Часть 2. Глава 1. Спустя год
( ГЛАВА РЕДАКТИРУЕТСЯ)
– Намус, дружище! Как возвращаться будем? На носилках?
– С передышками, Рэд. На всех скамейках.
– Ладно, присаживайся рядом, старый неслух.
– Не мог я не прийти, Рэд, – оправдался Намус, опускаясь на широкую мраморную ступень лестницы, которую он, что было заметно, преодолел из последних сил. – Сотрудники Концерна, приехавшие на остров помянуть нашего Грэма, Либель и Абори, спускались к океану после завтрака, а я нет. И чувствовал себя неважно, и не хотел к ним присоединяться. Тебя дожидался. А ты прилетел на остров только после обеда.
Помолчали. Умиротворяющий шум волн смягчил подавленное настроение обоих. Минул год после гибели Грэма. Однако боль от утраты не прошла, а усугубилась – ибо ничто не заполнило образовавшуюся пустоту. Говорят, незаменимых нет, и так или иначе поникшие ростки восполнят новые всходы. Всё так. Жизнь продолжалась, но оба – и глубокий старик, и полный сил и планов мужчина – потеряли к ней интерес.
– Сколько венков, Рэд! Не утонули, не унесло течением. Передохну и свой в волны кину. Сам смастерил. – Прервал молчание старый Намус.
– Сиди уж. – забирая из рук старика самодельный венок, распорядился Рэдгард и, в два прыжка преодолев сухие ступени, остановился. Впереди, на тихой волне мерно покачивалось множество поминальных венков.
Бережно опустив в воду скромное приношение старого человека, Рэдгард чиркнул зажигалкой. Между красными бутонами в центре венка вспыхнула тонкая свечка. Когда пламя окрепло, мужчина осторожно оттолкнул венок от берега и задержался, пока свеча не погасла и венок не затерялся среди собратьев.
Рэдгард неспеша вернулся к собеседнику. Тот следил за его действиями пустыми глазами в отстранённом состоянии, пребывая то ли с ним, то ли мысленно умчавшись туда, где упокоилась беспокойная душа Грэма. Молодой мужчина обнял сухонькие плечи старика сильной рукой и взглянул на часы на загорелом запястье.
– Ужин ещё не скоро. Поговорим, Намус. Поговорим здесь, где год назад случилась страшная катастрофа. Сначала мать и дочь, а вечером следующего дня он сам.
Затронув тяжёлую для обоих тему, Рэдгард не спешил её продолжить, чувствуя, что убелённый сединами мужчина тоже горит желанием высказаться о наболевшем. В итоге старик первым проявил инициативу.
– Никого не было рядом с ним. Никто не удержал, не успокоил. Он же явно не соображал на что решился. Хотя, кто бы справился с таким несчастьем. Он даже пытался спасти их, Рэд.
– Он был не один.
Намус привстал. Тяжёлая рука соседа съехала с его плеча:
– Ты был с ним?! Но как же? Ты говорил, что после ужина вы разошлись по своим комнатам, и ты спохватился только поздним утром, когда академик не вышел к завтраку.
– Кому говорил? Сыщику? И что мне надо было рассказать ему? Про свои одеревеневшие мышцы? Я не мог сдвинуться с места и был не в силах что-либо предпринять. Меня парализовало!
– Парализовало! Как так? – выцветшие от времени глаза Намуса чуть не вылезли из орбит.
– Да вот так.
–Кто бы говорил, но не ты!
– Да уж. – Рэдгард развёл руки в сторону. – Двое на острове. Ни охраны, ни слуг, никого. А в тёмном небе яркое Созвездие похожее на огромное вселенское око, почему-то державшее Грэма в каком-то непонятном мне мистическом напряжении, и вдруг приковавшее меня к мраморной лестнице! Не веришь? Я бы тоже засомневался, если бы не испытал воздействия звёздного гипнотизёра на собственной шкуре! А Грэм?! Ты бы видел его! Торопливо снявший с себя всю одежду, словно в ней океан его не примет, академик погружался в воду с таким видом, будто спускался в подвал. Не пускал пузыри, не кричал «спасите», хотя уйти в мир иной через утопление не самый лёгкий способ расстаться с жизнью. Когда лёгкие готовы буквально взорваться, срабатывает инстинкт самосохранения, и самоубийца прикладывает отчаянные усилия, чтобы всплыть на поверхность. Грэм не пытался. Оставив мне записку «Я устал жить. Я ухожу…», он просто ушёл…
Про это мне надо было сообщить следователю? Во всяком случае я и сейчас в глубине души убеждён, что поступил проще и понятнее, и для общества, и для следствия. Моя совесть чиста. Предсмертная записка нашлась на рабочем столе академика. Я подложил её в тот же вечер, когда Грэма не стало. Ознакомившись с текстом, следователи сделали заключение, что академик свёл счеты с жизнью, не справившись с постигшим его горем.
Вникнув в неизвестные никому обстоятельства, Старик, кряхтя, опустился на мраморную ступень и тяжело вздохнул:
– Что ж, похоже на сознательный выбор, и винить особо некого. Его тело ведь тоже не нашли. Хотя надежда отыскать его останки и тела обеих женщин не покидала поисковую команду больше трёх месяцев.
Рэд похлопал не смирившегося с утратой старика по плечу и снова спустился к воде. Отыскав глазами венок Намуса, мужчина с несвойственным ему чувством презрения подумал о тех, чьи венки колыхались у песчаного берега бухты: «Обескровленные деятели, растерянно блуждающие на руинах рухнувшего колосса в поисках безысходного будущего».
– Между прочим, я интересовался. Администратор говорил о сорока руководящих сотрудниках концерна «Наследие», собравшихся на острове помянуть нашего Грэма. Подумать только, наш Грэм – основатель мощнейшего ведомства, а я, скромный учитель, был его «нянькой» и первым наставником.
Рэдгард обернулся. Задумавшись о превратностях судьбы, недавно подавший в отставку высокопоставленный чиновник заметил спустившегося к нему Намуса, когда тот подал реплику своим чуть сипловатым голосом.
– Коллектив обезглавлен, Намус. С этим трудно смириться, но заменить Грэма и в обозримом будущем, и в дальнейшем будет некому. Несмотря на высокие звания и несомненные личные успехи, все выдвинутые на должность нового руководителя кандидаты такую махину не потянут.
– Какой же выход?
– Единственный. Расформирование Концерна. Создание сети профильных институтов по актуальным тематикам хотя бы сохранит научный коллектив в рабочем состоянии. Увы, расшифровку наследия Крэйндара придётся отложить до лучших времён. Одним словом – надолго…
– Если не навсегда. Ты это хотел сказать?
– Давай рассуждать здраво. Именно по этой причине так растерялся мозговой костяк могущественной корпорации. Уж чего–чего, а рассуждать здраво его отличительное качество, поэтому решение о расформировании Концерна не заставило себя ждать и было принято единогласно. Встреча руководства на острове не только поминки по Грэму, а и по его детищу. Ни у кого из великих учёных прошлого и настоящего не возникало желания изъять архив звёздных пришельцев из особняка Шер Сабори, чтобы заняться его тщательным изучением. В силу трезвой оценки своих способностей. А у Грэма возникло.
– И ведь у него получалось! – воскликнул Намус.
– Ещё как! И весьма успешно! В результате его влияние на власть и бизнес оказалось таким заметным, что у властных структур не возникало сомнений, кто в действительности и как бы исподтишка управляет не только общественным мнением, но и ими самими. Мой друг был не только гений с большой буквы, а ещё и величайший лидер. Сорэма за всю историю цивилизации смогла породить только троих таких: Грэма–великого, основоположника династии Шер, академика Шер Сабори и нашего Грэма.
Уже триста лет как наша планета продолжает быть единым домом для всех сорэмян. Что было не всегда. У истоков благородной попытки объединить народы, языки и нравы был Грэм–великий, заявивший, что мировая война – далеко не самый результативный и безопасный способ решения международных проблем. Другой представитель династии – академик Сабори, стал символом нашей Эпохи, созидательные идеи которой великий учёный продвигал в сознание сорэмян ещё при Крэйндаре, и в дальнейшем, когда тот покинул Сорэму.
– Напомни, откуда звёздные пришельцы к нам заявились?
– Из туманности Ромэра. До её ближайшей звезды нам лететь и лететь. Это двадцать тысяч лет! При современном уровне развития нам не добраться до неё при всём нашем желании.
– А они до нас таки добрались! Рэд, после загадочной смерти академика Сабори был широко обнародован текст Послания Крэйндара, оставленный нам как напутствие.
– В которое вдумчиво вчитался только наш Грэм–десятый. И не только «вчитался». Будущий академик заявил руководству планеты и научному сообществу о своей готовности приступить к изучению архива Крэйндара. Его обращение было изучено и одобрено. В итоге, при поддержке властей, бизнеса и Академии наук был создан мощнейший Концерн «Наследие», со временем ставший негласным властным органом планеты. А его руководителя до последнего дня мы считали своим всеми признанным лидером и символом эпохи Согласия.
Намус, когда-то нас объединил язык и общая идея социальной справедливости. Она неистребима пока существует понятие совесть, которое в нашей истории напрямик связано с династией Шер. Увы, с уходом Грэма наш общий дом дал трещину. Спустя триста лет дальнейшая судьба рода и связанные с ним идеалы зависят от последнего представителя династии, годовалого мальчика, круглого сироты. В это непростое время, можно сказать безвременье, необходимо проявить политическую выдержку и мудрость. Однако некоторые из тех, на кого Народ возложил тяготы жизнеобеспечения населения планеты, вместо сплочения готовы разбежаться по разным домишкам со своим хозяином или царьком, которыми так или иначе будет руководить желание властвовать над себе подобными и неистребимая жажда обогащения, как было в прошлом.
– Неужели триста лет относительного благополучия нас ничему не научили?
– Увы, такова природа двойственной человеческой натуры. В прошлом в борьбе за светлое будущее человечества эта «двойственность» неизменно побеждала. Каждым новым освободителем так или иначе руководили собственные цели и амбиции.
– Поэтому ты подал в отставку?
– Нет, я вовсе не струсил. Власть достаточно сильна и, надеюсь, не допустит развала сообщества. Кто мечтает о независимости и готов разбежаться, пусть живет по своим законам и правилам. Уверен, самостоятельность не покажется им сладкой. Однако нас ждёт затяжной период противодействия инакомыслящим, но это уже не моя забота.
– Ты добровольно отстраняешься от общественно–политической деятельности, чем занимался последние десять лет?
– Я обещал другу помочь его сыну подняться на вершину. «Пусть она будет высокой» – просил Грэм. Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы мальчик со временем там оказался.
– Ты возьмёшь мальчика?! – Намус не на шутку разволновался. – Мирэн и ваши прекрасные малыши! Это хорошо, если мальчик будет воспитываться в полной семье. – Намус грустно улыбнулся. Без маленького Сабори ему будет совсем одиноко, но он так стар и немощен.
– Не торопись отдавать нам ребёнка, Намус. Мы все будем жить на вилле «Лазурный берег». Няня, которую нам рекомендовала Мэрл, останется с мальчуганом.
Да, он так решил. И всё же задуманный переезд в имение покойного друга вызывал у Рэда стойкое эмоциональное напряжение. Однако то обстоятельство, что опустевшая вилла располагалась вблизи знаменитого мемориала академика Сабори, возвращала его к этой затее снова и снова, ибо была связана с вдруг «воскресшим» хозяином этого жилища. При молчаливой поддержке Намуса сменить местожительство наверняка будет проще, хотя Рэд был готов обойтись и без неё.
– Вернуться?!
Старик дотронулся до руки соседа, и тот собрал его задрожавшие пальцы в свой надёжный кулак. После гибели Грэма старик категорически воспротивился оставаться на вилле, где его преследовали голоса её владельцев. Ему, малышу и няне, сразу же подыскали удобную квартирку в пригороде. Трое ни в чём не нуждались, окружённые вниманием семьи Рэдгарда, властей и Народа.
- Мне вернуться на виллу! Как можно, Рэд!
– Со мной можно. Мы продолжим быть там, где жил и творил наш Грэм. Пусть малыш взрослеет в доме своего отца, в своём доме. Рядом с мемориалом своего легендарного предка – академика Шер Сабори.
– Как прикажешь, Рэд. – Старик насупил брови и тронул седой ус. – Ты так привык распоряжаться судьбами подчинённых, что справишься и со мной. Вот только я уже не хозяин себе. Тебе придётся общаться не со мной, а с той, что держит меня за плечи.
– Пустое, Намус! – Воскликнул Рэдгард, вглядываясь в бледное лицо старика. – Эвтаназия не тот способ, чтобы красиво уйти из жизни.
– Поживёшь с моё - узнаешь, пустое или нет, когда в старости одолевают немощи, и собственная никчёмность угнетает до невозможности.
– Кто же в молодости не мечтал о великом! – Рэд рассмеялся. – О чём мечтал ты? Что свершилось в твоей судьбе, что оказалось несбыточной иллюзией? Хотя ответ очевиден.
– Да, я горжусь, что всегда был с Грэмом. Когда он так безрассудно расстался жизнью, в расцвете лет и сил, оставив крошку сына на волю обстоятельств, вопрос о добровольном уходе из жизни, эвтаназии, для меня, старика, не лишён смысла. Моё дальнейшее существование – пустое времяпрепровождение. Больной, никому не нужный и самому себе – тоже обуза.
– А как же маленький Сабори?
– За него я спокоен. Лучшего опекуна, чем ты, ему не найти. Но я не согласен, что ты решил закончить политическую карьеру. Ребёнок вовсе не требует такой жертвы, напротив, позволь ему гордиться тобой. Так будет правильно.
– Это не отречение, Намус, а осознанная смена интересов, которые, надеюсь, вдохнут и в тебя свежую струю жизнелюбия. Мне не обойтись без тебя, старик. Вместе мы продолжим начатое Грэмом.
– Откроем фирму «Наследие 2»? Смело!
– Не мы, а сын Грэма. Это будет его вершина. Долг перед усопшим обязывает нас подготовить мальчика к трудному восхождению, чтобы со временем он, как и его отец, мог управлять процессом познания мира.
– Не простая задача для юного наследника Династии. Замыслы Творца скрыты от нас грешных. Возможно, что только что вставший на ноги малыш и будет достойным продолжателем великого рода… Кто знает. Во всяком случае род Шер не угас, и Народ в его лице снова обретёт утраченный символ Справедливости.
– Послушай…
Было заметно, что Рэд колеблется. Собравшись привлечь старика к непростой миссии наставничества, он в который раз возвращался к мысли, что может быть сделал слишком высокую ставку на те результаты, которых ребёнок достигнет в будущем.
– Ты не знаешь, кем в действительности была Либель.
– Ей было что скрывать?! Что-то существенное? Скажи на милость, о покойниках или хорошее, или молчок!
– И всё же тебе пора узнать. При этом учти, что посвящённых будет только двое: ты и я.
– Так серьёзно? Грэм тоже был в курсе?
– Был. Сейчас же о том, что Либель была инопланетянкой, известно только нам.
– Инопланетянка?! Подумать только. Никогда бы не заподозрил! И как, позволь выяснить, она среди нас оказалась? Столько лет жить с нами, родить ребёнка и ничем себя не выдать!
– Либель… – Рэд закинул руки за голову и обрушил на голову Намуса очередное откровение. – Либель была посланницей Крэйндара. Да, да, того самого, чей визит на Сорэму состоялся больше ста лет назад.
Опережая вопрос изумлённого старика, Рэд дал пояснение, поведав возбуждённому слушателю историю взаимоотношений Грэма, Либель и вставшей между ними Абори. Оказалось, что молодая девушка не была ни дочерью, ни клоном, ни соперницей инопланетянки. Трудно представить, тем не менее, она являлась воскрешённой Молодостью Либель. И молодое существо выносило оплодотворённую яйцеклетку «старушки».
– И всё ради чего?! – Воскликнул, поднимаясь на затёкшие ноги, Намус. – Чтобы мальчика родила звёздная мать!
– Предположим, что подобным "незамысловатым" способом Крэйндар напомнил нам о себе. Хотя зачем ему это? Любовь, Намус. Либель не на шутку увлеклась Грэмом. Сакральное число рода Шер ей не помешало.
– И маленький Сабори стал плодом их взаимной любви. – Глубокомысленное утверждение повлекло за собой задумчивую паузу, пока Намус не спросил:
– Я правильно представил, что Либель каким-то образом сделала свой прогрессирующий слепок от младенчества до того сакрального возраста, когда этот слепок в итоге смог выносить введенный в него эмбрион наследника, родить и на этом закончить своё предназначение?
Уверенный кивок головой подтвердил умозаключение старика. Рэд добавил:
– Причём это было не обособленное присутствие двух женщин в жизни Грэма. Он ощущал их как слившихся в одну, особенно остро во время плотской близости.
– Да. – протянул Намус, когда двое, и моложавый мужчина, и старик, задержали взгляд на бежавшей по волнам серебристой тропе в никуда. За разговором незаметно стемнело, приблизилось время корпоративного ужина.
– И всё же, Рэд, она ушла. Как-то не получается сказать: утопилась.
– Не нам судить. В конечном счёте она добилась своего и продолжила путь в неизвестном нам направлении.
– В отличии от неё Грэм форменный самоубийца, и оставленная им записка тому подтверждение. И оба - и он, и она - безответственные родители! Породили дитя и бросили. Как красиво!
Отец троих детей с пониманием взглянул на вспылившего Намуса и поднял руку. На запястье сверкнул циферблат дорогих часов. Пора возвращаться. Задерживать церемонию поминального ужина не хотелось, да и не уважительно по отношению к сотрудникам Концерна, для которых Рэд продолжал оставаться приближённым к власти чиновником и другом их погибшего шефа.
Достав из кармана брюк мобильник, Рэд кому-то позвонил. Старик не слышал. Вспылив, пожилой мужчина спустился к воде, не обращая внимания на ритмично набегавшие на его лёгкую обувь волны, не боясь промокнуть. Старческие, слезящиеся глаза скользили по потемневшей водной глади, где продолжали плавать уцелевшие венки. Какие-то подмокли и утонули, другие унёс океан. Своего венка Намус не обнаружил.
Рэд тоже спустился к воде и взял старика под локоть:
– За тобой придут, Намус. Слуги донесут тебя до виллы в кресле. На лестнице больше сотни ступеней. Не хочу терять тебя раньше времени.
– Вот бы кто с облегчением сейчас «потерялся» – с грустью пошутил Намус. – Видишь ли, в старости бывает такое настроение, когда начинаешь оценивать прожитые годы по их истинной стоимости без надбавок за мнимую значимость. Осознание свой востребованности в прошлом доставляет мне удовлетворение: отпущенный мне срок прожит не впустую. Однако после гибели Грэма меня окутали такие тучи безысходности, сквозь которые уже никогда не пробьются живительные лучи Ароны. «Я устал жить, я ухожу…» написал Грэм. Я тоже устал, но я старик. Больной, одинокий, никому не нужный.
– А Сабори? – спросил Рэд.
Искренняя исповедь старика всколыхнула его хорошо скрываемое ото всех разочарование, порой граничившее с отчаянием, поскольку всё сказанное немощным стариком он мог применить к себе, сорокапятилетнему здоровому мужчине. Плодоносный пласт его бытия оказался унесённым. Будущее виделось никчёмным, лишённым смысла. Продолжать отстаивать идеалы Новой эпохи? Рэд в холодном состоянии ума признал, что ему это не интересно.
– Сейчас, обещание Грэму позаботиться о его сыне для меня превыше всего. Уверен, он не сомневался и в тебе, Намус, и знал, что до последнего вздоха ты тоже будешь рядом с его сыном.
– Я с ним или он со мной? Восьмидесятилетний старик сам нуждается в помощи. А ждать её от годовалого мальчика? – Намус рассмеялся, что успокоило Рэда.
– Ты слышал что-нибудь про реинкарнацию?
– Переселение душ. А в чём суть вопроса?
– Собственно, я не открыл тебе главную причину моего желания выйти из политики.
– Заняться воспитанием наследника, как я понял. Привлечь профессионалов на твой взгляд будет недостаточно.
– Вот именно, не тот случай.
– Интересно какой? Про инопланетянку и её великую любовь я уже знаю. Переселение души покойника, например в тело младенца, как-то связано с Либель? После всего, что мне стало известно, я всё допускаю. Мать-инопланетянка... Хотелось бы выяснить, кто "вселился" в тело нашего младенца, то бишь сына Грэма?
– Прямо в точку, Намус! Восхищён! Не душа, конечно, а по-научному – матрица академика Шер Сабори, близкого друга Крэйндара. Это и было её задание.
– С которым она успешно справилась. Невероятно! Стать свидетелем такого события…
– И не проговориться, чтобы нас не посчитали за идиотов.
– Переселение в другое тело. Это возможно? Кстати, кем было подписано знаменитое Послание? Помнится, не Крэйндаром?
– Огненным Богом.
– Тогда это не реинкарнация, Рэд, а Божественное деяние. Умолкаю и что дальше?
- А ты не понял? - Рэд улыбнулся. - Умирать тебе точно рановато: готовься выполнять божье повеление, а пока...
Не договорив, Рэд помахал кому-то рукой. По лестнице спешили двое слуг с большим креслом и молоденькая медсестра в голубом халатике. Рэд пошёл им навстречу и, пообщавшись с девушкой, вернулся к Намусу. Слуги спустились следом.
– По твою душу, Намус. С креслом. Устраивайся поудобнее и отправляйтесь. Я ненадолго задержусь.
Слуги помогли Намусу перебраться в кресло и укрыли его колени тёплым пледом, после чего, не торопясь, понесли старика в гору.
Рэд дождался, когда группа скроется под пологом леса, и только тогда медленно зашагал к океану, мысленно подводя итог важного для него разговора:
- Не поверил. Ну, хотя бы выслушал и прислушался.
А он сам? Каково ему принимать на веру случившееся с Грэмом? И вдруг, не контролируя свои действия, лишь краем глаза удостоверившись в присутствии на потемневшем небе похожего на гигантское око Созвездия, торопливо снял с себя рубашку, брюки и кроссовки. Оставшись в плавках, Рэд как сомнамбула погрузился в волны по самые плечи. А дальше, набрав полные лёгкие воздуха, решительным рывком направил тело вглубь, не спуская широко раскрытых глаз с размытых контуров уходивших в пучину мраморных ступеней. И вот сильный рывок, когда лёгкие ныряльщика были готовы разорваться от боли, Рэд судорожно заработал руками и ногами и как пробка выскочил на поверхность.
Шатаясь выбравшись на песчаный берег, мужчина рухнул навзничь и крикнул:
- Он не мог утонуть. Она увела его за собой!
Внутренняя убеждённость, которую Рэдгард ни с кем не обсуждал, не была лишена основания. Трагическое событие годовой давности развивалось так...