Платон Аристархович Тютюкин опрокинул рюмку, смачно занюхал ржаным хлебом.
— Славно живёшь, Игнатий Трофимович, славно… Грех жаловаться! -
— Не то слово, Платон, не то… Однако ж, есть одна беда. -
— Смотря что за беда. Может, что и не беда вовсе. Поглядеть надо. -
Игнатий Трофимович поднялся из-за стола, прошёл по комнате. Глянул в окно. Тронул штору, будто собирался закрыть, хотя здесь десятый этаж, а дом выше всех остальных в городе. Стал на колени, заглянул под кровать. И вытащил на свет старый сундук.
— И что же там? — заинтересованно пригляделся Тютюкин.
— Не знаю… -
— Открыть не можешь? -
— Боюсь… -
Платон Аристархович удивленно поднял брови.
— Чего ж бояться?? -
— Мало ли что там может лежать!.. -
Игнатий Трофимович Костович вытер платком пот со лба. Хоть погода вполне себе прохладная.
— Видишь ли… Мне этот сундук завещал дед. И он его тоже не открывал, и сам его по наследству получил. А что было до того — мне неизвестно. Дед не рассказывал, может, что и сам не знал. -
— И что же?.. -
— Ну… Много чего может оказаться в сундуке. Он довольно тяжёл, но внутри ничего не гремит. Может, что там некоторое количество золота, или драгоценностей. А может, что некая отрава. -
— Это фантазии! -
— Фантазии фантазиями, но что там — мы не знаем. -
— Так открой! -
— Страшно… -
Платон Аристархович решительно подошёл к сундуку и распахнул крышку. И вздрогнул от сдавленного стона за спиной.
— Ты чего? -
— Н-н-нет, ничего… -
— Глаза-то открой. Гляди! -
Костович был бледен, и на лбу проступили капельки пота. Кадык дёргался от нервного сглатывания.
— Меч. Короткий. И почти не проржавел. Чаша. А это что? Лира. Хм, из какого-то дорогого металла. И струны на месте. -
По комнате раскатился мелодичный перезвон.
— Ну-с, Игнатий, сам гляди. Можешь в музей сдать, можешь попробовать продать подороже. Можешь и у себя сохранить. Да что с тобою?! -
— Ничего… Кажется, нервы пошаливают. -
— Ты, того… С нервами поосторожней. Интересно, а что вам предки завещали? Военное дело? Певческое ремесло? Питьё на пирах? -
* * *
На следующий день вечером, в двери Тютюкина кто-то позвонил. На пороге вырос участковый Суркаев. Коротко представился.
— Проходите. -
— Вы хорошо знали Костовича? -
— Говорите сразу. -
— Умер сегодня утром. Жаловался на сердце. Скорая не спасла. -
— Ясно. -
— В квартире покойного обнаружены интересные старинные вещи. -
— Да, именно я их вчера и обнаружил. Старый дедовский сундук, который по семейной традиции боятся открывать. Глупо! -
— Но ещё вот эта записка… «Платон, нам на самом деле была завещана тайна. И её больше нет.» -
Тютюкин призадумался. Потом решительно хлопнул себя по колену.
— Глупости! Это он сам себе тайну придумал! И сам её себе завещал. -
— Но ведь человек умер. -
— Нервы. А за них я не в ответе. Ни в уголовном плане… -
— Естественно… -
— … ни в моральном. -
— Но ведь это был его мир. -
— Нет, у него был другой мир. И я ему тот мир и открыл. Глупо! Сколько возможностей… -
Участковый ушёл. А Тютюкин ещё долго вспоминал блеск меча и мелодичный отзвук струн.