из книги "Ледоход и подснежники"
- Лида, ты слышала? - спросила сестру Вера Михайловна.
Женщины впервые пришли в недавно открытый супермаркет, расположенный недалеко от их дома, и, стоя у витрины с молочными продуктами, выбирали что-то среди огромного разнообразия красочно упакованного товара.
- Да, да, как будто корова мычит, - Лидия Михайловна огляделась по сторонам. - Где-то рядом, вот снова. Пойдём за мной! - взяв сестру за руку, она потащила её в соседний отдел.
С другой стороны витрины, на полках, длинной пёстрой стеной были выложены бутылки и пакеты с молоком.
В конце этой баррикады молочного изобилия стояла корова, и она выглядела как самая обычная корова, которой до полного соответствия не хватало только зелёного лужка с травкой; белая, с коричневыми пятнами на боках, с кисточкой на хвосте, она периодически издавала протяжное "му-у" и удивлённо смотрела на покупателей, словно спрашивая: "Зачем я здесь?"
- Как настоящая, - услышали женщины и оглянулись.
Рядом с отделом молочной продукции стояла группа девушек и юношей. Они, окружив молодого мужчину, с вниманием слушали его.
- Вот что значит правильный и продуманный маркетинговый ход - мимо нашей Звёздочки, так мы назвали корову, покупатель не пройдёт, задержится и купит что-нибудь. А сейчас, - мужчина посмотрел на часы, - у нас перерыв. Встретимся здесь через полчаса.
Он направился по своим делам, но приблизившись к сёстрам вдруг остановился.
- Лидия Михайловна, вы?
- Простите, я... - женщина поправила съехавшие очки, некоторое время вглядывалась, затем ахнула. - Костя! Костя Соколов!
- Так точно. А я вас сразу узнал. Как я мог не узнать свою учительницу по математике с пятого по десятый!
- И я рада встрече! Ты что же живёшь поблизости?
- Да нет, я здесь по работе, Лидия Михайловна.
- А мне говорили, ты окончил строительный институт.
- Всё верно, строительный. Но по жизни получилось, что занимаюсь рекламой, маркетингом, продвижением... - Константин замялся и, словно оправдываясь, повторил. - Так получилось.
- Костя, - Лидия Михайловна улыбнулась, - ты не забыл, что на будущий год будет десять лет, как твой класс окончил школу. Ты почему не приходишь на встречи выпускников? Тебя вспоминали.
- Семья, работа, командировки, суета одним словом. Всё как у всех, Лидия Михайловна.
- Понимаю, - вздохнула учительница.
Вспомнили общих знакомых, прошлое, время пролетело быстро.
Сидя в автобусе по дороге домой и думая о неожиданной встрече, Лидия Михайловна повернулась к сестре.
- Мне показалось, Костя не выглядит счастливым. А тебе?
- Соглашусь с тобой, - Вера Михайловна задумалась. - И вроде бы всё есть - сын, жена, работа, квартира, машина. Он руководит чем-то, не поняла правда чем.
- Он начальник большого подразделения в крупной рекламной фирме. И пришёл в супермаркет почему-то, - произнесла Лидия Михайловна.
- Как почему! Они ноу-хау ввели, и зовут её Звёздочка, вот он и учит молодёжь. А тебя, моя дорогая учительница, помнят, - Вера Михайловна с улыбкой посмотрела на сестру, - что меня очень радует.
А за окном был их родной микрорайон, где они с сестрой после института работали всю свою трудовую биографию - одна учительницей в школе, другая врачом в местной больнице. И как же их, таких незаменимых и нужных, забыть! Да это просто невозможно.
В начале сентября у Константина на работе обстоятельства сложились так, что нужно было съездить несколько раз в город Н. Ехать предстояло на электричке, так как часть шоссе в Н. ремонтировалась, и машины стояли в длинных пробках, а объезжать другим путём долго. Собственно, вся дорога в Н. состояла из одной электрички, потому что фирма, куда он ехал, располагалась вблизи ж.д.вокзала.
- Ничего страшного, - объясняла жена, - сейчас электрички уже не такие, как раньше, и всего-то два часа. Почитаешь, в окно посмотришь, за последние годы столько всего построили, не узнать. Помнишь, мы по этой дороге ездили вместе с твоими друзьями на водохранилище на рыбалку? Павлика, сына, ещё не было. Я помню тогда первый раз в жизни удочку в руках держала. Закинула её, и рыбка сразу клюнула, а сопротивление воды к моему удивлению оказалось таким, что я думала будто тащу крокодила, честное слово, - Настя засмеялась. - А оказался...
- Средней величины подлещик, - Константин улыбнулся, - я помню. Ну что же, завтра в дорогу.
"Как давно я не был на вокзале! Всё самолёты и машины, машины и вечные пробки на дорогах. А раньше, когда родители были живы, мы много лет ездили на электричке на дачу", - думал Константин, ожидая, когда на электронном табло появится номер платформы, куда уже приближался...
Нет, не электричка, а современный скоростной поезд, пришедший на смену дребезжащим по рельсам электричкам, таким до боли знакомым и увы! совсем устаревшим. Прощайте, наши родные электрички!
Ах, какая элегантная, обтекаемая и продуманная до последней мельчайшей детали была форма поезда, а его серебристый цвет идеально сочетался с яркими, красно-синими, похожими на крылья, вставками по бокам, сочетался с передней, носовой частью поезда красного цвета, что опять-таки напоминало птицу - клюв птицы; а по бокам "клюва" были большие фонари, точнее, буферные фонари, как глаза у птиц.
Птицы, птицы... и названия - Сапсан, Стриж, Ласточка, Иволга.
Так и хотелось сесть и умчаться за считанные часы из пункта А в пункт В! Например, в Питере вечером после работы сесть на Московском вокзале в Сапсан, а через три с половиной часа выйти на Ленинградском вокзале в Москве и успеть... куда бы? Да хоть в театр к началу спектакля.
Мчатся по железным дорогам современные поезда, они летят как самые быстрые и самые красивые птицы - летят наши Сапсаны, Ласточки, Иволги и Стрижи. Спасибо тем, кто их построил и дал эти чудесные имена!
Внутри вагона было чисто и приятно: белоснежный потолок, слегка желтоватые стены, стального цвета пол и голубые, мягкие, с высокой спинкой сиденья, и откидной столик у каждого места как в самолёте, и бегущее светящееся табло, где видны названия остановок, температура внутри и вне, и скорость - это интересно, особенно когда поезд разгоняется, и цифры бегут; ещё бортпроводницы, одетые в стильную серебристо-серую форму и белую блузку с синим галстуком, предлагающие чай, кофе, пирожки и прочие вкусняшки. А машинист перед отправлением, приветствуя всех, сказал: "Вы находитесь на борту поезда". На борту!
Константин, удобно устроившись, невольно вспоминал прежние, почему-то всегда зелёного цвета электрички, вспоминал коробейников снующих по вагонам и предлагающих всякую нужную мелочь, которую мама обычно покупала: какие-то бесконечные брелки, пластиковые обложки для паспорта и всего на свете, которые без употребления куда-то бесследно исчезали, какие-то платки-платочки, которых дома было не счесть и дарить уже некому, какие-то мягкие игрушки, детские книги, цветные карандаши и обязательно устройства для запуска в небо мыльных пузырей, в которых мыльная жидкость подозрительно быстро кончалась, но с упорством покупались новые; и всегда продавали семена огурцов, кабачков, редиски, всякой зелени и всего остального для огорода, а для женщин - семена цветов. Ассортимент товаров у коробейников был огромный, и всё предельно дёшево, иначе не покупали бы.
О нищих в прежних электричках вспоминать не хотелось, а вот музыканты...
Неужели они исчезли в современных скоростных поездах? Да, к сожалению. У всех теперь есть наушники, планшеты, смартфоны и прочие гаджеты.
А раньше бывало...
Открывалась дверь вагона и с клубами морозного воздуха вваливался краснощёкий крепкий мужичок, в руках гармонь, шапка сдвинута набок, куртка съехала и держится на одной пуговице, а глаза весёлые, он улыбается и глядит с озорством: "Э-э-э-х, красавица, только для тебя!" Распахивалась гармонь и вдруг, вдруг пронзительно...
Сиреневый туман над нами проплывает. ***
Над тамбуром горит полночная звезда.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда...
Или щуплый студентик в очках, в узком пальтишке с короткими рукавами, из которых торчали худые руки, стеснительно доставал из помятого рюкзака скрипочку, подносил к плечу, взмахивал смычком, и летел по вагону на высокой ноте нежный и трепетный вальс Шопена.
Звучало, звучало не корысти ради, а из любви к искусству. И все слушали когда с улыбкой, а иной раз и со слезами на глазах, но вот равнодушных не было.
А уж сколько было неожиданно вспыхнувших горячих споров о политике, об огородных делах - при какой луне что сажать, как лучше солить огурцы и варить малиновое варенье, где купить саженцы и рассаду и т.д.; сколько было в пути случайных встреч, серьёзных знакомств, простых житейских бесед и волнующих исповедей, запомнившихся надолго. Всё это в прошлом, а сейчас...
В вагоне пахло чистотой и кофе.
Константин смотрел в окно и удивлялся, как много новых, незнакомых ему, микрорайонов было построено, мелькали детские площадки и сверкающие рекламой супермаркеты, стоянки машин и дома, дома, дома.
И вдруг врывались то золотая берёзовая рощица с летящими на ветру монетками листьев, то сиротливая деревушка на холме или голубая маковка белоснежной церкви, и всё как во сне, вот ведь было, было только что, и пропало как видение.
Константин, привыкший к передвижению на машине вплоть до булочной напротив дома, с удовольствием рассматривал меняющиеся виды и только в конце поездки, вспомнив зачем и куда едет, открыл портфель с документами.
Домой он возвращался тем же поездом, было темно, за окном мелькал рассеянный свет придорожных фонарей и золотая россыпь огней далёких селений.
Он думал о недавней встрече с Лидией Михайловной.
Вспомнил, что ему отчего-то не хотелось рассказывать ей о своей работе. А что в ней особенно выдающегося?
Ну да, важна, нужна... в некотором роде. В самом деле, кто-то ведь должен знать, как продавать это умопомрачительное количество всевозможных товаров, как их разложить на полках - на уровне глаз то, что подороже, а внизу самое дешёвое. Так все делают. А логистика! Это безумное складирование, передвижение товаров туда, сюда, оформление тонны документов, и самое главное - какая прибыль?
Он столько знал о рекламе - как весело и со вкусом рассказать о товаре, как его выгоднее показать, как заманить, заманить, заманить. Разве не интересно? Разве не нужно?
"Да просто необходимо!" - ответил Константин сам себе.
Но отчего-то не хочется об этом.
Дома, после встречи с учительницей, Константин позвонил нескольким школьным друзьям. Поговорили, и сейчас, в поезде он вспоминал эти разговоры.
"Саша Воробьёв - окончил ФизТех и когда говорил о любимой астрофизике и звёздах чуть не задыхался от восторга, настолько переполнен знаниями и увлечён.
Гриша Никитин - с ним учился в институте, но я на гражданском строительстве, а он на факультете мостов. Спит и видит свои красивые мосты, настоящие, которые строит, и будущие, те что в мечтах.
Света Борисова - поступила в технический вуз, бросила его, продолжила учёбу в институте пищевой промышленности, сейчас технолог на хлебозаводе. Печёт хлеб! И этим всё сказано.
А про Олю никто и ничего. Только то, что вышла замуж за военного и уехала с ним. Как ты живёшь, моя первая любовь?
Я - как бизнесмен вполне состоялся, тут всё в порядке. Нравится ли то, чем занимаюсь? Не надо..." - Константин посмотрел в окно.
Поезд приближался к дому.
Когда через четыре дня без тени недовольства он снова начал собираться в Н., Настя забеспокоилась.
- Неужели кроме тебя некому ехать?
- Некому, - отрезал Константин и уже сидя в поезде признался самому себе, что ждал эту поездку, более того, хотел ехать.
В тот день из-за непредвиденного ремонта путей пришлось стоять на одной из остановок больше чем обычно. Выйдя и прогуливаясь по перрону, он подошёл к первому вагону. Из кабины машиниста вышел мужчина и закурил.
- Вы машинист? - спросил Константин.
- Да. А что случилось?
- Понимаете, как бы сказать... - Константин замолчал и неожиданно спросил. - Вам нравится ваша профессия?
Странно, но этот вопрос ничуть не удивил машиниста.
- Для меня лучшей нет, - ответил он так уверенно, будто повторял эти слова каждый день. - Почему вы спрашиваете?
- Не знаю, - честно признался Константин и уже хотел сказать "извините" или "счастливого пути", но вдруг, будто из подсознания, произнёс. - Можно на минуту в вашу кабину?
- Исключено, - жёстко ответил машинист, а потом улыбнулся как-то особенно тепло. - Но можно поступить на учёбу, ваш возраст позволяет.
Константин ещё три раза ездил на поезде в Н.
А Настя совсем потеряла голову, но, зная мужа, понимала по его непривычной задумчивости и молчанию, по торопливой спешке уехать и по другим, известным только ей признакам, что с ним происходит что-то важное.
Она мучилась не в силах догадаться что?, сознавая, однако, что дело вовсе не в женщинах. А в чём?
Через месяц после первой поездки в Н. Константин обратился к жене.
- Я должен сказать тебе...
- Не мучай, говори быстрее.
- Я уволился с работы.
- Как?! - Настя плюхнулась на стул, слова мужа ошеломили её. - Не может быть!
- Это правда. Я буду учиться другой профессии и уже подал документы.
- Ты не сказал кем будешь.
- Машинистом поезда.
Настя подошла, прижалась к родному плечу.
Константин обнял жену.
- Не волнуйся, всё будет хорошо.
Пришёл день, когда за пульт управления скоростным поездом Ласточка сел машинист Константин Соколов.
Плавно набрав скорость, поезд ехал всё быстрее и быстрее, и вот он уже стремительно мчался и летел как птица в небе.
За его окнами бушевала метель, кружились и падали прошлые осенние листья, разливался рассвет, шли дожди, и сияла радуга, и мелькали дома, мосты, леса, озёра и незнакомые города и страны.
Вдруг по радио послышалась тихая мелодия.
"Что-то знакомое, - подумал Павел, машинист скоростного поезда. Он посмотрел на показания приборов. - Через пять минут город Н., остановки нет. Что же это за песня? Вспомнил! Отец рассказывал, что когда-то была электричка... И открывалась дверь вагона, и с клубами морозного воздуха вваливался краснощёкий крепкий мужичок, в руках гармонь, шапка сдвинута набок, куртка съехала и держится на одной пуговице, а глаза весёлые, он улыбается и глядит с озорством. Распахивалась гармонь и вдруг, вдруг пронзительно..."
*** Сиреневый туман - стихи Ю.Липатов