Данная миниатюра может оказаться полнейшей несуразицей для неподготовленного подсознания. Создатель склонен называть под лежащее каркасом абсурда, упакованным в определенную периодичность, при дальнейшем синтезе которого возникает отдельная цепь связок, порождается новое субсознательное чувство.
«Коробка помощи»:
Они находилось над листьев. Керосин к лампе падал. В забытую шагал. Руки звонко редели, нежели к штольне. Пытался, затем и пришла пора. Искал выход в среде стен. Вьюнец опадал, иже немое состояние. Унылое, завершенное, плевало оно вслед убегающему космосу. Гигабайт дезинформации мотивы стоят над вышкой.
Персонаж взял совок. Лимит прокси диктовал лимитированные хлориды утренней росы. Незыблемость к краю взрослела, чихала небрежно.
Персонаж взял метлу. Без весла на пентаграмме. Иже четко представился себе ясный сульфат. Клин частей орнамент бытия копал над землей. Человек смотрел.
Персонаж махнул метлой. Звонкие пылинки собрались в кучу. Свежий воздух придал персонажу сил, он набрался смелости, дабы разгрести в циклах веретено. Сукровица не хотела быть покоренной, и хватилась.
Вмиг в низших слоях мантии образовалась возвышенность. Продлили срок смеженного, ортопедического, сумрачного гиперкуба – простой фигуры речки за обмороком. Лаплас отломил к себе кислородное чиханье перманентного горнолыжего пустяка. Плекс возвышался над бранной лиры, эпопеи сих герменевтических путей. Но персонаж не унывал. Содрав метлу до крови, глухо бил он ею серый асфальт. Видел он лиловую зарю в / на черном небе. И эта громадная пустота над белой солевой гладью поражала персонажа. Решил он заявить о себе.
То был гвоздь: рот перевязан, плащ в дырках, лицо заросшее, возраст не определить. И взирал со стороны он на пустоту. Людей рядом? Никого. Путешественник радовался от этого. Перевернув метлу, он надломил ее по центру, с хрустом разделил сухие структуры. Веником новоприбывшим подчистил он хламом считаемое. И случился сказ прекрасный, построенный складно, разумно, законченно.
Возликовал беглое, ныне мог он все понять, и пропала всякая тайна, всякое неизвестное перед ним разбилось волнами о скалы в брызги. Частично продлилась радость, но всякая возможность ввергала его в заточение к прикованным им самим идеалам. Резво принялся персонаж жаловаться на съежившиеся ткани бытия, сжавшиеся трубки, относящиеся к различным эпохам. И разделился персонаж сам в себе.
Смотрели они враг на врага. Второй держал нос к верху, все существование свое даже в мыслях направляя на нахождение правильного пути, выгоды, создания лучших условий, преодоления сомнительных рубежей свободы. Первый опечалился, слезы прокладывали реки по его лицу, выражающему чувство самого торопливого отвращения. Ярого отвращения от скомпонованного мышления двойника. Ноль, верно, приличное гениальное описание, придуманное второму человеку. Персонаж плюнул в двойника. Так озабоченно ненавидел он его, что желал лицезреть того слизывающим всякий плевок отовсюду, куда дотянется язык. Поделом.
Кто же был тем бедным двойником? Неужели самый критический взгляд, самый кретинический?!
Истинно. И не описать, и не понять, насколько хотел персонаж смерти двойника, иже вечно был «продолжением». Закон таков, что невозможно противиться, двойник обречен одержать победу. А персонаж, дорогой сердцу герой, с которым установлены дружеские связи, вынужден помереть. Нет справедливости! И так и этак крутили персонажи логические мудрености, и за коробку зашли, и врозь.
Токмо прошлое все забрало. В кучу свело. И не узнать ничего более ни про персонажа, ни про двойника, ни о дилемме их, ни о параболе нисходящей, ни о тождествах, любовно называемых торжествами.
И крутили метаматику, и оказалось, пуста она, – ой, пуста-а-ая... Ничего внутри нет. Вообче.
Релятивистской скорости ради, пытался выжить персонаж. Понимал он тяжесть груза, что должен донести чувство. Двойник-то ограничен, воли не имеет, не бывает больно ему, не чувствует он среди своих абстракций. Можно сказать, двойник мертв от рождения.
Токмо не то чувствовал он сейчас, ощущал он, что вывернул пуцку, сметя «цыц». Человек...
Коробку открыли, и увидели следующее медленное соображение: через набиралити! Пришлось из неделимых частиц перечить голосовой химиотерапии.