Считается, что два переезда равны одному пожару. В этом случае, эмиграция равна землетрясению. Мы приехали в Германию, бросив практически всё, с единственной ценностью - остатками знаний немецкого языка, полученные сорок лет назад в школе. Прибыв на место, с устрашающим названием «лагерь», нам первым делом предложили определиться с городом, в котором предстояло жить. Мы понятия не имели, какой город лучше, а какой хуже, и видя нашу растерянность, служащая сама предложила нам город N. Этот город долгое время не принимал иммигрантов, и только сейчас туда отправляли новую партию. Поскольку нам было всё равно, мы не раздумывая, согласились. Ждать отправки надо было недели три, и мы решили заранее посмотреть, что же мы выбрали? К нам присоединилась еще одна супружеская пара, получившая направление в этот город. Железнодорожная станция, где мы жили, представляла собой голый перрон с единственным билетным автоматом, который не работал. Потыкав по клавишам, и убедившись, что продавать билет он не собирается, мы решили, что нашей вины в этом нет и спокойно стали ждать поезда. Ждать пришлось долго, так как в этом захолустье поезда останавливались редко. Когда поезд, наконец, подошел, мы быстро направились к дверям, но к нашему удивлению, они оставались закрытыми. Мы заметались по перрону, но оказалось, весь поезд стоял с закрытыми дверями. Честно говоря, я подумал, что нас просто не хотят впускать внутрь. Я, конечно, знал, что мы в Германии не особо желанные гости, но надеялся, что не до такой степени. К счастью, перед тем, как поезд тронулся, я заметил около дверей какую-то кнопку и нажал на неё. И двери открылись. В этот момент я испытал настоящую гордость дикаря, справившегося со сложной технической задачей. Однако, оставалась проблема с билетами. Оставив женщин, мы с моим новым знакомым отправились искать контролера. Контролеров нигде не было, а машинист, к которому мы кое-как объяснили ситуацию, спокойно кивнул и во время следующей остановки указал рукой на билетный автомат, стоящий рядом с перроном. Мы соскочили с поезда и понеслись покупать билет. Автомат работал, но при этом начал нам выдавать на экране какие-то вопросы. Мы попытались ему отвечать, но, очевидно, невпопад, так как он никак не мог сообразить, что мы от него хотим? А языка жестов он, к сожалению, не понимал. Наконец, мы кое-как втолковали электронному чуду, какой билет нам надо, он милостиво разблокировал щель для приема денег, и я сунул туда банкноту. Но этот гад с презрением выплюнул её назад. Что-то ему в ней не понравилось. Я с отчаяньем оглянулся, потому что по моим расчетам, машинист давно уже должен был плюнуть на нас и ехать дальше, но тут увидел, что наши жены наполовину высунулись из дверей, не давая им закрыться. Оказывается, они увидели в окно, как мы куда-то удираем, бросив их без денег, билетов и малейших шансов найти дорогу обратно. Поэтому они приняли отчаянное решение: пусть их лучше раздавит дверями, но они не дадут поезду никуда уехать без нас. Тогда я предпринял еще одну попытку, сунул в автомат банкноту другой стороной, на этот раз деньги он заглотил и выплюнул нужный билет. Я еще раз порадовался своей победе над немецкой техникой.
Когда мы, наконец, прибыли в пункт назначения и вышли на привокзальную площадь, то первое что увидали: колонны людей, одетых в военную форму, марширующих под звуки оркестров. И тут моя жена со страхом в голосе произнесла то, о чём мы только подумали: «Господи, зачем мы приехали в Германию! Это они все вышли против нас». И хотя я, конечно, возразил, что о нашем приезде здесь никто не знает, да и вряд ли против четырёх безоружных иммигрантов кому-то придет в голову выставить целую армию, но мне сразу вспомнились слова служащей, что город только сейчас открыли для беженцев, и, вполне возможно, жители воспротивились этому решению. Однако, раз уж мы проделали такой путь, глупо было бы сразу повернуть назад. Поэтому, мы осторожно спустились в город. На нас никто не обращал внимания, и мы понемножку успокоились. Тем более, что при ближайшем рассмотрении выяснилось, что вояки были одеты в какие-то опереточные мундиры, а ружья оказались деревянными. В конце концов, мы поняли, что это просто какой-то местный праздник, и к нам не имеет никакого отношения. Добравшись до главной городской площади, мы решили, что в конце концов тоже фактически уже являемся жителями этого города, и ничто нам не мешает присоединиться к празднику. Мы взяли пиво и устроились в конце длинного стола. За соседним столом веселилась шумная группа вояк. Мы негромко разговаривали друг с другом, и вдруг кто-то из соседей обратился к нам с вопросом, откуда мы? Я настороженно ответил: Латвия, в надежде, что о такой стране они никогда не слышали. Но оказалось, что в компании оказался человек, который не только знал о её существовании, но даже радостно сообщил нам название столицы – Рига. Это меня удивило, так как даже соотечественники часто путают Ригу с Вильнюсом. А знаток, тем временем, поднял кружку и произнес традиционное немецкое восклицание: «Прост». Но прежде чем выпить спросил, как это будет по-латышски. Я от неожиданности растерялся и брякнул первое, что пришло в голову: «Лехаим!» Немец обрадовался, и с громким возгласом: «Лехаим», опрокинул в себя кружку пива. Вскоре к нашим соседям присоединились их друзья, пошло общее веселье, и когда над главной площадью немецкого города, в разгар старинного праздника разносилось дружное «Лехаим!», я понял, что не зря приехал в Германию.
1)Лехаим (евр.)"За жизнь"