Артист эстрады Владимир Вядро любил рассказывать, как он, разругавшись в свое время с директором Латвийской филармонии Филиппом Швейником, сочинил на него эпиграмму: «Искусству так же нужен Швейник, как голой жопе муравейник». И однажды одна рижская газета опубликовала интервью с ним, в котором он снова привёл свой стишок. При этом, газета стыдливо заменила слово «жопа» буквой «ж» с многоточиями. При этом артист охарактеризовал Швейника как ничтожного чиновника и самодура. Это было явно несправедливо, поскольку тогда слава нашей филармонии гремела на весь Советский Союз. Но то, что Швейник имел властный, даже деспотичный характер, тоже факт.
Рассказывают, что однажды маршал Георгий Константинович Жуков, отдыхавший в Юрмале, захотел прийти на концерт в филармонию. Швейник, узнав об этом, пожав плечами, сказал: «Хорошо, поставьте ему где-нибудь стул. Больше я ничего не могу сделать, надо приобретать билеты заранее». Жуков, увидев, что ему предложили какие-то приставные места, обиделся. Этот случай тут же стал известен в ЦК партии, и Швейника вызвали для проработки. Когда он пришел, начальство конечно на него накинулось. Ему угрожали, что если хоть раз такое повторится, то он мгновенно распрощается со своей должностью. На что Швейник невозмутимо ответил, что повторится это не один, а десять раз, так как сгонять зрителей со своих мест ради кого бы то ни было, он не будет. И от него отстали!
После опубликования интервью Владимира Вядро, многие музыканты, проработавшие с Швейником долгие годы, были возмущены и хотели даже потребовать от газеты извинений. Конечно, это было наивно, но люди были ещё старой закалки и верили в силу печатного слова. А чтобы было понятно, о каких людях идёт речь, я расскажу одну историю.
Я однажды был в гостях у профессора консерватории Лии Эммануиловны Красинской. Ей в ту пору было уже девяносто лет. Она только что закончила писать учебник музыки для детей, и издательство буквально вырывало его из рук. Лия Эммануиловна предлагала начинать обучение не со скучных гамм, как сейчас принято, а сразу обучать учеников на произведениях известных композиторов. Но поскольку такие сложные вещи ребёнок, естественно, сыграть не может, то предлагалось уроки проводить с двумя детьми одновременно, чтобы они играли в четыре руки. Для каждого ребёнка это не представляло бы сложностей, зато дети с первых же уроков знакомились бы с классической музыкой. Хотел бы я девяносто лет придумать хоть что-то подобное.
Когда мы расставались, я хотел написать свой номер телефона и очень удивился, когда Лия Эммануиловна сказала, что записной книжкой никогда не пользуется, а запоминает все номера наизусть. Честно говоря, я не поверил. Но Лия Эммануиловна пояснила, что для этого придумала нехитрый способ. Она заменяет все цифры нотами, например, единица – это «до», двойка – «ре» и так далее. Таким образом, она запоминает любой номер телефона и никогда их не путает. Мне очень жаль, что этот метод нельзя распространить повсеместно, Как было бы здорово, если бы каждый из нас ассоциировался с какой-то мелодией. Думаю, мир был бы другим.
Во время нашей встречи Лия Эммануиловна и рассказала мне, как всполошились на публикацию в газете все, кто работал вместе с Филиппом Швейником. И при этом одна из их бывших коллег (которой тоже немало лет), вдруг спросила: «Я ничего не поняла. А что означает: «Искусству так же нужен Швейник, как голой ж муравейник?». Здесь же нет ни рифмы, ни смысла!» И я подумал, до чего же нашим интеллигентным старушкам, не растерявших до сегодняшнего дня своих благородных манер, тяжело жить в наше время. Ведь даже стишки, понятные до последней буквы любому дошкольнику, вызывают у них искреннее недоумение.