Как правило, большинство людей хотело бы похвастаться своими выдающимися предками. К сожалению, не всем выпадает счастье иметь в роду знаменитости, но можно об этом хотя бы мечтать.
По рассказам моих родителей, мой дед в довоенном Двинске был известным лесопромышленником. Что это означало, я не понимал, и до сих пор не очень понимаю, поэтому всегда представлял его таким, как показывают купцов в старых советских фильмах – большим, властным, громогласным. И вообще, слово лесопромышленник вызывало уважение. После прихода в Латвию советской власти деда могли репрессировать как классового врага, но дед каким-то образом избежал заготовленной ему участи. Как ему это удалось, не знаю, но предполагал, что сыграли роль либо деньги, либо связи. В общем, вот такая гордость семьи.
Когда началась война, следы деда затерялись. Точно известно, что он не эвакуировался со своей семьей, в гетто тоже, судя по всему, не попал, и свидетелей его смерти нет. В связи с этим я иногда представлял себе фантастическую картину – дед с его богатством выжил, и однажды я получу сообщение об ожидающем меня наследстве. В советское время это было сказкой, но согревало душу.
Пришли 90-е годы, бывшим собственникам стали возвращать их владения, и тут я снова вспомнил про деда. Насколько я знал, у него был собственный дом. Я даже нашел в архиве адрес, где он находился. Я съездил в Даугавпилс и обнаружил, что дома давно нет, а на месте улицы расположен городской парк. Для чего мне нужен кусок парка я не знал, зато власти предложили мне бумажки, именуемые сертификатами. Как меня уверили, сертификаты впоследствии можно будет обменять на деньги. Но существовала одна тонкость, я должен был доказать в суде, что являюсь внуком своего деда, поскольку письменных свидетельств этого не сохранилось. К этому времени все двинские родственники уже умерли, в живых осталась единственная двоюродная тетка. Она с детства отличалась вредным и скандальным характером, поэтому мы не общались. Но другого выхода у меня не было. Тетке было за восемьдесят, она еле ходила, почти не слышала, и от прежних лет у нее сохранился неизменным только её характер. Тем не менее, когда я попросил её быть свидетельницей в суде, она сразу же согласилась. Судиться – это была её стихия.
И вот наступил день суда. После обычных формальностей, судья обратилась к тетке, знала ли она моего деда? Когда ей втолковали, что от неё хотят, она тут же оживилась.
– Кто – Лейб?! Как это не знала? – закричала она на судью. – Мы таки жили рядом. Конечно знала! Он целый день сидел у нас перед домом на лавочке и торговал дровами!
Существует выражение: «Мир перевернулся». Красивая семейная сказка рухнула в один момент. Старый еврей, сидящий перед домом и торгующий дровами никак не вязался с образом всесильного магната, который я нарисовал. К преданиям надо относиться осторожно, при ближайшем рассмотрении они рассыпаются в прах.
Сертификаты я все-таки получил, и они благополучно пропали вместе с фирмой, которая обещала за них золотые горы. Впрочем, по-другому и быть не могло. Когда мечту пытаются связать с деньгами, то результат всегда один – ни мечты, ни денег.