Зарождение философии в Китае исследователи относят к VШ - VI в.в. до н.э. Ценнейшим источником древнекитайской философии является «Книга Перемен» (И Цзин), которая может рассматриваться как связующее звено между предфилософией и собственно философией. В «Книге Перемен» представлена оригинальная система философских построений. Характерным является то, что человек, природа, Вселенная рассматриваются как единое целое, в котором всё взаимосвязано и взаимообусловлено, но вместе с тем и пронизано переменами (отсюда и название «Книги»). Этот процесс описан с помощью графики и иероглифики. Сама «Книга» породила многочисленные исследования её смысла и содержания, как на Востоке, так и на Западе, однако однозначного толкования многие её положения так и не получили.
Китайская философия создала самобытное представление о человеке и мире как созвучных реальностях. Начало китайского философского мышления, подобно тому, как это было позже в Древней Греции, уходит своими корнями в мифологическое мышление. В китайской мифологии мы встречаемся с обожествлением неба, земли и всей природы как реальностей, образующих среду человеческого существования. Из этой мифологизированной среды выделяется наивысший принцип, который правит миром, сообщает существование вещам. Этот принцип иногда понимается персонифицированно как наивысший правитель (шан-ди), но чаще он представляется словом «небо» (тянь).
История Китая начинается с иньских племён, расселившихся в бассейне реки Хуанхэ и образовавших в конце второго тысячелетия до н.э. протогосударственную политическую структуру Шан-Инь. Во главе этого раннего государства стоял правитель-ван и его администрация. Ему подчинялись правители местного уровня, назначавшиеся ваном из числа родственников и подчинённых. Иньское государство вело постоянные войны с окружающими племенами, одно из которых, Чжоу, сумело организовать коалицию против иньцев и разгромило их. С этого начинается период Западного Чжоу (1027 – 771 до н.э.). Система управления была сходной с иньской. Центральная власть во главе с ваном управляла столицами и прилегающими землями. Отдалённые территории, находившиеся под контролем Чжоу, делились на уделы, которые предоставлялись во владение родственникам и приближенным правителя. Таких наследственных владений было около семидесяти. Постепенно они превращались в самостоятельные государства, между которыми шли почти непрерывные междоусобные войны, приводящие к поглощению более мелких царств более крупными. К восьмому веку до н.э. определилось около десятка наиболее крупных государств, лидерство среди которых переходит к Восточному Чжоу. Проблема установления порядка и стабильности, эффективной системы управления, проблема выбора Пути, «образца» - важнейшие проблемы, осмысливавшиеся философской мыслью того времени.
Ситуация «потери образца», разрушения традиции и, как следствие этого, «свободный» индивид, нарушающий любые нормы во имя богатства и наживы, характерна для всех ранних государств, в том числе и для Китая. Но выход из этой ситуации каждый этнос находил свой. В Китае это было государство во главе с правителем, опирающимся на просвещённых чиновников, которые воспитывают народ и служат для него образцом. В историческом труде, написанном в Китае в первом веке, говорится о роли «совершенномудрых» древности: «мудрецы глубокой древности были первыми, кто с достоинством являл добродетель почтительной уступчивости и всеобщей любви, а народ, радуясь всем сердцем, следовал за ними».
В этом проявлялось своеобразие китайского государства и сложившейся системы управления – опора на этическую норму, этикет-ритуал, почитание древней традиции, знатоками и носителями которой являлись «совершенномудрые», образованные люди, «благородные мужи», чиновники управляющие страной. Особая роль знания, «мудрости», в системе власти древнего Китая обусловили направленность философии на подготовку «благородного мужа», чиновника с особыми нравственно-этическими качествами, носителя «образца». Эта ситуация противоположна той, которая сложилась в греческом полисе, где философия выступила как разрушитель традиции, а философ – как свободный индивид, опирающийся на собственный разум, автор и исполнитель жизненного сценария.
В тоже время китайская философия в своём развитии опиралась мифологизированное мышление, в котором вся природа одушевлена - каждая вещь, место и явление имеют своих демонов. Таким же образом обстоит дело и с умершими. Почитание душ умерших предков привело впоследствии к образованию культа предков и содействовало консервативности мышления в Древнем Китае. Духи могли открыть человеку завесу над будущим, воздействовать на поведение и деятельность людей.
Корни древнейших китайских мифов уходят в глубь 2-го тысячелетия до н.э. В это время в Китае получила распространение гадательная практика с использованием магических формул, общения с духами. Для этих целей с помощью пиктографического письма наносились вопросы на кости крупного рогатого скота или черепаший панцирь (вторая половина 2-го тысячелетия до н. э.). Некоторые из этих формул или по крайней мере их фрагменты находят на бронзовых сосудах, а позже - в «Книге перемен».
Собрание древнейших китайских мифов содержит «Книга гор и морей» (Шань хай цзин), относящаяся к VII-V вв. до н.э.
Особенностью развития китайской философской мысли является влияние так называемых мудрых мужей (мудрецов) (первая половина 1-го тысячелетия до н.э.). Их имена неизвестны, но известно, что именно они начали выходить за пределы мифологического видения мира и стремились к его понятийному осмыслению. На мудрецов, которые создают линию связи между мифом и понятийной онтологией, будут впоследствии часто ссылаться китайские философы.
Общинная организация общества, были ли это родовые общины или общины раннего феодализма, сохраняла общественные отношения. Отсюда и интерес к проблемам управления обществом и государственной организации. Постановка онтологических вопросов, таким образом, определялась философско-антропологической направленностью, которая проявилась, особенно у неоконфуцианских мыслителей, в разработке проблем этической и социальной иерархизации и обосновании консервации определённых общественных отношений, способствующих образованию государства.
В 221 г. до н.э. в Китае пришла к власти династия Цинь. Время ее правления было весьма кратким (до 207 г. до н. э.), но значимым, так как за это время вновь произошло объединение Китая и формальная императорская власть наполнилась реальным содержанием. Китай был объединён единой властью и во время правления следующей династии - Хань - вплоть до 220 г. н. э.
Столетие, предшествовавшее династии Цинь, было периодом государственного и социального разложения, в котором соперничали в борьбе за власть отмирающая родовая знать и набирающая силу олигархия. Родовая знать стремилась к возвращению прежних порядков, сложившихся во времена династии Чжоу. Олигархия, сила которой в обществе основывалась на экономических принципах владения, выступала с требованиями необходимости правового закона (фа), согласно которому социальные отношения регулировались бы без скидок на происхождение.
Единое государство разложилось, и скептический взгляд по-новому интерпретировал природу, мир и человека. Эта радикальная переоценка привела к отходу от государственной религии эпохи Чжоу. Многие философские тексты не сохранились, однако и дошедшие до нашего времени подтверждают размах мысли в эту эпоху, а их значение для дальнейшего развития философии в Китае аналогично роли и значению греческой античной философии.
Историки определяют этот расцвет философии как соперничество ста школ.
Ханьский историк Сыма Тань (ум. в 110 г. до н. э.) выделяет шесть следующих философских направлений:
1) школа инь и ян (инь ян цзя);
2) школа конфуцианцев, литераторов (жу цзя);
3) школа моистов (мо цзя);
4) школа имен (мин цзя);
5) школа юристов, легистов (фа цзя);
6) школа пути и силы, даосы (дао дэ цзя, дао цзя).
Значительную роль в развитии китайской философии сыграли китайские книги образованности. Они возникли в первой половине 1-го тысячелетия до н.э. и в период ста школ (VI-II столетия до н.э.). Целый ряд этих книг содержит древнейшую поэзию, историю, законодательство и философию. В основном это произведения неизвестных авторов, написанные в разное время. Особое внимание им уделяли конфуцианские мыслители, и, начиная со II столетия до н.э. эти книги стали основными в гуманитарном воспитании китайской интеллигенции. Знание их было достаточной предпосылкой для сдачи государственных экзаменов на должность чиновника.
Все философские школы в своих рассуждениях вплоть до XX в. обращались к этим книгам; постоянные ссылки на них были характерны для всей культурной жизни Китая.
В I в. до н.э. после обнаружения этих книг, отличающихся от текстов, написанных так называемым новым письмом, начался спор об интерпретации их содержания, о смысле старых и новых текстов. Спор о происхождении и интерпретации классических книг вспыхивает вновь и вновь вплоть до начала XX в.
Даосизм является очень многообразным учением и не ограничивается только теоретическими построениями. Уже ранние даосы выработали свою собственную, причем очень глубокую и оригинальную, концепцию культурного развития человека, которая легла в основу даосской культуры психической деятельности, оказавшей огромное влияние на всю психическую культуру древнего и средневекового Китая.
Особенность психических концепций даосов заключалась в том, что они рассматривали природное не как сугубо психофизиологическое в человеке, а как воплощение всеобщих и универсальных закономерностей структурной организации и функционирования мира, единых для всей природы — как живой, так и неживой, хоть и изоморфных таковым в человеческом существе, но несводимых к ним целиком и полностью в силу определенной специфики, с которой эти всеобщие закономерности проявляются в человеке. Поэтому главная задача даосской практики психотренинга и психической саморегуляции (так называемой даосской йоги) заключалась не в подчинении человека биологическому началу как таковому, а в выявлении изначально заложенного в нем космического начала и в подчинении психофизиологических процессов всеобщим космическим законам с тем, чтобы устранить все препятствия для их естественного и полнокровного самопроявления и на макроскопическом уровне, в результате чего человек становится равноправным во всех отношениях членом космической триады «небо – земля – человек». Предельным выражением всеобщей закономерности функционирования вселенной есть «великое Дао», которое отождествлялось даосами с «истинной сущностью» человека и в полном подчинении которому они видели высшую цель культурного развития человеческой личности.
Соответственно высшим достижением даосской практики морального и психического самоусовершенствования провозглашалось состояние полной идентичности «истинной сущности» самого человека с истинной сущностью всех вещей и явлений. Эта идентичность рассматривалась не как интеллектуальный синтез субъективности человека и объективности мира вещей и явлений или рациональная идея медиации (посредничества) между ними, а как прямое спонтанное и мгновенное взаиморастворение, иными словами «прыжок в подлинный первоисточник идентичности», слияние с универсальной первоосновой всего сущего (Дао), которая одновременно является и «истинной природой» каждого человека.
Особое место в даосском учении отводилось культуризации общественного поведения человека. Указывая на принципиальное расхождение двух учений в этом вопросе, академик Н.И. Конрад писал:
«Конфуций настаивал на том, что человек живет и действует в организованном коллективе — обществе, государстве. Эта организованность достигается подчинением каждого члена общества определенным правилам — нормам общественной жизни, выработанным самим человечеством в процессе развития цивилизации.»
Лао-цзы придерживался противоположной концепции: все бедствия человечества, все пороки — и личности, и общества — проистекают именно от этих самых «правил». Идеальный порядок достигается только отказом от всяких правил; их должно заменить следование человеком его «естественной природе». «Правила» есть насилие над человеческой личностью.
Чтобы постичь принцип всеобщего космического порядка и слиться с ним, действовать в неразрывном единстве с этим принципом, даосы предлагали просто «забыть» конвенциальные нормы и условности, и в порыве спонтанного «просветления» идентифицироваться с безусловным Дао. Они утверждали, что в «самозабвенном» состоянии, постигая свою истинную природу, тождественную истинной сущности каждой вещи, каждого явления, человек одновременно отождествляется с миром окружающей природы, образуя с ней нераздельное и гармоничное единство, так как постижение Дао есть такой психологический опыт, в котором исчезает различие между субъектом и объектом.
Психотерапевтическая ценность «просветления», по мнению даосов, заключается в его способности примирять противоречия на более высоком уровне сознания, и в этом смысле Дао интерпретировалось ими как путь к более целостной и гармоничной жизнедеятельности человеческой психики, ведущей к слиянию индивидуального потока психики с универсальным Путем Вселенной и его функционированию в полном соответствии с всеобщим принципом структурной организации и функционирования космического целого. Вместе с тем даосы утверждали, что противоречия и противоположности взаимно идентифицируются внутри себя (т. е. внутри каждой пары оппозиции), а не на какой-то более высокой ступени синтеза, как в диалектике Гегеля. Поэтому для даоса, обретающего состояние «недуальности», нет прогрессии к некоему абсолюту, но все противоречия существуют одновременно с их тождеством, так как всякое явление одновременно и утверждает и отрицает себя в процессе динамического взаимодействия полярностей, которое является источником всякого движения и развития и которое предстаёт как диалектическое единство непрерывности и дискретности.
В «Дао дэ цзине» метод психической саморегуляции характеризуется следующим образом: «Нужно сделать [свое сознание] предельно беспристрастным, твердо сохранять покой, и тогда все вещи будут изменяться сами собой, а нам останется лишь созерцать их возвращение. [В мире] большое разнообразие вещей, но [все они] возвращаются к своему истоку (т. е. к Дао)».
Достижение подобной «бесстрастности» не означает, однако, выхолащивания психической жизни человека. Напротив, отстранённость субъекта, отсутствие деструктурирующего вмешательства активности его личности, его индивидуального «Я» приводит к более полному проявлению специфики каждого феномена как такового, к максимальному выявлению его собственного Дао.
Размышляя на склоне лет о пройдённом пути и как бы подводя итог прожитому, Конфуций разделил свою жизнь на несколько периодов:
«В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет я обрёл самостоятельность. В сорок я освободился от сомнений. В пятьдесят я познал Волю Неба. В шестьдесят научился отличать правду от неправды. В семьдесят лет я стал следовать желаниям моего сердца и не нарушал ритуала».
К тридцати годам у него уже была заложена основа всех его будущих начинаний. Конфуций освоил достижения древнекитайской письменной культуры, что позволило в будущем приступить к составлению «Книги истории»(Шу цзина), «Книги стихов»(Ши цзина), «Книги перемен»(И цзина), «Весны и осени»(Чунь-цу), «Книги о ритуалах»(Ли цзи), «Книги и музыке»(Юе цзи). Начиная с ханьского периода(2 в. до н.э. - 2 в. н.э.) эти памятники обрели статус канонической литературы, став в дальнейшем несущей конструкцией всей китайской культуры.
К этому времени уже созрели основные этико-философские концепции его будущего учения:
1. Концепция ли («правила», «этикет») и жень («гуманность», «человеколюбие»). При этом ли провозглашалось высшим проявлением жень. Эти два компонента отражали воззрения Конфуция на государственное устройство и социальную организацию общества.
2. Суть второй концепции – «быть преданным, (честным) сановником, почитать правителей». Она охватывала целый комплекс проблем, связанных с системой управления и прежде всего с нормами взаимоотношения главы государства и чиновничества.
3. Третья концепция известна как «следование среднему пути» (чжун юн) или «учение о середине», которым Конфуций предостерегает от увлечения крайностями.
4. Рассуждая о проблеме власти, Конфуций считал, что все дела должны решаться на основе принципа справедливости, т.е., по существу соединил воедино такие отдаленные понятия, как «власть» и «справедливость».
5. Пятая концепция касается отношения человека к той вере, которую он исповедует: «Будь непреклоненно верен нашему учению, старательно овладевай им; рискуя жизнью, оберегай его». Куан Ямин отмечает, что вся дальнейшая жизнь Конфуция явилась наглядным примером непреклонной приверженности этой доктрине.
6. К этому времени сформировались его начальные представления о Воле Неба, пока ещё непоследовательно выразившие его критическое отношение к повсеместно распространённой тогда вере в духов.
Идеология конфуцианства в целом разделяла традиционные представления о Небе и небесной судьбе, в частности, изложенные в «Ши цзин». Однако в условиях широко распространившихся сомнений о Небе в VI в. до. н. э. конфуцианцы и их учитель Конфуций делали упор не на проповедь величия Неба, а на страх перед ним, перед его карающей силой и неотвратимостью небесной судьбы.
Конфуций говорил, что «все первоначально предопределено судьбой и тут ничего нельзя ни убавить, ни прибавить». Конфуций говорил, что благородный муж должен испытывать страх перед небесной судьбой, и даже подчёркивал: «Кто не признает судьбы, тот не может считаться благородным мужем».
Конфуций почитал Небо как грозного, всеединого и сверхъестественного повелителя, обладающего при этом известными антропоморфическими свойствами. Небо Конфуция определяет для каждого человека его место в обществе, награждает, наказывает.
Наряду с доминирующим религиозным взглядом на Небо у Конфуция уже содержались элементы толкования Неба как синонима природы в целом.
Одно из главных мест в социально-политических и этических воззрениях древнекитайских мыслителей занимала проблема умиротворения общества и эффективного управления государством.
Конфуцианство, выражавшее по преимуществу интересы родовой знати, господство которой приходило в упадок, подвергалось серьезным ударам со стороны «новых богатеев» из числа зажиточных общинников, купцов и т. д. Конфуций ставил перед собой двоякую цель:
1) упорядочить отношение родства среди самой родовой знати, упорядочить ее взаимные отношения, сплотить родовую рабовладельческую аристократию перед лицом нависшей угрозы потери ею власти и захвата ее «низшими» людьми.
2) обосновать идеологически привилегированное положение родовой знати.
Конфуций осуждал тех, кто привлекал к власти чужих и отстранял своих родственников. По его мнению, это ослабляло господство наследственной аристократии.
В древнекитайском обществе в силу устойчивости кровнородственной общины (патронимии) человек рассматривался как частица общины, рода, клана. Поэтому при рассмотрению природы человека древнекитайские мыслители брали в качестве объекта не индивида, а некую абстракцию, «человека вообще». Однако в Китае по мере развития классовой борьбы и роста имущественной дифференциации внутри общины шёл процесс выделения человека как индивида. Он постепенно становился предметом размышления философов.
Сама идея Конфуция была весьма плодотворной, ее дальнейшее развитие привело к появлению двух противоположных концепций - о «доброй» и «злой» природе человека. Общей для той и другой концепции была убеждённость в том, что природа человека с помощью воспитания, усовершенствования общества, законов может быть изменена.
В целом Конфуция оценивают как учителя мудрости, который хотел обеспечить порядок в государстве за счёт того, что сами правители и чиновники, «благородные мужи», будут являть пример нравственного совершенства, честности, бескорыстия и править народом на основе человеколюбия и справедливости, заботиться о его благополучии и процветании. В этом конфуцианство противопоставляется другому направлению политических реформаторов Китая – легизму, которые считали, что управлять надо с помощью суровых законов и силы, добиваться порядка и подчинения наказаниями преступников и смутьянов.
Даосизм и конфуцианство оставили в культуре Китая глубокий след, сохранившейся до настоящего времени. Мировоззрение просвещенного сословия Древнего Китая вплоть до Средневековья формировалось в основном под воздействием именно этих философско-религиозных учений. Постепенно эти учения переходили от элитарного круга своих последователей к широкой практике народного культа.
В даосской культуре стали формироваться свои собственные замкнутые культы, наивысшим проявлением которых стали даосские мистерии, связанные с прорицанием и пророчествами. Все более изолируясь от традиционной народной религии – шаманизма, даосизм расширяет практику строительства храмов, формирование культовых ритуалов, традиций и обычаев, то собственно из чего и сформировалась современная культура даосизма.
Конфуцианство развивалось в то же самое время, но его культурное развитие шло иным путём. Конфуцианство не сформировало свойственного для даосизма религиозного культа, а в основном сохранилось как политическое, нравственно-этическое учение для элитарного круга просвещённого сословия. Конфуцианство не создавало некую обособленную религиозную ритуальную традицию, поэтому в его рамках не сформировалась развитая культовая практика свойственные для даосизма.
Данцев А.А., Любченко В.В. Философия. Р-н-Д.: Феникс, 2001. – 487 с.
Лобода Е.Б. Даосизм: история возникновения и развитие. — М.: Варус, 2002. – 342 с.
Малявин В.В. Конфуций. М.: Просвещение, 1998. – 236 с.
Хрестоматия по истории Древнего Востока: в 2 ч. – М.: Высшая школа, 1980. Ч.2. 369 с.