В баре Андрея Петровича водятся недурные экземпляры... А и правда, коньячок удался!
Марк тоже сделал глоток и прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом.
- Двадцать лет выдержки. И вино здесь прекрасное, и парк, только через пару часов я уезжаю.
- Куда?
Он показал глазами на темнеющую морскую даль.
- Об этом ты и говорил с Андреем Петровичем? Кстати, ты назвал его "кир".
- Серьезно? - Марк развеселился. - Я и не заметил, как-то само собой получилось.
- Киром звали одного из персидских царей.
- И знатных людей в хеттской империи. Ты подумал над его предложением?
- Москва, спецбольница, зарплата, наверное, приличная.
- Само собой. Да-а, хотел попросить, может, поживешь у меня, пока я в отъезде, приглядишь за квартирой. Года два-три, не больше?
- Та-ак...
- Горшок с червонцами в подвале.
"Перфильев! Точно. Как он без меня с ним управится?"
- Хорошо, подумаю. А что от тебя хотел знатный кир?
- Держи, - Марк передал мне фляжку. - Отец работал в разведке, последние годы жил в Сирии под легендой успешного бизнесмена. Большинство из тех, с кем он вел дела, очень важные люди и на доверительный контакт с кем попало не пойдут. Если б не авария, я давно занял бы его место.
- Почему именно ты?
- Потому, что теперь он - это я.
- Снова ты об этом. Такая трактовка ничего не объясняет, вот совсем ничего.
- Разве? - казалось, Марк несколько озадачен.
- Будучи человеком, близким к медицине, смею предположить, что все мы дети своих родителей, а те, в свою очередь, дети своих, но сие не означает, что в будущем я отправлюсь в папин институт, читать лекции вместо него. В чем логика, а?
Мой собеседник задумался и даже прошелся туда и обратно, пытаясь выбрать правильную нить, потянув за которую, распутался бы весь узел.
- Но ведь это так просто! - Марк развернул шезлонг, усевшись прямо передо мной. - Отсчет начался шесть тысяч лет назад, когда огонь материнской земли коснулся первого из нашего рода, я знаю его имя и имена всех остальных, я помню каждый шаг, который они сделали, и каждое дерево, которое срубили. Я учился разводить костер, держать стило, сражаться и управлять лошадью вместе с ними, я умею все это лучше их, потому что тело запоминает и совершенствует усвоенное. Я могу видеть любой из дней, прожитый прадедом, дедом, отцом, знаю, о чем они думали и кто те люди, с которыми они встречались. Каждый из нас лишь продолжение предшественника, новый росток на вечном древе. Теперь понимаешь?
- Тело, обладающее генетической памятью? Чушь.
- Отнюдь! Абстрагируйся от частностей и оцени результат. Ты, обычный студент, и я, скромный труженик издательского дела, почему мы оба пьем старый коньяк в "Прибрежном", лучшем санатории медотдела ЦК? Почему один из влиятельнейших членов политбюро носится с нами, как с писаной торбой, рассыпая милости направо и налево?
- И почему?
- Да потому, что Ближний Восток уже трещит по швам, а тот, кто должен латать дыры, никак не может взять в руки нить и иглу.
"Все, декомпенсация! Поторопился я Святославу Игоревичу книжку отсылать, ох, поторопился. Похоже, Марк пропустил очередной прием препарата и теперь его несет. "ЛФК, ванны, витамины..." Какие витамины! И надо-то было - заглянуть в лист назначений, который все время лежал у Арсения на посту, прямо перед твоим носом, Тургенев! Да в честь таких, как ты, один русский писатель целый роман состряпал, "Идиот" называется".
- Погоди-ка... - Марк подскочил и исчез в корпусе.
"Отнюдь", хм-м, опять это словцо! "И почему мы здесь?", изволь, мин херц, отвечу: если твой отец действительно герой-разведчик, благосклонность Андрея Петровича к его сыну вполне объяснима. Вчера вы славно посидели, вспомнили добрым словом полковника Шелтона, а сегодня ты уедешь, но ни в какую не в Сирию, придумал тоже. Ждет тебя, дружище, учреждение господина Кондрашина и дальнейшее обследование на аппарате марки "Нейроскан". Бедный Марк..."
Я закурил и вытряхнул из древней фляги последнюю пару капель.
"Электрон фараонов. Да она стоит как три "Волги" и "Жигули" в придачу, куда там Перфильеву со своими грошами".
Марк вернулся буквально через несколько минут, прихватив где-то сверток из оберточной бумаги. Внутри имелась потемневшая от времени глиняная табличка с мелкими значками, выстроившимися в неровные ряды.
- Ты ведь видел Иситу?
- Только со спины.
- А Суппилулиму?
- Да. И толстяка...
- ...Зураб-Ашшуха, хранителя печати. Знаешь, что это? Приказ, подписанный царем хеттов, сразу после той встречи. Читай сам: Исита назначается начальником корпусов, отправляемых в Киццуватну. Оттиск внизу - малая печать царя.
- Откуда она у тебя?
- От Иситы, конечно.
- Хочешь сказать, что Исита Уш-Аварна - твой родственник?
- Нет, когда все закончилось он отдал табличку Шелле.
- А Шелла – тот самый тавр, что заварил всю кашу.
- Да, и мой далекий предок.
"Шелла! Круг замкнулся, вот чье имя он берег под спудом воспоминаний, имя, до которого профессору так и не удалось добраться. Таинственный, непобедимый полководец, бесследно исчезнувший на стыке бронзового и железного веков".
- Я читал о нем у Фритчена и Холла.
- Ага, между прочим, Холл - мой дед, - похвастался Марк. - Это его псевдоним.
- А Фритчен?
- Один молодой и настырный ученый, проводивший раскопки на развалинах Хаттусы. Он нашел часть потерянного архива, а дед подсказал ему недостающие детали.
- То есть, примерно то, что ты рассказывал мне? - уныло предположил я.
- Именно.
"Черт!" - расклад получался логичным. "И ведь проверить проще простого: наверняка господин Фритчен публиковал, в свое время, научные статьи. Оценить объем сведений из расшифрованных им табличек несложно, выходит, остальное добавил еще кто-то, например, Холл. А если следовать логике Марка, теперь он - полковник Шелтон, а полковник - тот же Холл, затем прадед, прапрадед и далее по списку, вплоть до его величества Шеллы, будь он неладен... Похоже, я снова запутался. Черт!"
- В "DVS-press" есть фото обоих авторов, - продолжил невозмутимый Марк. - Мы с дедом похожи.
- Не сомневаюсь, - буркнул я. - Я бы выпил еще.
- Сколько угодно. Может, и перекусим заодно?
- Разве буфет работает?
Марк похлопал меня по плечу и отправился за добычей, предоставив еще один раунд на размышления.
"Нет, граждане, нервы уже не те", - сигареты тоже подошли к концу. "За новыми придется тащиться в номер, где отдыхает капитан Тернова. Спит она чутко, а на бедре у нее пистолет".
- …Проснется и пристрелит, как пить дать, - сказал я вслух и уселся на перила. - Очень даже просто.
- Ты о чем? - поинтересовался Марк, явившись с трофейной бутылкой коньяка.
- Так, о птичках, - бедро с кобурой все еще стояло перед глазами. - Ты быстро.
- Не упадешь?
- Здесь не высоко.
- Метров шесть, судя по всему. Не боишься высоты?
- Боюсь, - честно признался я. - Особенно в самолете, никогда не сажусь возле иллюминатора.
- Это нормально, - заверил Марк. - Всегда боишься того, чего не можешь изменить. Только представь, ты отправляешься в круиз, твердо зная, что в конце корабль пойдет ко дну. Ты видишь новые города, страны, бесценные сокровища архитектуры и искусства, тысячи удивительных вещей, но не можешь по достоинству оценить все прелести путешествия, поскольку ежедневно ведешь обратный отсчет. Вот остался месяц, неделя, минута и - раз, занавес, без всяких выходов на "бис" и аплодисментов. Представил? А теперь предположим, что яхта отчалила, когда вместо созвездий имелись лишь раскаленные газовые облака и до рождения Солнца еще сотни миллионов лет. Вокруг хаос, бушуют океаны огня, а ты пьешь вино на палубе у бассейна, наслаждаясь роскошным пейзажем. Корабль уходит все дальше, на твоих глазах рождаются и умирают галактики, и вот - приходит час, когда энергия иссякает, гаснут последние звезды и остывшая материя начинает обратный путь, собираясь в первозданном яйце. Вселенная постепенно погружается в черноту, абсолютную тьму, без единого проблеска света, наступает ночь, холодная и бесконечно одинокая, но даже она лучше, чем превращение в полное ничто.
- Печальная картинка. Только пассажиры не протянут так долго.
- Кое-кто может.
- Кто, например? Фамилии? Адреса?
- Давным-давно их называли "Идущие от истоков". Материнская земля наполнила изначальную пустоту энергией, которая породила материю, начавшую складываться в первые формы. Одна из них получилась столь удачной, что смогла осознать собственное существование еще на заре Великого путешествия. Идеальная структура, застывшая в своем совершенстве, способная следить за дыханием юного мира и дышать вместе с ним. Они видели практически все и бывали в самых дальних уголках преображающейся вселенной.
- "Идущие от истоков"? Стругацкие упоминали похожую расу, но это лишь научная фантастика.
- Фантастика, Ваня, в библиотеке, а Посланники Идущих - здесь, не далее как вчера, ты говорил с одним из них.
- Андрей Петрович - инопланетянин? Что-то не верится. Где он держит летающую тарелку?
- Ты мыслишь сложившимися штампами, у Идущих нет собственной планеты, звездолетов и прочей ерунды, они им, попросту, не нужны. Если схематично, то те, о ком идет речь, лишь несколько атомов, а точнее про-про-атомов, сложенных в структуру, связи в которой стльно отличаются от представлений современной науки.
- И что им от нас нужно?
- Видишь ли, чем дальше уходит свет первородного огня, тем ближе тень неотвратимого заката. Идущие от истоков не желают возвращаться на Материнскую землю, однако, даже им такое не под силу.
- Такое не под силу никому.
- Не факт. Идущие считают, что проблема решаема, стоит лишь взглянуть на нее по другому.
- И мы должны о них позаботиться.
Марк кивнул.
- Понятно. Когда нам объявят условия задачи?
- Когда мы будем готовы. Человечество, по сути, чрезвычайно инертно, нужно вечно гнать его вперед, не давая останавливаться ни на минуту.
- Шершни и стадо.
- Емкий образ.
- Ты говорил о Посланниках. Их много?
- Было шестеро, но два рода уже отошли от дел.
- Шесть минус два - четыре, один из них ты?
- Сын Шеллы, Гор, вошел в Совет, заняв место, принадлежавшее его деду по матери...
- ...которого звали Пеласг.
- Да.
- Теперь все ясно.
"Ясно, как день! Он продумал каждую деталь, благо времени в Родничках имелось предостаточно. Идущие от истоков, Пеласг, Шелла, все они без устали мутили воду в пруду, чтобы рыбки не спали, размножались и умнели. А тех, кто не желал, безжалостно отлавливали и сажали на кукан. Так вышло и с хеттами: едва Хаттуса застыла на месте в экстазе самолюбования, Шелла тут же отправил империю на свалку, старые митаннийские счеты вовсе ни при чем".
- Почему ты решил рассказать об этом мне?
- В тебе кровь одного из древних родов, - нехотя признался Марк. - Поэтому ты смог увидеть Хаттусу, а главное - Фрею, планету, на которую Идущие возлагают большие надежды.
- Но я не собираюсь плясать под дудку космических протоциклоидов.
Марк улыбнулся.
- Тебе и не надо, мы сами о них позаботимся. А вот и ужин, я заказал вино из Бордо. Семьдесят третий год подойдет?
Семьдесят третий! Еще бы, это сильно меняло дело...


Глава 57. Нюансы личной жизни

К полуночи приемное опустело, в коридоре скучали лишь одуревшие от июньской жары комары. Я загнал под кушетку облачко пуха и с опаской покосился на дверь, там подобного добра водилось, пруд пруди. Вспомнив зловредные тополя, уши принялись чесаться с удвоенной силой.
Выкурить сигаретку можно было и в вестибюле, но сегодня, в связи с пуховой напастью, все окна в больнице плотно закрыли, а оставшийся к утру запах табака неминуемо встревожил бы чуткий нос главной медсестры. Осложнять и без того непростые отношения не хотелось и я потащился на крыльцо, где уже дымила парочка дежурных субординаторов. Сделав по последней затяжке, ребята нырнули в спасительную дверь.
- У нас отбой, Ваня, если что...
"Ага, нужны вы кому, работнички!"
Ветер, поднявший белую метель, к ночи еще и усилился, задув несколько спичек подряд, зато на центральной аллее блеснули яркие огоньки - "Скорая". Новая попытка оказалась удачной и на кончике моей сигареты тоже заалела крошечная точка.
"Что за черт!" - за первой парой фар в ворота свернула вторая, за ней показалась третья и еще, и еще... Целая кавалькада автомобилей спешила к пандусу нашей больницы. Я и глазом моргнуть не успел, как под фонарь у крыльца выскочила белая "Волга"... с кольцами и лентами на крыше, а за ней еще с десяток разномастных авто. Захлопали дверки и учреждение тотчас наполнили яркие платья, парадные костюмы и гам подгулявшей компании, не забывшей, к тому же, прихватить шампанское и бокалы.
- Товарища куда заводить? - вперед вытолкнули бедолагу, бережно несущего руку с поднятым вверх, криво забинтованным пальцем. За плечом юного страдальца волновалась привлекательная особа в сногсшибательном свадебном платье.
- Товарища сюда, - я распахнул смотровую, впустив обоих голубков.
Узрев пациента, наш старший хирург захлопал глазами и потянул из кармана платок - протирать очки.
- Э-э… жених?
- Муж, - тихо поправила девушка.
- А-а, да… действительно. Что случилось?
- Болит, - выдавил тот, сглотнув подступивший к горлу комок.
- Снимите, - распорядился шеф, указав на повязку.
Под бинтом оказался банальный панариций, вскрыть который следовало еще пару дней назад. В принципе, спасти незадачливого молодожена мог любой из студенческой братии, набившейся в приемный покой, но по веселым искоркам, проскочившим в глазах врача, я понял, что спектакль отыграют по полной.
- В операционную, без разговоров. Ваня, оформи.
Задача выглядела предельно ясной.
- Внимание, граждане! - возвестил я, вновь окунувшись в бурное веселье коридора. - Пожалуйста, не шумите, кто здесь командует парадом?
Мать новобрачной тотчас ринулась на зов.
- Как имя-отчество?
- Нина Андреевна.
- Вот что, уважаемая Нина Андреевна, Вашему зятю требуется срочная операция. Случай не простой, специалисты работают, так что сохраняйте спокойствие, соблюдайте тишину и ожидайте родственника, надеясь на полный и безоговорочный успех.
- Ты это... - меня взяли за рукав, оттеснив в интимный закуток коридора.
...- Иван Сергеевич, - подсказал я.
- Это... Иван, сходи туда... Передай вашему главному, чтоб постарался. А мы уж... Гриша... - дама обернулась к шкафообразному тестю. - Скажи "спасибо" молодому человеку.
Для "спасибо" было еще рановато, поэтому я сделал страшные глаза и поспешил в святая святых.
Наверху все выглядело солидно, горели лампы большой операционной, звякали инструменты, а трое хирургов, в полном боевом облачении, задумчиво разглядывали злосчастный палец.
- Ну, как там? – спросил доктор Филатов, набирая новокаин.
- Ждут-с.
- Славно, славно. А мы тут блокаду затеяли. Дело ответственное, серьезное, спешка ни к чему... Поддержите руку, коллеги... Укольчик... Еще один... Хорошо... Ступай к ним, Ваня, пообщайся, успокой, пусть оценят важность момента.
- Владимир Михайлович…
- Да?
- А можно мне? – я кивнул на лоточек со скальпелем.
- В другой раз. Сгинь.
- Слушаюсь, - церемонно раскланявшись, я тихонько прикрыл дверь.
...Пациента вернули через час. Как на это время удалось растянуть минутную операцию, ума не приложу, но результат того стоил: глаза ночного гостя радостно блестели, а палец был аккуратно упакован в девственно чистый бинт, рядом утирала пот уставшая бригада.
- Пожалуйста, все готово, в лучшем виде. Завтра, милости просим, на перевязку.
- Спасибо, - новобрачная смахнула набежавшую слезу и бросилась на шею супругу.
- На минуточку, - не потеряла бдительности Нина Андреевна. - Скажите, доктор, ему сегодня можно?
- Спиртное категорично - нет, - заявил Владимир Михайлович. - Все остальное без ограничений.
- Тогда, ладно, - облегченно выдохнула теща. - Гриша!
Григорий все понял верно. В смотровую тут же последовал пакет с палками копченой колбасы и аппетитно пахнущими рыбными хвостами, а следом – увесистая коробка, где брякала заслуженная благодарность.
Растекшийся по вестибюлю народ нехотя потянулся к выходу.
- Всего наилучшего... Приходите еще... Совет да любовь, - гости считали долгом пожать каждому руку, а кое-кто - еще и приобнять на прощание мою любезную напарницу. - Ваши уже в машине, сумочку, бокальчики не забудьте... - на крыльце отчаянно сигналили, сзывая отставших.
Последнюю парочку Оксана выдворила из гардероба, где та уединилась, воспылав внезапно нахлынувшим чувством.
- Вроде, все, - я еще раз проверил коридоры и закутки. - Свадьба на дежурстве, это ж надо! Сигаретку?
- Давай. А жених, как тебе?
- Жених и жених. Рубашка в кетчупе, галстук набекрень, так ему не до того было.
- Да ну, теленок какой-то. А невеста?
- Нормальная невеста.
- "Нормальная", сказал тоже. Платье на заказ, - Оксана вздохнула. - Туфли итальянские.
- Туфли-то когда разглядела?
- Была ситуация. У нее там все, как надо, не сомневайся.
- Я и не сомневаюсь.
- Вот на таких и надо жениться, - гнула свое девушка. - Не красавица, а симпатичная, со вкусом и все при ней.
- Ты это к чему?
- К тому.
Намек вышел сильно непрозрачным, однако имел под собой все основания, поскольку на сегодняшний день я был абсолютно свободен. Напоминать об этом сегодня, все же, не стоило - с момента нашего расставания с Мариной прошел лишь месяц.
"Месяц, две недели и четыре дня", - уточнил злокозненный счетчик, крутивший свои колесики с той самой минуты. "Скоро будет два. И надежд на примирение нет, будь реалистом, Ваня".
"Легко сказать".
Все началось с обычного письма, хотя и не совсем обычного, поскольку на почтовой марке значилось не "Почта СССР", а "United States of America". Писал, конечно, любимый братец. Врачебный экзамен он наконец-то сдал и теперь пребывал в состоянии затянувшейся эйфории.
- Летом Илья приглашает всех в гости, - между делом сообщила Марина. - Правда еще не знает куда, у него есть предложения о работе в Чикаго и Бостоне. Слушаешь, Тургенев?
- Да.
- И что?
- Я за Бостон, звучит солиднее: "Доктор Герасимов из Бостона, к Вашим услугам". А на визитке нужно писать "Doctor Gerasimoff", именно так, с двумя "ff" на конце, старинным шрифтом и с завитушками.
- У мамы приемная комиссия, а папа сказал, что без нее не поедет. Я попрошу Илью выслать приглашение на двоих.
- Возьмешь кота?
- Без шуток. Нужно оформить загранпаспорта, характеристику взять в деканате, справку из поликлиники, там еще много всего, а времени в обрез.
- Минуточку, - тут-то я и почуял неладное. - Илья, конечно, молодец и все такое, но при чем здесь я?
- Видишь ли, милый, одной мне выезд в капстрану не дадут, а в свадебное путешествие - без проблем.
- В свадебное?!
- Ну да, - Марина присела рядом. - Давай-ка поговорим, Иван. Что ты думаешь о перспективе совместной жизни?
- Я не думаю, я за, но ни в какое Чикаго, а тем более в Бостон, не поеду. Мы в Ялту собирались.
- В Ялту можно и в другой раз.
- В Бостоне есть море?
- В Бостоне моря нет, но Илья там встречается с девушкой, американкой, летом они должны обручиться. Сара уже познакомила его с родителями, для них очень важно, чтобы на обручение приехал кто-то из его семьи.
- Вот именно - "из его семьи". Попроси лучше папу.
- Нет, милый, - ее поцелуй всегда был веским доводом. - Едем только мы. Смотри, если завтра подать документы, сможем пожениться в начале июня. Большую свадьбу устраивать не будем, билеты на самолет дорогие, пригласим только своих. Сдадим сессию, потом практика, а в августе, числа пятого-шестого, в Москву и...
- ...в Ялту, - закончил я.
- Иван, я не пойму, почему ты против?
- Да потому, что мы женимся, чтобы слетать к подружке твоего брата.
- Ну, хорошо, Тургенев, тогда скажи, окончишь ты институт, а дальше? Дальше-то что? Сто двадцать рублей и хрущевка на окраине, и то, если сильно повезет.
- Ну почему, есть другие варианты...
- Конечно, есть. Ты молодой, перспективный, с твоей специальностью в Америке можно найти отличную работу. Вот это - действительно вариант. Вчера я говорила с Ильей по телефону, он сказал, чтобы мы обязательно приезжали вдвоем, он расскажет с чего начать, чтобы уехать из Союза и жить, как нормальные люди.
- А мы, значит, все тут ненормальные.
- Я не об этом...
- Неважно. Вот для чего мы занимались английским.
- Ты все неправильно понял!
- А как еще я должен понимать?
- Ваня, - девушка посмотрела мне в глаза. - Все не так, я люблю тебя и стараюсь для нас обоих. Поездка в Америку - первый шаг, чтобы изменить нашу жизнь, нашу, Тургенев, твою и мою!
- Да-да, чтобы все было, как у Илюши: дом, машина, престижная больница.
- Что ж тут плохого?
- Плохого? Ничего. Только все это может быть и здесь.
- Здесь? Серьезно? Лет через сто?
Продолжать спор не имело смысла, я натянул куртку и отправился в гастроном пить сок. Мы оба любим апельсиновый, но именно тогда я, почему-то, выбрал виноградный.
Злосчастный разговор не прошел даром, мы встретились еще пару раз, пытаясь делать вид, что ничего не случилось, а вскоре расстались окончательно, что стало поводом для пересудов всего курса.
До Оксаны информацию довел болтун Копылов, бродящий вокруг девушки, словно кот возле сметаны, что, однако, нисколько не продвинуло его к желанной цели, зато, притихшее было, наступление на мои позиции развернулось вновь.
...- Я, радость моя, под венец пока не собираюсь, у меня еще два курса и интернатура.
- А никто тебя, Ванечка, в ЗАГС и не тащит, можно просто пожить вместе, получше узнать друг друга...
Две верхние пуговки халата Оксаны "случайно" расстегнулись, отчего ее предложение показалось мне вполне приемлемым. Помимо достойных внешних данных, в активе искусительницы имелась и необходимая жилплощадь, доставшаяся от родной бабки.
- Пойду, кашку разогрею... - промямлил я, выскребаясь из расставленных силков. - Ты присмотри пока тут.
Оксана великодушно отпустила вяло трепыхающуюся жертву.

В родной комнате мирно похрапывал отдежуривший свое Хазаров, на уголке стола скромно притулился учебник по психиатрии и тетрадка с конспектами.
"Почитать решил в тишине, да видать, не сдюжил".
Я поставил чайник, раскрыл тетрадь и тут же захлопнул, узнав почерк Герасимовой.
"Вот гад, не мог у кого-нибудь другого лекции взять. Еще и положил на виду, подсыпал соли на рану".
Толик в очередной раз хрюкнул и засвистел носом.
- На бок повернись, - я потряс за плечо разошедшегося соседа.
- А... Кто...
- Будешь храпеть, выселю!
- Не-не, Ваня... не буду, - Хазаров притих.
"Спит. И плевать ему, что завтра - последний экзамен и попадет он, в силу хронической невезучести, конечно же, к Нимфе. Из всей сокровищницы науки, лежащей на столе, он осилил едва ли половину, причем "половина" - еще сильно оптимистично".
Я налил чай и покосился на темно-вишневый учебник. Сказать по правде, мои собственные достижения тоже выглядели не блестяще, ладно, хоть зачеты и историю болезни Коренева удалось сдать вовремя.
"История" была гордостью Толика. После отъезда Марка мой интерес к предмету Святослава Игоревича атрофировался напрочь, поэтому спасать ситуацию пришлось бедняге Хазарову. Сделал он это с гениальностью профессионального лентяя - выклянчил черновик у сердобольной Онежко.
- Ты хоть слова в предложениях переставляй, - напутствовал я трудягу. - У тебя даже почерк стал как у Таньки, гляди - у нее "m", как печатная "т" и у тебя так же. А ну, Нимфа вспомнит ее работу, тут ты и вляпаешься, май френд.
- Вот себе и пиши, как хочешь, - Хазаров аж высунул язык от усердия. - А мне пятерка нужна, при пятерочной истории валить точно не будут.
Каково же было удивление зануды, когда Нимфа не дрогнувшей рукой вкатила ему несчастное "уд".
- А ты сходи, сходи к ней, спроси, что не так, - у меня, как ни странно, стояла добропорядочная четверка.
- Смеешься, да?
- Ни в жизнь. У Онежко за то же самое пять баллов, ну и где после этого справедливость?
- А все ты, Тургенев! "Коренев, Коренев...", лучше бы о Шелтоне написали.
"Да уж, куда лучше!"
Толик перевернулся и что-то забормотал во сне, всхлипывая и оправдываясь, похоже, объяснялся со своей суровой половиной.
- Вечно тебе фигня всякая мерещится, - проворчал я, взбил подушку и тут же уснул. Без всяких снов.


Глава 58. Все решает Бастет

Под утро холод, ползущий из коридоров, достиг и ее ложа. Огонь в очаге давно погас, и остатки тепла растворились между огромных, грубо отесанных потолочных балок. Бастет не любила эту комнату: высоченная кровать, куда приходилось забираться по приставной лестнице, громоздкие сундуки вдоль стен, уродливые стулья с неудобными прямыми спинками, стол из африканского дуба со странной резьбой. Обстановка осталась еще со времен Хастаяр, матери Суппилулимы, которая на правах царицы-тавананны вмешивалась во все дела дворца, вплоть до спален гарема.
После кончины Хастаяр, она вознамерилась выбросить всю эту несуразную мебель, столь ценимую тавананной, но потом, все же, решила оставить - было забавно наблюдать, как Царь царей и Любимец бога Грозы карабкается на кровать по узким скрипучим ступеням.
Ночь прошла неспокойно, большую часть светильников в цитадели потушили сразу после вечерней молитвы, однако в коридорах, то и дело, слышались торопливые шаги, мелькали расплывчатые тени. Суппилулима так и не появился, более того, он даже не прислал раба к воротам гарема, чтобы предупредить о неурочных делах. С тех самых времен, когда Бастет стала хозяйкой его спальни, подобного не случалось.
"Нужно позвать рабыню, чтобы развела огонь".
Отдать приказ нетрудно - достаточно протянуть руку и дернуть за особый шнурок, другой конец которого привязан к молоточку за дверью. Дверь в спальню установили еще при Мурсили Великом, массивная, очень прочная, украшенная изображениями солнца и луны, она открывалась легко и беззвучно, зато, если повернуть ручку, прочные штыри уйдут прямо в стены и проникнуть внутрь не сможет никто.
"Почему он не пришел?"
Ответ на вопрос она знала, о плохих вестях, доставленных в Хаттусу, ей доложили еще накануне.
- Госпожа... - звать служанок не пришлось, Этери, черноволосая сирийка уже стояла на пороге, Бастет вспомнила, что так и не заперла дверь. - Человек от Царя царей, госпожа, Вас просят прибыть в зал Инара.
- Прямо сейчас?
- Он сказал - "без промедления", госпожа.
"Значит, все же, случилось", - место, куда ее звали, предназначалось для бесед с глазу на глаз. "Хвала Хатор, хеттская мода до безобразия проста, сборы будут недолгими".
Горячая вода в купели расслабила мышцы прекрасного тела, она с радостью провела бы здесь несколько лишних минут, наслаждаясь ароматом египетских масел, но Этери уже распахнула полотенце, напоминая хозяйке, что для удовольствий времени нет.
"Она тоже начала стареть" - Бастет заметила мелкие морщинки на шее сирийки, потяжелевшую грудь. И талия не столь тонка, как пятнадцать лет назад, и глаза... нет, глаза остались прежними - большие, черные, они по-прежнему притягивают мужчин таинственным чарующим светом.
"Надо будет провести с ней ночь или увлечь ее на ложе прямо сейчас?" Бастет провела пальцем по нежной коже Этери. "Нет, позже, торопливость в этих делах только вредит".
Несмотря на раннее утро, цитадель уже не спала, то тут, то там мелькали туники рабов, хмурые лица царедворцев. Заметив охрану Первой наложницы, и те, и другие спешили убраться с дороги. За помеху или смелый взгляд запросто обожгут плетью, а то и вовсе швырнут в подземелье, на беседу с людьми Усеха.
У зала Инара их встретил караул гвардейцев, в чьих поклонах не чувствовалось подобострастия прочих.
"Хурриты Кушты, эти знают себе цену".
- Вас ждут, госпожа.
Бастет не удостоила их словом, Исита здесь пока не хозяин.
Внутри царил сумрак, огонь в печи пылал вовсю, но тревожный свет выхватывал лишь небольшой полукруг рядом с очагом.
- Ты пришла, наконец-то, - Суппилулима ждал ее, закутавшись в толстый плащ. - Присядь, мы должны говорить о многом.
Бастет поблагодарила царя улыбкой и опустилась в низкое кресло.
"Хвала Хатор, здесь мебель, сделанная в Финикии, а не в Хатти".
- Я не хотел будить тебя.
- Я почти не спала. Я плохо сплю, когда тебя нет. Ты устал. Что случилось? Что тревожит моего господина?
- Хвала Тешубу, подарившего мне тебя, Бастет, ты красива, умна и понимаешь меня, как никто. Наша земля - земля тысячи богов и все они отвернулись от Хаттусы. Этот город проклят еще со времен Анитты и вот проклятие обрело силу.
- Ты получил вести с запада.
- Да, два гонца прибыли почти одновременно. Смотри, что начертали писцы Зураб-Ашшуха, - Суппилулима указал на кусок полотна, расстеленного на столе. - Перед тобою - мир, окружающий нас со всех сторон, встань рядом, ты все увидишь сама... Вот здесь, в самом центре, Хаттуса. Выше, к северу, страна касков и Неприветливое море. На востоке - земли хурритов и Вавилон, на юге - Киццуватна, а здесь, на западе - еще одно море и побережье, тянущееся от земель бывшей Трои до Синая...
- ...и Египта, он вот здесь. Теперь я поняла, что на рисунке.
- Первый гонец прибыл с ахейского побережья, из Кносса, это город недалеко от Милета, где на троне сидит мой двоюродный племянник. Тавр по имени Дейнас привел в порт Милета отряд охотников за добычей и двинулся вглубь наших земель, к нему присоединились цари Циппаслы и Арсавы. Они разбили эскадроны Мадхемиша и теперь следуют на Бурушханду, сзывая к себе всех недовольных, вплоть до беглых рабов. Сам Мадхемиш отходит, намереваясь укрепиться за стенами.
- Мадхемиш опытный воин.
- У него мало колесниц, а с Дейнасом опытные бойцы.
- Нужно отправить ему помощь!
- Еще не все. Второй гонец прибыл из Троады.
- Мизы?
- Да. Мизы сняли шатры и повернули повозки на восток, скоро их лошади достигнут берега Сакарьи, где стоял корпус Каиза.
- "Стоял", мой повелитель?
- Он решил не вступать в бой и отвел людей за излучину Кызыл-Ирмака.
- Трус!
- Сакарья обмелела и переправу ему не удержать, он отошел без приказа, но его не за что винить.
- С ним почти шесть тысяч воинов и три сотни колесниц.
- Мизов вдвое больше.
- Откуда так много?
- Люди из Фракии все прибывают, переправа идет день и ночь. Но и это еще не все. Большой отряд касков начал движение с севера, прямо на Хаттусу. Все силы врагов, окружающие земли хеттов, пришли в движение, готовясь нанести удар.
- Но не Египет!
- Египет? Нет. Наш договор в силе.
- Ты должен просить у них помощи.
- И показать свою слабость? У нас достаточно воинов, чтобы примерно наказать дерзких. Я совершил ошибку, отправив лучшие корпуса на юг. Ошибку легко исправить, в Киццуватну отправлен гонец. С восходом я сам направлюсь в Куссар, а оттуда в Канес, чтобы встретить там войска Иситы. С ним мы двинемся на Бурушханду, соединимся с Мадхемишем и покончим с Дейнасом. В это время Каиз отступит к столице и займет оборону в ее стенах. Мизам не взять укрепленный город, а мы, между тем, зайдем им в тыл и раздавим в железной длани. Таков мой план и сейчас, когда другие боги на стороне врага, я хочу знать, что возвестит богиня Солнца Аринны. Ты - ее жрица и главное слово за тобой.
- Я должна провести обряд?
- Да и прошу тебя - не медли.
- Прошу прощения, господин, но время богини Солнца еще не пришло, прежде чем ее лик засияет в зените, Вам следует узнать еще кое-что.
- Что еще? - Суппилулима подошел к очагу и протянул руки к огню. - Почему я не чувствую тепла?
- Исита не придет, мой царь.
- Продолжай.
- Его корпуса грузятся на корабли.
- Конечно! Я сам приказал ему покарать мятежников Аласии!
- Он покарает их, не сомневайтесь, однако не станет спешить с возвращением.
- Измена? Нет, не может быть! Он ведь вернул мне трон! Кто с ним в сговоре? Знаешь? Говори!
- Ваша дочь, повелитель, она ждет от него ребенка.
- Лжешь!
- Это легко проверить.
Суппилулима зарычал и заметался по комнате, опрокидывая подвернувшуюся мебель.
- И ты молчала!
- Я узнала лишь накануне.
- Исита! Я сдеру с него кожу живьем, кусок за куском! Ничего, я остановлю войска, они верны мне! Едем в Киццуватну, немедленно!
- Не забывайте, мой царь, Кассидий на стороне мятежников.
- Нужно отправить человека к Каизу!
- Он был другом Хуццияса, а затем Вы сместили его с должности Первого военачальника.
- Что же мне делать?
- Исита не придет, с запада нас защищают корпуса Каиза и отряды Мадхемиша, укрепившиеся в Бурушханде, с севера не защищает никто. Со дня на день появятся каски и окружат город. Сколько у нас еще времени, десять дней? Пять? Оставаться в Хаттусе, значит обречь себя на плен и позор.
- Бежать из Хаттусы? Ты понимаешь, что говоришь, женщина! Страна принадлежит мне!
- Шелла отнимет у тебя трон, а будешь медлить, отнимет и жизнь.
- Думаешь, это он?
- Исита и Дейнас - его люди, а мизов привезли корабли тавров. Откуда у касков серебро и оружие для большого похода? Шелла будет преследовать тебя до конца, он не успокоится, пока последний царь хеттов не уйдет в тень покоев Тешуба.
- Он мстит за погибшее царство Митанни и своих предков. Та война давно угасла... И все же, я не верю.
- Нужно собрать верных людей, я знаю, на кого еще можно положиться. Мы вынесем золото казны через тайный ход, которым воспользовался Ваш зять, погрузим в колесницы и отправимся на восток, пока дорога свободна.
- Вавилон?
- Пусть думают так, господин. Через десяток парасангов свернем на юг, в Каркемиш, к Вашему двоюродному брату, там соберем верные войска, оттуда же отправим посольство в Египет.
- Ты так веришь в силу старого договора.
- Нам обоим лучше в него верить.
- Да, ты права.
Они замолчали, наблюдая, как безжалостное пламя пожирает охапку дров.
"Прости, мой царь, но я сделала выбор. Мне не нужен ни ты, ни человек, возомнивший себя перстом всемогущего владыки. Еще немного и я вернусь в Мемфис, город, в котором родилась и выросла, который до сих пор снится мне по ночам. Я приеду туда на большой барке, украшенной лентами и цветами, я буду сидеть под балдахином в диадеме из электрона с огромным рубином, что без дела валяется в хеттской казне. На моих руках зазвенят браслеты из золота и бирюзы, а туника будет сверкать сказочным узором. Я больше никогда не надену постылый балахон и шерстяной плащ, точно такой, что и у последней кухарки Хаттусы. И я вкушу тонкие яства и вино оазисов одна. Прости, великий царь, но в моих мечтах для тебя места нет".
- Повелитель? - дверь, ведущая в покои, чуть приоткрылась. - Срочные вести из Цальпы.
Суппилулима потряс головой, отгоняя накатившее оцепенение.
- Говори.
Внутрь протиснулся тщедушный человечек с руками, измазанными чернилами, Бастет узнала его - писец Зураб-Ашшуха.
- Наместник прислал колесницу с письмом, вознице сказано, чтоб гнал во весь дух.
- Где оно?
- Вот, господин, - писец осторожно положил сверток на стол, попятился и выскользнул за дверь.
- Разверни, - приказал Суппилулима. - Читай.
- Царю царей, Любимцу...
- Читай главное!
- Отряды касков в дневном переходе от Цальпы... Наместник просит шесть эскадронов колесниц.
Суппилулима вырвал из ее рук зловещую дощечку и пробежал взглядом неровные строки.
- Послушай, Бастет, - он схватил ее за плечи. - Если все должно случиться именно так, пусть мне скажет об этом сама богиня Солнца. Пусть скажет сама!
- Я поняла, мой царь, - она осторожно освободилась из цепких объятий. - Обряд свершится в полдень. Когда свет матери нашей, Аринны, упадет на священный алтарь, ты услышишь ее голос.
Бастет нежно провела рукой по щеке дрожащего и растерянного мужчины.
- Все, что могло случиться, уже случилось, мой повелитель, теперь слово за богами.


Глава 59. Экзамен

- Вставай, Ванька, вставай, проспали! - взъерошенный Толик метался по комнате, ныряя то под стол, то под стул, то под кровать.
- Что ты ищешь?
- Носки...
- На батарее. Зачем тебе в душе носки?
- Некогда в душ и чай пить некогда... Тургенев, ты чего лежишь?!
- Без десяти семь, куда тебя черти подняли?
- Экзамен в девять!
- Не в девять, а с девяти, - я зевнул и отвернулся к стене. - Затихни, у меня еще сорок минут.
Хазаров бухнулся на матрац, тупо уставившись на пропажу.
- Это мои?
- С ромбиками? Твои. Заткнись, наконец.
Уснуть, конечно же, не удалось. Загнанный обратно в стойло, Толик громко вздыхал и скрипел пружинами.
- Ладно, встаем, собирайся. Заждались там тебя.
- Кто заждался? - не понял наивный Толик.
- Нимфа!

...Странно, но во владениях профессора Туренского, пух де-факто отсутствовал напрочь. Я недоверчиво огляделся и, по привычке, потер кончик носа.
- Сигарету?
Толик сделал большие глаза и шарахнулся, будто черт от ладана. "Пахнуть табаком на экзамене, свят-свят, придумал тоже!"
- Ну и зря, у меня ледяшки есть. О! Смотри - Рубцов! Салют, камрад, сдал?
Так сразу взять и ответить на простой вопрос? Не на того напали. Рубцов будет тянуть и тянуть паузу, наслаждаясь интригой. Иногда (и очень часто) мне страшно хочется ухватить парня за кончик носа и хорошенько дернуть, чтобы впредь неповадно было.
- Здравствуй, Ваня. Плохо выглядишь в последнее время. Кушаешь мало или девушка бросила?
- Бросила, Леха, прям совсем, ты же знаешь.
- Не переживай, обойдется, главное - я всегда на твоей стороне.
- Ха, еще бы! После "Спортпрогноза" ты мне по гроб жизни обязан.
Рубцов тактично кашлянул и виновато опустил глаза - что-что, а свои ошибки он признавать умеет.
- Так ты сдал? - Толик о "Спортпрогнозе" ни сном, ни духом. - Кто принимает?
- Сдал, "отлично". С самого утра Варенников принимал, потом Нимфа явилась, а к десяти профессора ждут.
- Бли-и-ин! Я же говорил, "поехали, Ванька", теперь придется последним идти. Давай сигарету, чего там.
- Не выдумывай, - я развернул Толика к желтому крыльцу. - Заходим сразу, нечего полдня трястись. Схватишь инфаркт - возись потом с тобой.
- Твоя тоже тут, - между делом сообщил Рубцов. - Сейчас, наверное, уже зашла. Веселая и о тебе ни слова, это хорошо.
- Что ж хорошего?
- Делает вид, что все нормально, она же знает, что я тебя увижу.
- Странная логика, Леха, может, у нее и правда все нормально. Все, мы пошли.
- Ни пуха. Ты дома вечером?
- Дома.
- Отметим?
- Ладно, приходи.
На кафедре веяло тревогой. Экзамен принимали в той самой аудитории, где я сдавал осеннюю отработку, перед высокой двустворчатой дверью маялась дюжина деморализованных студентов.
- Привет, эскулапы, чья очередь?
Народ напрягся, зашушукался, но сильно желающих не нашлось.
- Тогда Хазаров, а потом я.
- Чего это я первый? - заупрямился Толик. - Мне еще тетрадку надо отдать.
- Перебьешься, - отрезал я.
- Следующий! - могучая дверь приоткрылась, ожидая очередную жертву, и удовлетворенно выдохнула, проглотив трясущегося друга.
...- Следующий... Проходите сюда, - аспирантка по имени Юля забрала зачетку и принялась вписывать в ведомость мою фамилию.
- Тургенев, Иван Сергеевич?
- Да.
- Минуту, -  Юля отошла к столу доцента и что-то зашептала тому на ухо. Старый знакомый активно закивал и даже одарил благосклонной улыбкой. Вернувшись, девушка протянула зачетку обратно.
- Простите, Иван Сергеевич, профессор Туренский предупредил, что у Вас экзамен примет лично. Пойдемте, я провожу в приемную.
- Да нет, зачем, сам дойду, - я сунул зачетку в карман, в желудке противно заныло.
"Бердникова, Онежко, Хазаров... Прощайте, други".
Даже на лице Нимфы мелькнула тень чего-то, похожего на сочувствие.
- Святослав Игоревич просил проводить, как только Вы появитесь, - не отступала Юля. - Идемте, Иван.
- Да, конечно...
Последний раз мы виделись с профессором по возвращению из той самой командировки. Выслушав мой отчет, Святослав Игоревич сухо кивнул и отпустил, не задав больше ни единого вопроса.
"Вот теперь и наговоримся", - подумал я, плетясь за быстроногой аспиранткой.
- Сюда, - Юля распахнула знакомую дверь. - Проходи... Алла Гумаровна, это Тургенев.
"Гумаровна? Что еще за шуточки!" - на законном месте секретаря моей мечты обосновалась полноватая дама пенсионных лет в больших роговых очках.
- Пусть заходит.
- Прямо туда? - уточнила Юля.
- Конечно, битый час его ждем, совести у людей, ни на грош, - дама тряхнула рыжеватыми кудряшками. - Ну, чего рот разинул, шагай.
В кабинете Станислава Игоревича дым стоял коромыслом, к знакомому запаху английского табака добавился ментол дамских сигарет.
"Чуть за пятьдесят", - прикинул я, бросив взгляд на незнакомку в кресле у окна. "Каштановые волосы, короткая прическа, серые глаза с легким прищуром. Где я ее видел?"
- А вот и он! - Святослав Игоревич выбил трубку и махнул мне рукой. - Давай сюда, Ваня, садись на диванчик. Кофейку?
"Билетов поблизости не видно, похоже, будет гонять по всему материалу".
- Не откажусь, - терять мне было, в сущности, нечего.
Профессор передал заказ и полез открывать форточку.
- Я Вас не познакомил: Иван Сергеевич... Анна Ивановна, тетя Марка Шелтона.
- Марк - Ваш племянник?!
- Да. Лена, его мать, моя младшая сестра, она умерла, когда ему было восемь.
- Мне жаль.
- Мне тоже, но, как оказалось, такое в их семье в порядке вещей.
- В смысле?!
- Год назад я составила генеалогическое древо Шелтонов по отцовской линии и выяснила - ни одна из женщин, родивших им ребенка, не дожила даже до тридцати. Сам понимаешь, ни о какой наследственной болезни тут речи не идет.
- Ерунда, совпадение, - я посмотрел на Станислава Игоревича, однако тот лишь развел руками.
- Я, Ваня, тоже сначала не поверил, но факты упрямая вещь.
- И... что все это значит?
- Мы не знаем. А ты?
- Марк ничего не говорил о матери, да и об отце только несколько слов.
- А о чем вы с ним беседовали, когда встречались? И ты, зачем-то, прислал мне книгу Фритчена.
- Он рассказывал о человеке, который жил три тысячи лет назад. Я решил, что нашел источник, из которого Марк взял информацию.
- А оказалось, что нет? - Анна Ивановна зажгла очередную сигарету.
- Теперь думаю, что ошибся.
- Почему? - казалось, ее серые глаза видят меня насквозь. - Иван, дело куда серьезнее, чем кажется.
- Подожди, Аня, давай, сначала я, - профессор сделал глоток из маленькой кофейной чашки и снял очки. - Так вот, Ваня, помнишь, я говорил, что после аварии Марк потерял память? В больнице, перед выпиской, ему провели контрольную энцефалографию и сразу обратили внимание на слабую амплитуду поступающих импульсов. Складывалось впечатление, что сигнал идет от человека, пребывающего, если не в коме, то что-то около того, а ведь к тому времени Марк был в полном сознании. Несмотря на сомнительный прогноз, данный консилиумом очень серьезных специалистов, деятельность коры восстановилась полностью, но! - Святослав Игоревич шлепнул на стол пухлую историю болезни с целым ворохом листков, исчерченных непонятными линиями. - Параметры нейрофизиологической активности наоборот становились все хуже и хуже, мы с Анной Ивановной не верили собственным глазам.
- Таких парадоксальных результатов я не видела никогда, - подтвердила та. - Марк быстро шел на поправку, а пленки ЭЭГ выдавали практически изолинию. Спасибо Святославу Игоревичу, он вспомнил о московском НИИ. Их первое заключение лишь подтвердило прежнюю картину: разрыв важнейших функциональных связей на фоне крайне низкой электромагнитной активности. И это при том, что пациент пришел к ним своими ногами и прекрасно ориентировался в окружающей обстановке! Печально, что московские коллеги не сочли нужным разобраться в ситуации, списав все на раскалибровку аппаратуры. Очередь к ним на три года вперед, единственное, о чем удалось договориться, через полгода-год провести повторную процедуру.
- И калибровка снова подкачала, - резюмировал я.
- Нет, - Анна Ивановна развернула еще одну бумажную ленту. - Аппаратура исправна, они все перепроверили. Вот распечатка нескольких диагностических режимов, на всех только базовый фон.
- Никаких стандартных ритмов?
- Сосуды проходимы, кровь поступает, несмотря на это клетки-нейроциты функционируют, словно латентная ткань. Соединительная или жировая, например.
- Не может быть!
- Коллега Кондрашин высказался примерно в том же духе, - сообщил профессор. - Они долго не хотели высылать мне заключение, пришлось нажать на рычаги в академии. Пару недель назад я побывал в их учреждении лично, мы очень мило пообщались с директором и я, наконец, получил свою бумагу. Марка нужно вернуть.
- Невозможно, - я вспомнил "Прибрежный", Андрея Петровича и решительно помотал головой. - Абсолютно, сейчас он даже не в Союзе.
- Я знаю, - вздохнула Анна Ивановна. - Он прислал мне письмо и кое-что для тебя. - Там нет обратного адреса, но точно такие же письма Марк получал от отца. Возможно, он говорил тебе, как с ним можно связаться?
- Нет. Сказать честно, я до конца не верил, что он уедет... туда. Я был уверен, что его вернули в НИИ.
- Почему? - Святослав Игоревич подвинул мне коробку конфет. - Угощайся.
- Спасибо. После того, как нашлась книга об Исите, я решил, что дело не стоит выеденного яйца, Марк просто вспоминает куски знакомого текста со своей художественной правкой. Я посчитал это результатом перенесенной травмы.
- Мы тоже так считали, - согласился профессор.
- Оказалось, что Исита и хетты - не главные персонажи истории, все началось гораздо раньше.
- Еще один слой? - Святослав Игоревич вскочил и взволнованно пробежал по кабинету. - А мне он за все время и словом не обмолвился. Молчу Аня, молчу... Ну же!
- Марк назвал их "Идущие от истоков", космическая раса, возникшая в Большом взрыве. "Идущие" видели рождение вселенной и запросто дотянут до ее конца. Проблема в том, что эти ребята не хотят возвращаться туда, откуда пришли, а главный вопрос для них - как это сделать? За четырнадцать миллиардов лет они не придумали ничего умнее, чем свалить всю работу на землян. В ближайшем будущем нас ознакомят с условиями задачи и предложат ее решить. Марк - один из тех, кто в курсе происходящего, его тело обладает генетической памятью, а события в стране хеттов он видел собственными глазами. Точнее глазами его далекого предка, которого звали Шелла. Вкратце - все.
- Он рассказал это сам? - мне показалось, что Анна Ивановна не особо удивлена.
- Да, на террасе в "Прибрежном", прямо перед отъездом.
- Ну, вот, - Святослав Игоревич довольно потер руки. - С точки зрения психиатрии, все абсолютно ясно.
- А с точки зрения нейрохирургии, нет.
- Знаешь, Аня, я никогда до конца не верил в эти новомодные агрегаты. Какие-то умники родили бредовую идею, подогнали результаты испытаний, защитили докторские, а теперь машут перед носом практических врачей сомнительными каблограммами. Кстати, в Москве я заходил к Яше Фрейдину, это мой одноклассник, серьезная величина в мире физики, без пяти минут академик и все такое. Так вот, Яша вполне официально заявил, что все запатентованные на сегодня методы диагностики, используемые в аппаратах типа "Нейроскан", имеют серьезную дыру в части возможной конвергенции сигнала. До конца я всего не понял, уж извини, а суть в следующем: при определенной частоте излучения волны с датчиков взаимодействуют таким образом, что просто гасят друг друга. Такое, конечно, случается нечасто, но теоретически на сотню-другую пациентов запросто найдется один с подобным эффектом.
- То есть, исходные данные в норме, а на выходе фон? - Анна Ивановна задумалась. - И как это проверить?
- Не знаю, - Святослав Игоревич вновь разжег свою трубку. - Вопрос не в моей плоскости. А ты что думаешь, Иван?
- Все известные мне факты объясняет только одна интерпретация событий. Именно та, что изложена Марком, в нее укладывается абсолютно все...
- ...и она весьма характерна для определенной категории пациентов нашей клиники, - подвел неутешительный итог Святослав Игоревич.
Я печально кивнул.
- Забудь ты о своих бумажках, Аня, сейчас важнее объяснить товарищам из органов, что Марк нездоров и нуждается в нашем присмотре. Я даже знаю, с кем можно поговорить, не волнуйся, через месяц-другой он будет дома. Точнее, с нами, да, Ваня?
- Простите, Святослав Игоревич, Вы хотели принять у меня экзамен.
- Ах, да, конечно, ты ведь готовился, - Туренский небрежно перелистал странички зачетки и размашисто вывел "Отл". - Держи. И передай привет своему другу. Как его? Хабаров... Хайдаров... Хазаров! Я попросил Нину Михайловну отнестись к молодому человеку с пониманием. Мою визитку не потерял? Ну, тогда всего наилучшего, дорогой друг, до новых встреч!


Глава 60. Не приводящая ни к чему

После профессорского кабинета воздух приемной показался мне морским бризом, но самое главное, за столом вновь сидела Светлана Витальевна в невесомой полупрозрачной кофточке и обтягивающих брючках.
- Что с тобой, Иван? Плохо? Воды?
- Да, пожалуйста, - оценить ее серебристые босоножки следовало со всех сторон.
- Держи... Все нормально?
- Теперь - да. Я тут видел дамочку в деревянных бусах.
- Это Алла Гумаровна, из канцелярии, делала выписку из приказов.
- Выписку? У-фф. Я-то подумал... Все, окончательно полегчало.
- Правда? Экзамен сдал?
- Сдал, пятерка!
- Повезло.
- Это Святославу Игоревичу повезло, а не мне. Во-первых, в кои-то веки, ему попался эрудированный студент, а во-вторых, с ним работает такая прекрасная девушка, как Вы.
- Пошел вон, - ласково сказала Света, и я был вынужден удалиться, послав ей на прощание воздушный поцелуй.
Солнышко на улице жарило вовсю, стало душно даже в куцей тени, остатки которой жались к пыльному кирпичу учебного корпуса. Я добрел до аспирантской и проследил, чтобы честно заработанная оценка заняла свое место в ряду прочих товарок.
- Хазаров сдал?
- Да, "четверка".
- А Копылов?
- Тоже. Почти все хорошо сдали, сегодня без завалов.
"Сашка уехал еще утром, Толик, наверняка, полетел к своей благоверной докладывать об успехах. Сходить, попрощаться с Арсением?" - я бросил взгляд на аллею, расплавленную полуденным зноем, и передумал. "Отправлю ему лучше красивую открытку с картиной из "третьяковки". Сейчас - домой".
На остановке, чудом поместившейся в тени единственной березы, галдела стайка студентов, знакомый бело-голубой "Лиаз" уныло выжидал время, оставшееся до отправления.
- Тургенев! - вездесущая Бердникова вцепилась в мой рукав не хуже заправского самбиста. - Ну, Ванька, как? За что к профессору таскали?
- Порядок, пять баллов, - народ восхищенно загудел, заухал и стал требовать подробностей. - Да ерунда, историю разобрали… - вяло отбивался я. - …неврозы там, еще по мелочи. Вы-то чего?
Мне немедленно изложили содержание фильма с Нимфой и Варенниковым в главных ролях, но слушал я уже невнимательно, поскольку среди однокурсников соседнего кружка заметил каштановые волосы Герасимовой и задумчивые глаза Онежко.
"Черт, надо было дойти до Арсения. Поздно", - Таня что-то прошептала на ухо подруге, та кивнула, но оборачиваться не стала, мало ли кто болтается за спиной.
"Месяц, две недели и шесть дней", - подсказал услужливый счетчик. "Часы и минуты требуются?"
Когда тень березы сползла с ветхой крыши, "Лиаз" запыхтел, зафыркал и засвистел приводным ремнем. Студенты разобрали сваленные в кучу сумки и потянулись к пышущему жаром чреву. Я решил особо не торопиться, сидячих мест все равно не хватит, зато можно будет встать впереди, рядом с водителем.
- Тургенев.
 "Ну, конечно – Марина!"
- Поедешь на автобусе?
- Следующий через два часа.
- Можно дойти до трассы и сесть в междугородний. Если не торопишься, конечно
- Нет.
- Ваня, Ваня ты чего? Давай быстрее! - высунулась в окно неугомонная Ирка, судьба Герасимовой ее, естественно, не интересовала.
Я помотал головой и махнул рукой, автобус захлопнул дверки, натужно взвыл и пополз к дороге. Мы остались абсолютно одни.
- Идем? - Марина закинула сумку на плечо. - Так ты у нас любимчик профессора. Экзамены сдаешь в индивидуальном порядке.
- "Экзамен", Мари, один-единственный.
- Отличился на зачетах?
- Не-ет, это из-за Марка.
- Марк Шелтон! Ну, конечно! Мир, по-прежнему, крутится вокруг него. Где он сейчас?
- В командировке от редакции.
- Серьезно? Значит, его выписали?
- Почему тебя это удивляет? Марк совершенно нормальный человек.
- Он только выглядит нормальным.
- Рубцов, сволочь, и тебя обработал.
- Рубцов! Придумал тоже. Нет, Ваня, женское сердце не обманешь.
- Вот как, - беседа становилась увлекательной. - А вдруг оно ошибается, ты же видела его всего один раз.
- Ну и что? Первое впечатление всегда самое верное, у Шелтона в голове - конкретная птичка и никуда она не улетела. Ты и сам это знаешь, только не хочешь признаться.
"Не хочу. И не признаюсь, даже тебе".
- Самое интересное... - Марина остановилась, чтобы вытряхнуть камешек из босоножки. - ...он в любой момент мог сбежать из нашей богадельни, но почему-то считал, что лучше оставаться здесь. Возможно, ему просто нравилось водить за нос студентов, профессора и его смазливую секретаршу.
- Свету? А она здесь при чем?
- Так, к слову пришлось.
Черт! - я налетел на корень, нахально вылезший поперек тропинки, и запрыгал, стараясь не упасть.
- Держись!
- Зараза!
- Уж точно не святая.
- Я о деревяшке.
- А...
- Да куда бы он пошел? - я осторожно пошевелил ушибленным пальцем. - У него изолиния вместо энцефалограммы.
- Противоречите сами себе, доктор Тургенев, - заявила Марина. - То Ваш пациент - образец разумности, то - солдат Урфина Джюса.
- Это не я, это "Нейроскан" напутал, тупая бездушная железяка.
- Брось, Ваня, вывод только один, Марк - инопланетная форма жизни, забравшаяся в тело землянина и землянин этот уже не жилец. Твой Шелтон - типичный автомат Странников. Помнишь, у Стругацких?
- И за это его надо пристрелить, как Экселенц Абалкина?
- Ну, зачем так сурово. Третий корпус, какая палата?
- Одиннадцатая.
- Одиннадцатая палата. Пусть себе живет на природе, восстанавливает здоровье, только под присмотром.
- Теперь ты говоришь как Туренский.
- Спасибо, я польщена.
- Час назад он изъявил желание вернуть любимого пациента.
- И что мешает?
- А где его искать?
- В издательстве не знают, куда отправили собственного сотрудника?
- Страшно секретная информация, - я вытащил из сумки сверток. - Вот, его тетушка привезла посылку.
- И что в ней?
- Не знаю, еще не открывал...
Впереди показался просвет и послышался шум проезжающих машин, меня охватила легкая паника: большая часть лесной дорожки осталась позади, а то, ради чего затевалась прогулка, так и не было сказано.
- Кажется, мы все время говорим не о том.
Марина остановилась, ожидая продолжения.
- Почему мы раньше не ходили этой тропинкой? - находить нужные слова стало еще труднее. - Сосны, смолой пахнет.
- Потому что была осень, дожди, а потом зима...
- ...потом весна, а мы все равно не ходили.
- Сюда можно вернуться, когда захотим. И сюда, и в другие места, дело только за тобой. Прости, я тогда была не права, мы полетим в Америку с папой, он уже согласился.
- Он знает, что ты хочешь уехать?
- Пока нет, ничего ведь не решено.
- Илья уже выбрал, где будет работать?
- В Бостоне. Я рассказала ему о визитках с завитушками, он долго смеялся... Ты возьмешь меня в Ялту?
В горле внезапно пересохло.
...- Нет.
"Месяц, две недели и шесть дней. Прекрати это немедленно".
- Почему?
Девушка прижалась ко мне, и я замер, наслаждаясь мгновениями вернувшегося счастья.
- Мне было плохо без тебя.
- Мне тоже...
Наш поцелуй затянулся. По верхушкам сосен пробежал легкий ветерок, и они замахали зелеными лапами, утверждая, что дни, проведенные врозь, были просто нелепой ошибкой, которую так легко исправить...
- Ничего не получится, прости.
Она вздрогнула, удивленно подняла глаза и все поняла.
"...четырнадцать часов и двадцать две минуты", - замершие, было, колесики, закрутились вновь, а мы медленно побрели прочь.


Глава 61. "Бессмертие завода "Электрон"

Комната в общежитии встретила тишиной и запустением. Кровать, на которой всю последнюю неделю торчал нытик и разгильдяй Хазаров, была аккуратно застелена, а его вечно мятое полотенце тщательно сложено и вывешено в изголовье. Даже в секции никто не хлопал дверями, не плескался в душе и не гремел посудой.
Я швырнул в угол ни в чем не повинную сумку, рухнул на собственное ложе и уставился в потолок. Там тоже царило беспросветное уныние.
"Развод вдоль стены так и не забелился... а это - след от комара, прихлопнутого метким шлепком… левее - пятно от игристого розового, вдарившего под Новый год не хуже праздничного салюта... еще пара щербинок у люстры, плафоны которой давно следует избавить от слоя накопившейся пыли".
Налюбовавшись вволю красотами поднебесья, я перевел взор на холодильник, густо залепленный переводными картинками и вкладышами от жвачек.
"Что за детский сад, ей-богу! Завтра же обдеру эту дурацкую аппликацию, вымою люстру и начну бегать по утрам".
Я задрал майку и критически осмотрел живот. Нет, лишним жиром там пока и не пахло, но от былой контурности пресса, нажитой в спортивные школьные годы, остались лишь воспоминания.
"И брошу курить!"
Хорошенько поразмыслив, я, все же, решил ограничиться утренней пробежкой: начинать борьбу за оставшееся здоровье следовало в разумных дозах.
"Ладно".
Зеленоватый пакет перекочевал из сумки на стол.
"Странная бумага: толстая, плотная и слегка ворсистая, никаких надписей или штампов, просто лист, в который что-то завернули. Судя по размеру, внутри - плоская коробка или большая книга..."
Я поставил чайник, разогрел на сковородке остатки жареной картошки, не спеша поел, вымыл посуду и вновь взял в руки пакет.
"Коробка или книга?"
Книга. Старинный фолиант в толстом кожаном переплете, со страницами, исписанными вручную странными угловатыми значками. Ни тебе картинок, ни оглавления, понимай, как знаешь.
Конвертов в послание вложили целых два. Первый - узкий, длинный и легкий, зато второй величиной почти в альбомную страницу, увесистый и твердый, отодвинув непонятную книжицу, я начал именно с него.
Под оберточной бумагой зашуршала полупрозрачная калька, а в ней нашлась пластина потемневшего металла с символами на том же незнакомом языке. Покрутив странный лист и так, и эдак, я осторожно поставил его на стол, прислонив к стопочке учебников и тетрадей.
И меньший конверт оказался не без сюрприза.
"Good day, my dear friend..." - дальше тоже шло на английском, а подпись отсутствовала вовсе, зато почерк я узнал сразу.
"...Наконец случилась оказия отправить тебе письмо. Пишу из города, славного своим холодным оружием, хотя считаю, что до мечей кшатриев ему далеко. Здесь жарко, пыльно и скучно. Дела, оставшиеся по наследству, идут неплохо, но страшно медленно, привыкаю к тому, что чашка кофе с нужным человеком может растянуться на целый день. Чтобы не терять форму, много плаваю, в доме отличный бассейн. Хочу углубить его и поставить вышку для прыжков, время и средства позволяют. Да-да, живу я теперь, словно настоящий нувориш, разве что без гарема.
Недавно наткнулся на старую сумку и с огорчением обнаружил, что книга, которую ты мне дал, все еще там. Вина огромна, взамен шлю другую, надеюсь, она тебя не разочарует.
Возвращаясь к старой истории: после беседы на веранде я понял, что глиняная табличка тебя не особо убедила, поэтому  добавлю еще кое-что. Один из моих предков (ты знаешь, о ком я) честно заплатил за эту вещицу два вавилонских таланта серебром. Теперь она твоя. Если все обстоит так, как я говорил, сможешь прочесть содержимое без труда.
А еще я купил яхту. Отличное судно, быстроходное и комфортное, надеюсь, через пару лет, когда я стану опытным капитаном, ты согласишься быть зачисленным в команду. Небольшое кругосветное путешествие не нарушит твоих планов?
На этом завершаю, открытка к Новому году будет обязательно".
"Значит, он в Дамаске", - намек на город, славный своим оружием, прозвучал достаточно ясно. Я представил караван верблюдов, плетущихся через пустыню, узкие кривые улочки, вымощенные камнем, плоские крыши домов, высокие стрельчатые окна внутренних двориков, цвет гранатовых деревьев и вальяжных красавиц гарема, вкушающих пахлаву и щербет на шелковых подушках.
"И правда, что он забыл в своем третьем корпусе, среди кустов акации на задворках больницы? Андрей Петрович давным-давно мог отправить Марка в восточную сказку, невзирая на мнение десятка профессоров и парочки академиков в придачу. С другой стороны, что, если Марина права и он действительно - автомат Странников? Да ну, ерунда!"
Я снял с полки книжку Стругацких.
"Обитаемый остров", нет, дальше… а, вот - "Жук в муравейнике". Максим Каммерер, Лев Абалкин, голованы… Весьма печальный финал и множество вопросов, оставшихся без ответа, совсем как у нас с Марком. Пластина эта, зачем он ее прислал?"
Я прошелся по комнате, пытаясь найти разумное объяснение, но пары шагов между кроватями, туда и обратно, оказалось маловато.
"Тогда в коридор".
С коридором пришлось повременить - за дверью послышались знакомые голоса и в комнату ввалилась веселая компания в лице Копылова, Рубцова и Бердниковой, горящих желанием начать праздничный банкет.
- Стол выдвигается? - орал неугомонный Сашка. - А ну, берись, хоровод водить будем!
- Хоровод лучше на кухне. Вы располагайтесь, я сейчас…
- Ваня, Ваня, куда собрался, скоро Танька придет. Тарелки, стаканы где? Тут мало, спроси у соседей.
- Тарелки? Да, сейчас принесу, - я выбрался в секцию и поплескал в лицо водичкой из крана.
"Если все, как он говорил, я смогу ее прочитать".
- О, Вань, привет, ты чего весь мокрый?
 "Онежко".
- Умыться решил.
- Ага, понятно. Ребята тут?
"Он оставался в Родничках, конечно же, из-за Светы!" - при взгляде на Таню подобное объяснение показалась мне самым логичным. "Вообще, они красивая пара, Марк и девушка из приемной. Автомат Странников? Полный бред!"
- Эй, ты чего молчишь? Тургенев!
- Вспомнил, как ты приносила завтрак.
- А потом мы смотрели "Лимонадного Джо".
- И ели мороженое. Ты вышла замуж?
- С чего ты взял! - фыркнула Таня.
- Ну... так, предположил.
- Ничего себе. Ты надолго?
- За посудой и сразу обратно.
- Хорошо, иди, - мне показалось, что она ждет чего-то еще. - Я, в общем-то, не спешу...

Утро выдалось промозглым и дождливым, за шторами воцарилась свинцовая серость подкравшегося ненастья. В комнате тоже стало прохладно, на "хазаровской" кровати, натянув одеяло чуть не до макушки, свернулся калачиком оставшийся на ночлег Рубцов.
"А мы еще смеялись - зачем он притащил с собой зонт. В такое-то пекло!"
Я поискал глазами чайник и нашел его на книжной полке, рядом с атласом по топографической анатомии.
"Вот ты где! А кипяток для кофе мы черпали из какой-то кастрюли".
И верно - эмалированная кастрюлька с цветочками красовалась на тумбочке возле кровати, вот только воды в ней осталось на глоток цыпленку.
"Придется вставать и добираться до чайника. Кстати, где письмо Марка?"
И книгу, и металлическую пластину гости бесцеремонно отправили на подоконник, вместе с тетрадями, одеколоном, электрической бритвой, чернильным прибором, доставшимся мне при разборе архивов профкома, и настольной лампой, уныло свесившей голову над грудой студенческих сокровищ.
Вытащив из свалки фолиант и конверты, я разложил их на столе, смахнув ненароком попавшие пылинки.
"Читать, так читать, начнем, пожалуй", - мне показалось, что металл стал еще тяжелее, а письмена - еще мельче, чтобы разглядеть хоть что-то пришлось поднести текст чуть не к самому носу. "Нет, все равно темно".
Боясь потревожить чуткий сон Рубцова, я не стал возиться с лампой, а отодвинул штору и устроился у окна, прислонив голову к стеклу.
"Ну вот, гораздо лучше".
На улице громыхнуло и над соседним домом блеснула короткая вспышка. Комната осветилась, причем свет, ворвавшийся внутрь, никуда не исчез, словно кто-то оставил включенным торшер за моей спиной.
Я повернулся и застыл, забыв вдохнуть - у двери, над электрической плиткой, висел сине-зеленый шар величиной с крупный апельсин.
"Ох, ты! Молния! Спокойно, Тургенев, спокойно, главное - без резких движений, скоро ей надоест и она улетит".
Дождь за окном ненадолго притих и припустил с новой силой, отбивая бодрый ритм по подоконнику, Леха тревожно заворочался во сне. Шар качнулся было в его сторону, но тут же вернулся обратно, решив, что в комнате есть вещи поинтереснее.
"Конечно, есть!" - злосчастная пластина все еще оставалась у меня, идеальный магнит для локализованного сгустка плазмы, зависшего всего в паре шагов.
"Лучше бы тебе, Ваня, избавиться от металлического предмета", - я шевельнул рукой, и шар не остался равнодушным, приблизившись на несколько сантиметров.
"Стоп, не спеши, по чуть-чуть, медленнее, одними пальцами".
Я покосился на подарок Марка и не поверил собственным глазам!
"...Договор, составленный правителем хеттов Хаттусили, могущественным, сыном Мурсили, правителя хеттов могущественного, внуком Суппилулимы, правителя хеттов могущественного, на дощечке из серебра для Усермаатра-Сетепенра, великого властителя Египта, могущественного..."
Таинственные значки больше не молчали, куда там, они нахально выпрыгивали вперед, вопя во все горло: "Превосходный договор мира и братства, дарующий мир вплоть до вековечности!"
Пробежав еще пару абзацев, я уставился на незваного гостя.
- Здравствуй, Марк.
Ничего не произошло, только пластина в руках стала чуть теплее, хотя, может быть, мне только показалось.
- Решил убедиться, что я смогу прочесть? Я могу, слушай: ...Что же касается того, кто будет блюсти слова, что на этой дощечке из серебра, будь они из страны хеттов, будь они из египтян и они не будут пренебрегать ими, то тысяча богов страны хеттов и Египта дадут, чтобы он был здоров, дадут, чтобы он был жив вместе с его домом, вместе с его страной, вместе с его подданными... Дальше о печатях. Все.
Пока я читал, свет, заливающий серебро, стал еще ярче - шар очутился совсем рядом, прямо над договором Хаттусили и Рамзеса. Под идеально гладкой поверхностью угадывались тени вращающихся фигур, непрерывно меняющих свою форму.
- Два вавилонских таланта? Выгодная покупка. Я положу ее на стол, если ты не против.
- Не двигайся, Ваня! - влез некстати проснувшийся Рубцов. - Замри.
- Ерунда, Леха, ты что, не видишь? Это же Марк, заглянул на огонек к старому другу.
- Заткнись, Тургенев, я открою окно, и она вылетит.
- Сиди на месте.
- Нет.
"Чертов упрямец! Судя по шторе, льнущей к форточке, тяга сейчас наружу. Распахни Леха окно и опасный гость рванет на свободу, не обращая внимания на субтильного студента, оказавшегося на пути... Марк так не поступит... А если это не он?"
Пока что, шар мирно висел над пластиной, словно нашел то единственное место во вселенной, где ему следует быть. Даже свечение чуть ослабло, говоря о наступившей внутренней гармонии.
- Послушай, Марк...
Леха сел в кровати и металлическая сетка предательски захрустела.
- ...я долго размышлял над предложением Андрея Петровича, но знаешь, все-таки откажусь...
Рубцов скользнул к подоконнику и потянулся к створке. Свет дрогнул и стал ярче, а звуки в комнате словно накрыло подушкой.
- Остановись, мы еще не закончили, - слова пришли отовсюду, отзываясь далеким эхом.
"Это не Марк, это Шелла!"
Леха повернул ручку, и время замерло, сжавшись в упругую спираль.
"Не успеет".
Силуэт Рубцова еще темнел на фоне невиданного ливня, а шар, вмиг выросший до футбольного мяча, затрепетал и ринулся навстречу загрохотавшему небу.
"Ну, нет!"
Серебряная пластина преградила ему дорогу к окну, молния попыталась увернуться, скользнула к потолку, зацепив уголок, раздался треск, посыпались искры и пол подо мною исчез.
Вниз, вниз, вниз... Мимо полетели стены, заклеенные старыми афишами, кусками разноцветных обоев и пожелтевшими фотографиями. Все быстрее, быстрее... Картинка замелькала беспорядочными пятнами, сложилась в мудреный узор калейдоскопа и рассыпалась на звездочки, разбросанные в бесконечной черноте. Пространство сгустилось, и я очутился в невидимой сети, словно пойманный воздушный шарик. Горячий ветер, пришедший на подмогу, разметал мягкие пряди, и шарик весело понесся дальше по узкому ущелью, лавируя между камнями.
"Странные камни. Если присмотреться, то и не камни вовсе, а набитые под завязку мешки, заполнившие темный трюм".
- Атум, Атум, ты где? - этот хриплый голос я помню, он принадлежит моряку по имени Камбиз. А вот и он сам, пробирается между мешков.
- Идем, малыш, тебя ждут...
Передо мной старик с лицом, изрезанным глубокими морщинами, он протягивает мне тарелку с лепешками.
- Хочешь есть? Меня зовут Ор-маа, я выполняю волю твоей матери, госпожи Селмы, дочери Пеласга-Осириса.
Я смотрю на него безразлично, мне нет до него дела.
- Ты слышишь меня? Отвечай.
- Да.
- Ассах, я уж думал, ты откусил себе язык. Госпожа Селма считает, что в Египте небезопасно, я отвезу тебя за море к человеку, который сможет защитить. Его зовут Шелла. Госпожа просила, передать тебе это, - он достает амулет в виде жука-скарабея с шариком из бирюзы. - Узнаешь?
- Да, - говорю я. - Не волнуйся, я знаю, что ты не лжешь.
- Что? - старик кашляет, и я понимаю, что он в недоумении. - Что? Почему?
- Меня предупредили об отъезде, еще весной, в сезон всходов.
- А... да. Скоро мы отплываем. Как только выйдем в море, тебе разрешат подняться на палубу. Ты не боишься большой воды?
- Не боюсь. Шелла был мужем моей матери?
- Да... нет... Я не знаю.
- Она все еще любит его и считает лучшим среди остальных. Говорят, он бог, я хочу его видеть.
- Саха! Уведи нашего гостя и смотри, чтобы он ни в чем не нуждался. Да вечернего гимна я обойдусь без тебя...
Я покидаю каюту, нос корабля освещают лучи восходящего солнца, а там, наверху, где ветер рвет тугое полотнище паруса, слышатся голоса:
- ...три, четыре, пять. Вдох. Еще адреналин... Есть пульс?
- Пульс не определяется. Дыхание не определяется. Дефибриллятор готов.
- Понял. Разряд!
- Пульса нет. Дыхания нет. Двенадцать минут.
- Подключайте соду, струйно… Лидокаин… Раз, два, три, четыре, пять... Вдох
По груди разливается тупая боль, я чувствую, как хрустят ребра под ладонями врача...
- Дефибриллятор готов.
- Добавьте мощность.
- Мощность максимальная.
- Хорошо. Разряд!
- Внимание! Пошли комплексы на мониторе... Есть пульс на сонной!
- Тургенев, Иван, ты меня слышишь? - я вижу лицо врача скорой, забавно моргающего белесыми ресницами, очень знакомое лицо... ах да, это он привозил нам холецистит на прошлой неделе. - Скажи что-нибудь, если можешь. Иван!
- Бессмертие завода "Электрон", - шепчу я, воздух режет пересохшее горло.
- О чем ты? О чем ты говоришь?
...Комната исчезает, над головой вновь наполненные ветром паруса, бешено вращается штурвал, разворачивая неповоротливое судно, а далеко впереди, среди изумрудных волн, взлетает фонтан ускользающего белого кита...