Пастух Никодим сидел на пригорке под деревом и наблюдал за вверенным ему под опеку стадом баранов.
… «Боже мой!.. – размышлял Никодим. – Как же бараны похожи на своих хозяев. Или наоборот: хозяева похожи нам своих баранов!..» - он, даже усмехнулся такой своей «тонкой» мысли.
«Вот баран Петра «Толстолобика», - такой же тупоголовый и толстолобый, как и его хозяин. Дальше носа своего не видит. Хоть палкой его лупи, хоть стриги живьём… А вот овца бабы Пелагеи. Что у овцы, что у бабы Пелагеи, - ума, как у заморской канарейки! Хозяйка, - жизнь прожила, а ума не нажила. Только ругаться, как пьяный мужик научилась. С виду, - Божий одуванчик, а как «загнёт», то уши в трубочку сворачиваются. Сама по себе, - балласт в обществе. Сбросить сей балласт, совесть замучает, и нести с собой, - себе дороже. Так и овца, по своей бестолковости лезет, куда не надо: то в фермерские поля, то в людские огороды. И огребается по тощим рёбрам кнутом. Эх! Или вот, овца Лизка! Всё особняком держится. Сама себе на уме. На остальных баранов свысока смотрит. Впрочем, как и её хозяйка, - Елизавета Павловна, по отношению к другим людям. Гоноровитая, понимающая и уважающая, только саму себя, - этакое цабе, за что и получила презрительное прозвище: «интеллигентка»! И по правде сказать, ум её соответствует прозвищу, - куриный».
Пригревало ясное солнышко, а в тенёчке под деревом, лёгкий ветерок приятно освежал по-детски доброе лицо пастуха Никодима. Спокойно паслись бараны. Никодим задремал. И вдруг… видит он дивный сон:
… Да не бараны же это вовсе!.. А люди. И не на пастбище они, а что ни на есть в самом их райцентре. Стоят у «Белого» дома и митингуют. Вместо травы, - асфальт весь в трещинах, давно не «латанный», от жары плавится. Вместо кустов боярышника, - клумбы неухоженные, с цветами худосочными. А всё остальное вокруг такое же «родное». И напоминает оно знакомые пейзажи, - дикие земли, заброшенные поля…
Собравшиеся бараны, тьфу ты, - люди, держат в руках транспаранты. У некоторых в руках ещё и мегафоны, в которые они что-то выкрикивают. В толпе он увидел много знакомых морд, вернее, - лиц! На транспарантах были надписи: «Да здравствует Северное Сияние!», «Мойте руки с мылом!», «Свободу микробам!» …
Знакомый пастуха Никодима, Пётр «Толстолобик», уж очень похожий на своего барана, закрыв глаза вожделенно «блеял» в мегафон:
- Мы не позволим забивать гвозди шляпками вниз резиновыми молотками!..
И все собравшиеся вторили: «Не позволим!.. Не позволим!..»
А вредная, как и её овца, баба Пелагея, подняв кверху свои тощие кулачки, визгливо визжала:
- Руки прочь от Сатурна!.. Не пейте сырых яиц!..
И толпа снова вторила: «Не пейте!.. Не пейте!.. Руки прочь!..»
- Что здесь происходит?.. – спросил обалдевший пастух Никодим, у гордо прохаживавшейся вдоль собравшихся, дамы. В которой с удивлением узнал овцу «Лизку», принадлежавшую «интеллигентке» Елизавете Павловне.
- Что происходит, что происходит?.. Митинг!.. – мимоходом взглянув на Никодима, ответила дама, похожая на овцу «Лизку». - … Присоединяйтесь! Неужели вас не волнует судьба мумии Тутанхамона?.. – добавила она, через какое-то мгновение.
- Какая мумия?.. Вам что, делать нечего?.. – задохнулся от негодования пастух Никодим, - Цены вокруг космические… работать негде поля сорняком зарастают… заводы разрушены… население вымирает!.. А они думают о северном сиянии, с резиновыми шляпками, на каком-то Сатурне!.. – с возмущением высказал это всё Никодим, гордой даме, похожей на овцу «Лизку».
Дама даже остановилась, и внимательно так посмотрев на Никодимы, серьёзно ответила:
- А на кой ляд нам нужны те заводы с населением?.. Ведь всё равно никто ничего делать не будет! А так мы вышли, помитинговали, заявили о себе. И власть на нас не в обиде, потому как мы серьёзных вопросов не подымаем. И мы, - свой «кусок» всегда имеем! А эти, - дама-овца презрительно указала на митингующих, - …Разные ведь они есть. Есть такие, кто заработать хочет, - пожалуйста, на пиво с орешками дадим! Есть, кто по глупости прибился, - да ради Бога! А есть беспокойные, принципиальные. Вечно лезут со своими предложениями!.. Вот и здесь мы тут как тут! Возглавим, организуем!.. Покричат они здесь, помитингуют, выпустят «пар»… И успокоятся на время. А потом мы им опять чего-нибудь организуем. Ведь если с умом всё сделать, то им без разницы под какими лозунгами воздух сотрясать!..
- Ну и дела-а!.. Как же это?.. – от изумления сделал «квадратные» глаза Никодим, поражённый циничной откровенностью интеллигентной дамы.
- У каждого своя «карма», - назидательно проговорила та, - … одному в поле горбатиться, в поте лица своего, зарабатывая на кусок хлеба, и возмущаться в праведном гневе. Другому, - писать законы в роскошном кабинете, пить «Шампанское» и нарушать написанные самим же законы. А вот мы для того и есть, между ними, - чтобы первые не мешали вторым! Тишь да гладь…
- Нет, подождите! А люди что, не понимают разве ничего?.. – не сдавался Никодим. Он растерянно смотрел то на митингующих, то на интеллигентную даму.
Похожая на овцу «Лизку» дама высокомерно глянула на пастуха, по-козьи так тряхнула головой и, указывая на митингующих, насмешливо переспросила:
- А что, понимают?..
После чего вальяжно так, по-барски, пошла руководить митингом дальше.
- Пусть всегда будет солнце!.. – слышался в мегафон голос Петра «Толстолобика»
«Пусть!.. Пусть!..»
- Не допустим разорвать кольца Сатурна!.. - с негодованием потрясала тощими кулачками баба Пелагея.
«Руки прочь!.. Не допустим!..» - остервенело, подхватывала толпа. И размахивала разноцветными флажками, и транспарантами с надписями, типа: « У кошки четыре ноги!»
Никодим в ужасе проснулся. Ярко светило солнышко, а в тени дерева, лёгкий ветерок приятно освежал по-детски доброе лицо Никодима. Бараны мирно паслись, поедая сочный зелёный корм. Вытерев несвежим рукавом сорочки влажный лоб, Никодим с облегчением подумал: «Слава Богу, что это всего лишь сон!»
Но здесь он взглянул на овцу «Лизку», и замер, - она ему ехидно улыбалась…