Часть II. Путешествие по трем штатам.
Штат Новый Южный Уэльс
Lithgow-Bahurst- Cowra- Cootamoondra (NSW.Australia)
Лизгоу/Lithgow
От плохо прочесанного нами Лизгоу (Lithgow) держим путь на запад, к границам штата Виктория. Что же помешало задержаться там и узнать городок получше? Как ни странно, первое впечатление, которое осталось от прежней поездки. Чертиком из табакерки из глубин памяти услужливо выскочила неприятная картинка.
Начнем с того, что дорога до очередного пункта назначения в Бахюсте оказалась непривычно долгой (пять часов вместо обычных трех), а поиски еды бесплодными. Все чаще строительный форс-мажор сиднейских автотрасс путает ездовым людям карты. На прогоне Госфорд- Лизгоу островков быстрого общепита мало, и тот редкий пропускаем из-за странной привычки водителя. Она называется «зомби- командер» благодаря правой подошве, которая намертво вжата в педаль газа, будто приклеена. Долгожданный и желанный МАК (Mac Donald) мелькает за окном размытой красно-желтой полосой. Последний шанс «заправиться» перед маршброском к месту ночевки - в Лизгоу.
Когда человек голодный, кривая его настроения резко ползет вниз. Если голодных трое, негатив уже в геометрической прогрессии. Громкие урчания трех животных вулканов вырываются через узкие горловины всплесками взаимных претензий. Эмоции распирают салон машины словно мячик перекачаный воздухом. Щас как бабахнет! В таком «милом» расположении духа святая троица движется в сторону Лизгоу и, завидев на перекрестке «Красного Петуха»( Red Rooster) из сети фастфуда, спешит туда. Никогда доселе в «курятник» такого типа не попадались, и вот угораздило.
Рассадник фаст фуда радует пустотой. Не то что бы очередей нет, в нем вообще нет ни одного живого человечка. Это хорошо, значит, ждать не придется. С другой стороны, непривычная в таких местах тишина выглядит подозрительно. Полное безлюдье общепита в Австралии означает одно из двух: или цены зашкаливают, или сервис хуже некуда. Нашу команду это не настораживает, потому как от голода рецепторы восприятия вырублены.
Подходим к прилавку и задрав головы, изучаем меню на большом дисплее . С той стороны прилавка, где должно томиться в ожидании дорогих гостей улыбчивое лицо, никого. Ждем минуту, другую, пятую- в ответ полная тишина, будто все вымерли. Пытаемся заявить о своем присутствии громкой возней и криками «Хеллоу!», которые успешно тонут в пустом пространстве « Красного петуха». Когда в голове появляется мысль о разбойном проникновении на кухню, откуда ни возьмись выкатывается девочка-«колобок» в красной униформе. На ее круглом личике заметный пофигизм. Она вопросительно смотрит на нас, не произнося ни звука. В ответ хлопаем ресницами трех пар глаз , ожидая приветствия и далее по инструкции. Однако колобок продолжает молчать, и наше хлопание учащается. К удивлению примешивается возмущение и даже некоторое восхищение устойчивостью психики представителя общепита. В зрительной дуэли, наконец, побеждает инструкция, и выйдя из ступора, колобок безразлично мямлит:
- Чего вам, ребята?
С языка «колобка» слетает одно, а во взгляде совсем другое. Откуда, мол, вас принесло, только присела, ходят тут разные, покою нет. И ваще... у меня обед.
- Нам бы курятинки на троих. Есть что-то готовое? - вопрошаю вежливо, видя девственно пустую кухню позади «колобка».
- Что вы сказали? – переспрашивает она и изучает мои губы, что задвигались челноками в медленном повторе.
Меня откровенно не понимают, и я с тоской осознаю, что за кусок курятины придется бороться, ведь русский акцент «колобок», по всей видимости, слышит впервые в жизни.
- Жареные кусочки чикена (chicken-курица) есть?- подсказываю в другой интепретации.
По конфигурации движения губ деваха пытается угадать звуки, но распознать их не удается, и она переспрашивает в третий раз:
- Что вы имеете в виду?
Снова медленно, терпеливо, по слогам (у англиков научилась) кривлю губы, по которым она читает как по нотам. Эмоций –ноль с обеих сторон (спасибо тем же англикам), в то время как рядом начинает натужный разгон «паровоз» командира. Вот-вот как ухнет горячим паром!
Так и не одолев нотную грамоту моих губ, деваха вопрошает в пятый! раз:
- Сорри, как вы сказали?
Впечатление такое, что в заведении жареная курица второстепенный или вообще несуществующий продукт. Так и хочется крикнуть со всей дури: «Кокаину понюшку давай! », но сдерживаюсь. Камер кругом поразвесили, словно фонарей, потом объясняй, что это шутка такая.
В отчаянии передаю эстафету командиру. Судя по взъерошенному виду, к диалогу с собратьями- «петухами» готов.
- Курицу давай!- рявкнул он так, что «колобок» враз очнулся от анабиоза и лихорадочно затыкал пальчиками в тачивый скрин компьютера .
- Целую курицу?
- Нет!... Четвертину!... Еще два рэпа (wrap) и чипсы! – в той же тональности рычит мужчина теперь- уже- не петух- Лев.
- Как скажете... Ща сделаю,- нисколько не смутившись лепечет «колобок» и резво катится на кухню.
От волн непробиваемого пофигизма штатной единицы «Петуха» настроение портится еще больше. А она, эта единица, не особо расстроившись или испугавшись криков возмущенного потребитеоя, как ни в чем ни бывало начинает мудрить наше съестное. На столе из нержавейки прям у нас на глазах.
Стоим над душой «колобка» молчаливыми свидетелями чудо-готовки. Лучше бы в окно поглазели! Поначалу крупно кромсаются безвкусные листья салата, недозревшие помидоры и еще что-то зеленое и небрежно приземляются на плоские тела двух лавашей-рэпов. Потом вся красно-зеленая масса поливается майонезом и вместе с куриными кусочками заворачивается поочередно в диски рэпа. Овощного месива насыпано от души, рэпы сопротивляются объему и норовят развернуться. «Колобок» жестко придавливает непослушников кулачками и ловко заворачивает их в огромную простыню многослойной бумаги. Туда же забрасывается четвертина курицы и чипсы. Готово!
Увидев изнанку технологии, чувство голода начинает затихать. Обычно схватив пакет с аккуратно уложенной едой, ищем красивое место на воздухе. Но тут, будто почуяв неладное, решили убедиться в качестве. Осторожно развернув доморощенный сверток прямо в петушином рассаднике, чувство голода и вовсе исчезает.
На бумаге лежит месиво из чипсов, курицы, крупных цурупок салата, вольно рубленого топором, и рэпов, вывернувших наизнанку неприглядное, скользкое нутро. Мы с дочей ахаем и тупо разглядываем «шедевр». И только грозный рык голодного «льва» приводит нас в чувство. Увидев фрилансовое творчество «колобка», он сгребает сверток со столика и бросает его обратно на прилавок. В гневе разъяренный «лев» страшен, загривок дыбом, глаза мечут копья и стрелы.
- What is that rubbish? Suppose to be a man’s food, right? Refund immediately!
Любой ози- сервисмэн знает, что с очень возбужденными посетителями связываться не стоит, потому что клиент всегда прав. В нашем случае правота просто зашкаливает. Интересно, что на сей раз ни чтение по губам , ни переводчик не требуются. Представитель «петушиного» общепита молча возвращает деньги, но ни испуга , ни краски на лице, ни элементарного «сорри». Непробиваемая. Такое в стране OZ мы видим впервые!
Настроение падает до нуля и легко катится к минусу. И только адреналин кипящего возмущением командира держит его в плюсе. Он как мобильный хотспот ( hotspot) заряжает команду добрых полчаса, пока не тормозим возле частной кафешки, одиноко стоящей вдоль дороги. Там обласканы хозяйкой по полной программе: улыбка- пожалуйста, крепкий кофе- без проблем, свежие хрустящие сандвичи- мигом! А напоследок приглашение заглянуть еще и пожелание счастливой дороги.
Вот в чем разница между «своим собственным» и «ничьим» то есть корпоративным или монополистическим, если кто не в курсе.
С тех пор городок Лиз- Гоу стараемся избегать, несмотря на интересные места вокруг и массы нехоженных троп. В самом названии намек: Лиз(Lith) - Гоу (Go!), мол, ехай, Лиза, дальше, не тормози. И еще один. Помни , Лиза, если « петух» клюнул первый раз , клюнет еще раз, не сомневайся, а однажды может и насмерть заклевать. Помните пушкинского петушка?
Тем не менее настоящая правда о сервисе «Красного Петуха» открылась гораздо позже и самым неожиданным образом. Когда наше возмущение разнеслось на всю округу, кто-то из друзей, работающих в социальном сервисе, огорошил предположением, что в том общепите наверняка работают люди с ограниченными умственными способностями. «УО» по-нашему или «слоу»(slow) по-ихнему. А куда их, бедных, девать? Все должны приносить пользу обществу, у кого руки-ноги есть и голова хоть немного варит. К тому же оплата труда у них заниженная в сооответствии со статусом.
Это несправедливо в отношении к нам, потребителям, зато к ним, обиженным, на все сто. Где золотая середина? Надо искать. А пока перегиб налицо. Он в потакании иностранным корпорациям в ущерб своему покупателю. Мол, делайте «дяди», что хотите, пока денежка в бюджет капает. А как же интересы своих собственных граждан? К сожалению, политика - не поддающаяся логике наука , и найти правду в этой мутной воде не под силу даже госслужащим, которым государство за это деньги платит. И немалые.
Бахюст/Bahurst- город больших гонок.
Следующий городок на пути- Бахюст (Bahurst). В нем довелось не раз ночевать как в перевалочном пункте по пути в горы штата Виктория и назад. Но ни разу как в главном пункте автогонок(race) по формуле «Bahurst-1000» в Австралии. Это событие приурочено на начало октября, когда в этой части кантри можно двигаться, дышать и даже пить пиво. Гонки меньшего масштаба случаются здесь и на Пасху, в апреле-мае, к которой приурочены школьные каникулы. Начало австралийской осени (читай « нашей весны»), как правило, самое благословенное время для всего живого.
В остальное время здесь невыносимая жара или «нестерпимый» холод. Зимой (читай «нашим летом») наступают нелегкие времена. Температура воздуха резко падает до плюс пяти - нуля градусов, иногда выпадает снег. Для жителей это равносильно катастрофе.
Зима- абсолютно неприемлемая для коренных ozi погода. Народ скучнеет, начинает кутаться во все ламово-овечье, обувать валенки типа «уги»(Uggs), забивается в свои теплые «норы» и глушит пиво и раски в таких количествах, что может быть заживо погребен в пустой стеклотаре. Словом ruski обзывают разбавленную сладким компотом водку. Положение спасают объемные бины или баки по -нашему. Бины(recycling bin) это пластиковые бочки для мусора, которые выделяются мэрией на каждое частное жилье. Их три разновидности: с желтой крышкой- для стекла и бумаги, с зеленой крышкой- для природной зелени и с красной- для бытового мусора. Желто-зеленые забирают раз в две недели, красные- каждую неделю. По объему они тоже разные. Желто-зеленые одинаково вместительные и высокие, красные –вдвое меньше. Чтобы понять размеры баков, а заодно масштабы пития, достаточно сказать, что в в первых двух свободно помещается питейная бригада , в последней- только прораб.
После выходных по улицам , от дома к дому, характерным перезвоном несется один и тот же звук. Это не церковный звон к заутрене. Это разноголосый бутылочный перезвон. В бины выбрасывается пустая стеклотара, после чего солидные двухсотлитровые баки становятся просто неподъемными. Уличный перезвон означает, что короткие выходные подходят к концу, и завтра снова в погоню за бабосиками.
В последние пару лет перезвон стал существенно ослабевать и даже исчезать, отчего в душу закрались ненужные сомнения. В том смысле, что все соседи ударились в здоровый образ жизни и спорт, и только наша семья осталась в категории тихих домашних потребителей. Сомнения так разъели душу, что пришлось провести краткий опрос общественности. Опрос показал, что питейная ситуация в стране кардинально не изменилась, а плотность пьющих на единицу жилья даже увеличилась. Просто они стали умнее, стеклотару в бины больше не выбрасывают, а сдают ее в спецпункты за центики. Одна бутылка- 10 центов. Но не тете Клаве лично в руки, которая норовит вычесть за любую щербинку, а автомату, которому все равно. Какая бы красивая ни была стеклотара, она все равно идет под пресс.
Кто критикует Союз нерушимый? Сколько было полезных начинаний, в том числе по сбору посуды! Да, были перегибы на местах, где тети Клавы изгалялись как хотели над осликами с авоськами полными «стекла». Зато сколько счастья они им дарили! Получил свои честно заработанные 3 рубля, и жизнь снова сияла красками. На них неделю живешь припеваючи.
Переносимся из порушенного Союза в другое полушарие и видим, что спустя пару десятков лет за полный багажник тары не то что неделю прожить, буханки хлеба не купишь. Тем не менее народ сдает тару регулярно. Одни- из соображений экологии, другие- по нищете. Зато в городах удивительно чисто, ни одной бутылки под ногами не найти. Она теперь деньги стоит.
Возвращаемся в Бахюст. Весной(читай, европейской осенью), когда начинается сокодвижение и птички, разрываясь от радости, что живого корму прибавится, заглушают хоровым пением шумы города, народ тоже готов гулять и наслаждаться жизнью. Для чего придумал множество ярмарок и фестивалей: музыкальных, продуктовых, винных, ковбойских.
Кто-то более прозорливый решил организовать здесь, в Бахюсте, автогонки. Открытый широкий ландшафт местности с пологой возвышенностью будто создан для этого. Возвышенность высотой 174 метра гордо зовется горой (Mount Panorama). С нее открывается красивый вид на долину с городом, а также на крутую извилистую ленту гоночной дороги. Каждый год сюда стекается полАвстралии фанатов и просто любителей праздника, основательно пополняя копилку местной мэрии.
Если гонки довелось видеть в роли пассивного наблюдателя , то неискушенного зрителя они могут сильно напугать. В то время как на экране мелькают игрушечные разноцветные машинки, из «зомбиящика» несется страшный грохот. Он похож на проснувшийся вулкан. Рев выхлопных труб (mufflers) мощных «мустангов», готовых брюхом начисто сбрить верхний слой гоночной трассы, усиливают плотно заполненные трибуны. Этот многодецибельный ( или многодебилцельный?) ор катится волнами через равные промежутки времени и взрывается зашкаливающей амплитудой на их очередном витке. Кажется, еще один взрыв эмоций, и от звукового резонанса металлические трибуны со зрителями рухнут вниз. Еще громче играет музыка, которую успешно заглушает захлебывающийся от восторга голос комментатора.
Если же пришлось видеть это живьем (live show), то первый порыв- бежать от этого содома куда подальше. Не успел, значит, опоздал. Воронка орущей в экстазе толпы затянет внутрь , и твоя мелкая сущность превратится в безвольную молекулу этого опасного завихрения. Ни сил ни желания выбраться из него нет. Почему нет сил, понятно исходя из элементарной физики. Трудно бороться с центростремительным ускорением воронки тонущего корабля. Но что делается с желанием, объяснить трудно, но можно.
Версия такая. Чистый капитализм это беспощадный строй. Его гибриды с элементами социализма не такие жесткие( Исландия, Норвегия, Финляндия). В Австралии проба капитализма высокой чистоты( 80%). Как выплеснуть усталость и стресс, застрявший в теле комком отравы по самое «не хочу»? Ответ простой. Надо просто всколыхнуть его как пробирку с застоявшейся жидкостью: потолкаться, прокричаться, словом, оторваться. Тело мудрее нас самих и всех политиков вместе взятых. Как бы ни старались разъедить людей установленные капиталом правила , корни коллективного homo вытравить не удается. Волею случая вырваный из разъедающей личность корпоративной кислоты, распятый работой и долгами, человек неосознанно стремится примкнуть к себе подобным . Вместе они – сила. Адреналин этого чувства подпитывает и восстанавливает. Именно в этом временном братстве сущность и кайф этого неуправляемого бешенства. В частности, в Бахюсте.
Упомянув братство, вспомнилась Олимпиада в Сиднее. Она стала знаковой по многим причинам, в том числе благодаря цифре «2000». Пограничная цифра тысячелетий означает еще и международный почтовый код Сиднея. Без ложной скромности миру было заявлено, Новая эра Планеты начинается Здесь и Сейчас.
Так вот, двухтысячный год в разгаре. Сентябрь. Ровно три года после побега от Перестройки. Все еще жестокая борьба за место под солнцем. Но пропустить событие века-Олимпиаду, будучи в стране- хозяйке, себя не уважать. Чего европейскому иммигранту всегда здесь не хватает? Ну, кроме денег, настоящего футбола.
Долго не раздумывая, покупаем дешевые билеты на предварительные отборочные по футболу в Мельбурне. Команды Парагвай- Нигерия. Хочешь болей за латино с их зумба-музыкой, хочешь -за бедную угнетенную Африку. Поезд Сидней- Мельбурн самый дешевый транспорт, но тоже стоит денег. В качестве «бонуса»- бессонная ночь в сидячем положении. Плюс расходы на гостиницу. Плюс еда. Прибавив все до кучи, в бюджете образуется большая невосполнимая дыра. Пускай!
Места на трибуне попадаются удачные, впереди только поручни поля и боковой прямоугольник футбольных ворот. Начинается игра. Латино, как положено, задают тон, но Африка не уступает. Когда наступают латино, мы орем вовсю, подбадривая команду умелых мачо. Когда мяч перехватывают африканцы, надрываемся, размахивая руками, чтоб довели до ворот соперника. При этом льется мешанина из русского «Давай!» и английского «Come on!». Когда мяч в воротах парагвайцев, неистово радуемся за Африку. Когда мяч в воротах противника, вообще бьемся в истерике.
Краем глаза видно, что остальные болельщики, среди которых не видно ни латино ни африканцев, ведут себя точно так же. Впоследствии это наводит на мысль, что большинству не важно, по поводу чего сражение. Главное, что оно есть.
Матч заканчивается вничью. Может быть, не без помощи болельщиков. Вот оно, настоящее человеческое братство, благодаря которому побеждает дружба. Команды , наклепав мячей друг другу, расстаются легко и приятно. А мы с командиром, выорав за пару часов накопившиеся за три года стрессы адаптации, в прекрасном расположении духа отправляемся в недорогую гостиницу. Теперь можно снова в бой!
Возвращаясь к мотогонкам славного Бахюста, следует сказать, что это грандиозное событие штата Новый Южный Уэльс ежегодно привлекает около ста тысяч человек. Сонный город оживает и наполняется предвкушением праздника : шумом машин и людей, пивными парами, смехом и детскими визгами.
Праздник готов обрушиться ревом многочисленных супермощных восьмицилиндовых рысаков, которые почти на брюхе будут носиться перед возбужденными трибунами и стоящими за хлипким забором любителями- камикадзе. Гонка в тысячу километров - за двенадцать часов! С остановками, конечно, иначе на финише гонщики могут превратиться в walking dead из бесконечного сериала с этими больными на голову ребятами.
Дикий рев почти реактивных двигателей, усиленный спецглушителями, запах жженой резины, вой толпы, истеричные вскрики комментаторов и одуряющая музыка - все это наверняка заставит душу и тело забиться в священном экстазе. Наверное, схожими методами или экстримами амплитуд шаманы изгоняют бесов. Когда-то стоит все- таки оторваться здесь в качестве болельщиков , осторожно рассуждаем вслух. Почувствовать, так сказать, историю момента.
А пока в межгоночное время медленно катимся по пустой ленте маршрута, праздно примеряя на себя имиджи бесстрашных гонщиков. Специально для таких как мы «каскадеров» открыт небольшой кусочек трассы. Там постепенно приходит осознание, что автогонки Формулы- 1000 - не наша кружка пива. Разве мы любители бешеных скоростей? Нет. Опасных крутых виражей? Тоже нет. Не совсем трезвой толпы на трибунах? Совсем нет.
Та з якого бодуна вас , як там, у ваш БахУст, занЭсло?
Та шоб черешни от пуза наесться.
Тю, та хиба вы черешни не бачылы?
Не-е-е ... такого количества и по таким ценам не видели.
Подругам с Украины не понять, что за невидаль такая, сорванная с веточки спелая черешня на другом конце света . Как и другая фруктовая свежина: абрикосы «Румяные щечки», пахучие яблоки «Белый налив», медовая слива «Угорка», смородина черная, смородина красная, малина, крыжовник, черноплодная рябина и даже облепиха. Все это витаминное богатство растили предки в щирой Украине. Благодаря им, трудяжкам, наш кувшин здоровья часто спасает при любом перегрузе. Подругам невдомек, какое это счастье – сорвать живой фрукт с дерева и насладиться его неповторимым вкусом. На этой фруктовой ноте разговор по скайпу с кумовьями затухает.
В Австралии в родном штате Уэльс черешней можно вдоволь полакомиться только раз в году, в декабре, на католический Кристмас. Это разгар лета, спеет всё, что цвело, включая любимые абрикосы. Но не везде. Черешня и абрикосы поспевают в одно и то же время только в двух местах: в городах Янг (Young), что все еще молод в свои 200 с лишним лет, и Оранж (Orange), что ни по цвету «Оранжевый» , ни по вкусу «Апельсин».
Уникальный климат в межгорье позволил разбить здесь многочисленные сады, где черешни видимо-невидимо. Веточки невысоких черешен настолько плотно облеплены плодами, что выданное ведерко заполняется в мгновение ока. Главное, вовремя остановиться, иначе не расплатишься. Сколько ведерок нарвал, все твои. Сначала ведерко- на весы, потом из ведерка - в ящики из белого пенопласта. Ящики плотно заполняют багажник, и под весом машина зрительно проседает. Теперь можно домой. Маршбросок за вишней составляет полтыщи километров или десять часов в пути туда-обратно. Неужели такие усилия оправданы? Сомнений нет. Потому что
Черешня сладкая в саду у тети Зины
Дешевле и вкуснее магазинной.
Вишня-ягода висит на низкорослых деревьях крупными гроздьями. Гроздья темно-бардового цвета, почти черные. Гладкие, сладкие! Гроздь черешни в ведерко, гроздь- в рот. Немытую? А если химией обработана? Но здравый смысл подавлен тяжелой артиллерией жадности.
Внимание! Памятка по сбору черешни. Товарищ, помни, халявное обжорство грозит весьма неприятными последствиями в дороге. Лучше держать под контролем аппетит, чем всю дорогу выпучив глаза бороться с позывами.
Раздавать советы другим - не значит следовать им самим. Когда животы и ведра через край, нагребаем черешен несколько ящиков.
Та хиба цэ нэ занадто? А якщо пропадэ? Чи варэння зварэтэ?- волны скайпа продолжают доносить переживания подруг.
Это, кума, не вишня, а черешня! Из нее настоящего вишневого варенья не сваришь. Кислой вишни тут днем с огнем не найти. Хотя одно местечко на границе со столичным штатом приметили. Чтобы заглянуть сюда в следующем году и сварить настоящее вишневое варенье. В Австралии это невидаль. Но судьба распорядилась иначе, прислав с приятелем плохую весть. В том большом хозяйстве, где росли вишни, вольно гуляли гуси, делалась прекрасная сливянка, сушились полезные травы, знали русский, разыгралась самая настоящая трагедия. Ее виновником, по нашим дедуктивным изысканиям, оказался «фрукт» совсем другой ценности. Хозяин-венгр поделился при встрече, что на территории хозяйства обнаружили солидную золотую жилу. Но об этом позже.
Век живи-век учись. Это к тому, что век прожить и не знать, что свежую черешню можно сохранить почти в первозданном виде, просто заморозив. Хотя нам простительно, потому что морозилки в полхолодильника появились только в новом веке. Доподлинно неизвестно, теряет ли она свои свойства или наоборот, преумножает, когда ее сок превращается в талую червоную воду, но вкус точно остается прежним. А уж как хороша мороженая черешня в жару!
Чтобы сполна насладиться ею, не обойтись без ритуала. Он соткан из двух нитей: эстетической и вкусовой. Эстетическая часть начинается с художественного любования. Сначала из морозилки извлекается полная пиала белесой от изморози черешни и оставляется на столе на пару минут. От покрытой снежной вуалью горки трудно оторвать взгляд. Буквально на глазах изморозь тает, белая вуаль испаряется, и горка становится скоплением покрытых росой круглых рубинов.
Как только рубины полностью освободились из холодного плена, пришло время отведать их на вкус. Легким взмахом руки с вершины морозной горки похищается один из них и касается истомленных жарой сухих губ. Нежная прохлада вишневого сока оживляет нервные импульсы и вызывает эйфорию чувств. Если при похищении с горки морозный шарик не успел подтаять, зубное войско кричит «караул» и старается поскорее изгнать неприятеля. Если же шарик растаял и обмяк, войско принимает его с миром, перекатывая его во рту мягким мячиком . Теперь начинается цепная реакция. От тепла и катания рубиновый шарик лопается и заполняет вишневыми флюидами все поле. Флюиды возбуждают скисшее от жары тело, и оно начинает вибрировать от удовольствия. Когда из пиалки исчезают последние черешенки, наступает апофеоз. Задобренное тело становится сентиментальным и тотчас сигналит мозгу, что очень довольно собой. Люди кажутся добрее, человечество в целом дружнее, а жизнь наполняется новым смыслом. «Кайфуем! Сегодня мы с тобой кайфуем...». При желании, кайф можно извлекать из чего угодно, особо не тратясь.
Чем не сюжет для рекламного ролика! Если режисер-скринрайтер не дурак, а исполнители с искрой божьей, рождаются шедевры, которые возбуждают и побуждают. Увидев его, бросишь все и побежишь сломя голову занимать очередь за чем угодно, что только что впарили. А пока ролик «Вишневый кайф» в обработке, стоит поговорить о других прелестях Бахюста.
Одна из них в том, что Бахюст всегда живет ХО-РО-ШО, хоть и немного скучно в непогоду. Многие в словосочетание «жить хорошо» вкладывают только один смысл- монетарный, и в этом смысле они не совсем правы. Тибетские монахи, например, тоже живут хо-ро-шо: небогато но радостно. Медитация или внушение помогает поддерживать радость на нужном уровне.
Однако в отношении Бахюста монетарный смысл оправдан на все сто. Если включить воображение, то город можно представить в виде крепости, прочно стоящей на несокрушимых металлических сваях. Имя металлу- золото. К такой крепости можно причислить и вышеназванный город Оранж (Orange), что не апельсин, и «не первой свежести» город Янг (Young). Внешние признаки их зажиточности видны невооруженным глазом. Они – в солидных ухоженных частных домах, огромных каменных церквях, старинных парках, сети бизнесов и супермаркетов.
Золотая жизнь Оранжа/Orange
Основу хорошей жизни заложил нетленный металл, регулярно вымываемый в местные реки. На закате вода от его блеска казалась, видимо, оранжевой, отсюда и название одного из городов- Оранж. Так что не спешите сюда за апельсинами! Здесь куется благополучие штата в других единицах, в частности, в золотых и медных. Оно наглядно светится диодами ярких цифер на огромном дисплее главного офиса рудника, последняя из которых меняется щелчком каждые четверть часа. Щелк- граммулька золота упала на весы, щелк- еще одна. В другом столбце щелкают граммульки меди. Золото и медь всегда ходят парой.
Далеко не всем суждено любоваться движением «золотых» электронных часиков. Только самим добытчикам и тем немногим, кто способен починить или улучшить работу оборудования. Одним из последних , волею случая, оказался мой друг, кто и поведал об этом секрете. Еще один столбец показывает , сколько драгметаллов добыто с начала освоения шахты : золота- 255 тонн или 9млн унций, меди - 65 тонн. Видя эти цифры, сразу хочется стать бухгалтером с узкой специализацией «драгметаллы» . Уровень отчетности - лично Премьер-министр и Министр Экономики .
Итак, расчеты лаки-бухгалтера( lucky- везунчик). Начало освоения шахты- 1998 год. За двадцать лет добыто впечатляющие 255 тонн золота. Значит, в год получается счастливая цифра в 13 тонн. Какой пробы оказался добытый желтый металл, не знает никто, кроме лаки- бухгалтера. Чистота пробы варьирует от 9 до 24 карат. Соответственно, меняется и цена - от $20 до $55 за грамм. Это выливается в такой разброс в долларовом эквиваленте, от которого у простого смертного может запросто начаться хроническая бессоница. Получается, ежегодно в бюджет штата золотым потоком вливается около 265 Au$ млн в год (265 000 000 миллионов австралийских долларов), если золотишко низкопробное ( 9 карат) или 708 Au$ млн( 708 000 000), если год выдался урожайным (24карата). Для штата эти циферки с ноликами - капля в море, всего 0.1-0.2% от бюджета. Зато для индивидума- ого-го! В общем и целом за два десятилетия в казну штата поступило от 5 до 14 Au$ млрд долларов (5 000 000 000-14 000 000 000). От нулей в глазах сильно зарябило.
Зря математики утверждают, что «ноль» ничего не значит. Сам по себе, конечно, ничего, зато в привязке к любой другой цифре он драматично меняет настроение. Причем настолько, что возникает непреодолимое желание уложить эти «нули» в дипломат, и пуститься во все тяжкие.
Интересно,сколько купюр набьется в один приличный дипломат? Если в семье нет наркобаронов, набивших на упаковке руку, навскид посчитать сложно. Однако есть большая уверенность, что этого вполне хватит на одну маленькую жизнь. Но не будем о грустном... Не зря от циферок рябит в глазах. Искушение, оно от Лукавого.
Вездесущие китайцы узнали об австралийском клондайке еще на заре освоения континента. У них просто нюх на золотишко, недаром любимый национальный цвет – желтый. Еще один любимый - красный, потому что красивый и прокоммунистический. Последний от слова «коммуна» - социальное качество, въевшееся в граждан Поднебесной на генном уровне. Вот такими коммунами они правдами-неправдами добирались сюда и разбивали палатки в золотоносных местах в надежде разбогатеть. Точно такие же цели преследовали и первые английские колонизаторы. Но у них преобладали гены другого порядка - собственнического индивидуализма . Таким образом, культурное и генетическое клише между потенциальными золотодобытчиками изначально налицо и грозило большими неприятностями и даже войной.
Сегодня любое противоречие можно разрулить, применяя добрую волю и установленные миром законы. Когда законов нет, самое маленькое недоразумение может легко перерасти в конфликт. Особенно в условиях тотальной нехватки всего необходимого.
Именно это и случилось в середине 19го века в Новом Южном Уэльсе и других штатах Австралии, где обнаружили золото. В Бахюсте, в частности, его нашли в марте 1851 года. Уже к маю здесь застолбили место больше 300 копателей, а за последующие 10 лет прибыло около 350 000 человек из Европы, Америки, Китая и Новой Зеландии. Нормальных условий для жизни не было, люди ютились в палатках, есть было нечего, купить не за что, помыться негде. (Написала и подивилась, что описание очень смахивает на современный лагерь беженцев. 180 лет прошло , а народы до сих пор гоняют по континентам).
Волнения начались с введением лицензии на добычу золота. Лицензия тогда стоила (вдумайтесь!) 30 шилингов в год или наши 30 копеек. Однако для бывших жителей туманного Альбиона даже это было запредельно дорого. Голод и нищета на их родине свирепствовали жестокие. Неурожай картошки и все такое. Не говоря о том, что расценка была в целом несправедливой. Золото найдешь или нет, а налог на добычу заплати вперед. Поэтому многие копали без разрешения, тайком. За это их гоняли. Полицией регулярно устраивались облавы, после чего тайные копатели отправлялись восвояси.
В отличие от всех остальных китайцы хитрили. Мало того, что были жилистее и выносливее других, у них еще и голова работала. Они покупали лицензии вскладчину, используя проверенный временем принцип коммуны «один за всех все за одного». Кто любит умных и работящих? Работящих иммигрантов с горем пополам терпят. Но если работящий оказался еще и умным, это людей пугает. Поэтому против них ополчились пролетарии- единоличники всех наций.
« И письменно и устно и даже по мордам
китайцам объявили мы свой No passaram».
Плакаты примерно такого содержания циркулировали в палаточных городках (не даст мне соврать Национальная библиотека Австралии). Китайцам крупно повезло, что в то время еще не было автоматического оружия. Как и никакого другого в частных руках, только у полиции. Все бы как один полегли труженики Поднебесной на золотоносной земле. А так только их тихо выпроводили со злачных мест с помощью подсобных инструментов типа кирок и лопат. Правда, с увечьями средней тяжести, но живых. Протестанты добились- таки своего в устранении с рынка очень серьезного конкурента. Отныне первоочередное право на лицензию получали только европейцы.
Зато сейчас китайцы отыгрались сполна за унижения 150 летней давности, скупив полАвстралии и продолжая скупать все, начиная с недвижимости и кончая экономически важными объектами.
А что же местные, то есть аборигены? Проявляли ли хоть какой-нибудь интерес к переделу собственности? Вопрос по существу. Что говорить, в то время они были далеки от меркантильного. Чужды им были и сами белые люди и их странные увлечения. В том числе страсть к желтым блестяшкам, без которых жили- не тужили много тысяч лет. Причем почти мирно жили, несмотря на невероятное количество населявших огромный материк племен. А когда спустя пару веков доросли до нужного понимания, потребовали у государства свои законные земли назад. Но поезд уже ушел. На Азию.
На Азию, конечно, шли не поезда , а груженые золотом корабли. Сначала золотой металл отправлялся поездом до Порта Кембла, что под Волонгонгом (Wollongong) , потом перегружался на корабль и - вперед на Восточную Азию. Их движение не прекращается до сих пор. Немало золота рассыпано в этих краях.
Интересно, в каком виде драгоценный металл загружается в вагоны? Скорей всего, в ящиках, где слитки весом 25 кг уложены один в один. Наверняка ночью. Ни один умный не отважится грузить их днем при всем честном народе. Слиток представляет собой не совсем чистое золото, а его сплав с серебром( gold dore). Зачем нужно добавлять серебро, знают только технологи производства. Но к ним не достучишься. Они колдуют со сплавами в глубине рудника, окруженного забором колючей проволоки, который поставлен за километр от административного корпуса с серьезной охраной на воротах. Помните, там где на дисплее офиса щелкают циферки добытого золота?
Заодно в трюмы загружаются слитки меди в таких же точно ящиках. Медь (Copper)-сопутствующий золоту металл, вот и сопутствует до места назначения . Причем в необычном для него качестве. Copper или сокращенно Cop( Коп) в переводе с английского это страж порядка, полицейский. Может быть, именно по этой причине сопровождает?
И идет тот корабль из страны Ау- Au(Australia) в дружественную китайскую республику с тоннами Ау- Au (Aurum) и позывным «Ау! Готовьте валюту, ребята !» . Чтобы по приходу к шанхайским берегам, золотое « Ау» откликнулось красивой цифрой на счету Ау, страны-добытчицы. Когда-то давно китайским товарищам «оцень-оцень» хотелось получить золото задаром, но не полуцилось. Сейчас полуцается, но не задаром( да простят мне филологи неуклюжую попытку объяснить ситуацию на китайском) . Однако товарищей это не смущает. Сколько б ни стоило, все равно купим! Потому что любим его «оцень-оцень». А кто не любит? Ах да, тибетские монахи!
Каура(Cowra)
Следом за зажиточным золотоносным Бахюстом на пути щедрая Каура. Щедра она не только всем, чем может порадовать сельский край, но и своей историей. Историю места, как водится, делают люди которые там живут. Но это не совсем так в отношении Кауры. Потому что историю свою местные или проще локалс (locals) вершили вместе с ... японцами. Спрашивается, откуда здесь взялись японцы? За тридевять земель от своего небольшого острова в глубине другого необъятного острова. Если бы они засветились где-то в районе Дарвина, это было бы понятно. Но здесь?
Не стоит удивляться здешним чудесам. Они в Австралии за каждым поворотом. В том числе чудеса исторические. Оказывается, в 1940 году здесь построили огромную тренировочную базу для военных. За годы войны под Каурой прошли подготовку около 70 тысяч военных. По сравнению с сегодняшним населением города, которое составляет около 10 тысяч человек, это колоссальная цифра. Теперь понятно, почему земля здесь невероятно щедра? А ну-ка прокормить такую ораву!
С щедростью земли понятно, а вот цифра 1940 вызывает смущение. Давайте порассуждаем. Войну в Европе фашисты развязали в 1939 году. Английское королевство отреагировало на угрозу своеобразным образом. Оно спешно бросило все силы на строительство военной базы в подконтрольной колонии. Там же стали обучать колониальных солдат ( не своих же забривать). Хотя по логике вещей Англия в первую очередь должна была помочь своим европейским соседям задавить чуму там же, на месте, не так ли? Но делать этого не стала. Это первое интересное наблюдение.
Теперь второе. Могло ли Королевство знать о планах Вермахта по завоеванию мира задолго до начала войны? Учитывая наличие чрезвычайно способных кадров в Скотленд-Ярде, наверняка могло. А если знало, не посещала ли идея примкнуть к победителю, кем бы он ни оказался? Основанием для такого скандального предположения является наплевательское отношение к далекой колонии во время Второй Мировой войны. Доподлинно известно, что когда японские солдаты захватили ПНГ ( Папуа Новая Гвинея) в качестве плацдарма для нападения на Австралию, а их субмарины появились в сиднейской бухте, мама-колонизатор жестко заявила своим испуганным детям: барахтайтесь, мол, сами, маме сейчас не до вас! У мамы собственный пирог подгорает!
Детки бросились к неродному дяде Сэму из Америки, и тот, как ни странно, помог. С тех пор Австралия вечный должник дяде Сэму, пока слаба защитить себя сама. Бравые янки к 1944 году наголову разбили японцев и в Дарвине и в Папуа. Часть из них взяли в плен. Под шумок хватали и гражданских, в основном рыбаков. Пленников оказалось четыре тысячи душ. Куда их? Да в Кауру, подсказали сметливые партнеры по альянсу, там для них все готово: новые бараки , забор с колючей проволокой под током и обученная охрана. Британская военная база стояла в трех милях от концлагеря.
Так часть японцев оказалась в здешних местах в качестве пленников . Кроме японцев, там были итальянцы. Жили в ужасных условиях. В каждом бараке жила, дышала, спала, болела тысяча пленных полуголодных человек. Как и на чем спала, история умалчивает, но одеяла были. Площадь барака вместе с бродвеем для прогулки составляла квадрат 260м Х 260 м. Сам бродвей ( так и назывался Бродвеем)- полоска земли 10 метров длиной. Пленных не перекармливали. В щедрой на дары Кауре пищу давали раз в несколько дней.
В таком режиме жизнь пленников продолжалась до тех пор, пока власти не объявили о прибытии еще одной тысячи человек. Событие послужило толчком к организации самого большого за всю военную историю Британии побега.
Произошло это днем в августе 1944 года накануне прибытия новой партии. Побег был подготовлен с умом. Когда для репетиции запуска новоприехов открылись основные ворота лагеря, небольшая часть японцев рванула туда , чтобы отвлечь внимание охраны. Вооруженные чем попало: ножами, вилкамами, битами, они пытались прорваться через ворота, в то время как основная часть рванула в противоположную сторону, к забору. Добровольцы- камикадзе бросали свои тела на одну из проволок, замыкая ток на себя и образуя безопасное пространство, через которое, обмотавшись одеялами, перелезали остальные. Назад дороги не было, там уже пылали подожженные напоследок бараки.
В тот день сбежало 378 человек. Большинство из них вскоре выловили. Из 334 найденных 231 было убито, 103 ранены. Один отчаянный успел пройти около 50 километров, но все равно был схвачен. Подвел его нехарактерный для этих мест разрез глаз.
В принципе массовое убийство пленных случилось не потому , что британцы были исключительно кровожадны. Сами японцы не давались в руки живыми. Для японского воина оказаться в плену считается несмываемым позором . И не только для него, но и для всей семьи. К тому же какая разница, где и как умереть. Вернись они назад, все равно были бы казнены за измену родине.
В мрачной трагедии каурского побега был и маленький светлый лучик. Это человеческое милосердие, ростки которого пробиваются через тернии ужасов, предрассудков и несправедливости.
Сцена такая. Каура. Недавний побег военнопленных. В доме у добропорядочной миссис Виа (Mrs Weir) за столом сидит двое оборванных азиатов и громко отхлебывают чай из маленьких фарфоровых чашек. Азиаты -тощие, немытые, напряженные. Она – пожилая леди с доброй улыбкой и хорошими манерами. Картина настолько контрастная, что глаз не оторвать.
Азиаты это сбежавшие из каурского концлагеря японцы. Миссис Виа кормит их традиционными английскими булочками-коунсами(cones) с джемом и сливками, то и дело подливая в чашки девонширский чай из большого пузатого чайника. Несчастные проглатывают булочки не жуя, торопливо запивая их чаем. Видно, что не ели они несколько дней. В этом немом кино слов нет. Присутствует лишь язык взглядов, жестов и тяжелых вздохов со всхлипами.
При виде этой странной картины первой мыслью мелькает: «Уж не злодейка , не преступница ли эта старушка, раз прячет врагов народа да еще и булочками угощает? Совсем наоборот. Просто вопреки законам жестокого времени у нее счастливо сохранилось одно важное качество. Имя ему - человечность. Даже сама ее фамилия незримо подтверждает его наличие . Виа (Weir) в переводе с английского это «запруда» или «затока» для всех страждущих.
Внезапно молчаливое чаепитие нарушает громкий звук в дверь. Это полиция. Выследили- таки несчастных беженцев местные фермеры, о чем незамедлительно донесли. «Заложили» по-нашему или «задобили» по-ихнему . Наверняка соседи исподтешка подглядывали за домом миссис Виа и заметили неладное.
Доберы (dobber от глагола to dob - доносить) это добровольные блюстители порядка. Что-то типа народной дружины. Только методы у дружинников и доберов разные. Если первые делают свою волонтерскую работу открыто и честно, обозначив себя красными повязками , то вторые- всегда скрытно. Они хорошо приживаются в обществе, где нужны бесплатные «наушники». Особенно их любят и поощряют власть и начальство. Хотя зачастую доберы делают это не потому, что плохиши до мозга костей, а от скуки, зависти или просто ради похвалы. Ведь доброе слово нынче становится редкостью .
После настойчивого стука в дверь ни один мускул не дрогнул на лице у истинной леди. Невозмутимым голосом она объявила военной полиции, что пока ее гости не закончат ужинать, она дверь не откроет. И не открыла. О том что последовало дальше, можно только догадываться. Унизительная была сцена, некрасивая.
Зато то, что случилось спустя несколько десятилетий, вселяет надежду на торжество добра. Через 35 лет родственников добросердечной старушки Виа нашел один из близких тех пленных. Он приехал в Кауру из далекой Японии, чтобы отдать дань уважения ее потомкам . При встрече японец выразил благодарность в свойственной нации трогательной манере: ладони у сердца, частые полупоклоны и через слово : аригато, аригато, аригато ...
Приезд гостя всколыхнул общественность Кауры и послужил толчком к диалогу некогда воюющих сторон. Потомки обеих стран, наконец, простили друг друга. Погибших японцев похоронили с воинскими почестями. Их некогда общая братская могила была вскрыта и прах воинов перенесен на кладбище рядом с останками сгоревшего лагеря. Каждый павший получил кусочек австралийской земли в виде надгробья из белого камня, на котором выбили подлинное имя погибшего. Из страха навеки обесчестить себя и семью японские военнопленные жили под вымышленными именами.
В тени подросших деревьев камни выстроились стройными рядами как когда-то воины, готовые по приказу захватить чужую землю. Возле некоторых из них яркими пятнами выделяются букеты живых цветов. Значит, потомки тех, кто остался в живых, ухаживают. Пустынное печальное место, где ничто не нарушит сонное безмолвие и поведает о невыносимых страданиях, выпавших на долю этих несчастных людей. Лишь изредка легкий ветер прошелестит в кронах подросших деревьев, будто вопрошая «зачем...зачем...зачем?» . Зачем эти люди родились? Зачем они жили? За что погибли? Познали ли любовь, держали ли на руках детей, слушали ли их звонкий смех?
Вряд ли успели познать они человеческие радости. По рассказам очевидцев, пленные японцы слыли угрюмыми, озлобленными, агрессивными, чем разительно отличались от улыбчивых, покладистых итальянцев, попавших в плен антигитлеровской коалиции в Европе . Как страшно прожить жизнь не познав ни одной из них, на двадцатом- сороковом году жизни превратившись в тлен, придавленный белым камнем !
Но такова судьба солдата. Его путь может стать героическим или бесславным. Тело его в конце концов упокоится, Земля приютит любого. Но как быть с душой? Здесь на помощь придет сама Вселенная. Она пристроит измученную душу воина в другую оболочку, одарив тем, чего ей не досталось в земной жизни . В северном полушарии взмоет она в небо белым журавлем , в южном – превратится в жизнерадостного лорикита (lorikeet).
Этот разноцветный шустрый попугай больше всего на свете любит хорошую компанию, веселых подруг и разные сладости. Недаром его любимое лакомство цветочный нектар или клубничный джем. Если первый надо добыть самому, то вторым охотно делятся люди. Они то и дело пополняют кормушки джемом, и веселая стая гвардейцев расправляется с ним в одно мгновение. Красногрудые гвардейцы ведут себя шумно, но достойно: по пустякам не мелочатся, за сладкое не дерутся, подруг не делят. Есть только одна милая слабость - пощеголять ярко-зелеными мундирами перед зрителями. Видно, что ничто человеческое им не чуждо. Пускай же души суровых японских воинов живут в беззаботных ларикинах, восстанавливая равновесие во вселенной!
Вторая Мировая война Австралию практически не затронула. Ни ее помощь в победе над фашизмом, ни потери нельзя назвать значительными, однако страх остался стойкий и навсегда. Особенно было страшно, когда японская авиация бомбила Дарвин, а их подлодка курсировала в бухте Сиднея. Тем не менее официального дня победы над фашизмом Австралия не празднует. Памятники австралийским солдатам, сложившим головы в двух мировых, есть почти в каждом поселке, а официального Дня Победы 9 мая нет. Парадокс? Отнюдь.
Разве звездно-полосатые спасители разрешат Австралии праздновать Великую Победу России над фашизмом? Ее лавры были беззастенчиво присвоены англо-американским альянсом, в чем при помощи разных средств постарались убедить все страны.
В то же время почти в каждом австралийском поселении в центре города есть памятники жертвам другой войны ... Первой Мировой. И Anzac Day ( ANZAC- Australian and New Zealand Army Corps) 25го апреля, изначально установленный как день памяти высадки анзаковцев в турецкой Галлиполи в 1915 году, позже был объявлен днем памяти солдат, погибших во всех войнах. По счастливой случайности ( с разницей в две недели )он оказался невероятно близок к нашему Дню Победы.
В сельской Кауре все же увековечили память жертв именно Второй Мировой. В назидание потомкам она осталась в красивых памятниках. Их несколько.
Главный - это Колокол Мира, точная копия колокола ООН в Нью- Йорке, что воплощен в монументе, установленном в центре города. Колокол- торжественное и строгое напоминание потомкам хранить мир.
Еще один памятник миру – прекрасные японские сады ( Japanese Gardens). Над их созданием основательно поработал выдающийся японский дизайнер Кен Накаджима (Takeshi «Ken» Nakajima (1914- 2000). Он был мастер по садово-парковой архитектуре. В списке его работ создание Японских садов в Главном Ботаническом саду имени Н.В. Цицина РАН в Москве, в Ботаническом Саду Монреаля и в австралийской глубинке.
В Кауре концепция его дизайна напоминала искусную вышивку. Взяв суровую ткань выжженной солнцем земли за основу, архитектор изящно расшил ее колоритными нитями японской культуры. Каждая из них воплощает один из 9 главных культурных принципов , на которых зиждется японское мирровозрение.
Не всякому дано постичь подтекст и глубинность этих принципов. Они не поддаются логике, но ясно ощущаются. Они неуловимая химера. Их трудно понять прагматичным людям западной цивилизации. Но давайте попробуем. Итак:
Моно-но- аварэ — буквально «очарование вещей».
Мудзё — «эфемерность», «бренность», «изменчивость».
Саби — «архаичность», «подлинность», «приглушенность на грани исчезновения красок и звуков», «отрешенность».
Ваби – «скромность», «одиночество», «непритязательная простота», но при этом наличие внутренней силы.
Ваби-саби- это искусство жить просто, способность воспринимать прекрасное в своем естестве и без излишеств, но при этом надежное и вечное.
Нарэ — «следы времени», налет древности, патина, темнота сгустившегося времени. Ощущается при пользовании темной — черной и темно-красной — лаковой посуды. Ценится то, что «имеет глубинную тень, а не поверхностную ясность». В этой системе координат прозрачность хрусталя не ценится: ясность, блеск не располагают к мечтательности. Нарэ — легкая засаленность вещей: посуды, мебели, одежды — происходит оттого, что ее часто трогают руками и от них остается слабый налет жира, который, впитываясь, создает особую теплоту, мутность.
Югэн — «скрытая красота», «таинственная красота». Самое загадочное понятие японской эстетики, трудно поддающееся расшифровке. Югэн – это иррациональное постижение печальной красоты мира и человеческих чувств.
Фуэки-рюко — «вечное в текущем». Это глубокое осознание того, что вечное слито с текущим. Например, в поэзии трехстиший «хайку» фуэки-рюко — это ощущение постоянства и незыблемости вечного в непрерывно меняющемся мире.
Сиори —состояние духовной сосредоточенности, необходимое для постижения глубинного смысла явлений. Сиори следует понимать как «сострадание», «печаль», «жалость».
Сибуми — тип и ощущение красоты ассоциируется с вязким терпким вкусом хурмы, горьковатым вкусом зеленого чая. Сибуми передает ощущение терпкой горечи бытия, простоту, мужественность, отказ от красивости, необработанность формы, изначальное несовершенство.
Полная версия в редакции Еленой Дьяконовой, заворожила: https://arzamas.academy/materials/729.
Мастерски вписав «очарование вещей, печаль одиночества, приглушенность на грани исчезновения красок и звуков, следы времени, вечное в текущем, несовершенство мира» в прекрасный парк Кауры, дизайнер словно пытается донести до нашего сознания одну простую мысль: « Ничто не вечно под луной. Все приходяще и уходяще. В прошлом - сплошное Саби-Ваби с налетом Нарэ и привкусом Сибуми. Будущее зыбко, расплывчато и эфемерно или полное Мудзё. Зато в текущем много прекрасного, хотя и несовершенного. Так давайте больше практиковать Югэн при знакомстве с красотками Моно-но-аварэ и чаще поднимать Фуэки- рюко в их честь. Да Сиори нас бог!»
Вот почему в кауро-японском саду не покидает ощущение удивительной гармонии и покоя. Оно приходит , стоит ступить на замысловато вычерченную тропинку, которая тотчас увлечет на небольшой холм , где теснятся нагромождения обветренных камней, потом под купола огромных австралийских эвкалиптов, ряд которых неожиданно оборвется червоным золотом японских мелколистных кленов. Последние передадут эстафету стройному войску гранатовых деревьев , усыпанных рубиновыми бусинками плодов, после чего тропка нырнет снова в карликовое царство растений страны Восходящего Солнца. За очередным ее изгибом взору откроется живописный водоем с яркими рыбками Koi и горбатым мостиком через него. Завершает красивый ансамбль традиционный Tea House, где можно сняв обувь , отдохнуть на жестком татами, с удовольствием потягивая ароматный чай. И неторопливо поразмыслить о цене японо-австралийской дружбы. Плата за нее оказалась высокой и стоила 526 жизней, из которых 522 человека составляют все погибшие в регионе японцы, и 4 австралийца, охранявшие лагерь. С каждым годом дружба между городами- побратимами крепнет все больше. Один из них провинциальный австралийский городок Каура, а другой - многомиллионный японский Токио. Все больше японцев приезжает в Австралию в качестве туристов, а австралийцев в Японию. И это радует. Не радует только мысль, сколько еще людей сложат свои головы, чтобы на Земле воцарился мир?
Нам, потомкам погибших и искалеченных в той войне предков, невыносимо тяжело видеть любые напоминания о ней. Даже если это, как в Кауре, могилы чужих солдат или сгоревший дотла лагерь военнопленных. И неважно, на какой земле это происходит, будь то русская, австралийская, украинская, африканская или сирийская. Бьется птицей в душе отчаянный призыв к миру, но обессилев от осознания тщетности, тонет в пучине людских амбиций.
Неужели не доросли ? Ведь каждая война дает человечеству шанс повзрослеть,но воз и ныне там. Что подтверждает замечательное наблюдение физика Стефена Хокинса ( Stephen Hawkins 1942-2018). Полвека изучая законы Вселенной и место человека в ней, он пришел к весьма неутешительному выводу о земных homoобитателях. Даже неудобно говорить. Оказывается, согласно его наблюдениям, человечество представляет собой ни что иное как группу продвинутых приматов, затерявшихся в бесконечном пространстве Вселенной («We are just an advanced breed of monkeys on a minor planet of a very average star). Но надежда все-таки есть. (But we can understand the Universe. That makes us something very special»).
Как ни обидно сознавать примитивность своего вида, но не верить ему нельзя. Ведь всю свою непростую жизнь он посвятил изучению Вселенной, ее черных дыр и путешествию во времени. И черные дыры в наших собственных головах реальное подтверждение несовершества людского вида. Однако ученый все-таки оставил нам надежду их заштопать. Еще одно его наблюдение указывает человечеству единственно правильный путь: «Женщины. Они – совершенно неразгаданная тайна» (Women.They are a complete mystery)». Захотят мужички узнать эту тайну, пусть побалуют нас, загадочных. Умяв коробочку заварных пирожных, глядишь, и приоткроем ее завесу.
Каура может предложить еще много интересного, помимо колокола мира и японских садов, но мы здесь не задерживаемся. Довлеет невидимая пелена печали, зависшая над этим красивым городком. К тому же надо засветло добраться до ночлега.
В сумерках начинают шалить кенгуру, выпрыгивая на дорогу как оголтелые. Жалко и себя и машину. И конечно, их, бестолковых, особенно мамаш с крошечной радостью (joey) в сумках. Детеныш кенгуру так и зовется «джой» joey, мамина радость (созвучно joy). Как же маме не радоваться, если и беременность и роды ей не в тягость, а в радость. Рождается джой размером с горошину, неделю карабкается по вылизанному заботливой мамашей пути в безопасную теплую сумку и подкрепляется молочком до полной самостоятельности. Счастливые они, кенгуру, сестры наши младшие! Ни тошниловки, ни предродового колобкового состояния, ни схваток, ни мучений, ни трудностей воспитания детей. Только настоящая мужская любовь всегда, везде и при любой погоде, крепкое плечо самца и лучшие пастбища.
За что им такие привилегии? Может быть, из-за отсутствия черных дыр в маленьких ушастых головах?
Кутамундра( Cootamoondra)
- Сколько до Мудрой?- спрашивает командир и газует, приводя машину в чувство.
- До Ку-та-мун-дры?- уточняю точку на карте.
- Наверное, до нее ...слишком мундреное название...язык сломаешь...
Так шутя получилось наше собственное название. Хотя и тундра вместо мундры сгодилась бы, но оленей здесь не водится однако.
Мы давно переняли привычку ozi максимально сокращать слова. Вплоть до полной их неузнаваемости. Ozi обычно отрезают хвост слова. С их легкой руки завтрак с любимым мужем и тостом с авокадо breakfast with husband превращается в brekky –hubby-tostie-avo. Или, к примеру, встреча восторженной девицы с известным музыкантом после концерта за чашечкой чая может прозвучать донельзя кратко: fan chick- cuppa-muso- ciggi-chokky ( как же в этом деле без сигарет и шоколада?). После этого с помощью лэптопа , ФБ и совместных фоток lappy – facey- selfie глупый цыпленок попытается стать известной тоже, но некстати «залететь» preggas. Со страху шантажировать поганца письмами postie, грозить полицией coppas ( не путать с много выпитых cuppa) и, вконец разуверившись во всех средствах, пытаться заколоть его зонтиком brolly. Попробуй после этого понять их безхвостый менталитет!
Для нас прищемить хвост- это мелко и скучно. Принцип не соответствует широте души. Гораздо круче сразу снести голову. В нем наш родной масшаб мышления и действий.
Под снос головы как раз попалась безобидная Кутамундра, небольшой городок в глубине кантри. У ozi она просто Кута, как «просто Мария». У нас загадочная и сложная Кута- Мундра легким движением мысли превращается в Мудрую , то есть в хитро- мудрую простушку.
Сокращение речевого общения имеет свои плюсы и минусы. Плюсы в том, что в пути экономятся силы на литературную озвучку длинных речей. Дорога располагает к краткости. В особенности долгая дорога. Ее формула выведена из опыта многих странствий и отражает прямую зависимость между длиной пути и количеством слов, а именно: чем длиннее путь, тем короче разговор. В результате получается что-то сродни отрывистому перебрехиванию : вопрос -«Куда дальше?» – гав, ответ- «В Мудрую -гав», снова вопрос- « Адрес?»- гав и ответ- «Нашла!»- гав. Пару минут или часов спустя: гав- «Забей в GPS!». Гав- «Щас». «Готово?»- «Трогай!». Вот и вся мудра.
Дело в том, что в узком пространстве салона при отсутствии моторики мозг и его проводник -язык принимают фазу вязкого расползания, из-за чего длинные речи автоматически отторгаются.
Второй плюс в том, что со временем краткие но емкие сигналы «гав-гав» вырабатывают особый тайный язык наподобии азбуки Морзе. Ни один «большой брат» , под колпаком которого давно и поголовно трепыхаемся как цыплята под инкубаторской лампой, не поймет нашего изощренного англо-русицизма.
Минусы «собачьего» общения наверняка со временем предъявит тот же хитрый мозг. В виде преждевременного слабоумия. А это страшно. Ничто не способно выжить в затягивающей вязкости болота, будь то само болото или поплывший от лени мозг.
- До Мудрой недолго, всего полтора часа. На полпути Янг, город вечной молодости и сладкой черешни, - неожиданно пробивает штурмана на длинную речь. И забилось в его душе искушение отведать желанной ягоды вишневыми реками, кисельными берегами. Однако стекающую по губам рубиновую слюну останавливает решительный ответ командира:
- Слишком долго гуляли по японским садам. На вишневые нет времени.
От возмущения сладкий рубин на губах мгновенно испаряется и уступает место вампирской жажде. Незаметно нащупываю пальцем клыки. Они на месте, и пока не растут. После коротких и яростных вамп-пререканий команда находит компромисс. Решено купить черешню у дороги, не заезжая в сады.
Тормозим у картонного плаката «Cherry». За мобильным прилавком видна черноволосая голова. Другой быть не может, потому что на хайвэе до и после Янга черешней торгуют люди только одной национальности - бангладешцы. Другим нациям продажу ягоды фермеры не доверяют и правильно делают. К примеру, доверь нам, ее страстным любителям и поедателям, покупатель останется с недовесом, хозяин- с недостачей. Бангладешцы в черешне не понимают, они специалисты в основном по рису и гороху, поэтому хозяева садов с удовольствием нанимают именно их.
Спелая черешня стоит в ящиках по 2 кг. Судорожно сглатываю слюну в предвкушении вишневого изобилия, и на всякий случай спрашиваю цену. Обычно расценки висят на картонках крупными цифрами, а тут будто забыли нарисовать. Сверкнув черными глазами, продавец оглашает ее, после чего мое обильное слюноотделение стопорится. «Сколько??? Двадцать пять долларов за два килограмма?». « Ты са-а-а всэм очумел , бангладеш-таварищ да-ра-гой!»-думаю про себя. А вслух:
- На ферме продают по «пять» за кило.
- На ферме собирать надо, а здесь уже упакована. Смотрите, какая крупная!
«Обдиралово... но в сезон остаться без черешни...ну уж нет !». А вслух:
- Пятерку скинешь?
- Никак не могу! Хозяин назначил цену. Я человек подневольный...
« Так я и поверила! Ваша публика- торгаши с пеленок». А вслух:
- Возьму два ящика!
Помявшись для порядку чтоб сохранить лицо, че