А все-таки это несчастье приобрести даже малый опыт в эпистолярном жанре. Вместо того, чтобы наслаждаться чтением, все время ловишь себя на мысли, что читаемое сам бы написал иначе. Уже нет того удивления Миру, тех широко распахнутых глаз, которые были в детстве. Когда можно было наблюдать за пташкой, снующей на столбе, и сожалеть только об одном, что она улетела. Когда можно часами лежать на траве и рассматривать желтый цветок одуванчика, вдыхать его пьянящий медовый запах.
Стоп. Все не так. Это было у меня и ранней юности. Помню, дали нам домашнее задание, написать сочинение, отображающее природу. Я вернулся с лыжной прогулки и засел за сочинение. Одежда, которая сушилась у печки еще пахла зимним воздухом и лесом. Сочинение не получалось. Я ловил себя на мысли, что лес, который я пытался описать, значительно красивей, сказочней, и необычней, чем тот который выходил из-под моего скрипучего пера. Я брал новую тетрадку в линейку и начинал все заново. Я употребил все эпитеты, которые смог из себя выдавить, а лес все равно не получался. Не получалось картинки. Остановился я только исписав четвертую тетрадь, и недовольный лег спать.
Учительница ходила по классу со стопкой тетрадей. Она останавливалась, выбирала из стопки тетрадей новую, делала по ней замечания и клала тетрадь на парту. Наконец она остановилась у моей парты, с сожалением посмотрела на меня, покачала головой, и молча прихлопнула рукой тетрадь на моей парте. По классу прокатился шепот:
- У Ермакова двойка. У Ермакова двойка.
Мурашки проползли у меня по голове под волосами. Я подвинул тетрадь к себе, и накрыл ее ладонями. Сосед по парте, Колька, толкнул меня локтем:
- Покажи оценку!
Я поджал губы и крепче прижал тетрадь руками к парте. Колька не унимался:
- Подумаешь двойка. У меня их уже несколько, и ничего. Покажи!
Я представил как обрадуется Колька, да и весь класс, что мне наконец влепили двойку. Представились огорченные лица родителей и в голове прозвучал утешающий голос отца:
- Бывает, все не так страшно. Будут еще пятерки.
Я медленно открыл тетрадь. Прямо на первой странице, красными чернилами выделялось исправление орфографической ошибки. Листать тетрадь дальше пропало желание, захотелось захлопнуть ее, и сидеть понуро сгорбившись. А Колька подзадоривал, и подначивал:
- Да листай дальше, не боись.
Перелистывал страницы я с предчувствием новых неприятностей. Еще одно исправление красными чернилами было только на последней странице сочинения. Под сочинением красовалась пятерка. У Кольки разочаровано вырвалось:
- Ничего себе.
Учительница ровным голосом уже делала пояснения к сочинениям за пару парт от нас с Колькой. И тут Кольку прорвало:
- Любимчик. Мне бы точно за такое двойку или кол влепили.
Он продолжил обиженно бурчать, а меня охватил стыд.
Что это мне вдруг вспомнилось? А, понял. Тяга к исправлениям у меня, похоже, в крови. Тяга достичь совершенства. Свои компьютерные программы я ведь тоже правил каждый раз, когда видел более изящное решение проблемы. Хорошо, что чужие программы я не позволял себе исправлять – инженерная этика была для меня вето и табу одновременно. Часто я упрекал себя, тем, что лучшее враг хорошего, осознавая, что написанная мной программа потеряла свою «гармонию», хотя и стала лучше. Тяга к переделкам сидит во мне. Вот хочу переделать бочку, чтобы была не из сосны, а из дуба. И переделаю, она почти готова, осталось немного, главное не спешить и не наделать ошибок. Друзья смотрят на меня с сомнением, но молчат в их глазах читается:
- Блажь на тебя нашла. Блажь!
Нет, не то. Не то. Что-то я потерял в последнее время. Что-то потерял. Хотя некоторые книги я читаю и перечитываю с удовольствием. И даже завидую тому, как они написаны. Кажется, понял – это лишние знания. Знания не только помощник, они еще и тормоз. Тормоз в восприятии жизни. Тормоз принятия неординарных решений. Что-то такое уже было, кажется у Брэдбери. Там все ученые которым инопланетный разум пытался передать свои знания попали в психушку, а воспринял их дворник с незаконченной начальной школой. Хорошо. Будем пробовать, засунуть лишние знания на самую дальнюю полку разума.