Музыканта звали Гришей. И он был, безусловно, талантлив. А талантливые люди созданы, видимо, инопланетянами и не для нашей земной жизни – здесь они выглядят странными чужаками.
Он писал песни для детей, за которые родители платили ему по пять латов. На эти деньги жить было нельзя. Но ничего другого Гриша делать не умел, за исключением собственных детей, которые рождались каждый год. Я никогда не мог запомнить, сколько их на самом деле, поскольку они ползали по всей квартире, и сосчитать их было невозможно.
Зато его жена Светлана, в отличие от Гриши, выглядела вполне практичной, земной женщиной, хотя их союз тоже был для меня большой загадкой. Если браки совершаются на небесах, то в этот день в небесной канцелярии царил настоящий бардак. Света была дочерью, ни много ни мало, одного из главных руководителей космодрома Байконур, лично знавшего всех космонавтов, включая Юрия Гагарина. Каким образом судьба свела дочь генерала и нищего музыканта только ей известно. Они оба были глубоко религиозными людьми, причём, по-моему, не делали никакого различия между разными религиями. Для них Бог был один, и то, что люди никак не могут поделить его между собой, их не интересовало. Кстати, в этом они, скорее всего, были правы.
При наших случайных встречах у Гриши всегда было либо приподнято-бодрое настроение, либо грустно-упадническое. В первом случае он без всяких предисловий начинал делиться своей радостью: «Ой. Лёва, знаешь, меня вчера пригласили…», и дальше начиналось восторженное повествование, во время которого мне можно было не произносить ни слова. Всю информацию Гриша выпаливал без пауз, а закончив монолог, сразу протягивал руку и быстро уходил. Когда же у него случались неприятности, то разговор начинался в трагическом тоне: «Ой, Лёва, ты представляешь, какие люди…», и дальше шел такой же длины монолог, но уже о несовершенствах человеческой породы.
Однажды он меня встретил в своём радостном возбуждении.
«Ой, Лёва, ты знаешь, приезжает Юрий Николаев, будет отбирать деток, для участия в «Утренней звезде». Сейчас идёт предварительное прослушивание. Если хочешь, пошли со мной».
Я в это время работал журналистом и эта информация меня, естественно, заинтересовала. Гриша меня привёл в зал, где уже заседала комиссия и прослушивала детей. Дошла очередь до Гриши. На сцену вышла маленькая девочка, Гриша сел за рояль и объявил: «Песня «Синичка», музыка моя, стихи Льва Казарновского».
Моим первым желанием было сразу же закричать, что к этой песне не имею никакого отношения. Но это выглядело бы глупо, поэтому пришлось выслушать то, что Гриша сочинил от моего имени. Большего позора в своей жизни я никогда не испытывал. Очень сожалею, что не сохранил текст песни. Это было бы «гвоздём» любой юмористической программы. Я запомнил только строчку из припева: «Летела синичка, махая крылом вперед и вверх». Насколько я знаю, такой стиль полёта в плавании называют «кролем». И это только «цветочки», настоящие «перлы» там были рассыпаны, как горох, в каждом куплете. Однако, когда выступление закончилось, никто из членов комиссии даже внимания не обратил, что весь текст состоит из бессмысленного набора слов. Значительно позже я уяснил, что музыкантам, в принципе, всё равно, какие слова звучат в их песнях. Сейчас вообще пошла мода на песни, состоящие из трёх слов, которые повторяются бесчисленное количество раз. И их почему-то называют «шлягерами».
Когда этот кошмар закончился, я кинулся к Грише, чтобы высказать всё, что я о нём думаю. Однако, понял, что это бессмысленно. Гриша был на седьмом небе от счастья и не слышал вообще ничего. Поэтому, я был уверен, что и в дальнейшем он будет объявлять меня автором этого бреда. Мне ничего не оставалось, как отобрать у него листок с текстом и сказать: «Давай сюда, я сам напишу стихи». Гриша очень обрадовался, причём мне показалось, он как будто этого и ждал. Поэтому, у меня до сих пор есть сомнение, а не подстроил ли Гриша специально этот трюк с авторством? Ему нужен был человек, который взялся бы писать стихи к его песням, и он его заполучил.
Стихи я написал, а когда пришёл на репетицию. то меня сразу обступили родители, с просьбой написать и для их детей тоже. Так я стал соавтором Гришиных песен. А моя уверенность, что Гриша не так прост, кажется, подтвердилась.
Наше сотрудничество продолжалось недолго. Вскоре Гришу взяла в оборот какая-то благотворительная организация, которая отправила его вместе со всем многочисленным семейством в Израиль. Я тоже уехал в Германию и наша связь оборвалась. Но однажды на один из поэтических сайтов в Интернете пришло на моё имя письмо. Начиналось оно так: «Вам пишет заместитель мэра израильского города…» Моей первой мыслью было: «Вот она и пришла, мировая слава». Однако дальше шёл весьма путаный текст, из которого я только понял, что заместитель мэра разыскивает меня по просьбе Гриши. И в конце давался номер телефона, по которому я могу с ним связаться.
Я, разумеется, сразу позвонил и, услышав торжественное: «Аллё!», сразу узнал Гришин голос. После того, как я представился, Гриша тут же издал ликующий вопль: «Ой, Лёва, ты знаешь…» и дальше пошел восторженный монолог, из которого я выяснил, что Гриша попал в рай, там он занимается музыкой, родился очередной ребенок и вообще все у него замечательно. Когда он закончил, мне, в принципе, спрашивать уже было не о чем. Если бы мы встретились на улице, то после этого Гриша просто сунул бы мне руку, и мне не пришлось бы задавать никаких вопросов. Но по телефону надо было как-то продолжить разговор, и за неимением лучших тем, я спросил: «А кто этот заместитель мэра и как он меня разыскал?» И тут услышал ответ, от которого чуть не выронил трубку: «Так это я и есть – заместитель мэра», – с радостным смехом сообщил Гриша и повторил свой рассказ, но уже с позиции заместителя мэра. Оказалось, что помимо музыки и делания детей, Гриша в их городе заведует культурой.
Должен признаться, что для меня Гриша и заместитель мэра – это такие несовместимые вещи, что в этот момент все мои представления об Израиле заметно пошатнулись. Разумеется, после окончания разговора я немедленно набрал в Интернете название города, в котором живет Гриша, и сразу попал на сайт, где наши бывшие соотечественники обменивались информацией. И первый же вопрос там был тот же, что интересовал меня: «Кто знает этот город, и что он из себя представляет?». И первый же отклик был предельно кратким, но удивительно образным. Я привожу его дословно. Неизвестный мне человек написал: «Я знаю! Дырка в жопе!».
Это меня успокоило Значит, не всё в этой стране так запущено. А с другой стороны, я рад, что обнаружил на земле место, где окружающие не считают таланты людьми «не от мира сего», и даже выбирают их заместителями мэра. И пусть этот город всего лишь дырка в том месте, о котором упомянул наш соотечественник, всё равно это здорово!