Глава 2
Встречи ждут нас, но как часто мы сами уклоняемся
от них! И когда мы приходим в отчаяние, поняв, что нам
нечего терять, или наоборот, чересчур радуемся жизни,
проявляется неизведанное - и наша галактика меняет орбиту.
Пауло Коэльо «Одиннадцать минут»
Они нашли его в семнадцать лет. И больше не отпускали. Никогда.
Угловатая юношеская фигура нерешительно замерла в дверном проеме.
- Вызывали, товарищ военком? Я - Брянцев.
- Брянцева вызывали, только я не военком, - мужчина, расположившийся на месте хозяина кабинета, благодушно улыбнулся, - да вы проходите, Дмитрий Николаевич. Заодно и познакомимся.
Юноша продолжал нерешительно топтаться у порога, и «старшему» пришлось встать из-за стола и сделать два шага ему навстречу. Он энергично протянул молодому человеку руку:
- Сергей Борисович.
Затем коротко кивнул в сторону своего помощника:
- Мой коллега – Александр Евгеньевич. Консультируем членов призывной комиссии по вопросам профотбора будущих защитников Родины. Так, что устраивайтесь, молодой человек, поудобнее, - указал он на стул прямо перед собой, - побеседуем «тет-а-тет», так сказать.
Александр Евгеньевич, неизвестно как оказавшийся за спиной у Брянцева, дружески подтолкнул его под локоть:
- Располагайтесь, - указал он на глубокое кожаное кресло посреди комнаты.
Но молодой человек, шагнув чуть левее, скромно опустился на стул у стены.
- Я лучше здесь, ладно? С детства не люблю кресел, - смущенно пояснил он, - да и «тет-а-тет», боюсь, уже не получится – какой разговор «с глазу-на-глаз», когда кто-то третий за спиной маячит?
Мужчины молча переглянулись.
- Здорово вы, Дмитрий Николаевич, про «тет-а-тет» подметили. В самый цвет, - хохотнул старший. - Языками владеете?
- Да нет, просто выраженье известное.
- Понятно. А почему кресел не любите, если не секрет?
Молодой человек замялся:
- Так, была одна история…
- Что за история? Да вы не стесняйтесь - здесь все свои, проверенные, - ободряюще кивнул Сергей Борисович.
Он, вообще, старался держаться этаким бодрячком-боровичком, и Мите это как-то не нравилось. Почему-то ему казалось, что этот добродушный с виду человек в темно-коричневой «тройке», изо всех сил старающийся выглядеть любезным и приветливым, притворяется. И уж, если на то пошло, то на самом деле он больше походил на огромного жука - скарабея. Не сказать, что это сильно напрягало… но подсознательно он ощущал за простецкой манерой спрашивающего умело замаскированную систему манипулирования собеседником. Вернее, его сознанием. Внутренняя система безопасности включилась автоматически - будет лучше, если оппонент не почувствует его тревоги. Отведя взгляд в сторону, юноша с натугой выдавил:
- Ну, если вам интересно…
Вот привязались! Настырные какие – и все-то им расскажи. Все конечно, не будем. Может, частично, а все – нет. Накося – выкуси! Впрочем, столько лет прошло. Дай бог памяти, самому упомнить, как это было-то. Так, сейчас - есть! Ага, вот оно родимое, все - на месте, любуйтесь…
… - Митя! Митя! Мальчика маленького, кудрявого такого, в синем костюмчике не видали? – Молодая женщина, взволнованно комкая в холеной руке кружевной платочек, вопросительно заглядывала в глаза дежурной смотрительнице зала.
- Спокойно, гражданочка, разберемся! Здесь все-таки музей, а не рынок – Оружейная Палата Московского Кремля, как-никак! – Смотрительница уверенно удерживалась в рамках социалистического официоза. Пока.
- … Да как же так можно?! Вы представляете, что теперь будет!
- А что будет? Ну, устал ребенок – ему всего-то четыре года.
- Следить за детьми надо! Вы родители, или кто?
- Вот-вот! Вам бы только следить. Митя! Сынок! Слезай оттуда сейчас же!
… - Ну, кресло и кресло – подумаешь, невидаль! Залез в него, свернулся калачиком. Отдохнуть, значит. Что дальше было, дословно передать не берусь, но, в общем и целом – «караул!» и разные эпитеты…
Брянцев перевел дух и мельком глянул на собеседников: оба ждали продолжения.
- Отчего ж столько шороху-то? – заинтересовано подал голос младший.
Молодой человек досадливо поморщился.
- Кресло это злосчастное царским троном оказалось. Как выяснилось, самого Ивана Грозного – ни больше, ни меньше. Короче, с тех пор к этой мебели у меня аллергия. Хотя, если честно: чего так причитать было, не пойму? «Ах, трон, трон!», - и что с того? Сидеть совсем даже и неудобно - жестко и нафталином пахнет.
- Лихо! И рассказываете занятно, - отсмеявшись, Сергей Борисович пододвинул к себе «дело», и сосредоточенно прищурившись, пробежал взглядом несколько листков. Затем, уперев короткий палец в какой-то абзац, вновь перевел испытующий взгляд на юношу.
- Кстати, в вашей школьной характеристике сказано, что вы больше к гуманитарным предметам интерес проявляете, чем к естественным наукам. Способности к иностранным языкам, опять же. Плюс ко всему - спортсмен-разрядник.
Отложив папку в сторону, он с интересом уставился на парня:
- Не очень частый расклад для нашего «технотронного» века, не находите, Брянцев? Расскажите-ка о ваших увлечениях подробнее.
Митя с недоумением воззрился на странного собеседника:
- Простите, э-э… Сергей Борисович. Я не совсем понимаю, причем здесь…
Протестующим движеньем руки мужчина остановил его на полуслове:
- Конечно, конечно, молодой человек. Военкомат, комиссия, армия… Причем тут иностранные языки, гуманитарные науки? – «Старший» деланно вскинул руки. – Сейчас мы с коллегой вам все объясним: что, зачем, почему. Не так ли, Александр Евгеньевич? – Он энергично развернул корпус в сторону помощника.
«Коллега» до этого момента не проронивший ни слова, с готовностью отозвался.
- Конечно, объясним! - С воодушевлением подхватил он. - Только, знаете что? – Александр Евгеньевич доверительно понизил голос и весь как-то подобрался, - давайте, чтоб все было чинно-благородно, по порядку и без суеты, сделаем сейчас небольшой перерыв – нам с коллегой надо посовещаться «тет-а-тет». Вы пока посидите в коридоре, вас позовут, лады?
Юноша заинтригованно кивнул.
- Вот и отлично! – улыбнулся «младший».
На златом крыльце сидели:
царь, царевич, король, королевич…
(Детская считалка)
Их первая встреча произошла у покосившегося забора окрашенного пожелтевшими, растрескавшимися от времени белилами. В тот прохладный майский вечер именно там они сошлись в схватке за место на трофейном мотоцикле «Zundapp», принадлежавшего дяде Володе - соседу Брянцевых по даче. Бойцов было четверо: старшему – восемь, младшему – шесть. Дрались недолго - одному расквасили нос, другому оторвали рукав новенькой красно-синей «ковбойки». Но, как говорится, нет худа без добра, – из «Сельмага» напротив вышел дядя Володя с бутылкой, и оглядев орлиным взором побоище, потушил конфликт богатырским посвистом в два пальца. Затем оседлал своего железного коня и, глянув на взъерошенных мальчишек, широко улыбнулся:
- Слышь, пацаны, залезайте – прокачу!
Так что, как водится, победила дружба. Компания получилась - неразлей-вода: Грек, Костик, Юран и Димыч. Прятки-салки, футбол, рыбалка, лес, речка, вело-фото, танцы-обниманцы. Детство, отрочество, юность – как у Льва Толстого, они прошли вместе. А дальше… Дальше тоже, как у Толстого, только Алексея – «Хождение по мукам», помните? Но это еще когда-а будет! А пока они о том еще ни сном, ни духом...
Весной восемьдесят первого родители Грека подали документы на выезд из СССР в Израиль. Пока оформлялись - парня исключили из комсомола и вытурили из института. Московские друзья-приятели перестали звонить. Любимая девушка перестала приходить на свидания. Как говорится: «куда ни кинь – всюду клин». Что ж, все правильно – пария.
Помыкавшись «по инстанциям», Грек скрылся от всех на даче, и тихо маялся от безнадеги: как-никак, последнее лето на Родине, а впереди – неизвестно что. Димыч утешал друга, как мог, но кошки на сердце скребли у обоих. Прощальный вечер пришелся, аккурат, на конец августа - были родители Грека, бабушка с дедушкой, да несколько дальних родственников. Из друзей никто не приехал. То есть, из друзей родителей Грека - никого. Не было у них теперь друзей, как оказалось. А у него были – трое. Но чувствуете нюанс: были – это, как ни крути, уже в прошедшем времени.
Прощаясь с ребятами, Грек бодрился:
- Где наша не пропадала! Даст бог, свидимся!
И только флегматичный Костик, как самый старший из четверки, вдруг, как-то мудро, по-взрослому оглядев друзей, потеряно изрек:
- Нет, ребята, больше мы Грека никогда не увидим.
И все оторопели. Ситуацию разрядил дед Грека – дядя Изя. Он всегда такой степенный, солидный, но вместе с тем - заядлый балагур и весельчак, неспешно, чуть вразвалку подошел, оглядел притихших ребят, шутливо взъерошил волосы Костику, легонько дернул за нос Димыча, и неожиданно пересчитал всех легкими тычками ладони в плечи:
- На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич… как там дальше?
- …Сапожник, портной – кто ты будешь такой? - подсказал Юран.
- Точно, - дядя Изя промокнул носовым платком испарину на лбу. – Кстати, мой отец был сапожником. До войны мы жили на Украине в Гайсине. Городок небольшой, провинциальный. Для нашей семьи другой работы там не было. Вернее, для моего отца. У него просто не было выбора, - добавил он. Но жизнь, ребятки, такая сложная штука, что часто не разберешь, кто кого выбирает – она за нас или мы сами. Лично я искренне желаю, чтоб свой выбор вам довелось делать самостоятельно. Но…, - он на мгновенье задумался, - знаете, как в народе говорят: «не зарекайся». А если по-современному, - дядя Изя плутовато прищурился, - кажется, так будет: «никогда не говори никогда».
Мудрый был человек. Через две недели они уехали.
«…аще кое зло замыслено или содеяно есть,
возврати его в преисподнюю»
(Молитва от чародейства)
- Значица так, капитан, похоже, мы с тобой на жилу напали. О-очень непростой паренек! Видал, как он тебя за своей спиной в два счета «срисовал»? И сел умело, и отговорку насчет кресла тут же соорудил.
- Да и вас, товарищ полковник, он тоже покоцал: «тет-а-те-е-ет», понимаешь… И вообще, толком не сказал ничего дельного, о чем его спрашивали - как будто под простого играет, а сам настороже! Но виду не подает.
- Вот и я о том же. Плюс способности разные, о чем военком здешний рассказывал. И я почему-то уверен, что это – далеко не все. Короче, если бы не его юный возраст, можно было бы подумать, что мальчик кое-чему обученный – «закрытая система».
- Ну, уж прямо и обученный! Ему до этого еще – о-о-ох!..
- Вот ты все сам и сказал. Если честно, я того же мнения – парня надо брать!
- Вы говорили – отец у него…
- Да, большая шишка – ответработник в Совмине. А что делать? Все равно надо брать, говорю же - точно «в цвет». Из такого, знаешь, кого сделать могут?
- «Крота»?
- Молодец, слету сечешь. Может, и «крота», а может, еще чего покруче. Если мы с тобой не напортачим. Тогда и нам зачтется: ордена-звезды, кино, вино и домино – по полной программе. Такой шанс, братец, один раз дается – никак упускать нельзя. Так, что служи, капитан, майором станешь. Ладно, это все лирика, а пока зови-ка мальчишку. А дальше, как ты умеешь – аккуратненько, чтоб комар носа не подточил. Действуй!
Насекомые – самый древний вид живых существ на Земле,
а посему и совершенно чуждый роду «гомо сапиенс»:
человек не в состоянии предугадать логику поведения паука…
Автор "Размышления на вольную тему"
…– А вот такой вопрос: через четыре месяца вы оканчиваете среднюю школу, так? – Спрашивающий слегка прищелкнул пальцами, будто отсчитывая какой-то скрытый внутренний ритм. - Собираетесь учиться дальше или как?
- Собираюсь, - нехотя ответил Митя.
Настроение почему-то стало стремительно падать.
- А вообще, как получится, - добавил он.
- Как-то у вас это пессимистично прозвучало, - ухмыльнулся собеседник. - И куда хотите поступать, если не секрет?
- В МГУ, на исторический, - еще более меланхолично промямлил юноша.
Он явно был «не в своей тарелке»: какая-то невидимая опасность присутствовала в воздухе – как запах озона перед грозой.
- Историей интересуетесь, или…- Александр Евгеньевич снова прищелкнул пальцами, - гх-м, потенциальными возможностями?
Митя изо всех сил старался сохранять спокойствие, но по его ощущению невидимый источник опасности объявился уже где-то совсем рядом. Но что это могло быть, он совершенно не представлял - так, знобкое дуновение из чуждого мира.
- Историей – да, интересуюсь. А возможностями…
Он на секунду смешался. Непонятное тревожное чувство нарастало: будто что-то должно было вот-вот случиться. Митя искоса глянул на «коллег»: их лица излучали дружеское взаимопонимание. Ладно, показалось, наверное. Перевел дух и ответил с некоторым даже вызовом:
- Если вы имеете в виду возможность после окончания этого факультета жить и работать за рубежом, то – и этим тоже.
- Благодарю за честный ответ. Полагаю, ваша целеустремленность хорошо подкреплена, чтобы воплотиться в жизнь, - Александр Евгеньевич как-то нехорошо ухмыльнулся, но тут же, деловито продолжил:
- В жизни ведь, всякое бывает: вдруг что-то не сложится? Конкурс слишком большой или не повезет с первого раза, – он снова щелкнул пальцами, - тогда как, в армию? С вашим-то интеллектом… Обидно будет, наверное.
Вопрос – ответ. Обыденное, занудное дело, как в телепередаче «Спрашивайте – отвечаем». Скукота. Но вдруг, что-то пошло не так. Ни с того, ни с сего – на ровном месте. Просто перед Митиным внутренним взором мелькнула какая-то картинка. Что-то знакомое…. Нет, не разобрать! Но явно какой-то диссонанс появился, а что – непонятно. Надо бы «рассмотреть» картинку. Митя напрягся: ну же! Ага, есть «двадцать пятый кадр»! Что за ерунда? Муха в паутине. Непонятно, аллегория какая-то, что ли? Ладно, хоть и недолюбливал он точные науки, но как говорила их школьная математичка: «давайте рассуждать логически…». Давайте. Итак: муха в паутине, и что? Да ничего, туда ей и дорога - вот и вся аллегория! Просто, как огурец. Однако, логики тут как-то маловато: если все так просто, то при чем здесь аллегория? Какой в ней смысл? Ладно, включаем голову: ключевое понятие – смысл. Какой он там бывает-то, смысл этот? Здравый, двойной, определенный, скрытый... О! Скрытый смысл – вот это, пожалуй, подойдет. Ну-ка, ну-ка… «Если муха в паутине, значит, рядом есть паук!». И где же он? Где? И тут его осенило: «младший коллега» - Александр Евгеньевич! Вот так-так! А что? И впрямь, похож: так ловко плетет словесные кружева, что скоро совсем запутает в них свою жертву, и уж тогда… Что будет тогда, Митя не додумал, но чтобы освободиться от гнетущей тревоги решил пойти ва-банк:
- Тогда – в армию!
Получилось резковато - воцарилась неловкая пауза. Ну и ладно! Пусть отвяжутся уже, - подумал Митя, и его сразу отпустило. Рановато, оказалось.
Костяной щелчок пальцев остановил скрытый ритм движения невидимого челнока, послав в чуткие рецепторы ткача закодированный импульс: паутина соткана, можно сворачивать кокон…
- У нас к вам другое предложение, - с нажимом прогудел «Скарабей».