Арон, не в силах оторваться, смотрел на своего лучшего друга, когда-то бывшего роднее, чем брат... и уже четыре года как мертвого.
Человек в железном ошейнике выглядел старше, чем тот Венд, которого воин когда-то похоронил, на лице прибавилось шрамов. Кроме того, его Венд никого не умел ненавидеть так, чтобы это чувство выжгло все остальные, оставив только горькую пустоту. Этот, постаревший, умел.
Нужно было принять решение. Но какое? Арон мог освободить Венда, сорвать этот позорный ошейник... А потом? Человек, так похожий и одновременно непохожий на его друга, вряд ли станет растроганно благодарить, скорее повторит попытку, из-за которой оказался в подземелье. Глаза этого Венда говорили — не найдется оружия, он зубами перегрызет врагу глотку.
Приказать отвести наверх, в господские покои? Уже там рассказать историю их дружбы, их других жизней, рассказать о своей встрече с демоном? И ожидать, что человек, ненавидящий его, поверит в подобную сказку? Арон на месте Венда точно не поверил бы.
Пока оставить все как есть? Изобразить безразличие и уйти? Пусть так, но прежде узнать, чем он вызвал такую ненависть.
Судя по присутствию Венда, демон сдержал слово: близкие Арона здесь были живы. Но любой человек знает — у подарков демона есть обратная сторона. Арон в новой жизни оказался другим, могущественным и страшным человеком, возможно и те, кого он прежде знал и любил, изменились.
С того момента как в его покои вошли слуги, неся завтрак, а следом явился перепуганный паж, бывшему сотнику пришлось играть чужую роль, черпая вдохновение лишь из реакции зрителя да собственного здравого смысла. Арон желал спросить о многом, но опасался вызвать у мальчишки чрезмерные подозрения. Впрочем, в качестве первого собеседника Риен подошел великолепно: пока плохо умеющий притворяться, открытый и искренний. Мужчина задал бы пажу еще немало вопросов, но стоило тому упомянуть подземелья, как в дело властно вмешалась интуиция.
Внутренний голос не раз помогал воину, спасал от шальной стрелы и ножа в спину, в бытность сотником предупреждал о неожиданных проверках начальства и о раннем возвращении мужа очередной пассии. Тогда гвардейцы всерьез называли своего командира Счастливчиком. Когда появились Тери и Рик, внутренний голос научился хранить не только самого Арона, но и дорогих ему людей. Исходящую от некроманта опасность воин тоже почуял заранее, только вот не успел вовремя вернуться...
И здесь, едва Риен произнес слово "подземелья", Арон понял: он должен спуститься туда, это важно, важнее даже, чем добыть информацию о самом себе. Камера, где находился Венд, словно сама подозвала его. Но воин до последнего момента не представлял кто окажется внутри.
— Или великий маг забыл о давнем эксперименте? — в голосе Венда ненависть смешивалась с отвращением. — Забыл, как решил подарить тварям Хаоса жителей нескольких деревень и посмотреть, что получится? Ты сам тварь, Тонгил, более мерзкая, чем твои проклятые слуги! Пусть это буду не я, но придет другой мститель, и подыхать ты будешь долго!
Арон смотрел на своего лучшего друга — бывшего лучшего друга — и не мог вымолвить ни слова.
Он маг!
И, по всей видимости, Темный!
Дар демона сделал его одним из тех существ, которых он ненавидел. Вот почему здешний Тонгил самовольно правит частью империи, вот почему местная знать боится его настолько, что откупается родными детьми.
— Маги всегда умирают долго, — словно во сне прошептал он старую истину. — Очень долго, и убивать их нужно правильно...
Риен, стоявший в паре шагов, издал невнятный жалобный звук, и даже в глазах Венда мелькнуло удивление:
— Правду говорят: ты безумец, — выдохнул его не-друг.
Арон вздрогнул и будто очнулся. Нет, не он был безумен, а весь этот мир, куда забросил его демон.
— В одной из тех деревень жили твои родители? — собственный голос прозвучал глухо.
— Да, — Венд дернулся, словно от приступа боли. — Будь ты проклят за это, Тонгил! Будь ты проклят за то, что стал таким чудовищем!
— Стал? — это слово царапнуло слух Арона. — Разве я не был им всегда?
— Всегда? — Венд усмехнулся. — Да. Но прежде ты умело притворялся человеком.
Арон кивнул, словно соглашаясь, в душе бушевала буря, и он едва сознавал, что делает. Вселенная сорвалась с места и пустилась в пляс, издевательски хохоча, а ему нужно было притворяться, будто все в порядке, все так, как должно. И не выдать себя ни жестом, ни взглядом.
— Надеюсь, тебе удобно здесь, ар-Син? — рот Арона болезненно искривился. Впрочем, при плохом освещении это могло сойти за усмешку.
— Вполне, — узник смотрел на него, как на бешеное животное. — Добавь свою голову на блюде — и я буду просто счастлив.
Как и его погибший друг, этот Венд умел отвечать на язвительные подначки, но с ним не будет шуточных оскорблений, с ним все будет всерьез.
— У тебя появился вкус, Венд. Неплохо для сына крестьянина. На днях я еще загляну, побеседуем, вспомним молодость...
Узник зло оскалился.
Едва выйдя из камеры, Арон, не в силах сдержать гнев, швырнул факел на пол. Тот, плюнув искрами, погас. Стражник за его спиной, привыкший делать все в полной темноте, запер дверь.
— Подбери этот бесов факел! — рявкнул Арон мальчишке, но тот лишь беспомощно завертел головой, а потом шагнул не в ту сторону. Через мгновение бывший сотник вспомнил: мало кто из людей обладал врожденным, как у него, умением видеть в темноте.
Нагибаться самому было не по новому статусу. Арон зло мазнул взглядом по факелу, пронеслась раздражённо мысль — "да гори, ты!..." — в голове словно что-то щелкнуло, соединилось и встало на место.
Факел вспыхнул.
— Будут приказы насчет пленника, господин? — голос стражника вырвал Арона из сумятицы мыслей.
— Да, — выдавил он. — Кормите его хорошо.
— Как на убой? — осмелился пошутить стражник.
Арон вздрогнул, но тут же плотнее надел почти сползшую маску чужой роли:
— Почему же "как"? — и криво усмехнулся.
***
Всю обратную дорогу господин молчал, и молчание это казалось недобрым. Риен, у которого отлегло от сердца, когда в подземелье Тонгил ограничился лишь посещением нового пленника, вновь напрягся и теперь гадал — доживет ли до следующего утра? От волнения путались мысли, и когда маг на последнем лестничном переходе спросил о чем-то, юноша просто не услышал.
— ...Риен, — паж сжался от страха, когда господин легонько похлопал его по щеке. — Риен, ты и впрямь устал, если не реагируешь на вопросы, — голос Тонгила звучал слишком заботливо, чтобы оказаться чем-то, кроме утонченной издевки. — Зайдешь ко мне вечером, а сейчас иди отдохни.
— Вечером? — когда господин выказывал к кому-то интерес, это было чревато, но Риен все же надеялся, очень надеялся, что обойдется...
— Ты плохо слышишь? — брови Тонгила вопросительно поднялись, и Риен отчаянно замотал головой.