Каждый автор может отмечать, как минимум, два дня рождения. Первый, когда он появился на свет человеком, а второй – когда писателем. Свой первый день рождения, к сожалению, я не помню, зато второй раз я родился в кинотеатре. В своё время перед началом фильма всегда показывали какой-нибудь киножурнал. Смотреть там было нечего, поэтому зрители просто скучали. Но однажды во время просмотра меня заинтересовал один сюжет. Это был репортаж с завода, изготавливавшего подшипники. Диктор рассказал, что шарики для этих подшипников должны быть без малейшего изъяна, поэтому для контроля за качеством трудился целый штат сотрудников. И местные рационализаторы придумали оригинальное решение: они выдрессировали скворцов, у которых, оказывается, отличное зрение, и птицы стали успешно справляться с этой операцией. Выигрыш был очевиден: пернатым не надо было платить зарплату, оплачивать больничные листы, отправлять в отпуск. Но, при этом, в репортаже ни слова не было сказано, как к этому отнеслись сокращенные работники. И я подумал, что мне было бы обидно, если бы вдруг мою работу стала выполнять какая-то безмозглая птица. И тогда мне пришла в голову мысль, написать на эту тему юмористический рассказ. Так я и сделал. Но каждый написанный рассказ подобен горячему блину в руках – его нужно куда-то пристроить. Однако, все мои знакомые в один голос стали меня уверять, что для того, чтобы рассказ опубликовали, нужна «мохнатая лапа». «Лапы» у меня не было, но я вспомнил, что однажды на какой-то вечеринке у друзей познакомился с человеком, работавшим в одной из рижских газет. Больше мы с ним не встречались, и я помнил только, что звали его Леонид Михайлович Липкинд. В его газете постоянно появлялись юмористические рассказы некоего Медведовского. Печатался он много, и рассказы у него были неплохие, поэтому, я сомневался, что им нужен новый автор. Тем не менее, я заявился к нему со своим рассказом. Он меня узнал, однако, мне не хотелось показывать, что я ищу в нем пресловутую «мохнатую лапу», поэтому схитрил, сказав, что выбрал эту газету, просто потому, что в ней печатается очень хороший юморист Медведовский. Леонид Михайлович как-то странно на меня посмотрел и кисло спросил: «Тебе он, действительно нравится?» Судя по его тону, я понял, что сам он от этого автора не в восторге. Я не знал, как выкрутиться из неловкого положения и осторожно спросил: «А что, вам он не нравится?» Леонид Михайлович, как мне показалось, пренебрежительно пожал плечами. И тут я понял, что совершил крупную ошибку. Если у Липкинда с этим Медведовским неприязненные отношения (а такое в творческих коллективах встречается на каждом шагу), то, получается, я со своей похвалой наступил на больную мозоль. Поменять сходу своё мнение на противоположное уже было поздно, и мне ничего не оставалось, как только вяло промямлить: «Ну, не знаю. Мне нравится». На этом наш разговор закончился.
Я вышел из редакции расстроенный и долго себя ругал. Дёрнул же чёрт меня за язык упоминать зачем-то Медведовского. Я был уверен, что этим испортил всё дело, и рассчитывать мне не на что. Каково же было моё удивление, когда через некоторое время вдруг увидел свой рассказ, напечатанный в газете. Леонид Михайлович впоследствии опубликовал еще несколько моих рассказов. А затем я узнал, что Леонид Михайлович Липкинд и был тем самым юмористом Медведовским, которого я перед ним расхваливал. Это был его творческий псевдоним, взятый по фамилии матери. Поэтому, до сих пор не знаю, помог ли мне мой подхалимаж, или Леониду Михайловичу действительно понравились мои рассказы. Хотелось бы верить в последнее.