ч.7
Психушка Кащенко, в гатчинских лесах под Петербургом. Исход лета 2018. Идёт послеобеденная прогулка психбольных.
Прогулка психбольных во внутреннем дворике одного из корпусов больницы. Корпус своими очертаниями, при взгляде на него с высоты птичьего полёта, напоминает большую букву "Ш", или "Е". Он трёхэтажный.
Во дворике для прогулок, в сАмом углу, наверх, на крышу ведёт самая обычная железная пожарная лестница. Как в простом, обычном жилом доме старого Питера. Если молодому, полному сил и энергии человеку подпрыгнуть, то можно достать до нижней перекладины этой лестницы. Повисеть на ней, поотжиматься, как на турнике. Вобщем, хоть какая-то, а забава для скучающих во дворике на прогулке пациентов, конечно если ещё не старый и хватает силёнок.
Среди снующих в дверь отделения туда-сюда появился Серёга К. Он медленно и осторожно, пошатываясь, вышел, скорее даже выполз, во дворик. На полусогнутых, как говорится. Придерживаясь руками за всё, что можно, чтобы ненароком не упасть.
Ему влепили очередную лошадиную дозу какой-то психиатрической дури в таблетках или же в уколах, поэтому он был вял и заторможен. Но желание подышать свежим ветерком и поглядеть на божью зелень всё же пересилило медикаментозную вялость и апатию.
Сергей вышел и зажмурился от яркого солнца. Затем, привыкнув к дневному летнему свету, он стал задумчиво и мечтательно смотреть в синее небо. Послышался негромкий гул, как жужжание шмеля над цветком. Высоко в небе летел маленький самолётик с местного аэродрома.
Здесь, в Никольском, под Гатчиной, эта картинка была довольно частой. На въезде в посёлок Никольское по киевской трассе, со стороны Питера, справа, располагается небольшой гражданский аэродром "Сиворицы".
В хорошую погоду с него часто взлетают маленькие красивые цветастые самолётики. Обычно, иностранного производства. Иногда они берут с собой в небо "досаафовских" парашютистов, и те прыгают с самолёта недалеко от посёлка, в местные поля.
Серёга залюбовался происходящим в небе. Самолётик скидывал парашютистов, как летний одуванчик скидывает на ветру свои белые пушинки. И они, стайкой этих самых белых пушинок, тихонько летят вниз.
Сколько простора и свободы в вольном небе! Как красиво летят маленькие (издалека) парашютики. Тишина! Простор! Свобода!
Гуляющие во дворике психбольные и даже невозмутимый санитар Паша тоже подняли головы вверх и стали наблюдать за самолётиком и парашютистами. Картина была завораживающая. Паша на несколько секунд забыл об увлекательнейшей игре на своём планшете и ненадолго вернулся в скучную реальность дежурного санитара.
Но затем он снова полностью погрузился в виртуальный мир своей невероятно занятной игры. Это было гораздо интереснее, чем глазеть на осточертевших ему безобидных психов, гуляющих во дворике. - Гуляют и гуляют себе. Хоть немножко отдохнуть от их суеты.
Сергей К. от вида самолёта и парашютистов в синем небе сильно взволновался и задумчиво заходил по дворику туда-сюда, туда-сюда. В его голове засвербила какая-то одна мысль. Мысль надоедливая, как оса. Мысль, никак не уходящая из головы. Мысль, как сверло, пробивалась сквозь затуманенную таблеточной дурью голову. Мысль острая! Мысль важная!
Вдруг он решительно отбросил все свои сомнения и страхи и торопливо подошёл к нижнему концу пожарной лестницы, которая в это время оказалась свободной от очередного, висящего на ней, как большая сосиска, "гимнаста".
Неожиданно легко для своего возраста подтянувшись, он стал активно перебирать руками, помогая себе только немного, совсем слабыми и вялыми от проклЯтых лекарств, ногами.
Он вдруг полез вверх, практически на одних руках. Вверх, вверх, как заправский цирковой гимнаст. Чувство свободы захватило и опьянило его! Появилась сила. Вверх! Вверх!
От всех этих проклЯтых угнетателей, тюремщиков и отравителей в лицемерных белых маскировочных медицинских халатах, под которыми скрывается чёрная форма и чёрная душа гестаповцев! Вверх! Вверх! Подальше от всех этих ублюдков.
Подальше от этого мерзкого человечьего стада, установившего для него, Сергея, свободного и независимого человека, какие-то поганые свои препоны и границы! Бешенство придАло ему невероятную силу и энергию.
Он лез по лестнице вверх быстро и упорно. В крови его забурлили гормоны - адреналин, тестостерон, эндорфины.
Вверх! Вверх! Подальше от них от всех! Они убили моего друга Юру, убили Грибка! Зачем и почему они его убили?! Что он им сделал? Почему это стадо злобных обезьян в белых медицинских халатах командует мной, моей жизнью, моей свободой?! Командует моим телом и душой уже больше 10 лет?!
Я им не раб! Я им не раб! Я им не раб! - пульсировало в его мозгу... Это они там все рабы! Холопы! Ничтожные холуи!
Я не хочу их видеть! Я не хочу их знать! Я не хочу им подчиняться! Я не из их тупого и гадкого обезьяньего стада! Я сам по себе!
Пошли они все к чёрту! Почему они меня мучают и медленно, но верно, убивают своей ежедневной отравой?! Пусть сами её жрут!
Пусть они сами себе втыкают в свои ж*пы эти гаденькие шприцы с очередной мерзостью! А я сам по себе! - крутилось и кипело в голове у опьянённого свободой Сергея. Свободой, впервые за долгие 12 лет его мучений!
Я свободен! Я свободен! Я свободен от всех их! Я свободен от всех этих, переодетых в медиков, палачей!
Я ничей! Я свой и только свой! Я хозяин своему телу и никто больше! - кричал он мысленно, посылая проклятия всему этому омерзительному сброду внизу.
Я не из их стада! Я не из их стада! Я не из их стада! Сколько людей ещё убьют эти садисты в маскировочных белых халатах медиков, пока они сами не сдохнут?! Пока их чёрт не скинет вилами в кипящую смолу вечного ада! Сколько они угробят ещё людей?! Пусть они будут прокляты!
Из 4-го отделения во дворик выбежала дежурная медсестра Наталья Лот. Она увидела всё в окно и теперь старалась хоть как-то остановить Сергея. Хотя бы криками. Куда делась вся её важность, напыщенность, апломб, высокомерие?!
- Вернись! Вернись, Серёжа! Не делай глупостей! Ты убьёшься! - в отчаянии кричала она. Она была бессильна хоть как-то изменить ход этого трагического события.
Сергей никому ничего не отвечал. Делал всё молча. На крики снизу никак не реагировал. Как будто никого и ничего не слышал. Может и в самом деле не слышал, - полностью ушёл в себя... сосредоточился на своих действиях...
Один из пациентов, Сергей Б., здоровый и крепкий как медведь, подбежал к растерянной медсестре и вызвался также залезть по злосчастной лестнице и вернуть несчастного беглеца или уговорами или силой. А силушки-то у него хватало. Богатырь.
Но... Наталья Лот ему не разрешила, опасаясь ещё и за второго пациента. Может быть, Сергей Б. и догнал бы... И всё дальнейшее было бы по другому... Но... Не судьба... Не судьба ему была остановить отчаявшегося человека, своего взбунтовавшегося тёзку.
И вот Серёжа К. на шиферной крыше трёхэтажного здания. Снизу на него с ужасом и растерянностью смотрят санитар, медсёстры и, гулявшие в это время во дворе, больные. Все они не до конца ещё всё поняли и осознали.
Все они ошарашенно и молча наблюдали за бунтом этого замученного, измордованного, отравленного, оглушённого нейролептиками маленького человечка. Маленького - в смысле социального положения его в т.наз. "обществе".
Маленького человечка, но одновременно и человека большой и свободной души, души не рабской, и не порабощённой этой жуткой, чёрной, человеконенавистнической системой. Даже за долгие годы медленного убивания её, этой самой души.
Уже на крыше! Что будет дальше? Что он собирается сделать? Все с замиранием сердца смотрят на него.
Сергей, опьянённый своей свободой, и мало что соображающий в этом своём возбуждении, перебежал по краю крыши корпуса к окончанию среднего выступа буквы "Ш", или же буквы "Е".
Под ним теперь уже не прогулочный дворик со своей землёй, травкой и кустиками, а главный вход в корпус.
Над входом - козырёк-навес, для защиты большого крыльца от дождя, снега и палящего летнего солнца. Козырёк из металла и покрыт деревянной крышей под листовым железом.
А за козырьком крыльца - широкая площадка, покрытая асфальтом. Для автомобилей.
Он молча остановился на краю крыши.
- Я свободен! Я свободен! Я свободен! Пусть будут прокляты эти мучители-извращенцы, эти презренные отравители! - мысленно крикнул он.
Мгновение стояния на краю крыши перед прыжком. Перед его полётом над ненавистной психушкой Кащенко. Мгновение прощания с многолетней неволей. Впереди - воля и полная независимость от этого звериного стада. Полная независимость от всего.
И вот он молча прыгает. Прыгает так, как пловец прыгает в воду с высокого берега. Прыгает вольной ласточкой в небо. Туда, где цветные маленькие самолёты. Туда, где летят маленькие парашютисты, пушинки от огромного одуванчика.
Краткий полёт над Кащенко и... неизбежное падение.
Все ахают от неожиданной трагической развязки.
Сергей упал на асфальт площадки перед главным входом в корпус. Он умер сразу. Без мучений. Бог сжалился над ним, хотя бы в этом.
Из прогулочного дворика (через решётку) и из окон корпуса, с ужасом смотрят чьи-то побледневшие лица, невольные свидетели происшедшего.
Если бы упал на козырёк над крыльцом - может быть остался бы жив. Может быть. Но он прыгал не на козырёк, а дальше, на асфальт, чтобы освободиться наконец от всего и от всех.
Лужа крови тихонько растекается из под головы Серёги К., навзничь лежащего на асфальте с умиротворённым и почти радостным бескровным лицом.
Минут через пять-восемь после падения человека с крыши, прибежали какие-то люди и начали быстро-быстро и шумно суетиться вокруг него. Была вызвана "Скорая". Была вызвана "Полиция".
Приехала "Скорая" и констатировала смерть. Быстро уехала.
Приехала "Полиция". Долго и нудно копались около мёртвого тела. Затем и они покинули место самоубийства.
Сергея прикрыли каким-то покрывалом от глаз проходящих туда-сюда, взад и вперёд, сотрудников больницы. На этом внешние признаки общей суеты по поводу суицида закончились.
Тело Серёги пролежало на асфальте, на месте падения, около 12 часов. Т.е. около половины суток!
Его забрала специализированная газель в 5 часов утра и увезла в морг. В 5 часов утра!
То ли в свой, местный, больничный морг отвезли. А то ли в Гатчину, т.е. в морг гатчинской ЦРБ (центральной районной больницы). Где его похоронили - один Бог ведает.
Царство небесное Сергею К., вольнолюбивому и свободному человеку! Смелому человеку! Светлая ему память!
А умрём когда-нибудь мы все! Все без исключения! Кто раньше, кто позже. Всех нас ожидает матушка сыра земля.
PS (Post scriptum):
Время быстро течёт дальше и дальше. Время бежит. Но... уже без Сергея К. Пролетело больше месяца со дня той трагедии.
Наружную пожарную лестницу во дворике для прогулок немного укоротили. Спилили нижний кусок лестницы, с парой-тройкой перекладин, чтобы больным было не дотянуться и не допрыгнуть до неё.
Санитару Паше, дежурившему на прогулке больных в тот трагический день, прибавили к зарплате. По неизвестной никому причине. Наверное за моральные страдания, за моральный ущерб. Ясное дело. Он морально пострадал. Надо поощрить человека и прекрасного работника психбольницы.
О трагическом происшествии с больным Сергеем К., за месяц с небольшим, быстро и прочно забыли. Забыли наглухо... Забыли намертво... Не прошло и 5-6 недель.
Как будто и на свете не было такого человека, такого пациента психушки, звавшегося Сергеем К.
Жизнь психбольницы потекла далее и далее, своим чередом. Этой машине, этой человеческой мельнице не до воспоминаний.
Нужно и дальше перемалывать очередной человеческий материал. Перемалывать также эффективно и грозно, как и ранее.
Психиатрические жернова перемалывают, перемалывают, перемалывают беззащитных человеков, попавших в их жадную пасть. Аппетит жерновов весьма велик. Велик и постоянен.
Молох требует новых жертв. Молох требует новой крови.
***********
5.10.18. СПб