Глава 6
Утро выдалось прохладное. Всю ночь шел дождь, на окнах налипли сорванные порывами ветра листья и тонкие черенки зарождающихся соцветий. Максим чувствовал себя разбитым, словно во сне от кого-то убегал или прятался. На душе какая-то муть – тревога что ли? Не понятно лишь, с чего. И голова как ватная, чисто Шалтай-Болтай. Вдобавок саднило нижнюю губу. Бросив в лицо пригоршню воды, он глянул в зеркало: так и есть – лихорадка. Только этого сейчас не хватало! Перебрав пузырьки и бутылочки над раковиной, выбрал гель с восстанавливающим эффектом - благо, тетушка позаботилась на все случаи жизни, как говорится. Он пригладил влажные волосы и норовисто тряхнул головой – вон хандру!
В небольшой аккуратной кухоньке его дожидался завтрак, заботливо приготовленный тетушкой (и когда она только все успевает?): пара хрустящих нежной корочкой горячих круассанов с апельсиновым джемом, маленький брикетик сливочного масла, сливки в изящном фаянсовом молочнике и большая чашка горячего кофе – то, что надо!
Вечернее небо Парижа ярко цвело радужными сполохами праздничного фейерверка – 14 июля, День взятия Бастилии. Трубачи военного духового оркестра на площади Звезды вовсю раздували щеки, наигрывая бравурные марши для праздношатающейся публики. У Триумфальной Арки за сорок сантимов предлагали бутоньерки из живых цветов.
Ингвар едва успел уклониться, когда наперерез выехала пожилая торговка на велосипеде с полной корзиной цветов. От неожиданности женщина потеряла управление, и велосипед завалился на бок, разметав товар по темно-серой брусчатке. Разбросанные тут и там букеты походили на отражение праздничного небесного салюта. Торговка растеряно пыталась собрать их, одной рукой придерживая помятый велосипед с вывернувшимся вбок рулем. Стрем отвел ее стиснутую ладонь, освобождая от железного противовеса, и в два движения выправил погнутые руль и крыло. Женщина уже оправилась от шока и немного поколебавшись, улыбнулась и протянула ему синий букетик.
- На счастье!
Ингвар скупо улыбнулся, двумя пальцами взяв под козырек кепи: «Merci, madame!» и сунув букетик в петлицу, прогулочным шагом двинулся вниз по Елисейским Полям.
- Господин Стрельников!
Максим обернулся. Изабель, выглянувшая из-за «банковской» перегородки разделяющей столы сотрудников офиса, показывала ему поднятую телефонную трубку: к телефону! Кто бы это? Наверное, шеф. Макс трусцой припустил к аппарату.
- Слушаю!
Невнятные шорохи и всхлипы, не разобрать ничего. Он прикрыл трубку сложенной ладонью и протрубил, как в рупор:
- Владимир Кузьмич? Алло! Я слушаю, говорите громче, пожалуйста!
Сквозь эфирные шорохи и трески прорезался писклявый девичий голос и торопливо запричитал:
- Никакой это не Владимир Кузьмич. Это я, Ирэн! Максик, совсем ты меня забыл в своих заграницах, не позвонил даже ни разу! Я уж всех обежала, пока мне ваши тетки этот телефон не дали. Я что звоню-то: про джинсы напомнить, если ты еще не все позабыл…
Макса передернуло. - Вот дурища! Аж, по служебному номеру докопалась, денег на «международку» не пожалела, все про фигню эту барахольную переживает!
Трубка между тем, продолжала заливаться:
- …а еще знающие люди сказали, что французское дамское белье классное можно купить за недорого. Сейчас скажу где, я записала.
Послышался шорох торопливо перелистываемых бумажек.
- Вот, нашла! Записывай…
- Ирка, уймись, я тебя умоляю! Какое белье?! Я на работе, между прочим, и телефон служебный тоже! И вообще, ты хоть представляешь, на минуточку, сколько мне командировочных в инвалюте выписали? Только-только, чтобы на паперти не стоять! Г-хм, это я так, образно, - спохватился Макс. – Все, давай! Джинсы привезу, как обещал, с остальным барахлом – отвянь! И не звони мне сюда больше, балда! Пока-пока, привет семье!
- Ну, Ма-ак-сик!..
Он повесил трубку и изобразил благодарную улыбку для Изабель: шеф беспокоится, работа, понимаете!
Вечером, по пути домой он решил заглянуть в какой-нибудь приличный универмаг - надо же выполнить обещание, а то девушка переживает… Безразмерный куб «Галерея Ла Фойет» поразил его воображение вселенским изобилием товаров и… ценами. Потолкавшись по бесчисленным отделам женской и мужской одежды, косметики, белья и прочей галантереи, он так и не смог сделать выбор – слишком уж всего чересчур и еще больше! А финансы – поют романсы. Придется подыскать магазинчик попроще, может, тетушка что-нибудь присоветует. Кстати, надо бы ей какой-нибудь презент изобразить, вон, как она заботиться – и кров, и стол, и «тысяча одна ночь» рассказов разных. Чудесная старуха!
Уже привычная надтреснутая трель входного звонка завершилась обморочно-неожиданным арбалетным выстрелом «французского» замка, и Макс предстал пред все еще ясны очи тетушки с великолепным букетом чайных роз в протянутых руках.
- Преклоняясь перед вашим обаянием, тетушка! От души!
Клэр поднесла цветы к лицу и, прикрыв глаза, вдохнула тонкий аромат.
- Какие красивые! Спасибо, милый! А по какому случаю? Мне уже сто лет не дарили цветов.
- Красивой женщине цветы дарят без повода, просто - за красивые глаза.
- Ах! – Откинув голову, тетушка от души рассмеялась. – Все же, ты дамский угодник, Макс! Видать, пошел в прадедушку – он тот еще ходок был! У тебя, небось, тоже подружек пруд пруди.
- Да куда там, какие наши годы! Да и подружки сейчас тоже не айс. Ох, простите, - смутился Макс, - я хотел сказать, что девушки нынче зачастую больше похожи на мальчиков, чем на женщин. Эмансипе!
- Я тоже заметила. В наше время было по-другому. Что не удивительно. Ладно, пошли уже, чай ждет. Сядем рядком, да поговорим ладком – так правильно?
- Вы меня поражаете, Клэр! Сей секунд буду!
И снова глухой, протяжный бой часов прервал их задушевную беседу на самом интересном месте.
… - А вот Вы мне так и не рассказали про Люсьену, с той фотографии. – Макс просительно прижался щекой к плечу Клэр. – Что там за история произошла? Расскажите, очень прошу!
Тетушка вздохнула.
- Да что там и говорить-то… Ей всего двадцать исполнилось, только учиться закончила – музыкантша она, вон до сих пор скрипка ее в футляре у меня. Не вышло ничего. Пыталась поступать в оркестр театра-оперетты - не взяли. Говорила, что с концертмейстером тамошним не поладила, как тот хотел. Звали в «Мулен Руж» по ночам кан-каны играть, так она гордая – отказалась. Так и мыкалась: уроки частные давала – пять франков в час. В Консерваторию хотела аспиранткой. И все бы ничего, да появился тут у нее один…
Елисейские Поля Стрем не любил. Слишком людно и слишком голо – в обе стороны, откуда ни глянь. Но сегодня был праздник и даже пирамидальные тополя, отделяющие тротуары, были красиво украшены разноцветными электрическими гирляндами. Музыка, льющаяся из репродукторов, подвешенных на фонарных столбах, тоже настраивала на мажорный лад. Завернув в аллею отделенную от проезжей части небольшим палисадником, он с размаху опустился на массивную уличную скамью и, вытянув из кармана пачку «Житан», собрался уже прикурить сигарету, как вдруг услышал негромкий голос сбоку:
- Прошу вас, месье, не надо! Если можно…
Стрем повернул голову: на него умоляюще смотрели большие, чуть подведенные «стрелкой» темные глаза в обрамлении длинных, загибающихся кверху ресниц. Девушка смущенно отвела взгляд и отвернулась. На коленях она держала раскрытую книгу, нервно сжимая в левой руке очки в круглой оправе.
Некоторое время Ингвар молча смотрел на нее в упор, затем встал и с полупоклоном протянул свой букетик:
- Любите фиалки, мадемуазель?
Она обернулась, заворожено глядя на рослого, темноволосого парня в синей рубашке с распахнутым воротом и бретонском морском кепи с красным помпоном, надвинутым на пронзительные серо-стальные глаза.
- Да, мои любимые. Это мне? Но… по какому случаю?
Он улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой.
- Случаев несколько. Во-первых, сегодня праздник – 146 лет назад разрушили Бастилию. Дата не круглая, но… Я встретил красивую девушку - это во-вторых. А в-третьих – красивым женщинам следует дарить цветы просто так, без всяких случаев – от души!
Щеки незнакомки зарделись нежным румянцем. Она нерешительно протянула к цветам руку.
- Благодарю вас, месье…
- Ингвар. Меня зовут Ингвар. – Он присел с ней рядом и, задрав голову к небу, произнес нараспев:
- О, Дже-нни! Бу-дет ночь для всех, но то-лько не для на-ас…
Девушка улыбнулась.
- Старинная песенка английских моряков, - пояснил молодой человек.
- Вы что, моряк? - В ее вопросе явно слышалась «до-диез» из детской считалки: «Инти-, инти - интерес выражает «до-диез»!
Ингвар загадочно хмыкнул.
- Нет, Дженни. Я норвежец.
Она обернулась в «три четверти».
- Норвежцы – это, которые викинги?
- Точно! – Важно кивнул Стрем.
- Так они же все моряки!
Он придвинулся к ней, заговорщически понизив голос:
- Так и есть…
- Тогда я буду звать вас «Капитан», - предложила она, тоже понизив голос.
- Хорошо, Дженни.
- Я не Дженни. Люсьена. Можно – Люси.
- D’accord!*
И не сговариваясь, они весело грянули на два голоса:
- Да, до-ро-га-ая, бу-дет ночь! Для все-е-ех, но не для на-ас!
* Договорились! (фр.)