Наука – это то, чем занимаются серьёзные учёные. Лженаука – то, что интересует всё остальное население: космические пришельцы, непонятные явления и тому подобные вещи. Меня тоже в своё время притягивала лженаука, и однажды я даже стал подбивать своих друзей отправиться на поиски снежного человека. По словам очевидцев, его видели не только в Гималаях, но даже на Кавказе. Вот туда я и предлагал съездить. Но мою идею никто не поддержал, и я оказался перед выбором: либо от неё вообще отказаться, либо отправиться туда в одиночку. Я выбрал последнее. Мой план был таков: как минимум, увидеть снежного человека, как максимум – его сфотографировать.
Прилетев в Тбилиси, я первым делом заявился в редакцию местной газеты и поинтересовался, не работают ли сейчас у них какие-то группы, которые занимаются этой темой? Но никто об этом ничего не знал. На этом моя научная часть экспедиции закончилась. Тогда я решил, что раз уж проделал такой длинный путь, то, хотя бы, проведу здесь отпуск. Правда, меня смущало, что я был один, но вскоре оказалось, что в этом нет никакой проблемы. Я подходил к любой туристской группе, интересовался, куда они направляются, и если меня устраивал маршрут, просил разрешения пойти с ними. Мне никто ни разу не отказывал. Такой вид путешествия имеет ещё одно преимущество: во многих группах часто возникают всяческие трения: кого-то не устраивает руководитель, где-то компания разбивается на несколько конфликтующих сторон и так далее. Меня же эти проблемы не волновали, в крайнем случае, всегда мог покинуть одну группу и присоединиться к другой. Таким образом я облазил самые уникальные места Грузии.
Наиболее экстремальным эпизодом в моём путешествии оказалась поездка по старой военно-грузинской дороге. Я проголосовал у обочины, и первым по моей просьбе остановился большой бензовоз. Шофёр согласился взять меня с собой, однако у него в кабине лишнего места не было, и он предложил мне ехать, стоя на маленькой площадке снаружи машины. Не подозревая, что меня ждёт, я согласился. Поездка получилась запоминающейся. Древние военные грузины, когда строили дорогу, не подозревали, что по ней будут ездить бензовозы. Поэтому, колёса машины еще как-то помещались на дороге, а моя площадка вместе со мной висела над глубокой пропастью. Когда я пытался взглянуть вниз, то чувствовал себя как при просмотре фильмов-ужасов: интересно, но страшно. А если учесть, что дорога представляла собой сплошной серпантин, то на бесчисленных поворотах я просто взлетал над ущельем. Встречные водители, видя эту картину, крутили пальцем у виска, показывая, что у меня в голове, скорее всего, дырка вместо мозгов. Сегодня я понимаю, что они были правы. Тем не менее, я стойко продержался всю дорогу и благополучно приземлился на другой стороне перевала.
После этого несколько дней я провёл с новой компанией. О снежном человеке за это время я вспомнил только один раз. Мы остановились в одном туристическом лагере, и я стал осторожно интересоваться у хозяев, не слышали ли они что-то об алмастах (так на Кавказе называют снежного человека). Они ответили, что, конечно, очень хорошо с ним знакомы и рассказали несколько удивительных историй о встречах с этим существом. Я добросовестно всё записал в тетрадь, в расчёте, что эти свидетельства когда-нибудь пригодятся. На следующее утро мы ушли из лагеря и когда были уже на довольно приличном расстоянии, кто-то спохватился, что у него пропали какие-то вещи. Все стали проверять свои рюкзаки, и почти у всех обнаружились пропажи. Я тоже полез в рюкзак и увидел, что нет фонарика и складного ножа. Меня это очень расстроило. И дело было не в вещах, их можно было купить в любом магазине. Просто, я считал, что людям, которые воруют фонарики и складные ножи, верить нельзя. Поэтому, по приезде домой, выкинул все записи.
С этой группой мы вышли к Эльбрусу и здесь расстались. Все разъехались по домам, а я снова остался один. Вершина горы всё время была скрыта за облаками, но мне сказали, что это обычное явление, и редко кому снизу её удаётся разглядеть. И тогда я решил, что обидно стоять у подножия Эльбруса и даже не увидеть его. На этот раз желающих составить мне компанию не оказалось, и я начал подъём в одиночку. Я знал, что где-то наверху должен находиться приют для туристов, в котором можно отдохнуть и переночевать. Но прошло много часов, а никакого приюта не было. Я уже основательно выбился из сил, когда увидал спускавшихся сверху лыжников. Меня это очень удивило, так как я не предполагал, что здесь можно ещё и кататься на лыжах. Когда мы поравнялись, оказалось, что это иностранцы, и моё удивление сразу прошло. Иностранцев мы тогда видели только по телевизору, и от них можно было ожидать чего угодно. Говорили они друг с другом по-немецки, а я этот язык учил в школе, поэтому решил поинтересоваться, далеко ли до приюта? Но, как ни старался, никак не мог сложить эту фразу. Я мычал что-то нечленораздельное, и лыжники, видимо, решив, что я глухонемой, терпеливо ждали, когда я объясню, чего мне от них надо. Но у меня так ничего и не получилось. Наконец, вспомнив из всего немецкого словаря одно слово, я спросил: «Дойчланд?», на что получил ответ: «Остеррайх» (Австрия). Я радостно закивал головой, давая понять, что это единственное, что меня сейчас интересовало. После этого, мы разошлись. Весь последующий путь меня мучил только один вопрос: на кой чёрт столько лет я учил в школе немецкий язык, если при встрече с иностранцами, не смог задать самого простого вопроса. И только появление приюта прервало мои горестные размышления.
Переночевал я в приюте, а утром продолжил восхождение. Вскоре началась граница снегов, и я попал из лета в зиму. Несколько раз я наблюдал, как с грохотом сходят снежные лавины, самое опасное явление в горах, из-за которых ежегодно гибнут туристы. Иногда на пути попадались трещины, которые тоже надо было осторожно обходить, поскольку провалившись в неё, уже не было шансов выбраться. Один раз меня обогнала группа альпинистов с огромными рюкзаками за плечами. Я с завистью посмотрел им вслед. Если бы мне пришлось тащить такой рюкзак, то я давно бы уже распластался на земле, как черепаха и дальше двигался примерно с такой же скоростью, что и она. Тем не менее, я благополучно прошёл весь маршрут и вышел к знаменитому Приюту Одиннадцати. Отсюда альпинисты отправлялись штурмовать саму вершину. Пока тащишься в гору, то, как правило, не до красот. Мысль только одна: скорее бы добраться до места. Но когда я отдышался и осмотрелся, то понял, в какую сказку попал. Передо мной расстилался потрясающий вид, облака были далеко внизу, а буквально рядом сверкали на солнце две головы Эльбруса. Казалось, до них было рукой подать. Но я знал, что расстояние в горах обманчиво, и чтобы до них дойти, нужно потратить еще много часов и сил. Но я не спортсмен и не стал этого делать. Для меня самым главным было то, что я ощутил чувство, которое испытывают люди, после больших трудностей покоряющие свои вершины. Это чувство называется счастьем.
Следов снежного человека я так и не обнаружил, как их не нашли сотни других энтузиастов, отправлявшиеся на поиски этого таинственного существа. Так что, скорее всего, это всё-таки легенда. И тем не менее, я ему очень благодарен. Ведь, благодаря ему, я – обычный молодой человек, каких сегодня современная молодёжь называет «ботаниками», совершил совершенно фантастическое путешествие по кавказским горам, посетил уникальные по красоте места и, наконец, в одиночку взобрался на самую высокую гору в Европе. И пусть учёные мужи презрительно морщат свои носы, когда слышат о наших наивных верованиях в некие таинственные явления, хорошо, что в мире еще имеются тайны, без которых жизнь была бы гораздо скучнее.