Действие зимой происходило примерно в средней части пруда, недалеко от северного берега, там, где дорога ближе всего к воде.
ИЛЛЕОДОРОВСКИЕ НАЛИМЫ.
В феврале восьмидесятого года кто-то из иллеодоровских охотников узнал, что в миллеровский охотничий магазин привезли бездымный порох. Учитывая дефицит и возможность перебоев в снабжении этим стратегическим товаром, мне, как охотнику, пришлось ехать в Миллерово.
Чтобы сократить путь к фоминскому перекрестку на трассе Миллерово – Вешенская, пошел напрямую, как сороки летают, через огород и пруд. День теплый, около ноля, ветра на ощущалось, на землю упал туман, видимость была метров сто.
Подходя к противоположному берегу пруда, вдруг заметил темное пятно. Проталина, круглая, метра три. Стал осторожно подходить к ней, интересно, как это среди зимы лед протаял! Подошел к краю льда, подпрыгивая, но лед был прочный и не ходил под ногами, вода была спокойна.
В воде, как в кастрюле, густо плавали пескари, плотва, другая мелочь. Они подвижны, плавали ровно, на замор не похоже. Может, поднялись просто посмотреть на свет божий? План созрел моментально. Не задерживаясь у проталины, чтобы не заметил ешё кто, побежал на попутку. Вернувшись, из охотмагазина, сделал сачок из лесочной сумки, сейчас таких давно нет и, в сумерках , взяв фонарик, отправился на пруд.
Туман не разошелся, стоял внизу, а сверху хорошо проглядывала полная луна, так что было достаточно светло. Первый взмах сачка принес с килограмм рыбешки. Через пару минут четырехлитровый бидончик был полон рыбы. Хожу вокруг, свечу фонариком, смотрю на это чудо. Глубина сантиметров тридцать, вода прозрачная, со льда можно зайти с сапогах. На середине проталины зацепившись за торчащую со дна какую-то тростинку, в полутора метрах от края плавала льдинка. Столкнув ее с места вдруг увидел на дне, там где она стояла, четырех рыб длиной сантиметров тридцать-тридцать пять (не вру)!
Сердце забилось, руки задрожали подвожу сачок, поймал! Налим! Еще одного, еще! Начал присматриваться. Оказывается, они лежат на дне по два-три. Сбрасываю куртку, снимаю брюки, остаюсь в исподнем, ( х/б трико). Осторожно пробую держаком сачка дно. Дно плотное. Захожу в воду и начинаю брать налимов рукой, подсвечивая фонариком, и выбрасывать их на лед.
Стало жарко, сапоги с водой, вода уже не холодная, штук пятнадцать поймал! Руками! Зимой! Ну все, больше как будто нет. Вдруг замечаю с северной стороны проталины еще пару! Взял, выбросил на лед, проверяю, может еще где остались.
Рядом с тем местом, где были последние два, еще один лежит на дне. Только выловил, там еще один. Начал при тусклом свете фонарика смотреть. Вдруг, как ниоткуда, появилась еще пара! У кромки льда заметил то ли углубление, то ли нору и выплывающего оттуда налима.
Ловил еще несколько минут, пока батарейка в фонарике совсем не села. Напоследок сунул держак сачка, в нору, откуда выплывали налимы, но дна не достал! Что же там за бездна!?
Появилась проблема: как забрать рыбу. Пришлось снять трико, завязать штанины, чтобы как в мешок, класть туда налимов. Штаны растянулись и наполнились до самой задницы рыбой.
Налимов я видел едва ли не во второй раз в жизни, первый раз - в детстве, когда старшие ребята поймали в Дону под камнем летягу – налима так называют по-казачьи.
Рыба оказалась нежной и вкусной. Ее хватило на неделю. Особенно вкусной оказалась печень, которая по сравнению с самой рыбкой огромна (печень трески), налим - рыба тресковой породы.
Пруд загорожен на широкой балке, заросшей камышом, по которой течет то исчезая, то появляясь ручей с чистой родниковой водой, не замерзая в местах с быстрым течением, а кое где образуя круглые бездонные бочаги.
Весной этого же года мы с кумом, Лёхой Прокопенко, перекрыв огромное лудло водовыпуска на плотине, несколько раз трехметровым бредешком удачно ловили налимов в канаве, по которой вода из пруда спускалась для понижения уровня, за что получали выговора и внушения от управляющего отделением Ильминского А. М., мы внимали им, но не отказывали и своему охотничье-рыболовному азарту.
Лудло, или задвижка находилась в бетонном колодце. Чтобы закрутить колесо-маховик силы одного человека не хватало, спускались с Лёхой и в тесноте колодца рывками закрывали трубу. Вылетавшая с ревом из трубы вода стихла, уровень в промытом русле стал уменьшаться.
Прихватив бредешок, лежавший у Лёхи, бригадного электрика, в персональной двуколке, мы пошли вниз по течению, чтобы начать ловить снизу вверх. Течение почти остановилось, поверхность воды была ровная, а кое-где из нее на мгновение появлялись, как нам показалось, лягушачьи морды, хотя, вроде и не сезон еще для квакух.
Завязав на бедрах широкие голенища забродских сапог, чтобы набиравшаяся вода не мешала ходить, я перешел поток, выбрав мелкое место. Потянули. Говорим друг другу: во сейчас жаб наловим! Перехожу поток, вытягиваем. В гузыре бредня, еще в воде, заметили копошащихся лягушек. Вытянули. О!!! Да это не лягушки, налимы! Чуть ли не ведро! Наверное высовывали морды, чтобы посмотреть, кто это воду перекрыл. . .
Пока дошли вверх до колодца с лудлом, наловили почти мешок, из тех которые Леха возил в двуколке, чтобы прихватить корма коню и вообще. На душе радость и восторг! Уложили манатки и рыбу, в двуколке ноги ставить некуда. Кое как уместившись, поскакали домой, на радостях забыв открыть задвижку.
Алексей Михайлович, управляющий отделением, методом индукции и дедукции быстро нас вычислил и объяснил, используя все возможности русского языка, что наши с Лехой действия могут привести к разрушению плотины.
Пока уровень воды был высоким, мы, учитывая высказанные начальником замечания, несколько раз еще выезжали на промысел.
Может быть мы с Лёхой и были в чем-то неправы. Кто-то скажет, что браконьерили, но скатившиеся в мелководную речку налимы, предпочитающие глубокую и холодную воду, не смогли бы в ней выжить.
Пруд цел и сейчас, только почти не осталось друзей-товарищей, с которыми работали и отдыхали, собираясь компанией, и в ручье по балке ловили на жареху вьюнов к праздникам.
Иллеодоровка, разделяя судьбу окрестных хуторков и и деревенек, да и не только окрестных, стала малолюдной с опустевшими отеческими домами, в которые изредка, как на дачу, приезжают дети и внуки. Часть домов без хозяев разрушилась, не стало фермы, конюшни, всё притихло, только пруд по-прежнему манит живой водой и её блеск виден из космоса. . .